Текст книги "Колеса не только глотают/Белый демон (СИ)"

Автор книги: Мария Тетюшева

сообщить о нарушении

Текущая страница: 1 (всего у книги 9 страниц)

Колеса не только глотают/Белый демон

https://ficbook.net/readfic/317156

Автор:

Angel-of-Death (https://ficbook.net/authors/49394)

Беты (редакторы):

LisaBars (https://ficbook.net/authors/593118)

Фэндом:

Tokio Hotel

Пейринг или персонажи:

Том/Билл, Том Трюмпер/Вильгельм, Танго, Аделина и др

Рейтинг:

NC-17

Жанры:

Слэш (яой), Романтика, Ангст, Юмор, Драма, Детектив, Экшн (action), POV

Предупреждения:

Смерть основного персонажа, Инцест, Твинцест, Нецензурная лексика

Размер:

Макси, 79 страниц

Кол-во частей:

5

Статус:

закончен

Описание:

Билл попадает в аварию и находит свое утешение в книгах. Кто бы мог подумать, что это настолько его затянет!

Содержание

Содержание

1

2

3

4

5

Часть 1

Он шёл по длинному и узкому коридору. Казалось, что ему не было конца. Тусклый свет от пламени факелов освещал влажные и покрытые мхом каменные стены, от которых веяло каким-то жутким холодом и страхом. Каждый его шаг эхом отдавался в гробовой тишине, и это заставляло его кожу покрываться мелкой дрожью. Парень не помнил, как здесь оказалась, но чем дольше он находился в этом ужасном месте, тем сильней ему хотелось выбраться из этого ада. Он прислушивался и вздрагивал от малейшего шороха, а его сердце замирало, в ужасе представляя, что же там таится в пугающей темноте.

И вот, когда надежда на спасение уже начинала покидать молодую душу парня, коридор начал расширяться и, в конце концов, привёл его в круглую комнату, которую всё так же освещали лишь факелы, в которых извивался яркий обжигающий только одним видом огонь. Посередине странного места находился небольшой каменный столик, на котором лежала закрытая шкатулка. Парень подошёл поближе и нагнулся над ней. Он коснулся тонкими пальцами крышки, провел по резьбе и медленно открыл её. Его ушей коснулся мелодичный звон колыбельной, а глаза различили в неясном свете две деревянные фигурки, кружившиеся в вальсе. Девушка и её кавалер. Они оба были в масках.

Вдруг музыка резко прекратилась. Что-то звякнуло и затрещало – шкатулка сломалась, и из неё начали вылетать полупрозрачные шарики. Парень отступил на шаг назад и поднял голову к потолку, туда, куда поднимались эти загадочные штуковины. Шарики начали собираться вместе и образовывали что-то непонятное, пугающее, но в то же время безумно интересное. Когда парень присмотрелся, он обомлел – это оказались человеческие лица. Они что-то пытались сказать, но вместо слов раздавались лишь пугающие стоны. Парень испугался и бросился бежать, он чувствовал, что эти странные существа летят за ним, но не желал поворачиваться…

– Ты ещё долго? – шёпот молодого парня обжёг шею брата, который сидел за компьютером и усердно пытался написать ещё одну главу к своей книге, порой задумчиво хмурясь и прикусывая губу, отчего на ней остался еле заметный отпечаток зубов.

Брюнет вздрогнул и слегка улыбнулся, немножко тая от прикосновений горячих пальцев своего безумно любимого близнеца. Ему порой казалось, что он попал в одну из своих историй, напечатанных известным редактором Берлина, которая теперь стоит на полке их спальни и пылится, словно отчаянно зовя кого-то, чтобы её взяли и в сотый раз перечитали.

– Я уже всё, Том, – парень быстро свернул документ и закрыл крышку ноутбука, откинувшись немного назад, чтобы позволить брату чуть-чуть сильнее сжать его в своих объятиях.

– Ты сидишь тут уже несколько часов, – очередной шепот, а затем нежный совсем робкий поцелуй в шею. – Я заказал ужин из ресторана, Билли. Твои любимые суши. И вино. Красное.

– Правда? – его глаза радостно засверкали, а сам парень повернул голову к Тому, чтобы взглянуть в его лицо и убедиться, что тот не шутит. Его короткие зачёсанные назад чёрные волосы слегка зашевелились от резкого движения.

– Правда, – Том чмокнул его в нос. – Так ты идёшь, м?

– Конечно, ты ещё спрашиваешь! – младший сверкнул улыбкой, наивно радуясь таким счастливым мелочам его слишком печальной жизни.

– Я знал, что тебе понравится эта идея, – он снова поцеловал брата, только на этот раз в губы, затем выпрямился и довольно улыбнулся. – А где твой плед? – вдруг спросил он, заметив, что на коленях Билла нет тёплого одеяльца.

– Что? – парень немного растерялся, а затем рассеянно оглядел свои ноги. – Ах, да. Действительно. Наверное, я его положил в кресло и совсем про него забыл.

– Боже, Билл, ты такой несобранный совсем… – грустно улыбнулся Том, но всё же отошёл от брата, чтобы найти нужную ему вещь, которую уже привык видеть каждую минуту при встрече с близнецом. – В кресле, говоришь? – он задумался, подойдя к своему любимому месту, где всегда сидел, смотря телевизор, и обнаружив, что пледом там и не пахнет. – Здесь нет! – парень осмотрелся по сторонам, мимолётно поймав в большом зеркале гостиной свой собственный растерянный взгляд карих глаз, чёрные косички и запомнив, что сегодня надел на себя белую футболку и джинсы. Увидев нужный ему предмет на полу возле дивана, Том поджал губы. – Я нашёл, – он подошёл ближе и, нагнувшись, подхватил пальцами теплое одеяльце, заметив краем глаза, как его брат вынимает флешку из ноутбука.

– Где? – не поворачиваясь, спросил Билл.

– На полу.

– О, – младший смутился. – Возможно, я его бросил не глядя.

– Знаешь же, что нельзя, – Том вздохнул и подошёл ближе к брату.

– Да брось, – отмахнулся тот, отталкиваясь от стола и немного отъезжая назад, ближе к брату.

Тот закатил глаза, но промолчал, понимая, что спорить будет бесполезно и бессмысленно, – у этого выскочки всегда найдётся парочка словечек на запас, чтобы не остаться проигравшим в этой глупой перепалке. Сложив тёплый плед, Том положил его на колени Билла, полностью укутывая его конечности.

– Спасибо, – осторожно протянул он.

– Глупый ты, – парень улыбнулся и обошёл брата вокруг, схватившись пальцами за ручки инвалидной коляски и покатив её в сторону кухни, где незадолго до этого разложил всю еду из ресторана на столе.

– Я то глупый? – весело пропел Билл. – Я книги пишу! Меня все читают, а издатели платят много денег за то, что я так вот просто сижу на одном месте и печатаю на ноутбуке.

– Да, да, – Том рассмеялся, ловко огибая тумбочку и, наконец, завозя брата на кухню. – Ну, как?

Билл осмотрел светящимися глазами несколько зажженных свечей, бутылку вина, суши, ещё какие-то деликатесы, и вытянул руку назад, касаясь брата пальцами, лишь бы только почувствовать его присутствие и его тепло, лишь бы только знать, что он настоящий.

– Ты чудо…

Том лишь улыбнулся и подвёз коляску прямо к столу, сев тем временем на диванчик и потянувшись к бокалам, чтобы потом открыть бутылку и вместе с самым ценным существом на свете выпить дорогого вина.

– Я хочу с тобой сесть, – вдруг сказал Билл, почему-то изменив сегодня своим принципам и проявив желание посидеть прямо на диванчике рядом с братом.

– Ты же всегда говорил, что тебе неудобно есть отсюда, – рассмеялся Том, вспоминая старые стычки с ним, когда он только-только начал привыкать к своему нынешнему положению.

– И что? А сегодня хочу с тобой. Помоги мне, – нахохлился Билл.

Старший улыбнулся, но всё же встал и перехватил брата за талию, помогая подняться ему на ноги – плед соскользнул с колен и плавно опустился на пол кухни – и сесть за стол.

– Спасибо, – Билл грустно вздохнул, наблюдая за тем, как его близнец нагибается и поднимает одеяльце, чтобы потом накрыть его теперь вечно мёрзнувшие ноги.

– Хватит говорить спасибо, – он сел рядом и обнял его за талию. – Мы уже об этом сто раз разговаривали, а ты заново начинаешь.

– Ладно, – отмахнулся Билл, печально опустив глаза.

– Эй, ну ты чего? – Том щёлкнул того по носу. – Хочешь суши?

Парень вдруг нагнулся к столу и потянулся к тарелке с японскими деликатесами – глаза младшего скользнули по его вытянутым рукам, пальцам, затем вдруг по профилю, прямому носу, ровным губам, пирсингу, подбородку, шее… Футболка на секунду съехала, а Билл вздрогнул и нахмурился, неожиданно даже для самого себя ухватившись за этот несчастный ворот.

– Что это? – Билл нахмурился, разглядев синяк. – Ты снова был там, да?

– Ты опять? – Том повёл плечом и одёрнул руку брата, водружая между ними тарелку. – Мы сто раз это обсуждали. Ты пишешь книги, работаешь мозгом и фантазией, получаешь за это деньги, а я работаю кулаками и тоже получаю деньги. Всё. Давай не будем больше об этом, – он облизал засохшие губы своим языком и ухватился двумя пальцами за кусочек суши. – На вот, – протянул его ко рту брата и широко улыбнулся, когда тот, едва касаясь губами его кончиков пальцев, засунул в рот весь кусок. Попытался не рассмеяться, но это у него плохо получалось – куски рыбы, казалось, готовы были вывалиться из его рта в любую секунду.

LAFEE – Tell Me Why

6 лет назад.

– Я уже почти собрался, – Билл прижимал плечом телефон к уху и пытался параллельно запихнуть в сумку нужные ему вещи. – Бросив мимолётный взгляд на своё отражение, он, наконец, застегнул чёрную кожаную сумку и бросил её на тумбочку – мелкие предметы разлетелись в разные стороны и попадали на пол, а парень, совершенно не обращая на это внимания, схватил сотовый пальцами и бросился в сторону шкафа.

– Что это за грохот? – донеслось с другого конца трубки.

– Ничего, – он поставил на громкую связь и почти так же неряшливо бросил сотовый на ту же тумбочку.

– А это что? – уже недовольно.

– Тоже ничего! – Билл схватил куртку и быстро просунул руки в рукава. – Том, не грузись, я сейчас выйду уже.

– Нам тебя сто лет что ли ждать? – парень зло заворчал – его голос громко разлетелся по пустому коридору. – Гордон сейчас с ума сойдёт! Мама нервничает, я…

– Иду! – младший бросился к кроссовкам и начал их быстро натягивать на ноги, проклиная эти ужасные шнурки, которые ещё минуты две придётся завязывать.

– Что-то я не слышу, как дверь хлопает, – упрекнул его брат.

– И не услышишь! – Билл недовольно потянулся к своему сотовому и нажал на кнопку сброса. Раздались гудки, и связь прервалась. – Вот приставучий… – шёпот в пустоту. – Всё быстро ему надо… я что метеор?

Парень, наконец, завязал шнурки и шумно выдохнул, поспешно бросаясь к тумбочке и хватая с пола тёмные очки, которые упали во время случайного вторжения гигантской неизвестной штуковины. Билл быстро нацепил на нос только что поднятый аксессуар, схватил сотовый, запихивая его в карман джинс, прихватил сумку и бросился к двери, начиная нервно всовывать в замочную скважину ключ, чтобы закрыть дверь. Чертыхнувшись, он, в конце концов, осуществил свой коварный план по закрытию квартиры и почти что бегом рванул к лестнице, начиная перепрыгивать чуть ли не через две ступеньки, чтобы поскорее очутиться на первом этаже.

Через пару минут парень выскочил в двери подъезда и подскочил к стоявшей возле крыльца машине, резко распахивая дверь и быстро запрыгивая на заднее сидение.

– Ну, наконец-то! – Гордон шумно выдохнул и завёл двигатель, заставляя авто трогаться с места.

Симона устало облокотилась головой об окно и на пару секунд прикрыла глаза, наверное, пытаясь воздержаться от очередной колкой реплики, однако Том совсем не собирался молчать.

– Я чуть не сдох тут! – отчеканил парень, в упор взглянув на брата. – С ума сойти можно, пока тебя ждёшь.

– Молчал бы, а! – Билл бросил сумку на заднюю часть багажника, ближе к окну, чтобы она ему не мешалась. – Опять моё место занял. Мне надоело сидеть с этой стороны и быть не пристёгнутым.

– Да какая разница? – Том закатил глаза. – Подумаешь, один из всех не пристёгнут, что здесь такого?

– А вдруг что случится? Все выживут, а я сдохну как последний лох! – он скрестил руки на груди и недовольно уставился в окно.

– Мальчики, – Симона вздохнула. – Билл, на обратном пути поменяешься с братом местами, хорошо?

– Больно надо уже, – прошептал младший.

– Может, хватит, а? – Гордон раздражённо дёрнул плечом. – Одно и то же каждый раз, когда мы собираемся куда-нибудь поехать! Достали уже… Больше вас никуда не буду брать, вот дождётесь…

Близнецы промолчали – каждый из них уставился в свою часть окна и дулся друг на друга. Вечные ссоры, пререкания, недовольства. Казалось бы, что это обычная часть повседневной жизни этой семьи, однако не смотря на все эти обиды, двое этих парней были гораздо ближе, чем можно было подумать с первого взгляда. Гораздо ближе, чем думали их родители. Ближе, чем они сами могли себе позволить.

Крепкая дружба на людях, порой разбавляемая какими-нибудь стычками во мнениях, неразрывная связь, которую ощущали их родители, которую они чувствовали и понимали – всё же близнецы – и горячие прикосновения по ночам, шёпот, обжигающий кожу, тихие стоны, слова, безграничная любовь, уже больше, чем просто любовь братьев – всё это никто не видел и не знал, всё это было лишь их личным маленьким, возможно, даже и запретным счастьем. Хотя, да, действительно запретным.

Слишком долго они молчали, наблюдая за тем, как мимо проносятся тусклые очертания домов и каких-то совсем незнакомых машин. Был вечер. Темнело. Они всей семьё хотели поехать на выступления лучшей подруги Симоны, которая сейчас должна была сидеть в гримёрке одного из самых известных театров Германии и готовиться к выходу.

Билл ненавидел театры. Он ненавидел книги и искусство. Он ненавидел всё, что было ему непонятно. Всё, кроме музыки. Поэтому сегодня его настроение было хуже некуда, поскольку отмазаться от этой поездки ему не удалось, сколько он не пытался.

Том тоже не любил театры, но он молчал. Ходил хмурый, недовольный, без настроения, но молчал. Молчал даже тогда, когда Билл начинал ныть, что он чокнется на этой пьесе. Порой ему так и хотелось сорваться, наорать на всех и сбежать из дома, чтобы побыть в одиночестве и подумать. Посидеть где-нибудь подальше от цивилизации, придумать какую-нибудь грустную мелодию и затем сыграть её своему брату, чтобы тот потом не спал всю ночь и придумывал, глядя в потолок своей комнаты, слова под эту музыку гитары.

Том шумно вздохнул и повернул голову в сторону близнеца, а тот, словно почувствовав этот такой безобидный взгляд, покосился на него и робко улыбнулся, отведя глаза в сторону.

Машина остановилась у светофора – Гордон начал нетерпеливо постукивать пальцами по обивке руля, словно это могло ускорить время. Симона откинулась на сидение и прикрыла глаза, положив руки на подол своего красивого платья. Близнецы снова переглянулись и обменялись скромными улыбками, будто бы недавней ссоры вовсе и не было. Словно всё было так прекрасно всегда, вечно, с самого рождения и до самой смерти.

Красный свет сменился жёлтым, а через секунду и зелёным. Гордон надавил на педаль газа – машина медленно двинулась вперёд, постепенно набирая скорость, однако, когда она оказалась прямо на середине перекрёстка, послышался вой полицейских сирен. Близнецы прильнули к окну, надеясь лучше разглядеть возможную погоню. Где-то впереди прямо по встречной неслась какая-то иномарка, угрожающе виляя между машинами, которые резко сворачивали в сторону, чтобы не столкнуться с этой сумасшедшей грудой железа.

Билл раскрыл рот, замечая несколько патрульных машин, которые гнались за, наверное, нарушителем дорожного движения. Иномарка резко свернула в их сторону, случайно задевая какое-то авто, отчего то сбило всю процессию железных коней и заставило их быстро сворачивать в разные стороны, и начиная крутиться вокруг своей оси, громко свистя шинами об асфальт. Симона зажала рот рукой, Гордон вывернул руль, но их машина так и не набрала достаточной скорости, чтобы хотя бы немного отъехать в сторону.

Всё произошло как-то быстро. Сбоку со стороны Билла в них врезалась эта машина, за которой продолжали гнаться полицейские, авто Каулитцев боком проскользило на встречную полосу и в тот же момент спереди громадная фура протаранила их капот. Грохот, скрежет металла, крики, треск стекла, боль.

Том не знал, сколько пролежал в отключке, но ему казалось, что несколько лет. До него смутно начинали доноситься звуки, отдалённо напоминающие что-то похожее на боевик, словно он смотрел фильм и задремал. Вой сирены патрульных машин, крики, голоса.

Парень с трудом разлепил веки и почувствовал жуткую боль в голове, в руках, ногах, во всём теле. Машина была ужасно помята, словно какой-то гигант взял и попытался выжить из неё апельсиновый сок. Кровь на треснувшем лобовом стекле, капот, похоже, всмятку, ноги зажаты сидением, на котором должна была сидеть его мама, всё тело чем-то обездвижено, Билл где-то на полу между дверью и сидением. Зажат. Повсюду кровь.

– Билл, – позвал его Том. Голос какой-то хриплый и чужой. – Билл, – чуть громче. Тишина. – Мама, – молчание. – Гордон… Билл… – шёпот.

– Дверь заклинило, придётся вырезать! – раздались голоса где-то снаружи, но парень не мог повернуть голову и посмотреть, кто это. – Осторожно! Давай, помоги мне…

Что-то заскрипело и зажужжало, металлическая дверь вскоре оторвалась от основного корпуса, и Тома коснулся вечерний летний ветер, хотя, признаться, парень мало что чувствовал в тот момент. Ему ужасно хотелось знать, что с его семье, что с братом.

– Носилки сюда! – крикнул кто-то. – Здесь живой!

Кто-то отстегнул ремень, сковывающий Тома. Крепкие руки схватили его за плечи и начали осторожно вытаскивать из разбитого авто. Парень шумно выдохнул, когда его положили на носилки.

– Они живы? – через силы выдавил он, уставившись на женщину, которая склонилась над ним, пока его несли к скорой. – Билл жив?

– Всё в порядке, не волнуйся, – она быстро семенила рядом, затем достала откуда-то кислородную маску и, прежде чем Том сова что-то спросил, надела на него. – Всё будет хорошо…

Он закрыл глаза, чувствуя, как по виску скатилась одинокая слеза. Нет, не от боли, которую он сейчас испытывал, а от понимая того, что он больше никогда не сможет увидеть свою вторую половинку.

Через секунду всё поплыло, и Том снова отключился.

NAUTILUS POMPILIUS – Krilya

Он очнулся поздно ночью, когда луна освещала улицу и пробивалась через незанавешенное окно в больничную палату, словно пытаясь согреть его своим холодным светом, будто пытаясь разбудить и вернуть его из мира снов. Первое, что он увидел, как только с трудом разлепил веки, – это тёмный потолок, на котором было тусклое отражение лунного света. Где-то над ухом что-то ровно пикало, кислородная маска жала на его лицо, тело было словно налито свинцом. Несколько секунд Том пытался понять, где и почему он здесь находится. Ему удавалось это с трудом, поскольку сложилось такое впечатление, что кто-то мастерски вырезал из его памяти острым скальпелем кусок какого-то дня или события. Всё было как в тумане.

Тупая боль в голове, которая медленно расползалось по всему телу, словно яд змеи, подействовала на парня как-то отрезвляюще. Он постепенно начал вспоминать события того дня, когда он был ещё в сознании.

Они всей семьёй хотели поехать в театр, кучу времени прождали Билла, который опять собирался почти весь вечер, наверное, назло родителям, которые потащили его в это ужасное место, как он порой жаловался брату ночами, лёжа в его постели на горячем плече. Потом опять ссора, опять Гордон злится, Симона расстроена, настроения куда-то ехать уже совсем нет. А затем молчание, какие-то робкие взгляды, улыбки.

Том закрыл глаза и судорожно вздохнул, вспоминая погоню и…аварию. Что с Биллом? С мамой? С отчимом? Живы ли они? В порядке ли? Какой сегодня день? Сколько он пробыл без сознания? Что вообще здесь происходит?

Датчики начали пикать гораздо быстрее, показывая, что сердцебиение учащается с каждой секундой, увеличивая темп всё больше и больше, словно пытаясь сломать все эти странные приборы, которые показывали всю жизнь пациента. Через несколько секунд к этому пиканью присоединились ещё какие-то непонятные звуки, не внушающие доверия.

Двери палаты резко распахнулась, и внутрь влетело несколько человек в белых халатах. Молодая девушка быстро включила свет, от которого глаза Тома начали резко болеть, даже учитывая то, что ресницы были плотно сомкнуты, а теперь ещё и начали подрагивать, сдерживая какие-то ужасно настырные слёзы.

Врач проворно убрал кислородную маску с лица парня, позволяя ему дышать свободно. Самому.

– Колите успокоительное, – врач пощупал пульс на запястье, задумчиво хмурясь и встревожено вглядываясь в то, как парень пытается разлепить веки, но из-за света у него ничего не получается.

Вторая фигура достала откуда-то небольшой шприц и за считанные секунды оказалась возле Тома, быстро вколов в трубку от капельницы успокоительное. Датчики постепенно успокоились, возвращаясь к обычному равномерному пиканью, а веки парня перестали дрожать – он погрузился уже в полноценный сон.

– Ну, хоть один из них очнулся, – тихо протянул врач, пристально наблюдая за тем, как Томас мерно дышал, а его грудь плавно поднималась и опускалась под тоненьким одеяльцем.

– Что с ним делать? – молодая девушка встала рядом с мужчиной и тоже печально взглянула на парня.

– Ничего. Завтра он должен проснуться.

– А кто ему расскажет о том, что случилось? – она встревожено перевела глаза на врача.

– Я сам всё расскажу, – пауза. – Пойдём.

Они последний раз взглянули на пациента и последовали к выходу из палаты, чтобы завтра снова ворваться в эту пока что спокойную жизнь.

***

Второй раз он очнулся солнечным днём. Кислородной маски уже не было, однако приборы продолжали равномерно пикать где-то на заднем плане, где-то, казалось бы, очень далеко. Окно было открыто – летний воздух плавно проникал в палату, еле-еле касаясь парня своими тонкими пальцами. Где-то тикали часы. В коридоре порой кто-то проходил, громко разговаривая. Кто-то смеялся.

Том чуть-чуть приоткрыл глаза, вглядываясь в белоснежные стены, тихо застонал, словно хотел убедиться, что у него всё ещё есть голос, что он всё ещё живой.

Несколько секунд, которые длились какой-то ленивой вечностью, отчётливо отпечатались в его памяти резкими кадрами жизни. Протяжный писк, давящий на нервы, словно кто-то решил посмеяться и провёл ножом по стеклу, опять неприятная тупая боль в теле, поглотившая все остальные эмоции и чувства как губка ненужную воду, какой-то щелчок на улице, открывшаяся дверь палаты.

Парень медленно перевёл взгляд в сторону незваного гостя – глаза кольнуло неприятной болью – и осмотрел того с ног до головы, примечая для себя, что это точно врач. Белый халат, карточка с именем на нагрудном кармане, которую Том с трудом различил, тёмные волосы, очки.

– Том, – мужчина приветливо улыбнулся, хотя где-то на глубине его карих глаз скрывалось спрятавшееся беспокойство. Он подошёл к кровати и взглянул на пациента сверху вниз. – Меня зовут доктор Коутс. Ты меня слышишь?

Парень коротко кинул, словно боясь произнести это несчастное «да» и осознать, что и этого сделать просто не может.

– Хорошо, – он улыбнулся. – Можешь пошевелить рукой и дотронуться до носа? – продолжил расспрашивать он, проверяя, всё ли в порядке с Томом.

Каулитц нахмурился и осторожно поднёс правую руку к лицу и коснулся кончиком пальца своего носа.

– Так, теперь левой.

Парень повторил и, словно угадав следующий вопрос доктора, пошевелил ногами.

– Док… – начал он, но замолчал, услышав свой хриплый голос. Прокашлялся. – Доктор, что случилось?.. – Том хотел спросить «с моими родными», но голос предательски дрогнул, заставляя парня молчать.

– Вы попали в аварию, – Коутс опустил глаза, понимая, что всё равно придётся рассказать этому парню всю правду. – Ты пролежал во временной коме две недели. Тебе повезло, так как с той стороны, где ты сидел, было самое безопасное место. Ты отделался лёгким сотрясением, переломом руки и парой сломанных рёбер. Плюс ко всему, вероятно, из-за шокового состояния ты пролежал в коме. Это нормально для такой ситуации, – мужчина облизал засохшие губы и ещё больше нахмурился.

– А что с моими родителями? – встревоженно спросил Том. – Они живы?

Коутс глубоко вздохну, продолжая избегать встречи взглядами с этим ещё совсем юным созданием.

– Понимаешь, Том, – он попытался собраться с мыслями, признаться, говорить такие новости он так и не привык за всё время своей работы. – Удар был прямым. Столкновение повредило всю переднюю и боковую часть вашей машины, где сидели твои родители. Они скончались сразу же после того, как фура врезалась в капот, – голос неуверенно дрогнул. – Похороны уже были, пока ты пролежал в коме.

Каулитц проглотил комок, застрявший в горле, и попытался усердно сдержать слёзы, хотя, ещё не до конца понимая, что Симоны и Гордона больше нет. И не будет. Никогда.

– А Билл? – шёпот. Всё, на что он был способен. Голос сильно дрожал, однако парень продолжал надеяться, что хотя бы это у него не отняли.

– Он жив, – заверил его доктор. Том закрыл глаза, благодарно приподняв уголки губ и тихо почти незаметно вздохнув от облегчения. В горле запершило – ещё чуть-чуть и он не сможет сдерживать слёзы. – Но он в коме, – как битой по голове. – Я не знаю, когда он очнётся. У него сильное сотрясение мозга. Когда его доставили к нам в реанимацию, он был совсем плох. Пришлось сделать две операции. Его сильно потрепало, ведь он не был пристёгнут. Это чудо, что он вообще жив, однако у него была повреждена нервная и опорно-двигательная система. Сможет ли он двигаться станет ясно только тогда, когда он очнётся.

Том продолжал лежать с закрытыми глазами, боясь распахнуть ресницы и понять, что плачет как девчонка.

– Он в соседней палате. Ты сможешь его навестить, когда пройдёшь осмотр. Мне жаль, Том, – он замолчал, понимая, что говорить в этой ситуации будет совсем лишним. – Отдыхай.

Парень услышал тихие шаги и очередной звук ожившей двери. Он шумно вдохнул воздух и бессильно застонал как ребёнок, забившийся в угол и плачущий от страха. Слёзы скользнули по вискам и впитались в белоснежную подушку, оставаясь там неприятным мокрым осадком его собственной боли.

TOKIO HOTEL – Zoom

– Через пять минут я вернусь, и мы пойдём на осмотр, хорошо? – её голос прокатился бесполезным эхом по палате в тот момент, когда он сидел на краю своей кровати в этой нелепой больничной пижаме с загипсованной левой рукой, которую трепетно прижимал к животу, и свешанными с матраса ногами, пристально смотря в стену.

– Хорошо, – отозвался Том, не глядя на девушку и даже не пытаясь придать своему голосу каких-либо эмоций. Всё холодно, безжизненно, пусто.

Она скрылась в коридоре, оставив слегка приоткрытую дверь, откуда внутрь влетали разные голоса и шум, однако Том не обращал на это никакого внимания, продолжая грустно сидеть на одном месте. Здоровая рука лежала на коленях, сжатая в кулак, словно он подумывал уже отправить кого-то в нокаут, возможно, даже свой внутренний голос, взгляд затуманенный и какой-то потёртый судьбою, голова забита встревоженными мыслями, но в то же время абсолютна пуста. Казалось, эта душевная боль, окончательно заглушавшая в тот момент физическую усталость, могла завладеть любым существом, который решился бы подойти ближе и попасть в радиус поражения этой жестокой бомбы.

Том злился. На себя, за то, что не смог хоть как-то помочь своим близким, за то, что не уступил тогда место своему брату. На родителей, которые посмели оставить их в этом одиночестве на растерзание ужасной реальности. На Билла, который лежал в соседней палате и которого ему до сих пор не показали, списываясь на то, что старшему нужно пройти какие-то обследования, хотя Том и без них знал, что с ним всё нормально. Живой, значит всё в порядке. Остальное ерунда, как-нибудь переживётся.

Парень лениво перевёл глаза на приоткрытую дверь, затем грустно куда-то вниз, словно он сейчас был не здесь, а за стенкой. В палате брата. С тоской вспомнив слова медсестры, которая обещала вернуться через какое-то время, которое он совсем не запомнил или даже, может быть, и не слышал, Том немного приоткрыл сухие губы и осторожно привстал, касаясь холодного пола босыми ногами, совсем не замечая колких неприятных ощущений в ступнях, но всё же чуть-чуть хмурясь от боли в рёбрах.

Его ничего не остановило. Каулитц бесшумно прошёл к двери и безразлично выглянул в коридор, так же печально продолжая вглядываться в пол, словно не желая натыкаться на оживлённые лица других людей.

Парень медленно проплёлся к следующей двери, совершенно точно зная, что там лежал Билл, ведь доктор Коутс так и сказал. «Соседняя палата». Других поблизости не было. Тому казалось, что время как-то замедлилось или даже насовсем остановилось, пока он приближался к закрытой двери, пытаясь успокоить своё взбунтовавшееся сердце и надеясь, что вид его брата будет намного лучше, чем он себе представляет.

Мимо кто-то быстро проносился, порой случайно задевая его концом своего распахнутого халата, но совершенно никто не обращал на него внимания. Словно его здесь и не было. Словно он был пустым местом. Призраком.

Том остановился у нужной двери и уставился безжизненным взглядом в деревянную поверхность, затем осторожно коснулся пальцами правой руки, будто боясь, что она испарится прямо перед его носом, и он не успеет увидеть брата, но дверь прочно держалась в этом пространстве, крепко цепляясь петлями за стены. Парень слабо повернул ручку, отчётливо ощущая свою беспомощность, толкнул дверь – она сама по себе отъехала в сторону – и сделал маленький шаг вперёд, остановившись в дверях и не решаясь больше продолжить своё странное путешествие, чтобы спасти самого дорого, кто остался в его жизни.

Глаза моментально упали на кровать, которая находилась в паре метрах от входа, расположенная горизонтально новому гостю, который впервые соизволил появиться в этой палате.

Билл лежал неподвижно и «мёртво». Слегка потрескавшиеся губы были приоткрыты и виднелись за кислородной маской, поверхность которой с каждым вздохом потела и моментально очищалась от дыхания парня. Глаза плотно сомкнуты. Голова перебинтована, волосы криво торчат с одной стороны лица, несколько синяков и ссадин на лице, которые почти уже зажили. Кожа какого-то бледного цвета, а пальцы рук неподвижно касаются кровати поверх одеяла. Приборы пикают, как в тот день, когда Том очнулся в первый раз. Ровно, спокойно, угнетающе. Лишь грудь Билла, которая плавно и почти незаметно поднималась и опускалась, говорила о том, что парень ещё жив, что есть надежда на что-то хорошее.

– Билл… – Том схватился за косяк, словно бы собирался упасть, но всего лишь прислонился к нему виском. – Братишка…

Он шумно вдохнул, загоняя обратно слёзы и вдруг понимая беспомощность всей этой ситуации. Он ничего не сможет сделать, ничем не сможет помочь своему брату.

Сердце предательски кольнуло от боли, пальцы сильнее сжали косяк, слегка онемели. Парень не решался сделать ещё пару шагов, чтобы оказаться ближе к близнецу, чтобы поделиться с ним своей жизнью, энергией, заставить очнуться, в конце концов. Он боялся, что датчики перестанут ровно пикать и превратятся в один убивающий всё живое писк. Он боялся, что и Билл предаст его и покинет, как родители.