Текст книги "Рыцарь королевы (СИ)"

Автор книги: Мария Сакрытина

сообщить о нарушении

Текущая страница: 3 (всего у книги 6 страниц)

Но на третий день Эмиль забеспокоился.

К двери пленницы он подходил с ощутимой опаской – в которой себе бы никогда не признался. Начни девчонка психовать, он ей даже ответить не сможет – Катрин нужна живой и невредимой. Да к тому же, беременная королева – какой бы ни была – вызывала лёгкую оторопь. Всё-таки в её чреве наследник, и Господь совершенно точно проклянёт любого несчастного, из-за которого принц не родится или родится мёртвым. А значит, надо быть вдвойне осторожным.

Дверь распахнулась, и Эмиль вздрогнул – сначала от запаха дыма, потом – от удивительно нормальной, даже поразительной нормальной картины.

Катрин стояла у окна – не повернулась, хотя хлопнувшую дверь наверняка слышала. И да, Эмиль ожидал, что на ней снова будет сорочка (а в очень запретных мечтах – что не будет ничего). Она же шлюха, распутная девка, а они все – бесстыдницы. Но на Катрин было нежно-зелёное сюрко (платье в виде туники, часто – с ниспадающими широкими рукавами, висящими наподобие плащей по бокам; использовалась чаще для торжеств, но король Эдвард так желал подчеркнуть статус жены, что заставлял её носить сюрко и в повседневное время), отделанное мехом горностая и золотой парчой, а волосы уложены в сложную причёску из кос, одна из которых вилась вокруг головы, отдалённо напоминая корону.

– Леди Катрин… Ваше Величество, – почему-то залившись краской, пробормотал Эмиль, напоминая себе, что эта стройная дама у окна – Катрин Безродная, плебейка и выскочка. – Я пришёл… Я хотел… Позвольте.., – слова застряли, стоило королеве обернуться. Взгляд у неё тоже был под стать одежде. Спокойный, уверенный и чуточку высокомерный. Королевский.

– Сударь, позвольте вам напомнить, – и голос у неё был уверенный, Эмилю пришлось сжать кулаки до боли, чтобы не начать кланяться – как и положено в присутствии королевы. – Вы до сих пор не представились.

– Граф де Лири, мадам, – не раздумывая, выпалил Эмиль

– Граф де Лири, – задумчиво повторила Катрин. – И что же, граф, вы собираетесь со мной делать?

Эмиль удивлённо уставился на неё. В смысле…

– Я сижу взаперти третий день – предполагается, что я, – взгляд королевы не предвещал ничего хорошего, – должна ждать моего короля или вашего герцога, вышивая платочек, которым буду махать, приветствуя его… или их?

– Ваше Величество, я не понимаю…

– Что мне скучно? – прозвенел голос Катрин у него над ухом. – Действительно, это исключительно сложное умозаключение. Сколько вы планируете меня здесь держать, граф? Должна ли я сказать спасибо за то, что меня хотя бы кормят по-человечески и не отправили в темницу?

“Вообще-то – должна”, – подумалось Эмилю. Но он встретился взглядом с королевой и не рискнул сказать это вслух.

– Что вам угодно, миледи? – выдохнул он.

– Принесите мне хотя бы книгу, – отворачиваясь, отозвалась королева. – Неважно какую, я согласна даже на “Описание водных и земных сражений” Арцелиуса Аквитанского…

– А вы читали? – вырвалось у изумлённого Эмиля. До сего момента он и предположить не мог, что безродная шлюха умеет читать.

Катрин искоса глянула на него.

– Безумно нудное чтиво, но да, читала.

– Просто… это не для женщин… дам, – замямлил Эмиль, не понимая, что с ним, и, что хуже, не понимая, как теперь быть. – Но…

– Когда я сидела в фрэснийском замке моего мужа, книг для дам там не было вообще, – отозвалась королева. – Тоже было безумно скучно. Так я могу надеяться на книги?

– Я лично сопровожу вас в библиотеку герцога, – выпалил потрясённый Эмиль. – Там есть “Разговор трёх дам”, “Повествование о рыцарях Круглого стола” и даже… э-э-э… “Амаретто”.

– А “Камасутры” там нет? – невесть чему улыбнулась королева, совершенно не потрясённая набором редкостей, собранных в герцогской библиотеке.

– Нет, – вырвалось у Эмиля. Очевидно, данный труд был ещё большей редкостью.

– Плохо, – усмехнулась Катрин. – Ну так что, граф? Ведите.

***

– Граф де Лири, – задумчиво повторила Катрин, останавливаясь перед полкой. – Граф де Лири…

Эмиль удивлённо наблюдал за ней.

Правила поведения королева знала превосходно – знала, как идти под руку с рыцарем (и делала это абсолютно естественно). И естественно же носила сюрко – зря дядя так писал про неё: ни на крутых ступенька Девичей башни, ни на винтовой лестнице донжона Катрин не споткнулась. Но странно – зайдя в библиотеку и осмотревшись, первым делом направилась к книгам по дипломатии и военному искусству. Глянула равнодушно на принесённый Эмилем “Разговор трёх дам”, хмыкнула что-то про тупых куриц и заинтересованно стала перебирать страницы тяжёлых фолиантов.

“Может, всё-таки не умеет читать? – мелькнуло в голове Эмиля. – Как может быть женщине интересна война и политика? Но зачем так долго смотрит на страницы – претворятся?”.

Королева оживилась, увидев “Бестиарий”, восхищённо сообщила, что у короля Фрэсны тоже такой есть и схватила, чуть не упав под его тяжестью.

– Я прикажу послать его к вам в комнату, – пообещал Эмиль, придерживая королеву под руку.

Катрин кивнула, ткнув пальцем в другую книгу.

– И “Историю” Варцелиуса, давно прочитать хотела.

На “Амаретто” она даже не взглянула. “Наверняка знает наизусть”, – решил Эмиль.

Когда слуги ушли, унеся выбранные книги, королева, прохаживаясь мимо полок, снова задумчиво произнесла:

– Граф де Лири… Я определённо где-то слышала о вашем роде. Но, – она грустно улыбнулась, – не могу вспомнить, где. Мы ведь с вами раньше не были знакомы, граф?

– Нет, я не имел чести.., – начал было Эмиль, но потом вспомнил, с кем говорит и осёкся. Слишком много церемоний для простушки. – Нет, не были.

Словно ничего не заметив, Катрин кивнула.

– Да, у меня неплохая память на лица, ваше я никогда не видела… Но вы очень молоды для графа. И вы не сказали ваше первое имя, представляясь. Это несправедливо, моё вы знаете.

– Эмиль, – отозвался юный граф, отводя взгляд. – Мой отец погиб почти четыре года назад, и я принял титул графа.

– Ваш отец..? – изогнула бровь Катрин,

– Граф Дрэго де Лири, – отозвался Эмиль, гипнотизируя стену. Вспоминать было больно до сих пор, даже спустя четыре года.

Но скоро он отомстит. Скоро…

– Я помню вашего отца, – сказала неожиданно Катрин, и Эмиль резко повернулся к ней. – Он приехал во Фрэсну, когда мы были в замке у городка… Эркс, кажется, – королева улыбнулась. – Тогда я узнала, что Эдвард – принц Фрэсны и Азвонии. Подслушала разговор вашего отца с хозяином замка.

– Этого не может быть, – выдохнул Эмиль. – Вы же… Вас же представили Его Высочеству Эдварду здесь, в Азвонии. Граф де Сиета…

– Это ложь, – перебила Катрин, мотнув головой. – Ложь, придуманная моим свёкром. Мы познакомились с Эдвардом во Фрэсне, он меня спас. В Азвонию меня… нас привезла леди Адриана, – Катрин улыбнулась. – Это долгая история. Но вам, наверное, интересно послушать про отца?

Эмиль промолчал. Ему было интересно, хотя верить крестьянской девке…

– Ваш отец хотел убить Эдварда, потому что имел виды на азвонский престол. Вы знали об этом? – подняла взгляд на него Катрин.

– Но принц… король Эдвард убил его, – с трудом сдерживаясь, выдавил Эмиль.

Ничуть не смущённая, Катрин улыбнулась.

– Это неправда. Как он мог? Мы были заперты в замке среди людей вашего отца и его друга – хозяина Эркса. Вы полагаете, мой муж обладает некими волшебными силами, позволяющими ему проникать сквозь стену, чтобы вонзить кинжал в спину врага? Полноте, граф, вы же уже не ребёнок.

Эмиль вздрогнул, хотел было огрызнуться, но королева продолжала:

– Нам повезло, мы нашли подземный ход. Но на самом деле, от нас это ждали – мы не успели добежать даже до леса. Представьте, граф: луг, открытый – не спрячешься. Яркая луна, мы – как на ладони. Окружающие нас всадники. Что бы вы делали?

– Я бы сражался, – не задумываясь, отозвался Эмиль.

– С полусотней всадников, окруживших вас? – усмехнулась королева. – Угадайте, как быстро бы вас убили?

– Лучше умереть в бою, чем…!

– Да, лучше, – отрезала Катрин. – А что бы вы предложили делать мне? Камилле? Две девчонки, невооружённые, не умеющие сражаться, – и, искоса глянув на Эмиля, спокойно продолжила. – Мы, девчонки, не нужны были ни хозяину замка, ни вашему отцу. Граф Дрэго приказал нас убить. За что, Эмиль? В чём мы были виноваты?

Эмиль открыл было рот… и закусил губу.

– Вы были вместе с предателем Эдвардом…

– Что предал мой муж? – усмехнулась королева. – Или кого? Или он просто мешал вашему отцу занять трон после смерти короля?

Эмиль подался вперёд, раздувая ноздри.

– Это война, и ни тебе, девчонка, её понимать…

– Нет, моё дело – тихо умереть, пока вы, рыцари, воюете, – улыбнулась королева. – Конечно, мы же всего лишь оказались рядом с мешающим вам человеком, и вы были сильнее. А потом вы отправитесь в церковь, простоите исповедь на коленях, получите отпущение грехов – когда моя кровь ещё не засохнет на вашем клинке. И будете и дальше нести обет не убивать невинных, так, мой благородный рыцарь?

Эмиль отвернулся.

– Вы лжёте. Мой отец был настоящим рыцарем…

– А вы обвиняете даму во лжи. Очень по-рыцарски, – и, не дав Эмилю огрызнуться, продолжила. – Но вам, наверное, интересно, как он всё-таки умер? Камилла, бывшая вместе с нами, оказалась ведьмой. Она отдала душу дьяволу или что-то в этом роде. Не знаю, но они все загорелись – кроме нас с Эдвардом и умершей в тот же миг Камиллы. Горели, пока не умерли, и ваш отец среди них. Поэтому никто не привёз вам его тело, поэтому вы не смогли похоронить его в семейном склепе.

– Мы не смогли похоронить его, потому что нас выгнали из нашего замка – люди короля! – горячо воскликнул Эмиль. – Вы не смеете говорить про моего отца. Ваша ложь..!

– Глупый наивный мальчик, – шепнула королева, но Эмиль осёкся. – Мне жаль тебя.

– Мне не нужна ваша жалость!

– Нет, – улыбнулась Катрин. – Не нужна, – и совсем другим тоном поинтересовалась. – Вы проводите меня назад в мою тюрьму, граф? Ведь одна я могу сбежать.

А Эмиль почувствовал, как снова заливается краской.

Будь проклята эта потаскушка, но почему же он не может ей даже ответить?!

***

Мне ко многому сложно было привыкнуть в этом мире. К отсутствию зеркал, к длинным платьям, блохам и грязным дорогам, а уж тем более к лошадям. К местным нравам. Так что совершеннолетие, наступающее в четырнадцать, после всего не должно было бы казаться чем-то особенным.

Но поверьте, когда по дворцу разгуливают такие вот мальчики – долговязые, непропорциональные, в дорогущих одеждах или доспехах… Лично мне не по себе. Точно я на ролевой игре или флэш-мобе. Но у мальчишек весьма серьёзные намерения – они приехали служить своему королю. И Эдвард – тоже на полном серьёзе – играет в этот спектакль, посвящая их в рыцари, отправляя в дозор, особо отличившимся даже даёт воинские звания, зачастую выше капитана. Эти мальчики же в четырнадцать часто отличаются, у них кровь кипит и подвигов хочется.

А я не могу без улыбки смотреть, как они стоят у моих покоев, сжимая алебарду, и, хм, охраняют меня. Согласна, они лучше меня могут вскрыть несчастному нарушителю покоя черепушки, но наивности никто не отменял. До сих пор не могу забыть, как после очередной охоты Эдвард привёз такого вот мальчишку на щите – ещё живого. Смельчак решил встретиться с кабаном один на один. Ну и встретился. Дурачок долго умирал, дня три. Местные лекари ничего не могли сделать, а дворцовые правила и пресловутая честь запрещали просто перерезать несчастному мальчишке горло.

Поэтому я никак не привыкну, что здесь к этим детям относятся как к взрослым. Я в восемнадцать была дурой, неужели они в четырнадцать – умнее?

Так что смотреть, как пыжится мальчишка-граф, было… забавно и грустно. Невооружённым глазом видно, что мальчишке кто-то основательно промыл мозги, непонятно только, кто. Вряд ли метаморф, они таким не занимаются. Герцог? Родственник этому мальчику? Или кто-то ещё?

Но я очень хорошо знала одно: мне будет грустно, когда Эдвард закончит с метаморфом (и я старательно делаю вид, что меня не волнует, что мой муж в смертельной опасности), приедет сюда, этот горе-мститель кинется его убивать, и моему королю придётся его убить. И, даже если повезёт, и мальчишка где-нибудь застрянет – ну, поскользнётся в грязи, например, пока будет нестись к Эду с мечом наголо, то мне всё равно будет очень сложно уговорить Эда оставить пареньку жизнь. Ибо мальчишка – предатель. И о его отце у Эдварда, в отличие от меня, до сих пор очень “нежные” воспоминания. Та ведьма – Камилла – если не была настоящей любовницей Эда до встречи со мной (да и после неё, если уж начистоту), то другом считалась точно. И погибла из-за этого лорда Дрэго. А ещё – не любят местные мужчины чувствовать себя беспомощными. Но сложно ощущать что-то иное, когда стоишь, безоружный, в кольце всадников. Так что мальчика мне действительно жаль. Просто по-человечески жаль. До первой его свиньи, которую он обязательно мне подложит. Странно, почему до сих пор терпит? Я же для них как бельмо в глазу – простушка и дура с подворотни. И королева. А этот мальчишка, воспитанный, судя по всему, на рыцарских романах, должен меня ненавидеть всей душой. Особенно после того, что я рассказал о его отце. Зачем вообще тот разговор затеяла. Margaritas ante porcos (Метать бисер перед свиньями).

Но совесть у мальчика, похоже, проснулась – мне разрешили выходить из комнаты и гулять по замку. Не скажу, что это сильно облегчило мне жизнь – не так уж много здесь мест, где мне было бы спокойно находиться. На стене рядом с солдатами герцога? Я вас умоляю… Откуда мне знать, какой приказ им отдал их господин. В принципе, я наверняка нужна живой, логично предположить, что меня хотят держать заложницей на случай нападения короля. Но всё же осторожность не помешает. В кузне, конюшнях и всевозможных сараях-хранилищах я тоже нафиг не нужна. Как и на кухне – куда первым делом нос и сунула. Там на меня поглядывали странно и даже стащить ничего не дали. А выходя, я услышала тихое: “Это она – жена Сальвадо?”. Да уж, вряд ли я всем своим видом укрепляю репутацию Эда.

Самым безопасным местом оставался сад – пока ещё голый, но вполне приличный, правда заросший, но это даже добавляло ему пикантности.

Я сидела с книгой у источника, полускрытого подо льдом, слушала тихое журчание воды и очень удивилась, когда услышала чужие шаги. И ещё больше – увидев мальчишку-графа.

Нет, он определённо меня преследует.

Мальчик, как обычно окинув меня странным взглядом (не то злость, не то высокомерие, не то настороженность), остановился метрах в двух и, не зная, куда деть руки, вдруг спросил:

– И как вам книга?

Я удивлённо глянула на фолиант – на картинке как раз зверски скалился прикрученный к столбу метаморф. Толпа вокруг тоже зверски скалилась, но метаморф дал бы фору и местному дьяволу (а его уж точно симпатягой не нарисуют).

– Варцеиус – неплохой исследователь, но слишком любит добавлять в повествование свои впечатления и мысли, – я усмехнулась. – Даже я, мало знакомая с войной, могу точно сказать, что непопулярный король вряд ли подымет боевой дух перед битвой у солдата, который голоден и раздет.

Мальчишка замер, смешно открыв рот.

Я старательно делала вид, что ничего не замечаю, просто сижу себе на солнышке и читаю книгу… только улыбаюсь слишком широко, а так – всё нормально…

– А что подымет? – удивлённо выпалил, наконец, юный граф.

– Много всего, – не выдержала я. – В записках лорда Иветиса, например, сказано, что король Генрих Жестокий приказал наёмникам, стоящим в тылу, подталкивать арьергард копьями и мечами. И стрелки, говорят, палили не только по врагу.

– Лорда Иветиса казнили за предательство! – горячо воскликну мальчик – будто сам на плаху отправлял.

Я улыбнулась.

– Ну конечно. За что же ещё? Прямолинейный был человек – судя по мемуарам.

– А вы читали? – обалдело пробормотал парнишка.

Хм, что это ему мои вкусы покоя не дают.

– Да. Граф, зачем вы пришли?

Мальчишка отмер и галантно подал мне руку.

– Я пришёл проводить вас внутрь, – и, видя мой удивлённый взгляд, закончил. – И просить вас оказать честь отужинать вместе со мной и моей семьёй.

О как завернул. Это в разговоре с простушкой-то.

Похоже, меня зауважали. Неужели из-за книг?

– Буду безмерно счастлива, – отозвалась я, протягивая руку.

***

“Безмерно счастлива” – это я, конечно, утрировала. Наверняка у нашего мальчика есть затянутая в чёрное матушка, которая будет бросать на меня высокомерные взгляды и показательно двумя пальцами держать кусок мяса, который обязательно до этого порежут. А рядом будет сидеть и с интересом на меня пялиться младшая сестра (хорошо, если сильно младшая) или брат милорда-графа, так что сомневаюсь, что мне кусок в горло полезет, хоть на аппетит сейчас грех жаловаться.

Но мой отказ был бы расценен как дикое оскорбление, почти плевок в лицо. А само предложение – безумный почёт, который вряд ли разделяет остальная семья мальчика-графа. Странно, как он сам на такое решился. Наверняка сейчас идёт и мучается, а терпеть за столом буду я… Впрочем, как королеве мне не привыкать. На такое насмотрелась… И пьяные пляски барона, владеющего какой-то стратегически важной территорией в Святом Престоле, даже не были чем-то экстраординарным. Хотя под тем бароном с треском провалился стол…

Так что, идя с Эмилем де Лири, урождённым графом де Лири (и наверняка там ещё парочка титулов) к донжону, ничего хорошего я не ждала. Разве что вкусный ужин. Если сегодня не день какого-нибудь святого, позволяющего есть только кашу на воде.

Ужин предполагался в каминном зале донжона. Там, на возвышении стоял длинный узкий стол, уставленный едой так богато, что я поняла, куда пошли деньги на дрова. Ну что ж, вкусно покушать – тоже важно. А сидели всего два человека – за громадным-то длинным столом. Оглядев его, я скоромно понадеялась, что меня не посадят в дальний конец и не заставят вести светскую беседу.

Слава богу, обошлось. Сидевшие встали, дружно поклонились, и Эмиль даже (прогресс!) отодвинул мне стул (за что ему большое спасибо, я бы долго воевала с этой массивной махиной). И сел рядом – напротив матери и, как я понимаю, сестры.

Мать оправдала все мои желания. Прямая, как доска, бледная, с поджатыми губами, лицом безумно напоминающим лошадь. Знаете, есть такие лошади, ты к ним подходишь с угощением, а они смотрят на тебя, как на врага народа, и ржут. Вот, эта только что не ржала. Забавно, как бы она отреагировала на “графиня, подайте мне, пожалуйста, вон ту чашу с рыбой”. Я отличилась так на приёме – только просила герцогиню какую-то. Эдвард потом долго извинялся. А я сидела, красная, как рак, и пыталась понять, в чём дело. У них же здесь слуги, их работа – подавать. И не дай бог сравнить благородную даму со слугой… Но губы та герцогиня поджимала ровно как графиня де Лири. И взгляды на меня метала – такие же. Хотя сейчас моя вина была лишь в собственном существовании, так что… Я делала вид, что так и надо. Ну что мне – раствориться в клубах дыма, в самом деле?

Сестра графа удивила больше. Маленькая, тоненькая (если не сказать – тщедушная) девочка лет десяти – точная копия Эмиля – поглядывала на мать с таким страхом, что мне стало интересно, не прячет ли благородная графиня за спиной топор. Может, и мне начинать опасаться? Стоило девочке шевельнуться, герцогиня косилась на неё с таким осуждением, будто малютка упала лицом в салат.

В общем, обед проходил в весьма… натянутой атмосфере. И молча. У меня к концу в ушах звенело от тишины. Я даже порывалась заговорить пару раз – да хоть с Эмилем, с постной физиономией уставившегося на чашку, но обстановка к беседам не располагала совершенно.

Всё это длилось до тех пор, пока слуги не принесли десерт – пирог с какими-то ягодами, судя по запаху – прямо из печи.

Я обожаю пироги, особенно с ягодами, особенно свежие, когда они ещё горячие и исходят паром. Так что накинулась я на него с жадностью и, боюсь, совсем не по-королевски.

***

Катрин поперхнулась, закашлялась. И, с ужасом глянув на пирог, вскочила, прижимая руку ко рту.

– Что-то случилось, Ваше Величество? – прозвенел в полной тишине строгий голос матери.

А Эмиль удивлённо смотрел, как королева мотыльком мечется, пытаясь выползти из-за стола, отодвинуть стул, и ни в коем случае не отпустить прижатую ко рту руку. И не сам не мог встать, точно пригвождённый к месту.

Катрин всё-таки оттолкнула стул и, тяжело дыша, кинулась к забранному фигурной решёткой окну.

– Королева? Вам плохо? – выдохнул обретший дар речи Эмиль.

Катрин метнула на него взгляд, красноречивей слов говоривший: “Да! Ты меня отравил!”.

Эмиль обмер. А что если она действительно умрёт?

– Врач…

– Сын, успокойся, – перебила его мать, вставая. – Леди, это ваша первая беременность?

Королева ошалело глянула на неё и всё-таки отпустила руку.

– Что?!

И отшатнулась – тоненькая и маленькая против величественной матери Эмиля, чёрной тенью нависшей над ней.

– Это ваш первый ребёнок? Не стоит так пугаться, мой сын давно послал за личным врачом герцога, он вас осмотрит, но даже сейчас, – положив руку на живот девушки, говорила мать, – даже сейчас я могу заключить, что корень солодки…

– Я беременна, – перебила её Катрин. – Я? Беременна? Зашибись!

– Простите?

– Ха, он больше не сможет попрекать меня наследником! – истерично захихикала королева. – Больше ни-ког-да! И с фрейлинами! Никогда!

– Врача! – крикнул обомлевшим слугам Эмиль, и королева, каким-то чудом услышав его через начинающуюся истерику, испуганно воскликнула:

– Не-не-не, никакого врача! Не дам! Не позволю! Врача? А-а-а, я хочу домо-о-о-ой!

***

– Мой король.

– Котёнок, ну зачем так официально? – улыбнулся Эдвард, откладывая в сторону свиток, который только что читал. – Что с тобой, моя леди? Ты бледна.

Королева остановилась у письменного стола, и от Эдварда не укрылся быстрый жадный взгляд, который она бросила на ломящиеся от свитков шкатулки.

– Ты не пришёл пожелать мне спокойной ночи, подлец, что я должна была думать?!

– Любовь моя, я был занят, – подходя к девушке и обнимая её лицо ладонями, выдохнул король. – Прости меня. Пришлось ненадолго уехать в пригород, – он улыбнулся, подмигнув. – Кто-то же должен расспросить доносчиков из Святого Престола.

– Пусть этим занимаются твои слуги, – капризно надула губки королева. – Ты нужен мне. Я испугалась.

Эдвард, закрыв глаза, мягко коснулся её щеки губами.

– Я знаю, как искупить свою вину. Пойдём-ка.

– На псарню? – выдохнула королева спустя какое-то время, поняв, куда они идут.

– Да, милая, – сжимая дрогнувшую руку жены, ответил Эдвард. – Твоя любимая фрэснийская борзая родила прекрасных щенков. Я помню, ты хотела одного. Может, прекрасный белый кобелёк сотрёт мой грех?

– У меня уже есть прекрасный белый кобелёк, – еле слышно буркнула королева, и Эдвард предпочёл этого не заметить. – Мой… мой король, давай, может быть…

– Жа-а-ан! – снова “не услышав” жену, позвал псаря Эдвард. И, улыбнувшись взволнованным подмастерьям, окружившим венценосную чету, поинтересовался. – Ну, где же ваш мастер?

– Вот он я, Ваше Величество, – кланяясь до земли, выкатился из-за попискивающего загона толстенький мужчина. – А вот и наша Белла. Ваше Величество, – обратился он к Катрин, – мы уж посылали за вами, когда она разродилась, да вы…

Королева, до этого жавшаяся к стене, сдавленно вскрикнула, когда палевая борзая, облизав руки Эдварда, вдруг заметалась, вырываясь, рыча и скаля острые клыки.

– Что это с ней? – озадачился псарь. – Белла, девочка, ты что, королеву не признала?

Катрин зачем-то судорожно одернула рукав, и через силу улыбнулась.

– Наверное, это после родов. Может, она не подпускает никого к щенкам? Думаю, любовь моя, – повернулась она к королю, – нам лучше прийти в другой раз.

– Странно, уж вас-то она всегда подпускала, – забормотал псарь, но король кивнул ему, и борзую увели.

– Котёнок, что с тобой? – удивлённо поинтересовался Эдвард, ведя жену за руку в сад. – Ты выглядишь так, точно тебя когда-то травили именно фрэснийскими борзыми.

Королева натянуто засмеялась, но испуг из её глаз не исчезал ещё долго.

***

“Отец!

Метаморф, о котором вы писали, действительно у нас в замке. Вы упоминали, что совсем недавно его травили собаками. Видимо, так и есть: псарни он боится как Той Стороны. Вы будете смеяться, но он занял место Катрин, и очень неплохо справляется, по крайней мере, споров с фрейлинами стало меньше.

Я буду вам очень признателен, если вы примите, наконец, моего колдуна Алена, послал его действительно я, о чём упомянул в верительных грамотах и в словесном шифре. Отец, прошу вас не чинить ему препятствий, жизнь и благополучие Катрин зависит от того, как скоро он ознакомится с вашей секретной библиотекой. Признаюсь: мы понятия не имеем, чего хочет этот метаморф. Могу предположить, что свободу – но не надеется же он получить её из рук герцога Аристида? Наверняка это герцог пляшет под его дудку. В отличие от метаморфа, он не производит впечатление умного человека – только заядлого интригана.

И последнее: отец, если это возможно, перевезите Катрин во Фрэсну. Так, чтобы никто ничего не заподозрил. Я отдал такой же приказ Алену, но если Катрин станет упрямиться, он исполнит её желание – как я представляю, её приказы выше моих. Не поймите меня превратно, я всецело доверяю моей королеве, но зная её, она может попытаться вернуться в столицу без моего ведома и наделать глупостей – это было бы очень на неё похоже.

Надеюсь на вашу помощь, и да пребудет с вами Господь!”

Эдвард скатал письмо, поставил печать, подождал немного и подошёл к камину. Письмо вспыхнуло, но, не загоревшись, исчезло в пламени.

– Эдвард?

Король вздрогнул. Быстро обернулся.

– Котёнок. Ты так неслышно вошла…

– Я ждала тебя, мой король, – протягивая кубок с вином, вздохнула Катрин. И, когда король, взяв, поставил его на стол, грустно произнесла. – Любовь моя, почему ты больше не пьёшь из моих рук? Ты боишься, что я тебя отравлю?

Эдвард кинул на неё быстрый взгляд.

– Ну что ты, Котёнок…

– Тогда выпей, – улыбнулась королева, снова протягивая ему кубок. – Я сама сварила для тебя глинтвейн. Раньше он тебе нравился.

На мгновение повисла тишина: королева стояла, предлагая вино, король, отвернувшись от неё, смотрел в огонь.

Потом с улыбкой обернулся.

– Конечно, моя королева. Как пожелаешь.

И поднёс кубок к губам.

Катрин, тщательно скрывая нетерпение, наблюдала.

С грохотом распахнулась дверь королевского кабинета. В комнату ворвался постельничий.

– Ваше Величество! Это яд!

Король с королевой одновременно обернулись и уставились на него. Королева – с ненавистью, король – с облегчением.

– О чём ты, Антуан, вино принесла моя супруга, – строго произнёс Эдвард, ставя кубок на стол. – Там не может быть яда.

– Ваше Величество, – задыхаясь от волнения, бормотал постельничий, упав чуть ли не ниц. – На кухне умерла служанка, допившая глинтвейн, простите, Ваши Величества, но…

– Моя жена – вне подозрений! – выливая вино в камин, спокойно сообщил Эдвард. – Позовите ко мне начальника Тайной стражи, пусть он разберётся, в чём дело. Катрин, – повернулся он к бледной жене, – прости, но, похоже, я опять буду занят.

– Эдвард, – пролепетала королева. – Это не я…

– Никто тебя и не подозревает, Котёнок, – не стесняясь слуги, поцеловал жену король. – Мы выясним, кто это, и накажем его. Да? Ну всё, милая, тебе надо отдохнуть. Я постараюсь прийти пораньше, но не уверен, что получится.

– Я люблю тебя, – выдохнула Катрин, целуя мужа. И, бросив быстрый взгляд на постельничего, вышла.

Эдвард перевёл дух.

– Ален. Вставай. Она… он точно тебя не узнал?

Постельничий поднялся, превращаясь в худощавого юношу.

– Нет, Ваше Величество. Метаморф не может узнать другого метаморфа, когда тот в чьей-то личине. Да и в принципе, не может.

Эдвард кивнул, падая в кресло.

– Хорошо. Возвращайся во Фрэсну. Я написал отцу, он тебя пропустит.

– Да, Ваше Величество. Если вы позволите, амулет портала… чтобы нельзя было отследить…

– Да, конечно, – Эдвард протянул юноше одну из шкатулок. – И Ален. Ты спас мне жизнь. Спасибо.

– Катрин расстроится, если вы умрёте, – серьёзно отозвался метаморф. И тут же исчез.

Эдвард только грустно улыбнулся в ответ.

Поудобнее устроился в кресле и, поцеловав висящий на шее медальон, шепнул: “Спокойной ночи, Котёнок. Только будь в порядке”.

***

– Скажи, что ты меня отравил, – простонала я, в который раз объясняя веснушчатому мальчику Эмилю, что лекарь мне не нужен.

– Вы не хотите ребёнка? – изумился мальчишка.

– Я не хочу рожать здесь! – огрызнулась я.

– Ваш срок ещё… и мы наверняка.., – заблеял мальчик, явно поняв меня неправильно.

Я не хотела и не собиралась рожать в этом долбанном Средневековье – потому что у них тут умирают при родах, потому что этой антисанитарии и врагу не пожелаешь.

А может, он меня всё-таки отравил? Хотя по физиономии этого мальчика – отравят, скорее всего, его.

– А вот интересно, что нужно вашему метаморфу? – решив круто сменить тему, пробормотала я.

–Ч то вы хотите сказать? – “повёлся” мальчик.

– Ну, почему-то же он вам помогает?

– Он служит моему дяде, герцогу…

– Да, но почему? – протянула я. – Ален присягнул мне, только когда я освободила его после обряда подчинения. Очевидно, клятвы метаморфов довольно редки.

– Он тоже хочет свергнуть короля? – забывшись, предположил мальчик.

Я глянула на него и усмехнулась.

– Граф, вы сами-то в это верите? Какая метаморфу разница, кто сидит на троне. Метаморфы одинаково ненавидят всех.

Эмиль удивлённо уставился на меня, не находя слов.

Самое печальное, что я тоже не знала, что нужно этому колдуну. А зная метаморфов… Очень надеюсь, что не мой ребёнок.

Нет, пора делать отсюда ноги. Как-нибудь.

Глава3

– Леди, попробуйте эти чудесные рулетики. Вы же любите ягодные рулетики. Все любят ягодные рулетики, – впихивала в меня выпечку служанка.

Я мрачно таращилась на выпечку и с опаской принюхивалась. Пахло нормально – не то клюквой, не то брусникой. Вареньем, в смысле. Или местным “свежачком” – давленые ягоды в сладком сиропе. Не джем, не варенье – чёрт знает, что. Но вкусно, очень. Мне раньше и нравилось. Сейчас… Сейчас я познакомилась со всеми особенностями замковой клозетной системы, лицо в лицо, и стала осторожной. Ненавижу местное Средневековье, я его не-на-ви-жу. И есть уже третий день нормально не могу. Может, меня всё-таки отравили? Живота нет… ну, сверх того, что имелся раньше – никаких изменений. Зато стоит к накрытому столу подойти – и начинаются радости жизни. В принципе, мне нормально и так, помутит и пройдёт, а лечебная голодовка – радость для диеты. Так мальчишка-граф вокруг меня скачет, волнуется – с лица, говорит, спала, серею. Матушка его какие-то травы прислала, наказала приготовить отвар. Травки отправились в ров – местную канализацию. Совсем я, что ли, дура – эта семейка меня в прошлый раз, может, недотравила, и сейчас старается закончить. Хотя, если честно, непохоже.