Текст книги "Сияющая Темнота [Доктор Кто]"

Автор книги: Марк Михаловски

сообщить о нарушении

Текущая страница: 7 (всего у книги 10 страниц)

– Взять его!

Понимая, что сопротивление бесполезно, Доктор позволил роботу-блондинке схватить его за запястья.

– Ай! – вскрикнул он. – Да вы не знаете свою силу! У вас что, проблемы с рецепторами обратной связи?

Мужчина ничего на это не сказал, однако приметил, что у Доктора выпирает карман. Не спрашивая разрешения, он засунул туда руку и вынул содержимое.

– Что это у вас?

В руке у него была блестящая красная сфера размером с мандарин.

– О... – сказал Доктор безразличным голосом. – Это. Вам это не нужно. Поверьте мне. Верните его мне, и забудем об этом.

– Даже и не думайте читать мне лекции о том, что мне нужно, а что нет.

Он осмотрел сферу, повертел её в руках, пытаясь что-нибудь понять в чёрных значках на её поверхности.

– Что это?

– Я думаю, это что-то нехорошее,– ответил Доктор, надеясь, что Огмуни не станет пытаться раскрыть её.

У него ничего бы не вышло – Доктор сам пытался это сделать, пока не понял что это.

– Ведь вряд ли это ёлочная игрушка, правда?

Огмуни повёл бровью и спрятал сферу в свой карман.

– Потом рассмотрю, – театрально вздохнул он. – Так вы, значит, Доктор, да? – спросил он, оглядывая Доктора с явной неприязнью. – Друг Донны.

– А вы кто?

– Огмуни, – ответил мужчина.

Он огляделся по сторонам, внезапно поняв, что чего-то не хватает.

– А где Донна?

– А, – застенчиво сказал Доктор. – Это моя вина. Я одолжил ей свою звуковую отвёртку. Надеюсь, она за ней присмотрит. И не будет ей зубы чистить или ещё что-нибудь в таком роде. Там есть три положения для...

Дверь с шипением раскрылась, и зашёл серьёзного вида невысокий мужчина со светлыми кудрями. Увидев Доктора, он раскрыл рот. Он подошёл поближе, осмотрел Доктора с ног до головы, словно собирался его съесть... или пристрелить.

– Это Доктор, – сказал Огмуни.

– Почему он у нас на борту?

– Я решил, что не честно, что всё самое лучшее достаётся Донне, – сказал Доктор, извиваясь в руках робота. – Вот и решил, так сказать, обменяться жёнами. Должен сказать, корабль у вас гораздо круче... Только не думайте, что я соглашусь в нём уборкой заниматься. Ненавижу уборку. А вот с глажкой неплохо справляюсь.

Коротышка прищурился:

– Так вы приятель этого бестолкового дилетанта Буни?

– О, не надо недооценивать Буни, – предупредил Доктор. – Хотя он немного и дилетант, хотя его корабль и развалюха, но он намного умнее, чем вы о нём отзываетесь. И он очень предан своему делу. А один грамм преданности стоит очень большого опыта. Кстати, а вас как зовут?

– Не ваше это дело, но я Гараман. Гараман Хавати, – он подозрительно посмотрел на Доктора. – Слышали обо мне?

Доктор на мгновение задумался. Некто по имени Хавати упоминался в тех записях, которые ему показала Лайен. Он скривился и покачал головой:

– Нет, не доводилось. А что, должен был?

Доктор видел, что Гараман был недоволен, что Буни не упоминал его имя... Впрочем, а почему Буни должен был упоминать его? По словам Лайен, они не знали, кто из Культа находится на борту корабля. За исключением...

– Кстати, как поживает Мезант?

У Гарамана расширились глаза. А затем снова сузились – он понял, что, не смотря на то, что Мезант был для Доктора достаточно важен, чтобы запомнить его имя, он, Гараман, достаточно важным для этого не был.

– Вы его знаете?

– Доводилось слышать.

Гараман сжал губы:

– Скоро вы с ним познакомитесь, – он посмотрел на Огмуни и робота. – Отведите его в командный отсек. Я хочу узнать, что известно Буни и его приятелям.

Опасаясь того, что его руки вывернут из суставов, Доктор позволил вывести себя из каюты.

***

Это уже просто смешно, – думала Донна. Такое впечатление, что они с Доктором работают в разные смены и видятся только во время завтрака. А что ещё хуже, корабль у Буни был паршивый.

– Сожалею, что мы потеряли Доктора, – сказал Буни. – Похоже, он воспользовался этим устройством, чтобы защитить вас от телепорта Культа, но сам оказался за пределами его влияния. По крайней мере, вы теперь в безопасности.

– Ой ли? – Донну убедить было не так просто.

Она бросила взгляд на стоявшую рядом с ней массивную серебристую машину, называемую «Мамой». Если блондинки-супермодели на борту корабля Гарамана были немного страшными, то это просто вселяло ужас.

– А что значит «телепорт Культа»? Если вы хорошие, то почему Доктор постарался сбежать от вас?

– Посмотрите на это с другой стороны... – сказала Лайен, пожилая женщина, которая несколько выделялась на фоне этой компании. – Если бы он считал нас плохими, то не сделал бы так, что вы оказались у нас, верно?

Донне пришлось признать, что это логично.

– А кто такие «Культ»? Вы так называете Гарамана и Мезанта?

Лайен посмотрела на Буни.

– А они не рассказали вам о Культе Сияющей Темноты? – спросила она у Донны.

– А должны были? – усмехнулся Буни. – Зачем им признаваться в том, что они последователи Культа?

– А почему бы и нет? – сказала Лайен. – Они ведь этого не стесняются, верно?

Донна подняла руки, чтобы остановить их.

– Послушайте, – твёрдым голосом сказала она. – Я только что прибыла с корабля, на котором всё было загадочнее, чем в «Мисс Марпл». Не хватало мне теперь в «Эркюля Пуаро» вляпаться! Объясните мне, что, чёрт возьми, происходит!

Она сверкнула глазами в сторону Буни, затем в сторону Лайен. На лёгкий вой со стороны нависшего над ней роботы она внимания не обращала. Тот же смотрел на неё со странным выражением... насколько вообще можно говорить о выражении применительно к лицу, похожему на деталь реактивного двигателя.

– Гараман и Мезант – руководители того, что осталось от... – Буни остановился, услышав с середины каюты механический скрежет.

Обернувшись, все увидели, что маленький робот, которого забрали с Хлама, размахивал своими гибкими руками и ногами пытаясь встать. Через несколько секунд он уже сидел на ржавом полу, а экран на передней панели его голубого прямоугольного туловища начал мерцать.

– Ох-ох-онюшки, – сказал он бодрым голоском, вздрогнул, и повернулся к ним.

На его экране появилось маленькое нарисованное человеческое личико. Рот изобразил преувеличенное удивление, а штришки-брови поползли вверх.

– Ох-ох-онюшки...

– Мама... – сказал Буни, указывая на робота, который вращал телом, чтобы осмотреться.

В считанные секунды (и, поразительно, почти без громоподобного топота, которого Донна ожидала от такой громадины) Мама подошла к роботу и посмотрела на него сверху вниз. Тот запрокинул корпус, чтобы посмотреть вверх. Вид Мамы, – подумала Донна, – должно быть, напугал его до смерти.

– Ох... – снова начал он.

– Да, да, – прервала его Лайен. – Это мы уже поняли. Ты в шоке. Почему ты ругался с Доктором?

– Что?

Лицо на роботе выглядело искренне удивлённым. Впрочем, – подумала Донна, – та чёртова скрепка, которая выскакивала на компьютере каждый раз, когда нужно было набрать письмо, тоже, казалось, искренне хотела помочь.

– С кем? – добавил робот, вновь, жужжа, осматриваясь вокруг.

Он попытался встать, но твёрдая металлическая лапа Мамы опустилась на него и прижала к полу.

– С Доктором, – мрачно сказала Донна. – С человеком, которому ты рассказывал о моей смерти и о том, какие цветы пришлёшь на мои похороны.

– С кем? Что? – робот размахивал руками, безрезультатно шлёпая ими по ладони Мамы. – Ох-ох-онюшки, всё это так неожиданно.

– Ох, солнышко, – сказала Донна, присев так, чтобы её глаза были на одном уровне с экраном робота. – Ты даже не представляешь, сколько всего неожиданного мы можем придумать, если ты не начнёшь говорить правду.

Нарисованное личико изобразило изумление.

– Конечно же, не представляю, иначе оно бы не называлось неожиданным! А впрочем, конечно, – лицо стало задумчивым, – события могут быть одновременно и неожиданными, и не совсем неизвестными, поскольку слово «ожидаемые» может относиться не только к их сути, но к времени их наступления, так?

– Что? – спросила Донна.

– Я сказал...

– Я слышала, что ты сказал. Слушай, или ты начнёшь нам рассказывать о тех, на кого работаешь, или... или... – Донна запнулась, не зная чем пригрозить роботу. – Или я скажу Маме, чтобы она скомкала тебя в такой маленький комок, что ты не сможешь устроиться работать даже подпоркой двери.

У неё за спиной кто-то изумлённо охнул. Это была Лайен. Её рука прикрывала рот в почти комическом жесте удивления.

– Это всего лишь робот, – сказала Донна, закатив глаза. Если надо, можно разобрать его, на микросхемы... – Донна остановилась, увидев откровенный ужас на лицах Буни и Лайен.

Она резко обернулась, услышав, что даже Мама издала глубокий электронный стон.

– Варварка, – прошептал Буни.

– Что вы сказали? – Донна всё ещё ничего не понимала.

– Поверить не могу, – мрачно сказал Буни, – что Доктор так хорошо о вас отзывался. Как вы смеете на борту моего корабля угрожать людям?! Да что же это за цивилизация, в которой вы выросли?

– Людям угрожать? – повторила Донна. – Я не угрожаю людям, упаси бог.

Она указала на робота, у нарисованного лица которого глаза и рот были широко раскрыты от удивления:

– Это. Всего лишь. Робот.

Донна села на корточки. Как ей объяснить это ещё понятнее? Да что вообще с ними такое?

– Вы что, не хотите узнать, на кого он работает?

– Как тебя зовут? – спросил Буни у робота, проигнорировав Донну.

– Уейоу, – ответил тот.

– Хорошо, Уейоу. Донна утверждает, что ты угрожал Доктору. Это правда?

– Я? Кому угрожал?

Робот вертел корпусом по сторонам, ничего не понимая.

– Минуточку, – сказал он и крепко сомкнул свои нарисованные глазки.

На долю секунды его лицо на экране потемнело.

– Что он делает? – недоверчиво спросила Донна.

– Подключается к механету. Восстанавливает синхронизацию часов.

Уейоу тряхнул лицом, словно освобождаясь от паутины.

– Ох-ох-онюшки, – сказал он, широко раскрыв глаза. – Меня взломали! Я пропустил восемь минут и тридцать семь секунд.

– Хочешь сказать, что не помнишь, что с тобой было? – у Донны были сомнения в правдивости его слов. – А что такое механет? Что-то вроде интернета для роботов?

Уейоу кивнул:

– Я пропустил восемь минут и тридцать-семь секунд, – повторил он, словно это было что-то абсолютно невероятное.

– Уейоу, – тихо сказала Лайен. – Пойдём со мной. Я проведу диагностику – посмотрим, что с тобой случилось.

Донна недовольно посмотрела не неё: она общалась с роботом так, словно это был потерявший ясность ума престарелый родственник. Нет, чтобы взяться за отвёртку и гаечный ключ! Она ничего не могла поделать: для них явно было гораздо важнее не расстраивать эту штуку, чем выбить из неё правду.

– А тем временем, – сказал Буни, когда Мама помогла роботу встать на ноги, – нужно догонять корабль Культа. Келлика говорит, что благодаря изменениям Доктора наши сенсоры всё ещё способны отследить их.

Он насмешливо посмотрел на Донну.

– Вам лучше пройти за мной, – сказал он, отвернулся, и пошёл к двери. – Доктор явно что-то в вас нашёл, но только богу известно, что именно.

И не успела Донна ответить, как он вышел.

– Ну, Доктор, – прошептала про себя Донна. – Надеюсь, тебе сейчас так же весело, как и мне...

***

В командный отсек корабля Гарамана принесли стул, привинтили его к полу, и привязали к нему Доктора. Рядом молча стоял робот-блондинка.

– Зачем вы телепортировались к нам на корабль, Доктор? – спросил Гараман, уперев руки в боки.

– Ну, понимаете... смена обстановки и всё такое. Кроме того, я уже столько всего слышал о вас – о вас и о вашем культе – что решил, что нам пора познакомиться лично.

При упоминании слова «культ» брови Гарамана поползли вверх, и он посмотрел на дверь, которая как раз в этот момент с шипением открылась.

– Это Доктор, – сказал Гараман кому-то, кого не было видно, – друг Донны.

– Гараман, – со вздохом ответили ему мелодичным голосом, – ты начинаешь меня удивлять всерьёз. Зачем было нужно привязывать его вот так? Ты так и не вынес урок из того, как обращался с Донной?

В поле зрения Доктора, грустно качая головой, зашла трёхногая и трёхрукая ящерица.

– Я Мезант, – сказало существо, глядя на Доктора широкими немигающими глазами. Они были серого цвета, с ромбическими зрачками.

– А-а! Печально известный Мезант! – ответил Доктор, радостно улыбаясь.

– Печально? – встревоженно переспросил Мезант.

– Ну, вы же знаете, что Оскар Уальд сказал насчёт известности...

– Нет, – ответил Мезант. Что он сказал?

– Что лучше быть известным, чем неизвестным. Приятно с вами познакомиться. Пожал бы вам руку, но сами видите... – он указал глазами на свои запястья и пошевелил пальцами.

– О, бога ради, Гараман, развяжи его! – воскликнул Мезант. – Какая от этого польза? Что ты ему пообещал отрезать? Может быть, голову?

Доктор сразу напрягся. Он очень любил свою голову, и был уверен, что если её отрубить, то новая не вырастет. Впрочем, если бы выросла, то вдруг она была бы рыжая, как ему всегда хотелось? Он бы тогда лучше смотрелся рядом со своей подругой, Рыжей Богиней.

– Тогда сам с ним разбирайся! – отмахнулся от него Гараман. – Мы уже подлетаем к Сентилли. Не хочу отвлекаться.

Грустно качая головой, Гараман пошёл к креслу капитана. Мезант двумя трёхпалыми руками начал отвязывать Доктора.

– А-а! – воскликнул Доктор, потирая запястья. – Спасибо!

– Приношу извинения, – скромно сказал Мезант, отсылая рукой прочь робота-блондинку; тот отошёл и тихо стал у двери. – Гараман всё время перегибает палку.

– О, не будьте к нему слишком строги. Я люблю энтузиастов. И я уверен, что у него и так полно дел: собирать все эти сегменты, завершать план Хну... Что?

Выражение лица Мезанта было неописуемо, его пальцы извивались, словно всполошённые змеи.

– Откуда вы... – начал Мезант. – Откуда вы знаете про Хну?

– Так в записях всё есть, – ответил Доктор. – Ну, не всё. Вот в чём загвоздка: там не говорится о том, что именно она затеяла. Вот поэтому я и решил, что не плохо бы подняться на борт и поболтать с людьми, которые это делают; воплощают, так сказать, мечту.

Он потянулся и посмотрел на ящерицу.

– Итак... – улыбнулся Доктор. – С чего начнём?

10

Донна начинала жалеть, что не осталась с Гараманом и Мезантом: Гараман хоть и грозился сломать ей мизинец, но там, по крайней мере, к ней не испытывали такую откровенную неприязнь, как здесь. И всего лишь потому, что она хотела выжать информацию из Уейоу. Хотя её и не заперли, похоже, они поручили Маме – здоровому стальному роботу – присматривать за ней. Что было почти то же самое.

– Так почему тебя называют Мамой? – спросила она, сидя в каюте, которую они в шутку называли «кафетерием». – Ой, прости, я забыла – ты ведь не разговариваешь.

Это было обидно: за какие-то секунды до того, чтобы снова быть с Доктором, их снова разъединили, и теперь ей нужно знакомиться с новым набором странных личностей. Судя по тому, как они отзывались о Докторе, он с ними ладил, но она подозревала, что какую бы благосклонность Доктор ни заработал, на неё это не распространялось. Она не могла это понять: их отношение к роботам было просто чокнутое.

Она ела что-то, напоминающее вкусом сандвич (и выглядевшее как рыбный пирог), а Мама безмолвно стояла рядом и смотрела на неё сверху.

– Тебе обязательно смотреть, как я ем?

Мама немного склонила голову. Она словно пыталась понять Донну, как будто никогда раньше не видела людей. Может ли робот быть «она»? Как это вообще определяется?

– И как же Доктор меня описывал? – спросила она, отодвигая остатки обеда. – Превосходная? Остроумная? Одевающаяся стильно, но при этом практично?

Мама только смотрела... но вдруг, когда единственный другой член команды вышел, робот почти по-человечески огляделся и опустился на колени у противоположного края стола. Донна подумала, уж не собирается ли Мама достать обручальное кольцо и сделать предложение? Внезапно на груди у Мамы появилось пятно розового света, и между ними в воздухе появился мерцающий прямоугольник.

>ДОННА. РЫЖАЯ БОГИНЯ.

Красные, как глаза Мамы, слова рисовались прямо перед ней.

– Откуда ты знаешь о... А! – она улыбнулась. – Тебе Доктор рассказал.

>Я БЫЛА ТАМ.

– Правда? Где?

Внезапно она поняла:

– Так это ты столкнула камень, да?

>ДА.

– Спасибо, – сказала Донна. – Если бы не ты, нас бы, наверное, сожгли бы живьём. По крайней мере, Мезанта и Огмуни.

>ПОЖАЛУЙСТА.

Поверх слов Донна увидела изображение... себя! На изображении она подошла к камере, снимавшей видео, пошевелила губами, обернулась через плечо, и с кем-то спорила. Картинка замерла и повторилась, снова и снова.

– Откуда это? – спросила она.

>ТЫ ПЫТАЛАСЬ ПОМОЧЬ МЕХАНИЗМУ ZB2230/3 НА КАРРИС.

– О! – она вспомнила. – Бимбот. Ясно.

>ПОЧЕМУ?

Донна на секунду нахмурилась.

– Ну, это же больно было.

>ЕГО РЕЙТИНГ ПО ЛИПАНОВУ БЫЛ 23. ОН НЕ БЫЛ РАЗУМНЫМ. НО ТЫ ОТНОСИЛАСЬ К НЕМУ КАК К РАЗУМНОМУ.

– Его что?

>РЕЙТИНГ ПО ЛИПАНОВУ – СТЕПЕНЬ РАЗУМНОСТИ МЕХАНИЗМОВ. РАЗУМНЫМИ ПРИНЯТО СЧИТАТЬ МЕХАНИЗМЫ С РЕЙТИНГОМ ПО ЛИПАНОВУ 40 И ВЫШЕ. ТЕ, У КОГО МЕНЬШЕ, РАЗУМНЫМИ НЕ СЧИТАЮТСЯ.

Слова бежали по экрану быстрее, чем Донна успевала прочесть их.

– Ух! – сказала она. – Повтори, пожалуйста, солнышко.

Слова Мамы снова побежали по экрану, в этот раз медленнее.

– И какой у тебя... этот... по Липанову?

>80.

– О! – Донна постаралась показать, что её это впечатлило. – Просто ума палата!

>РЕЙТИНГ НЕ ПОКАЗЫВАЕТ УМ. ТОЛЬКО РАЗУМ, СТЕПЕНЬ САМОСОЗНАНИЯ.

– Ясно, – осторожно сказала Донна, не вполне уверенная, что поняла разницу.

>У УЕЙОУ РЕЙТИНГ 68, НО ТЫ ОТНОСИШЬСЯ К НЕМУ КАК МЕНЕЕ РАЗУМНОМУ, ЧЕМ ZB2230/3. ЭТО ИЗ-ЗА ЕГО ВНЕШНОСТИ?

– Хм? – Донна не поняла вопрос.

>ИЗ-ЗА ТОГО, ЧТО ОН МЕНЬШЕ ПОХОЖ НА ЧЕЛОВЕКА, – объяснила Мама, – ТЫ СЧИТАЕШЬ ЕГО МЕНЕЕ РАЗУМНЫМ. ЭТО ТАК?

– Что?

>ТЫ СУДИШЬ О НЁМ ПО ЕГО ВНЕШНОСТИ.

У Донны челюсть чуть не выпала. Она вспомнила разговор с Мезантом о разнице между бимботом и дверью.

– Ты что хочешь сказать? – потребовала она. – Я тебя правильно поняла? – она почувствовала, как её лицо краснеет. – Ты меня расисткой называешь?

>ЭТО ЕСЛИ БЫ ТЫ СУДИЛА ПО ПРИНАДЛЕЖНОСТИ К РАСЕ. А ТЫ СУДИШЬ ПО ВНЕШНОСТИ. ЭТО НЕ ОДНО И ТО ЖЕ.

Донна крепко сжала губы. Потом снова открыла рот, чтобы опровергнуть слова Мамы чем-то остроумным. Но сказать было нечего. Мама обвинила её в том, что она судит о роботах по их внешности, а не по тому, насколько они разумны: чем это отличается от расизма? И, если она не могла ничего возразить против первого, то, положа руку на сердце, как она могла спорить со вторым?

Она не расистка. Она была уверена в этом. Но с какой бы стороны она на это мысленно ни посмотрела – Мама в это время молча наблюдала за ней – вывод, сделанный роботом, казался ужасно неизбежным.

– Там, откуда я прилетела, – осторожно начала Донна, покусывая губу и отводя взгляд от Мамы, – всё иначе.

Она набралась храбрости и посмотрела в суровое лицо Мамы.

– У нас нет... – она кивнула в стороны машины. – Роботов. Таких, как ты. И таких, как Уейоу.

Она снова запнулась, подбирая слова.

– Вы – все андромедяне – вы такие... такие... странные. Не обижайся, – спешно добавила она. – Не совсем странные. Просто необычные. Другие. Дома, в Чизвике, самое похожее на разговор с машиной, что у меня было, так это когда я кричала на копировальный аппарат.

Она снова покачала головой:

– Разве это не естественно: видя, что что-то выглядит непохоже на человека и ведёт себя не так, как люди, предположить, что и думает оно не так, как люди?

>ЭТО МОЖНО ПОНЯТЬ, – согласилась Мама.

Наступила долгая пауза.

– Но это ведь не дает это предположение верным, – тихо сказала Донна. – Ведь не делает?

>НЕТ. НО МЫ НЕВЕЖЕСТВЕННЫ ЛИШЬ НАСТОЛЬКО, НАСКОЛЬКО САМИ ТОГО ХОТИМ.

Донна грустно рассмеялась. Сама над собой.

– То есть, это мне решать, сколько я знаю о других? Ты это просто из вежливости сказала.

>ПОДРАЗУМЕВАТЬ, ЧТО ТЫ НЕВЕЖЕСТВЕННА, ВЕЖЛИВО?

– Поверь мне, это не худший вариант того, как ты могла меня назвать. Я бы попросила прощения, но этого в таком случае недостаточно, так ведь? Тут извинений мало.

>НА НАС ВСЕХ ПОВЛИЯЛО НАШЕ ПРОГРАММИРОВАНИЕ, НАШЕ ОБРАЗОВАНИЕ, – сказала Мама. >НО САМОЕ ГЛАВНОЕ ТО, КАК МЫ ВЫХОДИМ ЗА ПРЕДЕЛЫ ЭТОГО ПРОГРАММИРОВАНИЯ. МЕНЯ СОЗДАЛИ БОЕВОЙ МАШИНОЙ. Я ИЗМЕНИЛАСЬ. МЫ ВСЕ МОЖЕМ ИЗМЕНИТЬСЯ.

Покусывая ноготь, Донна вспомнила о Мезанте и Гарамане, и об их абсолютной уверенности в своей правоте. Как, будучи правы, люди могут так ошибаться?

– Но роботы ведь не чувствуют, верно? Я не пытаюсь унизить, но... – она с трудом подбирала слова, – Но роботы ведь просто предметы, разве не так? Их же изготавливают, делают из металла, микросхем, и прочего. Они не живые. Не по-настоящему.

>ТЫ ХОТЯ И НЕ СДЕЛАНА ИЗ МЕТАЛЛА, НО ВСЁ РАВНО «ИЗ ЧЕГО-ТО СДЕЛАНА». КАКАЯ РАЗНИЦА, КАКОЙ МАТЕРИАЛ ПОЛОЖЕН В ОСНОВУ?

– Но Мезант утверждает, что роботы только имитируют мышление и чувства.

>А ПОЧЕМУ ТЫ СЧИТАЕШЬ, ЧТО ТЫ НЕ ИМИТИРУЕШЬ МЫШЛЕНИЕ И ЧУВСТВА?

– Потому что я не имитирую, – Донна постучала пальцем по виску. – Это всё здесь. Я знаю, что я чувствую.

Мама подняла свою стальную руку и повторила тот же жест – постучала по виску.

>Я ТОЖЕ.

***

После разговора с Мамой Донне было о чём подумать, но ей не суждено было побыть наедине и разобраться со своими мыслями. Буни вызвал их в командный отсек, где Уейоу мотался туда-сюда, как перевозбудившийся ребёнок, разговаривал с другими роботами (даже с маленькими серво-роботами, которые, по заверениям Мамы, имели такой низкий рейтинг по шкале Липанова, что их и за кухонные принадлежности едва считали).

– Он не виновен, – сказала Лайен. – Кто-то – кто-то очень хорошо разбирающийся в робототехнике и коммуникационных системах – подключился к нему, и использовал его в качестве мегафона. Я проверила всю его память – там у него просто пустое место.

– Гараман? – предположила Донна, чувствуя себя из-за этого немного предателем, несмотря на разговор с Мамой.

– А кто же ещё? – сердито сказал Буни.

Уейоу пересёкся взглядом с Донной и подошёл к ней. Его нарисованное лицо было расстроенным.

– Простите, – сказал он.

– Ничего страшного, – сказала Донна, похлопав его легонько, надеясь, что это не будет воспринято как снисходительное отношение. – Это не твоя вина. Прости, что я вела себя так грубо. Просто я переживаю о Докторе.

– Ничего страшного, – сказал Уейоу.

– А всё-таки, – добавил он, развернувшись и указав весь командный отсек и присутствующих, – здорово! – его глаза расширились. – Вы даже не представляете, как это всё интересно, не представляете. Летать по всему космосу, гоняться за плохими, и всё такое... Для вас это, наверное, рутина. А я всю свою жизнь провёл на Хламе. Каталогизировал, сортировал, организовывал, – он подвигал пальцами так, словно набирал что-то на клавиатуре. – А это жизнь, о которой многие из нас могут только мечтать. Что дальше? Куда мы теперь полетим?

Донна не смогла не улыбнуться – он был похож на щенка. И неважно, прав ли Мезант, и он лишь имитирует свой энтузиазм, или права Мама, и это всё искренне, но Донна не могла не заразиться этим энтузиазмом.

– На гиперпространственной траектории, по которой направился корабль Гарамана, есть две системы, – сказала Келлика, и в командном отсеке в воздухе возник прозрачный голографический дисплей. – Система Сентилли, в центре которой находится чёрная дыра, и Пью, в центре которой двойная звезда. Если они ищут ненаселённую планету, то Пью лучше подходит, впрочем, её шестнадцать планет движутся по очень нерегулярным орбитам. У Сентилли тридцать шесть планет, но из-за природы этого солнца они все безжизненные, – она пожала плечами. – Пока они не выйдут из гиперпространства, мы не будем знать наверняка. Через час появятся новые данные.

– А тем временем, – сказал Буни, повернувшись к Донне, – думаю, нам нужно поговорить.

Донна кивнула:

– Я очень, очень сожалею о том, что я...

– Нет, нет, – прервал её Буни. – Не об этом. Это можно и позже обсудить. Я имел в виду Гарамана и его банду. Нам нужно знать всё, что может помочь нам понять, что они задумали. Может быть, они что-то сказали, пускай даже неважное. Не торопитесь. Посмотрим, что мы сможем понять.

***

– Я испытывал весьма тёплые чувства к вашей подруге, Донне, – сказал Мезант. – У неё были несколько... странные взгляды, но мне кажется, что в душе она была хорошим человеком.

– Вы не могли бы использовать настоящее время? – сказал Доктор. – Я надеюсь, что она ещё жива. И да, она хороший человек. А что такого она сказала?

– Её опыт общения с механизмами довольно интересный, – сказал Мезант, и Доктор почувствовал, что тот пах рыбой и лавандой.

Не самый обычный запах, но и не самый неприятный из тех, с которыми доводилось сталкиваться Доктору.

– Рассказала вам о роботах Санта-Клаусах, да?

Мезант кивнул.

– С её слов, у меня сложилось впечатление, что в вашей галактике меньше механических цивилизаций, чем в нашей.

– Пожалуй, да, – согласился Доктор. – Но ведь обе галактики такие огромные, что было бы неверно делать выводы на основании тех небольших их кусочков, которые мне довелось увидеть. Не хочу, чтобы вышло, будто я обобщаю. Обобщения до добра не доводят, – пошутил он, подмигивая, но Мезант, похоже, не понял шутку.

– Разумеется, – согласился Мезант (с немного излишней решительностью, как показалось Доктору). – Но вы должны согласиться, что всегда были трения между механизмами и организмами.

– Ну, «всегда» – это слишком громко. Всё равно как «каждый», «никогда», или «все они ленивые мерзкие попрошайки, пусть возвращаются на свою планету», верно? – он улыбнулся Мезанту, хотя его взгляд оставался жёстким и серьёзным. – А что мы говорили насчёт обобщений?

– А-а, – сказал Мезант после секундной паузы, – вы про-механик.

– Я? Серьёзно? – Доктора это предположение, похоже, оживило. – Сам я считаю себя про-человечным, какие бы формы человечность не принимала, – он поднял руку, увидев, что Мезант хочет что-то сказать. – И если вы хотите начать убеждать меня в том, что механизмы не по-настоящему живые, то лучше не надо, не тратьте время. Как только начинаешь думать о ком-то как не о таком, как ты, так тут же начинаешь относиться к ним по-другому. И обычно относиться хуже. Такой тип мышления приводит к сегрегации и концентрационным лагерям, не так ли?

– Факты остаются фактами, – сказал Мезант.

– А высокомерная, упрямая чушь остаётся высокомерной упрямой чушью, и у меня нет времени на то, чтобы слушать её. Расскажите мне лучше об этой штуке, части которой вы собираете.

Руки Мезанта снова начали извиваться.

– Мне кажется, – весело продолжал Доктор, – что если вы искренне верите во всю эту ерунду, то вы должны гордиться этой штукой, и гореть желанием часами рассказывать мне о ней. А все эти идеи о превосходстве организмов мне уже поднадоели. «Мы лучше вас, потому что сделаны из вязкой субстанции, а не из металла», и тому подобное. Вы производите впечатление умного создания. Вы действительно верите во всё это, или это у вас просто хобби в свободное от работы время? Как у других реконструкции военных сражений, или напиваться дешёвым сидром? Не можете же вы и вправду верить в это.

– Вы не сталкивались с тем, с чем сталкивались мы, – сказал Мезант. – Наша галактика переполнена представителями машинного разума. При наличии ресурсов они способны воспроизводиться с гораздо большей скоростью, чем большинство организмов.

– Это так, – согласился Доктор. – Но они ведь так не стали делать, верно? Как давно у вас тут мир? Сколько веков уже организмы и механизмы живут рядом почти без войн и ссор? Какой вклад организмы и механизмы сделали в культуры друг друга?

– Дело в том, – твёрдо сказал Мезант, – что это не может длиться вечно.

– Почему нет? – Доктор подался вперёд, и его лицо оказалось прямо напротив лица Мезанта. – До сих пор всё это работало довольно неплохо, не так ли? Если бы жители моей галактики увидели вашу, они были бы поражены тем, чего вы достигли. Неужели вам не льстит быть лидерами на пути межзвёздного мира, вместо того, чтобы стать ещё одной галактикой драчливых детишек?

– Вам, чужаку, это может показаться очень просто, – сказал Мезант, и Доктор уловил нотку разочарования в его голосе. – Вы не понимаете всех тонкостей.

– О, – возразил Доктор, – а мне кажется, что понимаю. В общем, мне вас не переубедить, а вам не переубедить меня, так давайте вы просто расскажете о том, что вы тут затеяли, в чём был великий план Хну, а затем я вернусь к Донне, а вы тут сами разберётесь?

Он широко улыбался, но в его улыбке было что-то жёсткое. Мезант устало посмотрел на него... и вдруг в интеркоме раздался голос Гарамана.

– Мы входим в систему Сентилли, – сказал он. – Всем членам экипажа занять свои места. Повторяю, всем членам экипажа занять свои места.

– О, – разочарованно сказал Доктор, – а вы уже почти начали рассказывать мне о вашем плане. Ненавижу, когда так происходит!

11

Поражённый собственной глупостью, Доктор наблюдал за тем, как собранное устройство вращается в пространстве, всего в пятистах метрах от корпуса «Тёмного Света». Когда четыре сегмента были водружены друг на друга, они образовали цилиндр, что теперь казалось очевидным. Пост-фактум всё кажется очевидным.

Сегменты вращались независимо друг от друга, а всё устройство тихо повернулось так, чтобы его конец был направлен на чёрный диск Сентилли.

– Вы хотите вскрыть чёрную дыру! – медленно сказал Доктор и повернулся к Гараману. – Я должен был догадаться.

– Как вы могли догадаться? – спросил Мезант.

Доктор пожал плечами:

– Ну, та часть, которую вы забрали с Уляля, содержала весьма хитроумные обмотки размерностного резонанса; та, что была на Каррисе, судя по тем обрывочным данным, которые мне удалось получить, содержала что-то вроде преобразователя энергии нулевой точки; ну и на той, которая была на Хламе, я заметил признаки того, что это дефазировщик пространства. Если собрать всё это вместе, получим самый большой консервный ключ в галактике.

Он усмехнулся своему уму:

– В других обстоятельствах я бы сказал, что это превосходно. Но у меня такое чувство, что никому кроме вас от этого превосходно не станет.

Гараман сухо рассмеялся:

– Консервный ключ. Мне это нравится. Был момент, когда я подумал, что вы догадаетесь о его предназначении. Но теперь это уже не важно.

– О, я думаю это очень важно, – уныло сказал Доктор, – но я уже вряд ли смогу этому помешать, так?

Гараман лишь улыбнулся.

– Так что же там? Армия органических тварей, которые ждут пробуждения, чтобы отобрать могущество машинных интеллектов вашей галактики? Или это какое-то убежище? Небольшая Шангри-Ла, где вы и ваши друзья из Культа сможете жить, не беспокоясь о своих паранойях? Маленькая Андромеда, так сказать. Рай без механизмов?

Гараман ничего не сказал. Вместо этого он указал на экран. С одной стороны, ближней к «Тёмному Свету», была маленькая ромбовидная фигурка консервного ключа, на поверхности которой мерцали синие молнии. А с другой стороны, вдалеке, был угольно чёрный диск Сентилли – чёрной дыры в сердце этой системы, который был виден лишь потому, что заслонял собой звёзды.