Текст книги "Под действием света"

Автор книги: Мария Фонтанова

сообщить о нарушении

Текущая страница: 3 (всего у книги 7 страниц)

«Светлый Отец решил, что разумней всего будет передать власть над балансом мира между противоположными народами тому, в чьей душе одинаково сочетаются энергии света и тьмы. Хоть и рождена ты демоном, но в магии твоей сейчас не преобладает тёмная энергия над светлой.

Твоя душа, Улин – уникальный случай равномерного сочетания двух противоположных начал – светлого и тёмного.»

Отец мой и не думал спорить с мудрейшими, придерживаясь мнения, что если речь шла об избранничестве и самом мире (который, кстати уже начал приходить в шаткое состояние в то время), то я обязана была стойко принять свой долг. Тем более, когда новость о моём специфичном даре стала бы известна в том числе в политических кругах, отец понимал, что только данное избранничество и факт о положительном характере моей магии могли спасти его и моё имя от яростной и чёрной клеветы врагов. Потому он воспринял слова магов и решение Светлого Бога покорно и с присущим ему чинным хладнокровием.

Однако реакция матушки была прямо противоположной. Не было бы преувеличением сказать, что она была в ужасе.

Стать Леди значило не только возложить на себя огромную ответственность, но и посвятить себя полностью этой деятельности, забыв обо всём остальном: о вольной жизни, удовольствиях и личном счастье – о том, что более всего ценится у демонов. Для Леди важно не просто целомудренный образ жизни, но полное сосредоточение на своих обязанностях и отказ от всех земных уз, ибо любой разлад или чувственное волнение в душе Леди может пагубно сказаться на балансе явления, который она пытается поддерживать. Так деятельность божественных дев можно было сопоставить с деятельностью монаха и монахини – те также отказывались от всех земных благ во имя служения Богу. Для матери моей, которая никогда не была особо набожной, подобная участь для единственной дочери виделась ужасно мрачной.

«Это решение – полнейшее извращение!» – вскричала она. – «Вечное подчинение, воздержание и самоограничение – удел моралистов, которыми чаще всего и являетесь вы, светлые существа! Демоны созданы, чтобы быть открытыми земным наслаждениям! Подумайте, на какие мучения вы обрекаете мою дочь, заставляя её противоречить собственной природе!»

«Перестань, матушка!» – строго возразила я. – «Тебе не следует разговаривать с мудрейшими в таком тоне, и ты должна понять, что не они захотели избрать меня Леди, а сам Светлый Бог, которому мы обязаны подчиняться так же, как и нашей Тёмной Богине. Раз сам Господь определил меня на эту должность, то я принимаю её с гордостью и верю, что осилю любые тяготы.»

Судя по язвительной усмешке матушки, она собиралась сказать нечто богохульное, но, к счастью, её остановил отец.

«Улин уже сделала свой выбор», – сурово произнёс он. – «Если ты действительно так дорожишь свободой нашей дочери, то прими этот выбор, как выражение её вполне свободной воли!»

После этих слов матушка ничего не говорила и лишь тяжко вздохнула. Печалясь из-за её смятения, я попыталась использовать свою магию и дать толчок её мыслям в более компромиссную сторону. Но это было бесполезно, поскольку матушка была абсолютно уверена и непреклонна в своём мнении…

В итоге я стала Леди мира…

После всего случившегося я часто возвращалась к этому эпизоду, думая о том, что могло бы случиться встань я на сторону матушки…Приняли бы маги мой отказ? И, самое главное, принял бы его Светлый Бог? А если бы принял, то смог бы найти мне на замену более достойного избранника? …Избранника, который предотвратил бы страшное проклятие и чудовищную войну? …А если бы и не смог, стало бы всё хуже, чем при моём падении? – в тихом унынии Улин опустила глаза.

– Что же произошло? – с мягкой настойчивостью спросил Дион. – Ты совершила ошибку при исполнении обязанностей? Или же что-то помешало тебе исполнить их должным образом?

–я…не просто совершила ошибку. – Улин начала тяжело дышать. – Я…никогда не прощу себе того, что сделала. Это непростительно.

– Но я полагаю у тебя были веские причины поступить так, как ты поступила…

–Всё шло хорошо по началу…Мне потребовалось немало времени, но я смогла привыкнуть к замкнутому, скромному и во всём сдержанному образу жизни Леди. Как и многие божественные девы, я жила в отдалении от поселений и городов, покидая свой дом исключительно ради выполнения своей работы. Мне приходилось довольно много исследовать улицы городов и просторы долин для выявления атмосферы враждебности– к счастью, при помощи фей и различных скакунов, с которыми я умела обращаться, эта задача значительно облегчалась. Конечно, практичней со стороны магов было бы позволить мне поселиться в центре городов, а не вдали от них, но как Леди я обязана была оградить себя от всевозможных соблазнов.

Так я отслеживала зоны конфликтов и всеми силами старалась устранить их. Я сталкивалась с огромными порывами желчи, ярости, зависти и страданий, которые облекались в форму злобы. Не все ссоры удавалось безупречно прекращать и не все столкновения до конца улаживать, но всё же я как-то удерживала хрупкое состояние мира

Однако по прошествии нескольких лет, когда я думала, что моя порочная природа была окончательно укрощена, ко мне внезапно пришла сильная меланхолия.

Жизнь под неволей постоянных запретов и строжайших обетов угнетала меня гораздо сильней, чем мне изначально казалось. В самом расцвете молодости, когда моё всё ещё неискушённое сердце пылко жаждало любви, я не имела права даже грезить о ней…

Каждый день я была одарена возможностью общения со всеми созданиями различных сословий, но я не имела права ни с кем сближаться и создавать любого рода эмоциональную связь, от которой я могла бы стать зависимой. И более того, я должна была забыть о всех науках, о самообразовании и саморазвитии и знать лишь одну цель в жизни – исполнить свою деятельность, свой долг перед Богом наиболее совершенным образом.

Тогда я поняла: цепи долга были не просто отречением от всех удовольствий и увлечений. Они были отречением от самого себя. Осознав это, я почувствовала, как на меня нахлынуло отчаяние.

Я всегда хотела служить во благо живым созданиям, но не такой ценой…После моей жизни в качестве Леди я начала терять связь с собственной душой…Мне казалось, я теряла саму себя…Я могла сливаться с атмосферой мест и приобретать их яркие краски, но всё больше они виделись мне фальшивыми, ведь внутри я обесцвечивалась…

–Богиня… – промолвил Дион с печальным и сочувственным взглядом.

– Ох, должно быть это звучало не как исповедь, а оправдание. – с нахмуренным взглядом Улин издала смущённый вздох. – Итак, моя матушка оказалась права, и я действительно страдала от воздержания. И хуже всего было то, что единственная связь, что я могла себе позволить иметь с созданиями света и тьмы соединяла меня со спектром весьма гнетущих чувств и мыслей, которые только усугубляли мои душевные страдания. Обжигающая ненависть, ядовитая злоба, обиды, нетерпимость, зависть и сомнения – всё это я вынуждена была впитывать в себя каждый день, избегая влияния на мои собственные переживания.

Однажды, когда дух мой был особенно подавлен, я ослабила защиту своей души и позволила отравляющим эмоциям вторгнуться в неё. То было чувство горькой обиды. Я разозлилась на вечно ссорящихся друг с другом созданий и не умеющих самостоятельно приходить к мирному решению – из-за них дух мой слабел и был подавлен. Я злилась на мудрейших за их праведный деспотизм над моей жизнью. Я злилась даже на своего отца и в тот момент верила, что он был больше обеспокоен своим авторитетом, чем моим благополучием…Я злилась на Богов…злилась на Богиню за то, что она создала меня порочным созданием, а захотела, чтобы я стала праведным. Я злилась на Бога за то, что он предпочёл выбрать именно меня, а не создание света, которое наверняка претерпевало бы меньше мучений от подобной жизни…Но больше всего я злилась на саму себя за свою неспособность исполнить свой долг и сделать всё правильно, встав вровень с праведными созданиями света, как я и мечтала.

Тогда я подумала, что, возможно, это была не моя мечта, а какого-то безгрешного создания, чей поток чувств я однажды уловила в слиянии и случайно приняла за свои.

Вероятность того, что всю жизнь я прожила чужой мечтой, от влияния которой не смогла оградить себя, наполнила меня ещё большей обидой на всех созданий.

«Лучше бы я никогда не знала жизни среди общества и всю жизнь жила бы в спокойном одиночестве! Никогда бы не знала ни демонов ни светлых с их хаотичным и опасным миром и никогда не страдала бы от злобы и ненависти, от которых должны страдать они сами! И никогда не становилась бы заключённой долга, боясь их осуждения!» – такие страшные слова я сказала самой себе в сердцах.

После этого во мне словно что-то окончательно сломалось. И я была больше не в силах продолжать свою жизнь Леди мира. Возникшее убеждение о неизбежности ежедневно назревающих конфликтов и бессмысленности их приглушения заставило меня пренебречь чувством вины.

Я сделала судьбоносный и катастрофический выбор в своей жизни – я сбежала…

Мне хотелось уйти туда, где никто не смог бы найти меня. Где не звучало бы звуков вражды и кругом был бы лишь мир и покой.

Место, на котором ты сейчас стоишь, Дион не всегда имело такой жалкий и пустынный вид. Когда я впервые пришла сюда, это была прекрасная долина золотистого цвета. Единение с ней не было похоже ни на что прежнее, что я испытывала. Это место казалось было совершенно нетронутым ни поступью живого существа, ни ударами бушующего ветра. Долина была совершенно «пустой», но при этом она излучала жизнь. Это была тихая и умеренная жизнь. Она была самодостаточна и не нуждалась ни в каких дополнениях. Долина жила сама по себе. Сама по себе процветала и дышала. Это и было идеальное место для меня. Я полностью зарылась в атмосфере этого места, наслаждаясь умиротворяющим одиночеством и забывая о своей предрешённой миссии.

Но то время, что я отсутствовала в Магических землях не прошло мирным чередом. Тёмные и светлые стали чаще вступать в конфликты, а меня не было рядом, чтобы сгладить острые углы. Демоны стали всё чаще и чаще бесчинствовать, погружаться в разврат и меня не было рядом, чтобы образумить их. Светлые стали всё чаще и чаще гневаться на тёмных и меня не было рядом, чтобы успокоить их.

Потом демоны совершили нечто крайне чудовищное…То, о чём я не знаю, но смутно догадываюсь…Леди счастья, оберегающая всех нас от глобальных бед и трагедий…

– Я…– нерешительно проговорил Дион. – Я знаю об этой истории. Леди счастья была жестоко убита… Однако ничего не…– юноша вовремя остановил себя, чтобы не разжечь новый спор. – Подробности её гибели окутана густым покровом тайны. Никто не мог с уверенностью назвать виновника этого преступления.

–Вскоре после её смерти пришло проклятие…Многие оставшиеся в живых демоны бежали в поисках спасения в Тёмные земли…Кого-то похоже гнали туда насильно, ибо светлые восприняли проклятие, как приказ самого их Господа изгнать демонов с Магических земель.

Долгое время я не знала об этом, пребывая в совершенно ином мире и наслаждаясь сном души. Меня пробудило землетрясение, вызванное войной…

Созданием тьмы не потребовалось много времени, чтобы понять на какую жизнь они обречены без главного источника света. Тёмные земли теряли не только плодородие почвы и многочисленных животных, но и гораздо большее-со всем светом, казалась, исчезла вся жизнь из наших родных краёв…Если что и осталось из её остатков, то только в своём скудном, а зачастую и отрицательном виде…Многие плоды, растущие на наших землях, даже если и имеют пленительный вкус, ядовиты или вредны, животные худощавы и малокровны, а источники воды мутны и несвежи…А наша магия не способна ни к какому созиданию, она сеет одно лишь разрушение!

Демоны попытались вернуть потерянные земли, создания света пытались их защитить, избегая насилия…Война создана была не для детей светлого Бога. Война противна всем им по природе так же, как нам противно самоотречение. Но им пришлось это сделать. Полились океаны крови. Магические земли запятнались следами войны.

– Ох…– Диону показалось, что Улин была готова снова разрыдаться. – …если бы я была там, то слёзы мои смешались бы с этими кровавыми океанами…Две различные расы, которые много лет просуществовали в мире и согласии, нещадно убивали друг друга…

Ты, разумеется, можешь подумать, что я преувеличиваю, приравнивая всё количество пролитой крови к океанам. Но кровь проливалась не только телесная. Я уверена, что кровоточили души всех существ, вовлечённых в войну. Это было подлинное самоистязание ради самоистязания. Самоубийство ради самоубийства. Самоуничтожение ради самоуничтожения.

…После продолжительной кровавой битвы демоны временно отступили…

Землетрясение, которое пробудило меня, было следствием яростного порыва народа светлых в их желании прочертить границу между Магическими и Тёмными землями. В мою душу ворвалась атмосфера войны и за считанные мгновения я ощутила всё произошедшее, которое отчётливо отразилось в стихийном бедствии. Но прежде, чем я успела что-либо сделать, хоть что-нибудь, подо мной раскололась земля.

Я провалилась в глубокую расщелину… мой крик потонул в чёрной бездне. Даже если кто-то услышал бы меня, вряд ли он прыгнул бы за мной…

Когда я очнулась, вокруг была холодная темнота. Мои ноги и руки были сильно искалечены – я едва могла перемещаться, но мне ещё сильно повезло, что они не были сломаны. Осмотревшись по сторонам, я взглянула наверх: в дали виднелась ничтожно тонкая линия света. Тогда я вспомнила, где нахожусь и принялась звать на помощь. Я кричала изо всех сил, пока не надорвала голос. Но никто не отозвался. Я делала попытки вскарабкаться по ставшей невыносимо жёсткой почве, но лишь сильней изувечила себя…Мне ничего не оставалось, кроме, как молиться Богам и просить их спасти меня…Но Боги молчали…

Впервые в жизни я поняла насколько страшна пустая тишина…Она сравнима только с голосом самой смерти, который беззвучен как разум и душа в минуты отчаяния.

Ты, наверное, уже понял, что в пропасти не было никакой атмосферы. Только безысходная тьма…Сливаться с ней означало опустеть самой, навсегда потерять себя и…обесцветиться…– да, абсолютно то же, что я наивно верила ждало меня при жизни в роли Леди.

Если бы я слилась с той атмосферой, я бы безусловно лишилась страданий, но в то же время я бы навеки погрузилась во мрак и ничто никогда не смогло бы пробудить меня…Даже твой живой глас.

Это было последним, на что у меня хватило силы воли… Дождаться своей естественной смерти от голода и обезвоживания….

– …Это ужасно…

– Но знаешь о чём я мечтала больше всего в последние мгновенья своей жизни? – с горькой улыбкой произнесла Улин. – О, нет, не о куске хлеба или глотке воды! Я мечтала услышать голос живого существа! Пусть даже был бы он преисполнен лютого гнева и жестокости, это всё равно было бы лучше, чем ничего…Я умирала, понимая, как не хватает мне их ссор, их злобы, зависти, скорби, нетерпимости и при этом…проблесков доброты и справедливости, за которых я не смогла бороться и которые не сумела защитить. Я не выдержала давления негативных чувств и боли от воздержания…Смерть проучила меня: лучше быть сломленной, чем опустошённой.

Могла ли я предотвратить войну? Я множество раз задавала себе этот вопрос. Но теперь я никогда не узнаю ответ на него…Так я была убита не столько голодом и жаждой, сколько чувством вины и одиночества… Моя трансформация в фантома была неизбежна.

– Но если ты осознала свою вину и покаялась перед смертью, то почему трансформировалась? – задал наводящий вопрос Дион.

– …Должно быть, потому что этого было недостаточно. Боги хотели покарать меня сильнее. Но теперь, когда я встретила тебя, муки мои кончились. Я получила своё наказание в полной мере…

– Улин, я не считаю, что ты заслуживаешь сурового осуждения! – выпалил Дион. – Маги не имели право заставлять тебя, отказываться от личного счастья ради воли их Бога.

Демонесса вздрогнула, услышав эти слова. В следующий момент лицо её вспыхнуло от гнева.

– Ты не понимаешь, что говоришь… Во-первых, Светлый Господ был и нашим Богом, когда мы жили в мире!

– Не он нас создал. – твёрдо возразил Дион, перебив её.

– Это не важно! Боги руководили нами вместе, а значит, мы должны были подчиняться им обоим! А во-вторых, ты ослеплён эгоизмом и думаешь, что путь самопожертвования ложный. Ты – глупый юнец! Демонический индивидуализм и привёл вас сюда. Раз ты так доволен собой и своей жизнью без света, то ты тем более не смеешь гневаться на Светлого Бога за то, что он запер тебя в твоём обожаемом омуте!

– Тёмные земли вовсе не столь плохи! Пускай мы не обладаем цветущими долинами, плодородными почвами и чистыми источниками как в Магических землях, но наши края всё равно способны производить съедобную пищу, пригодную для питья воду и надёжные ресурсы. И пускай наша Магия имеет отрицательное воздействие, а наши души ещё более стали склонными к пороку, это не лишило нас добродетели окончательно! Не взирая на всё, среди нас находятся те, кто живёт ради того, чтобы сделать наш мир лучше, а его обитателей счастливее!

Диону показалось, что на лице Улин промелькнула саркастичная усмешка.

– Забавно, что я слышу это всё от тебя – того, кто сам пришёл сюда не в самом миролюбивом настроении. -сказала она.

– Я…– Дион потерялся в словах. Да, это была правда, ведь он сам пришёл сюда, проклиная свой родной город. И так же, как Улин назвал его омутом. Конечно, Дион называл так не все Тёмные земли, но всё же он почувствовал себя ханжой.

– В любом случае, у меня нет желания продолжать дискуссии с тобой. – холодно отозвалась Улин. – Я сделала, что должна была, хоть мне попался и не самый лучший слушатель. Теперь я отправлюсь на покой…– договорив свои слова, Улин отлетела на порядочное расстояние от Диона.

Её тело должно было приобрести максимально чёткие формы, а затем начать растворяться, но ничего подобного не произошло.

– Как странно…– с грустной рассеянностью сказала она. – Возможно я что-то упустила…

–Улин! – позвал её Дион.

– Нет, не разговаривай со мной! Я не желаю больше слышать тебя! Твои речи дурны и порождают лишь сомнения в душе! – как только девушка прокричала это, её силуэт внезапно приобрёл расплывчатые формы.

– Улин, прошу, выслушай меня! – крикнул Дион, подбегая к ней.

– …Почему…– она, казалось, не услышала его и шокировано посмотрела на свои теряющие форму руки. —Неужели этого всё ещё недостаточно?

– Улин! Послушай! Ты стала фантомом не потому что Боги хотели наказать тебя!

– Что? О чём ты говоришь? – непонимающе спросила она.

– Ты стала фантомом, потому что ты была не до конца честна сама с собой!

– Не понимаю…– растерянно проговорила Улин. – Хочешь сказать, что я повинна в большем, чем я думаю?

– Нет, я совершенно не то хотел сказать…

Прослушав внимательно историю Улин, Дион не мог не заметить противоречия в ней.

– Улин, ты дала ясно понять, что безумно раскаиваешься в совершённом отречении от своего долга…Но твоё последнее сожаление перед смертью связано с потерянной связью с обществом, а не с невозможностью искупить то, что ты считаешь своим преступлением. Ты сама сказала, что мечтала лишь услышать голос любого живого существа и ничего иного.

– …Я поняла. Похоже мой рассказ вышел несколько противоречивым…– Улин старалась говорить невозмутимо, но Дион заметил, что она с трудом сдерживала слёзы. – Однако я просто неправильно выразилась. Ведь я имела в виду именно сожаление о невозможности вернуться к своей деятельности…поскольку она напрямую касалась общения…хоть и не в полноценном виде…

– Но Улин, – продолжил Дион, – ты также сказала, что была убита чувством вины и одиночества, но перед этим намекнула, что чувствовала опустошение в душе…

– И что же тут странного?

–Я не сомневаюсь, что одиночество опустошает дух, но не думаю, что то же самое можно сказать о чувстве вины.

– Откуда тебе знать, юнец, – едко процедила Улин, – что гигантская вина, лежащая непомерным грузом на твоей душе, не принесёт опустошения, когда ты не в состоянии искупить её и вынужден навечно оставить в себе!?

– …Признаюсь, я не знаю, какого это быть носителем столь душераздирающей вины…– упавшим голосом сказал Дион. По мере того, как он проникался страданиями Улин всё больше и больше, у него начинало невыносимо щемить сердце. – Но разве не даёт чувство вины… осознания…ясности и определённости? Ведь с ним ты знаешь почему терпишь страдания… почему всё вышло именно таким образом…и что ты сделала неправильно. А чувство одиночества может быть сопоставимо с потерянностью…

Улин замолчала, глубоко задумавшись. Невольно задумался и Дион.

А может он был в чём-то виноват? …

Когда Улин принялась подвергать резкой критике культуру тёмного народа он переживал довольно смешанные чувства. С одной стороны было возмутительно, что Улин так высокомерно и почти фанатично позволяла себе осуждать других демонов из-за того, что те якобы были главной причиной войны. И хуже всего то, что она назвала Тёмные земли, свой родной дом, омутом и источником пагубной тьмы. А с другой стороны, всё это отчасти отражало самого Диона. Он словно впервые в жизни посмотрел на себя со стороны. Увиденное ему не слишком понравилось. Осуждение и неприятие своей Родины в такое время, когда она сильно нуждалась в защите, нравственной опоре и, самое главное, в стойкости своих детей в решении быть верными своей природе казалось так неправильно, малодушно, эгоистично, жестокосердно …и так трагично словно добровольное вечное одиночество…

– …Как я и говорила, истинная праведность есть самоотречение…– тихо произнесла Улин после молчаливых раздумий. Фигура её вернулась к более чёткой форме. – Всё верно, перед смертью вся моя жажда искупления и раскаяния была приглушена чувством одиночества…

Я никогда не понимала праведников, которые становились отшельниками и истинно верили, что жили счастливой и духовно насыщенной жизнью. Как демонесса с особенно странным даром слияния с миром и потоком его энергии, я не могла представить себе счастья в изолированности от всех созданий. Тем более, в эмоциональной изолированности от них. Да, я правда мечтала стать безгрешным существом. Но не тем, кто живёт ради одних Богов, пренебрегая земными узами и земным счастьем. А тем, кто живёт этими земными узами ради тёмных и светлых…Пускай «безгрешный» священник никогда не назвал бы подобный образ жизни праведным…Но для души моей, – в этот момент Пустошь озарилась белоснежно-золотым сиянием звезды, вышедшим из груди Улин, – нет более праведного пути.

Очертания тела демонессы достигли наиболее чётких форм, словно она на мгновение вернулась к жизни. И дальше она начала растворяться. Вслед за этим из зажёгшейся звезды вышло множество тёмных огоньков, устремившихся ввысь – то были когда-то поглощённые, а нынче освобождённые души.

– Дион, – мягко и плавно произнесла Улин, – спасибо тебе. Я рада, что встретила именно тебя и смогла открыть правду для себя. И прости меня за морализм, навязанный моим мнимым идеалом праведности. Прости, что осудила тебя и твоё поколение – я не в праве судить ваши решения. Тем более, когда я виновата в этом исходе. Если бы я была более правдива с собой, я бы не пыталась стать тем, кем никогда не хотела быть.

– Не вини себя, Улин. Конфликт бы в любом случае рано или поздно назрел. Ни ты, ни мы все не ответственны за немногих демонов, преступивших закон и разрушивших мир.

– Спасибо за добрые слова…Так или иначе, сделанного не вернёшь и пусть меня справедливо судит наша Тёмная Богиня. – тело Улин уже почти наполовину растворилось, как она сказала это.

– Дион, прежде, чем я уйду позволь мне спросить кое-что. – вдруг сказала девушка, подлетев ближе к Диону.

– Да, конечно. Что ты желаешь узнать?

– Мне интересно, в чём была причина твоего одиночества…Не думаю, что ты заблудившееся и застрявшее в ловушке душа вроде меня. Ты также не похож на отшельника…По твоему наряду складывается ощущение, что ты сбежал с какого-то праздника.

– Ох…это…– юноша тут же почувствовал неловкость. В этот момент, находясь перед созданием, которое испытало по-настоящему мученическую участь, Дион думал, что преувеличивал все свои страдания, и они покажутся Улин ничтожными.

–Ты не хочешь рассказывать мне? – слегка удручённо спросила демонесса.

– Нет, не в этом дело. – Дион задумчиво вздохнул. – Откровенно говоря, мне стыдно. После всего рассказанного тобой, мои переживания видятся мне незначительными.

– Тебе не стоит так говорить. – серьёзно и слегка сурово, но с нежным блеском в глазах сказала Улин. —Каждый страдает по-своему, и всё, что заставляет подлинно страдать, не может быть незначительным. К тому же, несчастья и горести – никак не то, что должно делать нас лучше в глазах других. И я точно бы не желала, чтобы кто-то повторил мою участь. Поэтому не стыдись рассказать мне о том, что печалит тебя.

–Я…Мне всегда казалось, что я не такой, как все жители моего города. Многие демоны и даже моя семья никогда не понимали меня …Потому что я не хочу жить по их принципам…Я хочу иного… большего, чем постоянных веселий и отдыха. Однако моя семья считает, что раз я родился среди праздных демонов, то я обязан быть таким же, как они. И не имею права жить по-иному. Я вынужден, изображать из себя того, кем не являюсь. Но никакие мои попытки уподобления праздным не дают положительных результатов – я всегда остаюсь чужим и ненужным среди всех них. Я не могу даже сбежать, как сделала это ты в своё время. Меня вечно преследуют и упрямо не желают отпускать на волю…

– Не верится, что ты назвал свои проблемы незначительными. – понуро произнесла Улин. – Если всё настолько непримиримо в самой семье, то тебе стоит…

– Но я понял кое-что важное благодаря тебе, – добродушно перебил её Дион. – Ты была права, когда сказала «лучше быть сломленным, чем опустошённым» – всё это время, я верил, что был опустошённым. Но, на самом деле, я был всего лишь сломленным, ведь я не был одинок…не так, как ты, Улин. Я не забыт и не брошен. Я связан с теми, кто неравнодушен ко мне. Пускай они не понимают меня и не хотят понимать…но они пытаются заботиться обо мне, хоть забота это безумно эгоистичная, а порой и отравляющая…Но всё же именно её проявления доказывает, что я существую для них…Это точно не оставит меня с чувством пустоты в душе….

Это не значит, что я перестану стремиться к тому, чего хочу и откажусь от борьбы за мечту в угоду им. Я не думаю, что также перестану злиться на них и критиковать их образ жизни, но…я точно не буду отрекаться от них всех…и от моего дома.

В воздухе засиял серебристый месяц, возникший из груди Диона.

На лице Улин расцвела одобрительная улыбка.

– Могу с уверенностью сказать, что ты являешься аристократом, Дион. Не только по твоему красноречию.

– И по каким же ещё признакам? – немного смутившись, спросил Дион.

– Многие из нас, аристократов имеют весьма дурную привычку желать большего, чем имеют, – с толикой язвительности проговорила Улин, – и далеко не многим хватает силы духа, чтобы добиться этого. Я верю, что ты сильный юноша, Дион и тебе удастся добиться того, чего ты желаешь.

– Спасибо, Улин. – в сердечном порыве Дион хотел обнять её, но в последний момент вспомнил, что демонесса была фантомом, которого уже невозможно было обнимать.

Девушка заметила это и поспешно отвернулась, не желая, чтобы юноша увидел вспыхнувшей на её лице румянец.

– …Эм…Вне зависимости от того, куда я попаду…я буду молиться за твоё благополучие. – поспешно сказала она после минутного неловкого молчания.

– А я буду молиться за то, чтобы ты оказалась в лучшем месте…– почему-то в сердце Диона вдруг возникла глубокая тоска, как он увидел, что Улин уже почти растворилась…

«Как странно…Я словно знаю её уже давным-давно…»

Внезапно недалеко позади Диона раздался оглушительный зов.

– Дио, ты что совсем сдурел!!! Что за световое представление ты устроил в логове фантомов!!!!

Дион сразу же узнал Анэкриона. Очевидно он был сильно раздражён. Что не удивительно, если он искал его всё это время. Дион почувствовал благодарность и вину перед ним, дав себе слово извиниться за свою враждебность и беспокойство, которое он причинил своим друзьям.

– Улин я…– когда Дион вновь повернулся к демонессе, её уже не было….

Она исчезла гораздо быстрее, чем ожидалось…Тоска и сожаление ещё больше сковали сердце Диона: он не успел сказать прощальных слов. Важных слов, которые слишком поздно возникли в его сердце.

«Ты больше не одинока, Улин. Хоть ты и просила не делать этого, но я собираюсь поведать твою историю всем, кому смогу. Я не хочу, чтобы ты оставалась в забвении и носила прозвище рода "Пустотная дева " …»

С виноватой улыбкой Дион направился к Анэкриону и тот облегчённо вздохнул, поняв, что его непутёвый друг больше не собирается никуда сбегать.

И, что лучше всего, похоже глубокомысленный Дио больше не намеревался обрекать себя на добровольное одиночество. Хоть Анэкрион никогда и не мог похвастаться глубокой романтической чувственностью, но в тот момент, он отчётливо почувствовал миролюбивую и дружелюбную атмосферу, царившую в воздухе.