Текст книги "Мрак остаeтся"

Автор книги: Марк Энтони

сообщить о нарушении

Текущая страница: 7 (всего у книги 37 страниц)

14

За окном уже сгущались сумерки, когда Эйрин, бормоча под нос слова заклинания, беспокойно мерила шагами комнату. Ее белоснежное платье тихо шелестело.

– Задуй свечу, позвони в колокольчик и произнеси заклинание. Задуй свечу, позвони в колокольчик и произнеси…

Она замерла и, широко раскрыв глаза, подняла голову вверх.

– Или позвони в колокольчик, произнеси заклинание и задуй свечу?

Голова гудела, словно в ней поселилась стая мотыльков. Мысли разбегались в разные стороны, и ей никак не удавалось сосредоточиться.

Эйрин охватил ужас. Что будет, если она неправильно проведет ритуал? Распустится весь узор? Этого она не знала. Но кое на что можно с уверенностью рассчитывать: если она не справится с ролью, Тресса превратит ее в комара.

Эйрин сделала глубокий вдох.

Сосредоточься, сестра. Ты сможешь. Тебе это по силам. Помни, все будут смотреть на тебя.

В душе ее нарастала паника.

Хорошо, об этом забудь. Подумай о своем последнем занятии с Трессой. Все прошло идеально.

Капля спокойствия пробралась в разум Лирит, и волнение утихло. Ну разумеется, вот оно. Как она могла быть такой дурочкой? Сначала колокольчик, свеча и затем…

Раздался стук в дверь, и мысли рассеялись. Второй стук подтолкнул ее к действию. Она поспешила к двери.

– Ну что ж, пора, голубушка. Эти старые кости не станут моложе, если будут просто стоять здесь.

Эйрин жадно вдохнула воздух. Шабаш еще даже не начался, а она уже допускает ошибки.

– Прости, сестра Сенраэль. Я не хотела расстроить тебя. Старуха рассмеялась:

– Ну конечно, нет, голубушка. Только не такое замечательное существо, как ты. В тебе нет ни капельки жестокости. Не бойся. Если будет угодно Сайе, когда-нибудь ты тоже станешь такой же старой и сварливой, как я.

Ты ошибаешься, хотела сказать Эйрин. Однажды я убила человека своей магией. Разве это не жестоко?

– Пойдем, голубка. Скоро взойдет луна. Мы должны быть готовы.

Пепельно-серое платье колдуньи тихо зашелестело, когда она развернулась и по-старчески заковыляла по коридору. Эйрин поспешила за ней. Сердце бешено стучало в ее груди.

– Мне придется принимать решение о том, что вплести в узор? – спросила она Трессу этим утром.

– Ровно столько, сколько и любая другая колдунья, – ответила рыжеволосая женщина. – В узор вплетаются все нити. Задача всех колдуний – просто помочь, подобно тому, как челнок помогает нити пройти сквозь основу ткани. Узор определяется самими нитями.

После встречи с Трессой Эйрин отправилась на поиски Лирит, чтобы проверить, найдутся ли у подруги мудрые слова наставления. Но ей так и не удалось найти Лирит. Ее не было нигде в замке.

Ты увидишься с ней на Верховном Шабаше, сказала она себе. Однако по какой-то причине отсутствие Лирит волновало ее.

– Будь все проклято! – воскликнула Сенраэль и так резко остановилась, что Эйрин едва не врезалась в нее.

– Что случилось? – спросила баронесса, надеясь, что ее не включили в довольно широкий круг ведьминого проклятия.

– Я знала, что мне не следует пить ту последнюю чашку мэддока, – проворчала Сенраэль. – Теперь придется сделать остановку в уборной. А ты лучше беги в сад и найди королеву. Я скоро приду.

Старуха скрылась за дверью. Эйрин предпочла бы дождаться ее, но не посмела ослушаться старшей сестры. К тому же ей хорошо известна дорога в сад. Вздохнув, она двинулась по коридору.

– О, никак наша новая Дева!.. – послышался чей-то воркующий голос.

– Дева? – отозвался другой, высокий и ясный. – Я бы сказала, Полудева.

Ужас коснулся Эйрин ледяными ладонями. Она повернулась, пытаясь отыскать местонахождение голосов.

– Как? Разве ты не видишь нас?

Тень, падавшая со стороны ближней арки, исчезла, словно распускающаяся материя. Под ней стояла группа из шести девушек в зеленых одеяниях. Они шагнули вперед, и Эйрин узнала в нескольких из них колдуний, которые находились вместе с Сайрин во время первого собрания Верховного Шабаша.

– Вы только поглядите на ее удивленный взгляд! – засмеялась золотоволосая девушка. – Можно подумать, она ни разу не видела заговора теней!

Эйрин удалось обрести голос:

– Я знаю заклинания!

От собственных слов она содрогнулась. Ее голос дрожал, как у маленькой девочки.

– Ну разумеется, голубушка.

При этих словах, сказанных кареглазой колдуньей, остальные разразились громким смехом.

Эйрин узнала ее. Именно она покинула группу Эйрин, чтобы присоединиться к Сайрин. С той ночи Эйрин стало известно ее имя. Ее звали Белира.

– Это платье совсем не идет тебе, – сказала она, выдвигаясь вперед. Остальные колдуньи с улыбкой наблюдали за происходящим. – Ведь его шили для другой, верно?

Эйрин почувствовала, как тело под платьем съеживается, подобно тому, как черепаха прячется внутрь своего панциря. Белое одеяние было больше размером, чем зеленое платье, которое она надевала раньше, но все равно не скрывало ее сухой руки.

Она попыталась пройти по коридору, однако Белира встала на ее пути.

– Зачем ты это делаешь? – не в силах идти дальше, спросила Эйрин.

Глаза Белиры сузились и превратились в узенькие щелки:

– Я объясню тебе. Нам нравилась Сайрин и не нравишься ты. Понятно?

Эйрин покачала головой; она не могла говорить. Златовласая ведьма выступила вперед:

– Какая же она простофиля! Одна здоровая рука и ума ровно наполовину. И как, черт возьми, ей удалось стать Девой? Почему ею не стала одна из нас?

– Меня выбрала Иволейна, – наконец смогла выдавить из себя Эйрин.

Белира скривилась, и это выражение исказило ее и без того некрасивое лицо.

– Ну как же, Иволейна!.. Тогда возникает вопрос: почему она Матрона, а не Лиэндра? Всем известно, что сестра Лиэндра выступает от имени всех колдуний.

Эйрин почувствовала, как ее страх перерастает в гнев. Да кто они такие, эти девушки, чтобы говорить ей все это?

– Ты ошибаешься, сестра Белира. Лиэндра выступает вовсе не от имени всех колдуний. Она не выступает, например, от моего имени. А теперь дай мне дорогу.

Она попыталась сделать шаг вперед, но остальные колдуньи обступили ее плотным кольцом. Эйрин почувствовала, как у нее сдавливаются легкие. Ей казалось, что она сжимается и снова становится беззащитным ребенком. Злобно усмехающиеся лица вокруг сливаются в одно безобразное лицо, и в памяти возникают голоса, которые то вспыхивают, то затухают, подобно резким, пронзительным крикам птиц.

 
Маленькая леди Эйрин,
Что на ней надето…
 

Нет, никогда больше она не ощутит ничего подобного. Никогда. Она поклялась в этом тем давним вечером в середине зимы, когда своей магией умертвила Леотана. Так долго после той ночи она раскаивалась в своем поступке и верила, что он обратил ее во зло! Но девушка ошибалась. Она – не зло. Это остальные, те, кто сейчас глумится над нею, кто обращается с людьми, как с бездушными предметами, всячески издеваясь над ними. Всю жизнь они смотрели на Эйрин так, словно она чудовище лишь потому, что у нее изуродована рука. Но теперь она знала, что вовсе не чудовище.

Они – да, отвратительные мерзкие чудовища.

Леотан оказался жестоким, бессердечным существом, не принадлежащим к роду человеческому. И хотя эти молодые женщины совершенно не похожи на него, они ничем не уступали ему в бессердечности. Эйрин больше не желает мириться с подобной жестокостью. Она еще покажет им всем, что значит настоящее заклятие!

Эйрин почувствовала, что не испытывает ни страха, ни гнева. Ею овладело спокойствие, подобное затишью перед бурей. Она выпрямилась и посмотрела на Белиру.

– Мне нужно идти, сестры. – Слова были холодными, как мрамор. – Вот-вот начнется Верховный Шабаш. Прошу вас уступить мне дорогу.

Белира бросила взгляд на спутниц, и те одобрительно закивали. Тогда она с презрительной ухмылкой на лице повернулась к Эйрин.

– А ты заставь нас!

– Хорошо, если вы этого желаете.

Белира нахмурилась. Скорее всего она никак не ожидала подобного ответа. За ее спиной зашевелились и остальные. Белира открыла было рот, но не успела произнести ни слова. Эйрин подняла руку – не левую руку, а правую, маленькую, бледную и жалкую, как перебитое крыло голубки.

Это оказалось так просто, что ей даже не пришлось закрывать глаза. Эйрин протянула воображаемую руку к Дару и захватила шесть мерцающих нитей. Затем подтянула их к себе и крепко сжала в ладони.

Шесть стоявших вокруг нее девушек как одна тяжело задышали и, сжимая дрожащими руками горло, отпрянули назад. Глаза их вылезли из орбит, а рты беззвучно открывались и закрывались, словно у рыб, выброшенных на берег.

Спустя несколько мгновений их губы приобрели синий оттенок. Оказалось, что налагать заклятие так легко… Можно без всяких усилий сжать эти нити, пока они не оборвутся, тем самым навеки прервав их дыхание…

Остановись, Эйрин. Если ты причинишь им вред, то скоро станешь такой же, как и они.

Эйрин посмотрела на свою изуродованную руку. Нет, она не позволит им превратить себя в чудовище!

Она опустила руку, освобождая нити. Девушки зашатались и часто, прерывисто задышали. Некоторые упали на колени, жадно хватая ртом воздух, другие отчаянно разрыдались и принялись беспомощно цепляться друг за друга. Из них лишь одна Белира стояла спокойно. Она с ненавистью смотрела на Эйрин, держась за горло. Ее глаза были полны ужаса. И еле сдерживаемого гнева.

Но для Эйрин это не имело никакого значения. Ей не нужна привязанность или любовь этих девушек. В отличие от ее собственного тела их тела были совершенными и гармонично сложенными, а вот души – истинно уродливыми.

Белое платье тихо зашуршало, когда она прошагала мимо них.

– Увидимся на Верховном Шабаше!

15

Лирит торопливо расправила складки зеленого платья, пальцами расчесала спутанные узелки черных вьющихся волос. Мимолетный взгляд в бронзовое зеркало убедил ее в том, что теперь она выглядит неплохо.

Сквозь окно просачивался серый свет сумерек. Время Верховного Шабаша настанет совсем скоро.

Как она не проспала все на свете, Лирит не знала. Голова весь день разрывалась от беспокойных мыслей, и девушка прилегла лишь для того, чтобы дать отдых глазам. Однако каким-то образом она погрузилась в дрему, и ей приснился еще один сон о Сарете. Этот сон оказался еще более мрачным, нежели предыдущий. Обнаженные, они занимались любовью. Только при этом Лирит почему-то ощущала жуткий холод и, когда открыла глаза, увидела, что Сарет из живого человека превратился в безжизненную статую из камня. Холод все сильнее охватывал Лирит, она попыталась закричать, но уже и язык ее превратился в камень.

Слава богу, что она наконец проснулась. Этот сон во многом был даже хуже, чем тот, о пауках. При мысли о том, что так придется провести целую вечность – живой, здоровой, все понимающей, но совершенно окоченевшей и застывшей, – по спине девушки побежали мурашки.

Лирит поспешно вышла из спальни и побежала по коридорам замка. Прислуга и обедневшие аристократы смотрели на нее широко раскрытыми глазами и уступали дорогу. Она не могла за это их винить, так как чувствовала, что выглядит как обезумевшая старая ведьма. Иволейна пожелала, чтобы колдуньи передвигались по Ар-Толору осторожно, дабы не тревожить прочих обитателей замка. Однако Лирит очень спешила, ей было нужно отыскать самую короткую дорогу к садам. Еще повезло, что сегодня ночью никто не приказал ей сопровождать на шабаш какую-нибудь группу послушниц.

Она подняла подол платья и ускорила шаг.

– Бежать бесполезно, – прозвучал где-то рядом чей-то свистящий голос. – Ты все равно опоздаешь.

Лирит резко остановилась.

– Теравиан, – сказала она. – Я не заметила, что вы здесь.

– А почему ты должна замечать меня? Меня никто никогда не замечает.

Лирит задумалась. Ей уже давно следовало бы явиться на Верховный Шабаш. Но в Теравиане было нечто такое, что заставило ее заговорить с ним.

– Возможно, вам нужно реже носить черное, – предложила она.

Юноша прищурился:

– Не знал, что колдуньи могут быть такими забавными.

– О, я особенная ведьма. Тебе, вероятно, даже не следует разговаривать со мной. Это, несомненно, причинит какой-нибудь непоправимый вред.

Губы растянулись в усмешке:

– Хорошо.

Взгляд Лирит переместился на окно. Первые звезды только начинали появляться.

– Все в порядке. Я знаю, что тебе нужно бежать на какое-то сборище, поэтому ступай. Она всегда покидает меня.

Тень улыбки исчезла с его лица. Теперь во мраке был различим лишь бледный суровый овал. Лирит минуту раздумывала, затем приблизилась к нему и положила руки ему на плечи. Для юноши, прожившего на свете шестнадцать зим, он имел хрупкое телосложение, однако их рост был одинаков, так что она смогла заглянуть в его зеленые глаза.

– Послушайте меня, лорд Теравиан. Вы должны поверить мне, я знаю, что такое, когда тебя бросают. Я уже кое-чему успела научиться в жизни. Очень жаль, что я не понимала этого раньше. Я хочу поделиться своим опытом с вами. Хотя другие могут отказаться от вас, но вы сами никогда не должны отказываться от себя. Понимаете?

Он не ответил, но его взгляд приобрел странную задумчивость. Лирит убрала руки с плеч юноши.

– Теперь я должна идти… на сборище, как вы назвали его. Но я еще вернусь и поговорю с вами. Обещаю.

Он покачал головой, глядя не на нее, а на тень.

– Нет, ты ошибаешься. Ты скоро уйдешь. Холодное дуновение воздуха коснулось кожи Лирит.

– О чем вы говорите?

Теравиан лишь пожал плечами, после чего развернулся и побрел по коридору.

Спустя несколько минут Лирит, задыхаясь, пробежала под сплетенной из ветвей аркой и оказалась в храме в самой глубине садов Ар-Толора. Сферы с ведьминым огнем свисали с высоких ветвей, наполняя долину зеленым свечением.

Две сотни колдуний (молодые – справа, старшие – слева) стояли, повернувшись лицом к мраморным возвышениям в дальнем конце храма. Похоже, Лирит прибыла самой последней. На возвышении она разглядела три фигуры: одну – в белом, вторую – в зеленом и третью – в пепельно-сером. Женщина в зеленом что-то говорила.

– … и появится на свет новый узор. Узор, в который сплетутся все нити. Узор, который будет служить нам проводником все следующие луны. Итак, именем всех богинь, да сплетутся же этой ночью воедино все наши нити!

Лирит облегченно вздохнула. Она пропустила заклинание, открывающее шабаш, но само плетение еще не началось, хвала Сайе. Разумеется, Иволейна не смогла бы упустить из виду тот факт, что в узоре отсутствует нить Лирит. Более того, узор представлял собой то, что связывало между собой всех колдуний, что возвышало их над простолюдинками – торговками и деревенскими знахарками. Лирит не хотелось оказаться за пределами этого узкого круга посвященных.

Иволейна кивнула Эйрин и Сенраэль, и те шагнули вперед. Эйрин несла в руках маленький сверток, обернутый черной материей, а Сенраэль сжимала в руках серебряную чашу. Все вместе – Дева, Матрона и Старуха – они произнесут Верховное Заклинание еще до того, как начнется плетение узора. Стараясь изо всех сил остаться незамеченной, Лирит начала торопливо пробираться сквозь толпу.

– Не думай, что мы не видим того, что ты творишь, – раздался чей-то резкий голос.

Лирит замерла. Неужели кто-то заметил ее опоздание? Однако ни одна из колдуний в этот миг не смотрела в ее сторону. Наоборот, все смотрели прямо перед собой, и на лицах у всех женщин одновременно выражались потрясение и интерес.

Высокая стройная ведьма в зеленом платье приблизилась к возвышению. Лирит удалось разглядеть лишь горделивые очертания ее скул. В огненно-рыжие волосы были искусно вплетены зеленые самоцветы.

Это была Иволейна. В ее прозрачных, как лед, глазах отражался свет ведьминого огня, придавая им цвет холодных морских волн.

– Не понимаю тебя, сестра Лиэндра. То, что я делаю, делалось всегда. Я призываю к плетению узора.

– Ну да. Узор. – Лиэндра подняла тонкую изящную руку. – Ты, кажется, торопишься. Неужели ты так боишься дать нам слово, прежде чем начнется плетение?

По толпе, подобно ветру в роще, пронесся ропот. Иволейна недоуменно развела руками.

– О чем же можно разговаривать перед плетением, сестра Лиэндра? Разве не все нити и не все голоса переплетутся в материи узора?

– Все так, верно, – проговорила Лиэндра. Теперь ей уже не нужно было искать предлог, чтобы заговорить с Иволейной, и она повернулась лицом к присутствующим. – Но все же есть вопросы, которые необходимо высказать перед плетением… Вопросы, произнесение которых придаст красивую окраску нитям, прежде чем их вплетут в узор. – Лиэндра снова повернулась к кафедре. – Разве не этого ты пыталась избежать своей спешкой, Матрона?

– Прошу тебя, выскажись, сестра, – холодно промолвила Иволейна. – Я не побоюсь твоих вопросов.

Ее голос звучал, как всегда, ровно, но Лирит заметила, что королева сохраняет спокойствие из последних сил.

– Я бы не стала утверждать это с непоколебимой уверенностью, – сказала Лиэндра. – Но уступлю твоему желанию и не стану понапрасну тянуть время. Я бы и сама хотела поскорее увидеть узор. Поэтому задам только один вопрос. Почему им было позволено находиться в замке, в то время как продолжается наш Верховный Шабаш?

– О ком ты говоришь, сестра?

Шиканье и шепот вновь прокатились по роще, и стало ясно, что всем прекрасно известно, о ком говорит Лиэндра. Тем не менее колдунья все-таки произнесла их имена, и ее губы скривились в презрительной ухмылке.

– Я говорю о Мелиндоре Сребролунной и Фолкене Черной Руке. Всем хорошо известна их репутация. Они вечно вмешиваются в чужие дела. Ответь, зачем они приехали сюда? Разве не для того, чтобы следить за нами? Было бы разумнее поскорее выставить их вон.

– Извини, сестра, – произнесла Иволейна резким тоном. – Я не подозревала, что тебе неведомы законы гостеприимства, все еще бытующие в этих доминионах. Я объясню их тебе. Когда люди, не сделавшие ничего дурного, просят приюта, его должно предоставить.

Лиэндра дрогнула под силой слов Иволейны. Если кто-то и забыл, что Иволейна – не только Матрона, но и королева, то сейчас об этом вспомнили все. Колдунья может подвергнуть сомнению решение Иволейны в роли Матроны, но ни в коем случае не посмеет оспорить ее решение в качестве правительницы Ар-Толора.

Тем не менее Лиэндра расправила платье и снова продолжила:

– Ты говоришь, что должна предоставлять приют тем, кто не сотворил ничего дурного? – Даже на расстоянии Лирит разглядела предвещающую опасность улыбку на лице Лиэндры. – Но разве бард Фолкен своей собственной рукой не вызвал падение Малакора? Все легенды гласят, что это было именно так. Да и сам он никогда этого не отрицал. Я бы сказала, что разрушение целого королевства можно считать сотворением дурного.

Иволейна открыла рот, чтобы ответить, но Лиэндра опередила ее:

– Нет, Матрона, твоя готовность укорить меня за мои слова вполне справедлива и оправданна. Я действительно на слишком долгое время задержала плетение узора. Пожалуйста, прости меня.

Поклонившись королеве, Лиэндра вернулась на место.

Глаза Иволейны вспыхнули гневом. Хотя слова Лиэндры прозвучали как раскаяние, они оставили след куда более глубокий, чем оставляет иное обвинение.

Иглы холода стали покалывать тело Лирит. В следующее мгновение она почувствовала перемену в настроении колдуний. Она была едва уловимой, но казалась вполне реальной – так ветер меняет свое направление. Что-то явно произошло.

Не успела Лирит обдумать случившееся, как вперед выдвинулись Эйрин и Сенраэль и тут же присоединились к Иволейне. Сейчас они произнесут Верховное Заклинание. Лирит воспользовалась ситуацией и поспешила занять свое место.

К тому времени, как она оказалась среди колдуний одного с нею возраста, церемония Верховного Заклинания уже началась. Сенраэль разбрызгала воду из серебряной чаши. Эйрин развернула сверток, извлекла из него три свечи и поставила их на алтарь. Одна свеча была длинной, вторая – наполовину сожжена, третья являла собой крохотный огарок. Неизвестно откуда появившейся горящей веткой Иволейна подожгла свечи.

Глядя на обряд Верховного Заклинания, Лирит затаила дыхание. Обычно молодой колдунье требовались долгие недели, чтобы приготовиться к роли Девы. Эйрин располагала для подготовки лишь несколькими днями. Тем не менее Тресса, похоже, проделала свою работу хорошо. Осуществляя предписанные заклинанием шаги, Эйрин пока еще не допустила никаких ошибок.

Но есть кое-что еще, сестра.

Лирит никогда не видела Эйрин такой уверенной. Обычно она прибегала к помощи складок материи, чтобы скрыть от посторонних глаз свою изуродованную правую руку. Сегодня ночью она решила не делать этого. Несколько молоденьких колдуний обменялись насмешливыми замечаниями, но их тут же одернули.

Верховное Заклинание подходило к концу. Эйрин позвонила в маленький серебряный колокольчик. Затем задула самую высокую свечу, в то время как Иволейна погасила среднюю, а Сенраэль – самую короткую. После этого все три, не сговариваясь, произнесли в унисон:

– Да будет сплетен узор.

Процедура плетения началась. Все жаждали увидеть, какую форму приобретет узор. Воздух вокруг Лирит затрепетал. Она закрыла глаза и увидела их: две сотни мерцающих нитей, которые скручивались во всех направлениях. На мгновение Лирит задумалась. А вдруг она снова увидит скрывающиеся по углам клубки?.. Но их не было, и она позволила сверкающим нитям затянуть себя внутрь.

В следующее мгновение раздались голоса. Сначала они представляли собой едва различимые обрывки фраз, произнесенных шепотом.

… можешь ли ты… да, я… позволь приблизиться… так много, и они так прекрасны… я здесь…

Лирит знала, что голоса принадлежат молоденьким колдуньям, по-детски завороженным таинством происходящего. Постепенно, когда утихло первоначальное изумление, послышались более взрослые и сильные голоса, каждый из которых вплетался в блестящую нить.

Говорят… Я видела знаки… а Сайя всегда являлась нашей… может ли быть, что наступает время… и Молот ударит по Наковальне, пока все попадутся… именно Охотница… кто мы такие, чтобы…

До сих пор движение нитей происходило совершенно хаотично, но неожиданно, словно по собственной воле, несколько прядей соединились и переплелись друг с другом. В то же мгновение, подобно звучанию горна, раздался голос: Он пришел!

По телу Лирит пробежала дрожь. Не успела она сложить в уме слово, как его прошептали сотни других голосов: Разбиватель Рун.

Голоса становились громче и доносились теперь быстрее и со всех направлений. Часто вешал лишь один голос, однако с каждым уходящим моментом все больше и больше нитей перевязывались между собой, а отдельные голоса сливались в один. Я видела… мы видели его. Руна мира сокрушена под его рукой. Говорят… сами серые люди обернулись против него. Он может лишь… опустошение. Но я… и я… и мы верим, так и должно быть. Наши пророки предсказывали это… да, мы снова увидели это. Его рукой весь мир…

Сразу же между собой переплелись тысячи нитей, и теперь звук походил на хор труб.

Разбиватель Рун уничтожит Зею!

К воодушевлению Лирит примешался страх. Она выдернула обратно свою нить, стараясь отделить ее от остальных, и принялась искать нить Эйрин. Интересно, следует ли ей поговорить с девушкой? Однако она так и не нашла ее в струящемся и кричащем водовороте узора.

А какая разница? Ведьмы уже решили, что Тревис Уайлдер – их враг. Это прояснилось из узора.

Лирит отпустила нить. Большая часть нитей до сих пор казалась беспорядочной, но не везде. Местами пряди вставали на свои места и сплетались между собой, как только ведьмы начинали высказывать подобные мнения.

Вопросы разлетались во всех направлениях, и ответы тоже.

Что вы скажете о людях тельца ?

Приверженцы Ватриса всегда жаждали крови.

Но будут ли они стремиться к уничтожению целого мира?

Разумеется, он их Молот, тот, кому они поклоняются, послужит причиной Последней Битвы.

Да, мы слышали. Они верят, что когда будут сражаться в этой Последней Битве, то проиграют, но погибнут славной смертью и затем на веки вечные соединятся со своим богом. Безумие, это безумие.

Но что можно сказать о Наковальне?

О Наковальню ударяет Молот, а все остальные попадаются между ними. Что еще это может означать? Они стремятся сокрушить все живое.

Но кто она?

Этого мы не знаем. Нам известен только он. А Наковальня всегда там же, где и Молот.

Мы должны остановить их!

Большие участки нитей уже выстроились в ряд. Голоса, выступавшие против Разбивателя Рун, и те, что называли Молот и Наковальню, практически стихли. Однако внезапно с затененного края плетения донеслись другие голоса, хриплые и грубые, но полные мудрости.

Сайя никому не причиняет зла, даже тем, кто вредит нам.

Да, тот, кто творит дурное, сам роет себе яму. Нить зла обязательно вернется к своему прядильщику.

Мы не должны поддаваться безумию. Если Воины жаждут крови, то это будет их собственная кровь. И если Разбиватель Рун желает погубить мир, то найдет свою собственную погибель. Так поступает Сайя.

Эти слова словно пролили бальзам на душу Лирит, бальзам такой же прохладный и подкрепляющий, как глоток воды из глубокого колодца. Но даже когда говорили эти голоса, возникали другие, подавляющие их.

Сайя осталась в прошлом. А мы должны подумать о том, что вот-вот наступит. Тех, кто не может двигаться вперед, нужно оставить позади.

Теперь нас представляет Ирсайя. И если Сайя еще не умерла, то умирает.

С этими словами в плетении поднялась огромная волна. Несколько прядей, самых тусклых и старых, отлетели к бахроме узора. Они не пропали, но их сослали на окраину, откуда спустя время их можно с легкостью выдернуть, не повредив остального рисунка. Поднялись слабые голоса протеста, однако их быстро заглушили.

Грусть наполнила сердце Лирит. Они сделали ошибку. Не следует забывать старух. Однако узор начал принимать форму, и этому нельзя было сопротивляться. Нить за нитью занимала свое место.

Мы должны разыскать Разбивателя Рун.

Да, ему не скрыться от нас, куда бы он ни сбежал.

Мы остановим его прежде, чем он причинит еще больший вред.

Ему никогда не уничтожить мир, ибо мы первыми уничтожим его и его Воинов.

Разбиватель Рун ДОЛЖЕН УМЕРЕТЬ!

Последние слова прогремели с силой грома. Все больше и больше нитей стекались к центру. В самом сердце узора светилась яркая зеленая прядь, вокруг которой сплетались почти все остальные. Прядь принадлежала Лиэндре, Лирит знала это наверняка. Но где же нить Иволейны?

Осталось лишь несколько отдельных прядей. Одна из них принадлежала Лирит, рядом находилась ярко-голубая прядь Эйрин, а недалеко – еще одна жемчужного цвета, которую спустя мгновение Лирит определила как нить Иволейны. Итак, надежда еще оставалась. Не все испытывали жгучую жажду смерти, как Лиэндра. Затем у нее на глазах нить Иволейны содрогнулась и двинулась к центру. И нить королевы быстро затерялась в общем узоре.

Отчаяние переполнило Лирит. Бессмысленно противостоять такому большинству голосов. У Иволейны не было выбора, если она хотела остаться Матроной, и у всех остальных тоже. Хотя ей не нравится то, что получалось, узор все равно соткут, и либо Лирит станет его частью, либо будет ничем.

И она начала вплетать свою прядь в направлении центра.

Осторожно, сестры. Опасность таится и в добрых деяниях.

Лирит остановилась. Голос звучал низко и спокойно, но в то же время был наполнен бесшумной силой, которая каким-то образом противоречила пронзительности.

Если мы начнем войну, то разве тогда мы не воины? Если мы будем разрушать, то разве тогда мы не разрушители ? Если нам предназначено быть целителями и хранителями мира, тогда давайте целить и хранить. Да, давайте же искать Разбивателя Рун. Давайте не спускать с него глаз, чтобы найти способ помешать ему и не дать возможности осуществить свое предназначение. Но давайте не будем творить зло собственными руками.

Чей это голос? Слова наполнили ее крупицами новой веры. Она ощутила гнев и сопротивление в центре узора, однако несколько оставшихся нитей объединились с новым голосом. Лирит поспешила сделать то же самое, и когда ее нить сплелась с остальными, она почувствовала присутствие Эйрин.

Их было не много. Они едва образовывали лишь лоскуток материи, по сравнению с гобеленом, каким представлялся весь узор. Но теперь, когда они сплелись воедино, их нити невозможно было не признать. Сопротивление в центре угасло, и в узор вплелась новая прядь.

Разбиватель Рун не погибнет от наших рук. Мы найдем его, схватим и будем удерживать. Мы не позволим ему причинить зло ни себе, ни всему миру.

Раздался звук, подобный звону колокольчика. Лирит открыла глаза. Она снова стояла в садах, окруженная двумя сотнями колдуний. У каждой в глазах застыло выражение ужаса. Лирит знала, что оно отражало ее собственное состояние.

Стоявшая на возвышении Иволейна опустила серебряный колокольчик. На мгновение всем показалось, что королева пошатнулась. Чего ей стоило присоединиться к узору и пряди Лиэндры? Однако Лирит не успела поразмыслить над этим. Лицо Иволейны стало суровым. Она выпрямилась во весь рост и заговорила кристально звонким голосом:

– Узор готов!

И тотчас же колдуньи начали покидать сад. Их зеленые одеяния сливались с тенями деревьев, оставляя после себя лишь лунные лучи. Многие из них уедут уже ночью, и почти все разъедутся завтра до заката, отправившись по домам. Сколько времени пройдет до того момента, когда они снова встретятся и переплетутся между собой? В этом и заключалась цель узора – связывать их вместе, даже когда они находятся далеко друг от друга.

– Лирит! Вот ты где!

Она подняла глаза и увидела вспышку белого света.

– Эйрин!

Лирит обняла девушку и крепко прижала к себе. Эйрин прильнула к ней с не меньшей силой и обхватила ее одной рукой. Наконец они выпустили друг друга из объятий.

– Ты сегодня была великолепна, – промолвила Лирит. – Нет, блистательна. Должна сказать, что последний раз, когда я тебя видела, в тебе не было столько уверенности. Что произошло?

Эйрин пожала плечам и улыбнулась.

– Я решила быть собой. Как ты мне и говорила.

Лирит сжала левую руку баронессы. Она хотела сказать много больше, но остановилась – неподалеку проходила высокая фигура с огненно-рыжими волосами.

Лирит почувствовала холод. Эйрин тоже оцепенела. Мимо них из сада высокомерно шагала Лиэндра, окруженная группой колдуний. Она смотрела прямо перед собой, словно не замечая внимания окружающих, но ее выдавала самодовольная улыбка.

Внезапно, словно почувствовав на себе чужой взгляд, Лиэндра повернула голову. Зеленые глаза сверкнули в направлении Лирит и Эйрин, и улыбка на ее лице стала еще шире. Лиэндра вышла из сада.

Эйрин сделала вдох, будто собиралась что-то сказать. Но слова ее прозвучали не в ушах Лирит, а в голове.

Она отвратительна. Посмотри на ее самодовольную улыбку. Можно подумать, что королева – это она.

Способ, каким эти слова достигли ее понимания, изумил Лирит больше, чем их содержание. Когда и как Эйрин освоила искусство общения через Паутину жизни? Лирит еще только предстояло работать с ней над этим умением.