Текст книги "Ложь между нами (СИ)"
Автор книги: Мария Коваленко
сообщить о нарушении
Текущая страница: 5 (всего у книги 11 страниц)
Глава 18
Глава 18
Нормальные молодые девушки ходят в клубы, бегают на свидания и вообще умеют интересно проводить время. Я в этом смысле всегда была ненормальной. После случая с прокурором даже само слово «клуб» вызывало во мне дрожь. На свидания не хотелось, свободное время целиком и полностью уходило на учебу.
За время института и замужества в моей жизни не было никаких особых развлечений. Мы с Марком не были влюбленной парой, которая катается по морям и целуется на фоне Эйфелевой башни. Шаталов, вероятно, и не знал, что такое романтика. А что касается танцев, на них не хватало времени ни в период учебы, ни после свадьбы.
– Клим, если ты не заметил, мы здесь единственные, кто танцует, – шепчу я Хаванскому, когда он заставляет двигаться вместе с ним.
– Нет. Еще старички в углу.
Не понимая, о ком он говорит, я оборачиваюсь.
– Они не танцуют! – Едва сдерживаю смех. – Они просто не могут определиться, уходить им или оставаться.
– А на мой взгляд, это танец.
Мерзавец буквально вжимает меня в свой каменный торс. Вынуждает кожей, сквозь тонкое платье, почувствовать все его кубики.
– Когда тебе будет восемьдесят, обязательно научишься танцевать не хуже этих двоих.
– Составишь мне компанию?
– О нет! И не надейся! Я скорее сломаю обе ноги, чем еще раз позволю тебе вытянуть меня в центр зала.
– Мне казалось, я заслужил. – Клим смотрит сверху вниз, с высоты своего немаленького роста, и улыбается. – Хотя бы один танец.
– Один... да. – Все еще ощущаю себя дурой, но сдаюсь.
– Умница. – Хаванский прижимает мою голову к своей груди.
– Твой специалист сегодня решил все проблемы компании. Даже не представляла, что можно разобраться со всем так быстро. – Мне уютно в объятиях Клима, и это так дико, что пытаюсь отвлечься разговором.
– Насколько знаю, не все. Он лишь начал. Если будешь слушаться, скоро удивишься результатам.
– Слушаться тебя или его? – Поднимаю голову.
– Правильный вопрос.
Взгляд голубых глаз останавливается на крошечной родинке у меня над грудью. Когда-то один нахальный блондин пометил ее засосом. Из-за пятна две недели пришлось пропускать бассейн и прятаться от родных.
Несколько лет прошло, а не забыла. И кажется, не только я.
– Зачем ты привел меня сюда? Не говори, что хотел потанцевать. – Гоню от себя ненужные воспоминания.
– С каких пор нужен повод, чтобы привести в ресторан красивую женщину?
– Это такой способ гиперкомпенсации? Демонстрируешь меня как свою новую собственность? Игрушку?
– Тебе не нравится быть моей собственностью? – Ладони Хаванского скользят с поясницы ниже, на самую грань между пикантно и пошло.
– Я не понимаю, в какие игры ты играешь.
Оглядываюсь по сторонам. К моему удивлению, на нас никто не смотрит. Каждый занят своим делом. Лишь музыка будто стала громче.
– А это похоже на игру?
– Я живу в твоем доме, сплю в одной из твоих спален, хожу с тобой по ресторанам, как дура жду, когда ты...
– Продолжай, Диана.
– Потребуешь оплату, – выпаливаю скороговоркой.
– Так хочется, чтобы я тебя трахнул? – Клим говорит это так буднично, словно мы ведем разговор о делах или о работе.
Если бы не одно довольно крупное но, упирающееся в живот, я бы даже поверила, что Хаванскому все равно.
– Мне хочется понимать, во что ввязалась. – В горле пересыхает. Сейчас я бы согласилась и на проклятое шампанское.
– А пока неясно?
– Ни черта.
– Хорошо, я подскажу. – Клим наклоняется и, касаясь губами виска, произносит: – Эти люди в зале совсем не случайные гости. Они постоянно приходят в это место, здесь решают свои вопросы и договариваются о том, о чем нельзя говорить по телефону.
– То есть мне не показалось, что все ведут себя странно.
– Ты наблюдательна. Часть завсегдатаев имеет зуб на твоего бывшего мужа. Кое-кто причастен к его аварии, кое-кто – к контрабанде, которую нашли в твоих фурах. Еще пара человек готова была выкупить акции Пекарского. Продолжать можно долго.
– И они все еще... – Даже думать не хочу, скольких людей мне нужно опасаться.
– Нет. – Скулу обжигает поцелуй. Горячий, будто клеймо. – Больше они не представляют для тебя никакой угрозы. Забудь о них. Прошлое.
– Потому что я с тобой. – Это даже не вопрос.
Теперь понятно, зачем мы здесь и для чего это платье. Клим хотел привлечь внимание, чтобы все увидели – с этого времени я под его защитой. Никакого эгоизма и тем более показушности. Строгий мужской расчет.
Наверное, будь я такой прожженной стервой, какой пытаюсь всем казаться, догадалась бы сразу. К сожалению, маска не прибавляет мудрости.
– А что касается всего остального... – Заставляя посмотреть в глаза, Клим проводит указательным пальцем по моему подбородку. – Я заплатил такие большие деньги не за секс. Ты сама придешь ко мне в кровать. По собственному желанию. Скоро.
Глава 19
Глава 19
Вечер в ресторане заканчивается поцелуем. Клим не заставляет меня. Я сама тянусь к его щеке, когда замечаю напряженные взгляды в нашу сторону. На секунду прижимаюсь к скуле, а затем он поворачивается и накрывает мои губы своими.
Этот поцелуй отличается от недавнего. Клим не напирает. Нет! Он словно пробует меня. Касается так нежно, будто я не из плоти и крови, а из тонкой паутины. Согревая дыханием, мягко раздвигает губы, ласкает языком зубы и нёбо. Терпеливо ждет, чтобы расслабилась.
Гладит подушечками пальцев щеки. Выворачивает душу потемневшим взглядом, жаждой, которая превращает его тело в камень. А стоит мне закрыть глаза, срывается со знакомым напором.
Если кто-то в зале и сомневался в наших отношениях, то после этого поцелуя просто обязан распрощаться с сомнениями. Не целуют случайных любовниц с такой нежностью и не сходят с ума от их губ так сильно, что вместо ужина в ресторане спешат на парковку, к машине.
Вероятно, даже великий Станиславский сказал бы свое знаменитое: «Верю!», но почему-то вместо радости я ощущаю странную тяжесть за грудиной. И устраиваюсь на заднем сиденье, а не рядом с Климом..
Дорога до дома проходит в молчании. Несмотря на хмурый взгляд Хаванского, говорить не хочется от слова «совсем». Губы печет как после кайенского перца, тело бросает то в жар, то в холод, а в голове крутятся ненужные мысли, глупости со всякими «если бы» и воспоминания...
О нашей первой встрече. Пачке денег на тумбочке и моем позоре.
О второй – когда я всю свадьбу вместо радости чувствовала страх, постоянно пряталась от свидетеля и молилась, чтобы он не назвал при всех шлюхой.
О третьей... той, которая отпечаталась в памяти лучше всех и которую я надеялась забыть.
На борьбу с этим воспоминанием уходит половина пути и остатки вечера уже в доме.
Сбежав от Клима в свою комнату, я пытаюсь настроиться на следующий рабочий день. Будто последняя модница, придирчиво выбираю одежду. Полчаса кручусь в кровати и раз пять взбиваю подушку.
Но, уснув, словно в наказание, вижу себя в огромном торговом центре и чувствую, как по ногам кровавыми ручейками вытекает жизнь.
Все настолько яркое и четкое, что даже во сне меня разрывает от отчаяния. Вновь миг за мигом переживаю свой шок, свою растерянность и боль.
Как и тогда, кричу в телефон мужу, что мне нужна его помощь. Заливаюсь слезами. И падаю... долго, куда-то глубоко. Не на пол, а сквозь него. Лечу, не замечая никого и ничего, пока не оказываюсь прижатой к мужской груди.
– Тише, тише... Все хорошо...
Я почти не слышу этих слов. Настоящее путается со сновидением, делает его еще более объемным и живым.
– Не плачь. Все будет в порядке, – раздается громче, совсем как шесть лет назад на парковке торгового центра.
Каждым звуком и словом заставляет дрожать во сне. Вместо успокоения вынуждает вспомнить, как сквозь стыд я согласилась тогда на чужую помощь. Как молилась по дороге, чтобы обошлось. Как позволяла нести себя на руках мимо машин скорой помощи и санитаров с каталкой. А потом в больнице, будто за спасательный круг, держалась за мужскую руку... все время: в приемном покое, в длинных коридорах, возле прохладного бокса операционной и сразу же после нее.
– Это прошлое, Диана. Все закончилось.
Чьи-то руки гладят меня по спине, смахивают влагу со щек и укачивают. Медленно, уверенно. Как маленькую девочку, которая первый раз разбила колени. Как взрослую женщину, которая потеряла своего ребенка и выла потом в голубую рубашку постороннего ей мужчины.
– Успокаивайся. Ты сможешь.
Простые короткие команды размазывают меня о стену между явью и фантазией. Делают боль невыносимой.
– Нет! – кричу и дергаюсь всем телом от этого дежавю. Как сквозь ледяной панцирь, прорываюсь из сновидения в реальность. – Я в порядке. В порядке... – произношу быстрее, чем успеваю хоть что-то понять.
– Молодец. Справилась. – Клим держит так же крепко, но больше не укачивает.
– Ты здесь...
Я хлопаю мокрыми ресницами, осматриваясь в темноте. От шока забываю, как вдыхать и выдыхать.
– Ты кричала и плакала.
Тру лицо, пытаясь избавиться от позорной влаги.
– Сон. Просто плохой сон.
– Я через две стены услышал.
– У тебя плохая звукоизоляция. – Смущение затапливает меня с головой. – Не нужно было приходить.
Толкаю Клима в грудь и, как только он отпускает, перебираюсь на другой край кровати.
– Тогда ты тоже так сказала, – туманно произносит Хаванский, и я замечаю горькую улыбку на его губах.
Надежда, что мой сон останется тайной, лопается мыльным пузырем. Собственное подсознание сыграло слишком злую шутку. От стыда я не знаю, куда себя деть. Хочется сбежать из комнаты. А еще лучше – из дома.
Еще минута наедине с Климом, и, наверное, так бы и сделала, но он первым встает с кровати и не оглядываясь идет к двери.
– Я ждала не тебя. – Правда сама срывается с губ.
– Ты всегда ждешь не тех, – доносится уже из коридора.
И хлопок двери, как ведро ледяной воды, смывает последние остатки моей сонливости.
Глава 20
Глава 20
После нашего разговора остаток ночи ворочаюсь в кровати без сна. Кошмары всегда действуют на меня не лучшим образом, однако сегодня я думаю не о том, что приснилось, а о том, что сказал Клим.
Как ни горько признавать, в чем-то он прав. У меня всегда хватало воли исполнять свои обязательства – слушаться родителей, даже когда внутри назревал бунт, спасать брата, даже когда он не заслуживал, быть хорошей женой, хотя нужно было развестись сразу после выкидыша и не держаться за Марка.
Я была сильной в том, что должна. И жутко слабой – в том, чего хотелось.
Все сознательные годы бежала, и не к чему-то, а от чего-то. От семьи, где было слишком тесно. От свободы, с которой не знала, что делать. От мужчин, потому что не готова была снова ломать себя под другого ради призрачного семейного счастья.
Совсем не воительница. Не Диана, а просто Ди. Трусиха с кучей комплексов.
Не самая приятная правда. Прибить бы Хаванского за то, что разбередил все это.
Уж не знаю, почувствовал Клим или так совпало, но утром меня встречает пустой дом.
«Босса нет», – в ответ на немой вопрос коротко сообщает Николай.
Можно уточнить, где он, но я не уточняю. После завтрака прошу отвезти в офис и до самого вечера занимаюсь поиском новых поставщиков и прощанием со старыми.
К ужину от злости на Клима не остается и следа. Не он причина моих бед. Только тишина в доме такая же глухая, как и утром.
– Клим Александрович уехал. – Николай снова читает мысли.
– Надолго? – Усталость всухую побеждает гордость.
– Не сказал. – Мой охранник с виноватым видом топчется у порога. – Может быть, на день, а может, и на неделю.
– Он и мне ничего не сказал...
– Ему позвонили рано утром. Парням… – Николай оборачивается в сторону домика с охраной, – пришлось срочно менять все планы и графики дежурств.
– Понятно...
Впору вскинуть руки вверх и крикнуть: «Свобода!», но, как и утром, я не ощущаю ни радости, ни обиды.
Огромный дом Клима без хозяина кажется еще больше и все равно таким же чужим. Несмотря на горячие батареи и теплый пол, к ночи я совсем замерзаю. Сон портится еще сильнее. А спустя пару дней в дополнение к холоду и бессоннице охватывает сезонная хандра.
В Питер приходит поздняя осень. С серым небом, посеревшими от сырости высотками и такими же серыми лицами. От проливных дождей блекнут даже светофоры.
Наверное, именно из-за хандры воображение проделывает со мной странные штуки.
Поначалу это беспокойство. Беспричинное, внезапное. Потом я начинаю замечать чью-то тень, следующую за мной по пятам. После – девушку. В том же кафе, где обычно обедаю. На паркинге, рядом с машиной Николая, в торговом центре, куда заглядываю на пару минут купить колготки.
Девушка или не прячется, или не умеет этого делать. Я несколько раз пересекаюсь с ней взглядами. Надеясь рассмотреть знакомые черты, вглядываюсь в огромные черные очки. Мечтаю сорвать шелковый платок, скрывающий волосы, или заговорить.
Последнее было бы лучше всего, но каждую нашу встречу она ускользает: прыгает в машину такси, теряется в коридорах торгового центра, тает как привидение, стоит мне шагнуть ей навстречу.
– Николай, кроме вас меня еще кто-нибудь охраняет? – К концу недели терпение лопается.
– Только дома. Обычная охрана.
– А ваш босс мог нанять кого-нибудь еще? Со стороны. И не сказать вам.
– Абсолютно исключено. Клим Александрович не пользуется услугами сторонних охранных агентств, – подозрительно спокойно, без всякого сомнения рапортует Николай.
– А если мне кажется, что за мной кто-то следит? – умышленно провоцирую его.
Николай шпионит за каждым моим шагом еще усерднее, чем Тень. Он не мог не заметить слежку.
– Вы в последнее время много работаете. – Охранник помогает забраться в машину и проверяет ремень безопасности. – А вот спите и кушаете мало.
– Это не ответ.
– Если бы вам грозила какая-либо опасность, мы бы сразу с ней разобрались.
– И даже с обычной слежкой?
Интуиция уже не шепчет – она орет, что здесь что-то нечисто.
– С чем угодно.
Даже не глянув по сторонам, словно уже знает, что и кто может там оказаться, Николай возвращается на свое место и заводит двигатель.
Не нужно быть гением, чтобы понять: за такой странной реакцией однозначно что-то скрывается. Николай точно знает, кто за мной следит, и, возможно, догадывается зачем.
Над этой загадкой предстоит хорошенько поломать голову. Однако этим вечером меня поджидает такой сюрприз, что временно становится не до тайн.
***
Что Клим вернулся домой, становится понятно по его машине, припаркованной прямо у двери. Николай, традиционно отмалчиваясь, высаживает меня рядом. Но вот дальше все идет совсем не так, как обычно.
Еще у порога, сквозь стеклянную стену я замечаю, что Хаванский не один. Рядом, закинув руки ему на плечи, стоит такая же высокая девушка. С виду ей не больше восемнадцати. И эти двое до чертиков похожи на влюбленных.
Глава 21
Глава 21
Я чувствую себя лишней на этом празднике любви, но Николай уже отогнал машину, а на улице слишком холодно и влажно, чтобы ждать, когда Хаванский закончит.
Все такси тоже, как назло, заняты. Спустя пять минут ожидания я сдаюсь. Боясь помешать, громко стучу в дверь. Для надежности жму на звонок. Однако парочка словно ничего не слышит.
Вхожу в дом. Эти двое все еще обнимаются.
– Даже не представляешь, как я соскучилась. Полгода – это все же слишком много, – целуя Клима в щеку, щебечет девушка.
– Тебя никто не заставлял уезжать так надолго. – Хаванский убирает ее руки со своих плеч на талию и целует в лоб.
– Кхе-кхе... – демонстративно откашливаюсь.
– Ой! – Не отлипая от Клима, девушка оборачивается ко мне. – У тебя гостья?!
Радость на ее красивом молодом лице сменяется удивлением.
– Диана, здравствуй, – наконец здоровается хозяин дома.
– Извините. Не хотела вам помещать. – Дома намного теплее, чем на улице, но мне становится лишь холоднее. – Сейчас дождусь машину и уеду.
Кутаясь, я поднимаю воротник и достаю телефон. Замерзшие пальцы почти не слушаются.
– Ты нам не мешаешь, – подозрительно спокойно произносит Клим.
Даже думать не хочу о том, на что он намекает.
– Спасибо. Я пас.
– Тебе понравится. Эта девчонка умеет столько всего... – Хаванский подмигивает своей девушке, и та расцветает озорной улыбкой.
– Клим говорит, что у меня золотые руки. – Будто в подтверждение, она протягивает ко мне свои ладони. Совсем не золотые. Даже без колец.
– А какой у тебя золотой рот! – смеется хозяин дома. – Особенно когда закрыт или занят чем-нибудь полезным.
Я не выдерживаю.
– Еще раз простите. Машина будет через несколько минут.
Ноги сами несут назад, на улицу. Под дождь и в темноту.
– Диана! – доносится вслед, и сильная рука перехватывает меня за талию.
– Я найду какой-нибудь отель, – цежу сквозь зубы. – За ночь со мной ничего не случится. Отдыхайте!
– Я не разрешал.
– У тебя есть с кем развлечься! – выплевываю Климу в лицо.
– Алиса. Сейчас. Уходит. – Он произносит это по словам, как для глухой.
– Не стоит. Позаботься о том, кому нужна твоя забота!
Мы не в клубе, никто не заставит меня заниматься сексом втроем, и все равно противно.
– Я и забочусь! – Хаванский еще сильнее тянет в дом. Буквально волочет.
Увидев нас, Алиса подхватывает с дивана свою короткую куртку и машет кому-то в сторону.
– Упс... Кажется, я здесь лишняя. – Она, как преступница, протискивается мимо нас к выходу.
Больше никаких поцелуев, объятий и нежностей. За спиной тихо хлопает дверь, и никто не кричит «Спасибо» или «До новой встречи».
Странное поведение для любовников, застуканных с поличным. Совершенно нетипичное, только мне сейчас не до загадок. Дико хочется убраться отсюда. Сама не понимаю, откуда такое острое желание и злость.
– Если кто здесь и лишний, то это я. – Пытаясь вырваться, бью в каменную грудь и в награду тут же получаю взрыв хохота.
– Кто бы знал, что ты так заведешься из-за Алисы. – Клим даже не скрывает своего веселья.
– Я не обещала жить здесь вместе с твоими любовницами. – Беру себя в руки. – Ей хотя бы восемнадцать есть?
– Можешь не беспокоиться. – Он наконец отпускает меня, но, вместо того чтобы ринуться за своей девушкой, начинает раздеваться. – Уже девятнадцать.
Не сводя с меня глаз, Клим сбрасывает пиджак и медленно расстегивает рубашку.
– Успокоил. – Как загнанная зверушка, жмусь спиной к стене.
– По тебе не скажешь. – После рубашки на гору с одеждой отправляются носки. – Скучала без меня?
– А должна была скучать?
Неправильно так внимательно смотреть на мужчину, которого еще минуту назад хотелось прибить. Стыдно. Но я ничего не могу с собой поделать.
Клим ни капли не изменился за годы после нашей первой встречи. Он все такой же рельефный, поджарый и мощный. Ничего общего с обрюзгшими обитателями бизнес-центров и чиновничьих кабинетов. Хищник, который и без дорогого костюма смотрится так же роскошно, как в нем.
– Я надеялся.
Размяв шею, он подходит ближе и уверенно расстегивает на мне промокшее пальто.
– Рассчитывал, что я стану третьей? – Не сопротивляюсь и не помогаю. Даже ругаться не хочется. Вычихалась.
– Третьей? – Лицо Клима становится серьезным.
– Или четвертой... – отмахиваюсь.
– Нет, Диана, тебя я не буду делить. Ни с кем! Ты хотела узнать условия нашей сделки, так вот, запоминай. Первое и самое главное. Ты только моя. Без третьих, без четвертых... – Он касается пальцем моего виска. – И без бывшего мужа. Здесь.
Палец стекает к губам и обводит их по контуру. Точь-в-точь как неделю назад Клим делал это в ресторане своим языком.
Мелочь, но почему-то запомнилось.
– А как же девушка? – Голос садится. – Алиса... Или скажешь, что она больше не появится?
Не знаю, чего я жду. Скорее всего, стандартную мужскую ложь о том, что это было в последний раз. Однако Клим даже не пытается врать.
– Не скажу. – Он вновь улыбается во все тридцать два. Полуголый, с уставшими глазами, новыми морщинками между бровями и счастливый как мальчишка. – Она была здесь задолго до тебя. Будет и дальше.
Глава 22
Как ни странно, после приезда Клима ко мне возвращаются хороший аппетит и крепкий сон. Еще злая на него за ужином, я съедаю все до последней крошки – и стейк, и салат, которые нам привезли из ближайшего ресторана. А ночью сплю так сладко, что не слышу будильника.
Случись такое в рабочий день, произошла бы небольшая офисная катастрофа с дюжиной пропущенных звонков и коллекцией сообщений. Но сегодня выходной, и, плюнув на время, я иду на кухню за кофейным допингом.
Почти как у себя дома, не глядя по сторонам, не боясь столкнуться с хозяином, шлепаю босыми ногами по коридорам. Зеваю, расслабленная и довольная, пока не подхожу к столовой.
– Бедный мой Дори. Этот изверг совсем тебя не кормит, – доносится до меня знакомый женский голос и уверенное кошачье «Мяу». – Один сухой корм и вода. Как в тюрьме. Чудовище! Сатрап!
Сделав последний шаг, я вижу совершенно нереальную картину. Дикий кот Хаванского сидит на коленях той самой Алисы, трется лоснящейся черной мордой о ее грудь и урчит как обычный домашний Мурзик.
– Если бы не учеба, я ни за что не отдала бы тебя этому черствому сухарю, – как ни в чем ни бывало продолжает девушка. – Мой сладенькой зайчик! – Чешет кота между лопатками. – Мой любимый мальчик! – Наклонившись, целует кошачий лоб.
– А по официальной версии он дикий, – говорю я, выйдя из своего укрытия.
– Я, конечно, люблю своего брата, но его привычка судить о других по себе ужасно бесит. – Алиса морщит свой красивый курносый нос и еще сильнее прижимает к груди кота.
– Значит, кот не его? – Сажусь рядом.
– Дори мужчин на дух не переносит. Убежденный гетеро!
– А ты сестра... – Губы сами расползаются в улыбку.
– Сводная, – с такой же веселой улыбкой отвечает Алиса. – У нас разные отцы. Мама очень любила алкоголь и красивых мужчин. Первое было в ее жизни постоянно, а вот вторые не задерживались. – Она говорит об этом так легко, словно рассказывает чужую, порядком надоевшую историю.
– Да, вы не похожи. Лишь рост. – Я закусываю губу.
Становится стыдно за себя вчерашнюю. Нужно быть слепой или ненормальной, чтобы принять брата и сестру за любовников. Алиса ни капли не похожа на женщин, с которыми Клим приходил в клуб. Еще меньше она походит на охотницу за кошельками.
Слишком домашняя, без украшений и дорогой одежды. Совсем девчонка. Такая же, какой я была в свои девятнадцать.
– Говорят, характер один в один. – Алиса демонстративно хмурит брови, точь-в-точь как Клим, когда злится. И тут же начинает смеяться.
– Только если чуть-чуть. – Я тоже смеюсь.
– Дядя Ярик в этом уверен. Именно он воспитывал Клима после детдома и помогал вытащить меня.
Алиса все еще смеется, но глаза становятся серьезными. В отличие от прошлой попытки спародировать брата, сейчас она похожа на него как родная.
– Вы оба попали в детдом?
Это не мое дело. Возможно, Клим умышленно ничего о себе не рассказывал – не хотел, чтобы я сочувствовала или жалела. Однако уютная домашняя обстановка и урчание кота так и подстегивают к неудобным вопросам.
– Ой, это длинная история, – вставая, отмахивается Алиса. – Да и не слишком веселая, чтобы рассказывать ее в такой солнечный день.
Она поворачивается к окну и жмурится, совсем как кот у нее на руках.
– Прости...
– Тебе не за что просить прощения. Мой братец так любит тайны, что рядом с ним у любой женщины просыпается любопытство.
– И многие уже пытались что-то узнать? – Выдаю себя с головой, но почему-то нестрашно.
Мне впервые легко с кем-то настолько, что вопросы сами слетают с губ и не хочется срывать стоп-кран. Очень непривычное ощущение.
– Многие. – Алиса спускает кота с рук, чешет его за ухом, а потом неожиданно добавляет: – Правда... в этом доме ты первая. До тебя Клим сюда вообще никого не приводил. Это его личное пространство. Допуск у меня, охраны и дяди Ярика, – прибивает она меня к полу неожиданным признанием.
– Избранная, – говорю с нервным смешком и запоздало замечаю высокую фигуру хозяина, который наблюдает за нами из коридора.
– И ты даже не представляешь, как я рада, что он впустил в этот бункер женщину!
Алиса тоже замечает брата. Только не смущается, а наоборот – подходит ко мне и обнимает, словно мы давние подруги.
– Уже спелись? – вместо приветствия хмыкает Клим.
Войдя в кухню, он прямо из-под крана наливает в пузатый стакан холодную воду и жадно пьет, поглядывая на нас.
– Я, между прочим, твой любимый яблочный пирог испекла. Всю ночь у плиты стояла. И оладьи нажарила. – Алиса вздергивает подбородок и взглядом указывает на тарелку с идеальными, как у опытного повара, золотистыми оладушками.
– Ага, и явилась пораньше, чтобы устроить Диане допрос. – Клим грозно заламывает левую бровь.
Смотрится угрожающе. Любой другой на месте Алисы, наверное, предпочел бы скрыться подальше, однако она лишь сильнее льнет ко мне и улыбается.
– Вот за что люблю тебя, брат, ты все обо всех знаешь. Мне даже врать не нужно. – Показывает ему язык.
– И какой следующий пункт твоего плана? – Прихватив тарелку, Клим устраивается на барной стойке рядом с нами.
На миг теряюсь. В словесной игре брата и сестры слишком много полутонов и намеков. Но Алиса быстро вносит ясность.
– Сегодня выходной... – Она на секунду стреляет по мне глазами. – Никаких лекций, никакой работы... Как ты смотришь на то, что я украду твою девушку и мы вместе прогуляемся по магазинам?
Мы с Климом одновременно открываем рты. Он тут же спасается тем, что запихивает в него оладушку, а я позорно откашливаюсь.
– Сплетничать будете? – Взгляд голубых глаз темнеет.
– Будем! – бодро кивает Алиса. – А еще подарок тебе купим. – Оставив меня, она тянется к щеке брата и целует его. – Ко дню рождения.
Будто забыв обо мне, эти двое внимательно смотрят друг на друга.
– Рождения?..
– Насколько помню, он у тебя завтра, – первой оживает Алиса и, не дождавшись ответа, тянет меня из кухни в гостиную.
