Текст книги "Добрая фея, прекрасный рыцарь (сборник) (СИ)"

Автор книги: Мария Сакрытина

сообщить о нарушении

Текущая страница: 8 (всего у книги 10 страниц)

Трое к дракону, не считая собачки

В сказочное королевство просто обязан однажды залететь дракон и потребовать золота в комплекте с прекрасными девами. Наш дракон эстет – ему ещё нужна собачка, белая болонка с голубым бантиком.

А ты, наследная принцесса, сойдёшь за прекрасную деву. И, раз наследница, иди зарубай дракона. А что? Все наследники так делают. Вперёд, милая, вместе с болонкой, верным рыцарем и ненавистным младшим братом. Заодно и семейные проблемы решишь.

Про «ледяную принцессу» ходили разные слухи, один другого интереснее. Чаще всего Её Высочество представляли этакой холодной воительницей, всегда в армейской форме, за секунду способную справиться как с минимум дюжиной врагов, любящую спиртное и крепкую мужскую компанию.

В кругах аристократии утверждали, что наследница –  нелюдимая ведьма, способная прочитать мысли любого и якобы закрыться от неё невозможно. А со своими врагами Её Высочество расправляется просто – ментальным ударом. Этот слух, однако, не объяснял, почему у принцессы так много живых врагов.

И совсем никто не видел в принцессе восемнадцатилетнюю девушку, которой она, в сущности, и была. Наоборот, утверждали, что юная воительница заткнёт за пояс любого стратега, и ещё – она всегда мрачная, строгая, порой даже жестокая. Одним словом, ледяная.

Айлинсфиля всё это не интересовало. В придворной интригах участвовать он не собирался, в борьбе за трон – тем более.

Он просто готовился стать телохранителем Её Высочества наследной принцессы Илии.

***

Так уж сложилось, что отца я всегда ненавидела. Ещё с раненного-раннего детства, когда папочка на глазах у меня избивал маму. И никто из её сиятельных рыцарей, посвящавших ей баллады, сражавшихся во имя неё на турнирах, не вступался. Лицемеры. Телохранителей я понять могла – папочка всё-таки король. Да, пьяный вдрызг, но король. Он им платит, они выполняют свою работу. В неё, естественно, не входит сражаться с нанимателем. Но рыцари?..

Маму папочка избивал регулярно, особенно с тех пор, как умерла его фаворитка, леди Витиния. Вот её папочка любил. И ничего, что меня она пыталась отравить раз десять, а маму – полсотни. Зато когда отравилась сама (наверняка яд перепутала, дура набитая), папа во всём, конечно, маму обвинил. Меня он тогда в упор не видел, маленькая ещё. Ну да, и избил. Убил бы, наверное, не будь мамин папа, а мой дедушка королём Сленвии. Дед ему на следующих переговорах лично мозги вправил. Меня с мамой забрать хотел – не пустили. При этом я всегда удивлялась, почему, когда папа желал с мамой развестись, именно дед настучал патриарху и тот отказал? Да, маму бы потом никто в жёны не взял – ну и в бездну такую семейную жизнь!

Все говорят, мама умерла родами. Ну-ну, а то я дура, не видела, как папочка её по животу бил. Или те дикие крики какой-то идиот принял за схватки? Да, я уже в десять лет была достаточно умная, чтобы отличить! Хотя, никто, конечно, не принял, просто сделали такую вот официальную версию. Подозреваю, для деда и его союзников. А так у меня должен был родиться братик. Не успел.

Впрочем, братик у меня был. Бастард короны Слейрс, сын леди Витинии. Весь в мамочку, мерзавец, пошёл. Таким же придурком и интриганом вырос. До страны ему дела нет. До правления – тем более. Там же думать надо! Зато свято уверен, что корона нужна, чтобы вкусно есть, много пить и валять в постели девочек. Считает, что с венцом на голове ему любая даст.

Слейрс старше меня на три года. Шпынял  сестрёнку с детства, а теперь собирает против официальной наследницы партию.

Как я стала официальной наследницей? Всё просто: святой закон запрещает жениться повторно. А когда мама умерла, так и не подарив папочке сына, я осталась единственным официально признанным королевским ребёнком. А значит, превратилась в наследницу. Неважно, что королевы у нас не правили вот уже лет триста! И моего мнения, конечно, тоже никто не спрашивал. Просто если до этого я играла в куклы, догонялки и прятки, то начиная с десятилетнего возраста меня заставили учить языки, читать умные книжки и, конечно же, стали учить воинскому искусству – стратегии и тактике.

А до этого я к военным хорошо относилась…

Точнее, нет – в казармы я сбегала из дворца, подальше от печальной мамы и её клушек-фрейлин. Казармы – как глоток свежего воздуха. Здесь меня любили – не как мама, со слезами, а просто. Игрушки деревянные делали, по волосам гладили иногда, даже забавы порой придумывали. Здесь я была просто симпатичным ребёнком, пусть и из богатой семьи. Интересно, они правда не знали, кто я такая, или умело притворялись?

Здесь у меня впервые появился друг. Мальчишка моего возраста, сирота. Так сказать, сын полка. Айл. Самое приятное воспоминание из детства: мы играем в догонялки посреди внутреннего двора. Весело, шумно, задорно. Айл всегда был смешливым. И с ним было так просто-просто! Правда, иногда он откровенно меня подначивал – типа, девчонка. Но когда я в первый раз надрала ему уши, перестал делать это постоянно. Такой забавный. И настоящий рыцарь, хоть и маленький. Не то что мамины лизоблюды. Как он меня выгородил перед кухаркой, когда мы печёные яблоки для ритаульного пирога стащили!

Айл исчез как раз, когда умерла мама. Разок у меня получилось сбежать в казармы, но его там не было. И никто не сказал, где он. Очень подозреваю, что папочка его убил – как щенка, которого я втайне приютила, когда мне было двенадцать. Правда, щенка он приказал утопить у меня на глазах…

А меня учили, как быть королевой. Только никак не могли определиться, как же так совместить женские обязанности и мужские? Наследник-принц по закону должен быть, прежде всего, воином. Принцесса должна уметь красиво одеваться, шить крестиком, играть на флейте или арфе и петь при случае. А я…

А меня учили быть воином, красиво одеваться, шить крестиком, играть на флейте или арфе и петь при случае. Так что с уроков танцев или музыки я спешила на тактику и стратегию. При этом специальным папиным указом меня официально запретили обучать владению оружием. Борьбе – тоже. Наверное, чтобы убить было легче. Я не говорила, сколько раз на меня покушался папочка? И не скажу, потому как со счёта давно сбилась. Если бы не дедовы шпион, фиг бы выжила.

Кстати, именно дед в частной переписке напомнил папе о телохранителе. А как же – по закону положено, если наследник доживает до восемнадцати. Дурацкий закон, на мой взгляд. Дед, кажется, и кандидатуру предложил. Зря абсолютно, папа телохранителя, наверняка с потрохами заранее купит.

В общем, в свои восемнадцать я была стратегом, но не умела за себя постоять. Забавно, да? На фронт-то меня папочка ещё в четырнадцать послал. Вот как восстание на юге подняли, так и послал. Надеялся, видно, что убьют.

Я выжила, даже чудом и мозгами призвала юг к порядку. Потом дед всё-таки забрал меня на каникулы – на годик. Мы с ним славно прошлись по парочке стран, гульнули, и домой я вернулась ненавидимой принцессой-завоевательницей, но живой и понимающей теперь политику до мозга костей. А то папа меня на совещания никогда не звал, боялся, что поумнею.

Ещё больше меня стали не любить, когда проснулся мой магический дар. Точнее, когда все поняли, что он проснулся. Это дед ко мне магов приставил, и они пользоваться научили, а проснулся-то дар давно, в тринадцать – вместе с лунным женским циклом. Обалдеть ощущения: сижу я в ванной, кровь наблюдаю, а за стенкой горничная музыкальненько так орёт. С ума она сошла – так мне потом сказали. Ну-ну. Мне по ночам долго ещё кошмар снился: кровь, вода, крики…

Зато теперь я могу магией бить не как кувалдой, а осторожненько, словно ювелирным молоточком. И мысли читаю – всякие. Только голова потом раскалываются, так что телепатией не злоупотребляю. Но папочка с братом на всякий случай побаиваются. Вот и славненько.

А дед обещал меня в следующий поход взять. Дед у меня, кстати, некромант, я говорила? Его тоже все та-а-ак любят! Зато великий и победоносный. Надеюсь, я такой же стану.

Если выживу.

***

Телохранителя мне представили где-то между докладом о внешнеполитической ситуации на востоке и лекцией по тактике.

Очень молод. Худощав. Лицо невзрачное, равнодушное и какое-то пустое. Волосы коротко стриженные, тёмные. Одет по форме – как мамины телохранители. Я еле удержалась, чтобы не приказать ему эти тряпки снять. Просто, как погляжу на них, сразу вижу мамину кровь на таких же… ну разве что размерчик тогда побольше был. А что, мамин телохранитель тогда в комнате стоял и бесстрастно наблюдал, я помню.

В общем, пришлось терпеть.

Голос у него тихий, невыразительный. Без эмоций. Бесстрастный, да.

И вот этот мальчишка теперь обо мне заботиться будет? Дедушка, ты сам-то в это веришь?

Я вздохнула, выдала ту тупую фразу принятия клятвы – формальность, не более. И постаралась больше не обращать на замершего у двери телохранителя внимания.

***

Принцесса Илия напоминала всё-таки восемнадцатилетнюю девушку. Тоненькая, хрупкая, в длинном домашнем платье. В перчатках. Длинные светлые волосы заплетены в две косы и обёрнуты вокруг головы.

Не красивая, но и не дурнушка.

Айлинсфиль постарался хорошенько рассмотреть подопечную. На первый взгляд – обычная девушка. Только очень угрюмая, нервная и всё время в себе. Наверняка не общительная. Властная – ну так принцессе и положено. На телохранителя смотрела недоверчиво. А вообще взглядом встречаться не спешила.

Замкнутая. Ледяная.

Айлинсфиль машинально отметил всё это и принялся изучать обстановку. Надо бы ещё познакомиться с прислугой и доверенными принцессы – обязанность. А свои обязанности Алинсфиль предпочитал выполнять чётко.

Привык.

***

Папа с недавних пор обожал скидывать на меня все грязные, мерзкие обязанности. Вроде подписи смертного приговора. Наверное, потому что палача всегда очень любят.

В общем, главный судья торчал у меня сутками.

– Ваше Высочество, вот, ещё один приказик подпишите.

– Кто? – мрачно спрашиваю я, макая перо в чернильницу и высматривая пустое место для подписи.

– Вор, госпожа, – откликается судья, следя за пером, как завороженный.

– А почему тогда смертник? – удивляясь, поднимаю взгляд от документа. – Он что в сокровищницу залез?

– Нет, госпожа, – судья пытается улыбнуться. – Он полез под карету Её Светлости герцогини Акнейской.

А, ещё одна папина пассия. Ну да, ну да. А парню, поди ещё и от коней досталось. А воровство тут у нас как отягчающее обстоятельство…

– Вот и пусть поскорее сдохнет, – пробормотала я, подписывая документ. Всё равно бедняге не жить, герцогиня весьма злопамятна. Что вы, кто-то с её дороги не убрался!

Мне показалось, или этот хмырь у двери на меня как-то странно при этом посмотрел? Тоже мне, защитник слабых и обиженных!

А я что, похожа на борца за справедливость?

***

Айлинсфиль ночью, когда Её Высочество спала, и на карауле у её двери стояли заклинания, специально отправился посмотреть на приговорённого. Ему просто стало интересно, кого принцесса, выглядящая как испуганная, озлобленная девочка, способна так легко отправить на смерть.

Заключённый оказался совсем мальчишкой. Айлинсфиль ему и четырнадцать бы дал с натяжкой. Худенький, рёбра сквозь арестантскую рубаху торчат. Впрочем, многого телохранитель Её Высочества просто не разглядел. Сложно рассмотреть детали, когда мальчишку ногами месят два дюжих стражника, а тюремщик смотрит на это и пьяно улыбается.

Возвращаясь к апартаментам Её Высочества, Айлинсфиль размышлял, знала ли о происходящем принцесса?

Или ей действительно было всё равно?

***

Папа с братиком всегда обожали балы. Ещё бы, дамы липли к венценосным особам мужского пола, как мухи. А вот меня кавалеры избегали. Сначала – чтобы не впасть в немилость у папочки. Теперь, думается, просто боятся.

Надо ли говорить, что балы я всегда считала пустым времяпрепровождением?

Ну правда, для чего всё это – наряжаться, таскать украшения, длинное и обязательно открытое платье, причёску делать? Точнее, для кого? На балу же ведь и договор ни с кем не пообсуждаешь – все послы напиваются или за красоткой какой-нибудь следят… Глупо.

Зато братик ко мне приставать обожает. Папа у нас всё-таки король, так что ответить надоедливому старшему братишке я могу только устно. Тем более, пьяному. А иногда так в морду двинуть хочется! Ну и пусть не умею – специально для этого гада смогу.

В общем, на балу я обычно (когда брат не пристаёт) скучаю.

Теперь мы скучаем вдвоём: я и телохранитель. Я у стеночки – и он у стеночки в метре от меня. Идиллия. Я с бокалом – и он с бокалом. Вино, кстати, сам притащил. И поделился. Нет, не ухаживает, просто это входит в его обязанности.

Только косится как-то странно в мою сторону. Может, удивляется, что я на балу книжку читаю? Так что тут ещё делать?

– Ваше Высочество, вам снова нет дела до нас, бренных обитателей этого мира? – раздаётся неприлично рядом знакомый голос. И запах перегара.

Ну как же, граф Дайский, лучший друг моего братишки. А так же лучший собутыльник и лучший бабник. Слывёт, кстати, образцовым рыцарем.

Может, мои понятия о рыцарстве ненормальные?

– Сгинь, – буркнула я, внутренне собираясь. Где граф, там и братик, чтоб он провалился! И желательно в бездну, да подальше.

– Ах, Ваше Высочество, ну зачем вы так? – в притворном расстройстве граф всплёскивает руками. – Не отвергайте меня!

Я вздохнула – запах перегара шибанул в ноздри. Захлопнула книжку.

– Если ты сейчас же отсюда не уберёшься…

– То что? – о, а вот и братик пожаловал. Дождалась. – Что ты сделаешь, кисонька?

– Захлопнись! – прорычала я, отгораживаясь книжкой. Бесполезно.

– Что-то ты больно смелая стала последние дни, – ухмыляется братик, хватая меня за руку. Больно! Опять синяки останутся, гад! – И не хочешь никого… Интересно, почему? – братишка словно невзначай косится влево, на спокойно стоящего телохранителя. – Неужто для него себя бережёшь? Ой, крошка, зря, на тебя даже последний нищий не позарится, шлюха армейская.

– Кто бы говорил, – фырчу я, пытаясь вырваться. Ха! Теперь меня держат за шею. И душат заодно. Чудесно! Теперь ещё бархотку носить придётся!

– Эй, Слейрс, – лениво произносит стоящий рядом граф. – Ты поосторожней с ней. Испортишь, а мы ещё повеселиться хотели, помнишь?

– Да, – ухмыляется брат. – Сестричка, посетишь наше маленькое дружное общество?

Что?! А вот уже нечто новенькое. Брат никогда никуда меня не приглашал. Бил исподтишка, да, но так открыто…

– Пусти! – меня снова перехватывают за запястья. – Я буду кричать!

– Кричи, кисонька, – улыбаются брат с графом. – Думаешь, тебе хоть кто-то поможет?

Боги… Конечно, любимому папиному сыночку не помешает никто… Нет, убить он меня не убьёт, слишком много иностранных наблюдателей. Но иногда и убивать не надо, уж я-то знаю.

– Пусти!!

И издевательские улыбки вокруг. Ненавижу!

– Идём, крошка, идём, тебе понравится…

Клинок у горла моего братишки становится для нас полной неожиданностью.

Ай… как там его дальше? одной рукой держит брата за запястье, другой – направляет к его горлу короткий меч. И молчит, словно так и надо.

Братишка так удивляется, что даже отпускает меня.

– Ты… как ты посмел?! – рычит он, но натыкается на ледяной взгляд телохранителя, который раза в два, кстати, ниже Слейрса.

Минута молчания, и к Ай – бездна, как его всё-таки зовут? – бросается граф.

Ещё минута и оба «бравых» похитителя валяются на полу, а Ай… гр! я вспомню его имя! стоит около меня, словно стенка. Как там – за каменной стеной, да, говорят?

Брат очухался первым.

– Ты! Я тебя уничтожу! – рычит он, не делая, правда, попытки напасть. – Ты на кого руку поднял?! Тебя завтра повесят! Нет, сегодня! Нет, четвертуют! Нет, сейчас! Стра…

Щас! Скорее тебя повесят!

Не помню, как сорвала сдерживающие перчатки, но хорошо помню взгляд братика, когда я уставилась на него, словно змея на птенчика.

Как он кричал! Как музыка, честное слово!

И плевать в тот момент было, что отец потом меня изведёт. Всё равно жизни никакой. Я бы выжгла ему мозги, если бы не тихое:

– Ваше Высочество.

И тёплое прикосновение рук. Я отвела взгляд, чтобы увидеть рядом телохранителя, приклонившего колено и сосредоточенно одевающего на меня перчатки.

Словно ничего не случилось.

Брат затих, придворные зашевелились, а я ради такого случая свалилась в обморок.

***

Принцесса оказалась лёгкой-лёгкой – даже со всеми её нарядами. И не приходила в себя, несмотря на крики Его Величества, визги придворных дам и хрипы принца-бастарда. Его непризнанное Высочество, видимо, был потяжелее сестры – отец с первой попытки поднять не сумел. «Наверное, давно тяжести не носил», – сделал вывод Айлинсфиль, пробираясь с принцессой на руках к выходу.

Никто его не остановил. Король больше заботился о здоровье сына и лично орал, чтобы ему сейчас же, сию минуту привели главного королевского мага и главного королевского целителя. Впрочем, булькающий что-то невнятное и бьющийся в судорогах Слейрс и впрямь выглядел неважно. Принцесса по крайней мере валялась без сознания тихо.

Айлинсфиль донёс госпожу до её покоев под испуганные взгляды служанок. У особо ретивых и изумлённых потребовал принести воды и чистое полотенце. В спальне сгрузил ношу на постель. Подумал и стащил с бесчувственной принцессы перчатки. То, что это на самом деле ограничивающий артефакт, он сразу догадался. Ещё бы – без них принцесса просто фонтанировала ментальной магией. Сейчас-то наверняка весь израсходованный запас волшебной энергии пытается пополнить, а тут эти ограничители…

Воду и полотенце принесли. Испуганный голос от двери тихо спросил, не надо ли что ещё. Айлинсфиль также тихо отказался – ясное дело, целителя для принцессы он сейчас не дождётся. Наверняка вся врачебная братия сейчас хлопочет у кровати принца-бастарда.

Её Высочество провалялась без сознания долго: к утру обморок плавно перешёл в лихорадку. Айлинсфиль пробовал мазать госпоже виски уксусом, менял компрессы – бесполезно. Илия пылала, как хороший костёр, и бредила. Причём, что бредила весьма качественно, с использованием интереснейших по структуре фразеологизмов (наверное, в армии нахваталась) поносила отца и брата. У Айлинсфиля мелькнула мысль пойти проведать принца-бастарда, послушать, что он бормочет.

Лекарь заглянул только раз. Посмотрел на мечущуюся в бреду принцессу, заявил: «А, ну это нормально» и исчез прежде, чем Айлинсфиль успел его остановить и допросить с пристрастием. Ничего себе нормально: наследница чуть не при смерти!

Жар стал спадать к вечеру, а ночью принцесса даже соизволила очнуться. Заметила рядом Айлинсфиля, сделала большие глаза и заорала.

***

– Чт-чт-что ты делаешь?! – на всякий случай перебираясь на другой конец кровати, поближе к стене, выдохнула я.

Нет, правда, что он забыл в моей спальне? Точнее – что ему папочка приказал делать в моей спальне?!

– Слежу за вашим самочувствием, – помолчав, невозмутимо откликнулся телохранитель.

Я моргнула.

Хотя что же… на его месте тоже бы правду не сказала.

Та-а-ак, клинка не видно – значит, не убивать явился. В воздухе… в воздухе тоже ничем особым не пахнет, значит комнату, как прошлый раз, ядом не опылили… А что это за подозрительная тряпка у меня на лбу?!

– Выпейте, Ваше Высочество, – мне под нос ткнули чашу с чем-то ароматным и, судя по пару – горячим.

Я перевела взгляд с напитка на телохранителя.

Ага! Вот я тебя и раскусила! Отравить, значит, решил? Ха, я так легко не дамся!

– Сам пей, – буркнула я, пытаясь нашарить кинжал под подушкой. Сейчас он откажется и придётся мне резво скакать от него по комнате – так хоть с оружием!

Телохранитель пожал плечами, прижал чашу к губам и сделал хороший глоток.

– Это всего лишь тоник, Ваше Высочество, – объяснил он, повторно протягивая мне напиток. – Должен убрать слабость.

Я подозрительно уставилась на Ай… Ай… телохранителя. Минута… две… Ладно, пены изо рта нет, в конвульсиях не бьётся. Попробуем, что там у тебя за тоник.

Я одной рукой, пряча другую под подушкой, осторожно взяла чашу. Хм… а ничего так, вкусненько. И впрямь бодрит.

– Ваше Высочество, отдайте мне кинжал.

Я поперхнулась, судорожно сжимая рукоять оружия.

– Какой кинжал?

– Который вы под подушкой прячете, – отозвался телохранитель, протягивая руку. – Отдайте. Вы не умеете им пользоваться, можете порезаться.

– Я не умею?! Ай…

Мы оба завороженно уставились на текущую по шёлковой простыне кровь.

В общем, кинжал у меня забрали. Рану обработали. Постель перестелили, заодно вытащили саблю, ещё пару кинжалов и тройку метательных звёздочек. (Зачем они мне? А так спокойнее!) Меня в сопровождении служанки отправили принимать ванную (попыталась обидеться – мне с абсолютно непроницаемым лицом заявили, что если сама не пойду, оттащат и макнут вниз головой). После выдали горячий шоколад и возжелали узнать, неинтересно ли мне здоровье брата.

– А что, он болеет? – фыркнула я.

Телохранитель промолчал, как-то странно на меня глядя.

Хм… брат… брат…

Сцена на балу всплыла в памяти резко и очень больно. Я застонала, чуть не уронив шоколад.

– А что, он ещё не сдох?

– По словам главного лекаря, лорд Слейрс чувствует себя хорошо, – отозвался телохранитель. – Ему сделали кровопускание, кризис миновал днём, и сейчас ваш брат уже встал с постели.

Бездна… всегда знала, что у братишки нет мозгов, или он так просто бы не отделался.

Я залпом выпила всю чашку шоколада.

– А что король?

– Ваш отец приказал вам явиться к нему, как только вы придёте в себя, – ответил телохранитель.

Я мрачно посмотрела на него.

– Отлично. Я ещё не в себе.

И, закутавшись в одеяло, отвернулась к стенке.

Я уже засыпала, когда услышала, как закрылась за телохранителем дверь.

А всё-таки… почему он вступился за меня… тогда… на балу?

***

– Ты меня поняла?! – брызгая слюной орал король, – если ещё раз… ещё… раз…

«Перемкнуло», – отстранённо решил Айнсфиль. С амулетами тоже так бывает: пользуешься, пользуешься, а потом – р-р-раз и чужая кровь на медальоне. Или волос. Или дождевая вода на свитке. Всё, можно выбрасывать.

– На меня смотри! – новая волна монаршего гнева ударила по ушам, как отбойный молоток.

Вообще, на месте короля Айнсфиль был бы поосторожнее. Мало ли, вдруг колдунью тоже перемкнёт. Вон, как на балу – сорвёт перчатки и…

– Я поняла, отец, – почти шёпотом откликнулась принцесса, стоя перед столом короля так прямо, словно у неё не спина, а доска.

Его Величество навис над дочкой и… пошёл по второму кругу:

– Если ещё раз повториться подобное я лишу тебя наследства!

Взгляд у принцессы был при этом такой скептичный, словно говорил: «Ну, давай, попробуй!».

– Его! – тычок в сторону Айлинсфиля. – Отправлю в карцер!

Принцессу перекосило.

– Он ни при чём!

– Тогда тебя! – заорал король. – Или лучше – в долину к сфергам! Там и пользуйся магией, ведьма!

В общем, Айлинсфиль так и не понял, зачем они друг на друга рычали. Принцесса потом в состоянии тихого бешенства срывалась на всех, кого видела.

Телохранителю тоже досталось.

– Что?! Что ты так на меня смотришь?! – завопила она не хуже отца, прижав Айлинсфиля к стене. – Что я такого сделала, а?! Ну что?!

– Ничего, Ваше Высочество, – очень спокойно произнёс Айлинсфиль, пытаясь вдохнуть. Безумная принцесса, похоже, забыла, что иногда людям надо дышать. – Ничего, кроме того что вы только что отправили двоих невинных в тюрьму и за два дня до этого подписали смертный приговор мальчишке, который не сделал ничего, чтобы заслужить такое наказание. Также вы нагрубили прислуге, испортили чайный сервиз, приказали уволить главного повара и…

– Хватит! – прорычала принцесса, – ты… как ты… как ты смеешь…

Может, замыкание у них семейная черта?

– Ты…

Следующее, что увидел Айлинсфиль – глаза принцессы, очень близко.

А губы у Её Высочества тёплые. И мягкие.

Целуется только неважно.

– Вам стало легче? – невозмутимо поинтересовался он, когда принцесса чуть отодвинулась.

Та моргнула. И ещё раз. И с чувством влепила Айлинсфилю пощёчину.

***

– Где?! – вопила я. – Начальник тюрьмы где?! Слышишь, кретин?! Сейчас и тебя повешу, если не появишься!

Какая мышка ему передала мои крики, не знаю, но предстал этот толстяк пред мои очи очень скоренько.

– Да, Ваше Высочество. Что вы хотели, Ваше Высочество?

Я обернулась, наткнулась взглядом на невозмутимого, как стенка, телохранителя и с новой силой завопила:

– Что?! И ты ещё спрашиваешь?! Заключённые где? Чем вы тут вообще занимаетесь?!

– Так.., – начал было главный тюремщик, но я оборвала.

– Молчать! Сейчас ревизию проводить буду!

– Но у вас нет полномочий, – закудахтал толстяк, – только Его Величество может…

– Что-о-о?!

Я никогда так не делала. Вообще никогда. Не кричала, не лезла не в своё дело, не тыкала титулом… Но ведь достали! Сначала папочка, теперь этот… Бездна, как же его всё-таки зовут?! Смотрит на меня весь день, как на чудо света, а потом… а потом… Сволочь!

Ладно, к делу.

Мы (по крайней мере, я, телохранитель шёл сзади, старательно делая вид, что он в этом дурдоме не участвует) вихрем прошлись по камерам, выкинули оттуда больше половины заключённых, запихнули главного тюремщика и нескольких стражников в опустевшие темницы, возвестили, что без моего наивысочайшего позволения фиг они оттуда выйдут… и успокоились.

Мда, кажется, некоторые законы надо будет поменять – когда папочка, наконец, окочурится.

***

– Доволен? – буркнула принцесса, пока Айлинсфиль проверял её спальню на предмет возможных опасностей.

– Ваше Высочество?

– Я спрашиваю, доволен? – ещё угрюмей пропыхтела принцесса, зачем-то краснея. – Добро и справедливость восстановлены. Тебе понравилось?

Айлинсфиль пожал плечами.

– А вам?

Илия нахмурилась… и вдруг спросила:

– Слушай, а как тебя зовут?

Телохранитель снова пожал плечами.

– Айлинсфиль.

– Ай…Айлин…, – забормотала принцесса. – Айлинс…А можно я тебя до Ая сокращу?

Айлинсфиль фыркнул.

– Как пожелаете.

Принцесса снова буркнула что-то невразумительнее – и до конца вечера Айлинсфиль от неё больше ни слова не услышал.

***

Спросонья я решила, что это снова братик балуется. Он месяца два назад, напившись, тоже пускал фейерверк. И тоже спалил пару домов. Но от его светопреставления по крайней мере разноцветные искры сыпались!

Хотя… Деньги у очередной раскрашенной дурочки кончились, и братик решил воспользоваться тем, что было. А было нечто дурно пахнущее и почему-то плавящее камни. У меня вот полспальни как языком слизнуло.

– Принцесса!

Я невозмутимо обернулась, узрела такого же невозмутимого телохранителя. Ай успел схватить меня за шиворот и забросить на плечо, прежде чем исчезла ещё одна стена в моей многострадальной спальне.

Что-то братец разошёлся!

Впрочем, оказалась, это не он.

Меня вытащили во двор, где собралось уже немалое количество народа, зачем-то пристально разглядывающего небо. Брат тут тоже присутствовал, заспанный и злой. И папочка – не заспанные, но зло-о-ой! И на плече у него этак эротично голая герцогиня Арквейская выгибается. Интересно, я на плече у Ая так же глупо смотрюсь?

– Слушайте меня, народ Галории! – раздалось с неба. И, дабы полностью завладеть нашим вниманием, в центр двора прицельно пальнули огнём. – Я требую от Вашего короля сто три девственницы, шестьдесят сундуков золота, тридцать два – с драгоценными камнями и белую болонку с голубым бантиком.

– Чего?! – взмутились мы с батюшкой на пару (уж кому лучше состояние казны знать?). – А тебе не поплохеет?!

– А зачем ему болонка? – задумчиво изрёк телохранитель, встряхивая меня как мешок с зерном.

Да…Да…Да хоть сотню болонок и девственниц с бантиками! Где мы ему столько денег возьмём?!

– Всё это мне должны предоставить не далее, чем через четырнадцать дней, – неслось с неба. – В долину Беарка. Иначе! – ещё пара потоков пламени для убедительности. – Я спалю ваши города один за другим! Ваше королевство перестанет существовать!

– Совсем эти драконы оборзели, – нецензурно высказался папочка.

И впервые в жизни я была с ним абсолютно согласна!

***

– Ты пойдёшь в долину Беарка. Сегодня же, – отчеканил папочка, гипнотизируя меня красными от недосыпа глазами.

Позади тихо хмыкнул вечно невозмутимый Ай. Меня подмывало отреагировать так же, но пришлось воздержаться.

– А остальные сто две девственницы? – уточнила я, глядя на папочку в ответ – такими же, наверное, глазами.

А что в вопросе не так? Отца аж перекосило – он пару раз открывал рот и закрывал, точно рыба. Смотрелось уморительно, не будь я в королевском кабинете – ещё бы и повторила.

– Ваше Высочество, вы не поняли, – вместо папы произнёс его нынешний советник, лорд Веригий. Единственный, кого я здесь на данный момент уважаю. Правда, подозреваю, тоже дедов становленник, а заодно и шпион… – Вы поедете в долину, чтобы убить дракона.

Тут перекосило меня.

Они что думают, эта ящерица мной подавится? Или у него случится несварение желудка?

А-а-а! Дракону же девственницы нужны! Вряд ли после мужчины мы сильно меняемся во вкусе, зна-а-ачит… Папа решил, я больна сифилисом?

С чего бы это?

– Так как в прошлом в подобных ситуациях на дракона ходил наследник, мы решили и сейчас поступить так же, – продолжил Веригий. – А раз наследником являетесь вы…

– А с чего вы взяли, что в прошлом драконов убивали? – вырвалось у меня.

Папочка булькнул что-то невразумительное. Веригий снова его спас:

– Вы правы, Ваше Высочество. Например, принц Силестий спугнул дракона своим внешним видом, а принц Ставий сумел даже приручить дракона, проведя в его пещере месяц… Но это единичные случаи, госпожа, так что скорее – исключения, а не правила.

Ну да… По хроникам Силестий был страшен, как смертный грех, а Ставий, наоборот, так красив, что… Про него и дракона до сих пор ходят скабрезные шуточки…. Кстати, это была драконица.

–Ты не одна пойдёшь, – успокоил меня папочка, обретя, наконец, дар речи. – Айлинсфиль, конечно, отправится с тобой.

Мы с телохранителем переглянулись.

Кажется, ему идея тоже не понравилась.

– И Слейрс тоже поедет с вами! – припечатал папочка.

– Что-о-о!

– Вот и разберёмся с престолонаследованием, – пробормотал Веригий, резко перестав мне нравиться.

***

– Что-о-о?!

– Сынок, это же шанс обойти эту сучку, – успокаивал бешено бегающего по кабинету братишку папочка. Так и хотелось махнуть ручкой и, мерзко хихикая, заявить: «Я всё слышу!». – Ты сможешь стать наследником!

– Сражаться с драконом! С ней?! Ни за что! – орал братишка, тоже не слишком обращая на меня внимания.

– Слейрс, – стонал папочка, – ну подумай: ты убьёшь дракона, станешь принцем…

– А если он убьёт меня?!

– А вдруг это драконица? – выдала я, начиная таки мерзко хихикать – точнее, биться в истерике.

Брат позеленел.

– Да не похож..., – пробормотал Веригий.

– Всё! – рявкнул отец – очень мы его достали, кажется. – У нас нет денег на откуп – значит, вы отправляетесь к дракону сегодня же! Оба! А теперь – вон пошли!