Текст книги "Рассказы"

Автор книги: Мария Киселёва

сообщить о нарушении

Текущая страница: 3 (всего у книги 6 страниц)

Буль-Буль – иностранец

Вечером Буль-Буль всем понравился: и папе, и старшему брату Борьке. И только Галинке, которую и не просили приходить, надо было сказать:

– Что же он до сих пор голый?

Ну вот! Оказывается, он голый! Севка недовольно покосился, а ей-то какое дело? Галинка ничего не заметила и совсем добреньким голосом предложила:

– Давай я сошью ему платье. Фу! Платье! Придумает тоже!

– Сшей штаны.

– Да-а, штаны тру-удно. Я ни разу не шила.

– Да надень на него колпак, – вмешался Борис. – И дело с концом!

И правда. Колпак – это просто, это Севка умеет. Как дедушка папироску закручивает, ну малюсенький такой кулечек. Севка живо выдвинул ящик письменного стола и начал ворошить бумаги, отыскивая самую красивую, позолоченную, из которой на елку корзиночки делали.

Галинка скривила губы:

– В колпаке, а голый.

Заладила свое! А через минуту закричала:

– Смотри! Совсем почти готовая юбочка! – и быстро выдернула из-под рук у Севки полосатый плиссированный кружок от китайского фонарика. – Только прорезать вот тут серединку и все!

Севка совсем рассердился. Что это такое: юбки, платья! Буль-Буль не девчонка!

– А вот в Шотландии, – сказал Борис, – юбки носят мужчины.

– Да ну вас всех! – крикнул Севка. Но и папа подтвердил, что носят. И в складку и в клетку. Тогда вырезали середину кружочка. Шотландская юбка готова и пришлась в самую пору хозяину.

Ну что ж! Буль-Буль – иностранец.

…Спать совсем не хочется. Севка лежит и думает о Буль-Буле. Хорошо, что он появился. А эта страна Шотландия? Вот интересно, все в ней наоборот. Если мужчины в юбках, то женщины, значит, в брюках! Севка прыскает в пододеяльник.

– Борька! – говорит он громким шепотом. – А тетеньки там в брюках?

– Чего? А, в Шотландии. Нет. Не обязательно.

Ах, нет! Тогда другое дело. Тогда, пожалуй, еще чуднее. Все ходят в юбках, и не узнать, где мужчина, где женщина. А дети, которые совсем маленькие, не могут отличить папу от мамы. Севка снова фыркает под одеялом.

– Тише ты, – сердится Борис. – Нашел время веселиться. Ладно. Думать можно и тихо. Вот интересно! Все ребята считали, что чудеса бывают только в Африке, а ведь, оказывается, и в Шотландии.

Плаванье

Шотландия – на острове. Вокруг все море, море… Значит, Буль-Буль будет плыть кораблем. Ага, вот и Галинка идет.

– Тише, тише! – кричит Севка. – Обходи краем, возле буфета!

Галинка остановилась у порога.

– Ну тут все море, море… – Севка руками делает волны выше себя. – А это остров, где Шотландия. Поняла?

Галинка поняла. Кухонная табуретка среди комнаты – остров, а обходить надо по самой стенке, мимо буфета.

Буль-Буль готовится в плаванье. Корабль уже есть, металлический, с пушкой. Да вот беда: не сидит на нем Буль-Буль, соскальзывает, и все тут!

– Давай другой корабль сделаем, вон из той коробки… – показала Галинка.

– Знаю сам, – перебил Севка. «Какая еще коробка, – подумал он. – Ах вот, из-под новых ботинок». – Давай. Я ее для этого и вынул.

Буль-Булю на этом корабле было просторно. Даже слишком.

Жалко, что пушки нет, – опечалился Севка. – И не надо, вот и хорошо, что нет. Ведь не война же сейчас.

Мало что не война! – не понимает ничего Галинка. – Вот и трубы нет, тоже хорошо?

– А трубу сделаем. Знаешь, из чего? Из катушки. У нас есть пустая.

Галинка спрыгнула с дивана и прямо через море – вот вам, пожалуйста! – побежала к двери. Сейчас принесет трубу. А кто ее просил? Но корабль вышел такой хороший, с трубой и флагом, что Севка забыл свою досаду.

Вот Буль-Буль стоит на корме, вот корабль – у-у! – уходит в море.

Пришел Борис и пожелал Буль-Булю счастливого плавания, а чтобы он не скучал, посадил к нему спутницу – Галинкину резиновую куколку с зеленым бантиком. Она, конечно, не шотландка, она просто едет в гости. Волны на море большие и становятся больше и больше.

– Тише ты качай, – говорит Галинка недовольно. – Видишь, они упали… пассажиры.

– Качай, качай! – подбадривает Борис. – Раз шторм на море, пассажиров знаешь, как бросает! А матросы даже канатами себя к палубе привязывают.

Галинка поморгала-поморгала круглыми глазами и промолчала. Значит, поверила. Ну да. Потому что тут же распустила зеленый бантик и привязала куколку к трубе. Крепко. За шею. А Севка не нашел никакой завязки. Да и не надо! Буль-Булю шторм не страшен!

А волны-то – ух! – все выше и выше. Корабль ныряет то вверх, то вниз. Вдруг – шлеп! – Буль-Буля все-таки выбросило в море.

– Человек за бортом! – закричал Борис. – Шлюпку! Шлюпку! Ну лодку же!

Ребята бросились к ящику с игрушками и стали торопливо ворошить их. Там была лодка, маленькая, пластмассовая. Галинка первая выдернула ее и кинулась к Буль-Булю. Но Севка на ходу отнял у нее шлюпку и обогнал Галинку. Только и не хватало, чтобы она спасала!

Буль-Буль благополучно был извлечен из морских глубин и доставлен на корабль. Шторм утих. А вот и Шотландия.

Удивительный фокусник Буль-Буль

Буль-Буль не знал, что нужно делать в Шотландии. Он походил по острову и остановился в самой его середине.

– Борька, что там, в Шотландии?

– Дожди, туманы.

– Тогда надо обратно плыть. Чего там мокнуть.

– Моя не промокнет, – спокойно сказала Галинка. – Она резиновая.

И правда. Этой Галинке всегда хорошо.

– А Буль-Булю и вовсе не страшно. Он на дне моря побывал!

Тут подошел Борис.

– Уважаемые шотландцы! – сказал он не своим, а Буль-Булевым слегка шепелявым голосом. – Я вижу, вы тут скучаете в вашем туманном государстве. Извольте посмотреть фокус, самый удивительный, самый ловкий, какой только есть на свете!

Буль-Буль поклонился публике.

– Вот моя левая чернильная рука. Всем видно? Она совершенно чернильная и совершенно левая. А теперь – хоп! – щелчок по носу и легкое сальто. Пожалуйста! Рука уже правая!

Буль-Буль опять поклонился. Севка был поражен. Та же рука, как сказал фокусник, совершенно чернильная, была теперь уже правой. Снова – хоп! – щелчок по носу, и рука опять, как по волшебству, левая.

– Как это, Борь? – спросил Севка. – Когда же это ты успеваешь вытаскивать спички?

– Еще чего! Надо мне их вытаскивать. Вот – хоп! – правая, вот – щелк – левая.

Ну просто чудеса. Вот так Буль-Буль! Сам Севка не ожидал от него такого.

– Как же это? – все спрашивал он.

А Галинка не удивлялась. Ну конечно, не поняла ничего. Она и свои-то руки еще не разбирала, где правая, где левая.

А фокусник Буль-Буль показывал еще и еще свой блестящий фокус, потом сел на корабль и уплыл. Прощай, Шотландия!

Буль-Буль – полярник

Севка все-таки узнал секрет фокуса. Надо взять Буль-Буля и щелкнуть сбоку по носу. Надо очень ловко щелкнуть, чтобы головка повернулась лицом назад. У Буль-Буля грудь и спина одинаковые, и никто не заметит, что он смотрит назад. А рука правая станет левой. Щелкни еще раз, головка опять повернется, и рука левая станет правой.

У Севки совсем уже хорошо стало получаться, но тут по радио началась передача для полярников. Далекий исследователь рассказывал своей дочке, как у них трещала льдина, а потом от нее откололся кусок…

Дальше Севка уже не слушал. Ледяная пыль, трещат льдины… Он быстро сдернул с Буль-Буля юбочку. Буль-Буль – полярник!

– Так нельзя, – заявила Галинка. – Полярники наши, а он – иностранец. Вот. Он был этот… шотландец.

– Был да сплыл, – буркнул Севка. Потом глянул на корабль и совсем весело добавил: – На этом корабле плыл, плыл и сплыл. Поняла?

Нет, Галинка не согласна. Она больше не играет. Но тут Севка вспомнил:

– Какой же он иностранец, когда он мой сын?

Галинка закусила губу и молчала. Ага, нечего сказать. Табуретка теперь стала льдиной в Ледовитом океане. Корабль перевернули вверх дном, и получилась отличная палатка. Трубу и флаг водрузили на крыше.

– А где радиоустановка, антенна? – спросил Борис.

– Какая антенна, которая высокая? – догадалась Галинка. – У нас есть спицы, только мне не дадут. А то я глаз выколю.

– Да и у нас есть! – закричал Севка. – Сейчас, сейчас!

Он выдернул спицу из маминого вязанья и воткнул ее в щель на табуретке. К ней придвинули кубик и – радиоустановка готова. Пожалуйста, товарищ Буль-Буль, можете начинать передачу!

Вот теперь-то очень заметно, что Буль-Буль голый. Б-р-р! А у полярников все меховое: и куртка, и шапка, и унты. Вот что.

– Обвяжи его пока моим платком. – Галинка достала носовой платок. – Ну пока, чего мотаешь головой?

Ой, полярный исследователь в платочке! Борис тоже смеялся. Стойте, стойте! Сейчас Буль-Буль будет одет как надо, в меховую куртку.

– Борька! Где мои заячьи рукавицы? Которые я у бабушки в печке прожег?

Севка порылся в старой корзине в кладовой и принес заячью рукавицу. От нее остались только манжетка и большой палец. Галинка уже догадалась, что надо сделать. Разрезать… как это называется… вдоль? – и будет меховая куртка. Большой палец – рукав. Вот жалко, что нет второго.

Буль-Буль в новом наряде выглядел очень солидно. Настоящий полярник. А это ничего, что рукав один.

– Там белые медведи, – сказала Галинка.

– Неси своего, – приказал Севка. – Буль-Буль на работу на нем будет ездить.

– Он же коричневый. И на медведях не ездят.

Но все же принесла. Мишка, правда, был бурый, но зато хорошо рычал. И Буль-Булю удобно было на нем сидеть.

– А вот она будет моржом, – показал Севка на резиновую куколку.

– Ты что? – обиделась Галинка и крепко зажала куколку в руке.

– Ну тюленем. Буль-Буль в нее будет стрелять.

– Сумасшедший, – сказала Галинка и пошла к двери.

– Да я нарочно! Куда ты? Очень нужны нам моржи и тюлени. Их там полно, если ты хочешь знать. Буль-Буль найдет другого зверя. Такого, что никто и не видал!

И Буль-Буль нашел. Разве кто-нибудь видал белых полярных слонов? Никто. А вот они. Шесть штук, один другого меньше. Стоят на льдине, недалеко от палатки. Хоботы у них короткие. И вовсе они не отбиты. Такая порода. Полярные.

Ах, как здорово! Севка от радости кувыркается на диване. Знаменитый полярный исследователь! Вот он среди льдов верхом на медведе. А вокруг – тоже теперь знаменитые полярные слоны! А кто их открыл? Ну конечно, Буль-Буль.

Где Буль-Буль?

Буль-Буль из далекой Арктики приехал на родину. В отпуск. Меховую куртку он снял и опять остался без всего. Сколько человеку, оказывается, нужно одежды! Галинке все-таки пришлось сшить ему штаны. Красные плавки. Знаменитый полярник будет загорать.

На другой день Севка спешил из школы, чтобы отправить его самолетом к теплому морю. Но Буль-Буль вдруг исчез!

Севка перерыл все учебники и игрушки – нету. Спросил у Галинки – не знает. Что же могло случиться? Куда пропал Буль-Буль, веселый фокусник, смелый путешественник и знаменитый исследователь?

– Не пропадет, – успокаивала мама. – Иди погуляй, а я сделаю уборку и найду.

Севка никуда не пошел, – какое уж тут гулянье! – он помогал отодвигать тумбочки, кровати, сам везде заглядывал – нету!

Расстроенный, сел за уроки. Вот теперь на столе пусто. То есть не пусто, а нет Буль-Буля. А недавно он стоял вот тут под лампой и глядел. Севка в который раз уж макает перо в чернила, но не пишет, а все время грызет конец ручки. Жалко Буль-Буля.

За обедом мама предложила:

– Сделай нового. Ты теперь умеешь, еще лучше получится.

– Не хочу лучше! Где мой Буль-Буль?

– А я знаю! – вдруг объявил Борис.

– Где? – Севка так и подпрыгнул.

Старший брат передразнил его: тоже дернул головой, вытаращил глаза, а потом подмигнул, мол, не скажу.

– Ма-а-м! Он знает, где Буль-Буль!

– Ладно, не ябедничай. Сейчас вот прожую – и узнаешь.

Борис откусил большой кусок хлеба, потом отправил в рот полкотлеты и начал неторопливо жевать. Севка глядел ему в рот. Наконец тот проглотил.

– Ну где?

Борис вдруг сделал печальное лицо, тяжело вздохнул и показал пальцем в тарелку на горку картофельного пюре.

– А-а-а! – заревел Севка так, что папа вздрогнул.

– В чем дело?

По коридору послышались торопливые мамины шаги. Она быстро открыла дверь, выплеснув из кастрюльки на пол компот.

– Что здесь случилось?

Севку уверили, что Буль-Буля никто не варил и варить не собирается. Он обязательно найдется.

Здравствуй, Буль-Буль!

Дворничиха тетя Настя сказала, что в субботу будет пробная топка.

Что это, пробная топка?

Ну затопят на один день, не для тепла, а для проверки: может, у кого батареи не нагреваются или подтекают, проржавели за лето.

Пришел Севка в субботу из школы, а на полу под окном – лужица. Что это? Не могли же рыбки выплеснуть из банки, они совсем малюсенькие, с ноготок. Да и стоят совсем в другом углу подоконника. Прислонился Севка к батарее – теплая и вспомнил: пробная топка! Значит, проржавели за лето! Побежать скорее к тете Насте. Нет, сначала надо что-нибудь подставить, чтоб на пол не капало. Севка повертелся-повертелся, увидал папину пепельницу и сунул ее под батарею.

Тетя Настя что-то вязала, сидя на своем обычном месте у ворот. Она была без белого передника, потому что не дежурила сегодня. Но все равно спросила номер Севкиной квартиры и обещала сказать в домоуправлении.

К обеду Севка опоздал, и ему немного попало. Поэтому он забыл сказать про пробную топку. И вспомнил только, когда папа спросил:

– Да где же моя пепельница?

И вот папа нагнулся, поглядел под батарею и вдруг сказал:

– Вот он, твой Буль-Буль. За трубу провалился.

Севка запрыгал, захлопал в ладоши. Миленький Буль-Бульчик! Это он упал с подоконника!

Как он изменился за эти три дня, бедняжка! Стал меньше, сморщился. Красные плавки теперь съезжали с его похудевшего туловища.

– Нет, жаркий климат ему не в пользу, – заметил Борис, кивая на теплую батарею. – Он ведь полярник.

Но Севка был рад и такому Буль-Булю. Он целовал его лысую головку и приговаривал:

– Здравствуй, Буль-Бульчик! Здравствуй!

Лесная царевна

Листья падают тихо. Совсем сухие с легким шуршаньем. А желуди стучат. С порывом ветра их сыплется много, они стучат о землю нестройной дробью, как, табун испуганных лошадей, которые несутся по степи… Так сказала Карылгаш. Васек тогда засмеялся: «Чудная». Засмеялся, а сам увидел напряженные вытянутые шеи, о которые бьются гривы, дикие от страха глаза, прижатые уши… Вот снова дружная дробь, только с дальнего дуба, тише – табун метнулся в сторону: трах-тах, трах-тах, трах-тах и… ушел.

– Здорово! – удивился Васек. – А у нас табунов таких нету.

– У вас же нету степей, – сказала Карылгаш. – Зато есть ле-ес.

Она подняла темные блестящие глаза кверху. Васек знал, что она теперь будет переводить их с дерева на дерево, с вершины на вершину. Ну пусть, раз человек не видел, в степи родился. То-то ей все в диковинку. Сначала, когда Карылгаш пришла сюда первый раз, она просто оторопела:

– Ой, как много, зачем так много?!

Смешная, зачем, говорит, так деревьев много. А как же, ведь лес!

– А какие большие! – она запрокидывала голову и останавливалась. – До самого неба.

– Да что ты все в небо смотришь, как птица?!

– Да, – кивнула Карылгаш. – Я и есть птица. По-казахски Карылгаш – ласточка.

Васек удивился. Да и как не удивиться?

– А твое имя что значит?

– Мое ничего. Васек, и все.

Но Карылгаш покачала головой. Каждое имя должно что-то значить. Она спросит у отца, когда он за ней приедет.

Они приходили в лес каждый день. Так хотела Карылгаш. Васек вырезал ножом дудочку, Карылгаш высвистывала на ней какой-то непонятный мотив и смеялась. И уносила каждый раз дудочку домой.

Однажды желтый листок упал ей на колени. Она разгладила его на своей ладони. Потом что-то легонько коснулось ее виска. Опять листок с сухими краями.

– Что это?

– Листопад начинается.

Она раскрыла губы:

– Листопа-ад!

Темные глаза молили Васька: не надо! Смешная, как будто можно остановить листопад.

– Зачем, зачем? – прошептала Карылгаш и поглядела вверх, на листву. – Это все упадет?

– А ты что, не знала?

Нет, она знала, конечно, знала. Но это так грустно, так жалко… Она отвернулась от Васька и опустила голову. Уж не плачет ли? Наверное, плачет. Вот что значит родиться в степи.

А потом стали падать желуди. Тук-тук – в одиночку и дружно, как топот копыт табуна в степи. Карылгаш набрала их в подол.

– Ах, какие, ну посмотри какие!

– Ну какие? – смеялся Васек и бросал ей еще пригоршню.

– А у того дуба какие? – спрашивала Карылгаш. – Пойдем туда.

– Да такие же, – убеждал Васек. – Одинаковые у всех.

– А вот и нет, совсем другие.

– Да ну тебя!

Но желуди были разные. Большие, и толстые, и поменьше, которые годились им в дети, и совсем маленькие, просто внучата. Это, конечно, все выдумала Карылгаш. А еще были желуди тонкие и вытянутые, как веретенца, и круглые, как орехи.

– А вот посмотри, какой белый. Почему?

И правда, желуди, оказывается, могут быть очень светлые, как солома. А вот совсем черный, Карылгаш его выкопала из-под травы.

– Прошлогодний, – сказал Васек. – Не пророс почему-то. И стал как… твой глаз. – Он засмеялся. Действительно, глаза у Карылгаш узкие, блестящие и темные, как прошлогодние желуди. Ни у кого Васек таких не видал.

Она унесла подол желудей домой, а скоро прибежала к Ваську и, отозвав его на крыльцо, раскрыла ладонь. На ней лежал маленький, крошечный ежик. Ух ты, чего придумала. Желудь и сосновые стриженые иголки торчат, как настоящие колючки.

– Как это ты?

Карылгаш рада, прыгает легонько, чтобы не уронить своего ежика.

– А еще можно сделать человечка. На таких тонких ножках. Очень хорошего человечка-казаха, и самовар, и чайхану.

– Какую чайхану?

– Где чай пьют. Приходи ко мне.

Васек пришел. Карылгаш живет от него через три дома. Бабушка Анисья – ее бабушка, дядя Сергей – отец, а мать у нее казашка.

– Вот посмотри, – шепчет Карылгаш быстро, – посмотри, какой большой самовар: на всю чайхану один. Он почти с меня ростом.

Она берет большой, толстый желудь, самый большой, самый толстый – и где только нашла такой? Берет и ставит его на ладонь, и Васек видит, какой это пузатый, огромный и важный самовар. Действительно, один на всю чайхану. Карылгаш ставит на него конфорку – чашечку от желудя, – и самовар совсем-совсем настоящий, хотя и без носика.

– Горячо! – кричит Васек и сбивает самовар с ладони. Вечером Карылгаш постучала Ваську в окошко.

– Это тебе, – и положила на подоконник кусок бересты. На нем, как на большом ковре, стоит самовар, а кругом пиалы – чашки без ручек, точь-в-точь желудевые чашечки. И казахи с загорелыми, темными лицами сидят прямо на ковре, каждый перед своей пиалой.

– Чайхана! – догадался Васек. – Здорово ты.

Карылгаш засмеялась:

– Тебе.

На другое утро Васек ждал ее у старого дуба. Карылгаш пришла в своем казахском пестром платье. Из-под тюбетейки у нее разбегалось множество косичек. Васек никогда не видал ее такой.

– Уезжаешь? – вдруг догадался он.

– Да. Сегодня. Приехал отец.

Совсем рядом защелкала птичка. Что она говорит: прощай, до свидания? Или: не надо, не надо, останься? Вот она смолкла.

– Тебе… – Васек протянул желудевые бусы.

– Правда? – удивилась Карылгаш. – Спасибо. – И надела их на шею. – Спасибо. А Василий – значит царский.

– Как царский? Царь, что ли? Еще чего. Буржуй?

– Почему буржуй? А вот… царь лесов. А? Разве это плохо? Ну царевич. Ты – лесной царевич.

Она повела рукой вокруг и опять поглядела на верхушки деревьев.

– Ну лесной… другое дело, – сказал Васек. Карылгаш улыбнулась. Первый раз сегодня. – А ты тогда… царевна.

– Правда? – прошептала она радостно.

– Конечно, – сказал Васек. – Ты – лесная царевна. Иди сюда.

Он взял ее за руку, свою лесную царевну. Они встали под старым дубом и постояли молча. Потом Васек наклонился и поцеловал теплую щеку.

– Жених и невеста! – грянуло из-за кустов, и показались ребячьи головы.

Васек отдернул руку и бросился бежать.

– Тили-тили-тесто, невеста, невеста! – гоготало в лесу. Теперь вся деревня будет дразнить. Только выйди. Васек влетел в горницу, схватил с полки чайхану и хлопнул ее об пол. Вот! Ничего он и знать не знает!

…Тихо падают листья. Стучат желуди. Это было год назад. Когда Васек отдернул руку, на лице Карылгаш мелькнуло удивление и еще что-то. Теперь он знает: презрение. Это было вот тут, под этим старым дубом. Год назад. Вернешься ли ты сюда когда-нибудь, Карылгаш, лесная царевна? Девочка с глазами, похожими на прошлогодние желуди?

Стеклянная антилопа

– Осторожно, – сказала мама и положила на стол коробочку. Катя смотрела, как мама тихонько, двумя пальцами вынула из нее и поставила на скатерть… стеклянную антилопу.

Ах, какая это была антилопа! Вся прозрачная, с тонкими ногами и легкими, откинутыми назад рогами. Она как будто только что бежала и лишь сейчас, на одну минуту, остановилась. Ее прозрачные копытца едва касались земли.

– Ах, – прошептала Катя и хотела протянуть руку, но побоялась.

– Ее можно взять, – сказала мама. – Только легонько. Возьми.

Катя вздохнула и осторожно взяла антилопу. Она оказалась теплая, как будто живая. Ее узкая, красивая головка смотрела теперь на Катю немного удивленно, как бы спрашивая:

– Это ты?

– Это я, – прошептала ей Катя. – А ты моя. – И засмеялась.

Она понесла свою антилопу на подоконник, на широкий белый подоконник, где всегда любила играть.

– Это двор для моих кукол, – сказала Катя. – Но если хочешь, будет поляна. Как хочешь.

Конечно, для антилопы нужна поляна просторная и светлая, как эта, потому что у антилопы такие резвые ноги, такое легкое тело, и она не хочет стоять на месте. По изогнутой спинке антилопы, по тонкой шее проходила золотисто-желтая полоска, как будто туда попал луч солнца и, преломившись, скользнул в рога.

На замороженном оконном стекле были пушистые ветки из инея и высокие деревья, которые сплетались своими верхушками. Они блестели разноцветными искрами, и антилопа смотрела на них, слегка наклонив свою маленькую голову.

– Мама, это такой волшебный лес для моей антилопы, – сказала Катя. – Она будет всегда здесь гулять.

Но когда наступил вечер и погасло солнце, волшебный лес исчез, а поляна стала темной. Грустная антилопа стояла на пустом подоконнике. Катя взяла ее и отнесла к себе на тумбочку.

У Кати болело ухо, и она грела его синей лампой. Теперь она грела, сидя в постели, и смотрела на тумбочку. Антилопа стояла на цыпочках, тянула тонкую шею, как будто спрашивала: «Что это?»

– Это вот что, – сказала Катя и повернула лампу. Ах, что тут случилось! Антилопа стала вся голубая. Прозрачная и голубая, и салфетка, на которой она стояла, была голубой теперь тоже.

– О-о, – сказала мама. – Как в лунном свете. Пусть это будет лунная долина, и антилопа будет приходить сюда ночью.

Теперь каждый вечер маленькая антилопа спускалась в долину и бежала, бежала, вскинув свои быстрые ноги.

– Куда ты? – спрашивала Катя. – Или ты не знаешь сама?

Как-то утром Катя завтракала и налила в блюдечко чай. Антилопа смотрела на воду, и ее темные глаза блестели.

– Ты хочешь сюда, в это озеро? – догадалась Катя и поставила антилопу в блюдце. Узкие копытца едва коснулись воды и… исчезли. Как будто растаяли. Катя вскрикнула и подняла антилопу.

– Ах, ты! Как ты меня напугала!

Копытца были целы, просто они такие прозрачные, что их почти не видно в воде. Потом Катя наполняла большую эмалированную чашку водой и опускала туда антилопу. Антилопа любила купание, она плавала то в одну сторону, то в другую, когда Катя слегка покачивала чашку. На поверхности были только золотистая спинка и длинные рога, которые касались воды и чертили две тонких дорожки.

Однажды Катя капризничала и не хотела пить молоко.

– Ну как нехорошо, – сказала мама. – Даже твоей антилопе за тебя стыдно, и она опустила голову.

Катя сердито дернула плечами и толкнула антилопу. Раздалось тонкое «Дзинь!» – и передняя ножка отбилась.

– Мамочка, что теперь делать? – плакала Катя. – Что?

Она понесла антилопу на солнечную поляну, где блестел в мелком инее сказочный лес, но антилопа не могла теперь стоять, она лежала вытянув шею, и солнечный луч играл в ее рожках. Катя отнесла ее на тумбочку и зажгла синюю лампу. Все стало голубым, и антилопа тоже, только она уже не стремилась вперед, в прохладную долину. Катя плакала целый день. А вечером пришел старичок сосед.

– Ну-ка, что тут случилось?

Он опустил очки со лба на нос и положил антилопу на ладонь. Потом зажег на кухне газовую горелку.

– Потихоньку сплавим, – сказал он Кате. – Ножка-то и прилипнет на свое место.

– А будет больно?

– А ты бы об этом думала раньше.

Катя вздохнула и отвернулась. Она не видела, что делал старичок над газовой горелкой.

– Ну вот, – сказал он. – Можно сказать, поправили. Ножка была на месте, только уже не такая красивая. Повыше колена у нее выступал неровный бугорок.

– Будет припадать на эту сторону, – сказал сосед. – Прихрамывать. Ничего не поделаешь.

Катины губы дрогнули, она всхлипнула.

– А ты будешь помнить, – закончил сосед, – что обиду свою нельзя вымещать на беззащитных.

Вскоре подошел Новый год. Катя сделала для антилопы уздечку из серебряной нитки, чтобы прикрепить ее на елку. Она выбрала хорошую, пушистую веточку, но рядом оказался клоун. Веселый клоун в блестящем колпаке, только он не годился в соседи антилопе, он всегда смеялся своим ярким накрашенным ртом, а стеклянной антилопе иногда бывало грустно. Красный барабан, важная, надутая рыба не подходили тоже. Ах, вот маленький индус! Смуглый, черноглазый, он держал тонкой рукой кокосовый орех на плече и смотрел, повернув голову так, словно он ждал кого-то с той стороны. Вот теперь он дождался эту чудесную антилопу. Она наклонила голову с красивыми рогами и поздоровалась с мальчиком-индусом. Она скакала много дней по снежной поляне и много ночей по лунной долине, она плыла через большое-большое озеро, и вот теперь наконец она нашла своего маленького друга, который тоже ее долго-долго ждал.