Текст книги "Я сгораю. Разве ты не видишь? (СИ)"

Автор книги: Мария Тетюшева

сообщить о нарушении

Текущая страница: 2 (всего у книги 16 страниц)

Та обиженно фыркает, кажется, она надеялась, что Мил окажется на её стороне. Я улыбаюсь. Хоть кто-то такого же мнения, как и я.

– И что там нужно делать? – медленно бормочет девушка. – В лагере?

Я пожимаю плечом.

– Не знаю. Наверное, буду вожатой, следить за детьми, за лагерем и всё такое, – я сворачиваю скайп, и окошки с изображением моих подруг уменьшаются, смещаясь в угол экрана.

– Но ты же не скаут, – усмехается Мил.

– Зато хорошо стреляю, – шучу я, думая о том, что уже давно не практиковалась.

Нина всё ещё обижается, утыкаясь в телефон. Наверное, переписывается с Шоном и жалуется ему на нас, но мне всё равно.

– А что скажет… Да твою мать! – почти орёт Мил. – Чёртовы Эльдары.

Она цокает и поджимает губы, затем откидывается на спинку стула и, кажется, сворачивает игру.

– Опять в свой Вархаммер играешь? – улыбаюсь я.

– Ага. Так, – девушка отрывается от своего увлечения и теперь полностью посвящает себя нам. – Что скажет твоя мама на то, что ты собираешься в лагерь?

Я какое-то время молчу. Нина всё ещё зависает в телефоне, а Мил терпеливо дожидается ответа. Я снова разворачиваю скайп на весь экран – вижу за спиной девушки на стене плакат с космодесантниками и заглядываюсь на их голубую мощную броню и болтеры (оружия). Кажется, это отряд Ультрамаринов, Мил как-то рассказывала про них.

– Да всё равно, – безразлично бросаю я. – Я без вариантов поеду туда. Тем более, что папа не против. Он сказал, что это пойдёт мне на пользу, – я приободряюсь, вспоминая недавний разговор по скайпу с отцом. – Природа и всё такое. Как раз вернусь к его приезду.

– Это здорово, – Мил улыбается.

Мне сразу становится хорошо, и я забываю о неприятном чувстве в груди. Иногда мне кажется, что только Мил меня по-настоящему понимает – никаких претензий, обид и упрёков, как это обычно делает Нина.

– Чёрт, Трис… – бормочет Мил. – Я подключу её.

– Не надо! – почти хором кричим мы с Ниной – та даже отрывается от телефона. – Не подключай!

– Поздно…

Мы замолкаем, наблюдая за тем, как к нашему диалогу присоединяется ещё один пользователь. Повисает тишина и напряжение, и мне вдруг на мгновение становится жаль Трис. Если бы я оказалась на её месте, мне было бы обидно. Она же прекрасно знает, что мы её недолюбливаем, но даже не обращает на это внимания. Или, может быть, она действительно такая глупая, что не замечает негатива с нашей стороны.

– Привет, сучки.

Голос Трис немного манерный, хотя в тот момент, когда мы с ней познакомились, он был совсем другим. Я не помню, когда подруга стала такой стервой, а самое главное, почему.

– Привет, – Мил первая нарушает тишину.

– Привет, – говорю я.

Нина игнорирует всех, снова утыкаясь в телефон, но Трис даже не обращает на неё внимания.

У неё распущенные каштановые волосы, карие глаза, всегда идеальный макияж, даже когда она сидит дома и никуда не выходит (хотя такие моменты бывают очень редко, потому что девушка вечно чем-то занята), обтягивающая красивая майка и множество аксессуаров: серьги, браслеты, подвески. Трис всегда выглядит так, словно собирается на вечеринку, будто она сама вечеринка.

– У меня к вам гениальное предложение, – девушка улыбается. – Почему бы нам не собраться вчетвером перед каникулами и не повеселиться? Мы так давно не тусили все вместе, что я даже забыла, каково это.

Я молчу. Нина что-то бормочет на подобие «чёрта с два», продолжая рыться в телефоне. Мил словно надеется, что кто-то возьмёт ответственность на себя. Тишина напрягает.

– Ну, не знаю, – тяну я. – У тебя есть какие-то конкретные предложения?

Нина вскидывает голову и смотрит на монитор так, словно в любую секунду готова вцепиться в мои волосы и расцарапать лицо.

– Если это очередная твоя вечеринка, то я пас, – говорит рыжая.

Трис закатывает глаза.

– Согласна с Ниной, – решаю поддержать подругу. – Не люблю вечеринки, ты же знаешь.

– Это не вечеринка! – обижается Трис, немного надувая губы. – Просто встретимся как раньше, погуляем, поболтаем по душам.

Я скептично вскидываю бровь, совершенно не представляя, каким образом я буду разговаривать с Трис о своих проблемах. Да об этом тогда потом весь город узнает! У Трис язык без костей.

– У меня на носу игра, так что я вряд ли смогу, – Мил отказывается первая. – Мы сваливаем на несколько дней на тематическую встречу.

– Под «мы» ты имеешь в виду своих ботаников приятелей? – Трис, кажется, не обижается.

– Да, – а вот Мил это задевает, но она упорно старается не подать виду.

Я тщательно пытаюсь тоже придумать какое-нибудь оправдание, чтобы избежать подобной встречи. Нет никакого желания вообще с кем-то собираться и что-то делать.

– У меня турниры, мать не отпустит, – Нина безразлично утыкается в телефон.

Повисает тишина – я стараюсь не думать о том, что все ждут моего ответа, точнее, ждут, что я откажусь. А мне сложно сказать «нет», не люблю обижать людей. И ненавижу себя за это. Но выбора нет.

– У меня сейчас не лучшее время, чтобы веселиться, – признаюсь я. – Может быть, в августе? Когда я вернусь с лагеря.

Трис тут же цепляется за новость и моментально забывает про планы собраться вчетвером как в старые времена и затусить. На это я и рассчитывала.

– Лагерь? Что за лагерь? – её накрывает любопытство, и я понимаю, что если ничего не расскажу ей, то она замучает меня своими звонками и смс.

Подруги делают вид, что не при чём. Конечно, я сама нарвалась.

– Я еду в скаутский лагерь вместо общественных работ, – говорю я. – Ничего такого.

– Скаутский лагерь? – Трис скептично хмурится. Такая тема явно не для неё. – Как тебе вообще пришла в голову эта идея?

Я пожимаю плечом.

– Я просто попросила учителя подобрать мне что-нибудь, чтобы можно было уехать отсюда на пару недель. Он предложил мне скаутский лагерь, – я меняю положения на диване и выпрямляю ноги, которые уже начинают затекать. – Хочу сменить обстановку.

Трис несколько секунд молчит.

– Вот поэтому я и предложила вам встретиться, мы совсем перестали общаться, – на мгновение мне кажется, что та прежняя Трис, с которой я познакомилась несколько лет назад, снова вернулась к нам, но потом секундный проблеск слабости исчез за её обычным манерным высокомерием. – Ладно, мне пора. В пятницу мы устраиваем вечеринку у Джо, так что, если надумаете, приходите.

– Ага, – бросает Мил.

Трис отключается.

– Стерва, – Нина недовольно морщится, словно съела кислый лимон.

Мы все молчим.

– Я тоже сваливаю, – Мил роется в ящике стола. – Мои задроты-приятели приехали, – передразнивает она Трис.

– Давай, пока, – говорю я.

Мы остаёмся с Ниной наедине, и нас снова окутывает молчание. Я не знаю, что сказать, да и, признаться, даже не хочу. Подруга откладывает телефон в сторону и переворачивается на другой бок. Мне кажется, она думает о Трис.

– Я, пожалуй, тоже пойду, – говорю я. – Надо готовиться к экзаменам.

– Да, экзамены, всё-такое, – тянет она. – Пока, Эмма.

Я немного улыбаюсь и отключаю звонок. Вот и всё. Пора снова брать в руки биологию и читать. Пусть на это совершенно нет никакого настроения.

========== 6. ==========

Рем Дигга – На Юг

– У меня проблемы, – это первое, что говорит мне Нина, вбегая в школьную раздевалку перед очередной тренировкой.

Я озадаченно вскидываю голову, отрываясь от завязывания шнурков, и непонимающе провожаю взглядом свою подругу, которая подлетает к своей спортивной сумке и начинает судорожно запихивать в неё вещи.

– Что случилось-то? – я тереблю в руке резинку для волос.

Девушка на секунду останавливается, переводя дыхание, затем оборачивается ко мне и напряжённо говорит:

– Шон в больнице.

Я вскидываю брови, поднимаясь на ноги. Я не умею утешать людей и подбирать нужные слова, поэтому растерянно переступаю с ноги на ногу. Если Нина так взволнована, то случилось что-то серьёзное.

– Не справился с управлением, – девушка отворачивается, запуская руку в волосы и убирая их назад.

Она медлит, наверное, думая о том, что же ей сейчас делать. У неё теннисная тренировка, и если Нина по какой-то причине пропустит её, то вечером будет долгий и неприятный скандал с матерью. Я это знаю, и подруга тоже.

– Не знаю подробностей, но он вылетел на встречку и врезался лоб в лоб с легковушкой, – рыжая стоит ко мне спиной, и я вижу, как подрагивают её плечи. – Он в реанимации. Я должна поехать к нему…

Она, словно убедив саму себя в правильности своих действий, застёгивает сумку, продолжая собираться.

– Хочешь, я поеду с тобой? – предлагаю я.

– Нет! – Нина поворачивается ко мне и быстро сокращает дистанцию. Она хватает меня за плечи, словно я должна спасти её жизнь. – Эмма, – её голос решительный, но в тёмных болотных глазах я вижу панику. – У меня будут проблемы, если я пропущу тренировку, – её пальцы холодные, и я вздрагиваю из-за мурашек, скользнувших по моему телу. – Прикрой меня. Просто скажи ей, что мне стало плохо, и я поехала домой. Заболела или ещё что. Придумаешь, – она замолкает и отводит взгляд в сторону. – Я должна поехать к Шону…

Её голос становится тише, и меня вдруг охватывает неприятная тоска. Я вспоминаю Рори, я думаю о дне, когда узнала, что брата больше нет, и мне становится невероятно больно. Я знаю, что если Шон не выкарабкается, то Нина окажется на моём месте.

– Всё будет хорошо, – я неожиданно для себя подаюсь вперёд и обнимаю подругу. – Я прикрою тебя. Не волнуйся.

Нина обнимает меня в ответ, утыкаясь в мои волосы – девушка выше меня и крепче телосложением, но в этот момент она кажется мне такой хрупкой и беззащитной, словно ваза.

– Иди, – я отпускаю её. – Позвони мне, как узнаешь подробности.

– Хорошо, – Нина отстраняется и быстро оказывается рядом со своей сумкой. Она даже не переодевается, оставаясь в костюме теннисистки. – Люблю тебя!

Рыжая бросает на меня последний взгляд и выбегает в коридор. Я остаюсь в одиночестве, пытаясь осмыслить, что вообще происходит. Шон неплохой парень, отличный водитель и не пьёт за рулём. Да что уж там, он практически вообще не пьёт! У него не было ни одного штрафа после получения прав, а полтора года – это не так мало для водителя. Что же тогда случилось?

Я трясу головой и завязываю волосы в хвост. Нужно пойти к тренеру Нины и объяснить ей, почему моей подруги не будет сегодня на тренировке, а потом я отправляюсь на футбольное поле и немного побегаю.

Я шумно вздыхаю, хлопаю себя по щекам, чтобы взбодриться, и решительно направляюсь в тренерскую. Женщина, с которой занимается Нина, строгая и до жути праведная. Я с ней не знакома, но по рассказам подруги, с её тренером лучше не шутить. К тренировкам она относится предельно чётко и качественно.

Я останавливаюсь перед распахнутой дверью кабинета и собираюсь с мыслями. Надеюсь, я буду выглядеть предельно убедительной, и у Нины потом не будет проблем из-за меня.

Я прикусываю губу, поправляю волосы и только через несколько секунд решительно захожу в тренерскую. Сердце взрывается адреналином, когда я вижу женщину в спортивном обтягивающем костюме с тугим чёрным пучком на голове. Она просматривает бумаги, очевидно, готовясь к тренировке с моей подругой, но сегодня ей придётся с этим повременить.

– Добрый день! – мой голос на удивление громок, и я даже сама пугаюсь.

Я не знаю, как зовут эту женщину, а если когда-то и слышала её имя, то сейчас вряд ли вспомню.

– Здравствуй, – она выжидающе смотрит на меня.

Я вздыхаю и подхожу ближе к столу, за которым сидит инструктор по теннису.

– Я на счёт Нины, – осторожно говорю я, замечая, как бровь женщины изящно поднимается. – Ей стало плохо, и она поехала домой. Что-то с желудком, кажется. Наверное, съела что-нибудь не то, – я осекаюсь. – Она просила, чтобы я передала Вам, что она не сможет прийти сегодня на тренировку.

Женщина внимательно вглядывается в меня, словно вот-вот поймёт, что я лукавлю, – я не отвожу взгляда в сторону.

– А почему она сама не позвонила? – интересуется женщина.

– Я не знаю, – я пожимаю плечом. – Я всё равно здесь на пробежку остаюсь, так что мне не трудно было заскочить.

Я легко улыбаюсь.

– Ну, я пойду?

– Ага. Спасибо, что зашла, – женщина кивает, бросая на меня последний взгляд.

Я облизываю губы и разворачиваюсь, чтобы уйти, но меня останавливают.

– Постой, – я замираю, пугаясь, что тренер всё-таки догадалась о том, что я соврала. – Эмма, верно? – я оборачиваюсь.

– Да.

– Это ведь ты каждый день бегаешь после уроков по стадиону? – она теребит в руке ручку.

Я неуверенно переступаю с ноги на ногу, не понимая, при чём тут вообще мои пробежки и откуда ей известно моё имя.

– Ну, да. Есть такое.

Я озадаченно смотрю на женщину, которая изучающе разглядывает меня. Мне становится неловко, и я заламываю руки за спину.

– Я со следующего учебного года набираю новеньких в команду по бегу. Если хочешь, я могу тебя записать. Я давно заметила, что ты бегаешь каждый день после уроков, – тренер улыбается.

Я вскидываю брови и ошарашенно осматриваюсь. Даже подумать не могла, что мне предложат вступить в школьную команду по бегу. Я, конечно, знала, что у нас есть ребята, которые выезжают на соревнования и тренируются периодически на поле в учебное время, но у меня никогда не возникали мысли, чтобы присоединиться к ним. Ведь я бегаю потому что мне это нравится, а не для каких-то там соревнований.

– Я не знаю, – я пожимаю плечом. – Как-то не думала даже…

– Ну, вот. Подумай, – она продолжает улыбаться. – После каникул будет объявлен набор новеньких, так что, если загоришься желанием, я с радостью тебя возьму.

Я неловко улыбаюсь.

– Я подумаю, – киваю я. – Спасибо за предложение.

Поняв, что разговор окончен, я разворачиваюсь и оказываюсь в коридоре, всё ещё не веря в то, что меня вот так просто позвали в команду по бегу. Это как-то странно. Не знаю. Это…

Я улыбаюсь, совсем забывая о Нине, и направляюсь в сторону школьного стадиона.

Команда по регби как обычно бегает по полю под яростные крики тренера. Они выполняют упражнения, отрабатывают приёмы и броски, а под конец тренировки играют друг против друга. Свист и громкие крики тренера эхом разлетаются по пространству, когда я покидаю здание и оказываюсь на беговой дорожке. Размявшись, я поправляю шорты с майкой и бегу. Несколько девчонок сидят на трибунах и наблюдают за тренировкой «Викингов», недалеко команда поддержки отрабатывают движения. Я вспоминаю, что через неделю у них последняя игра в этом сезоне. В следующем года старшеклассники покинут команду, и, как это всегда бывает, будет объявлен набор новеньких.

Я пробегаю мимо девчонок в коротких юбках, которые красуются перед парнями, и, наконец, завершаю первый круг. 250 метров. Обычно меня хватает на 10-15 кругов, а если я хочу вымотать себя полностью, то пробегаю все 20. Сегодня я не знаю, на сколько меня хватит, потому что мысли о Нине и новость о неожиданном предложении вступить в команду по бегу крутятся у меня в голове и сводят с ума.

Парни в массивной форме бросают друг другу мяч и отрабатывают силовые приёмы. Они как животные сбивают друг друга с ног и совершенно не думают о том, что могут покалечить кого-нибудь. Не особо люблю такой спорт, однако на играх «Викингов» я частенько бываю.

Их капитан, Майкл Филлинс, настоящий красавчик! По нему сохнут все девчонки нашей школы, да и не только. Я часто вижу, как на тренировку приходят девушки из соседних школ, чтобы полюбоваться им. А мне, если честно, всё равно. Да, я считаю его симпатичным, но желания познакомиться с ним поближе он не вызывает. Это всё равно что увидеть красивого актёра в фильме, он тебе понравится, но ты понимаешь, что в реальности у вас с ним ничего не получится. Так же и здесь. Майкл живёт своей жизнью, а я своей. И я не собираюсь делать так, чтобы они пересекались.

Да и вообще я не уверена, что мне всё это надо. Парни, отношения… У меня в жизни и без этого Санта-Барбара. Даже если бы я захотела с кем-то начать встречаться, то это был бы уж точно не Майкл Филлинс. А вот защитник под номер «9», Оливер Андерс, вполне мог бы привлечь моё внимание, если бы он не увлекался регби. Я как-то видела его в школьном коридоре, он стоял возле окна и читал Стивена Кинга. Я тогда ещё удивилась, спортсмен, да ещё и читает книжки. Как-то странно.

И вообще, почему я думаю о парнях?

Я не замечаю, как у меня за спиной замыкается девятый круг. Дыхание давно сбивается, а лёгкие начинают гореть, но я не останавливаюсь. Ещё как минимум парочка кругов, и тогда я могу подумать над тем, чтобы пойти домой. Главное, не останавливаться, иначе, если я приторможу, чтобы передохнуть, бежать дальше я уже не смогу. Точнее, не захочу. Один раз остановился, и всё. Конец.

Хочется пить. Я замечаю столик недалеко от тренера, на котором стоят банки с водой, и кривлюсь. Если стащу хотя бы одну, то меня мистер Диги сожрёт с потрохами. «Это же для кома-а-анды».

Я думаю о Нине. Как она там? Всё ли в порядке с Шоном? Надо будет позвонить ей после пробежки.

– Осторожно! – я слышу крик и невольно оборачиваюсь.

Я замечаю, как в мою сторону летит мяч. Голова пульсирует из-за бега, и я понимаю, что у меня два выхода. Либо уклониться, либо поймать его – он летит прямо в меня, и я даже не думаю – легко притормозив, я скольжу по земле и, прикинув траекторию полёта, останавливаюсь прямо в тот момент, когда мяч с силой вонзается мне грудь и оказывается в моих руках. Я морщусь от неприятной боли, всё-таки подача была сильная, но единственное, что меня сейчас расстраивает: я остановилась. Надо было просто уклониться и продолжить бежать дальше.

Я прижимаю мяч к боку и смотрю на номер «1», который трусцой бежит в мою сторону. Капитан. Майкл Филлинс. Парень на ходу снимает шлем, и его взмокшие тёмно-коричневые, почти чёрные волосы превращаются в ёжик. Лицо капитана раскрасневшееся и потное – я впервые вижу этого парня настолько близко, и тем более, я первый раз в жизни контактирую с ним.

Пока Майкл приближается, я различаю шрамы под его губой, очевидно, после пирсинга. У него небольшая щетина и карие тёмные глаза. Он выше меня почти на голову, и на его фоне я выгляжу хрупкой и потерянной.

– Отлично поймала! – он улыбается, останавливаясь рядом со мной.

– Спасибо, – я бросаю ему мяч, который парень ловко ловит.

Я уже собираюсь попытаться снова возобновить пробежку, но Майкл говорит:

– Я часто тебя вижу здесь, – он запыхается.

Я осматриваю поле и замечаю, что остальные парни из команды наблюдают за нами.

– Да, – я перевожу дыхание. – Я каждый день здесь бегаю.

– Не видел тебя в команде по бегу, – Филлинс переступает с ноги на ногу.

Я прикрываю глаза и упираюсь рукой в бок, который начинает неожиданно покалывать.

– Я не в команде по бегу, – я вспоминаю о сегодняшнем предложении вступить в этот клуб, но не говорю об этом. – Я просто бегаю. Нравится мне это.

– Сегодня круг не дотянула, – он усмехается, намекая, что я пробежала всего девять кругов. Я вскидываю брови. Он что считал? Или просто так ляпнул? – Я Майкл.

– Знаю, – я осматриваю его, думая о том, что ни за что на свете этот чувак не заставит меня вступить в его фан-клуб, а потом разворачиваюсь и перехожу на лёгкий бег.

Ноги сводит от усталости, и я понимаю, что дальше тренироваться я больше не смогу. Сегодня вообще какой-то странный день. Не мой, что ли…

Я больше не смотрю на капитана команды «Викинги», перехожу на шаг и медленно направляюсь в сторону школы. До раздевалки я дохожу быстро, а когда я прохожу мимо музыкального класса, я неожиданно понимаю, что оттуда не доносится музыка. Дверь открыта, и класс пуст. Странно. Может, я слишком рано? Или слишком поздно?

Я захожу в раздевалку и устало опускаюсь на скамейку. Нина. Надо позвонить ей.

Достаю сотовый из сумки и набираю номер подруги. Нина не отвечает. Я звоню ей ещё раз, но ничего не происходит. Ладно. Позвонит сама, наверное, просто не слышит из-за беззвучного режима. Я вздыхаю, какое-то время сижу на скамейке, а потом начинаю собираться домой. Сегодня нужно будет оповестить мать о том, что я уеду в лагерь на пару недель. Надеюсь, хотя бы с ней проблем не будет.

========== 7. ==========

Lana Del Rey – Burn to die

Я возвращаюсь домой с мрачными мыслями, проверяя свой сотовый каждые пять минут, чтобы случайно ничего не пропустить звонок от Нины, но от неё нет никаких вестей. Даже сообщений. Я волнуюсь. Звонить Мил, а тем более Трис, чтобы расспросить их на эту тему, я не хочу, потому что почти уверена, что Нина ничего им не говорила. Наверное, она всё ещё в больнице. Как она там? Как там Шон?

На пороге дома я останавливаюсь и делаю ещё один дозвон подруге, но у неё выключен телефон. Отлично! Я открываю дверь и захожу внутрь, с удивлением понимая, что мама дома, хотя в это время должна быть на работе. Её звонкий голос разносится по гостиной – женщина разговаривает по телефону, очевидно, с одной из своих подруг. Не люблю их, если честно. Они все зазнавшиеся идиотки, которые сплетничают за спинами друг у друга.

Наверное, это к лучшему. Чем быстрее я расскажу матери, что уезжаю в летний скаутский лагерь, тем скорее решу эту проблему. Я уже знаю её реакцию: матери будет всё равно, уеду ли я или же нет, буду ли я дома на каникулах или же отправлюсь в путешествие автостопом с друзьями-хиппи, которых у меня нет, и с тоннами травки.

Но всё же, сбрасывая кроссовки и оказываясь на пороге гостиной, я замираю и начинаю нервничать. В глубине души я надеюсь, что мама будет против. Тогда я пойму, что ей не плевать на меня и что я ей небезразлична.

Женщина сидит в кресле, перекинув ногу на ногу, и увлечённо разговаривает о каких-то поездках за город или о путёвках, я особо не вдаюсь в подробности. Она красива: так бы отозвался любой, кто бы увидел её сейчас. Изящный пучок на голове, несколько свисающих прядей, обтягивающая белая блузка, узкие джинсы и туфли на каблуке. Она больше походила на мою старшую сестру, чем на мать, и мне часто об этом говорили, но, смотря на неё, я вижу только холодную безразличную женщину. Раньше она была другой. Раньше, до смерти Рори, когда я смотрела на маму, внутри меня разливалась теплота, подобно камину в холодные зимние вечера.

– Мам, – громко говорю я, отвлекая её от разговоров.

Она переводит на меня взгляд, совершенно не удивляясь моему присутствию, и замолкает.

– Нам надо поговорить, – я прислоняюсь плечом к косяку, внимательно наблюдая за ней.

Она какое-то время смотрит на меня, затем коротко вздыхает, мол, хорошо, и просит кого-то в трубке подождать. Мама не отключает вызов – её рука с сотовым плавно опускается на колени, и меня это немного задевает. Это очевидный намёк на то, что много времени эта женщина не будет тратить на наш разговор.

– Этим летом я уезжаю в летний лагерь на две недели. Я уже подала заявку. Папа в курсе. Я вернусь к его приезду, – коротко говорю я, зная, что мать любит, когда говорят чётко и по теме.

Она секунду молчит, внимательно наблюдая за мной, и мне на мгновение кажется, что она вот-вот запретит мне ехать, но этого не происходит.

– Хорошо. Что-нибудь ещё? – она дёргает рукой, в которой держит телефон.

– Нет.

Мама отрывает от меня взгляд и возвращается к своему разговору. Я пару секунд стою на месте, ощущая невероятную пустоту и обиду в груди, а потом поджимаю губы и направляюсь на кухню. Кто бы сомневался. Всё так, как я и предполагала. Никаких возражений, никаких скандалов и пререканий. Ей всё равно. И это безразличие приносит гораздо больше боли, чем скандалы и не понимая, как это бывает у нормальных людей.

Я заглядываю в холодильник, нахожу апельсиновый сок и вкусные кексы. Прихватив это всё с собой, я поднимаюсь в свою комнату и запираюсь там. Хочется позвонить Нине и пожаловаться на безразличие матери, но я вспоминаю о несчастном случае с Шоном и передумываю. Телефон оказывается у меня в руках – я набираю номер Мил и падаю на кровать.

– Привет, будущая скаут-гёрл, – подруга отвечает быстрее, чем я думаю, и я даже теряюсь.

– Привет, – я улыбаюсь, услышав весёлые нотки в голосе Мил. – Нина тебе не звонила?

Девушка секунду не отвечает.

– Нет, – она, кажется, курит. – А что?

– Да так, – я сажусь на кровати и потираю глаза, смазывая макияж. Только потом вспоминаю о косметике и мысленно чертыхаюсь. – Она телефон отключила и трубу не берёт.

– Батарея села, – констатирует факт Мил. – Как у тебя дела с лагерем? Уже решила, что будешь брать с собой? Каблуки явно не пригодятся.

Она смеётся, и я невольно улыбаюсь.

– С мамой только что говорила на эту тему, – вздыхаю я, смотря в сторону сока, который покорно стоит на тумбочке и ждёт меня. – Оповестила её, что я уеду.

– А она что?

– Догадайся.

Я поднимаюсь на ноги и пытаюсь стянуть с себя верхнюю одежду. Мил недолго молчит, и я уже собираюсь сдаться и рассказать всё ей, но девушка меня опережает.

– Думаю, сделала вид, что ей всё равно, и отпустила тебя в самые непроходимые джунгли, переполненные змеями и ядовитыми пауками, – девушка делает жутковатый голос.

– Ага, – печально усмехаюсь я. – Сказала: «Хорошо. Что-нибудь ещё?», – передразниваю я мать.

– Ну, кто бы сомневался, – тянет Мил. – Ты расстроена?

– Немного.

Я бросаю футболку в кресло и морщусь от неприятного запаха пота, ведь в душе после пробежки я так и не была.

– Не парься, – она прокашливается. – Вот поживёте пару недель вдали друг от друга, может и проснутся в ней материнские чувства.

– Сомневаюсь. Ладно, пойду я в душ, а то от меня несёт, как от нашей команды по регби после недельной тренировки.

– Ага, – смеётся Мил. – Давай. Не хочу, чтобы моя подруга превратилась в тупого качка.

Я усмехаюсь, вспоминаю Майкла Филлинса, который подходил ко мне сегодня во время тренировки, а потом отключаю вызов. Так. Сок с любимыми кексами подождёт, а я в душ! Нужно расслабиться и подумать обо всём, что сегодня произошло.

О Нине с Шоном.

О предложении вступить в команду по бегу.

О капитане «Викингов».

О маме.

И о поездке в лагерь. До неё осталось меньше месяца, и мне нужно уже готовиться к отъезду. Не люблю всё делать в последний момент и впопыхах. Это лишние нервы и переживания.

Я потягиваюсь и выхожу из комнаты, оставляя все свои вещи на своих местах. Мама всё ещё разговаривает по телефону – я слышу её голос даже на втором этаже – но мне не интересно, что она обсуждает. Я захожу в ванную и скидываю грязную одежду, бросая её в корзину. Включаю воду и тут же забираюсь в ванную, позволяя шуму воды заглушить все посторонние звуки. Хорошо…

Мысли уходят на задний план, и я прикрываю глаза. Горячая ванна после тяжёлого дня – это лучшее, что можно придумать в этом мире. Пробыв здесь почти час, я, наконец, вылезаю из воды, обматываюсь полотенцем и возвращаюсь в комнату. Мамы больше не слышно – я думаю, что она вообще ушла из дома на встречу со своими подружками, но мне всё равно. Я прикрываю за собой дверь, подхожу к соку, открываю крышку и делаю глоток, с наслаждением прикрывая глаза. Обожаю апельсиновый сок и шоколадные кексы.

Я подхожу к кровати и хватаю пальцами сотовый, снимая блокировку и замирая. Шесть пропущенных от Нины.

Я прикусываю губу, пытаясь унять сердце, и звоню подруге. Пока идёт гудок, я забираюсь на кровать с ногами.

– Шон в коме, – это первое, что я слышу, как только девушка поднимает трубку.

– Что? – осекаюсь я. – Я…

Я прокашливаюсь, не зная, что ответить.

– Сможешь приехать через час на наше место?

– Да, конечно.

– Жду.

Нина отключается, а я всё ещё ошарашенная сижу на кровати и не понимаю, что происходит. Шон в коме? Неужели там всё настолько серьёзно? Бедная Нина…

========== 8. ==========

The Pretty Reckless – You

Наше место – это детская площадка, недалеко от школы. Раньше мы вчетвером частенько там зависали, обсуждая мальчиков и школьные сплетни, но со временем необходимость приходить туда исчезла так же постепенно, как и наш квартет. Иногда я забредаю туда, сажусь на скамейку и вспоминаю, как когда-то давно мы с девчонками смеялись под скрип старых качелей.

Пока я собираюсь и перекусываю кексами, проходит больше времени, чем я рассчитываю, поэтому на встречу я опаздываю, и даже попытка срезать путь не спасает моё положение, потому что, как только в поле моего зрения появляется детская площадка, я вижу Нину. Она сидит на качелях: её голова опущена, волосы распущены и растрёпаны, словно девушка всю дорогу до сюда бежала, а ещё она всё в том же спортивном костюме, в котором ходит на тренировки по теннису.

Выглядит Нина одиноко.

Я подхожу ближе, садясь на соседние качели, и молчу. Раньше мы часто просто так сидели здесь, не говоря ни слова, но сейчас я не знаю, уместно ли это. Хочется обнять Нину, но я не решаюсь. Хочется спросить, что с Шоном и как она сама, но я тоже этого не делаю.

– Я бросила теннис, – наконец, бормочет рыжая после продолжительного молчания.

– Оу…

Я удивлённо смотрю на неё, не веря своим ушам. Нина бросила теннис? Это же как мир должен был перевернуться, чтобы она решилась перечить матери.

– И как… – я собираюсь спросить о реакции её родных, но осекаюсь.

Нина выглядит так, словно готова вот-вот разреветься, и моё сердце невольно сжимается. Подруга шумно вдыхает в себя воздух, откидывается назад, и теперь я могу разглядеть её лицо. У неё распухшие красные глаза – девушка плакала – и уставший потрёпанный вид. Я смотрю на её профиль и пытаюсь подобрать подходящие слова, но в моей голове кавардак.

– Как Шон? – наконец, спрашиваю я.

Её губы вздрагивают.

– Я не знаю, – она плотно сжимает челюсть, чтобы снова не расплакаться. – Я пробыла там всё время, пока он был в реанимации. Врач сказал, что у него множественные переломы, черепно-мозговая травма и что-то с органами, но пока Шон в безопасности. Если не считать, что он в коме. Третья степень. Врач сказал, есть риск, что она перейдёт в запредельную, четвёртую. Тогда его подключат к аппарату. Никто пока не знает, когда он выйдет из неё, – Нина снова судорожно вздыхает и прикрывает лицо руками, словно пряча слёзы, но её плечи не дрожат, и я не слышу всхлипов.

– Боже, – шепчу я. – А известно, – я осекаюсь. – Как всё случилось…

– Не справился с управлением, – коротко бросает рыжая. – Официальная версия. Подробностей я не знаю.

Я отворачиваюсь и прикрываю глаза рукой – передо мной встаёт образ улыбающегося Шона. Чёрные короткие волосы, карие глаза, родинки на шее, ровные красивые зубы, немного курносый нос с еле заметными веснушками. А потом я буквально вижу его на больничной койке, а рядом плачущую Нину, и мне становится дурно.

– А с теннисом что? – вздыхаю я.

Девушка пожимает плечом, смотря на свои сцепленные руки. Она прислоняется виском к качелям и недолго молчит.

– Тренер позвонила матери, чтобы узнать о моём самочувствии, – бормочет Нина, и я мрачнею. – Узнать, буду ли я на завтрашней тренировке и всё такое. Оказалось, что мать не в курсе о моём сегодняшнем прогуле.