Текст книги "Сестра Смерти (СИ)"

Автор книги: Мария Чернокрылая

сообщить о нарушении

Текущая страница: 24 (всего у книги 26 страниц)

Глава 21

Кто такие свободные драконы и с чем их едят? Вот уже больше девяти лет на их счет мне ничего не рассказывают, а то, что рассказывали до этого было лишь ничего не значащей информацией. Вернее информацией, которая совершенно не отвечает на вопрос: «Кто такие свободные драконы?» Только сейчас мне наконец решили о них рассказать. А я глубоко задумалась и поняла, почему мне ничего не рассказывали.

Свободные драконы – дети Вечности. Они были первыми существами, которых Она создала и позволила существовать. Они бессмертны. Но за свое бессмертие заплатили довольно большой ценой. Они могут любить лишь единожды, отдавая свое сердце той, кого позже назовут половинкой. И как только свободный дракон отдаст сердце, его жизнь перестает быть его. Возлюбленная дракона вольна выбирать, жить дракону или нет. При этом она совершенно не обязана отвечать ему взаимностью. Свободные драконы теряют свою свободу, стоит лишь им полюбить. От этого всего любовь для них становится даром и наказанием. Никто, даже семья Любви, не знает, кого полюбит свободный дракон. Это происходит исключительно по прихоти Вечности. И крайне редко она позволяет драконам любить друг друга.

Свободные драконы действительно бессмертны. Их невозможно убить, они не умирают от старости, они не могут убить сами себя, их время не приходит никогда. И лишь та, кому отдаст дракон свое сердце в праве выбрать для него смерть. Их души не становятся частью Вечности, чтобы потом вновь начать цепь перерождений, когда придет время. Они бесследно исчезают. Навечно. И даже память о них остается не всегда.

Хранящие сердце – так называют возлюбленных свободных драконов. Если их любовь будет взаимной, то Хранящий сможет разделить с драконом Вечность. Только случается это слишком редко. А еще Вечность любит игры, в которых побеждает лишь Она… Часто Хранящий сердце может разлюбить дракона со временем. Вечность – слишком долгий срок, чтобы быть вместе. Если Хранящий умирает, то свободный дракон остается жить. Только в этом случае они бы выбрали смерть, если кто-нибудь дал бы им выбор. И даже время не может заставить забыть о том, что сердце дракона уже не с ним. А Вечность не позволяет ему пройти в прошлое, чтобы попробовать все изменить. Свободные драконы, потерявшие Хранящего, выбирают сон. Вечный сон, от которого его можно разбудить, но делать этого не следует. Порой они превращаются в «камень» на столько, что, как это ни странно звучит, свободный дракон становится миром. На нем могут жить разные существа, его могут оберегать боги. Но только у этого мира никогда не зазвучит душа, а лишь иллюзия, созданная богами или же жителями параллели. И почти никто не подозревает, что мир мог быть когда-то свободным драконом. А разбудить его на столько сложно, что, кажется, никто об этом никогда и не узнает.

Свободные драконы могут отдать часть своей души. Живому ли существу, дав ему возможность жить дольше, миру ли – неважно. Важен тот факт, что они это могут. И при этом не теряют ни силу, ни бессмертие, ни себя. Сложно даже представить, какова же тогда на самом деле душа свободного дракона. И есть ли она вообще? Драконы крайне редко отдают часть души живым, лишь если хотят спасти чью-то жизнь. По своей прихоти. Им не важно, пришло ли время этого существа, установленное Вечностью. С Хранящим сердце драконы делят свою Вечность по иному. Свободные драконы могут отдать часть души миру, если хотят стать его богом или же просто спасти мир от гибели. Это тоже происходит редко, но все же существует много миров, созданных драконами. Удивило меня то, что свободы они при этом не лишаются. Драконы могут спокойно покидать мир, которому отдали часть души, и странствовать между мирами дальше. Лишь что-то неуловимое будет иногда звать его обратно. Но кто сказал, что ему обязательно это слышать? Для таких миров свободные драконы могут создать бога, который присмотрит за миром. Только случается это гораздо реже, чем они покидают мир. И от этого появляются в Вечности гибнущие, покинутые миры, которые слишком быстро для Нее канут в небытие. И все же, слава Вечности, свободные драконы далеко не дураки, чтобы просто ради интереса отдать миру часть души, а затем бросить его погибать.

Они могут менять чужие судьбы по своей прихоти. Могут вмешаться в ход войны одного из миров, могут появиться на балу параллели или на совещание Совета Глав. Могут изменить назначенный Вечностью срок, отпущенный каждой душе. Они в праве решать. Хорошо, что это Право приходит к ним лишь с мудростью. Свободные драконы владеют знаниями, которые неведомы даже семье Ведьм. Только далеко не с рождения приходит к ним мудрость Вечности. Со временем, с тем, сколько миров посетил свободный дракон и сколько судеб он изменил, с тем, что он прочитал, узнал увидел – со всем этим свободный дракон становится мудрее, а затем откроются ему Знания. Не сразу, а постепенно. Иначе даже дракон рискует сойти с ума.

Кто такие свободные драконы? Они те, кого стоит бояться и почитать. И в то же время почти никто не знает об этом, нигде, даже в ГАОСе не записано это. Свободные драконы – это те, кто ценят свою свободу и умеют пользоваться Силой, данной им Вечностью, с умом и осторожностью. Зачем они скрывают даже от жителей параллели то, кем являются? Потому что, как только о них узнают всю правду, их свободе придет конец. Слишком много живых, даже среди жителей параллели такие встречаются (слава Вечности, крайне редко), которые будут бояться их или пытаться получить их власть. Свободные драконы считают, что неведение – лучший способ защиты. Кто они такие для жителей параллели? Самые загадочные существа, о которых каждый вроде бы и знает с детства, но в то же время не знает совсем. Те, о ком даже не стремятся узнать правды из-за того, что свободные драконы когда-то давно решили, что так для всех будет лучше. Они почти всесильны и бессмертны. Но в то же время становятся почти беспомощными, когда у них появляется Хранящий сердца.

После того, как отец рассказал мне все это, я долго молчала. Наверно, слишком долго. Отец не торопил меня, давая время подумать, а мне хотелось отложить все это на потом или же до сих пор не знать правды. В голове сильнее остальных звучал один вопрос, который я никак не могла озвучить. Слишком страшно. Неужели я еще не разучилась бояться? Хотя, наверно, от страха перед правдой невозможно излечиться или забыть его. Знания – слишком большая сила, чтобы злоупотреблять ею и выходить за грань дозволенного тебе. Можно просто сойти с ума. Но кто мне скажет, что дозволенно знать мне? Имею ли я право на свой вопрос и ответ на него? Но даже если нет… я не могу не спросить.

– Папа, – негромко позвала я, нарушив полное молчание. Он внимательно посмотрел на меня. Я серьезно посмотрела ему в глаза, еще тише спросив: – Скажи… а у Вармалиерха есть Хранящий сердца?

Отец не отвел взгляда, долго не молчал. Наверно, так и надо отвечать на важные вопросы. Смотря прямо в глазах, чтобы ответ в них отразился раньше, чем был бы произнесен вслух. Отец серьезно заглянул мне в глаза и тихо (хотя его голос показался мне громче раскатов грома) и коротко ответил:

– Нет.

Сердце невольно болезненно сжалось, пропустив удар. Странно, а я в последнее время совсем забыла о его существование. Это было не похоже на то, как когда-то давно в груди дрогнул огонь, причиняя боль. Сейчас было гораздо больнее. И в то же время абсолютно все равно, словно снова накатила на меня та волна отчуждения и бесчувствия. И все же, разве может эта боль сравниться с той, которая причинила мне Вечность. Нет, наверно. Только сказать в какую сторону было проблематично. Их нельзя сравнивать, потому что это другая боль. Сложно это передать словами, хотя мне все было видно со стороны. Словно это не мне снились так долго янтарные глаза, смотрящие на меня с нежностью. Глаза, которые никогда не посмотрят на меня с любовью. Говорят, Вечность жестока. И я убедилась в их правоте.

– Ясно, – тихо и безразлично произнесла я и только после этого отвела взгляд от осколков Вечности, по недоразумению ставших глазами. Почти десять лет прошло с тех пор, как мне довелось их увидеть впервые, а я все никак не привыкну. Правда, теперь они смотрят совсем по-другому. Или только мне так кажется? Однако теперь я могла увидеть, что чувствует отец или хотя бы делает вид, что чувствует.

– Ты хочешь еще что-нибудь спросить у меня? – спросил отец, не отрывая внимательного взгляда от моего лица.

Есть ли у меня вопросы? Не знаю. Кажется, до того, как мы начали наш разговор у меня была какая-то важная мысль, вопрос, на который я никак не могла найти ответа, повторяя его вновь и вновь. Да, точно. Я думала о том, стоит ли мне возвращаться в тот день, когда я исчезла. Теперь же сомневаюсь, стоит ли возвращаться вообще. Зачем? Если я вернусь в тот день девять с половиной лет назад, то жизнь близких мне людей может пойти иначе. Они уже пережили мою потерю, смогли с нею смириться и жить дальше. Я их не осуждаю. Даже наоборот, могу назвать их сильными. Особенно Десу, которая в своей жизни пережила потерю родного человека второй раз. В первый я была рядом, а теперь ее жених (или уже муж?). Жаль, что мне так и не удалось узнать его имени. Так стоит ли теперь возвращаться в настоящее время? Смогут ли они все смириться с моим возвращением? Порой, это гораздо сложнее, чем смириться с потерей. Потому что все станет иначе, как бы не хотелось, чтобы было, как раньше. К сожалению, я не вижу смысла и в том, чтобы возвращаться в день своего исчезновения. Я слишком изменилась за эти девять лет. Кажется, это называют «повзрослела». И никто не спрашивал, хотела ли я взрослеть. Теперь я уже не та, кем была раньше. Как бы мне не хотелось обратного.

– Да. Скажи, стоит ли мне возвращаться в тот самый день? – безучастно спросила я, решив все-таки, что одной мне с этим вопросом не справится. Теперь все будет зависеть лишь оттого, что скажет мне отец. Мне все равно и это… страшно. Должно быть страшно. – И стоит ли возвращаться вообще?

– Это решать тебе, Креста, – ненавязчиво, но как можно убедительней произнес отец. Я в ответ горько усмехнулась.

– Ты обещал мне ответить на все вопросы честно, отец, – переведя взгляд на него, я посмотрела ему в глаза, чувствуя, как радужка моих глаз становится из черной серебряной. Странно, что раньше этого не произошло.

– Да, обещал, – совершенно спокойно, прямо смотря в мои глаза. – Но на эти вопросы нет ответа даже у Вечности. Пока нет.

И я вновь горько усмехнулась. Отец прав, как всегда. У Вечности нет ответов на вопросы о том, стоит ли делать то или другое. Она не любит четких сценариев, предпочитая им импровизацию. Моя жизнь стала ее новой игрушкой. Почти такой же интересной, как свободные драконы. Только сейчас я осознала это в полной мере. Вечность всего лишь решила посмотреть на то, что получится из той, кто на половину принадлежит Ей. Всего лишь эксперимент. Интересно, Она влюбила мою мать в свое воплощение? Выходит так, что с какой бы стороны не посмотреть, получается именно так. И от этого впервые в жизни у меня в душе появилось такое отвращение, что даже минутой дольше находиться здесь было тошно. Каково это, осознавать, что ты лишь игрушка в руках собственного отца? Зато я теперь знаю, что моя судьба целиком и полностью Ей не принадлежит. Я почти такая же, как свободные драконы. И именно поэтому от меня скрывали правду от них.

Я посмотрела на отца. На самом деле не отводила взгляда от его глаз, просто теперь посмотрела на него по-другому. Сейчас я не видела в нем ничего, что видела раньше. Не было ни черной одежды, ни слегка бледной кожи и черных волос. Есть только глаза и только Вечность в них. Как я могла принимать его за живое существо? Он – всего лишь Ее воплощение. Той, кто решила поиграть моей жизнью. И я поняла, что нужно бежать. Идти хоть куда-нибудь, лишь бы уйти отсюда. У меня хватит сил, я в этом не сомневалась. И Вечность не посмеет меня задержать. Бывает так, что игрушки ломаются. А бывает и так, что игрушка становится слишком похожа на хозяина, чтобы терпеть его самого. С этого момента я объявляю игру на равных, а не игру со мной.

Поднявшись на ноги, посмотрела на отца с усмешкой на лице. На его маске из чувств проступило недоумение. Не знаю, стоило ли поверить в это чувство. Удивлена ли Вечность? Может быть. Сейчас узнаем.

– Я усвоила все уроки, – серьезно, почти жестоко. Неужели я так умею? Научили. – Настало время принять мой вызов.

С этими словами, я взмахнула рукой, отключив сознание и тело от Вечности. Отец не учил меня этому и никогда не научил бы. Откуда я знаю? Сны подсказали. Закрыв глаза, я почувствовала, как мимо меня проходят столетия, тысячелетия, тропы Вечности и время. Сейчас я не их часть, а значит сама по себе. Куда меня выбросит? Не знаю. Сейчас я ничего не знаю. Поэтому буду просто ждать. Ведь мне все равно. Правда? Жаль, что сердце об этом не знает. И от него не так просто сбежать, как от Вечности. Что же я говорю? Разве можно сбежать от Вечности? Она всюду, Она в каждом, Она – все. Тогда от кого же я бегу? Кому бросила тот вызов? А не все ли равно теперь? Будем ждать.

Мимо. Все проходит мимо меня. Я не вижу, я чувствую. И знаю, что рано или поздно наступит мое время. Осталось только ждать.

Лишь одна мысль на грани сознания не давала расслабиться полностью в потоке времен: «Что же я делаю?..»

* * *

Лучик солнца скользнул по лицу и закрытым глазам, заставляя проснуться. Или хотя бы перевернуться на другой бок, что я и сделала, в надежде вновь уловить ускользающий сон. Словно кто-то коснулся моей щеки, по ней ласково провел своей рукой ветер. Где-то на грани сознания я уловила, что где-то совсем рядом поет неизвестная мне птица, воркуют голуби и приятно шелестит трава. Вместе с беззвучным голосом ветерка, все это звучало единой мелодией, которую никто никогда не сможет исполнить на музыкальных инструментах. Прекрасная и волшебная музыка, играющая для всех и во всех.

Заслушавшись такими удивительными звуками, я не сразу поняла, что сон сбежал от меня безвозвратно. А все равно хорошо. Негромко вздохнув с улыбкой на губах, я открыла глаза, чтобы в следующий момент прищурить их от чересчур яркого света. Прикрыв глаза рукой, присела, здраво рассудив, что так видно будет гораздо лучше. То, что я увидела, меня удивило. Оказывается, что находилась моя персона не иначе, как в довольно просторной комнате. Справа от меня находилось огромное, во всю стену окно (если можно так назвать отсутствие стены), сквозь которое лился солнечный свет. Солнце казалось до неправильного большим. Из всей мебели, находящейся в комнате, была только кровать, на которой мне посчастливилось проснуться. Или прийти в себя? Стоп. А как я вообще здесь оказалась?

Последнее, что я отчетливо помню: как я сидела в лесу, провожая взглядом убегающего вестника-белку. На небе как раз встретились два солнца мира Минор, став одним, а в воздухе витал аромат диких лесных трав. Когда вестник скрылся среди ветвей, я сняла полог иллюзии и пересела поудобней, намереваясь немного подумать о вечном. Тихо щебетали незримые глазу птицы, где-то совсем рядом кто-то шебуршал в кустах. Было так хорошо, что я невольно забыла все темы, о которых хотела поразмышлять, и провалилась сначала в приятную дремоту, а потом и в полноценный сон. А дальше…

Мне снился сон. От этого открытия я невольно побледнела, даже не в силах представить последствия. Что же мне снилось? Не помню. Но что-то безумно длинное, сложное, запутанное. Во сне было много боли, печали и грусти. И была пустота. Такая завораживающая и такая опасная. Кажется, еще была безумная усталость от чего-то. Но все равно, как бы я ни старалась вспомнить свое сновидение, ничего четкого не вспоминалось. Может, мне и не снилось ничего? Просто услышала сквозь сон голос мира и стала на какое-то время им, переживая то, что пережили когда-то существа, населяющие его. Очень надеюсь, что так оно и было. Жителям параллели нельзя видеть снов – это знает каждый. Но почему нам никто не рассказал, что делать, если все-таки увидел? Наверно, следовало бы написать Совету Глав. Хм, может, я поступаю глупо, но вместо этого лучше буду надеяться на прожитую жизнь Минора.

Подавив невольный зевок, снова улеглась на кровати, прикрыв глаза. А вдруг все-таки вспомню, что произошло после моего сна в лесу? Кстати, а ведь это мог быть не простой лес. Например, заповедная территория или священная земля. Тогда вариант того, что я снов не видела вовсе, становится гораздо реальнее. Почему нет? Ну да об этом можно подумать и позже. Больше меня интересовало, где я в данный момент нахожусь. Если рассуждать логически, то во внимание стоит взять тот факт, что солнце кажется слишком большим, причем до верхней своей точки еще не доползло. От этого можно предположить, что нахожусь я где-то ближе к краю мира. А если вспоминать карту (которую я еще, к своей гордости, помнила), то на краю нет населенных мест. Но при этом, когда проснулась, я слышала птиц, голубей и шуршание листвы. И от этого всего все становится по местам. Я нахожусь в доме богов. Интересно, с каких это пор моя персона стала такой умной? Сама себе удивляюсь.

Хм, если моя догадка верна, то у меня появляется еще больше вопрос. Первым из них был о том, где находится один ушастый. Так же хотелось узнать, есть ли кто-нибудь живой в доме. Если, конечно, я нахожусь в доме. Впрочем, это не так сложно проверить, коснувшись, например, стены. Но было так лень вставать с кровати… Словно в ответ на мои мысленные вопросы, в комнату скрипнула дверь, а после этого раздались шаги. Я замерла, не открывая глаз. Честно говоря, даже не представляю, почему это сделала. Не успела я об этом подумать, как стало интересно. Потому что в комнату вошли двое. Это мне удалось понять потому, что один из вошедших шел, слегка чем-то бряцая, а у второго подошва сапог скрипела по каменному полу. Первый вошедший подошел ко мне и коснулся моего лба теплой ладонью, а второй присел на краешек кровати. Я старательно изображала спящую.

– Как она? – спустя несколько минут спросил приятный бархатный голос, в котором я безошибочно узнала голос Дравенна. А сколько беспокойства прозвучало! Я просто удивляюсь. Правда, вместе с ним прозвучали и нотки какой-то обреченности, что мне совсем не понравилось.

– Лучше, – со вздохом произнес незнакомый женский голос прямо у меня над ухом. – Правда, все еще не пришла в себя.

– Как ты думаешь… – совсем тихо спросил ушастый, – долго еще ждать?

– Думаю, теперь не очень, – убрав руку с моего лба, произнесла незнакомка. – По крайней мере, она больше не мечется по кровати, что-то бессвязно бормоча. Так же она перестала кричать, при нашем появление. Она явно идет на поправку.

– Благодаря твоему лечению, – как-то грустно, но с улыбкой, которая была слышна в каждом слове, произнес ушастый.

– Я сделала все, что могла. Ты тоже не мало сделал. Ей очень нужно было твое присутствие.

– Может и так… Скажи, ты до сих пор не знаешь, что с ней?

На некоторое время в комнате повисло молчание, а я задумалась об услышанном. По всем признакам выходило, что сплю я очень давно. Хотя, назвать это сном после слов, произнесенных незнакомым женским голосом, это назвать очень проблематично. Кажется, я металась в бреду. Наверно, именно отсюда у меня ощущение, что мне снился сон. Но отчего у меня мог быть бред? Не знаю. Лихорадкой, как и другими заболеваниями, жители параллели не страдают. Хм, что бы это могло быть?

– Нет, – тихо и серьезно произнесла женщина спустя некоторое время. – Даже предположений нет. Ты Совету Глав отправлял вестника?

– Нет, – немного виновато, но твердо, словно он что-то решил и не собирался менять, прозвучал голос ушастого.

– Почему? – немного осуждающе.

– Потому что они обязательно передали бы все Десе… а Креста была бы против того, чтобы волновать ее сестру по пустякам.

А он прав. Оказывается, за то время, которое мы провели вместе, Дравенн все же успел хоть немного узнать меня. А я его? Наверно. Только мне сложно представить, что бы я сделала на его месте. Стала бы писать Совету или нет? Наверно, нет. Хотя это надо смотреть по ситуации.

– Ты называешь это пустяком? – между тем ядовито осведомилась незнакомка. – Она почти декаду лежит без сознания и никакими известными мне способами не приводится в себя. И это по твоему «пустяки»?!

Сколько-сколько я тут уже лежу?! Вечность! Что же со мной было-то? Да, теперь все идеи и предположения по вопросам о моем состояние и моих снах стоит пересмотреть. Но как-нибудь попозже. Думаю, мне уже пора, наконец, придти в себя. Тихо застонав для конспирации, от чего мои гости замерли на месте, я приподнялась на кровати, а затем открыла глаза. Сказать, что ушастый был удивлен – ничего не сказать. Да, только ради этого момента стоило поваляться в кровати, не подавая признаков жизни лишних пятнадцать минут. Вдоволь, но по возможности украдкой, налюбовавшись свом ушастым, а вернее его ошеломленной физиономией, я посмотрела на незнакомку. У нее были мягкие, но выразительные черты лица, нежно-зеленые, как свежая трава глаза, и длинные, почти до пола, золотые волосы. Одета она была в невесомый нежно-зеленый наряд, который выгодно подчеркивал ее стройную фигуру. По рукам, шее и остальным, видимым из-под одежды частям тела, шли причудливые золотые узоры, добавляя женщине необычной красоты. Внимательно рассмотрев ее, я поняла, что не ошиблась в предположение, что нахожусь в доме богов. Потому что сейчас около моей кровати стояла никто иная, как Реналлей – одна из богинь мира Минор.

Оглядев присутствующих как можно менее заинтересованным взглядом, я улеглась обратно на подушки и немного хрипло (совсем не специально) поздоровалась, вспомнив правила приличия:

– Здравствуйте.

Думаю, если бы здесь и сейчас прогремел гром, эффекта было бы меньше. Реналлей облегченно вздохнула, поискав, куда можно было бы сесть. Сразу видно, переживала. Интересно, почему? Впрочем, об этом мне поразмыслить не дали, сграбастав в охапку и крепко прижав к себе. Честно слово, если бы мне было необходимо дышать, я бы сейчас задохнулась. А так всего лишь пищала, хрипела и требовала отпустить. Но не тут-то было! Ушастый наоборот начал что-то невразумительное бормотать мне прямо на ухо, не давай шанса вырваться на свободу. Через пол минуты я смирилась, слегка улыбнувшись и обняв Дравенна, и попыталась послушать, что же там такое он пытается донести до моего сведения. Попытка провалилась сразу. Разобрать что-либо было в принципе нереально. В общем, пришлось использовать свой козырь, то есть безжизненно обвиснуть в руках ушастого. Слава Вечности, меня отпустили. Вернее перестали пытаться задушить в объятиях, а весьма бесцеремонно потрясли за плечи, до тихого ужаса беспокойно спросив:

– Креста? Что с тобой?

– Ты меня задушил, – недовольно буркнула я, старательно продолжая изображать обморок.

Дравенн понял меня правильно, потому что в следующий момент, произнеся тихое «Ой», меня осторожно положили на подушки. Когда я открыла глаза и ехидно посмотрела на ушастого, он смущенно улыбнулся и добавил:

– Прости.

Ответить мне, к сожалению, не дали.

– Как вы себя чувствуете, Креста? – мягко спросила Реналлей, присев на другой край кровати. Сделала она это так незаметно (впрочем, стараниями Дравенна это было неудивительно), что я даже как-то и забыла, что мы здесь с ушастым не одни.

– Если не считать, что меня только что чуть не удушили, то замечательно, – жизнерадостно сообщила я.

– Вот и хорошо, – мягко и с явным облегчением улыбнулась богиня. Так, что-то мне подсказывает, что волновалась она не из-за меня, а из-за себя – ушастый наверняка уже успел надоесть. И все-таки я не понимаю, чего он так за меня переживает? Кстати…

– Слушай, Дравенн, а чего это нас с тобой по разным концам мира раскидало, а? – с неподдельным любопытством спросила я, серьезно посмотрев на ушастого. – Если мне память не изменяет, то это твой знак был.

– Эм… понимаешь… – замялся «эльф», отведя взгляд и смотря на что угодно, кроме меня.

– Он забыл указать место, куда вы должны были попасть, – тихо фыркнула Реналлей, перебив ушастого. Я перевела на нее вопросительный взгляд, на что она пожала плечами. – Вы вообще могли остаться где-то между мирами. Или еще хуже. Я немного помогла вам попасть на Минор, но вот совместное попадание в одно и то же место обеспечить не смогла.

– М-да, – мой выразительный взгляд заставил Дравенна немного попятится, вернее сдвинуться подальше от меня.

– Ну я же случайно, – негромко буркнул он. Хм, почему-то мне кажется, что раньше ушастый вел себя иначе. Что же изменилось? Впрочем, новости я еще успею узнать. Между тем Дравенн поднял на меня взгляд и нехорошо так улыбнулся. – В следующий раз, раз такая умная, будешь сама строить знаки.

Я тихо фыркнула и философски пожала плечами, всем своим видом выражая фразу: «А вот и построю!» Реналлей, смотря на нас, невольно улыбнулась, покачав головой, и вышла из комнаты, оставив нас наедине. Проводив богиню задумчивым взглядом, я перевела взгляд на ушастого и непреклонным тоном заявила:

– А теперь рассказывай все, что я умудрилась проспать. И желательно подробно.

Дравенн тяжело вздохнул, прекрасно понимая, что сейчас ему от меня не отделаться. А я… Что я? Устроилась поудобней на подушках и принялась слушать с самым внимательным видом.

К моему глубокому разочарованию, новостей было мало. Ну, во-первых, ушастый рассказал, как нашел меня и как добрался до богов. Какая-то неинтересная вышла история. Когда мой вестник добрался до Дравенна, тот, недолго думая, решил телепортироваться прямиком ко мне. Что удивительно, у него это получилось, то есть боги пропустили. Наверно, потому, что он перемещался, следуя по той связи между нами, которая появилась на Йаке, когда мы маскировались под брата и сестру. О том, что она-таки между нами есть, я узнала, кстати, только сейчас. Была сильно удивлена. Так вот. Телепортировавшись прямо ко мне, ушастый обнаружил меня спящей под тем замечательным деревцем. Немало удивившись, он попытался меня разбудить, но его попытки провалились. Тогда он, тихо шипя себе под нос ругательства (он этого при рассказе не говорил, но я не сомневалась, что именно так и было), решил, что меня к богам можно нести и в таком виде. Как ушастый их нашел, было умолчено. Во-вторых, мне было рассказано, что происходило уже здесь. Ничего интересного, что неудивительно, не произошло. На второй день моего беспробудного сна Дравенн заволновался и попросил Реналлей о помощи, которую тут же и получил. Только вот откуда ушастому было знать, что богиня не знала, как мне помочь? В общем, остальные восемь дней меня всеми возможными и невозможными способами пытались привести в себя, но, как уже стало понятно, все попытки проваливались.

– И это все? – с сожалением в голосе переспросила я.

– А что, должно было без тебя что-нибудь еще произойти? – ехидно уточнил Дравенн.

– Ага, – тут же согласно закивала я. – Ты должен был, по крайней мере, отправить письмо в Совет… – дождалась вопросительного взгляда ушастого и добавила, мечтательно улыбаясь, – …с отчетом по миру Минор.

Дравенн фыркнул, а я тихо вздохнула, прекрасно понимая, что от него этого мне не дождаться. Наверно, никогда. Впрочем, ладно. Мы и сами прекрасно все напишем. С такими мыслями я попыталась встать и у меня это, как ни странно, получилось. Ушастый порывался помочь, но мой убийственный взгляд его остановил. Немного постояв и прислушавшись к себе, я посмотрела на Дравенна и совершенно серьезно заявила:

– Дело плохо.

– Что такое? – тут же встревожился он, готовясь ловить меня в любую секунду. Или мне так только показалось? Эх, мечты, мечты.

– Есть хочу, – немного помолчав, заявила я, бодрым шагом направляясь к двери. Только около нее остановилась, дыба обернуться к ушастому. – Скажи, в этом доме есть что-нибудь съедобное? А то у меня такое чувство, что я несколько лет ничего не просто не ела, а даже близко еды не видела.

Эльф (а Дравенн пока что считался именно им) так осуждающе на меня посмотрел, что мне вроде как должно было стать стыдно. Не стало. Кажется, Дравенн тоже это понял, потому что попытки воззвать к моей совести он бросил, вместо этого покорно направившись к кухне. По крайней мере, мне очень хотелось верить, что именно туда и никуда больше. К моей радости, я в кои-то веки оказалась права.

* * *

В доме богов мы прожили еще три дня. За этот вроде бы недлинный срок успело произойти довольно много событий, самым главным из которых стало получение почты. Написало мне аж три жителя параллели. Вернее, от них было два письма, а третье… Его я попросила Дравенна убрать с глаз моих подальше, даже не открывая. Не хотелось снова сделать себе больно. Хотя, честно говоря, я просто боялась. Боялась передумать и вернуться к нему. А что меня ждет там? Я не смогу жить с ним на Аэ'нгнели, а он не может покинуть этот мир. Не должны мы были полюбить друг друга… Да и кто сказал, что мои чувства взаимные? Только почему-то мне казалось, что такая нежность в глазах, поцелуях, прикосновениях просто не может быть фальшивой… И все же я не исключала возможности, что все это мне только померещилось. В общем, письмо от дракона я не открывала и даже старалась не думать о нем. Хотя, одна мысль все равно не давала покоя: как он создал вестника? Хм, а я, оказывается, даже не знаю, могут ли свободные драконы создавать вестников. Узнать по возвращению в параллель, что ли? Впрочем, зачем оно мне? Вот и мне кажется, что не нужно.

Адресатом второго письма была Деса. Ее письму я очень обрадовалась, вспоминая о том, как же давно ничего не слышала от сестры. Она писала, что у нее все хорошо, что мои советы по укрощению маленьких Смертей подействовали, а потому в доме у нас воцарилось временное затишье. Так же она сообщала, что в параллели сейчас полное затишье, если не считать мелких ссор между семьями Любви и Судьбы на собрание Совета Глав. Этому факту я очень удивилась, весьма смутно представляя причину ссоры между этими семьями. Что они могли не поделить-то? Причину Деса, к моему сожалению, не сообщила. Зато она еще приписала, что у нас в доме довольно часто появляются гости… Эта строчка была перечеркнута и заменена на «у нас в доме довольно часто появляется Хастин», но мне-таки удалось различить именно первый вариант, от чего я ехидненько улыбнулась, примерно представляя, кто же это там к нам заглядывает. Нет, мне все-таки не понятно, почему от меня так упорно скрывают его имя? Почему я не имею права знать, как его звать? Спросить у Хастин, что ли?