Текст книги "Эльвис Карлссон"

Автор книги: Мария Грипе

сообщить о нарушении

Текущая страница: 4 (всего у книги 8 страниц)

8

На небе солнце, хотя уже почти вечер. Сейчас лето, а на даче лета ещё больше. Хорошо, что Эльвис едет на дачу, хотя, сказать по правде, он сейчас очень занят.

Сегодня пятница.

Папа, мама и Эльвис вернутся в город лишь в понедельник утром. Эльвис укладывает в сумку свои вещи. Укладываться интересно. Мама никогда не знает, что ей взять с собой, зато Эльвис знает. Скоро его сумка набита доверху: так быстро он управился с этим делом. А вот мама никак не управится.

Папа снует взад-вперёд между машиной и домом и перетаскивает вещи, которые надо везти на дачу. Он уже начинает злиться из-за того, что мама так долго возится. Он торопит её, и у мамы всё валится из рук. И Сессан лает, потому что маме некогда ею заняться. Всё это Эльвису давно знакомо. Тут гляди в оба, под руку никому не попадайся. Потому-то Эльвис сразу залезает в машину.

Он смотрит в окно. Кругом – куча детей, они весело играют, но Эльвис не знаком с ними. Он видит их каждый день, и они видят его, но они не глядят друг на друга. Наверное, он никогда с ними не познакомится. Особенно после того, что однажды случилось с ним. Давным-давно.

Он шёл по улице. И вдруг ему навстречу – два мальчика, которых он раньше не видел, наверно школьники, поэтому что они несли сумки с книжками и ростом были побольше его.

Эльвис сам не знает, как это вышло. Но только он вдруг остановился и сказал:

– А я вижу вас в первый раз!

Мальчики уставились на него, но почему-то не глядели ему в глаза. Взгляды их так и шарили по нему и обшарили его с ног до головы: выхватили куртку, штанишки, шапчонку.

– Что это ты на себя напялил? – спросил первый мальчик.

Эльвис, понятно, сказал им правду: на нём одежда

Юхана, ему подарили её потому, что тот умер. Тут они стали показывать на него пальцем, и смеяться, и передразнивать его. Они повторяли всё, что он сказал: что он видит их в первый раз и что на нём одежда Юхана, а Юхан умер. Чудные какие-то. Они ни разу не взглянули ему в глаза, как полагается, когда знакомятся друг с другом, как всегда делают животные. И тогда он ушёл от них.

Но они не отставали от него. Они шли за ним и всё время повторяли одно и то же. Откуда-то вдруг взялись ещё мальчишки, и ещё, и ещё. Под конец за ним тянулась целая вереница. И все выкрикивали те же слова, передразнивая Эльвиса.

Он немного испугался и не знал, что делать. Он остановился – они тоже. Он пытался что-то им сказать – они не отвечали, только передразнивали его. Что бы он ни сделал – всё передразнивали, только теперь никто из мальчишек больше не смеялся, они на него за что-то злились.

Они подступали к нему всё ближе и ближе, вот они уже совсем рядом… И тут он побежал. Они погнались за ним и теперь злились ещё больше. Один мальчишка ударил его сумкой, и он пошатнулся. Тогда его опять стукнули, он упал, а мальчишки всё колотили его сумками, стараясь ударить побольнее.

В эту минуту появилась Юлия. Эльвис тогда ещё её не знал, просто видел мельком. Юлия помогла ему встать и велела бежать домой, а он не мог сдвинуться с места – будто прирос к земле. Тогда она опять сказала ему: «Беги!» – и он не посмел ослушаться. Что было дальше, Эльвис не знает. Он только слышал их крики. Юлия ругала мальчишек почём зря, а они что-то орали в ответ.

Он так и не узнал, чем тогда кончилось дело. Он не хотел спрашивать Юлию, хотя они после этого познакомились. Она заговорила с ним, когда они встретились в другой раз. Вот только с Петером он ни разу не говорил. Петер иногда кричал ему: «Привет!», но Эльвис не отвечал, он робел, и Петер больше не окликал его. Но они всегда глядят друг на друга, когда встречаются, глядят прямо в глаза так, что можно считать, они знакомы. Хотя, конечно, мало знакомы. А вот с этими ребятами он ничуточки не знаком.

Вот так Эльвис сидит в машине и размышляет о том о сём, дожидаясь мамы и папы. Ну, теперь они наконец готовы.

Мама с Сессан на руках подходит к машине и садится рядом с Эльвисом. Папа один сидит впереди. Машина трогается с места.

Сейчас пятница, вечер, и они едут на дачу.

На другое утро сияет солнце. Мама с папой весёлые. Утренний кофе семья пьёт в саду, и мама с папой всё время шутят. Сегодня они добрые.

После завтрака собрались идти на море купаться. Эльвис рад бы пойти с ними, если им это нужно, только он не может. Он другое задумал. Так часто бывает: он хочет сделать по-ихнему, но не может. И трудно решить, как тут быть.

Эльвис смотрит на папу с мамой и молчит. Они сейчас такие весёлые – вдруг они обидятся, если он не пойдёт с ними к морю? Если' надо, он пойдёт. Но если не обидятся, тогда, конечно, гораздо важней то, что Эльвис сейчас придумал, и он не пойдёт купаться. Знать бы только, как поступить.

Родители взяли купальники и стоят ждут.

– Идём, Эльвис! – говорит мама.

– И поскорей! – кричит папа.

Между ними прыгает Сессан. Они стоят на солнце, смеются.

Хорошо. Он пойдёт с ними. Сейчас уже поздно спорить. Он опоздал. Ему придётся отложить то, что он задумал. Эльвис быстро догоняет родителей…

У моря было весело. Папа пытался научить Эльвиса плавать, но ничего не вышло, совсем ничего: Эльвис боялся оторвать ноги от дна, хотя папа держал его. Но он не рассердился, а только смеялся, и мама тоже. И сам Эльвис тоже. Все смеялись.

Вечером мама с папой сели в машину, решили съездить в город, но тут Эльвис уже не поехал с ними: хотел наконец приняться за свои дела. Родители не рассердились.

– Вот глупыш! Сидеть взаперти в такой дивный день! – воскликнула мама, хотя на этот раз не обиделась на него. Даже и тогда не обиделась, когда Эльвис сказал, что сами они ведь тоже будут сидеть взаперти – в своей машине.

Сегодня родителям что ни скажи, они только смеются. Так уж иногда с ними бывает. Это самые лучшие дни.

Оставшись один, Эльвис закрыл все окна и двери, чтобы стало совсем уютно. Потом взял последнюю игру Юхана – коробку с мозаикой, ту самую, на которой написано «Верные друзья». Он вышел на кухню и высыпал всю мозаику на пол. В доме было пусто и тихо, только тикали кухонные часы. Лучше не придумаешь обстановки для серьёзного дела.

Растянувшись в кухне на животе, Эльвис стал рассматривать мозаику. Он всегда так поступал, прежде чем составлять картинку: сперва надо хорошенько рассмотреть все мозаинки. Он поднимал их с пола одну за другой, ощупывал кончиками пальцев, поглаживал, чтобы его руки тоже их знали. Он даже нюхал их и долго разглядывал краски, потом раскладывал – какая к какой подходит.

Потом он стал составлять картину. Сегодня всё шло как по маслу. Мозаинка ложилась к мозаинке, и он даже не колебался в выборе, всё делалось как-то само собой, как бывает только во сне.

И вот на полу появилась картина. Недоставало лишь одной мозаинки. Но картина была уже видна. Два коня, вороной и белый, стоят у забора голова к голове, над ними синее небо, а вокруг – зелёный луг. Очень красивая картина.

Эльвис стал искать последнюю мозаинку. Наверно, она валяется где-то на полу – закатилась куда-нибудь, когда Эльвис высыпал игру из коробки. Эльвис поискал под столом и под табуретками, заглянул в коробку. Куда же она запропастилась? Нигде её нет. Бабушка всё боялась, как бы что-нибудь не пропало. Выходит, не зря. Жалко-то как! У белого коня не хватает морды. Насупившись, Эльвис смотрел на картину.

Потом подошёл к окошку и выглянул в сад. Хорошо так стоять у окна и глядеть. Он мог бы так стоять сколько угодно…

Вдруг что-то шевельнулось под окном. Что-то белое промелькнуло и скрылось. Эльвис замер.

Над садом сияло солнце, но Эльвису показалось, будто его закрыла холодная туча. Хотя холод был у него внутри. Этот холод сдавил ему грудь.

Он догадывался почему. Собственно, он это даже знал. Он не видел её, но всё равно знал…

Ведь это Сиппан промелькнула под окном.

Ещё мгновение, и кошка прыгнула на тропинку. Она потянулась мордочкой к окошку, за которым он стоял. И тоже застыла. Взгляды их встретились сквозь стекло.

Кухонные часы тикают, тикают. Но время остановилось. То ли секунды прошли, то ли минуты. Сиппан и Эльвис не отводят глаз друг от друга.

Снова ожила прежняя боль. Отчаяние, которое он испытал, когда у него отняли Сиппан, снова захлестнуло его. Будто вихрь налетел и сбил его с ног. Но чем дольше он глядит в глаза Сиппан, тем спокойнее становится у него на душе, и боль мало-помалу стихает. Их глаза сказали друг другу всё. Если бы Сиппан пробежала мимо, боль осталась бы внутри. Хорошо, что кошка всё понимает: она ждала, когда уляжется боль. Может, и она то же самое чувствует. Похоже, что так…

Вдруг ушки у Сиппан вздрогнули, и она взглянула на дровяной сарай. Эльвис тоже зашевелился. Теперь он совсем спокоен, боль уже стихла. Только саднит немного, будто в груди заживает рана.

Эльвис возвращается к своей игре. Задумчиво глядит он на коня, оставшегося без морды, без глаз…

Вот! Вдруг его осенило… Он кинулся к дровяному сараю. Где то полено – в самом дальнем углу? В самом низу штабеля. Вот! Он вытащил полено и вынул из-под него коробку с одной мозаинкой и ключиком. Ключик он положил назад. Пусть лежит под поленом и ждёт своего часа.

С мозаинкой в руках Эльвис помчался назад. Все двери в доме теперь открыты: Эльвис совсем позабыл их притворить.

В кухне он долго стоял и глядел на мозаику, разложенную на полу. Кончиками пальцев он ощупал последний кусочек, который принёс из сарая. Так оно и есть. Лошадиная морда и тёмный лошадиный глаз много лет пролежали в сарае и ждали…

Эльвис стал на колени и приложил к мозаике последний кусочек. Чудо. Вся картина вдруг изменилась: блестящий лошадиный глаз смотрел прямо на Эльвиса.

В тот же миг он почувствовал, что Сиппан рядом. Достаточно протянуть руку, чтобы погладить кошку, но он стоит смирно, боится её вспугнуть. Кошка тоже смотрит на коня, её зелёные глаза сверкают.

Торжественная минута. Минута почти полного счастья…

Минута. Ещё минута…

Во двор въехал автомобиль.

Сиппан прыгнула, мозаинки разлетелись в разные стороны. Кошка молнией метнулась в дверь.

Эльвис поспешно собрал с полу все мозаинки и спрятал коробку.

Это вернулись родители.

– Неужели ты весь вечер просидел в доме? – спросила мама. – В такую дивную погоду?

9

Ходить к дому Юлии теперь небезопасно. Эльвис в этом убедился. Он теперь всегда озирается, подходя к её саду: вдруг там кто-то есть.

Он подолгу выстаивает у ворот – смотрит, нет ли кого. И сегодня он точно так же стоял и ждал. В саду было тихо. И в доме как будто тоже. Тогда он вошёл в сад и занялся своими делами.

Как всегда, он обрадовался, что подсолнух цел. Цветок и правда хорош: он уже намного перерос самого Эльвиса. А что это там на верхушке, неужели бутон? Это надо выяснить.

Эльвис огляделся. Вон на траве старый ящик из-под пива. Если встать на него, может, тогда он дотянется до бутона?

Это, конечно, бандиты притащили сюда ящик. Вот бы и пустили его на растопку, вместо того чтобы рубить шкаф. Эльвис подтащил ящик к подсолнуху.

Только он взобрался на ящик, как почувствовал, что поблизости кто-то есть. Из окна, что рядом с подсолнухом, вдруг высунулись каминные щипцы. Эльвис не успел увернуться. Щипцы ударили его в грудь – так сильно, что он упал в траву.

Он хотел вскочить и убежать, но тут увидел троих подростков: двух мальчишек и девчонку, куда старше, чем он, почти что совсем больших. Один за другим они вылезли в окно.

Все трое набросились на него.

– Ты что здесь вынюхиваешь? Сопляк паршивый!

Они пинали его и плевались. Эльвис хотел встать и не мог. Только он пытался подняться, они снова швыряли его на землю. Трава была мокрая, сырая: несколько дней лил дождь; погода стояла влажная, хмурая.

– Как нам быть с этим сопляком? – сказал один из подростков. – Отпустишь его, настучит!

– Будешь трепать языком – убьём! – сказала девчонка. – Она взяла несколько веток и связала их в розгу.

– Видал? – сказала она. – Вот этой штукой мы отучаем сопляков шпионить за нами! Мы знаем, где ты живёшь, так что берегись!

– Нельзя отпускать мальчишку! – снова сказал первый парень. – Натреплет, как пить дать!

– Я ничего не скажу! Честное слово! – взмолился Эльвис.

– Заткнись! – прикрикнул на него парень.

– Он же не знает, кто мы такие, – сказал другой, с виду подобрее. – А раз так, какая важность, хоть бы и натрепал! Не можем же мы держать его здесь, хлопот не оберёшься. Да что там, отпустите его!

Девчонка сунула розгу под самый нос Эльвиса.

– На, понюхай! – сказала она и свирепо замахала руками перед его лицом.

Злобный парень нагнулся и начал стаскивать с Эльвиса штанишки.

– Хорошая порция розог ему не повредит! – сказал он. – Может, тогда хоть уразумеет, что мы сделаем с ним, если будет трепаться! А ну, скидывай портки!

Но Эльвис и не думал сдаваться. Он дрался и кусался, как дикий зверёк. Бандиты даже растерялись: откуда у мальчишки такая сила? Эльвис лягнул злобного парня в лодыжку, и тот начал ругаться почём зря. Девчонку Эльвис схватил за волосы, но та ударила его розгой по лицу, и ему пришлось выпустить косу. Но он всё равно не сдавался. Он продолжал отбиваться изо всех сил. В самый разгар битвы в сад въехала машина. Троих бандитов сразу же будто смыло с лужайки. Эльвис остался один. Он смекнул, что надо бежать, и побежал. Но только не знал – куда. Не знал он и того, кто сидит в машине. Он хотел было кинуться к ней, но раздумал. Счастье его, что раздумал. Потому что в следующий миг он увидел тех троих. Они подходили к машине. Значит, тот, кто приехал, их приятель. А раз так, он Эльвиса не спасёт.

Эльвис спрятался за углом дома. Он видел тех троих, а они его – нет. Он понял: парню, который сидит в машине, они рассказывают о том, что произошло. Они говорили наперебой, размахивая руками. Тот новый парень выпрыгнул из машины. Вид у него был свирепый.

– Болваны! Нельзя отпускать мальчишку! – заорал он во всё горло.

Остальные помчались к забору: наверно, думали, Эльвис юркнул в калитку.

– Он не мог далеко уйти! – крикнула девчонка.

Все бандиты, кроме того парня с машиной, высыпали на дорогу. А тот стоял и курил. И Эльвис тоже стоял, боясь пошевельнуться. Что же теперь будет? У него нет никакой надежды спастись. Даже если бы ему удалось проскользнуть мимо парня с машиной – всё равно не миновать встречи с остальными тремя, когда они вернутся назад. А они вот-вот вернутся, увидев, что Эльвиса нигде нет.

Значит, надо спрятаться здесь, это единственное, что остаётся. Но где? В саду его увидят. Начнут рыскать и сразу найдут его. Здесь негде укрыться.

Нет, он должен спрятаться в доме. Как это ни страшно, иначе нельзя. Бандитам и в голову не придёт, что он мог на это решиться.

Он крадётся вдоль стены, стараясь отыскать хоть какую-нибудь лазейку. До окон ему не дотянуться. С парадного входа не войдёшь – увидят. С чёрного – тоже. Но с задней стороны дома есть дверь, которая выходит на террасу. Была бы она открыта… Но как это узнать?…

Вот снова слышны голоса, бандиты идут назад.

Эльвис бросается к задней стороне дома, взбегает на террасу и кидается к двери. Она не открывается. Он погиб.

В отчаянии он изо всех сил налегает на ручку двери, повисает на ней всем телом.

Ручка поддаётся. Дверь открывается. Наверно, просто заело замок.

Эльвис врывается в дом, в спешке не притворив дверь террасы. Но он тут же замечает это, бросается назад и снова повисает на дверной ручке – иначе дверь не захлопнется.

Нельзя оставлять её открытой, бандиты тогда сразу поймут, что он здесь.

Они уже в саду, он слышит их голоса. Только бы они не вздумали искать его в доме! Голоса у них сердитые, возбуждённые.

Эльвис крадётся по лестнице на верхний этаж и прячется в самой дальней комнате под разбитым окном.

Ему слышно всё, что они говорят там внизу, каждое их слово.

– Бесёнок! До чего быстро бегает! – говорит один из парней.

Но девчонка с розгой в руках всё ходит по саду, ищет Эльвиса.

– Не мог он сбежать! – говорит она. – Невозможно! Наверно, Эльвис сидит где-нибудь под кустом, говорит она, и мальчишки тоже принимаются его искать. Только тот парень по-прежнему стоит у своей машины и курит. Они не находят Эльвиса, и тогда он учиняет им настоящий допрос.

– Что нужно было этому сопляку? – допытывается он.

Кто знает. Наверно, хотел что-нибудь разнюхать, отвечают другие. Похоже, они боятся парня с машиной. Он намного старше их, почти взрослый, он больше их и сильнее. Они оправдываются. Мы хорошенько всыпали ему, клянутся они, мальчишка наверняка не посмеет болтать, такие малыши боятся полиции.

Но парень с машиной даже не хочет слушать.

– Идиоты вы! – кричит он. – Дали бы мне этого сопляка! Я знаю, как поступать с такими!

Эльвиса пробирает дрожь от этих слов. Бандиты начинают спорить; им не понравилось, что тот парень обозвал их идиотами, они сыплют ругательствами и наперебой хвастают, кто лучше расправится с Эльвисом. Не очень-то приятно всё это слушать. Теперь, по крайней мере, он знает, что его ждёт, если его схватят.

Как же ему убежать? Может, они скоро уберутся из этого сада?

Но они не торопятся. Выгружают из машины разные вещи. И – что хуже всего – входят в дом.

Теперь Эльвис попался. У него нет ни малейшей надежды спастись. Разве что бандиты не станут подниматься наверх.

Эльвис сидит на полу тихо, как мышь, не смея пошевельнуться. Понемногу он приободряется. Похоже, что они так и будут торчать внизу. Значит, просто надо переждать. Хуже всего, что он сидит без дела. Сидишь как болван и глядишь в одну точку. Когда у тебя такая уйма дел…

В другом конце комнаты, на полу, валяется журнал. Вот добраться бы до него! Тогда он мог бы немного поупражняться в чтении. И не всё время пропало бы зря.

Может, попробовать…

Правда, комната велика как мир. Пол – точно океан. Эльвис боится ступать по половицам. Они могут скрипнуть. Но что, если ползком…

Так. Скрипнуло. По счастью, никто, кажется, не слышал. На всякий случай он немного подождал. Потом лёг на живот и пополз: не очень это удобно, но ничего!

Вот и добыл журнал! Отлично: тут написано про машины и про моторы и уйма автомобилей на картинках. «Вольво» – папина машина – здесь тоже есть на картинке. «Вольво» – весёлое слово, читается легко.

Так Эльвис перестал замечать, как идёт время. И только когда за окном стало смеркаться, он понял, что уже поздно. Сколько он здесь просидел? Трудно сказать.

В доме теперь тихо. Он прислушался. Может, бандиты ушли? Но почему же он ничего не слышал? Слышно ведь, когда отъезжает машина.

Заснул он, что ли?

Или, может, бандиты уснули? Может, потому внизу так тихо?

Как же ему теперь быть? Не оставаться же здесь на всю ночь. Но если бандиты там внизу и спят, он не сможет пройти мимо них. Они же проснутся.

Эльвис подкрался к окошку посмотреть, здесь ли ещё машина.

Вот беда – ничего не видно. За окном – сплошная белизна. Будто весь дом окутан огромным облаком.

А что, если это дым? Может, в доме пожар? Может, бандиты подожгли дом? А потом удрали? Но если в доме пожар, тогда ведь должно пахнуть дымом? Эльвис высунул голову в окно и потянул носом воздух. Нет, запаха никакого нет, только сырость. Значит, это туман. Вот оно что…

Надо выбираться отсюда. Сначала надо узнать, здесь бандиты или нет. Машину в тумане не видно.

Он постоял, подумал. Хорошо бы туман проник в дом и заполнил его, чтобы Эльвис мог незаметно проскользнуть мимо бандитов. Окна почти все дырявые; если обождать немного, может, туман просочится в дом. Эльвис сел на пол. И снова стал ждать. И ждал ещё долго.

Его стало клонить ко сну, он немного вздремнул. А когда проснулся, было уже почти темно, особенно в доме. Снаружи, за окном, было чуть светлее, но туман стоял такой же густой. Зато внутри дома никакого тумана не было. Теперь уже больше ждать нельзя. Будь что будет. Пора в путь.

Эльвис прокрался к двери, бесшумно отворил её. Всюду тихо. Шаг за шагом он начал осторожно спускаться по лестнице. На каждой ступеньке он замирал и слушал. Сердце громко стучало. Что бы ему биться потише, оно так сильно стучит, что ничего и не расслышишь.

С середины лестницы видна прихожая. Эльвис застыл на месте. Потёмки заволокли дом: не разберёшь, где человек, где тень. Но всё тихо. Ни звука, ни шороха. Он сделал ещё шаг. И ещё один…

Ничего. Эльвис совсем спустился с лестницы и бесшумно прокрался через холл к двери. Открыл её. И застыл на крыльце.

Перед ним стеной стоял чёрный туман, почти совсем чёрный. Дверь притворилась за ним. Эльвис стоял, не решаясь вернуться в дом, не решаясь уйти. Он не знал, как быть.

Вдруг он вспомнил, что взял с собой карманный фонарик. Он вынул его, включил. Но свет был совсем слабый.

Эльвис потушил фонарик и нырнул в туман.