Текст книги "Эльвис Карлссон"

Автор книги: Мария Грипе

сообщить о нарушении

Текущая страница: 6 (всего у книги 8 страниц)

13

Петер с Эльвисом погуляли немного, потом Эльвис спросил: Ты сказал маме, что мы с тобой знакомы. Правда, ты так сказал?

– А разве мы не знакомы? Может, ты считаешь, что я наврал?

– Не-ее…

– Ты просто вспомнил, что мы ни разу не говорили друг с другом?

Эльвис кивнул. Он вспомнил, что сказала мама: знакомый – это тот, с кем ты хоть раз в жизни поговорил. Сам он раньше тоже так рассуждал, но, наверно, это неправильно. Вот они гуляют сейчас вдвоём, и Эльвис чувствует себя с Петером вроде как с дедушкой, словно он знает его так же хорошо. Они то болтают о чём-нибудь, то молчат. Как придётся. А когда нечего сказать, оба молчат, и всё равно никому не скучно. С дедушкой и Петером Эльвис не чувствует себя одиноким, даже когда они молчат. А не то вдруг переглянешься и рассмеёшься. С дедушкой и Петером весело.

Петер сказал:

– Видишь ли, я считаю, что мы знакомы. Мы ведь с тобой часто встречались у дома Юлии. Сколько раз ты туда приходил.

– Да…

– А я как увижу тебя, всякий раз думаю: придёт день мы с Эльвисом разговоримся. А пока надо познакомиться поближе, чтобы знать, о чём нам разговаривать.

– Теперь ты знаешь? – спросил Эльвис. Петер молча улыбнулся.

– Посмотрим, – сказал он. А не то подождём ещё немножко.

– Я не хочу ждать! – с пылом возразил Эльвис.

Он взял Петера за руку – так он всегда гулял с дедушкой – и потянул его за собой. Они свернули за угол.

– Пойдём! Я должен кое-что тебе показать. Пойдём по этой улице!

Петер пошёл за ним. По пути им то и дело встречались дети. «Привет!» – кричал Петер то одному, то другому. Но Эльвис ни с кем не здоровался. Он же не знаком с этими детьми. Хотя и видел их много раз.

Мама говорит, что он не умеет общаться с детьми. Поэтому никто не хочет с ним водиться. Так она говорит. Сначала он не поверил ей, но после того раза, когда мальчишки били его ранцами, он понял, что мама права.

Хотя, наверное, не он один виноват. Дети тоже не умеют общаться с ним. А раз так, лучше и не пробовать.

– Как это у тебя получилось? – вдруг спросил Петер. Эльвис обернулся к нему. О чём он? Неужели он понял, о чём думает Эльвис? Или, может, Эльвис вслух произнёс свои мысли? Петер вдруг остановился посреди улицы.

– Как получилось, что ты не знаком с этими ребятами? – спросил он.

Эльвис пожал плечами. Серьёзный вопрос, да только как на него ответить?…

– Вот ты, к примеру, как ты держишься с ними при встрече?

– Отвожу глаза, – ответил Эльвис.

– А сами они что, на тебя тоже не смотрят?

Эльвис опять пожал плечами и ответил: если и смотрят, то больше на куртку и брюки. Петер опустил руку на его плечо, и они зашагали дальше. Сначала они шли молча, потом Петер спросил:

– А что бы ты сделал, если бы и в самом деле захотел познакомиться с кем-нибудь из них?

Эльвис ответил, что он вовсе не хочет знакомиться, потому что из этого всё равно ничего не выйдет.

– А вдруг? – не отступал Петер.

– Ну, если бы захотел, – сказал Эльвис, – он взглянул бы человеку прямо в глаза, как, например, взглянул в глаза Петеру. Но с детьми это всё без толку, объяснил он, они даже не оглянутся в ответ.

– Почему не оглянутся? – спросил Петер.

– Наверно, им просто неохота, – ответил Эльвис и опять пожал плечами, будто его ничуть не трогало, что дети не хотят с ним знакомиться.

– Почему, «неохота»?

Хорошо, что Петер не переставал спрашивать. Хоть Эльвиса ничуть не трогает, что дети не хотят с ним знакомиться, а всё же поговорить об этом с Петером интересно. Сказать по правде, Эльвис побаивается детей, совсем чуточку, но всё же побаивается, и хорошо бы отделаться от этого страха.

– Ты-то сам как думаешь? – спросил Петер. – Почему им неохота?

– У них без меня много друзей… – тихо ответил Эльвис. – Просто я им не нужен.

– Не нужен? – переспросил Петер. В голосе его слышалось недоумение. Пришлось ему объяснить.

– Одиночки никому не нужны, – сказал Эльвис. Но Петер по-прежнему недоумевал. Эльвис очень даже ошибается, сказал он.

– Одиночки тоже нужны, может, даже больше других. Эльвис покачал головой. Он знал, о чём говорит. А вот Петер, наоборот, сейчас делает то же самое, что и дедушка: слушается своего доброго сердца, а призадуматься не хочет. Ведь если бы одиночки и правда были нужны, тогда они не были бы одиночками. Это каждый дурак поймёт. А я не дурак, – сказал Петер. – И ты всё равно неправ. Потом он сказал, что должен ещё поразмыслить, прежде чем ещё что-нибудь скажет, ведь это вопрос серьёзный. Эльвис согласен. Он подождёт. Чуть погодя Петер спросил Эльвиса:

– А что, разве тебе не приятно иногда побыть одному? Вот я, к примеру, – добавил Петер, – люблю иногда побыть один.

Эльвис кивнул. Конечно, он тоже иногда любит побыть один. То есть…

– Побыть одному иногда неплохо, – сказал он, – а быть одиноким – плохо.

В этом вся разница. Петер понял, что хотел сказать Эльвис. Побыть одному иногда неплохо, только не слишком долго, а не то тебя возьмёт тоска. Когда никто не хочет с тобой водиться, то под конец ты и сам перестаёшь себя выносить. Как же может быть иначе? Пока что всё идёт хорошо: Эльвис ещё не надоел сам себе. Но всё равно он был бы рад найти друга: для него он стал бы больше стараться, чем для себя одного. Когда ты один, иной раз кажется, что не так уж и важно стараться. А что же всё-таки имел в виду Петер, когда говорил, будто одиночки нужны?…

– Они лучше понимают, что такое одиночество, – ответил Петер. – Они знают, каково это…

– Зато другие знают, как надо общаться, – сказал Эльвис.

Но Петер сказал:

– Может, знают, а может, нет. Они привыкли, что у них всегда кто-то есть. Поэтому они не всегда дорожат людьми, а вот тот, кто знает, каково быть одиноким, тот дорожит. А это самое главное – дорожить друг другом.

Больше Эльвис уже ни о чём не спрашивал. Может, Петер и прав. А может, прав сам Эльвис, когда говорит, что, наверно, он не очень-то нужен другим. Посмотрим. Пока что лучше придерживаться того, что знаешь наверняка. В землю надо бросать семена: хорошо, когда всюду растут цветы – уж с этим вряд ли кто станет спорить.

– А где Юлия? – спросил Эльвис.

– Юлии сейчас здесь нет, – ответил Петер. – Её мама взяла отпуск, и они уехали в деревню.

Петер тоже был в отпуске. Но он жил всего в нескольких километрах от города. Далеко он уезжать не может из-за Совушки. Она не выносит долгих путешествий. Вообще-то, Совушка сама отлично может о себе позаботиться. Но Петер всё равно не хочет от неё уезжать, потому что, куда бы он ни поехал, она как верный друг прилетает к нему каждый день, чтобы его проведать. Сейчас вот Совушка как раз дома у Петера – спит.

– А куда ты меня ведёшь? – спросил Петер.

– Мы идём к дому Юлии, – ответил Эльвис, – нам обязательно надо туда сходить.

Петер не был там с тех пор, как Юлия переехала в другое место. Но из слов Эльвиса он понял, что с домом что-то неладно. – Неужели его снесли? – испуганно спросил Петер. Эльвис рассказал ему всё. Про то, что сад завален обломками машин и хламом. Про то, что дом почти совсем разорён. И про то, как он пытался там хоть немножко прибрать, но его побили бандиты, те, что теперь захватили и дом и сад. А они только дерутся, и орут, и всё ломают. Туда даже страшно ходить.

– А подсолнух как? – хмуро спросил Петер. – Цел подсолнух?

Эльвис успокоил его. Пока что всё хорошо. Бандиты его не заметили. Но что будет дальше? Подсолнух уже совсем большой, и на нём появился бутон.

– Мы наведём там порядок раньше, чем расцветёт твой подсолнух! – решительно заявил Петер. Он посадил Эльвиса к себе на плечи и большими шагами двинулся вперёд.

Петер негодовал. Какое свинство, что никто не смотрел за домом. Может, кое-кому даже на руку, чтобы дом разорили: тогда его можно будет снести. Счастье ещё, что Юлия об этом не знает. Она бы очень огорчилась. Дом надо привести в порядок до её приезда.

– Уж я им всем покажу! – свирепо сказал Петер.

Но Эльвис предостерёг его:

– Бандиты очень злые. Они могут тебя побить!

Но Петер их не боялся.

– Им же будет хуже. Я им покажу! Они ещё пожалеют о том, что наделали, – говорил он.

Дальше Петер шёл молча. Шаги его делались всё шире по мере того, как он приближался к дому. У ворот он спустил Эльвиса на землю. Они всё так же молча вошли в сад и обошли вокруг дома. Картина была ужасная. Одно утешение: подсолнух цел.

– Хорошо, что ты его здесь посадил, – сказал Петер. – Пока стоит подсолнух, ещё есть надежда!

– Я тоже так думаю, – сказал Эльвис. – Вон, гляди, бутон!

14

Дома все очень интересуются Петером. Особенно мама. Расспрашивает Эльвиса о нём и пытается понять, что он за человек. Маму удивляет, как это получилось, что Эльвис с ним познакомился, и вообще…

– Да, мы знакомы, – отвечает Эльвис.

– Знаю. Но каким образом вы познакомились? – спрашивает мама.

– Просто мы подружились, – отвечает Эльвис. Мама нетерпеливо глядит на него.

– Какой он тебе друг? Он же намного старше тебя. Да пойми ты: так не бывает.

– Уж если на то пошло, дедушка ещё старше, – спокойно возражает Эльвис. Мама в растерянности:

– Чепуха какая-то. При чём тут дедушка?

– С ним мы тоже друзья, – отвечает Эльвис.

– Смех, да и только, – говорит мама, хотя она, кажется, всего лишь только фыркнула. – Дедушка… – начинает она.

Значит, она фыркнула потому, что разговор зашёл о дедушке.

Эльвис серьёзно, почти строго глядит на неё. Сегодня он говорит с ней спокойным, уверенным тоном – откуда только он у него берётся? – и это всегда немножко её смущает.

И этот взгляд. Она не понимает, куда он клонит.

– А ты, мама? Ты разве мне не друг? Или папа? не унимается Эльвис.

Мама садится на кухонный диван.

– Но послушай, детка. Мы же – твои родители. Ведь мы твои мама и папа! А ты наш сын! У нас семья, – объясняет мама.

Она будто вбивает эти слова в голову Эльвису.

Должен же он понять: семья – это совсем особая вещь. Самая главная.

Эльвис втянул голову в плечи. Руки засунул в карманы штанов. Он похож на упрямого бычка, думает мама, – в детстве она часто видела таких, – на бычка, который хочет бодаться. Он глядит на неё исподлобья, из-под чёлки.

– Семья – это ещё не значит друзья, – говорит он. – А дедушка– друг.

– Милый ты мой… Что ты глупости болтаешь?… Ну конечно, мы все друзья. Только мы не просто друзья. Мы твои родители. А это ещё важней, ещё лучше. Понимаешь?

Но Эльвис качает головой.

– Лучше друга никто не может быть, – говорит он. И всё тем же уверенным тоном.

Мама вздыхает.

Да пойми же ты, наконец, – говорит она, – я не хочу, чтобы ты заблуждался на этот счёт. Со стороны Петера, конечно, очень мило, что он с тобой возится. Наверно, Петер очень любит детей. А может, ему просто жалко тебя, потому что тебе не с кем играть. Но зачем придумывать то, чего нет? Не может человек, который настолько старше, считать тебя своим другом! Должен же ты это понять… А что касается дедушки, то он и правда всегда был слегка чудаковат и ребячлив: его не стоит принимать всерьёз.

Эльвис выслушал её, но отвечать ничего не стал. Что он знает, то знает.

Сначала мамины слова его не задели: ни то, что она сказала про Петера, ни про дедушку. Вот только он обиделся за дедушку. И нехорошо, что он не сумел защитить дедушку от мамы.

Эльвис в таких случаях никогда не находит нужных слов, потому он молчит. Но это вовсе не значит, что он может вытерпеть, когда плохо говорят о дедушке. Как раз наоборот. Ему очень больно. Но что бы кто ни сказал, он дедушку всё равно будет любить. Он знает, какой дедушка.

И какой Петер тоже… Он пытался забыть то, что сказала мама. Но колючка в душе осталась. Противная маленькая колючка – она нет-нет да кольнёт его, сколько бы он ни крепился.

Не знает он Петера, что ли?…

Хотя… Петер на каждом шагу здоровается с кем-нибудь из детей: то с мальчиком, то с девочкой…

А вдруг он и в самом деле водится с Эльвисом только потому, что вообще любит детей, а не потому, что ему с ним весело?

Мама вовсе не хотела обидеть Эльвиса, когда сказала, что Петер, наверно, просто любит детей. Обычное дело, и Эльвис должен это понять. А он всё равно не понимает.

Он не хочет, чтобы его любили только за то, что он маленький. Он хочет, чтобы его просто любили.

Значит ли это «придумывать то, чего нет»?

Мама, видно, так считает. А вот хотели бы они с папой, чтобы Эльвис уважал их только за то, что они взрослые и к тому же его родители?

А что, пожалуй, хотели бы…

Если так, то дело плохо. Эльвису это не нравится.

Он никак не мог забыть мамины слова. А она ещё повторяла всё это по телефону. Она столько раз рассказывала подругам про Петера, который «так горячо любит детей», что под конец Эльвис уже не представлял себе его иначе, как в толпе крикливых мальчишек. И у всех – школьные сумки… На другой день, когда Петер зашёл за Эльвисом, его не было дома.

– Куда это он подевался? Только что был здесь, – удивилась мама.

– Может, он на улице? – спросил Петер.

– Наверно, – ответила мама. – Я не заметила, когда он вышел. И у меня приёмник включён. Может, поэтому я не слышала его шагов.

– Эльвис знает, что я должен прийти, – сказал Петер. – Скорее всего, он пошёл мне навстречу… Может, мы с ним разминулись.

Петер вышел на улицу и стал искать Эльвиса. Мама открыла окно и спросила:

– Ну как, нашли?

– Нет, – отвечал Петер. – Нигде его нет. Он не показывается.

– Странный мальчик! – говорит мама. Она, видно, очень недовольна.

– Ничего! Я думаю, он вот-вот появится, – успокаивает её Петер.

Но мама сердится не на шутку.

– Вот всегда он такой! – говорит она. – Он и с нами так ведёт себя! На него совсем нельзя положиться!

– Что вы! – говорит Петер. – Уж на кого-кого, а на Эльвиса положиться можно! Наверно, что-нибудь случилось. Я узнаю, в чём дело. Я его найду.

И Петер ушёл искать Эльвиса. А мама ещё постояла у окна и позвала раз-другой: «Эльвис!.. Эльвис!..», да так громко, что эхо разнеслось по всей улице. Потом она закрыла окно и ушла на кухню.

Тут Эльвис вылез из-под кровати. Он всё это время был дома. И слышал весь разговор. Он ведь спрятался в спальне под маминой кроватью и только ждал, когда Петер уйдёт.

Теперь он жалел, что спрятался. Дурак он, что полез под кровать. Дурак, да и только. Что это на него вдруг нашло?

Он ведь знал, что Петер зайдёт за ним, ждал его и радовался.

Но когда тот позвонил в дверь, Эльвис ни с того ни с сего нырнул под кровать. Даже не успел подумать. Он вовсе не собирался прятаться. Просто почему-то так вышло. Он сам не знает почему. Будто в голове вдруг сделалось короткое замыкание. В другой раз он условится встретиться с Петером на улице, чтобы меньше разговоров было на этот счёт с мамой.

Петер сказал: «Уж на кого-кого, а на Эльвиса можно положиться!» Он это сам слышал. А Петер не из тех, кто готов положиться на первого встречного. Но что он теперь подумает? Что Эльвис может просто так обмануть человека, с которым договорился о встрече? Надо сейчас же разыскать Петера.

Эльвису повезло: мама не заметила, как он вышел из дома. Но Петера уже не было. Знать бы только, куда он пошёл.

Мама снова отворила окно и начала звать Эльвиса. Он быстро юркнул в какой-то подъезд и стал ждать. Когда мама перестала его звать, он выбежал на улицу и дворами прошёл туда, где жил Петер. Он знал, с какой стороны приходил Петер, но не знал, в каком доме он жил.

Скоро он и в самом деле увидел Петера. Тот ехал на велосипеде и ничуть не удивился, что Эльвис ждёт его здесь, а не у себя дома. Он только спросил, не хочет ли Эльвис прокатиться.

Потом он приподнял Эльвиса и посадил его на раму у самого руля, и они покатили по улицам.

– Давай-ка проедем мимо твоего дома, – вдруг сказал Петер. – Покажемся маме, чтобы она не волновалась.

Может, так и вправду будет лучше. Мама ведь опять начала звать Эльвиса – её слышно чуть ли не во всём городе. Эльвису всегда неловко, когда она так кричит. Обычно он притворяется, будто ничего не слышит, будто это вовсе не его зовут. Но сам-то он знает, что это мама.

Петер изо всех сил нажимал на педали, и скоро они подъехали к маминому окну. Тут Петер остановился.

– Мы хотим съездить за город. Вернёмся через несколько часов, – сказал он маме.

Мама принялась благодарить Петера за то, что он так любезен и готов возиться с Эльвисом. Она всё благодарила и благодарила.

Эльвис понурил голову и опять стал похож на упрямого бычка. Послушать маму – он какой-то дурачок, и Петер берёт его с собой из жалости. Будто дружить с Эльвисом – сущее наказание для человека. Но на Петера все эти слова не произвели ни малейшего впечатления.

– У нас с Эльвисом есть тут одно дело, – сказал он, и они покатили дальше.

Сначала они поехали к Петеру домой, чтобы запастись бутербродами. Петер нарезал хлеб, а Эльвис намазывал на ломти масло и накрывал их кружочками колбасы.

– Кажется, я немножко напачкал, – сказал Эльвис и подумал: что сказала бы мама, если бы могла его сейчас видеть?

– Да? – равнодушно отозвался Петер. – Напачкал так напачкал. Главное, чтобы получились вкусные бутерброды. А они получились…

Потом Петер налил в термос горячего какао.

– Готово, – сказал он. – Я только прихвачу с собой книгу… Хочу там немножко почитать, если ты не возражаешь.

– Я тоже хочу что-нибудь почитать, – сказал Эльвис.

– Поройся в моих книгах, может, найдёшь что-нибудь. Эльвис нашёл книжку, в которой было нарисовано много цветов. Может, из неё он узнает, как называются все растения. Под каждой картинкой – название цветка.

– Можно, я возьму вот эту книжку? – спросил он.

– Конечно. Ну как, готов?

Они снова сели на велосипед и поехали. Бутерброды и книжку положили в багажную сетку.

Эльвис сидел на раме. Он уже начал к этому привыкать. Так кататься куда приятней, чем ездить в машине. Когда он вырастет, он не станет покупать себе машину, а купит велосипед – это точно.

Отъехав от города подальше, они расположились у лесной опушки. Сначала съели свои бутерброды, а потом стали читать. Петер читал книжку про камни, а Эльвис разбирал по слогам названия цветков. Иногда они показывали друг-другу картинки, и Эльвис заодно узнал, как называются многие камни.

– Подумать только, что у камней тоже есть имена, – сказал он.

– А почему бы и нет? – отозвался Петер.

Конечно. Камни так же важны, как и всё прочее. Эльвис понимает. Хотя прежде он толком не знал, для чего вообще нужны камни, особенно намогильные. Эльвис рассказал Петеру про кладбище. Про намогильные камни, на которых написано: «Юхан». И нигде ни одного «Эльвиса». Даже не знаешь, что думать, когда видишь такое.

– Да, – сказал Петер. – Хотя вовсе не обязательно ставить на могилах камни, – добавил он.

Всё же Эльвису хотелось бы, чтобы на его могиле поставили камень, только совсем маленький, не больше птичьего яйца.

– А, – сказал Петер, – на такой камень и я согласен, а уж больше не надо.

Потом Эльвис немножко побегал: он собирал камни и приносил их Петеру, и тот говорил ему, как они называются. Сам Петер в это время рвал цветы, а названия цветов Эльвис хорошо знал сам.

Но когда Петер стал учить Эльвиса, как определить, к какому роду и семейству принадлежат цветы, Эльвис нахмурился.

– Разве у цветов есть семейства? – недовольно переспросил он.

– Да, конечно. Чего ты? Так ведь легче в них разбираться. Эльвис помрачнел.

– Значит, им тоже ничего нельзя, – сказал он. А потом спросил: – А что, у камней тоже есть семейства?

– В некотором роде есть, – ответил Петер. – Но ты-то чем недоволен? Так гораздо лучше видно, что всё на свете между собой связано.

– А если люди – не из одного семейства, тогда они, значит, чужие? – спросил Эльвис, беспокойно косясь на Петера.

– Нет, совсем не чужие, – ответил Петер. – Ты как-то чересчур серьёзно отнёсся к тому, что я сказал. А ведь это просто удобный способ определять растения.

– Нет, неудобный, – буркнул Эльвис.

– Хорошо. Не будем говорить о семействах. Это не имеет значения, ведь так или иначе на свете всё связано, – рассмеялся Петер.

Но Эльвис угрюмо покачал головой.

– Так как же насчёт цветов? – спросил он.

– Не беспокойся! Цветы не знают, что у них есть семейства, – ответил Петер.

Эльвис повеселел.

– Правда? – сказал он и слегка улыбнулся. – Когда не знаешь, тогда, наверно, это не так уж страшно… – Потом он опять нахмурился. – А ты, говорят, любишь детей? – спросил он Петера.

Тут Петер тоже нахмурился.

– А ты, – спросил он в ответ, – любишь взрослых?

Тут вдруг оба расхохотались: ну и дурацкие же вопросы!..

15

Эльвис попал в трудное положение.

Вчера вечером Петер, прихватив свой спальный мешок, перебрался в дом Юлии, чтобы его сторожить. Он хотел взять с собой Совушку, но Эльвису запретил туда приходить до тех пор, пока не наведёт там порядок. Петер боится, как бы с Эльвисом не стряслось что-нибудь, если начнётся драка.

Значит, может стрястись всё что угодно. Кто-кто, а Эльвис это знает… И он очень боится за Петера – как он там будет один? Нельзя, конечно, поступать назло Петеру, но не бросать же его на произвол судьбы! Надо помочь Петеру. Но как? Эльвис думает, думает…

Под конец он, кажется, придумал. Вот только одобрит ли это Петер? Хорошо бы сначала обсудить всё с ним. Но для того, чтобы увидеть Петера, надо пойти в дом Юлии, а это он Эльвису запретил.

Хотя… Не обязательно ведь подходить к самому дому. Можно остановиться неподалёку и подождать: может, Петер выйдет в сад. Тогда Эльвис окликнет его. И они обсудят его затею.

На дворе тепло, хорошо. Мама сказала, что надвигается гроза. Она всегда чувствует это, потому что у неё в такие дни болит голова, и сначала она не хотела отпускать Эльвиса. Мама очень боится грозы. Но потом она всё же отпустила его – наверно, подумала, что он должен ветретиться с Петером. Гораздо легче стало жить с тех пор, как появился Петер.

Мама говорит, что Петер «обаятельный молодой человек», «просто золото». Это она по телефону говорила подругам. И ещё она сказала, что он «благородный молодой человек». И «очень любит детей». Мама говорит о Петере почти так же, как о том, другом Эльвисе, который висит на стене в столовой и хорошо поёт. Такой у мамы делается ласковый голос.

Но Петер ведь не умеет петь. Хотя вообще-то они с Эльвисом поют, когда им охота. Поют, когда мчатся на велосипеде, но только не такие песни, которые все люди давно знают наизусть, а что-нибудь своё – слова они сами выдумывают на ходу, и от этого ещё больше хочется смеяться…

Эльвис пошёл к дому Юлии. Ещё издалека он увидел у ворот машины и мотоциклы. Значит, бандиты сейчас там. И Петер там один против всех.

Позабыв осторожность, Эльвис бросился к дому Юлии. Он уже был совсем близко, когда до него донеслась громкая перебранка.

Эльвис остановился. Какой смысл врываться в сад в самый разгар ссоры? Глядишь, опять поколотят! Так Петеру не поможешь. Сначала надо узнать, что там происходит.

Эльвис незаметно обошёл дом и встал у забора с другой стороны. Забор высокий, перелезть через него нельзя. Но перелезать и не нужно: забор теперь сломан. Кто-то свалил его, наехав машиной. Какой-нибудь из тех старых разбитых колымаг, что сейчас стоят и ржавеют в саду. Раньше за забором росли овощи, замечательные овощи, а теперь там одна крапива и сорняки. Только высокие стебли ревеня остались на прежнем месте.

Эльвис прокрался к дыре в заборе и остановился за ней. Отсюда ему было всё видно и слышно, а его не видел никто. Листья ревеня скрыли его целиком.

В саду была уйма народу. Какие-то подростки столпились на площадке перед домом. Это те самые бандиты: он всех их узнал. У него сердце сжалось от страха, когда он их увидел. Те трое, от которых он убежал тогда, тоже здесь. И парень с машиной, тот самый, что хотел расправиться с Эльвисом. Но парень этот сейчас молча курил, только в глазах у него была насмешка и злоба.

Никто пока ничего плохого не делал. Бандиты стояли выпучив глаза и только изредка раскрывали рот, чтобы выругаться. Все они смотрели в окно второго этажа. Оттуда доносился чей-то громкий голос, который распекал их вовсю. Да, сейчас шумел только кто-то один. Теперь Эльвис отчётливо это слышал. И был ошарашен, когда вдруг понял, кто это так шумит.

Неужели Петер?

Он стоял у разбитого окна на втором этаже и кричал на бандитов во всё горло. Он был вне себя от ярости. То и дело он выбрасывал из окна какой-нибудь хлам. Эльвис видел его только сбоку, когда Петер высовывал голову в окошко.

– Что у вас там в черепных коробках? – кричал он. – Вы что, совсем ума лишились? Дом этот – лучше не найдёшь! Вы же сами помогали нам его спасать, чтобы его не снесли! Забыли, что ли?

С площадки донёсся ропот. Парень – тот, что с машиной, – отшвырнул в сторону сигарету и заорал:

– Врёшь! Я и не думал спасать эту старую хибару! Нужна она мне, как же! Нашёл дурака!

– Вот как! – спокойно ответил Петер. – Ну и убирайся отсюда! Нечего тебе здесь делать!..

Петер на миг умолк. Затем крикнул:

– Если здесь ещё есть такие, пусть объявятся!

Но все молчали. Снова послышался глухой ропот. Только не поймёшь, на кого они теперь злились – на Петера или на парня с машиной.

– А вот мы сражались за этот дом! – продолжал Петер. – И я думал, что и дальше так будет. Мы ведь хотели привести его в порядок, приходить сюда отдыхать и веселиться. Так или нет? А вы что делаете? Всё испортили, переломали, а в саду устроили свалку. После этого, конечно, снесут дом – скажут, беречь тут нечего! Значит, теперь вы заодно с теми, кто давно хотел сровнять дом с землёй? Понятно! Вы предатели! Всё полетит к чертям, если люди, от которых ждёшь помощи, будут поступать, как вы! И всё только от лени! От глупости! Или как ещё это назвать?

Сначала Петер говорил не очень сердито – скорее печально, но потом он опять разгорячился. Бандиты наперебой бранились, что-то кричали Петеру, но его голос всё перекрывал. Он один дело говорил. Остальные только отругивались.

Вдруг кто-то бросил в Петера камнем. Эльвис не видел, кто это сделал, – может, тот парень с машиной.

Камень влетел в окно, но в Петера не попал; было слышно, как он упал на пол.

– Подлецы! – крикнул Петер. – Вы трусы и подлецы! Камней больше не кидали. Зато Петер выбросил из окна старый рваный сапог. За ним полетела подушка, и вокруг неё тучей разнеслась пыль. Затем из окна градом посыпались битые пластмассовые тарелки и граммофонные пластинки.

– Всё! Я начал расчищать хлам! – заявил Петер.

Бандиты угрюмо толпились на лужайке. Они перешёптывались между собой. Может, сговариваются? А Петер один против всех! Надо что-то придумать! Эльвис больше не мог так вот стоять без дела.

Надо бы подойти поближе – послушать, о чём они шепчутся. А потом пробраться в дом со стороны кухни и рассказать Петеру, что против него замышляют. И помочь ему выбросить весь хлам в окно. Ругаться Эльвис не мастер, но выбрасывать хлам – это пожалуйста. Хоть какая-то польза от него будет…

Прячась за кустиками ревеня, Эльвис начал красться к дому. Хорошо, что никто не глядел в его сторону: уж очень сильно раскачивался ревень. Теперь надо бы добраться до разбитой машины, которая стоит ближе всех. Эльвис переждал, пока затихли листья ревеня, потом опять стал красться.

Но на его пути, скрытая высокой травой, валялась доска. Он не заметил её, споткнулся и упал. Ударившись о валявшуюся рядом железку, он остался лежать в траве, растянувшись во весь рост и не смея поднять головы. А по гравию уже скрипели шаги.

Эльвис вскочил, кинулся к разбитой машине, нырнул в кабину и, спрятавшись за потёртым сиденьем, сжался в комок, а сам уже понимал, что надежды почти нет…

Раздался торжествующий крик. Чья-то рука схватила Эльвиса и одним рывком вытащила из машины. Это был один из бандитов, долговязый и крепкий парень. Он поволок Эльвиса к лужайке, где стояли все остальные.

Эльвис отбивался, но долговязый поднял его и сильно встряхнул. Остальные мальчишки что-то орали наперебой. А как они завопили, когда увидали Эльвиса!

– Вот он, тот самый лазутчик! – крикнул кто-то. Это был один из подростков, от которых Эльвис сбежал.

– Ах, так это ты! – процедил сквозь зубы парень с машиной и не спеша двинулся к Эльвису. Вид у него был грозный. – А ну-ка, давай сюда мальчишку! – приказал он.

– Но Эльвис уцепился за долговязого. Этот вроде не такой злобный. Ему было очень стыдно, он сам не знал отчего, он даже не смел обернуться к окну, в котором стоял Петер. Так стыдно ему было, что для страха почти не оставалось места.

– Эй! Гоп! – крикнул долговязый, раскачивая Эльвиса в воздухе. Но в тот самый миг, когда к нему шагнул парень с машиной, он перебросил Эльвиса прямо в круг, где стояли другие.

Лес рук принял Эльвиса. Парни и девчонки закричали «ура» и стали перекидываться Эльвисом, как мячиком.

Долговязый и парень с машиной начали драться.

А Петера не слышно и не видно было.

И вдруг что-то как БАХНЕТ!

На лужайку у самых ног бандитов грохнулось железное ведро с пустыми бутылками из-под пива.

Грохот был громче, чем от взрыва.

Потом всё стихло.

Кажется, бандиты испугались. Растерялись по крайней мере. Два больших парня держали Эльвиса в воздухе, как куклу. Сейчас от него не очень-то много проку!

– Отпустите мальчонку! – прогремел Петер.

Парни тут же разжали руки, и Эльвис соскользнул на землю, да так и остался сидеть.

– Встань! – крикнул Петер. Непонятно, сердится он или нет.

Эльвис встал. Голова кружилась, ноги дрожали. Он стоял, не зная, куда ему теперь деваться. Петер из окна указал на него рукой.

– Этого мальчонку не смейте трогать! – объявил он. – У него больше ума, чем у вас всех вместе. Он как мог прибирал тут за вами и старался навести порядок, а вы только всё ломали и портили. А ну, расступитесь и пропустите его! Живо, говорю вам!

Парни, обступившие Эльвиса, попятились назад, и вокруг него стало пусто. Все молчали. Только тот самый парень с машиной вышел вперёд и злобно крикнул Петеру:

– Не лезь в чужие дела! Этим сопляком я сам займусь! Нахальный сопляк, да ещё болтун! Уж я знаю, как поступать с такими.

И он шагнул к Эльвису, который застыл на месте, будто врос в землю. Казалось, жёсткий взгляд парня отнял у него все силы. Вдруг две девчонки и какой-то мальчишка вырвались вперёд и загородили Эльвиса.

– С дороги! – крикнул им парень.

Но они его не послушались. Неожиданно к нему подскочили два высоких подростка и схватили его за руки. Он пытался вырваться, но тщетно. Они держали его очень крепко. Он ругался, отбивался, что-то приказывал, но его не слушали.

– Надоел ты нам! Тоже командир нашёлся! – неслось ему в ответ.

Снова разгорелась перебранка.

Только Петер уже ни во что не вмешивался. Он молча стоял у окна. Эльвис робко покосился на него. И Петер взглянул на Эльвиса.

– Ступай домой! – сказал он. И больше ничего.

Эльвис засунул руки в карманы и зашагал домой. Ничего другого ему не оставалось, это он понимал.