Текст книги "Нелюбовный роман (СИ)"
Автор книги: Мария Субботина
сообщить о нарушении
Текущая страница: 5 (всего у книги 13 страниц)
Я была собой довольна. Однако не покидало ощущение, что я хожу по кругу. Вроде, примерно то же самое я говорила себе зимой. Но, вероятно, что-то пошло не так. Теперь все будет иначе!
Май. Все иначе
Оказывается, волшебная кнопочка «on/off», отвечающая за чувства, существует в каждом человеке. Надо просто ее найти. Или попасть в такие условия, в которых она сработает сама по себе. Я отпустила ситуацию. И жить стало легче, жить стало веселее. Страдать мне надоело. В жизни много куда более приятных вещей.
Я стала задумывать о смене работы. Да, у нас был чудесный коллектив, и мне очень нравилась моя работа. Мне было интересно работать с людьми. И в то же время я понимала, что никуда не расту. Скорее, топчусь на месте. Зарплата тоже как-то не радовала. И повышения ждать не приходилась, руководство четко дало это понять.
А я планировала доучиться. О восстановлении на бюджет речи не шло – слишком много потеряно времени, слишком сложно будет нагнать. Поэтому буду учиться платно. А на это нужны деньги. Можно было бы привлечь Юру к оплате учебы. И, скорее всего, я так и сделаю. Но сейчас не самый подходящий момент.
У Юры началась не самая светлая полоса в жизни. Жена узнала обо мне. Точнее, не обо мне как обо мне, а о наличии в его жизни другой женщины. Ну, слава Богу, я уже думала, так и не догадается никогда. И будет до конца жизни жить в блаженном неведении.
Ошиблась…
Как же я оказалась прозорлива, в том смысле, что с самого начала не пошла на соперничество с этой женщиной. Оказалось, мне с нею не тягаться. Она натурально стерла бы меня в порошок. Уж если она родного мужа не пожалела… Впрочем, не мне судить. Женщина борется за свою семью. А в любви же, как на войне. Как всем давно известно, любые средства хороши. Юрина жена избрала для своей борьбы средства радикальные, я бы не побоялась назвать их экстремистскими. Привлекла тяжелую артиллерию. Вот уж кому, действительно, никого не жалко, никого…
Я получала информацию из первых рук. Вести с полей меня буквально поражали. Дочка, Юрина любимица, с которой у них всегда были безоблачные отношения, которой отец потакал абсолютно во всем, которую защищал от матери после всяких проделок… Девочка объявила отцу настоящий бойкот, очевидно, после определенной работы со стороны ее матери. Абсолютная папина дочка Даша заявила, что после того, как поступил ее отец в отношении своей семьи, она не желает больше иметь с ним ничего общего, и просит больше к ней не обращаться. Интересно, она сама до этого додумалась, или мама слова подсказала? Впрочем, это было уже не важно. Потому что это был явный удар ниже пояса.
Как оказалось, не последний. Следующим орудием в «битве за любовь» стали пожилые Юрины родители. Отец, перенесший два инфаркта и мама, больная диабетом, были в подробностях посвящены в историю морального падения своего сына, его измены жене (читай – Родине), о его малолетней любовнице и прочих подвигах. Сказать, что это их шокировало – не сказать ничего. И то правда, пожилым людям переварить подобные новости о своем любимом и единственном прекрасном сыне стоит немало сил, энергии, и, в конечном счете, здоровья. Отец попал в больницу через несколько дней.
На Юру было больно смотреть. Впервые в жизни я увидела его, сильного, красивого, успешного, в таком состоянии. Он приехал ко мне за полночь, в обнимку с початой бутылкой «Джека Дениелса» и в соответствующем этому атрибуту состоянии. Мне стоило больших усилий убедить его не кричать, чтобы не разбудить Марка и не распугать соседей. Оставалось загадкой, как он не попался, такой «нарядный», ни одному гаишнику, пока ехал ко мне, по около-правительственной трассе, между прочим… Привалил бы кому-то праздник с повышением: в хлам пьяный детина на дорогом джипе. И было бы смешно, если б не было так грустно…
Кое-как угомонив Юру, я вспомнила кое-что, чему не придала значения раньше…
В промежутке между майскими праздниками родители привезли мне с дачи Марка, им нужно было на работу. У меня был выходной, мы решили не идти в детский сад, а провести этот день в свое удовольствие – соскучились друг по другу. Я предложила зоопарк, Марк идею поддержал. Он стал уже совсем большой парень, 18 апреля ему исполнилось целых три года.
По этому поводу мы закатили целых два праздника. Первый отмечали дома, то есть в нашей съемной квартире. Я накупила блестящих гелиевых шариков, и какой-то безумно дорогой конструктор в необъятно-огромной коробке, который оплатил Юра. Я была уверена, что он не будет присутствовать, по многим причинам. Хотя бы потому, что он не был знаком с моими родителями, опять же по известным причинам. Все сложно. Как, всегда в моей жизни, как всегда…
Удивлению моему не было предела, когда в разгар нашего детского праздника, когда все, включая моих родителей, Ксюшу, приходящуюся имениннику крестной, Яну, не приходящуюся официально имениннику никем, но, тем не мене, приглашенной в первых рядах, и парочки его детсадовских друзей, собрались у нас дома, и уже приступали к закускам, на пороге объявился Юра. Вручил мне, как главной участнице процесса, букет, виновнику торжества – детский мотоцикл на батарейках, представился всем присутствующим, как «Юра» (и к моему великому счастью, не добавил к этому «Викин женатый любовник»). И протянул моему слегка удивленному папе руку. Папа, все в том же удивлении, руку пожал, но ничего не сказал. Видимо, слов не нашел. Я его понимаю. Надо было хоть предупредить…
Юра пробыл с нами всего пятнадцать минут, потом сославшись на занятость, откланялся. А вечером того же дня нам привезли еще один подарок от Юры – ошеломляющую воображение высокую детскую кровать с вмонтированной в нее горкой. Я и не знала, что такие, вообще, бывают. Ее тут же, в течение часа собрали в детской, и Марк, забыв про свой режим дня и привычку укладываться спать в девять вечера, до часу ночи нарезал круги с горки-на горку. Восторгу не было предела.
Еще меня Яна удивила. Отчего-то вспомнила, что у нее безумно важные дела, и навязалась к Юре в попутчики, попросив подбросить ее к метро. Я, зная ее странности, даже не придала этому значения, и только потом, когда мама прозрачно намекнула мне, что подружка как-то подозрительно себя повела, вспомнила об этом факте, и запоздало удивилась. Не день рождения, а день удивления какой-то!
Правда, удивление быстро выскочило у меня из головы. Марк активно осваивал новую горко-кровать, набивая синяки и шишки, а потом мы вовсе уехали на дачу, вторично праздновать трехлетие Марка, и наслаждаться таким ранним и таким теплым летом.
А потом началась эта Юрина драматичная семейная эпопея.
А началась она после того памятного утра, в день между майскими праздниками, когда мы с Марком отправились в зоопарк. Едва мы вышли из подъезда, как тут же у меня зазвонил телефон. Звонили по работе, со строительного сайта. Я отправила сына на детскую площадку, а сама общалась с работодателем. И тут просто кожей почувствовала на себе чей-то взгляд. Неприятное ощущение. Я автоматически стала искать источник этого взгляда, и быстро нашла его в недалеко припаркованной машине. Тонированное стекло было немного опущено, и поверх него прямо на меня смотрела женщина в темных очках. Ни ее лица я не могла рассмотреть, ни возраста толком разобрать. Даже о том, что это женщина, я догадалась по ярко-розовой оправе очков, блестящей на солнце. Парень такие не наденет. Поняв, что обнаружена, дамочка моментально подняла стекло, завела машину и была такова. Я даже не успела сообразить запомнить номер, или хотя бы марку автомобиля. Ну, просто дешевый детектив в мягкой обложке!!!
И только в тот день, когда пьяный Юра приехал ко мне в час ночи с бутылкой виски, и шепотом орал: «Сука! Убью! Разведусь!», а я только молча удивлялась его странной логике, до меня вдруг дошло, что за тетка смотрела на меня поверх тонированного стекла. И мне стало по-настоящему страшно…
Однако страсти понемногу улеглись. Юра успокоился. Успокоились его родители. Папе стало лучше, и хороший сын Юра, отчасти, чтобы загладить свою вину, отправил их с матерью на восстановительное лечение в Израиль. Думаю, даже пообещал им, что больше так не будет, как в детстве после двойки или порванных штанов… Все-таки все мы в некоторых ситуациях остаемся детьми. Хотя бы для своих родителей.
С дочкой все было сложнее. Девочка у Юры была с характером. Она продолжала игнорировать отца дома, не отвечала на его звонки и СМС. Достучаться до Даши оказалось сложнее, чем до небес…
Я не знала, чем помочь Юре. Самым логичным, конечно, было предложить расстаться. Я сделала это, и пожалела. Впервые Юра сорвался на меня. Обвинил чуть ли не в предательстве. Оказалось, я не имею права бросить его в такой тяжелой жизненной ситуации. Узнала я так же, что только крысы бегут с тонущего корабля… Тонул корабль его семейной жизни. Какое, интересно, я имела к этому кораблю отношение? Ну, разве что, если продолжать аналогии с кораблекрушениями, я стала тем самым айсбергом, на который напоролся несчастный Титаник Юриного брака, развалившись надвое, и отправившись ко дну. Очень слезовыжимательно, что и говорить.
Хотя… Свято место пусто не бывает. Не я, так кто-то другой. Титаник изначально построили с браком. Любой айсберг бы его потопил. Поэтому угрызаться муками совести я не буду. Да и не хотелось. Юра тоже, казалось, не угрызался. Последовал, вероятно, моему примеру, и нащупал у себя кнопку отключения эмоций. Вот только выпивать стал. Мужчины есть мужчины…
Жена с дочкой, не смотря на драму в семье, не стали отказываться от отдыха, и улетели по заранее намеченному плану. Юра тоже решил взять отпуск, но провести его иначе – у меня. Мне отпуск не грозил, наоборот, я вкалывала почти без выходных.
Марк снова уехал на дачу, и бодро скакал там по травке, как маленький козлик, под присмотром своих прабабушки и прадедушки. Вырастив меня, старички не сдавались, и наслаждались воспитанием правнука. А я тем временем, воспитывала другого мальчика, великовозрастного…
Он стал безмерно раздражать на третий день совместной жизни. Я возвращалась с работы, и заставала небритого Юру в обнимку с моим ноутбуком на диване. Квартира была прокурена, остатки заказанной на обед пиццы источали совсем не аппетитный аромат. За компанию с бутылкой колы в обед уходила полвины бутылки виски. Прекрасное меню!
На четвертый день я взорвалась, и устроила настоящий скандал. Теперь пришла Юрина очередь удивляться – такой он меня еще не видел. При нем я была бела, пушиста и кротка, словно ангел. Ну, почти, не всегда. Но в основном. Тут же я показала свое истинное лицо. Смотри и наслаждайся!
Я в жестких выражениях попросила его либо прекратить деградировать на моих глазах, либо выметаться к себе домой, и наслаждаться таким своеобразным отпуском в одиночку. Меня небритый полуголый тип, обедающий вискарем, не возбуждает, а скорее, раздражает.
К моему удивлению, Юра сценой впечатлился и исправился. Побрился, принял душ, прибрался, и повез меня в ресторан на такси. Где мы немедленно встретили компанию из его хороших знакомых, которым он представил меня просто: «моя Вика». Похоже, наш роман не просто перестал быть тайным, а стал скорее достоянием общественности. Я не знала, как и реагировать на все эти новшества. Еще в апреле бы обрадовалась. А сейчас…
Сейчас мне было почти безразлично.
Остаток отпуска прошел едва ли не как сказочный сон. Юра, чисто выбритый и кристально трезвый, встречал меня с работы, возил развлекаться, был прекрасен, мил, и остроумен. Казалось, небритое чудище, прокурившее всю мою квартиру, было кем-то другим, совсем не моим Юрой, а незваным гостем, который хуже татарина, но быстро уехал.
Но оказалось, не казалось. Это была та, другая сторона Юры, мне доселе неизвестная, но вероятно, не случайная, а закономерная. Я стала понимать его жену. А раньше не понимала. В моей голове не укладывалось, несмотря на весь мой сарказм и ироничность, как? КАК? Как можно не хотеть этого парня? Как можно игнорировать его? Как можно не испытывать восторга просто от одного факта его присутствия в твоем доме в качестве твоего мужчины. Он же потрясающий…
Теперь-то я иначе посмотрела на этого «хорошего парня». И на солнце бывают пятна. Что уж говорить о Юре, который далеко не светило. Далеко…
Две недели этого дивного отпуска, наконец, закончились. Юра вернулся в семью. Я перевела дыхание.
Если в прошлый раз я чуть не со слезами отпускала Юру, в этот раз была готова закатить фейерверк и напиться на радостях. Правда, делать этого не стала, а уехала на дачу к сыну. Две недели не видела своего мальчика, только по телефону общались.
Юра, казалось, задался целью показать всей Москве свою любовницу «в лицо». Принимая во внимание такую сложную ситуацию в доме, и такую активную жизненную позицию жены, которая готова стариков и детей под танк бросить, лишь бы вернуть мужа в семью, Юрино поведение с тасканием меня по злачным местам, и представлением каждому встречному-поперечному как свою девушку, казалось странным. Да куда там странным – диким. Нелогичным и идиотским. Она же сотрет его в порошок, когда до нее дойдут все эти новости. И хорошо, если только его. А то и мне достанется.
Однако не покидало меня и еще одно ощущение. Что я стала своеобразным оружием. Какой-то пешкой в их изощренной игре. Они выясняли свои отношения таким нетривиальным способом, с привлечением различных «аксессуаров». В их роли выступали люди и их эмоции. Дочка, родители. Теперь и я…
Эти выводы меня не обрадовали. Чувствовать себя аксессуаром в чужой сюжетно-ролевой игре меня совсем не прельщало. Почему нельзя разобраться между собой самим, без привлечения посторонних предметов? На худой конец, без посторонних людей…
Я же, в сущности, так мало знала об их отношениях. Да ничего не знала, кроме тех тезисов, что изложил мне Юра. А если они всю жизнь так живут? Такое эротическо-техническое садо-мазо? Игра на нервах в качестве прелюдии… Да нет, бред это все, бред. Бред-бред!!!
Но было здравое зерно во всех этих гипотезах. Меня снова использовали. Теперь в качестве красной тряпки для разъяренного быка. То есть для разъяренной жены.
Взаимовыгодно сотрудничество. Да…
И все бы ничего, если бы не было так страшно. Я боялась этой женщины. Все было проще, пока я не знала, чего от нее ждать. Теперь чего ждать, я знаю. Мне это не нравилось. Такая и в лицо кислотой плеснет, и киллера наймет. Боже мой, куда я попала?! Сос!
От Юры подозрительно не было вестей. Я отсиживалась на даче, наслаждаясь ребенком, свежим воздухом, и покоем. Что-то меня вымотал этот роман, даже не передать, насколько. Может, лучше ужасный конец, чем ужас без конца?
В Москву возвращались с папой. На подъезде к кольцевой встряли в пробку, конца которой, казалось, не будет. Я задремала, когда раздалась трель мобильного. Юра!
– Привет, милая. Я соскучился. Как ты?
Я едва не выпалила «без тебя прекрасно!», но вовремя одумалась. Ни к чему сейчас такие шутки.
– Я тоже. В пробке стоим, надеюсь, через час буду дома.
– Это здорово, потому что я уже там!
– Где? – совсем плохо я соображаю спросонок.
– Дома, у тебя. У нас. Мы, похоже, разводимся.
Похоже? На что похоже? Черте на что это похоже, вот что я думаю!
– Давай дома поговорим, хорошо?
– Ладно. Я жду тебя. Целую.
Я отключилась, и покосилась на папу. Надеюсь, он ничего не услышал.
– Что слышно, дочь? – меланхолично спросил он.
– Все хорошо, отец – в тон ему ответила я.
– Ну и хорошо, что хорошо.
– Твоя правда.
Уж не знаю, что он имел в виду, но надеюсь, не содержание моего телефонного разговора. Проклятая паранойя, мне во всем мерещится какой-то подвох!
Жена выставила его за дверь. И он пришёл ко мне. Вот такая неказистая правда жизни скрывалась за этим: «похоже, мы разводимся». Вопреки всякой логике. Зачем тогда она так упорно боролась за него, чтобы потом просто выставить вон? И не этого ли он добивался, представляя меня всем на свете своим знакомым? Я вообще перестала что-либо понимать…
А Юра тем временем лучился энтузиазмом и переливался позитивом. Буквально искрился. От него исходила волна счастья и радости. Это было приятно, не скрою. Он планировал наш совместное будущее исключительно в радужных тонах. Постепенно его позитивом заразилась и я.
Мы пришли, наконец, к какому-то знаменателю. Практически к хэппи-энду. И, если честно, мне надоело напрягаться. Снова захотелось, чтобы всем было хорошо. Мне, Юре, Марку. Моей маме будет радостно от того, что она выиграла то незаключенное пари. Мы так и не поспорили тогда, но она утверждала, что к лету он разведется. Как в воду глядела. Может, и еще одна ее мечта сбудется, и она выдаст все-таки меня замуж. Юра ей понравился. Ну, еще бы…
Хорошо все-таки, что все хорошо! Только почему-то так паршиво на душе? Я снова была в смятении, и снова злилась на себя. Опять мне все было не так! А как надо тогда? Не этого ли ты хотела, дорогая? А я уже и сама не знала, чего хотела.
Но Юра был выше всяких похвал. От его недавней отпускной апатии не было следа. Он работал, звонил мне по десять раз. Отчитывался о сборе документов на развод. Держал в курсе имущественных споров. Все было по-настоящему. Он даже позвонил родителям в Израиль, и доложил им о новостях. К моему великому удивлению, они его благословили. На развод, конечно же, не на меня. Но это было уже кое-что.
Омрачала Юрино счастье только дочка. Та держала оборону, и позиций не сдавала. Кремень, а не девочка. Я бы так не смогла. Юра, конечно, переживал. Не понимал, почему она так, за что. Но, казалось, ситуацию отпустил. Быть может, думал, что время – лучший доктор. Мы не обсуждали этого. Тут помочь ему я не могла ничем.
Мы безоблачно прожили неделю. Я смирилась с мыслью о том, что он теперь мой, почти окончательно. Я позволила этой мысли прижиться в моей голове. Ей там понравилось. Мне стало спокойно и хорошо. Радостно. А потом…
Потом Юра не пришел ночевать. Телефон не отвечал. Абонент не абонент.
Я провела незабываемую ночь, пытаясь дозвониться по обоим известным мне телефонным номерам. Безуспешно. Сон сморил меня около пяти утра, сидя, с двумя телефонными трубками в руках. Разбудил меня звонок, я подскочила, и механически сказала «алло» в оба телефона: мобильный и городской. Оказалось, зря, потому что звонил будильник. Пора было собираться на работу. Юру я не видела почти сутки.
Как доехала, как работала, я помню смутно. Все это время не переставала звонить... И опять слышала металлический голос, сообщающий мне, что Юра недоступен для меня. Я была уже почти уверена, что случилось что-то страшное.
Когда на том конце провода раздались долгожданные гудки, я готова была скакать от счастья. Однако ответил мне не Юра, а женский, скорее девичий голос.
– Вика, не звоните сюда больше. Вы не нужны ему, понятно? Он с нами, с мамой. Хватит нам мешать.
Первая мысль была: «Слава Богу, живой».
Вторая: «Козел!»
Третья: «Ну и х.. с ним!»
Юра явился вечером следующего дня, как будто, так и надо. Я даже онемела от переполнявших меня чувств. А казалось, что все эмоции кончились. Ничуть не бывало! Справившись с собой, я заметила, что вид у него так себе. Он был бледен, покрыт щетиной, и казалось, не спал давным-давно.
– Есть что-нибудь поесть?
Прекрасный вопрос поле двух суток отсутствия! Просто пять баллов. Дар речи еще толком не вернулся, но я его поторопила:
– А там уже все, не кормят?
Не самая удачная формулировка мысли, но уж как получилось.
– Где там? Вика, ты о чем вообще?
– Там, откуда ты пришел – уже лучше. Прогресс на лицо! – Смею напомнить, тебя не было двое суток, даже больше. А теперь тебя надо кормить? Не слишком ли это? А?
– Милая, не надо сцен! – голос отдает металлом, как у того робота, который всю ночь и полдня твердил мне, что Юра вне зоны доступа.
– Сцен? Ты шутишь что ли?
Мне было не до шуток, но я смеялась. Нервное, наверное…
– Даша тебе не позвонила?
– Даша?
– Даша, моя дочь
– Даша, твоя дочь? – ну попка-дурак в чистом виде! – твоя дочь Даша сообщила мне, когда я дозвонилась, наконец, с миллионной попытки, что ты с ее мамой, а я тебе больше не нужна. Это, кстати, было около четырех часов вчерашнего дня. А ночью ты был недоступен. А теперь ты приходишь, и просишь есть. И не устраивать сцен.
Я абсолютно спокойна. Однако меня трясет, словно я голая вышла на мороз. Странно, когда я раз за разом набирала его номер, заранее выдумывая всякие ужасы (авария, пожар, метеорит, похищение террористами или инопланетянами для опытов), меня совершенно не трясло. А сейчас дрожь обуяла нереальная. Нечеловеческая просто.
Он обнимает меня, но меня все еще трясет. И я кажется, плачу. Он шепчет не что-то на ухо, но все как в тумане. Еще секунда, и я уже не чувствую ног, медленно стекаю на пол, а Юра подхватывает меня на руки. А дальше темно…
Я потеряла сознание всего на пару секунд, но Юра развел бурную деятельность. И вот уже ко мне приехала «скорая», мне вкололи успокоительное, дали понюхать нашатыря (противно), велели пить сладкий чай и хорошо спать.
Юра казался еще бледнее и щетинистее, чем когда зашел и потребовал еды. Он оправдывался, оправдывался, руки у него дрожали, и я всерьез обеспокоилась, как бы с ним теперь не случилось обморока. Очень нервный день.
– Я должен был догадаться, что она что-то подобное выкинет. Но мозг совершенно отключился. Она сама позвонила мне, сама! Дашка! И сообщила, что у ее матери язва открылась, и та в больнице. Ну конечно, я сразу поехал туда. Дашка же одна совершенно, бедная, плакала. Я так вымотался там, а телефон разрядился. Я Дашке его отдал, велел зарядить, и тебе позвонить. А она вот…
Вот… Вот именно! Воспользовалась моментом. Мелкая дрянь! А что он там двое суток в больнице делал? У постели дежурил, утку носил? У меня отец язвенник, что-то не припомню, чтобы мы с мамой по двое суток без перерыва сидели у него, когда он лежал в больнице.
– Я ночевал с Дашкой, она одна боится.
Ах ты, Боже мой! Боится она. Да я сама ее боюсь, а я взрослая тетка. Вся в свою мать – язвенницу. Я сама уже сейчас в язву превращусь, и поражу все, что в зоне досягаемости. Но это просто не возможно! С Дашей своей, кобылой шестнадцатилетней, сидеть мы можем, а мне позвонить – нееет! Во мне с новой силой закипало бешенство, и бороться с ним не было сил.
Впрочем, беситься сил тоже не осталось. Их не было вообще. Ни на что. Полный ноль!
Покурить разве что я еще в состоянии. Но только молча. После отъезда сокрой помощи, которая пытала меня моей биографией чуть ли не с рождения, я не сказала ни слова. Говорил один Юра. Я отвечала ему мысленно. Облачать мысли в слова не было ни сил, ни желания. Ни смысла.
– Я прошу тебя, прости. Не молчи, скажи хоть слово.
Его нервировал мое молчание. А меня нервировал он. Но я сдалась
– Тебе не понравится то, что я скажу. Но Даша твоя дрянь. Жена – стерва. А ты мерзавец. Вы друг друга стоите. Не надо вам разводиться. Живите вместе!
Прорвало! Я даже не ожидала, что скажу это. Но на сердце стало удивительно светло, легко и спокойно. Я даже захотела есть. А ведь двое суток ни куска не могла проглотить. И я ушла на кухню. А Юра остался сидеть на месте с каменным лицом и в полном молчании. Теперь была его очередь потерять дар речи.
Он пришел ко мне только спустя полчаса. Все с тем же каменным лицом. Я пила чай с очередными трофейными конфетами от благодарных клиентов и курила в открытое окно. За окном цвела не то яблоня, не то сирень – я не сильна в ботанике. Но пахнет хорошо. Я была в полной гармонии с собой. Давно забытое чувство. Про Юру в тот момент я вообще забыла, и мыслями была где-то далеко. Видимо, прошла некую точку невозврата. И мне стало уже все равно. Совсем.
Мне да, но не Юре. Он сел напротив, и смотрел на меня, смотрел. Его взгляд нарушал мою гармонию, мое состояние душевного покоя. Словно требовал от меня снова каких-то чувств, эмоций, действия.
В этом молчании мы просидели довольно долго. Внутри меня опять сжалась та пружина, которая расслабилась после тех злых, жестоких слов, которые, положа руку на сердце, я не должна была говорить. Но я уже давно делаю то, чего не должна. И с Юрой, и до него тоже… Это вошло в привычку. Привычка – вторая натура. У меня натура злая и бессердечная. Вот так.
Наконец, Юра пронзил тишину тяжелым вздохом. И словами
– Я люблю тебя, Вика. Очень люблю. Прости.
Встал, развернулся и вышел.
Я давно уже делаю то, чего не должна. Я должна была сидеть на месте, докурить свою сигарету и доесть свои конфеты. Он ушел бы навсегда, а я бы наслаждалась внутренним покоем и душевным равновесием.
Но мы не ищем легких путей! Я не должна была, но встала и пошла за ним. Догнала в прихожей у входной двери, обхватила его руками, прижалась к спине, и сказала:
– А я тебя. Останься.
К черту гармонию, к черту покой. К черту все! Продолжаем бой! Покой нам только снится.
Июнь. Конец кино
Я получила загранпаспорт. Красивый, новенький, ароматный. Пахнет то ли типографским клеем, то ли краской, то ли приключениями. Приключения ждали нас совсем скоро, в конце месяца. Мы с Марком впервые летели отдыхать в Турцию. Мой малыш, наконец, увидит море. Юра уже купил нам путевки, и мы были в предвкушении.
Юра жил на два дома. В нашем со мной, и в своем старом, с Дашей. Жена лечила язву в санатории. Марк был на даче с бабушками, моей и своей, прадедушкой, и приезжающим дедушкой. Я тоже приезжала каждую неделю – очень скучала по сыну.
Даша получила свою порцию воспитания, и даже извинилась передо мной за тот наш телефонный разговор. Сухо и скупо, но я представляла, чего ей стоило это извинение. Пытать девочку я не стала, и тут же сказала, что прощаю и не злюсь на нее. Юра был доволен. Он утверждал, что приучает дочь к мысли, что у него теперь другая семья, но она, Даша, для него всегда будет нужна, важна и любима. Что на эту тему думала сама Даша, я не знала, и не хотела этого знать. Уверена, мне не понравилось бы это.
Жена была на связи, не со мной, с Юрой, естественно. Все как раньше: отдавала распоряжения четко, хорошо поставленным голосом – слышно даже мне, в дали от микрофона. Распоряжения не подлежали обсуждению, и нуждались в немедленном выполнении. То, что Юра протянул двадцать лет рядом с этой женщиной, бесспорно, делало его героем в моих глазах. Я бы сдалась намного быстрее. Годика через полтора максимум. И это при условии неземной любви.
Все было как-то хорошо и спокойно. Та наша майская сцена, против моего ожидания каким-то образом не отдалила нас друг от друга, а наоборот, сблизила. Он стал через раз называть жену бывшей. А это не просто, по себе знаю. Я-то иногда называю бывшего мужем. Привычка. Юра раздражается. Хочет, чтобы мужем я называла его. Конечно, он и не догадывается, что про себя я до сих пор называю его любовником, или женатым любовником. Привычка сильнее головы. Хотя… По сути все так и есть. Он не разведен, на мне не женился. Все только в планах. По факту – женатый любовник. И не о чем спорить.
Я покупаю купальники, плавки для Марка, всякие надувные нарукавники и спасательные жилеты. Покупаю, и не могу остановиться. Юра смеется надо мной, называет пляжным маньяком. Ну и пусть я маньяк, мне все равно. Я просто очень хочу на море.
После этой трудной зимы и тяжелой весны, всех этих жутких испытаний меня на прочность и пыток любовью, женами, дочерями, я физически нуждалась в отдыхе. Но получить отпуск оказалось почти непосильной задачей. С боем выгрызла десять дней, и, получив на заявлении заветную подпись, твердо решила для себя, что сразу по возвращении займусь поиском новой работы. Хватит с меня этого сумасшедшего дома. Хочу работать как белый человек, а не как раб на галерах, за еду и без права на отдых.
Дни перед отпуском тянулись, как резиновые. Казалось, этот чудный день – последний рабочий перед отпуском, не наступит никогда. НО он все-таки пришел, и закончился. С такой скоростью с работы я не собиралась еще никогда.
У меня была еще масса дел! Забрать Марка от родителей, дособирать чемодан. Понервничать, поволноваться. Поспать. И, наконец, в три часа ночи стартовать в аэропорт.
Прошлую ночь Юра ночевал с дочкой, а я спала одна. Даже соскучилась немного. А впереди еще 9 дней разлуки. Но оно того стоит!
Поспать Юра мне не дал, а потом уже не было смысла. Мы просто лежали на кровати и болтали о ерунде. Так уже было когда-то, не помню, вроде совсем недавно.
Пробило полночь, и Юра поздравил меня с годовщиной. Мы вместе ровно полгода, а чего только не было, впору роман писать! За три года брака моя жизнь не была так насыщенна, как за эти шесть месяцев с Юрой.
Я анти-романтик. Скорее прагматик до мозга костей. Всей этой ерунды с плюшевыми сердечками и открытками на годовщины мне хватило в свое время. И я знаю цену всей этой мишуре – три копейки. После разрыва с бывшим мужем я выбросила огромный пакет этих открыток, подаренных за каждый месяц знакомства, зайчиков-кошечек и прочей ванильной мерзости. Теперь у меня ко всему подобному стойкое отвращение.
Поэтому Юре на полу-годовщину я подарила коньяк. Может, немного брутально, зато я знаю, что ему понравится. Если заскучает по мне, пока я буду отдыхать, будет, чем развлечься.
А я получила в подарок колечко. Наверное, можно считать его предложением руки и сердца. Во всяком случае, надето оно было на правую руку и на тот самый палец.
С новым колечком и с сонным ребенком мы едем в аэропорт. Малыш в машине окончательно просыпается, и с интересом следит за дорогой. А я спокойна и расслаблена. Мне давно не было так хорошо.
– Как только приземлитесь, разу позвони или напиши хотя бы. Слышишь, Вика?
Я слышу, и даю торжественное обещание немедленно доложить о мягкой посадке.
Дальше стойки регистрации Юру не пустят, он долго обнимает меня, снова просит писать и звонить при любой возможности. Я снова обещаю, но в мыслях я уже лечу. Наконец, мы прощаемся, и я с Марком под мышкой отправляюсь в стерильную зону.
Долгожданный отпуск официально начался!
Я в раю! Я поняла это, едва сошла с борта самолета. Все проблемы словно разом испарились! Остались где-то в сиреневой дали разводы, разрывы, разборки… А здесь только я, только Марк и только море.
Вот когда я поняла истинное значение слов «жить сегодняшним днем»! Как это – жить в полной гармонии с собой, и с окружающим миром, до меня дошло только на пляже, когда я наблюдала за Марком, возводящим вдоль кромки моря сороковой по счету песочный замок. В голове даже мелькнула шальная мысль: «а не остаться ли тут насовсем?». Но, увы, увы… это всего лишь мечта. Утопия!
Совсем скоро отпуск кончится, и все… снова в бой!
