Текст книги "Ложь между нами (СИ)"

Автор книги: Мария Коваленко

сообщить о нарушении

Текущая страница: 11 (всего у книги 11 страниц)

Глава 46

Глава 46

Встреча с Исаевым лишает меня последних сил. Умом понимаю, что нужно вернуться домой, что Николай, наверное, уже поднял на уши и охрану, и полицию, и всех знакомых. Но ничего не могу с собой поделать.

Вместо того чтобы вызвать такси, бесцельно иду вдоль набережной. Не глядя на прохожих, кутаюсь в свои мысли. Как на волнах, катаюсь от прошлого к настоящему, от возможного – к нереальному.

В отличие от подружек из школы, я никогда не мечтала о большой любви и жизни, похожей на сказку. Может быть, это неправильно, однако тогда думалось, что так безопаснее. Чем ниже планка, тем легче ее достигнуть.

Если бы не Клим, моим первым мужчиной оказался бы кто-нибудь из сокурсников. Милый, простой, не очень умелый и обязательно надежный. Замуж я бы вышла не за Шаталова, а за ровню – скромного экономиста, инженера или преподавателя вуза. На радость родителям стала бы живым подтверждением теории о том, что девочки выбирают мужчин, похожих на их отцов. Но Хаванский за одну ночь сделал так, что моя планка взлетела до небес.

После него все пошло наперекосяк. Сокурсники превратились в скучных мальчиков. Любимые преподаватели – в безнадежных зануд. А родительский дом, где нужно было молчать об унизительной помощи брату, – в темницу.

По сути, таким же местом заключения, только без надзирателей и постоянного контроля, был наш дом с Шаталовым. Моя привычка ограничивать себя никуда не делась даже рядом с законным мужем. И лишь Клим снова смог проломить привычные казарменные стены.

За короткий срок под одной крышей с ним я узнала, что умею ревновать, стала извращенкой, зависимой от его тела. И полюбила.

Сложись все иначе, возможно, впереди нас ждала бы та самая белая полоса, о которой рассказывают чокнутые оптимисты.

Я бы обязательно плюнула на фирму и уехала с Климом хоть в Китай, хоть на Северный полюс. Научилась бы просыпаться в мужских объятиях. Превратилась в беззаботную домохозяйку, которая знает, как отличить зрелое авокадо от незрелого, умеет по блеску глаз определять свежесть рыбы и готовит идеальные яйца пашот.

Мы бы занимались сексом утром и вечером. Смеялись из-за неудачных поз и целовались до саднящих губ.

У нас обязательно были бы громкие ссоры и горячие примирения. И еще много разных «бы». Без насилия. Без предательств. Без проклятого сопутствующего ущерба.

Вспомнив эту дикую формулировку Исаева, вздрагиваю.

В свое время моя личная жизнь была сопутствующим ущербом для родного брата. Не помню, чтобы он переживал, что со мной станет после ночи с прокурором. Наутро Стас даже не спросил, как я себя чувствую и нужна ли помощь.

Я втихаря училась курить. Он праздновал свою свободу с лучшими друзьями.

Сейчас Клим вряд ли будет что-то праздновать. Мое предательство – так себе повод для торжества. А я...

Заметив краем глаза дымящего, как паровоз, мужчину, вырываюсь из паутины горьких мыслей и достаю телефон.

Тому, кто падает в пропасть, не поможет никакая соломка, но кое-что сделать я все же могу.

– Привет, – здороваюсь с Германом.

– Диана? – Он словно удивлен. – Я два дня не мог с тобой связаться. Даже приезжал к этому твоему Хаванскому. Как выяснилось, зря. Охрана отказалась позвать кого-нибудь.

– Прости. Было немного не до того.

Ругаю себя за то, что не брала трубку. Герман и правда звонил. Несколько сообщений и писем до сих пор остались непрочитанными. Нужно было написать ему хоть пару строк. Успокоить, что жива. Соврать, что цела. Пережила бы как-нибудь еще одну ложь.

– Я в курсе. О похищении было и в новостях, и так... – Друг покашливает. – Слышал.

– Раз слышал, тогда мне нечего добавить.

– Ты можешь сказать, как ты. Только прошу, без дурацкого женского героизма!

– Если без героизма... Я плохо.

Впервые признаюсь. Вытягиваю из себя два коротких слова и тут же чувствую, как внутри все трещит по швам.

– Твою мать! Где ты? Куда мне приехать? – Всегда спокойного Германа как подменяют.

– Ты мне не поможешь.

– Диана!

– Не нужно, не сейчас. Но именно ты можешь сделать так, чтобы «плохо» не превратилось в «ужасно», – перехожу я к главной цели своего звонка.

– Что угодно!

Герман действительно поменялся. Не было в нем раньше такой решительности и беспокойства. Сильные эмоции были лишь для жены.

На миг цепляюсь за эту странность, делаю мысленную пометку понять, в чем причины. И тут же забываю.

– Насколько я знаю, у тебя в клубе неплохие связи. Ты несколько лет умудрялся пудрить голову жене нашими любовными отношениями, и охрана с остальным персоналом помогала хранить секрет.

До этого дня и не задумывалась, почему все шло так гладко, а теперь как шоры с глаз спадают.

– Да. У меня есть связи. – Герман, к счастью, не мучает меня никакой ложью. – Только не понимаю, при чем здесь клуб?

– Так нужно. Сегодня вечером я вернусь туда. Должна вернуться.

– Какое, на хрен, вернуться?! Диана, ты с ума сошла?!

– Наверное, если бы сошла, было бы легче. Но я в сознании и отдаю отчет всем своим действиям.

– Тебе это не нужно. Тебе никогда не была нужна та жизнь. Зачем?

– Придется. Долгая история. Я не могу о ней никому рассказывать.

– Это из-за похищения? С тобой там что-то сделали?

Тревога в голосе Германа такая искренняя, что хочется завыть. Прямо сейчас открыться ему во всем и послать к черту все сделки.

– Нет. Мне нужно, чтобы ты нашел там людей, которые будут снимать видео и фотографировать. Я согласна на фото, на какое-то видео. На любой компромат. Но не смогу участвовать по-настоящему.

____ Прода послезавтра. Потом вернемся к стандартному графику.

Глава 47

Глава 47

К моменту возвращения домой я уже почти в норме. Лицо все еще бледное, но руки больше не трясутся, а в глазах нет и следа от красноты.

Не знаю, замечают ли это Николай и Алиса, сама я даже не смотрю в их сторону. В гостиной иду мимо. Игнорирую вопросы охранника. И чтобы не выдать себя, сразу же направляюсь в свою комнату.

Остаток дня провожу в одиночестве. Закрывшись на ключ, собираю чемодан. Бросаю в него все, что привезла из квартиры: белье, деловые костюмы, пижаму. Как напоминание, кладу сверху рубашку Клима. Принимаю душ и готовлюсь к вечеру.

В семь из зеркала на меня смотрит красивая незнакомка. В шелковом вечернем платье, чулках и туфлях на шпильках, с ярким макияжем.

Последнее заставляет усмехнуться. Уже и не помню, когда приходилось наносить на лицо столько косметики. На свадьбе, в клубе, во время редких походов в рестораны – ее всегда было меньше, чем сегодня.

Лицо похоже на восковую маску. Но, как ни странно, от всех этих теней, румян и прочего мне легче. Это словно не я, а совсем другая женщина – актриса, которой предстоит сыграть обычную роль.

Когда наступает время ехать, на сердце не остается никаких эмоций. Я понимаю, что больше не увижу этот дом и, скорее всего, не встречу чудесную девушку Алису. Знаю, что никто меня не пустит назад. И все же иду не оглядываясь.

Цокаю острыми каблуками по плитке. Чувствуя, как с каждым шагом настоящее все стремительнее превращается в прошлое.

– Отвезете меня? – У машины я даю Николаю визитку с адресом клуба. – Или вызвать такси?

– Диана Дмитриевна, вы хоть... – Николай набирает полную грудь воздуха.

Это как молния во время грозы – надежный признак того, что впереди ждут долгие раскаты.

– Давайте обойдемся без нотаций, – обрываю своего охранника. Жестко, несправедливо, но сейчас нет ресурсов на дипломатию и вежливость.

– Клим Александрович меня прибьет.

– В настоящий момент Клим Александрович находится в тюрьме. – Я потуже затягиваю пояс пальто.

– Вот как выйдет, так сразу и прибьет.

– Тогда я на такси. – Демонстративно достаю из сумочки телефон и отворачиваюсь.

Это срабатывает.

– Ладно, хорошо. Отвезу. – Николай нехотя распахивает дверь машины. – Надеюсь, мы ненадолго, – ворчит себе под нос и идет к водительской двери.

Дорога пролетает в молчании. Я думаю лишь о Германе. Чтобы он нашел нужных людей. Чтобы успел договориться. Николай лениво крутит руль и умудряется ловить все красные светофоры подряд.

К концу пути тишина в салоне становится тревожной. Я замечаю недовольные взгляды в зеркале заднего вида. Кажется, мой охранник начинает догадываться об истинной цели поездки.

– Не делайте этого, – паркуясь возле клуба, говорит Николай. – Клим Александрович даже из-за решетки сможет вам помогать. Он не бросит.

– Не сомневаюсь. – Я разрешаю себе последний свободный глоток воздуха перед финалом.

– Он не заслуживает такого.

Будто я предаю и его, Николай сжимает руль до побелевших костяшек и опускает голову вниз.

– Мне жаль. – Толкаю дверь. – Больше всего на свете я бы хотела, чтобы все оставалось как раньше. Но… – Выхожу из машины. – Надеюсь, Клим скоро освободится. И сможет забыть…

***

Как только я вхожу в здание клуба, время меняет свой ход. Оно мгновенно ускоряется. Размазывает меня на кадры и вспышки. Оживает звуками «давай», «стоп» и «снято». Мелькает чужими лицами, холодными взглядами, влажными губами и загорелыми спинами.

Я ни о чем не думаю и ничего не чувствую. Чтобы не чокнуться, полностью доверяюсь Герману. Разрешаю ему раздеть меня, поцеловать в плечо и уложить на белую простыню.

После этого перед глазами черный провал. Откуда-то сбоку доносятся щелчки затворов, сверху надо мной сыплет проклятиями Герман. От спертого воздуха кружится голова. Но я даже не пытаюсь ничего контролировать или понимать.

Существую.

Целую, не касаясь.

Делаю глубокие вдохи и медленные выдохи.

Не включаюсь, даже когда меня укутывают в теплое одеяло.

Не шевелюсь, когда Герман выставляет за дверь участников шоу и сует мне в руки чашку с дымящейся жидкостью.

– Не знаю, зачем тебе это было нужно. У нас все. Закончили. – Голос друга звучит тихо. Он словно тоже устал от всего, вычихался.

– Отлично. – Делаю маленький глоток.

– Да уж... отлично. Твой Хаванский не примет тебя после этого.

– Не примет.

– И что теперь?

– Теперь...

На мгновение позволяю себе представить Клима. Похудевшего, вымотанного и свободного. Вижу, как он возвращается домой. Обнимает плачущую сестру. Жмет руки подчиненным. Заходит в мою спальню...

– Так что дальше?

– Не знаю. – Я трогаю пальцем горячий чай. Больно, но терпимо. – Наверное... буду как-то жить.

Эпилог

Три дня спустя

Бывают события, с которыми трудно смириться. Умом понимаешь, что все, а сердце твердит: «Нет!» – и требует найти хоть какой-то выход.

Чаще всего ничего хорошего из таких попыток не выходит. Рана лишь сильнее болит, а потом на ее месте остаются уродливые шрамы.

В целом я все это знаю. У девочек с несчастливым детством к взрослой жизни уже достаточно опыта. К сожалению, никакой опыт не может удержать от звонка.

– Здравствуй, Алиса.

Сестра Клима – единственная, кто еще не заблокировал мой номер, поэтому звоню именно ей.

– У тебя хватило наглости набрать меня? – Она даже не здоровается.

– Как он?

Из новостей я знаю, что Клима отпустили наутро после моего похода в клуб. Исаев выполнил свое обещание: с Хаванского сняли все обвинения. Но, как назло, в интернете не было ни одной фотографии.

– Клим чувствует себя прекрасно! Он лучше всех! Невиновен и свободен! Ты поэтому звонишь? Решила, раз он на воле, можно вернуться и продолжить дурить ему голову?

– Нет. Я только хочу узнать, все ли у него хорошо.

Прижимаю ладонь к губам. День назад я дала себе клятву больше не плакать, но сейчас безумно хочется нарушить ее.

– Я так верила тебе! – вырывается у Алисы со всхлипом. – Клим никого так не любил. Я думала, у вас это взаимно. Надеялась, что мой брат наконец нашел свое счастье.

– Алиса...

– Какой же слепой я была! Не замечала, что тебе плевать. Пока мы сходили с ума от страха, ты и слезинки не пролила. Ходила здесь, такая важная и спокойная. А когда запахло жареным, тут же сбежала к другому любовнику. Да еще и использовала меня, чтобы отвлечь охрану. Сделала пособницей в своих изменах.

– Клим точно нормально? – Я пропускаю сквозь себя обидные обвинения. Глотаю их, как два последних дня глотала слезы.

– Ты меня совсем не слышишь? Ни совести, ни слуха?

Доброй девушки Алисы будто и не было никогда. Сквозь километры обдает ее злостью и ненавистью.

– Можно с ним поговорить? – спрашиваю, сама не зная зачем.

Если Клим и ответит, никакую правду я сказать не смогу.

– Он все о тебе выяснил и уехал. Ты сделала свой выбор. Он сделал свой. Отыграть назад не получится.

– Надолго? – это последнее слово, на которое меня хватает.

Безумно хочется услышать «неделя» или «месяц». Пусть мы больше не увидимся, но я хотя бы буду знать, что Клим рядом. Понимать, что дышим одним воздухом и смотрим из своих окон на один и тот же город.

Однако Алиса не оставляет никаких надежд:

– На несколько лет. Не жди.