Текст книги "Бог из машины (СИ)"

Автор книги: Мария Мясникова

сообщить о нарушении

Текущая страница: 4 (всего у книги 9 страниц)

Глава 5, в которой отключается электричество и «включаются» власти

У моей мамы странная логика: она верит в реальность паршивеньких эзотерических журнальчиков и в «Битву экстрасенсов», но не воспринимает то, что увидела своими глазами. И даже авторитетное мнение профессора не может поколебать мамино упрямство: проф – милый дедулька, но на могущественного мага не тянет.

Интересно, как она объяснит самой себе появление и исчезновение этрусского демона? Впрочем, мой интерес отстраненный и равнодушный – мне и самой надо бы успокоиться.

Лейон вновь заключен в маску, а проф доволен как объевшийся сметаны кот: личный демон моментально повышает самомнение доморощенных колдунов. Он уже готов бежать экспериментировать, но я кидаю на старика грозный взгляд и усовестившийся проф остается. Слава богу, мне не придется утешать маму в одиночку.

Мама включает везде свет – темнота нас пугает, нервно улыбается (реакция на испуг у нас похожа), и даже не спрашивает, как проф очутился в квартире. Хотя, она может предположить, что старика впустила я…

Накидываю сверху кофту – меня начинает морозить: странный вирус, подхваченный недавно, то появляется, то исчезает, а симптомы возникают то по очереди, то дружным гуртом.

– Слава, не стой босиком на полу, – обычно обращает внимание на всяческие мелочи и занимается чтением нотаций у нас маман, но пока она в трансе, меня взялся воспитывать проф. Вот же замечательный человек, все заметит!

Только сейчас замечаю, что тапки в ажиотаже где-то потерялись. То-то так холодно… Чешу одной пяткой о другую, оглядываюсь в поисках пропажи, даже смотрю под кроватью, но и там только пыль. Домовые, пользуясь всеобщей сумятицей, стащили мою обувь?

Свет исчезает внезапно, и я вскрикиваю от неожиданности. Утешает лишь то, что никакие кракозяблы не спешат вонзить острые клыки и жвалы в наши беззащитные бока и шейки. Проф успокаивающе бормочет нечто насчет того, что исчезновение света может не быть связано с потусторонним. Остается уповать на то, что наш главный специалист не ошибается.

Мама суетится в поисках запасных лампочек, но найти нужные вещи в потемках нелегкая задача. Пытаюсь проверить щиток и розетки и, конечно, ничего. Мгновенно перегоревшие лампочки – это еще пустяки, но розетки также не подают признаков жизни: наверное, для того, чтобы сделать атмосферу еще более гнетущей, во всем доме отключили электричество. Теперь придется передвигаться по квартире с фонариком и молиться, чтобы очередная чертовщина не выскочила из-за угла.

Фонарик у нас только один, и то неизвестно где. Зато проф, как маленький, право слово, спешит похвастаться магическими успехами. Его творение похоже на шаровую молнию, только синего цвета. Пользуясь тем, что мама вовремя отвернулась, шиплю на профессора: довольно на сегодня потрясений, хорошенького помаленьку. Старик с досадливой улыбкой убирает светлячок, и вновь наступают сумерки.

Газ, на удивление, работает, и мы ставим чайник. Вряд ли чай хорошая замена успокоительному, но эффект плацебо для нас с мамой замечательно работает. Небольшая кухонька старой хрущевки освещается только тусклым светом конфорки. В комнате уютно и тепло, и даже жмущиеся по углам тени не портят обстановку.

Проф садится за кампанию: и задерживаться не хочется и отказаться неловко. Он крошит предложенное печенье высохшими пальцами, уставившись в стену выцветшими старческими глазами. Мама печально смотрит в глубину чашки, словно ищет там нужные ответы. И только на меня нападает обжорство, которое, как выяснилось, стрессу неподвластно. В свое оправдание могу сказать, что от ужина из глупых принципов отказалась, а молодому организму надо хорошо питаться.

Котлеты оказываются вкусными даже будучи холодными, кладу их на хлеб, торопливо запивая кипятком. Естественно, обжигаюсь, тихонько, под нос, ругаюсь, но никто не обращает на нецензурные выражения внимания.

Наконец, с бутербродом покончено, и можно полностью сосредоточиться на происходящем. На кухне гробовая тишина. Разговор поддерживать никто не спешит, все заняты своими мыслями.

Смотрю в окно: на небе царит полная и красная луна, почему-то запамятовавшая о давно прошедшем полнолунии. Возле соседнего дома длинная и темная тень протягивает руки к чьему-то окну. Ее конечности вытягиваются настолько, что гутаперчатым мальчикам и не снилось, доставая до четвертого этажа.

Незаметно сама для себя прилипаю носом к стеклу.

– Славочка, – в чрезвычайных ситуация мама обычно склонна добреть, – милая, отойди от окошка…

Не договорив, родительница ошеломленно замирает рядом.

– Что это? – в мамином голосе один ужас, и я ее понимаю: мир сошел с ума, это жутко и невесело.

– Слендермен, – по крайней мере, на картинку из инета похож, очень даже.

– Слендермен?!

– Ну да, – соглашаюсь, кивая со знанием дела. Мол, слендермен, ничего особенного, пустяки. Главное, что не к нам пришел и ладно.

Профу тоже интересно, он привстает на стуле, вытягивает морщинистую шею.

– Оригинально, – восхищается доморощенный чернокнижник.

Действительно, ведь слендермен – фикция, розыгрыш, пранк. Его никогда не существовало, не должно было существовать. Но если он существует…

– Невероятно, просто невероятно, – у профа от возбуждения блестят глаза. Интересно, у него есть гипотеза?

С утра свет не появляется, электричество отключили во всем районе. Встревоженные соседи гудят как пчелиный улей: теперь все, словно дети, боятся того, что притаилось во тьме.

С восьми часов к нам уже два раза заходили за спичками и свечами, заодно некоторые поспешили почесать языками, «заговорив» проблему. Другие же, напротив, словно воды в рот набрали. Стесняются озвучивать происходящее, боятся обвинений в сумасшествии и эксцентричности да косых взглядов?

У меня возникают пароноидальные настроения. Отключаю сотовые, и свой и мамин, на всякий случай. Мало ли, кто или что может сейчас позвонить. Спасибо японским фильмам ужасов, это мне известно. Проф со мной соглашается: если выдуманные создания оживают, то исключить появление жутких мертвых девочек или звонков с того света никак нельзя.

Мама, подавшись моим уговорам, берет больничный. Обманывать доброжелательную начальницу ей мучительно стыдно, но я непреклонна: какая работа во время армагеддона, пусть хоть сейчас отдохнет немного.

На этом мой деятельностный зуд не заканчивается. Охотно срочно что-то делать, куда-то бежать. В результате, мы, словно заправские выживальщики, идем закупаться в магазин, собрав все наличные деньги. С собой, по настоянию профессора, берем гуля, на всякий случай. Мама думает, Антон – племянник профа, я ее не разубеждаю.

– Такой милый молодой человек, только тихий немного, – делится со мной по секрету. Тихий, конечно.

В подъезде все стены покрыты мерзкой зеленой плесенью, пахнет кислым и тухлым. Мы стараемся идти быстрее, но взгляд, нет-нет, да и цепляется за какую-то «неправильность».

Смешливая кудрявая девушка с первого этажа, обычно выгуливающая своего дога во дворе, испуганно жмется возле двери. У нее красные глаза с полопавшимися сосудиками, синяки от не высыпания. Обычно накрашенное личико все серое, бесцветное, полные губы печально кривятся. Она вздрагивает, когда мы с ней здороваемся, испуганно оглядывается и замирает.

На детской площадке курит Василь Михалыч с третьего подъезда, сантехник, щеголяя трехдневной щетиной. Мама подходит поздороваться, немного жалобно улыбается. Но Василь Михалыч и сам встревожен не на шутку, и разговор быстро переходит на творящуюся паранормальную непотребщину.

– Ты представляешь, Дарья, мужики рассказали, – горячится он, – что в подвале крысы размером с собаку появились. Бомжа вон, говорят, заживо съели, только кости и остались. И я им верю. Вода, сама по себе, то ледяная, то кипяток, а у одной бабульки вообще настоящая кровь из крана бежала. Сам не видел, ни за что бы ни поверил…

У соседа аж несколько версий объясняющих происходящее: то ли американцы включили со спутника сводящее с ума излучение, то ли отложенный еще с 2012 конец света все же грядет, то ли инопланетяне шалят.

Не уверена, что стоит обвинять братьев по разуму, но кто их разберет…

По дороге заглядываем в ЖЭК, усталая полная женщина средних лет раздраженно огрызается: электричество в ближайшую неделю не включат, у них какие-то толи перебои, толи проблемы на АЭС. Судя по всему, мы у нее не первые возмущенные граждане, и она уже устала объясняться.

Что ж, раз света не будет, стоит накупить батареек с фонарями и свечек, пригодится. Мама говорит, я утрирую.

В ближайшем супермаркете не протолкнуться. Люди сметают с полок консервы и шоколадки, спички, соль, крупу и сахар. Все долгохранящиеся продукты испаряются, буквально, на глазах, а ведь еще утро. Очередь на кассе просто бесконечная, и у меня начинает крутиться живот. Все, действительно, конец привычного мира.

Антон, словно крейсер, невозмутимо раздвигает толпу плечом, мы следуем за ним. На полках полупусто, осталась одна быстро портящаяся еда, фрукты, хлеб да всяческие печенюшки. Собираем остатки адекватной еды: мешок риса, консервированные персики, сухофрукты, чай с кофе, вытаскиваю из-под носа у дородной тетки последнюю банку сгущенки. Сую в корзину бельевую веревку, десять кусков хозяйственного мыла, побольше зубной пасты и спичек. Не забыть сказать маме, пусть купит серебряный нож, лишним не будет.

Продавщицы уже и не рады покупательскому буму, с такими темпами они даже на пять минут отлучиться не могут. А очередь все не уменьшается.

– Второй день уже так, – расстроено шепчет конопатая кассирша товарке, та раздраженно соглашается.

Домой мы приходим к вечеру, нагруженные пакетами и пакетиками. Возле соседнего дома сиротливо мигает полицейский уазик – во всем доме внезапно пропали жители. Просто испарились и все. Хмурые и озабоченные дядьки в форме пытаются опрашивать народ, но показания про слендермена мы с мамой дать не решаемся.

Сгрузив накупленное в коридоре, отвожу гуля к его создателю и, с чистой совестью, отправляюсь отдыхать, захватив выпрошенные (когда еще доведется) шоколадные конфеты.

Развалившись на своей кровати, сначала даже не понимаю, что именно заставило меня насторожиться. Потом доходит: при выключенном электричестве компьютеры, капризные твари, обычно не работают. Но мой, видимо, благополучно забыл про такие мелочи.

Самое поразительное, интернет также присутствует.

Конечно, следовало попытаться выключить сошедшую с ума машину, но избавиться от проявившего самовольства компьютера у меня рука не поднимается. В результате, проигнорировав все вопли разума про осторожность, взялась просматривать новостные ленты.

Все анонимусы говорят на все лады об одном: караул, мир сошел с ума! Тетку в Тамбове задушил банник, рыбаки во Владивостоке выловили морскую деву, в московской канализации расплодились аллигаторы мутанты (но тут уж я засомневалась).

Про внезапное крушение большинства самолетов почти не пишут, общественное мнение игнорирует банковский кризис в Италии и теракт в автобусе в Нью-Йорке. Зато внимание аудитории акцентируется на введении чрезвычайного положения в Японии. Еще бы, видела клип про японское метро, кишащее духами как труп червями.

ВКонтакте куча сообщений от одноклассников, друзей и просто приятелей. Зато Анька даже не пишет, и вообще не подает признаков жизни.

– Ратти, ты еще жива? – цинично интересуется захоронившийся на неизвестной даче Мишаня.

– Как дела? Слышала о том, что…, – пляшут буковки на экране.

Часа два переписываюсь с одноклассниками, сидевшими онлайн (таких оказалось довольно много). В результате, выяснилось, что директриса сошла с ума, съела завуча и трудовика; в здании появляются непонятные комнаты, коридоры удлиняются до бесконечности, так, что от кабинета до кабинета идешь часами, впадая в истерику. В школу не приходят даже учителя, хотя со времени «часа икс» прошло всего ничего.

И все-таки, как работает комп, если нет электричества?! Воистину, чудо.

Бегаю с этажа на этаж, разрываясь между профом и мамой, пока не приходит тетя Света. Они с мамой запираются на кухне, посплетничать и посекретничать, и я могу с чистой совестью удалиться.

Мое отсутствие и не заметят, им и без меня есть о чем говорить: например, о товарном дефиците. А еще власти объявляют наступление комендантского часа, ввергнув меня в шок. Теперь выходить на улицу после восьми часов строго запрещено, а заведения открываются с девяти – когда рассветет. Занятия во многих школах отменили: якобы везде гуляет вирус, поэтому карантин. По новостям (в районе тети Светы электричество есть) говорят, в связи с повышенной криминогенной обстановкой. Ну да, конечно.

Для остальных, тех, кто не в курсе, по городу разъезжают машины с громкоговорителями – власть очень не хочет, чтобы граждане бродили по темноте.

Профессор говорит, что все закономерно, и прореагировали очень даже быстро. Как сказал бы Стас Давыдов: «This is хорошо!».

Про магазины и нехватку продуктов он слушает равнодушно, отвечая в том духе, что, мол, «ничто не ново под луной». Ладно, не будем переживать, может, еду по карточкам введут…

Вечером, еще до темноты, на пороге возникает Макс, взъерошенный и несчастный, сжимая в руках бисквитный тортик. Сразу выпаливает новости о том, что Сеть нынче сама по себе, неподконтрольная никому: этот горе хакер пытался внедрить какую-то программку, а его чуть не утащили в виртуальность.

Парень, рассказывая о своих заключениях, запинается и ругается, одновременно пытаясь стянуть намокшие ботинки – призраки в сети его достали. Проф сочувственно цокает, и переспрашивает в особенно интересных моментах. Ну да, виртуальная обнаженная полуэльфа, отвесившая нашему горе-хацкеру волшебный пендель – это, вне всяких сомнений, невероятно увлекательно. Куда уж нам, с нашими призраками и вампирами…

Меня, правда, максовы вести оставляют равнодушной: и без того понятно, что Сеть благополучно «перешла на новую стадию существования». Разум уж в ней точно зародился.

Макс говорит, что разбил компьютер молотком.

– И не жалко было? – я бы точно не смогла, наверное.

– Да что-то проснуться в каком-нибудь глупом шутере не хочется, – бурчит парень. Он и сам не рад принятому решению, но поезд уже ушел.

– Да ладно, жил бы себе в Симсах или Обливионе, неплохая альтернативка.

– Издеваешься? – неодобрительно косит невнятной расцветки глазом гость, – кстати, смотрите, что принес.

Из кожаного рюкзака торжественно извлекается древний радиоприемник и под невидимые фанфары водружается на стол.

– Еще работает, – радостно объявляет Макс.

Проф задумчиво потирает ручки и предлагает «опробовать» технику. Макс, воодушевленной важностью возложенной на него задачи, что-то подкручивает и ковыряется припасенной отверткой. Приемник издает невнятные хрипы и реанимироваться не спешит.

– Кто ж тебе сказал-то, что работает? – спустя десять минут зрелище увлеченного Макса уже немного раздражает. Профу-то ничего, он читает очередную брошюру по практическому шаманизму, ему не до скучающей молодежи.

– Вот, все, – приемник решил восстать из мертвых, а Макс честно вытирает трудовой пот.

По радио, между тем, объявляют очередные нерадостные вести. В Красноярске людей атаковал некий своеобразный вирус: инфицированные становятся агрессивными, нечувствительными к боли, промышляют каннибализмом. Что-то мне это напоминает.

– Трындец. Вот и зомби Апокалипсис, – резюмирует Макс. Спасибо, милый, что бы мы без тебя-то делали.

– Мирочка, детка, сделай погромче, – командует проф.

Дикторский голос, приятный глубокий баритон, предполагает, что вирус передается через кровь, зараженных следует изолировать, так как инкубационный период длится не больше получаса. Затем репортах внезапно, как каникулы, прерывается.

Мы тут же, не смотря на протесты Макса, обращаемся к независимым источникам – блоггерам Рунета. Поисковик услужливо высвечивает кучу ссылок. Проф подслеповато щурится, снимает стекла, протирает и вновь цепляет на длинный нос – зрение у него стало слабоватым.

Зомби нашествие в Красноярске на коротких видеороликах выглядит жутко: потерявшие всякий человеческий облик антропоморфные твари пожирают себе подобных. Пытаются пожирать: человеческие зубки не сильно располагают к таким подвигам.

Кто-то пишет, что эпидемия началась с городской больницы, другие источники докладывают, что покойники восстали прямо с кладбища и первой жертвой стал сторож. Зато все сходятся в том, что эпидемия началась три дня назад и развивалась стремительно, в геометрической прогрессии. В настоящий момент, зомби составляют почти одну восьмую населения. Красноярск вынужденно оцепили войсками, при этом не выпускают никого. Большинство выживших забаррикадировались в западной части города.

Некоторые сводки сухие, как с фронта, но волосы все равно встают дыбом, какие-то сообщения пугают эмоциональностью и истеричностью, и они еще хуже. Детей в детском садике сожрали заживо, помощь подоспела слишком поздно; в большом офисе оказался инфицированный, «перекинулся» и укусил с десяток жертв, по улицам бродят бесхозные зомби. Счастье еще, что из Ромеро получился никудышный предсказатель: никто из живых мертвецов не бегает с криками: «Мозги, мозги!». Хотя и передвигаются зараженные вполне шустро, да и не устают.

– Пожалуй, стоит запить, – решает проф. Слова у нашего доктора наук не расходятся с делом: из буфета тотчас достается пыльная бутылка предположительно хорошего вина. Мыть бокалы, старые, сохранившиеся еще с советских времен, конечно, приходится мне. Грязные мужские шовинистические свиньи!

– Думаю, по чуть-чуть будут все, – примеривается ко мне профессор. И, действительно, наливает на самое донышко, так, что в спаивании несовершеннолетних его не смог бы обвинить самый пристрастный адвокат.

– Вакх, Вакх, эвоэ, – половина вина поливает полузасохшую герань на подоконнике. Как по мне, несколько подхалимски.

– На всякий случай, – стыдливо поясняет проф, поймав мой недоуменный взгляд.

Макс, никого не дожидаясь, заливает в себя полный стакан, потом недовольно бормочет, что сейчас и «по сто грамм беленькой не повредило бы». Как он домой собирается, алконавт несчастный?

Пригубляю вино, оказавшееся довольно неплохим, прикрываю глаза. Надеюсь, Дионис не оскорбится отсутствием жертвы в его честь: мне не хочется добивать несчастную герань.

Антону ничего не наливают, он у нас мебель.

Разошедшийся Макс предлагает разбить бокалы «на счастье», но тут уж не согласен мой сосед – они дороги ему как память.

– Кстати, молодой человек, уже комендантский час, – вспоминает проф.

– Ничего, – бесцеремонно отвечает тот, – у вас перекантуюсь.

Да, такого и захочешь, а не выставишь за дверь.

Профу ничего не остается, как согласится – не отправлять же гостя одного по темноте, а такси вызывать тоже не вариант. Ладно, комендантский час, но ведь можно на таксиста без головы натолкнуться. Есть у нас теперь в городе такая фишка: призрачный водитель, на вид обычный дядька, увозит своих пассажиров, и никто их больше не видит. По поверью считается, бедолаги приезжают прямиком в преисподнюю.

На часах ровно десять, от новостей устал даже неугомонный проф, поэтому мы просто бездумно поедаем трофейный тортик. Так себе, кстати, слишком много взбитых сливок и мало сгущенки, наоборот вышло бы вкуснее.

Везде горят свечи, разгоняя торжественный полумрак. На зеркале, в котором скрылась до сих пор не появившаяся вновь капризница Пиковая Дама, отражаются маленькие отблески огоньков. И ярким пятном светит неунывающий экран монитора: комп, проверено на опыте, выдернув из неработающей розетки или нажав на нужную кнопку, выключить не удалось.

Вдобавок, у кудесника соседа издевательски, нарушая законы физики, мерцает настольная лампа – реквизировать в пользу бедных, что ли.

Профессор предлагает сыграть в шахматы, и Макс, ничтоже сумяшеся, соглашается: он не знает, что у старика разряд. Я, наученная горьким опытом, отказываюсь: все равно дело быстро заканчивается моим разгромом, как бы ни старалась.

Втыкаю в уши наушники, звук на полную громкость – на сей раз группа Кино с вечно живым Цоем, «Хочу перемен». Перелистываю, попадаю на Rage с песней «No Regrets». Символизм замучил донельзя, все, баста, хватит – с этого часа (десять двадцать два вечера – знаменательный момент) торжественно клянусь: слушаю только попсу, и чем попсовей, тем лучше!

Мама приходит чуть позже, недовольная – хотя с чего бы, я же предупредила, куда ухожу – кисло приветствует профа и забирает меня домой. Дома темно, хоть глаз выколи, потому что фонарик – один, а оставлять свечи мама побоялась – вдруг загоримся. Тетя Света давно ушла к себе, так что можно спокойно ужинать и ложится спать.

Вот и еще один безумный день пролетел.