Текст книги "Добрая фея, прекрасный рыцарь (сборник) (СИ)"
Автор книги: Мария Сакрытина
сообщить о нарушении
Текущая страница: 9 (всего у книги 10 страниц)
– А болонку дадите? – вдруг ожил мой телохранитель.
Я увела его из отцовского кабинета раньше, чем отец опомнился.
Нам долго еще вслед кричали – и про болонку, и про сундуки с золотом, и про девственниц… сто две штуки.
***
Солнце давно зашло, когда мы, наконец, смогли отправиться в путь. Долго собирался братишка. Долго собирался Ай… Ай… Ай, в общем. Мне осточертело ждать их у ворот в обществе трёх лошадей и одного конюха. Холодно, темно – ну и конечно взгляды, вечные взгляды. Аристократы, чернь – никто, ровным счётом никто не верил в успех нашего путешествия. Шептались, хихикали, глазели…
Когда на небо выкатилась луна, а народ вокруг устал и отправился спать, явились, наконец, мои спутники. Брат сверкал новыми, модными в этом сезоне доспехами и то и дело косился на блестящий, только что не светящийся в темноте меч. А телохранитель тащил болонку. Белого, пушистенького, толстенького щенка с голубым бантиком. Ай ещё рта не раскрыл, я уже поняла, чем он занимался. Пока брат доспехи в нашей – довольно-таки нищей, даже на мой взгляд – оружейной искал, доблестный телохранитель выбирал собачек. Беленьких, пушистеньких, неуклюже-толстеньких и тявкающих. А потом голубую ленточку, мою, кстати, прилаживал.
Бред. Кто-то ещё сомневается, что в этой чёртовой долине дракон нас сожрёт (вместе с собачкой) и не подавится?
К полуночи мы всё-таки выехали. Выглянул папочка, помахал вслед платочком. Всплакнул, может. Право, не понимаю, абсолютно не понимаю, зачем он сына-то своего любимого к дракону отправил? Куда проще – послал наследницу, ту сожрали, дракон ещё налёта два устроит, поймёт, что поживиться нечем и улетит. А братик радостно займёт опустевшее место у трона.
Так какого чёрта он сейчас со мной тащится?
***
Щенок спал, тихо попискивая во сне, уютно устроившись в седле вместе с телохранителем. Айлинсфиль придерживал его, но скачка собаку, похоже, не волновала. Только раза два просыпался, принимался вылизывать руки юноши – и тут же засыпал снова. Айлинсфиль даже имя этому пушистому комочку придумал. Вольф – грозное, красивое. Вольфик, пока не подрастёт. И бантик на нём смотрится уморительно. Почему принцессе не нравится?
Илия с братом ехали молча. Каждый, вроде о своём думал, но друг к другу не приближался – Айлинсфиль всегда был в центре. И если требовалось заговорить – к нему обращались. О привале, например, когда заря забрезжила. Принцесса не хотела ночевать в лесу, на земле, а Слейрс полагал, что пока они трактир найдут, если найдут, времени пройдёт много, а у них путь неблизкий.
Айлинсфиль терпел болтовню обоих, пока они не перешли на крик. Потом просто съехал с тропы – высочества даже не заметили, следом поехали – и доказывали, доказывали… Даже когда телохранитель спешился, сгрузил их вещи, устроил спящую собачку, натаскал хворост, принялся разжигать огонь – они и тогда не умолкали. Впрочем, к этому моменту тема «беседы» успела раза три поменяться – высочества перешли на личности, со вкусом рассуждая о недостатках друг друга.
Айлинсфиль не обращал внимания, до тех пор, пока принцесса не сказала что-то уж совсем неприличное про мать Слейрса и её братик замахнулся сестричке врезать…
Ручей нашёлся на удивление близко от облюбованной Алинсфилем полянки. Неглубокий, правда, но Слейрсу хватило.
– Ты…ты, – заикаясь, старался выдавить принц, потрясённо глядя на телохранителя и вздрагивая от холода. – Как ты…
Айлинсфиль окунул его ещё разок – для верности.
А потом принялся объяснять:
– Илию не тронь, девочек бить не хорошо…
– Да она…, – вякнул было принц
– Кричи, что хочешь… как она, – хмыкнул Айлинсфиль. – Если тебе, твоё высочество, это нравится. Но бить – нельзя.
И ещё раз макнул.
Он хорошо вроде бы понял правила, Слейрс. И, кажется, сообразил также, кто эти правила сейчас устанавливает. Потому как молчал всю дорогу до костра – дрожал только и пытался рукавом утереться.
Не очень-то получалось.
***
Просыпаться в лесу – удовольствие похлеще, чем в этом же лесу засыпать. У меня ломило всё тело, ужасно слезились глаза, и холодно было… так холодно…
Вот нужен папе этот дракон, пусть за ним и идёт, а? Почему я, а? Ну почему всегда я?!
Впрочем, плохо было не только мне. Слейрс, кажется, тоже не привык к ночёвкам в лесу. Физиономия у него, по крайней мере, напоминала мою: алые глазки, вспухшие веки и непередаваемо хмурая рожа.
Приплелись мы с ним к костру, как два мертвяка, устроились с трудом… сидим, думаем. О жизни. Туманные промозглые утра очень мыслям о жизни способствуют, не замечали?
И явно выпадающая из этой идиллии довольная физиономия моего телохранителя, сюсюкающегося с собачкой.
Честное слово, так бы и удавила гада!
И что интересно: братишка, похоже, думал так же.
Неужели у нас всё-таки есть что-то общее?
***
Дорога в долину Беарка лежала через Тёмный лес. Он же колдовской, он же проклятый, он же ведьмачий. В общем, что только не придумает чернь, чтобы объяснить собственное невежество!
Впрочем, так благородные думали. Аристократы.
Айлинсфиль же ещё во дворце семь раз сверялся с картой, пытаясь найти окружной путь. Путь-то он нашёл, но успеть к дракону вовремя таким образом оказывалось совершенно невозможно.
По всему выходило, что Тёмный лес им не миновать.
Айлинсфиль объявил об этом высочествам только утром и, что странно, ни принц, ни его сестра никак не отреагировали.
Может, тоже не верили в россказни об этом месте?
***
Он называл собачку Вольфиком. С ума сойти можно! Со мной бы так возился! Я принцесса, в конце концов!
Вольфик… Эта козявка белобрысая и тоже – Вольфик!
Вот так, играя с Во-о-ольфиком, Ай соблаговолил нам сообщить, что мы едем прямо через Тёмный лес.
Да хоть к чертям в Бездну!
Слейрс тоже промолчал. Кажется, и у него проявились садистские наклонности по отношению к животным и некоторым людям.
Впрочем, они у него и не исчезали.
Так вот мы и встречали первое утро путешествия. Чувствую, оно же последнее.
***
Покачивая спящего Вольфика Айлинсфиль посматривал по сторонам.
Ни принцесса, ни её брат не разговаривали. Видимо, вчера наорались. Зато сейчас – тишь да гладь – ехали молча, только косились друг на друга.
Или на ехавшего в центре телохранителя?
Тёмный лес – нормальный, абсолютно обычный лес, ничем не отличающийся от той рощицы, где они ночевали – появился неожиданно, словно из-за горизонта выскочил.
А посреди дороги вдруг возникла развилка.
***
Слейрс нецензурно высказался, рассматривая указатели. Не удивлюсь, если он и читать не умеет.
Я так отлично всё поняла.
«Налево пойдёшь – богатым будешь. Направо пойдёшь – любовь обретёшь. Прямо пойдёшь – себя найдёшь».
То есть нам полагается дисциплинированно разъехаться в разные стороны?
Лес за развилкой выглядел абсолютно одинаково, так что я решилась – и направила коня прямо. А что – туда и ехала, пока тут эта гадость не образовалась. Людей с толку сбивает, невесть что обещает. Обязательно прикажу срыть, когда королевой стану.
Если стану.
Братик помялся немного, направил коня сначала за мной, потом резко – направо. Ха, ему во дворце любви мало?
Ну и пусть катится в бездну, вот!
Ай вместе с собачкой неожиданно потащились за мной. Удивительно чуть-чуть, но, честно говоря, приятно. Вместе оно веселее, да?
Хотя от собаки я бы всё равно избавилась.
***
Айлинсфиль поглядывал на принцессу, пока та гипнотизировала указатели.
А что, она госпожа, пусть и решает.
Ну а если честно – о богатстве Айлинсфиль никогда не мечтал, о любви тем более, а себя он и не терял.
Так где тут выбор?
Чего Айлинсфиль действительно хотел – так это дружбы. Не просто присутствия рядом кого-то – той же Илии. Дружба – это вон, как Вольфик, когда просыпается и щурит глазки в улыбке, видя Айлинсфиля. И носом потом в руку тыкается – прохладным, мокрым. И пищит.
Потому что боится без друга остаться. Это Айлинсфиль понимал.
А всё вроде богатства, любви – кому оно нужно?
Так что стоило Илие, наконец, выбрать, и Айлинсфиль, не раздумывая поехал следом.
Он же всё ещё её телохранитель.
***
Лес возвышался вокруг стеной – приятненький такой, светлый лес. Абсолютно ничего страшного. Наоборот, красиво – солнце сквозь мозаику листвы лучиками моргает, цветы-ягодки из подлеска выглядывают, темные пятна со светлыми забавно чередуются. И шорох приятный такой… лесной. Словно шёпот – только нестрашный совсем.
Не знаю, может в стороне Слейрса этот лес и впрямь ведьмачий, а у меня – благодатный.
Хорошо выбрала.
Ай ехал чуть позади, периодически тихонько напевая что-то своему Вольфику. Может, колыбельную? Забавный он, Ай, всё-таки. То угрюмо-равнодушный, то собаку на руках таскает, последний кусок ей отдать готов. Забавный.
Солнце плавно перекатилось за середину неба. Мы остановились пообедать – ненадолго, на симпатичной полянке с ручейком. Поехали дальше – и снова никаких ужасов.
Может, папа прав, и чернь – дураки поголовно? Такой красивый лес обозвать Тёмным, да ещё и колдовским…
На ночёвку мы остановились, чуть сойдя с тропы, в симпатичном закутке из кустов и одного поваленного дерева. Словно природная беседка, честнее слово! Ай всё на всякий случай тщательно осмотрел, но вроде бы опасности не нашёл. И хорошо, красивое место, уютное.
А потом я тщетно пыталась заснуть под несмолкающий лай этой мерзкой собаки, которой вздумалось поиграть именно сейчас.
Удавлю, честное слово – если дракон раньше меня не справится.
***
Вольфик устал и лежал в ногах Айлинсфиля, тихо посапывая. Юноша рассеянно гладил мягкую белую шёрстку, отчего щенок периодически сонно вилял хвостом – раз-два. Илия перестала ворочаться и тоже вроде бы заснула.
Айлинсфиль остался караулить.
Очень не нравилось ему это обманчивое-спокойное лесное марево.
Безопасное, приятное место просто так тёмным не назовут.
Где-то в вышине, невидимая за деревьями выкатилась луна. Айлинсфиль подкладывал сучья в костерок, вороша искры, и чутко прислушивался к окружающей тишине.
Но почему-то появление незнакомца всё-таки стало для него неожиданностью.
Старичок нарисовался в темноте внезапно. Удивительный – простая одежда, крестьянская даже, стоптанные лапти и огромная, широкополая шляпа.
Вылитый гриб!
– Ай-ай, кто это мой шалашик облюбовал? – прошамкал гриб, спокойно (а, главное, совершенно неслышно) подплывая к костру. – Ты, молодец, чьих будешь?
Айлинсфиль снова поворошил искры и молча кивнул на принцессу.
– Девицу провожаешь? – понял гриб. – Ай, умница… Да и красна же она у тебя, только чегой-то на сердце у неё неспокойно… Куды идёте-то?
– В долину Беарка, – флегматично откликнулся Айлинсфиль, следя за стариком. – А вы, дедушка, кто?
– Дык, – фыркнул дед. – Лесовик я, неужто не признал?
Айлинсфиль невозмутимо покивал – мол, да, оплошал, что это он, как можно не знать?
– А в гости ко мне не хотите? – вдруг, прищурив глазки, предложил гриб.
– Спасибо, дедушка лесовик, нам и тут неплохо, – в тон ему ответил Айлинсфиль.
– Ну, как знаете, – вздохнул дед. – Я, собственно, вот что…
«Что» Айлинсфиль так и не узнал.
Принцесса проснулась.
От визга заложило уши.
***
– Ох и громка ты, девица, – услышала я, отдышавшись.
Кошмар! Невесть кто в темноте подкрадывается, а мой телохранитель и в ус не дует! Ещё и собачка его меня облаяла.
Ужас!
– Ты кто?!
Старик покачал головой.
– Ай, девица, аль не проснулась? Лесовик я, хозяин местный. Ты успокойся, успокойся, – заявил он, тыкая в меня клюкой. – Я только у огонька посижу… раз уж вы ко мне не хотите.
Я переглянулась с Аем. Тот пожал плечами – как скажешь, мол.
Нет уж, я ещё не настолько сбрендила.
– А зачем вы в долину в Беарка? – вдруг поинтересовался старик.
Я опешила.
Этот… этот идиот-телохранитель уже всё ему разболтал?!
– К дракону, – невозмутимо откликнулся, между тем, Ай. – Ты, дедушка, не знаешь, кстати, как его убить?
– Зачем его убивать? – изумился дед.
– Он нашей стране угрожает, – вздохнул Ай.
Расширившиеся, было, глазёнки старичка мгновенно сузились.
– А-а-а, так это вы, ребятушки, к дракону? Знаю-знаю, ветер и деревья мне всё рассказали. Только где же третьего потеряли?
– А он за любовью подался, – хмуро вставила я, разглядывая подозрительного старикашку.
– К водяницам? – невесть отчего развеселился дед. – Да, любовь он там получит сполна, у них, неприкаянных, давно никого не было.
– Какие ещё водяницы? – буркнула я, размышляя – плюнуть на всё и заснуть или покараулить всё-таки этого… лесовика.
–Девицы, до срока умершие, – вздохнул старичок. – Да что я тебе рассказываю – лучше сама посмотри.
И ткнул в меня клюкой.
Ну и я отключилась мгновенно.
А самое противное – телохранитель, гад, даже не почесался! Ну дай только добраться до дракона – я тебя вслед за собачкой скормлю. Тоже, поди, девственник. За десерт сойдёшь.
***
Айлинсфиль дёрнулся, было, подхватить потерявшую сознание принцессу, но словно напоролся на невидимую стену.
– Не суетись, молодец, не суетись, – прошамкал старичок, довольно улыбаясь в бороду. – Пусть красавица поглядит… Пусть. Может, дрогнет сердечко, проснётся.
– Проснётся, дедушка? – переспросил телохранитель, внимательно наблюдая за неподвижной Илией. – Точно проснётся?
– Сердечко-то? – хмыкнул старичок. – Сердечко давненько у неё спит, а сама она… что ты, молодец, я не убивец. Убивец дальше будет.
– В смысле – дальше? – выдохнул Айлинсфиль.
Старичок лишь что-то хихикнул в бороду.
– Чёрствая она у тебя, как такой служишь? – продолжая улыбаться, прошамкал он минуту спустя. – Желчи много, ой, мно-о-ого, вот сердечко и не выдержало, заснуло…
Ничего не понимающий Айлинсфиль потянулся, потрепал спящего Вольфика за ухом. Тот уморительно дрыгнул задней лапкой и присвистнул.
– Неясно тебе, да, молодец? – фыркнул в бороду старичок.
Телохранитель кивнул.
Лесовичок тоже потянулся к болонке, осторожно потрепал мягкую шёрстку.
– Эх, молодёжь, да что ж тут непонятного! Сердечко, оно бьётся так: тук-тук. И трепещет иногда. У иных – аж заходится. А у неё, – старичок снова ткнул в неподвижную Илию клюкой, – ровненько бьётся. Всегда – ровненько. Значит – спит. Понимаешь?
Айлинсфиль неопределённо пожал плечами.
– Э-э-эх! – махнул на него рукой старичок. – Доброты она не видит, вот чего! Доброты, заботы и дружбы не понимает. А это – как с сердцем каменным жить. Тяжело-о-о!
Айлинсфилю вдруг вспомнилось, что болтают про Илию: чёрствая, жестокая… ледяная.
– Вот сердечко её и оттает, – улыбнулся старичок, словно прочитав его мысли. – Только не сразу. Но ты, главное, за неё не беспокойся. Лучше скажи, молодец, ты в карты – умеешь?
***
Водяницы оказались нагими, грудастыми и наглыми.
И всё это у них зашкаливало – просто гипер.
Нагие – не как во дворце: тряпками, пусть и прозрачными папины любовницы закрывались, когда я к нему в спальню врывалась. Тут дамочкам абсолютно параллельно было – кто рядом, с кем и сколько. А, и да – в каком состоянии.
Хуже – мне тут же предложили присоединиться!
С родным братом?!
С… этими?!
В общем, когда я, странно просвечивающая и вообще призрачная, возникла среди этой вакханалии, вечеринка у «дев, до срока умерших» была в самом разгаре.
Что б мне так умереть!
Утопиться что ли? Знать бы, что после смерти такая стану: бесстыдная, волосы до пяток и зелёные, словно водоросли, глаза громадные, и грудь… и бёдра… Как там папочка про таких говорит: «Сливки с сахаром»?
И похожи – словно близняшки.
Штук сто.
А в центре – братишка. Тоже – обнажённый… и глаза такие – навыкате. В общем, видок – как после новомодного наркотика.
Кажется, сто штук – даже для него много.
Девицы, поняв, что присоединяться я не желаю, решили не отвлекаться от процесса. И я-то думала они его… того… ну, что благонравной принцессе, пусть и наследнице, знать необязательно, даже нежелательно.
Щас! Они его… поили.
– Давай, касатик, ну ещё кубок… ну, за папу, – шептали они и вились вокруг братишки, как мальки вокруг куска хлеба. – А теперь за маму…
– Это… зачем? – вырвалось у меня.
Ближайшая водяница удивлённо обернулась.
– Как – зачем? Чтобы жабры выросли.
Гениально! И как я сама не догадалась, а?
– То есть жабры вырастут…
– Если сто кубков тины выпить, – отмахнулась водяница. – Неужто не знала?
Мда… А глазки у братика так и закатывались, так и закатывались. Слейрс дёргался, норовил вырваться, отплёвывался. Но как-то вяло. И не эффективно.
– А теперь за сестричку…
Интересно, всю родню начиная от легендарного Элия-основателя они уже перебрали?
На «сестричке» Слейрс дёрнулся особенно истово и на мгновение уставился на меня. Правда, быстро обвис и забулькал, захлёбываясь.
Я поёжилась, стряхивая оцепенение.
Отвернулась – сзади водяниц и нет совсем, а тропка ниточкой вьётся, манит.
Я пошла, было к ней, но тут перед глазами неожиданно возник отчаянный взгляд Слейрса. Не просящий – братишка ничего не ждал от любящей сестрёнки, это и так понятно. Но что-то там внутри него – не в голове, а сердце, наверное – молило: помоги!
И это тот же братик, который вечно задирал меня на балах. Братик, постоянно только и думающий о том, как бы устроить мне какую пакость. Братик, люто, до подкорки ненавидящий сестрёнку.
Но – помоги.
Не я послушалась – моё тело. Я думала ещё, поверить ли этому взгляду – единственному проблеску братишкиной души за годы и годы.
Тело не раздумывало: я очнуться не успела, а уже шагнула в клубок водяниц, настаивающих на ещё одном кубке, ну маленьком, ну ничего страшного же… Зато – навеки вместе.
Брат не хотел «вместе». Брат жаждал вырваться. И я стянула еле заметные на мне перчатки и ударила по извивающемуся клубку – тяжело это, без касания, без хоть сколько-нибудь маленького контакта. Тяжело – но я справилась.
Девицы, противно визжа, подались назад, проклиная меня, на чём свет стоит. Ну а я потащила мгновенно потерявшего сознания братишку к тропе.
Боги, я помогаю… Этому… Ничтожеству?!
Не верю!!!
Но я тащила его – и девицы туманом таяли у нас за спиной, крича что-то про жабры и «вместе – навек».
Тогда в голове впервые мелькнула мыслишка: «А не ошибалась ли я насчёт брата – всё это время?».
Ну, нет. Конечно, нет.
***
– Ох, утречко уже! – потянувшись, вздохнул старичок, скидывая карты. – Поздненько, домой пора. Ну, бывай, молодец!
Айлинсфиль потянулся, вернул лесовичку карты – тут же превратившиеся в сухие листья.
– Счастливого пути, дедушка.
Потянулась, забавно зевая, собачка. Вильнула хвостом, лизнула носик. Телохранитель перевёл взгляд на место у костра, где только что сидел старичок, но ничего, кроме сгустка тумана не разглядел.
– Я. Тебя. Уволю, – раздалось из-за спины.
Айлинсфиль рывком обернулся.
– Дай только вернуться, – прошипела Илия, – сначала уволю, потом казню.
«Сердечко-то не проснулось», – послышался Айлинсфилю голос старичка. Сам юноша только пожал плечами, с удивлением рассматривая лежащего рядом с принцессой Слейрса. Илия в объяснения пускаться не спешила, так что Айлинсфиль решил на время считать, что так оно и надо. Ну перенёсся принц из одного конца леса в другой – так с кем не бывает?
***
Братишка с утра чертыхался от любого звука – особенно от издаваемого мной. Какое… истинное наслаждение лицезреть Его Высочество в таком состоянии! Уже за одно это спасла бы. Особенно понравилось, как он, по-прежнему вздрагивая, тихонько дёрнул меня за рукав во время утреннего сбора, указывая в сторону – отойдём, мол?
Ну, отойдём.
– Это… ты была?
И взгляд. Живой. Без ненависти. Изумлённый, но не злой.
Так бы и смотрела…
Вместо этого я буркнула в ответ:
– Ну, я.
Брат почему-то вздрогнул и схватил меня за руку – я дёрнулась, и он тут же отпустил.
И шепнул, тихонько, словно сам себе не верил:
– Спасибо.
Мда, нагие грудастые девицы, оказывается, страшная сила. На раз перевоспитывают и вежливым словам учат.
Я хмыкнула и пошла прочь, к Аю и его собачке.
Спиной чувствуя изумлённый взгляд брата.
Прелесть!
***
День снова прошёл без приключений. Тропинка вилась и вилась, словно путеводная нить. Никаких ответвлений, развилок, указателей. Айлинсфилю это совсем не нравилось. Здесь что – одна тропа на весь лес? Или в эту часть просто никто не заходит? Если так – почему?
А с закатом не пришлось даже искать место для ночлега. Башня – одно слово: развалины – соткалась, словно из воздуха. Айлинсфилю она не понравилась просто до дрожи, но принцесса капризным тоном заявила, что «мы спим здесь, а в твоих услугах никто не нуждается». И гордо прошествовала к дыре, оставшейся от дверного проёма.
Пришлось идти следом, поминутно ожидая худшего.
Зря, в принципе. Развалины, как развалины. Не должно их тут быть, просто – вот и всё.
Айлинсфиль решил оставаться начеку – раз уж у принцессы временное помешательство, а её «сладкоречивый» братишка отчего-то даже не перечит.
Что, конечно, тоже странно.
***
– А-а-а-а!
– Да в… и на… вас всех! Спать хочу! – заорала я, не открывая глаз.
– А-а-а-а! Муа-ха-ха!
– Слейрс! Да заткнёшься ты уже или нет! – выдохнула я, уверенная, что балагурит братишка.
Только почему-то женским голосом.
– А-а-а-ау-у-у-у-у!
– Ну я тебе сейчас устрою!!
Слейрс, кстати, спал. Ай – тоже. Как это им в таком шуме удаётся – не знаю. Хотя… у меня тоже глаза слипаются.
А звуки, похоже, издаёт та прозрачная девица с могильным выражением лица и цепями.
– А-а-а-а! – завопила она что есть мочи.
– Да замолчишь ты или нет?! – рявкнула я, не в силах сдерживаться. – Достала уже! Я спать хочу! Спать, понимаешь?!
Девица не понимала. Она бряцала цепями, нагло просвечивала и дышала холодом. И всё возле меня.
Ну и, конечно, вопила:
– Муа-ха-ха!
Всё. Моё терпение кончилось.
– Я тебе сейчас покажу «муа-ха-ха»!
Девица впечатлилась и отплыла к выходу из залы, где мы заночевали – единственного помещения, где крыша ещё не обвалилась.
Вдохновлённая успехом, я рванула за ней, не замечая, что стены вокруг странно светятся, да и башня изнутри кажется новенькой и совсем не напоминает убогую развалюху…
Девица испарилась в каком-то странном помещении с весьма интересной акустикой: со всех сторон, многократно увеличиваемые эхом доносились крики, вопли и стоны. Словно рядом располагалась комната пыток.
Я огляделась и только сейчас сообразила: со стенами что-то неладно. Да, они сверкали, да они… просто были… но ещё – отсутствовала дверь. Совсем. Окна, впрочем, тоже.
Я оказалась в каменном мешке, в котором мерцают стены и это, кстати, единственный источник освещения.
– Ай, – дрожащим голосом невесть зачем позвала я. – Ай? Слейрс?
Рядом гулко захохотали.
– Хватит!
Смех повторился, но уже со всех сторон.
А перед глазами возникла та самая девица – близко, так, чтобы я смогла её рассмотреть.
Моя покойная матушка. С кровавым кульком пелёнок в руках.
Я закричала.
***
Айлинсфиль проснулся, словно от удара – подскочил, огляделся.
Илии не было. Принц был, а его сестрицы не было!
В застывшем воздухе проплыла тихая мелодия, резко оборвавшаяся…
Айлинсфиль выхватил меч и сразу же в проёме выхода увидел мерцающий силуэт.
– Илия?
Призрачная девушка, ничем не напоминающая принцессу, покачивалась в воздухе и призывная манила ручкой.
– Кто ты такая? Где Илия?! – крикнул Айлинсфиль, чувствуя, как заледенела рукоять меча.
Девушка подплыла ближе, и телохранитель услышал тихий, словно шёпот ветра, голос:
– Тебя не должно здесь быть… Идём.
Она развернулась и поплыла вниз по полуразвалившейся лестнице, несомненно, к выходу из башни.
– Где Илия?! – ещё раз потребовал Айлинсфиль, но в ответ услышал только тихое:
– Идём…
Он бы не пошёл, но тело само двигалось. Словно бы кто-то толкал в спину, заставляя спускаться по ступенькам… ниже… ещё ниже… к выходу…
Проход внутрь обрушился, стоило только Айлинсфилю оказаться снаружи.
Телохранитель застонал, судорожно стискивая рукоять, и метнулся обратно. Но перед бывшим входом мерцала та призрачная девушка – и грустно улыбалась.
– Тебя не должно здесь быть, – повторила она. Протянула руку и легко коснулась лба юноши – точно ледышка. – Спи…
Последнее, что слышал Айлинсфиль – собственный голос, бормочущий:
– Где… прин…цес…са…
Вроде бы ему снова не ответили.
***
– А-а-а-а! Муа-ха-ха-ха!
– Так, а ну-ка заткнулись все!! – заорала я, закрывая уши ладонями. – Хватит!
– Или-и-ия-а-а-а! – тут же завыли рядом.
– Довольно!
За прошедшее время – вечность, по-моему, – я успела пообщаться со всеми умершими родственничками, повозмущаться о невозможности найти дверь и потребовать тишины. Последнее – раз сто.
Ха! Вздумали напугать внучку некроманта привидениями!
В очередной раз, под аккомпанемент стонов и проклятий обшаривая стены, я крикнула:
– Да выпустят меня отсюда или нет?!
Родственнички затихли на мгновение. Я ожидала, что в ответ раздастся очередное «а-а-а-а!» и «муа-ха-ха!». Ошиблась.
Матушка поудобнее перехватила вопящий, окровавленный свёрток и прошелестела:
– Только если твой брат захочет помочь тебе.
Вот бездна!
Я вздохнула и бессильно привалилась к стене.
– Значит, никогда…
Стоны призраков стали мне ответом.
Мда… не так я представляла собственную смерть, не так… Но чтобы застрять – да ещё и по собственной глупости в каком-то каменном чулане?! Мда…
***
После такой ночки Айлинсфиль, просыпаясь, ожидал чего угодно. Но не того, что в трёх шагах от него, нежась в солнечных лучах, будет стоять на хвосте дракон, передними короткими лапами делая махи, имитирующие утреннюю зарядку.
Айлинсфиль судорожно схватился за рукоять меча, но дракон, поменяв положение лап, только скосил на него маленькие сощуренные глазки и пискляво поинтересовался:
– Ну чего, где моя собачка?
Вольфик как раз, как ни в чём небывало прошествовал откуда-то из-за башни, увидел Айлинсфиля, вильнул хвостиком. Заметил дракона – и залился визгливым лаем.
– А с каких это пор она твоя? – вырвалось у Айлинсфиля, за шкирку схватившего рвущуюся в бой болонку.
Дракон, перейдя к круговым махам передними лапами, только тоскливо пропищал:
– Да я уж понял, что мне и девственниц не достанется. Жмоты.
Айлинсфиль перехватил вырывающегося Вольфика и зачем-то спросил:
– А что у тебя с голосом?
Дракон оскалился.
– Сорвал. Прикинь, с такой высоты орать – полный… Ну, ты понял. И заметь, мне за это даже сверхурочные не заплатят!
– Сверхурочные? – эхом повторил ничего не понимающий Айлинсфиль.
– Да! За эту дуру коронованную! – пискнул дракон и закашлялся. – Слушай, чего она там в этой башне застряла, а? Братик её спасать не собирается?
– Братик? – изумился Айлинсфиль.
Дракон тяжко вздохнул и махнул лапой.
– Значит, ещё ночку ждём. Но с собачкой-то дашь поиграть, а?
***
– Ну не придёт он за мной! Ну, ребят? Дядь? Тёть? Ма-а-ам? Может, так отпустите? – канючила я, шагая по залу. – Слейрс, когда дрыхнет, ему всё нипочём. А он – дрыхнет!
Призраки в ответ стонали, кто-то – «а-а-а-!», кто-то – «муа-ха-ха!», кто-то – «мы не имеем права».
Интересно, давно я здесь?
Понятия не имею, но через какой-то время мы стонали уже вместе. Разговор – не получался. Даже мёртвого братика побаюкать не дали. Вот и приходится, смешавшись с призраками, горестно охать, да вопить.
Так что вопль «Сестра, которая из них ты?» застал меня врасплох.
– А-а-а-а! – простонала я в ответ. – Явился, своло-о-очь!
– Вот ты где! – зачем-то заулыбался братишка, на руках вытаскивая меня из толпы призраков. – Я уж думал…
Это я – думала!
– Только вы отсюда всё равно сейчас не выберетесь, – раздалось нам вслед.
Мы дружно обернулись.
– Что?!
– Выход из башни открыт только днём, – проинформировала нас матушка, баюкая маленького братишку. – Так что утра ждите.
Стена за ними закрылась, заглушая наши возмущённые вопли и проклятья.
***
– Красивая ночь, – вздохнул дракон, поглаживая прикорнувшую у ног Алинсфиля болонку. – Звёзды, вон, какие.
Телохранитель поёжился, снова покосился на башню, который раз проклял себя, что послушался принцессу и не объехал странное место стороной, как и хотел.
– Да ну, до завтра точно не выйдут, – пропищал дракон. И тут же быстро добавил: – Точно не отдашь собачку?
– Да зачем она тебе? – фыркнул Айлинсфиль. – Обедать нечем?
– Обижаешь! – пробурчал дракон. – Кто сегодня оленя ловил?
– А поймал зайцев, – вставил телохранитель.
– Зато четыре штуки, – похвастался дракон. – А тебе самому она зачем?
– Вольфик – мой друг, – очень серьёзно откликнулся Айлинсфиль.
Дракон вздохнул.
– Вот и я… тоже друга хочу. Знаешь, как скучно одному? Знаешь, вижу. Я-то думал – получу девственниц, собачку, заживём одной большой дружной семьёй… Я бы их развлекал…
Айлинсфиль представил, как бы дракон развлекал всю эту ораву, и поморщился.
– А что? – обиделся его собеседник. – Я, знаешь, какой спортивный? А как танцую? Хочешь, танец маленьких лебедей покажу?
Айлинсфиль покосился на башню и выдохнул:
– Показывай…
***
– Знаешь, сестра, я всю жизнь хотел тебе сказать…
Мы устроились на маленьком балкончике, выглядывая наружу – в тёмную, полную звёзд ночь.
– М-м-м? – откликнулась я, усаживаясь на перильца и принимаясь, как в детстве, болтать ногами. – Что?
– Что ты дура! – выдохнул братишка. – Да так, чтобы ты это услышала, поняла и осознала, наконец!
Крик души, надо же! Я обернулась, окатила брата внимательным взглядом.
– И на чём основано это… утверждение? Кстати, пока ты не начал – спасибо, что вытащил. Объяснишь, почему? Я от тебя, милый брат, такого просто не ожидала.
– Да ты, – Слейрс запнулся. – Ты… ты вообще! Стратег чёртов, дальше собственного носа не видишь!
Сейчас начнёт кричать, что он меня ненавидит.
Но братец отчего-то умолк и, мгновения спустя, тихо продолжил:
– Ты… ты хоть понимаешь… ты знаешь, как я сестру хотел? Думал, нормальная будет, играть со мной станет, цветы буду ей дарить, как матери все дарили, поговорить можно будет, когда хочется. А твоя милая матушка меня на километр к твоей колыбельке не подпускала! – он запнулся, глядя на меня. – Я же помню: ты сидишь, вся в бантах и розовом, карапуз, пыжишься и эта… вьётся вокруг, как курица. «Уйди! Не смей смотреть на моего ребёнка! Сглазишь!»
Я опустила голову. Разве было такое?
А Слейрс продолжал:
– Потом меня к тебе даже близко пускать перестали – до твоего пятилетия.
О-о-о, вот это помню!
– Как ты тогда на меня смотрела! – шмыгнул носом брат. – Словно с землёй ровняла. Помнишь, нет? «Ах, прошу, вас, сударь, не смейте ко мне прикасаться». Козявка малолетняя! Тебе тогда все кланялись – капризной малышке, то ей принеси, это! А помнишь, как плясать меня заставила, помнишь? – голос брата сорвался на визг.
Не-а. Не помню.
Слейрс опустил голову, понурился.
– Вот за что ты со мной так, а? И, позже, когда тактике тебя учить стали – я же мечтал об этом. С детства мечтал. На кой мне этот трон, я в армию хочу! Чтобы отец перестал, наконец, со мной сюсюкать, двор перестал, ты сторониться перестала! Дура! – подытожил он, всхлипнув.
Я покачала головой.
