Текст книги "Азартные игры высшего порядка"

Автор книги: Мария Симонова

сообщить о нарушении

Текущая страница: 16 (всего у книги 20 страниц)

Внезапно веселенький старушкин гардероб загородило Лехой, он словно только что стоял рядом или вышел из стены справа, сразу развернулся и оказался прямо перед Чарли, лицом к лицу, как раз на расстоянии вытянутых рук, которыми он уперся в стену за ее плечами.

– Эй, Чар! Не меня ждешь?

Это Леха. Пора привыкнуть. Только зачем он встал так… Близко?

Она шумно перевела дух, возведя очи горе, и довольно ощутимо ткнула его кулаком в грудь. Втайне она была рада его появлению, хотя сердце продолжало еще бултыхаться где-то в животе, взывая оттуда к возмездию. Мешало смятение от его близости. С этим надо было как-то бороться.

– Зараза! Смерти ты моей хочешь, да? Я же чуть не умерла, стоя! И повалить меня некому! – По ходу дела она еще несколько раз его ткнула. Он только скалил зубы в усмешке.

Да нет. Показалось. Нормальные человеческие клыки. Острые просто.

– Я тебя повалю. – Это прозвучало обещанием чего-то гораздо большего. Улыбка с его губ пропала, теперь он просто молча на нее смотрел. Просто смотрел. Смотрел так, что мысли все где-то потерялись, по телу загуляли мурашки, а чувства завились в груди тугим жгутом. С этим надо было бороться. Срочно!

Чарли опустила ресницы. Сразу стало легче. Тогда она начала ловить мысли.

– Так ты передумал?..

– Смотря насчет чего.

Она на него не глядела.

– Насчет лечения в стационаре у Хэги.

– Насчет этого – нет.

Он по-прежнему подпирал руками стену по обе стороны от нее и, похоже, не собирался менять своего положения. Ее это здорово тревожило.

– Зачем тогда ты здесь? Где остальные?

– Я пришел тебя предупредить, что они немного задержатся.

Чарли вскинула глаза, теперь она была сердита, не без оснований полагая, что именно Леха нашел способ всех задержать.

– Твоя работа?

– Это все Хэги. Профилактика вирусных и грибковых заболеваний – дело всей ее жизни… По-моему, это надолго.

– Ясно. Вы с ней заодно.

– За одно, – согласился он с небольшой поправкой. – За то, чтобы мы с тобой немного побыли наедине. Или ты против?..

Чарли хотела сказать, что да, она против, но его глаза ей помешали. И еще его руки. Его твердые плечи. Шея, которую она обнимала. Тело, прижавшее ее к стене. Его губы… Она же была против… Чего?.. Тут у Чарли, как она сама определила чуть позже, по отрывочным образам, слишком шальным, чтобы пытаться собрать из них цельную картину, слегка сорвало крышу. На нее хлынуло нечто неконтролируемое, чего она не могла предвидеть, просто не подозревала наличие в себе подобной растормаживающей стихии. Леха целовал ее у стены, возле открытого шлюза, в помещении, куда в любой момент мог нагрянуть враг, а ей казалось, что она умрет, если только он остановится, отпустит. Конечно, он ее в конце концов отпустил. Прошептал в ухо:

– Все… Больше нельзя… – И отступил, медленно опуская руки. Она, разумеется, не умерла. И даже не пошатнулась: выручила стенка.

– Что, время вышло? – Дыхание уже выравнивалось, Чарли быстро приходила в себя.

– Почти. И потом не забывай, что я пока еще инфицирован.

Чарли, мигом отрезвев, чуть не задохнулась от возмущения:

– Ты что себе вообразил? Что я собиралась тут с тобой?..

Прищурившись, он вновь шагнул к ней почти вплотную, спросил без улыбки:

– Нет?..

Горячая волна обожгла живот, прошла через грудь, предательски кинулась в щеки. Он вновь ее обнимал – под кофтой, где было только гладкое отзывчивое тело… Руки сами невесомо вспорхнули ему на плечи. И захлестнуло желанием – на сей раз куда жестче и откровенней. Леха, оказывается, был прав: начни он прямо сейчас ее раздевать, она бы только торопливо ему помогала. Где-то в глубине души, где плавал и почти уже тонул крохотный островочек здравого смысла, Чарли была поражена, она не считала себя до такой степени податливой, способной потерять голову от близости мужчины, от его взгляда, прикосновения, запаха. Это походило на гипноз. Ей вновь вспомнился Майкл, его серая рожа, мутные глаза, это помогло, Чарли попыталась отстранить Леху от своей уже обнаженной груди. Удалось, но не сразу и не окончательно: он все равно крепко ее держал, то есть саму Чарли крепко, а ее грудь он сжимал очень нежно.

– У тебя… вампирские замашки, – выдохнула она.

– Разве?.. – Он склонил голову и посмотрел на ее грудь. Чарли одернула кофту – напрасно, он ее опять задрал, придержал Чарли за локти, потерся щекой об одну ее грудь, о другую – его прикосновения обжигали, казалось, у него открылся жар, она ощущала его легкий озноб, свой, впрочем, тоже. Он осторожно взял губами розовый сосок, но почти сразу его отпустил, поднял глаза на Чарли, криво с видимым усилием усмехнулся: – Укусов, по-моему, нет.

Она сказала ему «да» – одними глазами. Он понял. Склонился к шее, приник, защекотал ресницами, губами, горячим дыханием. Он не кусал. Но уже завел ее так, что она сама этого хотела: лучше б укусил – может, схлынуло бы. Или наоборот – пошло бы вразгон, до конца!.. Оказывается, она себя совсем не знала. Саму себя! А думала, что неплохо знает Леху – как человека, вечно озабоченного игровыми проблемами. Возможно, ей открылась другая грань его неординарной натуры, но больше походило на то, что в его ошарашивающей наглости виноват вампирский вирус.

– Тебе пора лечиться.

Тут он отпустил ее и засмеялся, откинув голову. «Не показалось. Прорастают клыки-то…»

– А ты знаешь, почему вампиры категорически отказываются от лечения, хотя лечение у Хэги быстро и безболезненно? И Хэги – не единственный лекарь на их территории. Мне кажется, теперь я их понимаю.

Он отвернулся и резко шагнул к стене направо от Чарли.

– Я тоже, – произнесла она уже в пустоту, опять не успев уловить момента его исчезновения. И договорила, машинально гладя грудь и шею: – Понимаю…

Смерив изучающим взглядом стену и не найдя в ней ни малейших признаков двери, в которую он мог удалиться, Чарли перевела дух и огляделась; полутемное помещение со сквозным выходом в чужой корабль, так давившее поначалу ей на психику, показалось теперь родным и уютным, почти как собственная спальня. Должно быть, «прихожая» была потрясена и тронута до глубины души своей альковной ролью, если только признать, что у помещения может иметься душа.

С Лехой все было ясно: диагноз – вампиризм в начальной стадии. Но с ней-то что творится? Страшно вспомнить о содеянном!.. До сих пор в животе бабочки летают, а в остальном теле такая тягучая блажь, что впору дугой выгибаться… От вируса ее уже вылечили, может, остаточные явления?..

Она опустилась на корточки возле стены и уставилась в потолок. Леха, похоже, не хочет лечиться. Но ведь остался здесь, у Хэги, значит, с намерением вылечиться и стать прежним – деловым, закрытым. Уже не решится прижать ее к стене так, чтобы зашлось дыхание. Задрать кофту, потереться о грудь… «Ты дикая, и ты сама по себе». Не повалит, не доведет до конца… «Тебя никому не приручить». Разве что она сама его на себя завалит: обхватит плечи, запустит пальцы в вороные волосы и завалит… «Тебе никто не нужен». Язычками пламени трепещут отголоски страсти, лижут тело, бередят душу. Нельзя им подчиняться. Надо думать о команде, о грозящей опасности, о деле. А не о том, как тебя зажимали у стены в проходном отсеке, словно школьницу в темном подъезде – целовали, мучили, желали. А где еще-то? Ну где?!

Конец ее мучениям положило явление попутчиков, изрядно припозднившихся, продезинфицированных, наверное, всеми известными науке способами. Крис, Юра-сан и с ними, как ни странно, Светик: Чарли-то полагала, что Светик останется, чтобы дежурить, не смыкая глаз, у Лехиной постели. И потом, на случай ее преображения в дракона на корабле у Хэги всегда поблизости грузовой трюм, в то время как на чужаке они неизвестно еще где могут в этот момент оказаться, не исключено, что и в тюремной камере. Не иначе как Леха все-таки решил остаться вампиром и телепортировался на корабль к Лидеру – не зря же Светик туда направляется?..

– Ну слава богу, ты здесь! – Юра-сан первым приветствовал Чарли, поднимающуюся с пола им навстречу. – Мы уже тебя не чаяли увидеть!

– Черт возьми! Одна, перед открытым шлюзом! – воскликнул Крис и заглянул в шлюз. – Ты в порядке? Как там? Тихо? Никто не появлялся?

Она улыбнулась:

– Будем считать, что я несла караульную службу, пока вы проходили диспансеризацию. Докладываю: я в порядке, там тихо, а если бы кто-нибудь сюда полез, то не в порядке был бы он.

Крис развел руками:

– Старуха просто ополоумела! Заперла нас в своей «лаборатории», для профилактики, видите ли, всяческих заболеваний, шпиговала проводами, пичкала какой-то дрянью и упорно повторяла, что с тобой все в порядке. Когда ее гадость полилась у нас из ушей, у нее совсем снесло башню – стала опрыскивать нас из распылителя, как рассаду, при этом пела, приплясывала, стучала по барокамере и чертила какие-то чертовы каббалистические знаки на стенах: это, говорит, особый ритуал якобы древнего колдовства, призывает, мол, на наши головы могущественных духов-покровителей. Чертова старушка! Будь она мужиком, я бы из него самого сделал духа!

Говоря это, Крис подошел к одному из бабушкиных «разделов» с одеждой – они были высокие, под потолок – и выудил оттуда сбоку длинный деревянный шест – не что иное, как свою старую боевую спутницу – паралитическую слегу. Чарли помнила, что слега упала на крышу после того, как ею парализовали Сусличка. Разве Крис мог бросить ее там валяться без присмотра?

– Зря я ее тут оставил, – сказал Крис, привычно, как копейщик копье, оглядывая и пробуя в руках свое оружие. – Я бы из этой полоумной бабки танцующую статую сделал!

Вот это был бы финт – танцующая статуя полоумной бабки! Изрядно же доняла его Хэги своим представлением!

– А кто бы нас тогда из медблока выпустил? – ехидно поинтересовался Юра-сан.

– А Леха на что? Он любую дверь преодолеет.

Похоже, что и Крис начинал ценить Лехины таланты.

– Он-то преодолеет… А вот мы… Разве что в шапочке-лилипутке, через замочную скважину.

Ну конечно, у них же есть уменьшающая шапка – вот почему Светик отважилась с ними идти! Кстати, при упоминании о Лехе лицо Светика, и без того безрадостное, совсем скисло, нос поник, и это не ускользнуло от внимания Чарли.

– Как там Леха? Лечится? – невинно полюбопытствовала она. Что же он и там успел такого отчебучить, что Светик вот-вот опять ударится в слезы?

– Леха давно уже в барокамере, – сообщил Крис.

«В барокамере ли?» – подумала Чарли и недоверчиво усмехнулась:

– В той самой?..

– Вот именно!

– Но как бы он вас выпустил, если он в барокамере?

– Да он нас, по сути, и спас! Мы думали, он там давно уснул, бабка бушует, как вдруг барокамера открывается, и является Леха – глаза как угли, лицо белое, чисто скатерть: кончайте, говорит, концерт для барабана с оркестром, а то уснуть невозможно. Светик к нему – не лучше ли, дескать, милый, самочувствие, а он на нее как рявкнет – убирайтесь, мол, вы к чертовой матери, пока я вас всех не перекусал!

Чарли хмыкнула: нельзя сказать, чтобы ее очень огорчило грубое обращение Лехи со Светиком.

– Он не виноват, – пролепетала Светик. – Это все из-за вируса, я знаю – папа от него тоже стал таким…

Ну вот, начались воспоминания про папу, сейчас слезы рекой польются. А им, между прочим, пора бы уже двигаться. Этот разговор в преддверии неизвестности походил на крохотную передышку между боями: одна битва закончена, сейчас начнется новая; выдохнул облегченно, перебросился парой слов с друзьями и опять поглубже вдохнул, собирая силы для нового броска в неизвестность.

– Все, ребята! Кончай перекур, погружайся! – С этими словами Чарли, обойдя Светика, направилась к шлюзу.

Первое испытание поджидало их уже на пороге: перед ними, куда ни глянь, простирался мрак, из-под ног вниз стала раскладываться лестница, но не было видно, существует ли для нее там, внизу, какой-нибудь упор. Темноту проколол узкий белый луч – у Юры оказался фонарик, позаимствованный скорее всего у Хэги. Луч пометался туда-сюда по окрестностям, из того, что он высвечивал, сложилась примерно такая картина: корабль, судя по всему, был плотно обхвачен стальными швартовочными зажимами, тем и держался, лестница повисла в пустоте, самая близкая плоскость находилась прямо перед ними, в виде стены. И ни одного живого существа, по которому можно было бы определить, где в помещении находится пол: гравитационное покрытие их корабля могло не соответствовать по направлению гравитации в шлюзе, так что пол мог с одинаковой вероятностью находиться внизу, наверху или прямо перед ними. С таким же .успехом там могла быть и невесомость. Чарли, увы, всего этого совершенно не учла.

– Спустимся по лестнице, а там будем прыгать, – сказала она, уже делая шаг вперед, на первую ступеньку.

– Стой! – Крис схватил ее за плечо. Но было поздно: даже не коснувшись ногой ступени, Чарли упала вперед – на стену. Крис успел захватить рубашку на ее плече, при рывке уперся ногами в порог и какое-то время держал Чарли под прямым углом к себе, словно ее уносило ветром. Рубашка врезалась ей в тело, причинив сильную боль, но Крис почти сразу ее отпустил, даже не сделав попытки втянуть обратно: все равно ведь придется туда прыгать, главное, что теперь она должна была упасть на ноги, не рискуя сломать себе шею. Так логически рассудил Крис, об этом успела подумать Чарли; она приготовилась к быстрому падению с ударом в конце, собралась спружинить, перенеся по-кошачьи часть веса на руки. Но она падала и падала, а удара в ступни все не было. Да и само падение оказалось не слишком стремительным, она поняла это, когда обратила внимание на полки: оказалось, что она падает в колодце, стены которого сплошь состоят из полок и полочек, уставленных всякой всячиной – коробочками, статуэтками, сахарницами, перечницами и солонками, горками посуды, столовыми приборами на подставках и банками с вареньем. В руках у нее оказалась большая корзина, и Чарли поняла: она должна хватать на лету с полок предметы и кидать их в корзину, потому что ее задача состоит в том, чтобы к концу полета набрать в корзину рекордный вес. Она заработала свободной рукой, стараясь не только хватать, но и по возможности сгребать добро с полок, не обращая внимания на то, что часть предметов сыпалась при этом мимо корзины и улетали вниз с гораздо большей скоростью, чем падала она. Вскоре она уже наловчилась ловить все в корзину и поняла, что лучше выбирать полки побольше, не тратя времени на маленькие, еще она сообразила, что статуэтки брать не надо – они тяжелые и, падая в корзину, бьют посуду, тем самым убавляя ей очки. Ее совершенно не смущало, что корзина не тяжелеет, и не оттягивает ей руку, и, кроме того, не переполняется, сколько в нее ни кинь: все это было естественно, таковы были правила, установленные ради облегчения основной задачи – набрать как можно больше предметов, чей виртуальный вес будет равноценен количеству набранных в конце очков. Всего один раз она задержалась, пропустив даже несколько роскошных полок, набитых посудой – когда в ее руке оказалась банка с вареньем: абрикосовое, любимое, с желтыми, как янтарь, медовыми дольками, манящими из-за прозрачной стенки. Сглотнув слюну, Чарли аккуратно поставила банку в заднюю часть корзины и вновь принялась за дело: она успела бросить взгляд вниз и заметить, что дно колодца приближается, поэтому трудилась с удвоенной энергией, ураганом сметая с полок все подряд, вместе со статуэтками. Упав наконец на дно в ворох сухой листвы и быстро из нее выбравшись, Чарли поняла, что находится в большой пещере.

Центральную часть этой пещеры занимали огромные старинные весы-противовесы, одна чаша была свободна, на другой же стояла корзина – в точности такая, как у нее, но с рекордным весом, который она должна была переплюнуть! Подбежав к весам, она без труда подняла свою корзину над головой и водрузила ее на пустую чашу. Чаша поползла вниз – ниже, ниже, медленнее, медленнее… Ну же! Еще чуть-чуть! На центральной стреле что-то звонко дзинькнуло – неужели победа? Но чаша еще не опустилась, она колеблется! Чарли подошла посмотреть; круглая блестящая деталь в центре обернулась улыбающейся физиономией, сказала: «Недобор» – и сменилась изображением вращающейся ложки. Как обидно! Для перевеса ей не хватило такой ерунды – всего лишь ложка, какая-то маленькая ложечка, и ей достался бы главный приз! Где же ее взять?.. Она вспомнила, сколько предметов попадало мимо, бросилась к вороху листвы и принялась с остервенением ее раскидывать – ничего! Она побежала назад, схватилась за края своей чаши, пытаясь притянуть ее вниз – бесполезно! Что же делать, такой мизерный недовес! Да, у нее ведь есть карманы, может быть, что-нибудь найдется в карманах… Ах! Чарли не поверила своему счастью: у нее в кармане оказалась ложка! Ложечка! Вот это называется удача! Она уже хотела забросить ложку в корзину, как вдруг перед глазами, заслонив белый свет, всплыл пленительный образ: желтая банка, солнечная, сладкая баночка с абрикосовым вареньем – там, в корзине, с краешку… «Ложку доложить мы всегда успеем», – подумала Чарли и попыталась стащить корзину с весов, но это оказалось куда сложнее, чем поставить: проклятая корзина, попав на весы, оказалась настолько тяжелой, что не сдвигалась с места ни на миллиметр.

– Ну хорошо же, – процедила Чарли, сунула ложку в карман, и, поплевав на ладони, сама взобралась в чашу и склонилась над корзиной. Та оказалась навалена с верхом, банки нигде видно не было. Чарли попыталась сначала разгребать предметы, поняла, что это бесполезно, и принялась выставлять их на весы рядом с корзиной, ее чаша медленно поползла вверх, но Чарли это не слишком обеспокоило: вот отыщется ценная банка, тогда можно будет все сложить назад. Что-то падало на пол – ерунда, потом все подберем и закинем обратно. Конечно, варенье тоже чего-то весит, но она ведь не собирается съедать все! Только одну ложечку! Ну, может быть, две. И обязательно с дольками. Йес!!! Вот оно! Чарли удовлетворенно вздохнула, глядя на банку с широкой предвкушающей улыбкой, свинтила крышку, достала из кармашка свою ложку – теперь она знала, что именно для таких случаев она ее с собой и носит! И трех секунд не прошло, как ложка, полная варенья и долек, оказалась у Чарли во рту; ложку она, разумеется, хотела сразу изо рта вынуть, а варенье оставить, но это простое завершающее действие ей произвести не удалось: Чарли стояла на самом краю чаши, беря ложку в рот, она слегка запрокинула голову, пошатнулась, испугавшись потерять равновесие, развернулась и села прямо в корзину. После этого чаша весов, где она восседала верхом на корзине, поехала вниз и остановилась, коснувшись пола. Из центра весов раздался поздравительный марш. «Победа!!! Выигрыш!!!» – хотела закричать Чарли, для этого надо было все-таки вытащить ложку изо рта, чего ей, как ни странно, уже совершенно расхотелось делать: так хорошо, полетно и весело было ощущать себя с этой ложкой в зубах!

На потолке зажглась красная надпись: «ПРИЗОВАЯ ИГРА!», после чего Чарли пребольно стукнулась задницей о чашу весов, потому что корзина из-под нее куда-то пропала. Исчезла и пещера вместе с весами, и банка с вареньем пропала из рук, осталась только ложка во рту вместе с потрясающим вкусом абрикосов. Тарелка, на которой сидела Чарли, тоже осталась, но это была уже не совсем та тарелка: она расплылась, стала широкой и плоской, как диск, и весь этот диск был утыкан копьями – просто лес копий, растущих правильными рядами вокруг сидящей в центре тарелки Чарли. У нее создалось впечатление, что она летает, в окружающем пространстве помимо нее летали какие-то потешные аппаратики уморительных форм – неописуемые «штучки-дрючки». «Призовая игра!» – возликовала Чарли, вскакивая на ноги с намерением схватиться за ближайшее копье, чтобы запульнуть им в одну из «штучек». И тут она увидела Криса: он стоял в центре такой же «летающей тарелки», только «лысой» – все свои копья он уже истратил, последнее оставшееся было у него в руках, и как раз в этот момент он им старательно во что-то метил.

– К-ис!!! И ты жзесь!!! – заорала Чарли сквозь ложку, подпрыгивая и махая руками, чтобы обратить на себя его внимание.

Крис обернулся:

– Чар, ты! Лети скорей сюда!

– Как я к теве поветю? – крикнула она, в то же время замечая, что уже начинает к нему приближаться. Крис тем временем отвернулся, вновь прицелился, бросил копье, пронаблюдал за его полетом и стукнул себя кулаком по бедру – кажется, промазал. Тогда он огляделся, удостоверился, что копий у него больше нет, и стал шарить по карманам.

– Гляди-ка, тебя и ложкой не заткнуть! – сказал он Чарли, когда она к нему подлетела.

Чарли только кивнула с гордостью, дав себе зарок постараться произносить как можно меньше слов; ей даже не пришло в голову, что можно просто вытащить ложку изо рта, настолько она с ней сроднилась.

– Ты только посмотри! – сказал Крис, указывая вперед. Чарли посмотрела и ахнула: вот это была Штука! Сложнейший агрегатик с разными колесиками, трубками, лопастями и поршнями, а за хвостовым оперением развевался красный флажок с золотой надписью: «ГЛАВНЫЙ ПРИЗ!». – Я уже все боеприпасы истратил, и тут его увидел! – Он критически посмотрел на баллончик, который только что достал из кармана: – Вот это только и осталось, но боюсь, этим его не собьешь. Одолжи копье!

– Нет п-об-ем! – сказала Чарли, выдирая из своего «блюдца» копье. – А ты в моей команге?

Они одновременно посмотрели на свои «блюдца»: у Чарли блюдце было синее, у Криса – желтое в зеленый горошек. Они явно были в разных командах.

– Ну тогва иввини, – сказала Чарли и, почти не целясь, запустила свое копье в «ГЛАВНЫЙ ПРИЗ»: целиться было некогда, потому что уже пристрелявшийся Крис мог ее опередить, запульнув в «приз» своим баллончиком. И все равно попала – прямо в центр этой чудо-механики, отчего мини-система распалась в воздухе на сотни мелких запчастей, и все они посыпались вниз. Тарелки с Чарли и Крисом перевернулись кверху дном, и они тоже «посыпались», каждый, в отличие от механизма, в полном составе.

«Посадка» оказалось не совсем комфортабельной, но терпимой – Чарли села с разлету в жесткое кресло с высокой спинкой. Огляделась: она сидела за столом на возвышении, в большом зале с длинными окнами, забранными в фигурные решетки. По свободному пространству перед столом расхаживал с деловым видом человечек в черной хламиде и в потешной шапке с кисточкой. Справа за решетчатой перегородкой балконного типа сидел, опустив голову, Юра-сан. Все это напоминало судебное разбирательство, у противоположной стены восседали рядком люди в черном, не иначе как присяжные. Остальной зал был полон какими-то размытыми личностями, на их фоне выделялась лишь одна – накрашенная сексапильная блондинка, сидевшая за столом неподалеку от Юры. Криса нигде не было видно. «Где же мой главный приз? – обеспокоилась Чарли. – Уж не ему ли по ошибке достался?» Но спросить об этом вслух в зале суда она не решилась.

– Итак, учитывая все вышеизложенное, а также добровольное признание обвиняемым своей вины, я настаиваю… – произнес человечек, замер на месте и резко обернулся к Чарли: – Нет, я требую! Возмещения ущерба пострадавшей стороне в виде полной конфискации имущества подсудимого! Я кончил!

Зал взорвался аплодисментами. Человечек, сдержанно раскланявшись, уселся рядом с блондинкой. Та закивала, сделав несчастное лицо.

– Три фирменных коктейля, восемь сандвичей с ветчиной и четырнадцать соленых орешков! – пожаловалась она, промакивая глаза платочком.

Юра-сан, не поднимая глаз, достал из кармана фонарик, вытащил шапку из-за ремня и положил все это на загородку перед собой. Присяжные, пошептавшись, передали Чарли бумажку, на которой она прочла: «Поддерживаем вас единогласно!» Теперь все глядели на Чарли, она сообразила, что от нее ожидают вынесения приговора – она же сидела в судейском кресле! Что там полагается говорить судье?.. Она прокашлялась:

– Пошовещавшись, вышокий шуд поштано-вил… – скосила глаза на ложку, торчавшую изо рта, и решила, что пристойнее все-таки будет ее вытащить, хотя бы на время вынесения приговора. – Кхм! Итак! Учитывая смягчающие обстоятельства, а также чистосердечное раскаяние подсудимого и явку с повинной, обвиняемый приговаривается к условной конфискации имущества сроком на пять лет!

– Пусть сначала возместит мне убытки! Восемь коктейлей! Четырнадцать сандвичей с ветчиной и с орешками! – заголосила блондинка, ломая руки.

Зал разволновался, присяжные зароптали.

– Я не хотел! – сказал Юра, поднимаясь, взял в руки шапку и фонарик и протянул их блондинке: – Вот, возьмите все, я согласен!

Чарли грозно стукнула ложкой по столу и объявила:

– Решение суда окончательно! Обжалованию не подлежит!

Блондинка, сжав кулаки, с душераздирающим воплем кинулась к Юре.

– Я заявляю протест! – выкрикнул прокурор, гневно ткнув указующим перстом в Чарли.

Тут двери зала распахнулись, в них ввалился представительный джентльмен весьма крупных габаритов и покатился по проходу с ревом:

– Заседание недействительно! Самозванец в судейском кресле!

В зале началась потасовка.

– Судебное заседание закрыто! Все свободны! Подсудимого прошу следовать за мной! – прокричала Чарли и, сунув ложку в рот, сиганула через стол. В этот миг зал завертелся, все в нем полетело кувырком, и сама Чарли тоже куда-то полетела.

Очнулась она, сидя на полу широкого коридора. Рядом сидел Юра-сан, глядя с удивлением на свои руки, сжимавшие фонарик и шапку. Он в недоумении перевел взгляд на Чарли, достающую ложку изо рта:

– Это что такое было?..

– Можешь гордиться, – сказала она, растерянно разглядывая ложку. – Ты выиграл процесс… Они поднялись с пола.

– Это какой-то глюк, здесь наркота в воздухе! – Юра дрожащими руками распихивал по карманам свои сокровища. – Представляешь, я во все это верил! Они несли такую ахинею! А я верил, раскаивался, как дурак, чуть им шапку не отдал!

– Да уж, – сказала Чарли, вспоминая со стыдом, как сама чуть не лишилась ложки. И о Крисе, бросившем свою слегу. Кстати, где Крис? И где, собственно говоря, находятся они сами? То есть теперь она понимала, что они в чужом корабле – память и здравый смысл уже к ней вернулись. Оставалось неясным, что они делают в этом пустом коридоре, как сюда попали и в какую сторону им теперь двигаться.

Чарли заметила зеленую стрелку, вспыхнувшую на полу под ногами, и беспомощно оглянулась на Юру-сана:

– Юр, ты что-нибудь понимаешь?..

– Думаю, да: мы должны идти туда, – и он махнул рукой в том направлении, куда указывала стрелка.

Они двинулись по коридору, Чарли попросила:

– Расскажи, что было после того, как я, ну… Свалилась на эту стенку?

– Ты в ней исчезла, пролетела насквозь. Мы решили, что это ловушка – маскировочное прикрытие в виде стены, а под ним тебя уже хватают и вяжут. И мы сиганули за тобой, почти сразу – Крис первый, за ним я. Насчет Светика не знаю, она там еще топталась на краешке, могла и не решиться… – Стрелка привела их в огромный пустой зал и пересекла его по центру. Следуя за ней через зал, Юра продолжал рассказ: – Я сквозь стенку просвистел, бухнулся прямо за столик в кабаке, ко мне сразу – шасть официантка, а у меня такая креза пошла – полная амнезия, никакого понятия, откуда я, где нахожусь и зачем туда свалился. Назаказывал ей всего, поел-выпил, а расплачиваться нечем, тут на меня эта бледная мегера налетела со счетом, а с ней еще три лба, скрутили меня и сразу суд, тут началось: показания свидетелей, адвокат от меня прилюдно отказывается и толкает обвинительную речь, прочит мне смертную казнь, я уже чуть не рыдаю, а со мной весь зал, прокурор меня отмазывает – обойдется, мол, на первый раз конфискацией, ну дальше ты знаешь…

– А судья-то куда у вас делся? – спросила Чарли, вспомнив толстяка, ввалившегося с разоблачением в конце заседания.

– Судья после речи адвоката заявил, что ему с этим делом все ясно, велел заседать без него, мол, подгребет к концу процесса и скажет свое веское слово.

– Бред какой-то.

– Вот и я говорю, что бред, – согласился Юра-сан. – Весь вопрос в том, как ты-то там оказалась? В моем бреду?

– Если бы только в твоем. У меня еще и свой был. И из Крисова бреда мне перепало. – Она стала рассказывать Юре о колодце, весах, Ложке и банке с вареньем, о том, как встретилась с Крисом и подбила его законный «ГЛАВНЫЙ ПРИЗ». Они продолжали тем временем идти по стрелке минуя залы, коридоры и лестницы, не встречая по дороге ни единой живой души. Порой Чарли казалось что она слышит отдаленные крики и звуки перестрелки, Юра тоже прислушивался, но это могло быть игрой воображения – после такого сюрприза как совместные галлюцинации, они пока еще не решались полностью доверять собственным ощущениям.

Когда Чарли закончила рассказ на том, как она свалилась в судейское кресло и увидела Юру сидящего на скамье подсудимых, «ну а дальше ты знаешь», Юра заметил:

– Что бы это ни было – мнемовоздействие или наркота, а может, то и другое или что-то третье, ясно одно: у нас пытались выманить артефакты. Спасла нас только эта ложка, а пуще твоя любовь к абрикосовому варенью. Они остановились на пороге огромного зала – самого большого из тех, что они прошли. Стрелка исчезла. Они стояли у входа – дверей здесь не было, как и дверных проемов, коридор выходил в зал, наподобие открытого тоннеля. Этот зал отличался еще и тем, что пол его был прозрачен – создавалось впечатление, что он вовсе лишен пола, им было от чего замереть на пороге – казалось, что следующий шаг грозит падением в бездну. И над этой бездной парил человек. На самом деле он, конечно, не парил, а сидел в самом центре зала, прямо на невидимом полу, и глядел вниз, на кристаллическую «планету».

При входе их одолело головокружение. Осторожно, маленькими шажками, но с каждым шагом все уверенней они стали приближаться к человеку в центре. Вскоре Чарли показалось, что она его узнает, а когда он поднял голову, привлеченный звуком шагов, оказалось, что это Крис. Его верной слеги, как и предвидела Чарли, поблизости не наблюдалось – значит, в самом деле выкинул, баллончик с маскировочным спреем должен был остаться при нем, его он, кажется, бросить не успел – благодаря ей, между прочим.

– А, вот и вы, – безрадостно произнес Крис, когда она и Юра опустились рядом с ним на невидимый пол. Чарли поняла, что Крис с момента их совместного падения с тарелок узнал нечто большее, нежели известно на данный момент им: была в его тоне некая спокойная усталость знания. Однако он молчал, и тогда она сама спросила:

– Ты видел Лидера?

– Нет, – отозвался Крис. – Но я понял, зачем мы ему понадобились.

– Это и мы поняли. – Чарли разочарованно "ми вздохнула. – Он пытается вернуть свои артефакты.