Текст книги "Русалка (СИ)"

Автор книги: Мария Максакова

сообщить о нарушении

Текущая страница: 17 (всего у книги 23 страниц)

– Он сильный парень, он выживет. Держись, Стрив! – он похлопал парня грязной рукой по плечу, и меня передернуло. В словах мужчины была вера в чудо, а не профессионализм настоящего знатока.

– Что же вы делаете! Здесь нет другого лекаря?! – я обвела взглядом собравшихся вокруг матросов и поняла, что ответ – нет. Оглянулась на капитана Гарта.

– Хоруф кое в чем разбирается… – пробормотал тот, отводя глаза.

Что парень – не жилец понимали, кажется, здесь все и без моего участия.

– Твою ж мать! – выругалась я по-русски, а потом рухнула со своего насеста прямо в кровавую лужу, – Хоруфа сюда. И ты… Удер, быстро беги и вымой руки. Обоим вымыть руки с мылом, – я глянула на него, – грязный фартук снять. Есть чистые фартуки? – он растерянно кивнул. – Оденьте оба.

– Вы не можете просто исцелить его? – спросил нерешительно кто-то. – Вы же колдунья!

– Я не лекарь, – рыкнула я и схватила парня за плечо, – но я попытаюсь не дать ему умереть.

Кровь – это ведь вода, верно? Значит я могу ее остановить. Просто соленая вода – в океане мне это не мешало. Ну, еще куча других ингредиентов… но все же можно попытаться…

Ага, не мешало. Соленая вода, когда я выпаривала соль, тоже мне не поддавалась, когда стала слишком густой. А кровь… жидкость, да, только управлять я могу только чистой влагой. Да, только водой, но все же…

Поток крови, вытекающий из раны, начал медленно поддаваться моим усилиям, вот уже только немного сочится влага, и, наконец, кровопотеря остановлена. Держу.

Открыла глаза. Стоят передо мной двое. В белых чистых более-менее фартуках, здоровенные детины, с мокрых рук капает вода – значит вымыли. Только вот что мне с ними делать, я же ничего не умею!

Помню только, слишком долго кровь сдерживать нельзя, просто ткань отомрет без кровоснабжения.

Глава 47

Я сглотнула, взглянув на своих потенциальных «медсестер», оглядела других матросов, молчаливо столпившихся вокруг, и велела:

– Всем разойтись по делам, не толкитесь здесь, нечего бациллы разбрасывать, – русские слова перемежала с имперскими, но тут было и не важно, понимают меня дословно или нет. – Что нам нужно… чистая ткань на перевязку есть? И доски для накладывания лубка. А что-нибудь… – я растерялась, пытаясь подобрать слава, впилась взглядом в Гарта, пытаясь донести до него понятия, которых не знаю: – когда рана… горячая, грязная… там… белая или желтая… не кровь… воспаление…

– Гной? – догадался он кое-как.

– Да, чтобы не было гноя, как вы очищаете рану? – перевела взгляд на Хоруфа, как-то ему я больше доверяла, просто потому что знакомы.

Он нахмурился:

– Гнойную рану вскрываем, промываем водой, иногда отварами… у меня были травы на нашем корабле, но все утонуло, – он перевел взгляд на своего «коллегу».

Тот качнул головой:

– Был запас, но кончился уже, мы же уже идем в Империю…

Я выругалась по-русски матом, и капитан Гарт густо покраснел, кажется, уловив что-то по моим эмоциям. Так, нельзя так себя вести, я ж пытаюсь косить под леди. Твою ж…

– Мне нужен... – опять запнулась. Дьявол, как же тяжело с вещами, которых не было на острове и о которых не заговаривали в пути. – Бывает вино, господа пили его за столом. А есть что-то более… крепкое? – кажется, это не то слово, которое здесь используется для обозначения более высокого градуса, это слово только для крепости предметов. – Чтобы после того, как выпьешь, стало жарко, чтобы по горлу продрало?..

– Горлодер? – крайне удивился кок-Удер. – Леди ведь не собирается пить горлодер? – он покосился на Хоруфа, – Стрив и так без сознания, ему не нужно…

– Неси сейчас же! – рыкнула я на него, не выдержав препирательств. – Бинты не забудь.

Когда мы остались над телом наедине, я покосилась на Гарта и начала быстро рассказывать:

– Там, откуда я родом, есть методы лечения, которые могут помочь. Но только я не умею этого делать, – я глянула на Харуфа. – Я помогу чем смогу, я сдержу кровь, но надо будет сложить кость обратно ровно, а потом зашить. Вы умеете зашивать раны?

Харуф отрицательно покачал головой:

– Не слышал об этом. Если рана большая, зовут лекаря и стараются сдержать кровь. Лекарь может склеить обратно все ткани: кости, мышцы, вены…

– Тогда почему такого лекаря нет на корабле?! – рыкнула я злобно.

– Так дорого же. Маги работают быстро, но стоят очень дорого. Чтобы такую рану залатал, наверное, несколько серебряников надо было бы потратить, – я прикинула, что это зарплата обычного матроса за несколько месяцев – нехило так, –  чтобы взять в плаванье, надо заплатить за все время, такое могут позволить только аристократы, а им обычно не надо.

– Почему не надо? – растерялась я.

– Маги сами себя исцеляют. Даже если не умеют, магия в крови сама человека лечит.

– Так.. понятно… – я попыталась все уложить в голове. – А что делают те, кому маги не по карману?

– Есть еще травницы, повитухи и костоправы, они пытаются что-то сделать. У некоторых есть крошка магии – помогает. Но среди них и шарлатанов полно, хорошую травницу найти или знающего костоправа – целое дело. Но и берут они намного меньше. Если повезет – поможет.

Понятно, русская рулетка с собственным здоровьем. Если повезет – сможет справиться и самоучка, если нет и, например, кость криво срастется – или мучаются или к лекарю-магу идут за огромные деньги. Твою ж…

Наш «содержательный» разговор прервал вернувшийся Удер, но я тут же сообразила, что о главном-то и не попросила:

– Еще нужна игла, достаточно длинная и лучше изогнутая. И нитки. Лучше – шелковые.

– Где же я шелковые нитки-то достану, госпожа! – застонал Удер.

Я обернулась на капитана Гарта:

– Может, у господина Рохеиса есть? Чем он там торгует? Или может попытаться ткань какую-нибудь распустить? Я не знаю…

– Я всех опрошу, – кивнул капитан и подскочил с места.

Я оглядела своих оставшихся медбратьев и бутылку из темного стекла. Взяла ее, понюхала – сивухой какой-то несет, будто бражку приготовили для перегонки на самогон, а доделать забыли.

– Кружку принесите какую… чистую только! – крикнула уже вслед убегающему Удеру. Кажется, это был его метод держаться подальше.

Кровь подо мной и больным уже побурела и стала липкой, скоро запечется, а мы только готовимся. Впрочем, дыхание вроде бы довольно спокойное, по крайней мере, он не дергается, не задыхается – это неплохо. Я плюнула и просто глотнула эту дрянь из бутылки через край. Сивуха! Дрянь какая! Закашлялась, чувствуя на языке не только алкоголь, но и привкус… на хлебе ее делали что ли, как квас? Или на зерне? Черт его разберет. Почувствовала что-то на зубах и кое-как отплевалась – оказалась, что-то вроде клетчатки, то есть оболочка от зерна. Даже процедить не удосужились!

Удер вернулся с целыми четырьмя деревянными кружками в руках, будто мы тут все вместе выпивать собрались! Впрочем, это к лучшему. Я поставила бутылку в центр и велела Хоруфу на одну из кружек положить часть свернутых в несколько раз бинтов и держать, чтобы не утонули. Его огромная лапа обхватила немаленькую кружку легко и просто, и я аккуратно, чтобы не разболтать осадки на дне бутылки, подняла верхний слой пойла и аккуратной струей перелила в первую посудину. Ткань бинтов и так не сильно белая, скорее сероватая, покрылась желтыми пятнами и чешуйками. Милота.

– Убирай бинт, его можно отправить в стирку, – велела я и сосредоточилась на следующей процедуре.

Одну руку я все еще держала на плече больного, не пропуская кровь в его руку, но уже чувствовала, как кровь там скапливается, создавая опухоль. Надо-надо пустить ее дальше, но сперва промыть рану, а еще нечем.

Левую руку распростерла над кружкой, настраиваясь на жидкость. Осадок и примеси, вода и алкоголь – три разных субстанции. Осадок мне нафиг не сдался, а вот жидкости… я же управляю жидкостями… вода отзывалась легко, а вот спирт – не особенно. Только вот если я не смогу с ним управиться, получится дряная смесь из спирта и грязи. Извлечь сейчас из жидкости только воду было бы проще всего, но это ни к чему бы хорошему не привело. Нет. Спирт – это ведь тоже жидкость. Да и не нужен мне совсем уж чистый спирт, пусть будет смешан с водой, только подчинись, давай же…

‍​‌‌​​‌‌‌​​‌​‌‌​‌​​​‌​‌‌‌​‌‌​​​‌‌​​‌‌​‌​‌​​​‌​‌‌‍От жидкости в кружке начал медленно подниматься парок, но только не как от кипящей воды, а скорее как от ультразвукового увлажнителя. Я аккуратно, буквально по молекулам отправляла его в соседнюю кружку. Давай же, еще немного… белесый туман нехотя начал собираться под моей рукой и постепенно оседать драгоценными каплями в очередной емкости, когда порыв ветра чуть не выхватил поток из моих рук.

– Прикройте меня от ветра! – рыкнула я, пытаясь не отвлекаться и одновременно не упустить кровяной поток в руке пострадавшего.

Мужчины поспешили встать с наветренной стороны, и мелкие капельки заструились по бокам кружки.

– Я принес иголку и нитки, – появился рядом капитан Гарт.

– Жди! – рыкнула, не отвлекаясь.

Наконец, последние капли осели в кружке, и я схватила ее, глотнула через край. Да, не идеал, но уже и вкус не бражки, а приличного самогона. Пусть я и не сильный ценитель, но кое-какой опыт имела. Градусов, наверное, маловато. Я аккуратно испарила часть воды, не всю, чтобы не перебарщивать. Получилось примерно полкружечки пойла. Маловато, но руки хотя бы обработать хватит.

– Сполосните этим свои руки. Немного плеснуть на ладонь и растереть по всем рукам, пока не испарится, – велела я.

Харуф принялся делать как сказано, в то время как Удер принюхался к напитку и вылупил на меня шокированные глаза:

– Как можно-то?!

– Или так или выгоню немедленно! – рыкнула я. – Это нужно, чтобы не началось… – осеклась, опять не найдя слов. Как же это бесит! – Это нужно, чтобы очистить руки по-настоящему, иначе начнется загнивание. После надо обработать этим рану больному. – Я обвела всех цепким взглядом, – это будет больно, он может начать дергаться – надо будет держать.

Я не была уверена, что спирт тут поможет, но другого нет, всяко лучше, чем вообще ничего. Капитану Гарту протянула другую, пока еще пустую кружку:

– Иголку и нитки нашли?

– Да, шелковые нитки, для вышивки. И иголка, правда, прямая.

– Сможете согнуть?

Он растерянно кивнул.

– Согните и бросайте все в кружку. – Увидела, как он вытащил моток ниток, похожих на мулине. – Ниток немного надо, только рану зашить… – ага, только никто не знал, сколько это, и я тоже. – Отделите одну ниточку и бросьте в кружку. Ее я сейчас тоже залью спиртом, – последнее слово прозвучало по-русски, но меня и так поняли.

Наконец, обработав руки, мои медбратья разорвали ткань на плече у несчастного. Я не смогла смотреть на это и отвернулась – белая кость, торчащая прямо через кожу, выглядела жутко. Правда, крови вокруг нее не было – она или стекла на палубу, или осталась внутри раны, остановленная мною.

– Как бы это… – замялись они, косясь друг на друга.

Я покосилась вновь и внесла свое предложение:

– Сперва плесните спирта на рану, – предложила я, – надо отмыть все вокруг от грязи и пота, чтобы ничего не попало внутрь. И еще… надо расширить рану… сделать разрез, чтобы вправить кость правильно. Только выберите нож поострее и сполосните его тщательно в спирте.

– А как же кровь?..

– Я остановлю, – кивнула я.

Сама бы резать человека не смогла ни за что, но тут приходилось только сдерживать потоки крови, я старалась делать это, прикрыв глаза, чтобы не стало плохо. Постепенно перед моим взглядом все четче прорисовывалась кровеносная система парня – я видела, как по большим венам и по тонким капиллярчикам текла жидкость, каждая капелька знала, куда ей держать путь, каждая стремилась занять свое место, но огромная рана ей мешала. А это застои, а значит и тромбы.

Я смотрела на эту картинку вновь и вновь, разгоняла кровь от раны, оставляя ее чистой и старалась не смотреть на мясо и кости, пока мои добровольные помощники промывали все спиртом и пытались сложить сломанное в правильном порядке. Кровь меня уже не пугала. Кровь – она жидкость, она стремится напитать ткани и вернуться обратно в грудную клетку, чтобы вновь насытиться кислородом. Я легко отличала потоки от сердца и обратно, и, ощущая их давление внутри руки, вдохнув, заставила венозную кровь потоком подняться над раной, обходя разрыв, и вновь нырнуть в разорванную вену в другом конце раны.

Мои медбратья удивленно ахнули, а я тем временем пыталась воссоздать кровотоки, соединить все потоки как было, пока что в воздухе, давая пространство для работы медбратьев.

Глава 48

Кровавые потоки, скользящие в воздухе, вызывали ассоциации с какими-то вампирскими фильмами, но это было красиво. Окутанные магией, они не пытались засохнуть тромбами, а стремились обратно на свое место в теле.

– Вы уже закончили?! – рыкнула на зависших мужиков, приоткрыв глаза.

– Да, кость собрана, – кивнул Харуф.

– Хорошо, тогда пальцы из раны вытаскивайте, я попробую ее закрыть. Руку придержите и, когда кровь начнет втягиваться, постарайтесь аккуратно соединить края обратно.

Хорошо быть магом. Пусть и не лекарем.

Медленно, но верно кровавые потоки начали уменьшаться, постепенно погружаясь обратно в рану, но при этом не становясь одной большой бессмысленной лужей, а сохраняя свою прежнюю структуру. Каждый из них знал свое русло, откуда он идет и куда. И, когда мужчины начали постепенно и крайне аккуратно собирать края раны, они могли ориентироваться на эти потоки, они видели, как те идут. Сама плоть больного с наполненными магией венами и капиллярами не позволяла соединить криво и не так, она сама выправляла огрехи. Жаль, что я не лекарь и не могу срастить саму плоть, но все же мы смогли практически идеально сложить рану.

– Теперь надо зашить, – велела я.

Пришлось вновь работать перегонным кубом для горлодера, но в этот раз у меня был опыт, и получилось быстрее. Мы вымочили нитки и загнутую иголку в самодельном спирте. Хорошо хоть, никто в последний момент не заорал «я не умею шить», а то мои нервы бы сдали окончательно. Почетную миссию сшить вместе края раны поручили Харуфу, в то время как Удер удерживал руку неподвижно.

– Надо кривой иглой проткнуть через оба края раны насквозь, будто поднырнуть под них, а потом сделать узелок, – поделилась я своими скудными знаниями в этом деле и отвернулась, как только Харуф приблизил кончик иголки коже больного. Боги, я раньше даже когда мне в стерильных условиях уколы делали, отворачивалась, а тут и вовсе – тупой иглой рваную рану зашивают. Кошмар!

Неожиданно жертва наших медицинских экспериментов застонал, приходя в себя, и я навалилась на его плечо:

– Держите его, а то он все нам испортит, – крикнула капитану Гарту.

Вдвоем мы с трудом удержали парня от дерганья в то время, как ему, наконец, зашили рану и затем перевязали, не забыв зафиксировать руку лубками. Когда больной, наконец, начал соображать, помогли сесть и соорудили перевязь для руки. Воспользовавшись моментом, я вновь прикоснулась к его плечу, отслеживая потоки крови. Немного выправила некоторые огрехи и понадеялась, что моя магия и дальше продолжит поддерживать потоки, а тело просто срастит разрывы, как ему и положено. В крайнем случае мы уже скоро с моей помощью прибудем в Хелмент, и можно будет воспользоваться услугами настоящего лекаря. Лишь бы больной раньше не скончался от кровопотери или заражения крови.

Едва парень попытался встать, как его повело – и травма головы, и кровопотеря сказывались. Мои медбратья подхватили его с двух сторон и, стараясь не потревожить руку, потащили куда-то отдыхать.

Засохшая кровавая лужа, бутылка, кружки, куски бинта – все осталось валяться на палубе в беспорядке. И я в испорченном кровью своем единственном дорогом платье, которое уже фиг отстираешь от крови.

– Мне надо выпить, – решила я, оглядевшись по сторонам.

Подумав, я провела рукой над бутылкой, и алкоголь в этот раз легко уже испарился и, очистившись, осел в одной из кружек, которую мы так и не успели использовать. Глотнула – как самогона хряпнула, только вот даже и заесть нечем. На глаза навернулись слезы, но это, конечно, от алкоголя.

– Хотите, капитан Гарт? – щедро предложила свою кружку.

Он наклонился, но вместо того, чтобы забрать посудину из моих рук, поднял меня на руки и усадил на передвижной ящик с подушкой:

– Не сейчас. А вот вам нужно выпить, но лучше сперва добраться до своей комнаты, – я покраснела от этой заботы, – не дай Боги вы как-то выдадите себя под алкоголем, – закончил он.

– Вы правы, – я моментально протрезвела и отставила кружку на один из ящиков рядом. – Извините за беспокойство, мне надо отдохнуть.

Я поспешила поехать в свою комнату.

– Боюсь, что из-за этого происшествия обед будет нескоро, – заметил капитан Гарт мне в след.

– Ничего страшного! – крикнула я, заворачивая за угол и пробормотала себе под нос: – все равно у меня нет аппетита.

Оказавшись в своей комнате и заперев дверь на щеколду, я стянула с себя платье и обнаружила кровавые пятна на кринолине. Почему-то это шокировало куда сильнее, чем на платье – там ткань была синей, и было видно просто более темное пятно. А здесь следы запекшейся крови на кремово-белой ткани нижней юбки.

Я скинула с себя окровавленные тряпки, и призвала из окна целую ванну соленой воды прямо в комнату. А что, Кракен плавает в своем шарике, а почему мне нельзя устроить ванну? Сила воды подняла меня прямо с ящика, и я ощутила, как в груди у меня что-то судорожно сжимается, а горло перехватывает.

Нет, я не плакала, нельзя плакать в воде, это невозможно. Но где-то внутри пульсировала боль, в горле першило. Наверное, от горлодера.

«Тебя обидели?» – ко мне в мой вытянутый пузырь скользнул Кракен и обнял за живот, стараясь не прилепляться щупальцами к человеческой части кожи.

«Нет, меня никто не обижал, – я погладила его по вытянутой голове, – это просто стресс».

Ответом мне было недоумение – дикому животному было непонятно, зачем заставлять себя испытывать стресс. Если что-то не так вокруг, надо просто сбежать подальше.

«Все уже закончилось, – пояснила я, – не надо никуда бежать. Просто я устала, когда пыталась спасти того парня».

«Давай поплаваем в море, – предложил Кракен, – чего в этом пузыре сидеть?»

С минуту я обдумывала его предложение, но затем покачала головой – слишком велик риск, что меня «потеряют» и ворвутся в комнату в поисках. Или заметят, как я выбираюсь из окна.

«Ночью», – ответила я.

‍​‌‌​​‌‌‌​​‌​‌‌​‌​​​‌​‌‌‌​‌‌​​​‌‌​​‌‌​‌​‌​​​‌​‌‌‍Ванна из соленой воды меня немного расслабила, и я почувствовала усталость, но не каменной тяжестью прибивающую к полу, а просто сонливость. Подумав, решила не отказывать себе ни в чем и поспать прямо в водяном шаре, надеясь, что без моего активного присмотра он не лопнет и не превратится в лужу на дощатом полу.

Меня позвали на обед, но я отговорилась усталостью и не пошла, а вместо этого проспала почти до вечера. Проснулась отдохнувшая и полная сил, магия воды в шаре укачивала меня все это время, будто в колыбели. Я улыбнулась. Все же, я молодец, я справилась. Даже если мы с моими помощниками что-то делали не так, главное, что парень не умер сразу, а значит он сможет дождаться помощи. Хотя, не уверена, что у него есть деньги на такую помощь, а, если и есть, что он решится их потратить, если будет чувствовать себя неплохо.

К сожалению, мне нужно было теперь заняться более насущными вопросами – а точнее, постирать свою одежду. Кринолин с пятнами запекшейся крови вызывал у меня брезгливые передергивания, а платье… платье было еще и второе, если это не отстирается, но то больше подходило все же не даме, а компаньонке, а это совсем другой коленкор. Поэтому я решила все же попытаться.

Выплеснула соленую воду обратно в окно и призвала пресную. Стирать руками не было ни настроения, ни желания, ни сил, поэтому я просто устроила что-то вроде магической стиральной машинки, разными вихрями заставляя ткань тереться об саму себя. Для первого эксперимента решила использовать кринолин – все же у него более прочная ткань, так сказать, подходящая для машинной стирки. Воду пришлось менять несколько раз, так быстро она становилась розовой. Потом начала добавлять туда немного мыла из запасов той компаньонки. Мыло было по качеству похожим на обычное хозяйственное – без отдушек, желтого цвета.

Результатом моих экспериментов стал кринолин с пятном бледно-розового, местами красного цвета. До конца отстирать не удалось, и я вздохнула. Повторный опыт на самом платье и вовсе показал, что материал слишком деликатен для машинной стирки. Красивая синяя ткань была похожа немного на плюш, и после стирки на ней появились проплешины в местах, где я пыталась оттереть пятно. И, конечно, в мокром виде пятна было не видно на темно-синей ткани, а вот стоило собрать с него воду – как становилась четко заметна более темная область прямо спереди справа. Вместе с более светлыми проплешинами из-за чересчур старательной стирки смотрелось улетно.

В общем, на совместный ужин пришлось надеть коричневое платье и кринолин с пятном. Хорошо хоть его не видно. Кракен, помня о моем расстройстве, увязался следом за мной в кают-компанию, и я в этот раз не стала его останавливать – все равно господин Рохеис не посещает общие ужины.

Каково же было мое удивление, когда в кают-компании я увидела его невозмутимо сидящего за общим столом.

– Госпожа Бороув! Рад вас видеть! – он первый поприветствовал меня, словно хороший знакомый, – мне жаль, что вам нездоровилось днем, и вы не смогли присоединиться к нам за обедом.

– М-да, – промямлила я, собираясь с мыслями, – я очень устала и была не голодна.

Когда я подъехала ближе к столу, Рохеис отодвинул для меня стул, но в этот раз уже помня, что делать, сразу поставил его к стене. Почему-то слуги все время возвращали стулья на место – к столу, хотя и было известно, что я приглашена.

Я подъехала на освободившееся место и с недоумением покосилась на купца. Тот казался в прекрасном настроении.

– У вас чудесное новое платье, оно очень подходит к вашим глазам! – сделал он последний выстрел в мишень моей выдержки.

– Да, к сожалению, второе мое платье оказалось испорчено, – призналась я. – Скажите, капитан Пхимарс, а мы долго будем в Хелменте? Нельзя ли там где-то купить готовое платье?

– На все вопросы о торговле я отвечу вам лучше всех на этом судне, особенно – о торговле с Халифатом, – перебил так и не успевшего ответить капитана Рохеис. – Мы пробудем в Хелменте примерно неделю. Так как этот порт расположен довольно близко к границе с Империей, там есть магазины готового платья по имперской моде, но, к сожалению, больше мужского костюма. Впрочем, возможно, мы сможем найти и женскую одежду. Фасон, конечно, будет прошлогодний, если не более старый.

«Мы найдем?» – только удивленно и отметила я, но не стала переспрашивать, а вместо этого улыбнулась и поблагодарила. Интересно, что же заставило господина Рохеиса так резко поменять свое отношение ко мне. Неужто спасение обычного матроса?

Глава 49

Есть люди, любезность и дружелюбие которых намного противнее, чем их обида. Господин Рохеис, к моему сожалению, относился как раз к этой замечательной породе. Он был невыносим.

Почему-то купец решил, что я очень нуждаюсь в его обществе не только во время приемов пищи, но и в перерывах между ними. Он вдруг совершенно забыл обо всей своей работе, и пытался, как это принято в этом времени «развлекать меня беседой». А заодно учить имперскому.

Нет, я бы, наверное, была ему благодарна, если бы он не делал это столь отвратительно. Во-первых, я совершенно не могла выкроить время и узнать у капитана Гарта на счет системы патентов. Господин же Рохеис на все мои аккуратные вопросы на этот счет лишь отмахивался и заявлял, что это не тема для дамы моего положения, что мне не следует забивать этим голову.

– А что же мне делать, если возникнет ситуация, когда мне нужно будет в этом разобраться? – осведомилась я на всякий случай.

– Тогда просто придется нанять профессионала, – пожал плечами Рохеис. – Вы, вероятно, еще не знаете, но есть такая профессия – юрист, эти люди профессионально занимаются любыми проблемами законодательства: помогают в судебных делах, в оформлении важных документов и так далее. Каждый должен заниматься своим делом, и законы – это их дело, а вам не следует забивать свою милую головку этой скукотой.

Просто прелестно.

Второй причиной, по которой я едва терпела общество Рохеиса, было то, что, хотя он прекрасно разбирался в грамматике, помнил все правила имперского языка и легко манипулировал понятиями вроде «артикул», «суффикс», «порядок слов в предложении», то есть мог обучать языку как иностранному. Но учитель из него был просто отвратительный.

Капитан Гарт, вроде бы, тоже имел довольно приличное образование, но, как я понимаю, больше в юности думал про море и путешествия, а не про правила грамматики. Ему было плевать на правила построения, он просто интуитивно знал, как правильно, и этим пользовался, не заморачиваясь на деталях.

Рохеис же был в детстве, как мне кажется, адским отличником, из категории тех, что вечно задирают нос выше крыши, и готовы поправлять даже своего учителя. На любую мою ошибку или «глупый» вопрос он тяжело вздыхал с видом «ах, как можно быть такой глупой» и читал подробнейшую лекцию о том, почему так нельзя и как это глупо. Просто поправить, произнеся правильный вариант, он не мог – я ведь так ничего не пойму, по его мнению! Причем, никаких скидок на то, что я иностранка или на то, что училась я в основном у малообразованных матросов. Все это для него были не аргументы. Он бы, наверное, и трехлетнему ребенку принялся читать лекцию о том, как важно разрабатывать речевой аппарат и правильно выговаривать все звуки. А уж то, что я у матросов подхватила их просторечные словечки и формулировки, которые можно было бы сравнить с простоватым «чо» в русском, его и вовсе доводило до состояния «училка восьмидесятого левела».

О том, почему он так «старается» я узнала на следующий же день после памятного ужина, во время которого он решил вновь «нарушить предписания своего лекаря ради такой замечательной компании». Все стало ясно, когда он с утречка среди разговора о погоде как бы невзначай спросил:

– А когда ваши силы восстановятся после вчерашнего происшествия?

– Простите? – растерялась я.

– Ну, происшествие с этим матросом, я слышал, очень подкосили ваши силы, вы даже не обедали. Когда вы теперь восстановитесь?

– Ну, не знаю, – протянула я, потому что вообще-то уже чувствовала себя прекрасно и полночи пробултыхалась в море с Кракеном.

– Ах, как жаль, что вы так устали, – произнес он крайне наигранно, – было так удачно, когда вы в предыдущие дни помогали движению корабля... капитан Пхимарс рассказал, что мы уже скоро такими темпами подойдем к материку, а тут такая незадача... но, конечно, я вас ни в чем не виню, – добавил он, похлопав меня по руке.

Я слегка так ошалела от такого перепада. Винить меня за спасение жизни матроса – это ново. Или я когда-то подписалась на работу и забыла? Обещала доставить господина Рохеиса в Хелмент в определенный срок и опаздываю?

Но я с трудом прикусила себе язык, помня о том, что этот человек все же может оказаться мне полезен, во-первых, как источник знаний об имперском языке. И о халифском, кстати, тоже, Рохеис хвастался, что является билнигвом, его няня была из Халифата – родители это сделали специально, чтобы позже он легко вел дела с соседями. К тому же, он много чего знает о торговле и о Хелменте, сможет помочь мне купить кое-какие необходимые мелочи, а, может, и кое-что продать, прощупать, так сказать, рынок.

В общем, приходилось пока терпеть общество Рохеиса и стараться обходить острые темы стороной. Впрочем, не так уж я с ним и церемонилась. Когда он от уроков языка переходил к очередному рассказу о себе-любимом, я мягко, но настойчиво возвращала разговор в прежнее русло. О себе тоже не рассказывала особенно много, отговариваясь языковым барьером. Впрочем, Рохеис и не настаивал – ему явно было не слишком интересно знать о быте «дикарей с островов».

К сожалению, поговорить с капитаном Гартом практически не получалось. Единственное время, когда я могла отделаться от Рохеиса – это когда я «медитировала», чтобы активизировать магию течения. В такие момент купец очень радовался и покорно оставлял меня в одиночестве и тишине, чтобы я могла сосредоточиться. Но, к сожалению, отходил он недалеко, или сам присматривал, или его люди и, если вдруг я пыталась пообщаться с капитаном Гартом, немедленно возвращался. Если бы он не был таким противным, я бы подумала, что он ревнует, но волновало его, на мой взгляд, только то, что капитан отвлекает меня от самого главного – управления кораблем.

Подумав, я по вечерам решила поэкспериментировать с выпиливанием разных мелочей из перламутра. Начала с гребешков на подобии того, что использовала сама, только стала делать более изящных форм, сглаживать грани, добавлять резные элементы, дырочки... эта работа напоминала мне о дизайнерском прошлом, а материал был легко доступен – Кракен с удовольствием притаскивал мне новые ракушки взамен испорченных, даже самой нырять не приходилось. Я рассматривала опустошенные Кракеном раковины, рисунок на их полированных поверхностях, и он будто сам становился частью будущего дизайна. Кроме гребешков я сделала несколько красивых подвесок и набор плашек под браслет, которые следовало соединить, например, серебряными колечками. Вспоминались такие вещи, как камеи из перламутра или из коралла... но для меня это еще было рано.

Кстати, в моей голове пока не складывалось представление о «живом» растущем на дне коралле и о том, из которого делали в моем мире украшения. Вроде бы очевидно, что это одно и то же, но как из одного сделать другое – неясно. Да и есть ли смысл? Может, остановиться на работе с перламутром, это как-то проще... впрочем, с другой стороны, разнообразие может дать больше стабильности.

В общем, надо будет это обдумать.

Господин Рохеис, наверное, обрадовался бы, если бы узнал, что его навязчивое внимание ко мне все же принесло свои плоды, и я действительно постаралась как можно быстрее перегнать корабль к берегу. Впрочем, у меня были, конечно, и свои резоны.

Несколько раз я проведывала пострадавшего матроса, а также сделала из остатков горлодера еще спирта и велела обрабатывать им швы на руке больного, когда меняют повязку. Рана, на мой взгляд, выглядела весьма плохо – воспаленная, с текущей сукровицей, хотя вроде бы потоки кровяные шли ровно по своим руслам. Но мои медбратья наоборот были в восторге от такого результата и готовы были меня на руках носить за запас спирта. Правда, в Хелменте еще надеялись закупиться какими-то травами, но по минимуму, так как в пустыне это был очень редкий и дорогой импортный товар из Империи. Они при мне поспорили о том, что нужно пить от воспаления, а чем лучше обработать рану, я же могла только заметить, что главное, чтобы травы были чистыми, и не занесли никакой заразы. Я ведь не знала их силы и природы.