Текст книги "Большая книга ужасов"

Автор книги: Мария Некрасова

сообщить о нарушении

Текущая страница: 5 (всего у книги 17 страниц)

Глава XII
Он прав!

Все утро Макс добирался до дома: путешествовать, когда тебя нет, оказалось не так уж просто. От кладбища до города всего километров тридцать. В другое время Макс поймал бы попутку и был бы дома через полчаса. Но как прикажете ее ловить, когда тебя нет? Водители на дороге просто не видели Макса. Велосипедисты зимой обычно не встречаются, был один мотоцикл, Макс попытался запрыгнуть на ходу, но только расквасил себе нос. Нос, кстати, болел. И кровь шла, все как у людей, Макс даже засомневался: как это его нет, когда вот он, живой с разбитым носом… А водители все пролетали мимо.

Макс шел пешком долго, не забывая сторониться машин и на всякий случай голосовать. Вроде все объяснили, а не верилось. Ну как это «нет тебя»? Вот же он: руки-ноги, нос расквашенный, опять же. А водители не видят. А может, просто вредничают все разом?

На пробу Макс понаделал снежков и стал швырялся в проезжающие машины. Снежки врезались в крылья и стекла гулкими плюхами и тут же исчезали. Как будто таяли, только очень, очень быстро. А самое главное: водители. Вот сидишь ты за рулем, дремлешь себе, и тут прямо в лоб летит… Любой водитель сперва среагирует, а уж потом будет разглядывать, что там такое прилетело и кого за это благодарить. А эти – ноль внимания! Хоть бы притормозил кто или вильнул – нет. Не видели. Точно не видели. Кажется, даже не слышали ударов, иначе хоть бы кто вздрогнул.

Сперва Макса это забавляло (на такой долгой пешей прогулке надо же чем-то себя развлечь!), а потом он начал злиться. Сошел с тропинки, нашел корягу пострашнее, да и выкинул на шоссе. Посмотрим, кто рискнет проехать мимо!

Тут же, как по заказу, мимо пронеслась черная «Мазда». Проехалась по коряге и унеслась в голубые дали, оставив после себя чистую дорогу да следы шин. А коряги не было. Неужели на поддоне утащили?! Та-ак!

Стало уже интересно. Пришлось, конечно, немного побродить, поискать вторую корягу, но развлечение того стоило. Макс вытащил на дорогу хорошее бревно, в две ноги толщиной, и чудо не заставило себя ждать.

Все произошло, как с «Маздой». Очередная машина пролетела, не притормаживая. Вот уже бревно у самого колеса, еще секунда и… И нет бревна, как не было. Макс не верил своим глазам, но пробовать еще не хотелось. Вот уж действительно мартышкин труд!

Он шел вдоль дороги, швыряясь в машины то снежками, то палочками, а то и чем потяжелее, что там попадется под ноги. Водители не замечали ничего, и машинам ничего не было. Макс, похоже, начал кое-что понимать, и от этого хотелось набить кому-нибудь морду.

Если идти, то когда-нибудь все-таки дойдешь. Каких-то двадцать пять километров, каких-то пять часов, каких-то не считал сколько шагов, вот уже и дом. Дом. Код домофона еще не забыл, три ступеньки, первый этаж. Где ключи? В кармане ключи.

– Я пришел! – крикнул по привычке, а в ответ – тишина. Неужели Сашка не ошибся! После того, что было на дороге, Макс уже верил. А все равно не верилось. Вот как это «нет его», когда вот он здесь, домой пришел, радуйтесь, родители. Вон и ботинок его на полу валяется, как же нет? Просто телик на полную громкость включен, вот и не слышно Макса из комнаты. Он толкнул дверь и вошел.

– Привет.

Мать сидела в кресле с вязанием, краем глаза поглядывая в телик. Не обернулась. Так, спокойно! Ну и что, задумался человек, телик орет, опять же. Макс подошел ближе и сел на корточки прямо перед ней, заслонив собой экран.

– Ку-ку. Я дома! А вы думали, где я шляюсь, так вот он я!

Никакой реакции. Вчера же еще был здесь, эй! Вчерашний ремонтный раскордаж, коробки по всем углам и мешки со строительным мусором. А в комнате Макса еще, небось, тот спальник лежит! Прошел посмотрел – лежит. С примятой подушкой и прочитанной книжкой. Лежит, надо же…

Зашел на кухню: отец сидит, ложкой чай мешает, на Макса – никакой реакции.

– И ты, Брут?!

Отец шумно отхлебнул из чашки, даже глаз от газеты не поднял. И как теперь с ними жить? Конечно, в этом есть свои плюсы: можно, к примеру, гулять, сколько влезет, в школу не ходить, никто тебе ничего не скажет. Никто. Ничего! Вообще!

Макс почему-то опять вспомнил Сашку. Его-то никто не предупреждал. Небось полдня по лагерю бегал ко всем приставал, пока не понял, что бесполезно. Или по дому, из лагеря-то он ушел еще утром… Вот каково человеку было: ходить по дому, где тебя больше нет, трясти за плечи людей, у которых тебя больше нет, и удивляться, отчего тебя не замечают.

Все-таки привыкнуть к этому нельзя! Макс махал у отца ладонями перед лицом, тряс его за плечи, пинал табуретки так, что они разлетались по всей кухне. Казалось, отец просто с ним не разговаривает, за вчерашнее сердится или еще что. Одно дело, водитель на дороге тебя игнорирует, а тут…

– Земля! Земля! Я здесь! Ты думал, чьи ботинки в коридоре лежат, так это мои!

На слове «ботинки» отец как будто что-то вспомнил и вышел в коридор. Макс пошел за ним: неужели докричался?

В прихожей отец полминуты разглядывал пустой пакет, висящий на дверной ручке, наконец сделал вывод:

– Опять кто-то хлеба не купил.

Мать только пожала плечами: что тут было возразить, а отец… Отец напялил ботинки Макса, взял пакет с дверной ручки и пошел себе за хлебом.

– Дверь не запираю!

Макс так и сидел на тумбочке в прихожей, смотрел на дверь и думал, что ботинки-то у них с отцом одинаковые. Он просто так обрадовался, увидев «свой», что забыл. Ботинки Макса на нем самом, все правильно.

Идти в комнату не хотелось: он сидел, пока отец не пришел. Потом с ним попил чаю, тихо, как пустое место. Еще заметил, что табуретки его тоже нет.

– Выйди, – некстати позвал знакомый голос.

Меньше всего хотелось его слышать. Зато хотелось взять вон тот стул и дать кому-то по башке. Больно дать. Чтобы почувствовал. Макс чувствует боль, значит, и Старик должен…

Макс открыл окно, а отец на табуретке даже не поежился от зимнего ветра. Занимало другое: отец не видел и Старика. Ни вчера, ни сегодня. Ребята в лагере видели, а отец – нет.

Старик стоял на улице, высокий, страшный. Макс поднял стул и с размаху сделал то, чего больше всего хотел. Старик отпрянул, задребезжало задетое стекло, но выдержало. Макс ударил еще, еще, а потом уже не мог остановиться. Стул в руках разлетался щепками по кухне, но через секунду уже собирался обратно, и Макс продолжал дубасить Старика. Он лупил от души и немного – от Сашки. Никто из ребят такого не заслужил: когда приходишь домой, а тебя здесь никогда не ждали. Когда даже водитель не останавливается, где тебе надо. Когда тебя нет.

Больше всего злило, что Старик не сопротивлялся и даже не пытался увернуться. Он стоял, как памятник, скрестив руки на груди, с видом: «Чем бы дитя ни тешилось». Наверное, думает, что Макс его сейчас поколотит и успокоится и пойдет, как миленький, в его могилу, потому что больше идти некуда. Ребята в лагере, водители на дороге – ерунда. Когда и дома не ждут, сразу понимаешь, что места для тебя на земле не осталось. В могиле хоть Сашка есть и Старик, какая-никакая компания. А здесь…

Макс бросил стул в угол, а тот издевательски вернулся на место, где его взяли, целый и невредимый. Старик так и стоял памятником, скрестив руки.

– Успокоился? Мы можем идти?

– Ну уж нет! – Макс прошел в комнату родителей и демонстративно уселся на пол, прекрасно понимая, что еще чуть-чуть и пойдет, как миленький пойдет, потому что некуда больше, и вообще. Мать так и сидела с вязанием перед теликом.

– Это же неправильно, – сказала мать, и Макс тут же вскочил на ноги, подбежал к ней, прежде чем сообразил: она не с ним разговаривает. Он стоял перед ее креслом, а она смотрела сквозь него в телевизор и повторяла свое: «Это же неправильно».

– Что неправильно? – вошел с кухни отец. – Ты новости-то выключи, и все правильно будет!

– Тут не новости, – мать кивнула на телик, и Макс тоже глянул, что там такого-то?

По телику шла передача о пропавших людях. Кто в войну потерял своих, кто так. Сейчас какой-то ветеран рассказывал, что зовут его Иван Иваныч и что он ищет своих жену, детей, двух сестер, трех племянников и еще кучу народу – он добросовестно перечислял всех поименно. Мать смотрела и качала головой:

– Это же неправильно, что они не нашлись за столько лет. Что бы ни случилось, хоть кто-нибудь один обязательно должен был его искать. И найти… Правда же?

Отец кивнул и даже поддакнул:

– Он назвал человек пятнадцать. Хоть кто-нибудь обязательно жив и его ищет. Потому что так не бывает…

Макс не услышал, как именно не бывает, потому что сидел на полу, заслоняя собой телик, и ревел. Громко и бесстыже, как в детском саду. А кого было стесняться, Старика, что ли? Старик был уже рядом. Надо же, в окно залез! Кто-то упустил это зрелище и даже не жалко.

Вот он, Макс, сидит на полу. Вот его родители смотрят телик сквозь него и ни черта кроме телика не видят. Их нимало не беспокоит, что его нет, их вообще ничего не беспокоит. И еще они говорят: «Хоть кто-то должен его искать, потому что так не бывает». А он тут сидит и видит, что бывает, и еще как. Только не может им этого сказать, да и зачем? Им и так хорошо.

Старик стоял в дверях и философски наблюдал истерику. Максу было бы легче, если бы он смеялся, а он даже пытался утешать:

– Ну что ты разнюнился, многие через это проходят. Тебе, между прочим, повезло, у тебя Саша в компании будет. Ну и я тоже…

Макс кинул в него ботинком и мимоходом удивился, что уже давно не получал сдачи. Все время от могилы до сих пор Старик его не бил. Хоть бы для приличия, когда его стулом избивали, а нет. Может, просто не считает нужным? Может, думает, что Макс уже никуда не денется? Пойдет с ним и будет делать все, что велят? Наверное, так он и думает. Макс ревел, а мысль бежала сама собой. И было от нее ни холодно, ни жарко. Вот сейчас дореву, попью водички, и пойдем. Правильно Старик думает, куда ж Максу деваться? В могиле хоть Сашка…

– Нет, я не верю. – Мать не уставала удивляться герою передачи. – Не бывает же так, чтобы все разом перестали тебя искать. Хоть кто-нибудь один…

Макс поднял голову. Мать смотрела сквозь него в телевизор, а казалось, что на него. Смотрела и повторяла:

– Кто-нибудь обязательно ищет. Потому что так не бывает.

Макс бросился к ней и стал тормошить, потому что когда тебе в лицо такое говорят, а сами тебя в упор не видят, согласитесь, потормошить хочется. Хочется потрясти и поорать:

– Мам, я здесь! Ты что, вот он я! Меня искать-то не надо…

А видеть, как человек, тебя не видя, продолжает смотреть телик, – совсем не хочется. Макс плюхнулся на пол перед креслом и уставился в пол.

– Пошли. – Старик взял его за руку, и дышать почему-то стало легче.

Глава XIII
Может, еще не поздно

Обратно ехали молча. Старик давил педали, а Макс думал всякую ерунду. Например, видят ли их другие водители? Макса – точно нет, доказано. А Старика, машину? На дороге редко попадались другие машины, Макс так и не понял, видят или нет. Проверить, что ли? Дернуть в нужный момент Старика за руку и – на лобовое! А если разобьемся: умрем или не умрем? Боль чувствуем, а разбитый о мотоцикл нос до сих пор кровит. Но как умереть, когда тебя нет? Старик вон вообще покойник, а мерзнет. Загадка!

А о чем еще думать-то? О чем тут думать, когда у тебя впереди целая жизнь в сырой могиле, в компании Старика и Сашки? Потому что для всех остальных тебя нет. Дни, месяцы, годы выколачивать по утрам из валенок пыль, топить печку в землянке, а по вечерам болтать на лавочке у кладбищенской ограды. Навсегда. Изо дня в день. Это же с ума сойти можно!

В могиле воздух влажный и пахнет землей. Макс только спустился и уже захотел обратно. Только вот куда обратно-то?

Сашка сидел на земляном полу и чертил по нему же прутиком.

– Уже нагулялся?

– Нет, – ответил Макс. – То есть да. То есть не лезь, дай смириться.

Сашка молча кивнул и пошел в дальний угол, выколачивать стариковские валенки. Интересно, чем он тут целый день занимается? Интерьерчик был вызывающе скромный: валенки, гроб (интересно, а где Сашка спит?). Если целый день только и делать, что выколачивать валенки и полировать крышку, со скуки помрешь. Компьютер бы хоть прикупили, мультики смотреть, а? Макс нашел веник в углу и от нечего делать стал заметать земляной пол. Старик некоторое время понаблюдал, потом умиротворенно кивнул и куда-то засобирался:

– Я в город. Что вам привезти? – Он спросил так буднично, так смешно, что Макс тут же поверил: вот этот вот земляной пол, гроб, валенки, вся эта могила, вот это теперь и есть их дом. А вот этот с бородой теперь будет отчитывать ребят за бардак в комнате и привозить им из города всякие штуки. Мысль была настолько дикая и настолько очевидная, что Макс так и встал с веником, где стоял. Сашка заказал фанты и мармеладных червяков, и такая безнадега была в его заказе, что Макс попросил то же самое. Старик ушел веселый и как будто довольный собой. А может, ребятами.

Сашке скоро надоело молчать, и он попытался завести разговор о природе и ни о чем.

– А вечером вместе в город пойдем. В кино. Я Старика полдня уламывал, он не хотел меня никуда водить. А сегодня пойдем, здорово, правда?

Макс не отвечал, но Сашку это не смущало:

– Слушай, а как ты меня нашел, а? Ведь никто уже не искал, все про меня забыли? Ты знал, да? Знал, что я здесь?

Макс пожал плечами и уселся на земляной пол. Какая теперь разница: знал, не знал, когда вот они оба здесь, и даже родители про них забыли…

Он вспомнил мать, как она говорила телевизору: «Кто-то обязательно ищет». И вот Сашка правду говорит: ведь Макс его искал, когда не искал уже никто. Значит, и его – Макса… Обязательно… Не родители, значит, кто-то из ребят…

Нет, глупость. Кому они нужны! Но Макс же Сашку нашел! Поздно нашел, когда найти уже отчаялся. Старик просто взял и приволок Макса туда, где Сашка уже был. Разве же это «нашел»?

А если, допустим, все-таки кто-то ищет? Выходит, Старик сейчас охотится за ним! Макса же в могилу приволок. И неспроста! Для компании ему хватило бы одного Сашки. Кажется, тут другое… На что там Старик жаловался? «К поварихе вон каждый день по двадцать сопляков приходит, а меня за десять лет только двое и навестили». Может, сейчас, после жизни, он решил наверстать упущенное? За Сашкой – Макс, за Максом – кто-нибудь еще. Ниточка за иголочкой, глядишь – через пару месяцев в могиле станет шумно и весело…

Глупость? А если нет? А если Макса все-таки кто-то ищет?.. То может быть, сейчас, в эту минуту Старик лупит его в снегу, уничтожая без следа и памяти. Чтобы в могилу поехал как миленький, зная, что никому больше не нужен.

Макс потянул Сашку за рукав, выскочил с ним наружу и потащил бегом к шоссе, в сторону лагеря. Санек поупирался немного, потом решил, что лучше не спорить с сумасшедшими и смиренно побежал следом. Наверное, он уже думал, как Старик: никуда им не деться. Иначе бы хоть поныл насчет того, что им влетит, например… Макс бежал и на ходу пытался ему втолковать:

– Я тебя искал, когда никто не искал. Значит, и меня кто-то ищет. Потому что так не бывает… А потом Старик притащил меня в могилу. И, наверное, сейчас он охотится за тем…

– Брось! Зачем ему трое! – Сашка пыхтел в затылок и явно не понимал, в чем тут прикол. Макс объяснил:

– Затем, чтобы мы не сбежали. И вообще, веселее будет. Наверное.

Сашка еще пытался что-то возражать насчет того, что раз их нет, то никуда им не деться… Макс уже не слушал и не объяснял. Он слишком хорошо помнил, как быстро забыл про Сашку, когда Старику понадобилось, чтобы он про него забыл. Только бы успеть!

Мимо проезжали машины, и, понятно, никто не хотел подвозить ребят. Жаль. Макс уже совсем выдохся, и Сашка сзади ныл: «Передохнём!» Они пошли шагом, а до лагеря было еще очень далеко.

Сашка едва отдышался, как сразу начал канючить:

– И куда ты меня тащишь? И зачем ты меня тащишь? Я валенки не выколотил до конца, Старик рассердится!

Макс терпеливо объяснял, что, если они поторопятся, никаких валенок больше выколачивать не придется. Вообще все кончится, и будет, как раньше. Но Сашка, видно, совсем прогнил в этой могиле. Слушать не желал, а только ныл:

– Что ты выдумываешь? Вон Старик уже обратно едет…

Навстречу ребятам со стороны лагеря действительно шла стариковская «копейка». За рулем сидел сам Старик, а на пассажирском сиденье… Макс не поверил своим глазам! На пассажирском сиденье ехал Владик – вожатый. Значит, это он искал Макса!

Макс почему-то вспомнил, как сам ехал в этой «копейке», раздавленный и вымотанный. Ему было уже все равно, куда везут, а про Сашку он вообще вспомнил только у могилы. Меньше всего Макс мог предполагать, что его будет искать Владик. Не родители, не друзья… Хотя какая разница! Главное, что уже сейчас может быть поздно!

Сашка съехал на пятой точке с обочины и убежал куда-то в лес. А Макс кинулся машине наперерез, как будто и правда хотел поймать ее руками.

…Но поймал животом, что было тоже неплохо. Только по ребрам больно получил. Чтобы не свалиться, вцепился в щетки «дворников». Они предательски похрустывали, но держали.

Старик за рулем увидел, наконец, Макса, и ярости его не было предела. Он вильнул рулем в сторону (Макс чудом удержался за зеркало), в другую (хорошо, что у машины два зеркала), и Макс понял, что угадал!

В другое время Старик бы остановился, велел парню не шалить и загнал бы на заднее сиденье. А тут испугался, значит, Макс на верном пути. Это придавало цепкости.

Удерживаясь, как обезьяна, одной рукой и одной ногой за зеркала, Макс постучал Владику в окошко:

– Только открой, только не раскисай, иначе будет поздно!

Владик смотрел сквозь него, как сквозь пустое место, и думал о своем. Макс даже знал, о чем конкретно, и это ему категорически не понравилось:

– Открой окно, балда! – Старик лихо выкрутил руль, и Макс опять чуть не сорвался. Владик, наконец, обратил на него свои ясные очи, и это уже было победой. Макс постучал в окно особо выразительно, чтобы если не разбить, то хоть дать понять: ему очень надо, чтобы Владик открыл.

Медленно, как будто раздумывая над каждым движением, Владик выкрутил ручку. Рука Макса соскользнула, и окно открылось: отлично!

Отлично-то отлично, а что теперь? Макс выгнулся как мог и прокричал в открытое окно:

– Ты меня нашел! Смотри, вот он я! Там еще Сашка в лесу где-то бегает… – Владик вопросительно поднял глаза: ага! – Все, – продолжал Макс. – Мы можем идти… Ты меня нашел, значит, я есть. И ты есть. Я же тебя вижу. Тебе не нужно ехать в могилу, мы есть, мы можем идти в лагерь. Ты меня нашел, тебе больше не нужен Старик. Давай, останови машину и пойдем.

Владик ожил и вопросительно забегал глазами вокруг. Лицо у него было такое: «Где я и что здесь делаю?» Это Максу и требовалось:

– Вынь ключи! И пошли в лагерь. Я уже притомился тут висеть.

Нога соскользнула, и в ребра ударила мерзлая земля. Снегом Максу досталось по лицу и асфальтом по всему остальному. Отплевываясь, он поднял голову и увидел бегущего навстречу Владика. Далеко впереди маячила красная Сашкина куртка, этот нытик, наконец, понял, в какую сторону бежать.

Машина так и стояла: заглохшая с распахнутыми дверями. По дороге медленно пешком в сторону кладбища уходил Старик. Он был блеклый, как выцветшая картинка, и с каждым шагом продолжал бледнеть. Макс его даже увидел не сразу. А когда увидел, почему-то крикнул:

– Эй, а машина?!

Старик пожал плечами и кивнул на место, где секунду назад стояла его «копейка». Ее уже не было.

Подскочил Владик, схватил Макса за плечо и так и встал, поглядывая то на уходящего Старика, то на место, где была машина. Наконец, спросил:

– Ты его знаешь?

– Не с лучшей стороны.

Владик кивнул, значит, понял. Подбежал Сашка и стал трясти Владика за плечи:

– Ты меня видишь? Видишь меня, спрашиваю? – Владик отбрыкивался, но Сашке нужен был развернутый ответ.

А Макс так и смотрел на спину уходящего Старика. Она была уже почти прозрачной, как мутная вода в стакане, и через несколько шагов пропала совсем.

Эпилог

В лагере всех встречали радостными воплями и расспросами на два дня: «Где пропадали?», «А не врете ли?», «А разве такое возможно?» Владик слушал рассказы ребят вместе со всеми, но сам помалкивал. Макс думал, что он стесняется: взрослого парня отлупил какой-то Старик. И как! Чуть в могилу не загнал. Владик вообще стал какой-то тихий: никого не ругал и до конца смены разрешил всем не ходить на зарядку.

Родители Макса приехали в тот же день. Шутка ли: только вчера его забрали домой, а сегодня обратно сбежал, в лагерь. Пришлось кому-то получить втык, но после того, что было, это, согласитесь, так себе проблема.

Землянка из леса пропала. Совсем. Ребята бегали, наверное, тысячу раз и так и не нашли ничего похожего. Старика-покойника тоже не было видно. Ни в лагере, ни в лесу. Хотя малышня продолжает болтать, что по ночам в окна корпусов кто-то заглядывает.