Текст книги "Толкин русскими глазами"

Автор книги: Марк Хукер

сообщить о нарушении

Текущая страница: 6 (всего у книги 21 страниц)

Грузберг точно попал в цель, употребив словосочетание громовая битва. Черняк, редактор изданного перевода Грузберга, однако, изменил удачно сформулированную фразу Грузберга и приуменьшил толкиновскую громовую битву, превратив ее в ту же самую прозаичную грозу– бурю, которую использовали анонимный переводчик и Яхнин (Гр Х.58).

Рахманова создала наиболее запоминающийся и эффектный образ:

Казалось, гремит гром не грозовой, а пушечный (Р Х ₁₉₇₆.55, Х ₂₀₀₂.44).

У Бобырь – небесная битва(Б Х ₁₉₉₄.69). ВАМ повторила слово небесноеи объединила его со сражением(ВАМ Х ₁₉₉₀.52, Х ₁₉₉₀.76), использовав тот же самый корень, который Грузберг и Уманский употребили в своей формулировке: сражаться.

В XVI главе («Ночной вор»), Бильбо выражает желание «вернуться на Запад в собственный дом, где люд более рассудителен» (Н.256). Хотя Бильбо подразумевает Торина Оакеншильда, а не «Восток», сравнение Запада с Востоком все равно неизбежно возникло бы в советском политическом климате. Вывод о том, что народ на Востоке вовсе не рассудителен, был бы очевиден. Королев был единственным переводчиком, удалившим Западиз этого эпизода. Его пропустили даже цензоры Рахмановой. Однако надо отдать должное цензорам, в отрыве от всех остальных повторений Запада, которые уже были откорректированы, воздействие этой фразы было минимальным. Помимо этого, Рахманова написала слово западсо строчной буквы, таким образом, еще больше снижая воздействие на читателя. В версии Рахмановой просто сказано:

<...> домой, на запад, там жители гораздо благоразумнее (Р Х ₁₉₇₆.224, Х ₂₀₀₂.165).

Королев отверг не только Запад, но также и рассудительность:

Я всем этим уже сыт по горло и с радостью вернулся бы восвояси – там куда как спокойнее и уютнее. Загвоздка только в сокровищах. Мне кое-что из них причитается – если быть точным, одна четырнадцатая от общей доли (Кр Х.307).

Дж. Р. Р. Т.(купюры выделены): Я лично крайне устал от всей этой истории. Я хочу вернуться на Западв собственныйдом, где люд более рассудителен. Но, у меня в этом деле свой интерес – четырнадцатая часть, если точнее <...> (Н.256).

Когда Востоксопровождался в тексте Толкина отрицательными коннотациями, в руках советских цензоров Рахмановой его ждала участь аналогичная Западус коннотациями положительными. Он попросту исчезал. В XIV главе («Огонь и вода»), рассказчик объясняет, что «люди Озерного города Эсгарота, большей частью, остались дома, ибо пробирающий до костей ветер дул с черного Востока <...>» (Н.234). В контексте ВК слово черныйимеет множество отрицательных коннотаций: черные искусства (Т.363), черное дыхание (F.236, R.171), Черная Страна (Мордор), Черные Ворота (Мораннон), Черные Всадники (Назгул), Черная Земля (Мордор), Черный Властелин (Саурон), Черный (Саурон), Черная Речь, Черные Годы (F.81 F.333). Толкин, несомненно, имел в виду это значение.

Анонимный переводчик в своей формулировке уподобил ВостокМирквуду: «с мрачного востока дул пронизывающий ветер». У Каменкович ветер дул «с потемневшего востока» (Км Х.247). Обе попытки вполне приемлемые, но более завуалированные по сравнению с черным ВостокомТолкина. В переводе Рахмановой направление, откуда дул ветер, было удалено, и прилагательное, которое его определяло, теперь описывало небо.

Жители Озёрного города Эсгарота сидели по домам, испугавшись сильнейшего ветра и промозглого воздуха (Р Х ₁₉₇₆.202, Х ₁₉₇₆.151).

Большинство остальных переводчиков вслед за Рахмановой интерпретирует черныйкак цвет неба, а не Востока. У ВАМ «было пасмурно и с востока дул холодный ветер» (ВАМ Х ₁₉₉₀.195, Х ₁₉₉₀.297). Грузберг, Бобырь и Королев вообще оставили Востокбез эпитета. В переводе Бобырь жители Эсгарота остаются дома, поскольку «восточный ветер был очень холодным» (Б Х.281), без единого слова о черном Востоке. Рассказчик Яхнина также говорит о «холодном восточном ветре» (Я Х.293). По версии Грузберга, жители Эсгарота остались дома, «потому что дул холодный восточный ветер» (Гр Х.231). Королев сделал так, чтобы они остались дома, поскольку «с востока задувал холодный ветер» (Кр Х.279). Совпадение версий Грузберга и Бобырь, устраняющих характеристику Востока, можно было бы объяснить различием между вторым изданием, которое использовали они, и третьим, с которым работали все остальные переводчики. Однако это не так. Толкин ничего не пересматривал в XIV главе («Огонь и вода») [74]74
  Anderson, Douglas A. The Annotated Hobbit, Boston: Houghton Mifflin, 1988, p. 327.


[Закрыть]. Это подтверждает Уманский, который также переводил по второму изданию. У него и Восток, и его определение сохранились на своих местах. Его рассказчик говорит:

Люди озерного города Эсгарота большей частью сидели дома, так как с темного востока дул холодный ветер (УХ.156).

Убрав из описания Востокаопределение черный, переводчики обрывают связь этого эпизода с ВК и снижают его до простого сообщения о погоде, в то время как здесь подразумевалась характеристика земли, откуда дул ветер.

Ни одно обсуждение геополитического значения корректировки Востокаи Западав тексте Рахмановой с целью устранения возможности ошибочного их восприятия как субъектов политики, а не обычных сторон света, не будет полным без взгляда на карту, которая сопровождала ее перевод. В первом издании 1976 года (затем часто переиздававшемся) карта была перерисована Михаилом Беломлинским, чьи иллюстрации к «Хоббиту» многими признаются классическими. Роза ветров на карге Беломлинского показывает Север наверху, что общепринято на современных картах. Однако на первоначальной карте Толкина наверху был Восток, как это принято на картах гномов. Изменение Беломлинским ориентации розы ветров создает политическое изменение в географическом местоположении событий, которое согрело бы душу советского цензора. Согласно карте Беломлинского, Бильбо и Компания путешествовали на север, а не на восток. На карте Беломлинского Хоббитон находится в левом нижнем углу (юго-запад), а Одинокая гора в верхнем правом углу (северо-восток) (см карту [75]75
  Карта, приводимая на следующей странице – не оригинальный рисунок из «Хоббита» Рахмановой, а, скорее, схема, дающая представление о том, какова география Средиземья с точки зрения художника Михаила Беломлинского Авторы карты – Алексей Свиридов 2-й и Алла Хананашвили – Прим. ред.


[Закрыть]). Кое-кто пытается доказать, что это изменение – просто ошибка, вызванная тем, что у Толкина гномы именно так размещали розу ветров. Хотя подобная трактовка и допустима, корректировки Востока и Запада в тексте Рахмановой доказывают, что цензоры не возражали бы и против корректировки розы ветров по политическим соображениям. Однако если эта причина существовала, то она сыграла с ними злую шутку, когда в 1984 году вышел армянский перевод с иллюстрациями Беломлинского, само собой, включавший и карту с измененной розой ветров [76]76
  Дж Р. Р. Толкин. Хоббит, или Туда и Обратно: Сказочная повесть [Для сред. шк. возраста] / Пер. с рус. Э. Макарян. Худ. М. Беломлинский. Ереван: Советакан грох, 1984.


[Закрыть]. В Армении политические обвинения того периода выстраивались не по линии Восток и Запад, а по линии Север (Советский Союз) и Юг (Армения). Карта Беломлинского отлично соответствует политической игре в чтение между строк на армянский манер.

Мир «Хоббита» по Беломлинскому

Выбрасывая слово Запад из перевода, Рахманова одновременно ухитрялась вписывать в него имя Божье. Все пустые эвфемизмы Толкина в восклицаниях удивления и досады, такие как:

«Good gracious me!» (H.1 9),

«Dear me!»(H.19),

«Good gracious heavens» (H.118),

«Good heavens!» (H.96, 125),

«Good Gracious!» (H.200),

«Bless me!» (H.284),

«goodness only knows» (H.78),

«heaven knows» (H. 118),

«goodness knows» (H.I 74)

превратились в переводе Рахмановой в:

«Боже милостивый» (Р Х ₁₉₇₆.10, 104, 111, 172, 250, X ₂₀₀₂.10, 79, 84,129,184),

«Бог мой!» (Р Х ₁₉₇₆.10, X ₂₀₀₂.10),

«Боже милосердный!» (Р Х ₁₉₇₆.84, Х ₂₀₀₂.65),

«бог знает» (Р Х ₁₉₇₆.65; Х ₂₀₀₂.51)

«бог весть» (Р Х ₁₉₇₆.66, Х ₂₀₀₂.52),

«один бог знает» (Р Х ₁₉₇₆.103, Х ₂₀₀₂-79),

«а то бог знает» (Р Х ₁₉₇₆.150, Х ₂₀₀₂.113).

У Рахмановой не было никакой необходимости последовательно использовать набор выражений, упоминающих Бога, там, где Бог эксплицитно не представлен в оригинале. Другие переводчики нашли множество приемлемых альтернатив. Анонимный переводчик и Грузберг употребили выражения, в которых упоминается Бог, при переводе фраз «goodness only knows», «heaven knows» and «goodness knows», но, в отличие от Рахмановой, они не превратили это в систему.

Но Рахманова не ограничивалась эвфемистическими восклицаниями. В некоторых местах она добавляла Бога уже без всякого основания. В V главе («Загадки во тьме»), когда рассказчик повествует о прыжке, который Бильбо совершил через голову Голлума, в версии Рахмановой это выглядит так:

Для человека такой прыжок был бы не бог весть как труден, но ведь это был ещё и прыжок в неизвестность (Р Х ₁₉₇₆.81, Х ₂₀₀₂.бЗ).

В оригинале Толкина же говорится: «не такой уж гигантский прыжок для человека, но прыжок в темноту» (Н.93). Только анонимный переводчик присоединился к Рахмановой в дорисовывании Бога в этой картине: «Не бог весть какой это был прыжок».

В XVI главе («Ночной вор»), когда Бильбо и Бомбур говорят о Торине, Рахманова вкладывает в уста Бомбура следующее:

Упаси бог, чтобы я осуждал Торина, да растёт его борода беспредельно (Р Х ₁₉₇₆.222, X ₂₀₀₂.164).

Бомбур Толкина, говоря о Торине, не упоминает Бога. В оригинале это предложение гласит: «не то чтобы я осмелился прекословить Торину, да отрастет еще длиннее его борода» (Н.254). И в этой же главе, где описывается возвращение Бильбо после того, как он отдал Аркенстон Траина Бэрду и Королю Лесных эльфов, о веревке, оставшейся висеть на месте, рассказчик Рахмановой говорит: «Верёвка, слава богу, висела там, где он [Бильбо] её оставил» (Р Х ₁₉₇₆.226, Х ₂₀₀₂.1б7). Рассказчик Толкина не говорит ничего о Боге или о благодарности ему. В оригинале эта фраза звучит так: «<...> но была уже почти полночь, когда он [Бильбо] вскарабкался наверх по веревке – она все еще висела там, где он оставил ее» (Н.258). Ни один другой переводчик не испытал потребности вставить в этих местах в текст Бога.

Рахманова была опытным переводчиком и хорошо чувствовала тонкости языка. При желании она легко могла бы включить слова запади востоки избежать использования набора выражений, содержащих Бога. Для остальных переводчиков это не составило труда. В тот период, когда она создавала свой перевод, слово Богбыло больной мозолью для советских редакторов и цензоров. Оно никогда не писалось с прописной буквы, кроме как в начале предложения. Вышеприведенные цитаты из перевода Рахмановой 1976 года хороший тому пример. В издании Рахмановой 2002 года слово Богуже везде писалось с большой буквы.

Людмила Брауде, признанный русский переводчик скандинавской литературы, рассказывает историю [77]77
  Благодарю Наталью Прохорову, которая пересказала мне историю, услышанную от Брауде.


[Закрыть]из советских времен о том, как религиозные русские писатели и переводчики, не имея другой возможности отразить свои взгляды в создаваемых произведениях, вынуждены были выстраивать фразы таким образом, чтобы слово Богвсегда было первым в предложении и писалось с прописной буквы. Цензоры же, наоборот, старались перефразировать предложение так, чтобы слово Богоказалось в середине и не писалось с большой буквы. В этих условиях использовать набор выражений, содержащий слово Бог, было чревато неприятностями, и все же Рахманова решилась на это. Она могла бы пойти по пути наименьшего сопротивления и употребить другие выражения, имевшие тот же самый смысл, но без Бога. Варианты остальных переводчиков, у которых не было необходимости играть в прятки с цензорами, ничуть не страдают от отсутствия подобных словосочетаний. Ключ к успеху тактики Рахмановой состоял в том, что это был перевод, и цензору, который не знал английского, в качестве оправдания использования слова Богдостаточно легко было привести аргумент: «именно так сказано в оригинале». Учитывая ее профессионализм и высокий уровень мастерства переводчика, последовательное использование Рахмановой набора выражений, содержащих слово Бог, в качестве перевода пустых эвфемизмов Толкина, и при переводе предложений, вообще в оригинале не содержащих эвфемизмов, доказывает, что она делала это намеренно, преследуя заданную цель.

Дракон Smaug

Маленькая дымодышащая фигурка внезапно обнаружила их присутствие

(H.206)

Толкин пишет, что Смаугу «в качестве имени, – или, скорее, псевдонима – досталась форма прошедшего времени древнегерманского глагола smugan, «протискиваться в дыру»: филологическая шуточка низкого пошиба» (L.31), относящаяся к эпизоду, когда компания рассматривает карту Горы, и Гэндальф объясняет, что дракон не мог бы воспользоваться потайным ходом в Нижний Ярус, «поскольку ход слишком мал для него».

«Пять футов двери вышиною, пройти там трое могут в ряд», – гласят руны. В такую нору Смаугу и в юности-то было не протиснуться, а уж теперь и подавно, когда он пожрал столько гномов и жителей Дейла» (Н.32).

В первом издании было сказано: «когда пожрал столько девиц из долины» (АН.323). Упомянутая замена появилась только в 1966 году, в третьем издании.

Толкиновское объяснение происхождения этого имени, безусловно, следует считать определяющим, но еще до того, как я прочел письмо Толкина, я вывел иную этимологию, основываясь исключительно на лингвистическом анализе, и это лишний раз доказывает, что изучение происхождения толкиновских имен и названий – в большей степени искусство, чем наука.

Моя лингвистическая этимология основывалась на праиндоевропейском корне слова smoke (дым)*smeug(h)-/smeuqh-. Smaug (Дым) – было бы весьма красочным именем для огнедышащего дракона. В древнелитовском дым – smaugiu; в прагерманском – *smauk. В средневерхненемецком – smouchи в древнеголландском – smooc. Экскурс в славянскую языковую группу, к которой относится и русский, добавляет еще более интересный поворот к этимологическому изучению этого имени. В церковно-славянском смокъозначает дракон, и в древнечешском это smok. В современном польском языке драконпо-прежнему smok, что произносится почти так же, гак английское слово smoke (дым).У человека, знакомого с исторической лингвистикой, при чтении польского перевода возникает ощущение, что двоится в глазах.

Smoki,jak wiadomo, kradna zioto i klejnoty ludizom, elfom i krasnoludom, gdziekolwiek sie da; <...> Szczegolnie chciwy, silny i zly byl gad imieniem Smaug(p. 23).

Перевод: Драконы, как известно, крадут золото и драгоценности у людей, эльфов и гномов, где только могут найти. <...> Особенно жадным, сильным и злобным был змей по имени Smaug [Смауг].

Все переводчики, кроме анонимного, Бобырь, Уманского и Каменкович, передали имя Smaugкак Смог, что по звучанию очень похоже на английское слово «smoke». (Лично мне кажется, что они упустили хорошую возможность, не употребив слово смокъ) Анонимный переводчик, Бобырь, Уманский и Каменкович использовали транслитерацию Смауг. Когда Кристофер Толкин читает «Хоббита», он произносит имя Smaugкак [smowg] [78]78
  Jane Morgan. Pronunciation for: The Lord of the Rings. Unbound folio. Эти фонетические транскрипции основываются на аудиокассете, подготовленной Кристофером Толкином 8.10.80.


[Закрыть].

Между этими двумя версиями – точно такое же различие, как между двумя вариантами русского написания имени Tolkien: Толкини Толкиен. Tolkienпишется по-русски как Толкинв переводах Рахмановой, Грузберга, Бобырь, Уманского, ВАМ, Королева, Каменкович и Г&Г, что вполне передает реальное звучание его имени. М&К, Яхнин и неизвестные редакторы Грузберг-А и Б, а также Каминская, Утилова и Яковлев, однако, транслитерировали его как Толкиен, что отражает английское написание фамилии вместо ее звучания. Редакторы издания перевода Королева 2002 г. из «ЭСКМО/Terra-Fantastica» также поддержали такое написание, равно как редакторы CD-ROM Грузберга 2001 года издания. Выбор русского написания фамилии автора обычно служит признаком того, какой перевод был прочитан первым, или какому отдается предпочтение. По этому поводу сломано столько копий, что в издании «Хоббита» 2000 г., написав на обложке Толкиен, редакторы ЭСКМО, посчитали нужным в предисловии к отрывку «Племя Дарина», который следует за «Хоббитом» в переводе ВАМ, добавить сноску к имени Толкин: «Переводчик считает, что фамилия автора звучит именно так. (прим. ред.)» [79]79
  Дж. Р. Р. Толкиен. Хоббит, или туда и обратно. – М: ЭКСМО Пресс, 2000. – с. 367.


[Закрыть], таким образом, сняв с себя ответственность и перенаправив претензии читателей к переводчику.

Толкиновский Смауг, дракон с Эред-Митрин, был «особенно жадным, сильным и злобным» («a most specially greedy, strong&wicked» dragon, H.35). Большинство переводчиков выбрали прилагательные «жадный, сильный и злобный» (Гр Х.26; У Х.25). Однако у слова wickedвозникли некоторые интересные разновидности. Смог [80]80
  Cохраняется оригинальное написание, имеющееся в переводе. – Прим. перев.


[Закрыть]у Каминской был злой(Кск Х.11). У Рахмановой – отвратительный(Р Х ₁₉₇₆.26, Х ₂₀₀₂.23). У ВАМ – коварный(БАМ Х ₁₉₉₀.28, Х ₂₀₀₀.38) – это же самое прилагательное Рахманова употребила при описании «опасных» Лесных эльфов. Королев составил компанию ВАМ (Кр Х.36). В многословном варианте Каменкович wickedпревратилось в свирепый(Км Х.29), за ней последовал Яхнин (Я Х.35). Анонимный переводчик, Бобырь и Яхнин употребили прилагательное, придающее привкус чрезмерной книжности, выбрав алчныйв качестве перевода greedy. Бобырь и Яхнин единственные, кто проголосовал против прилагательного сильный. Перевод Бобырь сделал Смауга могучим(Б Х1994.29), что также может иметь и переносное значение и в равной степени относиться как к физической силе Смауга, так и ко власти чар (Н.214) и речей дракона (Н.215), о которых Толкин заведет речь далее в повествовании. У Яхнина отсутствует какое бы то ни было упоминание о силе Смога. Третье прилагательное у Яхнина гнусный(Я Х.35). Королев также опустил слово сильный. Вдобавок, он неверно истолковал неопределенный артикль ( a most), и, приняв его за определенный ( the most), написал так: «Самого злобного среди них, самого коварного и жадного звали Смогом» (Кр Х.36). Такая трактовка сильно возвышает Смауга, хотя и явно указывает на недостаточное знание Королевым английского языка. Все остальные переводчики правильно передали значение артикля.

Все эти изменения слегка меняют образ Смауга в восприятии читателей, но в целом Смауг остается отрицательным персонажем, равно как и вообще все толкиновские драконы. Описание, которое дает им Торин, сжато, но при этом содержит немало любопытных фактов.

Драконы воруют золото и драгоценности, знаете ли, у людей, у эльфов, у гномов, словом, везде, где найдут, и стерегут награбленное всю жизнь (а живут драконы практически вечно, если только их не убьют), но никогда не насладятся даже медным перстеньком. По правде говоря, они с трудом способны отличить хорошую работу от скверной, хотя обычно неплохо осведомлены о текущей рыночной стоимости вещей. А сами создать не способны ровно ничего, даже не могут укрепить какую-нибудь разболтавшуюся чешуйку в своей броне (H.35).

Все переводчики относительно успешно справились с первым предложением ториновского описания, но со второй его частью – «но никогда не насладятся даже медным перстеньком» – многим пришлось помучиться. Часть проблем здесь вызвана тем, что прямой перевод на русский фразы «enjoy a brass ring of it» имеет достаточно сильный сексуальный подтекст. Использование уменьшительной формы колечков контексте глагола насладитьсяпорождает сходство с физическим актом, который пьяный солдат в американской казарме нецензурно послал бы совершить с «летающим doughnut-ом [81]81
  Американские пончики, круглые с дыркой в середине, т. е. имеющие форму колечка. Выбор автором именно такого образа для передачи ассоциации, возникающей от сочетания этих русских слов – намеренный двуязычный каламбур.


[Закрыть]» того, кто наступил ему на ногу. Стилистический маркер в русской фразе, однако, менее грубый. Неудивительно поэтому, что все переводчики стремились избежать употребления этого словосочетания. Королев попросту опустил его. Трое (Грузберг, ВАМ и Рахманова) выстроили свои варианты на глаголе использовать. Грузберг в этом отношении был лучшим, поскольку сохранил «медное колечко», в то время как остальные отказались и от него: «и никогда даже медным колечком не попользуются» (Гр Х.26).

Вариант Бобырь подразумевает похожий смысл: «и никогда не тратят ни медного колечка из нее» (Б Х ₁₉₉₄.29). Анонимный переводчик написал, что «они не поступятся ни медным колечком». Все эти версии вполне соответствуют истине, как выясняется позже, когда Бильбо крадет из груды сокровищ [82]82
  Слово, которое здесь использует Толкин, – hoard. Его отличает от слова treasure, также обозначающего сокровища, резко негативный оттенок. Так обычно говорят о богатстве, накопленном нечестным путем, о тайном кладе скряги. – Прим. перев.


[Закрыть]«большую чашу с двумя ручками». «Драконы не умеют найти практического применения своему богатству, но они, как правило, знают в нем каждую мелочь, особенно если подолгу им владеют. Смауг не был исключением» (Н.207). Ни один из этих переводов, однако, не указывает на смысл, который попытался выразить Толкин.

Эта фраза – отправная точка для первой части следующего предложения: «По правде говоря, они с трудом способны отличить хорошую работу от скверной, хотя обычно неплохо осведомлены о текущей рыночной стоимости вещей». Отсюда становится ясно, что, говоря «(enjoy», Торин имеет в виду эстетическое наслаждение от созерцания искусно сделанной чаши или блюда, что вполне в духе гномов. Только Уманский и Каменкович правильно перевели эту фразу. Согласно многословно изящной версии Каменкович, они «не способные понять всей их бесценной красоты» (Км Х.29). Уманский был более прямолинеен: «они не умеют по-настоящему наслаждаться своими сокровищами» (УХ.25). У Яхнина была иная версия. Его Торин сказал, что драконы интересовались только золотом и драгоценностями, «а на какое-нибудь медное колечко, будь оно выковано самым чудесным мастером, и внимания не обращали» (Я Х.35).

К сожалению, успех Каменкович в этой фразе был испорчен переводом второй части следующего предложения: «хотя обычно неплохо осведомлены о текущей рыночной стоимости вещей». Она использовала неверный тон для текста рассказчика. Ее версия носит разговорный характер: «хотя прекрасно знают, что почем». Эта фраза не выдерживает конкуренции с грузберговской «хотя обычно имеют неплохое представление о текущей рыночной стоимости». В перевод Грузберга под редакцией Черняка были внесены лишь некоторые стилистические изменения (Гр Х.26).

У всех остальных переводчиков, кроме Рахмановой, Королева и Яхнина, были приемлемые формулировки «рыночной стоимости» в этих фразах, но носителю английского больше всего нравится вариант Грузберга. Рахманова и Королев целиком опустили обе фразы. Яхнин переделал их, несколько изменив повествование.

Этот же эпизод в пересказе Королева демонстрирует, насколько он хороший рассказчик. Повествование изобилует интересными образами, но все философские рассуждения Толкина в нем пропущены.

Ведь драконы – большие охотники до чужих сокровищ, им бы каждый день кого-нибудь грабить,эльфов, людей, гномов – все одно. И ведь тащат без разбору, что под лапу подвернется, и доспех изукрашенный, и кувшины медные, лишь бы захапать.А сами ничего толком не умеют – ни даже прореху крохотную в собственной чешуе залатать; правда, цену добыче ведают. Поживу они сгребают в кучу, залегают на ней и стерегут ее до конца своих дней. Век же драконий, знаете ли, еще как долог:коли дракона прежде не убьют, он всех переживет <...> (Кр Х.35–36).

Дж. Р. Р. Т.(купюры выделены): Драконы воруют золото и драгоценности, знаете ли, у людей, у эльфов, у гномов, словом, везде, где найдут, и стерегут награбленное всю жизнь (а живут драконы практически вечно, если только их не убьют), но никогда не насладятся даже медным перстеньком. По правде говоря, они с трудом способны отличить хорошую работу от скверной, хотя обычно неплохо осведомлены о текущей рыночнойстоимости вещей. А сами создать не способны ровно ничего, даже не могут укрепить какую-нибудь разболтавшуюся чешуйку в своей броне (Н.35).

Оставшиеся части этого эпизода в сокращенной версии Рахмановой, по крайней мере, напоминают оригинал значительно больше:

Драконы, как известно, воруют золото и драгоценности у людей, у эльфов, у гномов – где и когда только могут – и стерегут свою добычу до конца жизни (а живут драконы практически вечно, если только их не убьют), но никогда не попользуются даже самым дешёвым колечком. Сами они сделать неспособны ровно ничего, даже не могут укрепить какую-нибудь разболтавшуюся чешуйку в своей броне (Р Х ₁₉₇₆.26, Х ₂₀₀₂.23) [83]83
  В издании 2002 года слово практически заменено на фактически.


[Закрыть]

Те же сокращения, которые наблюдаются в тексте Рахмановой, можно было бы ожидать от D&D, но в самом распространенном – и, по словам многих, образцовом – русском переводе «Хоббита» это абсолютно неуместно. Хотя и сами D&D сократили этот эпизод, Каминская еще больше ужала его, а также и приукрасила.

D&D(купюры выделены): Драконы похищают золото и драгоценности везде, где только могут найти; и стерегут свою добычу до конца жизни (а живут драконы фактически вечно), но никогда не насладятся ею(D&D H.11).

Каминская:Драконы ведь отовсюду похищают золото и драгоценности, стерегут добычу до самой смерти – а они, считай, бессмертны, – и все им мало (Кск Х.11).

Благодаря внесенным ею изменениям, драконы представляются еще более жадными, но без следующей фразы, определяющей, что такое наслаждение, это дополнительное отклонение в пересказе оригинала для читателя особого значения не имеет.

Когда Яхнин берется продемонстрировать свое мастерство рассказчика, оригиналу места уже не остается. Его формулировка последнего абзаца, где он говорит о том, что драконы «цену золота знали прекрасно», смещает акцент непосредственно на драконью жадность к золоту, исключая из набора все остальное. У Толкина описание было всеобъемлющим. Трактовка Яхнина вполне соответствует взглядам Толкина на золото как корень всех зол, но все же это история Яхнина, а не Толкина.

Они [драконы] стали налетать и грабить всех без разбору – людей, эльфов, гномов. Добычу они утаскивали в свои логова и стерегли пуще собственной жизни, а живет дракон вечно, если его не убить. Зарились драконы только на золото и драгоценные камни, а на какое-нибудь медное колечко, будь оно выковано самым чудесным мастером, и внимания не обращали. Эти невежды никогда не умели отличить отменную работу от простой подделки, зато цену золота знали прекрасно (Я Х.35).

Финальная часть эпизода – «даже не могут укрепить какую-нибудь разболтавшуюся чешуйку в своей броне» – важна для сюжетной линии, поскольку это намек на слабое место (прореху в броне), благодаря которому Смауг будет уничтожен: незащищенная прореха в мягкой части его брюха, через которую его потом поразит стрела Бэрда (Н.237). Хотя формулировки сильно варьировались, у всех переводчиков, кроме Каминской, ВАМ и Королева переводы вполне приемлемые. У D&D этой фразы не было и у Каминской, соответственно, тоже. ВАМ интерпретировала броню как кольчужный жилет, наподобие кольчуги из митриля, которую Бильбо получил от гномов в качестве первой выплаты его доли сокровищ (Н.228). Ее версия гласит:

Они ничего не умеют делать сами, даже сломанное кольчужное колечко не починят (ВАМ Х ₁₉₉₀.28; Х ₂₀₀₂.38).

В версии Королева это не разболтавшаяся чешуйка, а чешуйка с «прорехой крохотной» (Кр Х.36), что едва ли напоминает отверстие, куда может попасть стрела.

Когда рассказчик комментирует беседу Бильбо со Смаугом, Толкин вновь раскрывает некоторые интересные подробности «драконоведения». Рассказчик хвалит то, как Бильбо отвечает на вопросы Смауга, поскольку это

способ, которым только и следует разговаривать с драконами, если не хочешь раскрыть свое настоящее имя (что весьма благоразумно) и не хочешь разгневать их прямым отказом (что тоже весьма благоразумно). Никакой дракон не устоит перед соблазном поговорить загадками и потратить время на их разгадывание (Н.213).

В ВК Толкин рассказывает о том, какой силой обладают собственные или настоящие имена, намного подробнее. К счастью, почти все переводчики (анонимный, ВАМ, Грузберг, Рахманова и Каменкович) употребили здесь словосочетание «настоящее имя», как это имело место и в лучших переводах этого термина в ВК. Оставшаяся часть абзаца всеми переводчиками передана вполне адекватно, но ни один из вариантов не был настолько изящным, как у Рахмановой:

Разговаривать с драконами нужно именно так, когда не хочешь раскрыть своё настоящее имя (что весьма благоразумно) и не хочешь разозлить их прямым отказом (что тоже весьма благоразумно). Никакой дракон не устоит перед соблазном поговорить загадками и потратить время на их разгадывание (Р Х ₁₉₇₆.184, X ₂₀₀₂.137).

Каменкович добавила к этому эпизоду очень познавательную сноску. В ней говорится, что разговор Бильбо со Смаугом напоминает беседу из «Старшей Эдды» между Сигурдом и драконом Фафниром, которого Сигурд ранил. Сигурд, подобно Бильбо, благоразумно не раскрывает дракону свое настоящее имя, поскольку знает, в отличие от Бильбо, что дракон может использовать это имя для того, чтобы наложить проклятье (Км Х.343).

В продолжение разговора Бильбо со Смаугом на протяжении следующих нескольких страниц, Толкин постепенно выстраивает свою трактовку «драконоведения», касающуюся драконьих чар и драконьих речей.

Вот теперь Бильбо стало и впрямь не по себе. Всякий раз, когда взгляд Смауга, шаривший во тьме, скользил по нему, он трясся от страха и его охватывало безотчетное желание кинуться вперед, обнаружить себя и во всем признаться Смаугу. Словом, ему грозила нешуточная опасность оказаться во власти драконьих чар (Н.214).

Этот эпизод однозначно демонстрирует способность драконов подчинять окружающих своей воле. Главной проблемой для переводчиков стада здесь фраза unaccountable desire. D&D вообще не потрудились включить этот отрывок. Яхнин упростил его для детской аудитории: «бедняге так и хотелось» (Я Х.268). Рахманова, Каменкович и ВАМ постарались сохранить верность оригиналу и употребили наиболее точный русский эквивалент: «безотчётное желание» (P Х ₁₉₇₆.185, Х ₂₀₀₂.138; Км Х.225; ВАМ Х ₁₉₉₀.179, Х ₂₀₀₀.271). Королев, анонимный переводчик, Грузберг, Уманский и Бобырь использовали каждый разные прилагательные, чтобы охарактеризовать желание Бильбо «кинуться вперед, обнаружить себя и во всем признаться Смаугу». Королев назвал его «почти неодолимым желанием» (Кр Х.255), Анонимный переводчик написал, что это было «безудержное желание». Грузберг назвал его «почти непреодолимым желанием» (ГрХ.211). Рассказчик Уманского говорит, что это было «необъяснимое желание» (УХ.143). По версии Бобырь, это было «непонятное желание» (Б Х.255). Варианты Грузберга, Бобырь и Уманского наименее близки к оригиналу. Анонимный переводчик и Королев выбрали вполне выразительные, но чересчур сильные формулировки. Бильбо все-таки не потерял способности сопротивляться.

В следующем абзаце, однако, Толкин показывает, что Бильбо все же не остался неуязвим перед властью речей Смауга, и в душе у Бильбо «зародилось мерзкое подозрение», что:

и гномы упустили из виду этот важный момент или же все время втихомолку над ним посмеивались? Вот как влияют драконьи речи на неопытного слушателя. Разумеется, Бильбо следовало бы поостеречься; но уж больно подавляющей личностью был Смауг (Н.215).

«Подавляющая личность» Смауга, похоже, стала почти непреодолимым препятствием для переводчиков. Самым серьезным испытанием оказалось слово personality. Сталин был «подавляющей личностью» советских времен, начиная с 1922 года, когда он захватил лидерство в партии еще при жизни Ленина, и вплоть до его собственной смерти в 1953 году. Период сталинского террора известен как «культ личности». Этот термин впервые ввел Хрущев в своем секретном докладе, осуждающем Сталина, на XX Съезде КПСС в феврале 1956 г. Благодаря этому, слово личностьоказалось слишком политически заряженным, особенно если речь шла таких отрицательных персонажах, как Смауг. Большинство переводчиков поэтому предпочли не употреблять его в этом эпизоде. Вариант Бобырь, который первоначально ходил в самиздате, и поэтому переводчице не надо было заботиться о прохождении цензуры, гласит: