Текст книги "Босиком по снегу"

Автор книги: Мария Брикер

сообщить о нарушении

Текущая страница: 12 (всего у книги 20 страниц) [доступный отрывок для чтения: 8 страниц]

Как только за стариком закрылась дверь, Олейников бросился к компьютеру. Его предположение подтвердилось: Нина Лацис и Тамара Качалина мотали свои сроки в одной и той же колонии, в одно и то же время! Об этой подробности старик либо тактично умолчал, либо не знал этого.

– Вот это да! – радостно воскликнул Олейников и помчался в прокуратуру.

* * *

– Любопытная история, – задумчиво сказал Сергей Петрович, когда Олейников закончил свой рассказ. – Ты молодец, Кирилл. Только теперь совсем ничего не понятно. Благородный князь нанимает киллера для убийства молоденьких девочек? Что-то тут не так, Олейников! Либо Крюгер не киллер, а действительно приехал, чтобы найти девочку и увезти ее во Францию, либо князь совсем не так бескорыстен, как нам его пытались представить. А что, может, у него серьезные финансовые проблемы или он детей терпеть не может?

– Хочется верить, что князь Волынский – честный и порядочный человек. Может, Крюгер действительно не киллер?

– Кто же тогда убивает девочек? Кроме него, некому, Кирилл. К тому же пистолет, найденный у него в номере, – это слишком серьезная улика.

– Но еще непонятно, из него ли были произведены выстрелы, – возразил Олейников. – А вдруг…

– Знаешь, Кирилл, мне самому очень бы хотелось, чтобы это был другой пистолет, потому что… «Крюгер – мой друг», – хотел было сказать Анин, но вовремя осекся и перевел разговор на другую тему. – Так что там с братом-то? – спросил следователь, складывая раскиданные по столу документы в стопку.

– С каким братом?

– Ты сказал, что у Нины Волынской-Лацис есть младший брат, которого она обожает. Он тоже реальный претендент на ее деньги. Потом, нельзя забывать, что Юлию Качалину ищет еще один человек – женщина. Кто она?

– А если это сама княгиня Волынская? – предположил Олейников.

– Это похоже на правду. Много лет назад она подружилась с Тамарой Качалиной на зоне и после смерти подруги решила удочерить ее ребенка, но не смогла, так как ребенок погиб во время пожара. Женщина испытала сильное потрясение и решила покончить с собой. Ее спасают и помещают в психушку. Там она знакомится с Филиппом Волынским, который приезжает в Москву по приглашению своих коллег. Между ними зарождаются теплые отношения, и после выписки из клиники Филипп Волынский увозит Нину Лацис во Францию, где она выходит за него замуж. Оправившись от трагедии, Нина Волынская организует свое дело и становится богатой женщиной. Проходит время, и она неожиданно узнает о том, что девочка, которую она хотела удочерить, – жива! Естественно, она решает найти ее и, возможно, хочет отписать девочке часть своего имущества. Это подтверждает мою версию относительно наследства. Отбросим пока в сторону вопрос, каким образом она узнала, что девочка жива. Здесь вообще все странно и непонятно. В общем, у меня есть подозрение, что это отдельная темная история, версию которой я пока не готов сформулировать. Короче, дай запрос и выясни – пересекала ли Нина Волынская границу? Кстати, по поводу Крюгера. Какие-нибудь сдвиги есть?

– Нет, – скуксился Олейников. – Он словно сквозь землю провалился.

– Приложи все усилия к его поиску. Пока убийца на свободе – девочки в смертельной опасности. Радует только одно – Крюгер, так же как и мы, не знает, где девочки, и… – Телефонный звонок прервал следователя, Анин снял трубку. – Кто меня спрашивает? – растерялся он. – Хорошо, пропусти, – дал он распоряжение дежурному и продолжил свою мысль: – Короче, в деревню Крюгер не сунется, так как он не дурак и прекрасно понимает, что дом Натальи Лемешевой взят под наблюдение. Если они вернутся домой – мы будем знать об этом первыми.

В кабинет постучали, и на пороге появилась Соня Сомова.

– Привет, Сереженька, – улыбнулась женщина, – могу я…

– Проходи, конечно. Садись. Одну минуту, я сейчас человека отпущу, – улыбнулся в ответ Анин и обратился к оперативнику: – В общем, у меня все, Олейников. Ты свободен.

Кирилл Олейников поспешил выполнять поручение, а Сергей Петрович вопросительно посмотрел на Соню.

– Сережа, я пришла… Я по поводу Михаила пришла, – сумбурно объяснила Соня, вытаскивая из сумочки сигареты и элегантную позолоченную зажигалку. – Я закурю, не возражаешь?

– Конечно, – разрешил следователь, ставя перед Соней жестяную банку из-под кофе.

Она прикурила, сделала глубокую затяжку и выдула дым к потолку, вытянув губки трубочкой. Соня нервничала, но, как бы тщательно она ни пыталась скрыть волнение, Сергей это сразу заметил. Ее спина была чересчур напряжена, взгляд рассеянно скользил по интерьеру, и пепел она стряхивала в банку гораздо чаще, чем это было необходимо. Ему вдруг стало понятно, почему она пришла. Крюгер прячется у нее, или она знает, где он! «Естественно! Куда ему еще было идти! Как банально, – почему-то расстроился Сергей, – она пришла, чтобы заложить его. Отомстить за то, что он когда-то ее бросил. Вот она – жалкая женская месть! Хотя не такая уж и жалкая. Крюгеру светит по полной программе, и он будет долго вспоминать ее милое личико, сидя на вонючих нарах зоны».

– Сереженька, – проворковала Соня, – у меня к тебе очень деликатное дело. Мне бы очень хотелось заручиться твоим словом, что ты… Что тема нашего разговора никогда не дойдет до ушей Миши. Я могу на тебя рассчитывать?

– Рассчитывать ты, конечно, можешь, – неопределенно ответил следователь. «Ишь ты, стыдно ей стало, – с издевкой подумал Сергей и удивился своей странной реакции. Ему было неприятно и противно, но почему – он понять не мог: ведь Крюгер был гнусным убийцей, а она – брошенной несчастной женщиной. – Ну давай, решайся, дорогая – раз уж пришла. И покончим с этим», – нетерпеливо заерзал на стуле Анин и отвел глаза, чтобы дать ей возможность сосредоточиться.

– Хорошо, – отважилась наконец Соня. – Когда-то давно… Да что я тебе рассказываю, ты и сам прекрасно все знаешь. В общем… я очень тяжело пережила наш с ним разрыв. Он бросил меня…

– Я знаю, Соня, ты очень его любила, а эта скотина бросил тебя в интересном положении, – торопливо подсказал Сергей, изобразив на своем лице искреннее сочувствие.

– Ты знаешь о ребенке? – растерялась Соня.

– Знаю. Ты так внезапно пропала тогда. Долгое время о тебе ничего не было слышно. Вот я и решил позвонить, выяснить, как у тебя дела. Твоя мать мне все и рассказала, ну, что ты девочку родила.

– Что она тебе еще рассказала? – тихо спросила Соня.

– Что ты замуж выскочила и уехала куда-то. В другой город, кажется. Потом у тебя что-то не сложилось, и ты развелась. Но все равно, Крюгеру его предательство простить нельзя. Если бы он не смылся, то я бы ему морду непременно набил. Невозможно такое простить!

– Да, невозможно, – грустно улыбнулась Соня, – но тем не менее я простила его, ведь о своей беременности я ему ничего не сказала. Он ничего не знал, Сережа. К тому же Миша был так молод! Каждый может совершить ошибку. А это была ошибка с его стороны, и я ни секунды не сомневаюсь в этом. Я все поняла по его глазам. Он так на меня смотрел! Прости, что рассказываю тебе все это, но только ты можешь меня понять. Сереженька, я его так люблю! Все вернулось. Хотела ему позвонить в отель, но… но… я же все-таки женщина! И он мне не звонит, думаю, хочет, но не решается. Боится, наверное, что я больше не пожелаю иметь с ним дело. И о Кристине он до сих пор ничего не знает. Ситуация безвыходная! Поэтому я и пришла. Он скоро уезжает обратно во Францию, так он мне сказал, когда мы все втроем пили у него в номере. Сереж, устрой нам с ним спонтанную встречу наедине. Вернее, не совсем спонтанную… Давай организуем поход куда-нибудь. Все втроем. Неважно, куда. Организатором будешь ты, но ты не придешь… Все будет выглядеть очень естественно – у тебя ведь работа подразумевает срочные, неотложные дела? Таким образом, мы останемся с ним вдвоем. По-моему, замечательная идея! Как ты считаешь, Сережа?

Анин молчал, и лицо его выражало искреннее сочувствие, которое ему уже не нужно было изображать. Соня испуганно смотрела на него, широко распахнув глаза.

– Почему ты молчишь, Тортила? В чем дело? Крюгер обманул меня, да? Он что, женат?!

– Нет, Сонечка, – откашлявшись, промямлил Сергей, – Крюгер не женат.

– Слава богу! – с облегчением выдохнула Соня и улыбнулась.

– Не радуйся, дорогая, – хмуро отозвался Сергей, – то, что я тебе сейчас расскажу о Мише, вряд ли тебе понравится…

Глава 16
Блистательный спектакль

– Он продолжает тебя подозревать, Миша. И самое ужасное, что ты – единственный подозреваемый! У них есть, правда, информация, что какая-то женщина тоже ищет девочек, но они уверены, что это княгиня Волынская. Соответственно, эту даму они в список предполагаемых убийц не включили, – Соня нервно поправила волосы и присела на диван рядом с Крюгером. Она была возбуждена и взвинчена. Блистательный спектакль, разыгранный перед Сергеем, сказался не лучшим образом на ее психике, и Соня никак не могла успокоиться.

– Да что с тобой, Сонечка, ты вся дрожишь? – Михаил притянул ее к себе и обнял за плечи.

Она высвободилась, встала и заходила по комнате.

– Ты спрашиваешь, что со мной? – зло усмехнулась она. – Думаешь, легко изображать из себя клиническую идиотку?

– Но, насколько я понял, у тебя все получилось, и Тортила тебе поверил, – рассмеялся Михаил.

– Мне бы поверил сам Станиславский, так я вошла в роль. А если бы ты лицезрел мою бурную истерику после того, как Сергей мне все про тебя рассказал! Бедный, он даже врача хотел для меня вызвать. – Она подошла к зеркалу и внимательно посмотрела на свое отражение. – Ну вот, – недовольно сказала Соня и поморщилась, – глаза припухли, косметика размазалась – ужас!

– Прекрати, с твоим лицом все в порядке. Сядь уже и успокойся. Хватит бегать по комнате, – раздраженно сказал Крюгер, нервозность Сони стала его понемногу напрягать, и он еле сдерживался, чтобы не повысить на нее голос. В то же время он был удивлен и заинтригован тем, что она предприняла такой интересный неожиданный тактический ход, чтобы все выяснить. Определенно, в ней что-то было, нечто завораживающее и непостижимое, то, что он по глупости и неопытности проглядел когда-то давно.

Соня еще раз прошлась по комнате, остановилась у окна, медленно повернулась и посмотрела ему в глаза так дерзко, что Михаил даже смутился.

– Ты знаешь, Крюгер, Сергей тоже был так убедителен, что я чуть было ему не поверила! Особенно когда он сообщил мне, что нашел в твоем номере пистолет, из которого предположительно были убиты все эти люди, – шутливо обратилась она к нему, но голос ее вибрировал от волнения, а глаза по-прежнему оставались серьезными и просвечивали его, словно рентген. Она не шутила! Она ждала, что он сможет сказать ей в свое оправдание, и наблюдала за его реакцией.

– Пойду приготовлю тебе чай, – не выдержав ее взгляда, тихо сказал Михаил и вышел из комнаты.

Она пришла на кухню через пару минут – спокойная, уравновешенная и тихая. Присела на табуретку, поковыряла ногтем небольшую, прожженную сигаретным пеплом дырочку в клеенчатой скатерти, смахнула со стола крошки хлеба…

– Я знаю, как найти девочек, Миша. Не понимаю, почему Сергей не в курсе, что Наталья повезла Алину на лечение? Он почему-то уверен, что они просто поехали отдыхать. Вероятно, бабка Клава его неправильно проинформировала, но ты получил сведения из другого источника, и если они верны, то найти Алину очень просто. Надо раздобыть ее медицинскую карту и выяснить, есть ли у девочки какие-нибудь хронические заболевания. Если мать Алины действительно повезла девочку лечиться…

– То по медицинской карте мы узнаем если не сам санаторий, то хотя бы его профиль! Ты гений, Соня! Боже мой, это же так просто! – восхищенно воскликнул Крюгер. – Но где мы возьмем эту карту? В Ивашкино нам соваться никак нельзя.

– Карта должна находиться в поликлинике по месту прописки Алины, а так как она проживает в деревне, где нет медицинского учреждения, значит, поликлинику следует искать в самом ближайшем населенном пункте от ее дома. Который час?

– Около шести.

– Тогда я поехала, до восьми как раз успею, – решительно заявила Соня, сделала пару глотков обжигающего чая, встала и направилась к выходу. В дверях она остановилась, обернулась и виновато посмотрела на него. – Ты прости меня, Миша, ладно? Знаю, ты никого не убивал. Я ни секунды не сомневалась в твоей невиновности. А пистолет… я уверена, тебя хочет кто-то подставить. Вспомни, может быть, кто-то заходил к тебе в номер?

– А тут и вспоминать нечего, Сонечка. Со дня моего приезда в Москву в моем номере, кроме обслуживающего персонала, побывали только Сергей и ты. Очень странно. Ты не находишь, солнышко? – усмехнулся Крюгер. – Может быть, это ты мне пистолет подсунула, Сонечка? Может быть, ты и есть та загадочная женщина, которая тоже ищет девочек? Я давно хотел тебя спросить – что это ты вдруг решила после семнадцати лет молчания Анина с Новым годом поздравить? И почему это случилось именно в тот день, когда я у него был? А французский коньяк, который мы пили, коллекционный «Курвуазье Экстра»…

Ужас и обида в ее глазах заставили Крюгера осечься. Соня молча отступила на несколько шагов, потерла виски, улыбнулась затравленно и растерянно и прошептала, пытаясь сдержать слезы:

– Ты прости меня, Миша. Прости, что я решила позвонить Тортиле и поздравить его с Новым годом после стольких лет молчания. Это действительно очень странно, особенно когда тебе вдруг понадобилась консультация профессионала по уголовному праву. Прости, что позвонила именно в тот момент, когда к нему неожиданно нагрянул ты! Прости, что я так обрадовалась и пригласила вас к себе, а потом приняла твое приглашение и поехала к тебе в гостиницу, – она не сдержалась и заплакала. – Да, чуть не забыла, – сквозь слезы прошептала она, – прости, что мой клиент подарил мне этот дорогущий коньяк, который я не могу позволить себе купить…

– Соня, прекрати, я просто неудачно пошутил! – Он сорвался с места и попытался ее обнять, но она грубо оттолкнула его.

– Ну не могу я позволить себе купить коллекционный коньяк! Я – юрист-неудачник. Все мои скромные и редкие гонорары уходят на эту убогую квартиру и на достойную одежду – мне приходится выглядеть стильно и дорого, иначе клиенты меня не поймут! Порой мне даже не хватает на еду, и в холодильнике гуляет ветер. За это тоже прости! Не знала, что ты ко мне так неожиданно нагрянешь, а то бы денег заняла и стол роскошный накрыла! – Постепенно ее голос приобрел истерические нотки, она уже не плакала, а просто судорожно всхлипывала, хватая воздух ртом.

– Я идиот, Соня! – схватив ее за плечи, закричал Михаил. – Кретин! И всегда таким был. Всегда, понимаешь? Прошу тебя – успокойся! Неужели ты до сих пор не поняла, с каким болваном связалась? Даже я понимаю это. Если бы я не был таким кретином, то никогда не оставил бы тебя! Слышишь?! – Он рухнул перед ней на колени, взял ее прохладную безжизненную ладошку и прижал к своей щеке.

– Пусти, мне пора, а то поликлиника закроется, – аккуратно высвободив руку, сказала Соня, выбежала в прихожую, набросила шубку и вылетела вон из квартиры, громко хлопнув дверью.

– Истеричка, – хмыкнул Крюгер, с облегчением вздохнув. – И к тому же неряха, – встав с пола и отряхнув от пыли колени, недовольно проворчал он и сосредоточенно почесал макушку.

Ситуация была критической: по каким-то непонятным причинам его еще не выгнали вон, но уверенности в том, что Сонечка, вернувшись домой, не передумает, у Михаила Крюгера не было. Надо было что-то делать. Но что? И тут в голову Крюгера пришел коварный план. Он метнулся к кладовке, достал пылесос, тщательно пропылесосил квартиру, помыл пол, вымыл посуду, оставшуюся после завтрака, засунул в стиральную машину свои вещи, облачился в Сонин шелковый халатик, вернулся на кухню, повязал поверх халата ситцевый фартук, подошел к холодильнику и решительно распахнул дверцу. Окинув трагическим взглядом представленный на полках скудный ассортимент продуктов, Михаил стал судорожно прикидывать в уме, что можно такого вкусненького приготовить на ужин к приходу Сони, чтобы окончательно ее умаслить. Готовить Крюгер терпеть не мог, делал это только в исключительных случаях, но зато – мастерски, всегда держа в голове парочку самых модных кулинарных рецептов для гурманов или скорее для гурманш. Но, похоже, сегодня был не его день. С утра он уничтожил почти все продовольственные запасы Сони, и на полках холодильника остались лишь масло, кусок прошлогоднего сыра и бульонные кубики «Кнорр».

– Негусто, – озадаченно сказал он и решил уже захлопнуть холодильник, но тут – о спасение! – взгляд его упал на отделение для овощей, где сиротливо лежали несколько скукоженных луковиц. – Soupe a l’oignon, parisienne! – радостно завопил Михаил, выхватывая одну луковицу из ячейки и нежно целуя ее облезлую шкурку. Крюгер тогда еще не знал, чем отплатит ему луковица за такое нежное отношение.

Когда Соня вернулась домой, она застала Михаила рыдающим над кастрюлькой с булькающей ароматной жидкостью.

– Что ты делаешь? – потрясенно оглядывая Крюгера с ног до головы, спросила Сонечка.

– Готовлю луковый суп по-парижски, будь он неладен, – размазывая совсем даже не скупые мужские слезы рукавом Сониного халата, сообщил Крюгер.

– А почему ты плачешь? – испуганно спросила Соня.

– Из-за тебя, Сонечка, – всхлипнул Михаил, – я ведь так тебя обидел, дорогая! Прости меня. Кушать хочешь? Ужин уже готов. Правда, я не знаю, любишь ли ты луковый суп?

– Я просто обожаю луковый суп по-парижски, – улыбнулась Соня и уселась за стол. Она, конечно же, простила Михаила, потому что не простить мужчину в шелковом женском халате и ситцевом фартуке – просто невозможно, тем более, если он рыдает над кастрюлей с супом, который приготовил сам, несмотря на страшные мучения. – И вот еще что, – добавила она, сглотнув слюнки, – я съездила не зря. Медицинской карты Алины у меня нет, но она нам и не нужна. Мне удалось очень мило пообщаться с ее лечащим врачом, кстати, с тебя сто баксов, – именно столько я отдала за информацию о девушке.

– Тебе удалось узнать, какие хронические заболевания имеются у Алины? – заинтересованно спросил Михаил, разливая суп по тарелкам.

– Удалось, Миша. Оказывается, Алина Репина – инвалид!

– Инвалид! – ошарашенно воскликнул Крюгер, чуть не уронив тарелку на пол.

– Да, дорогой. Она, как сейчас принято говорить, «исключительный ребенок» или «ребенок с особыми потребностями».

– Что значит – с «особыми потребностями»? – не понял Крюгер. – Она что, лежачий инвалид?!

– Ты тарелку-то ставь, ставь на стол, Мишенька, – ласково сказала Соня, – а то ненароком уронишь, после того как я тебе все объясню. Поставил? Вот и молодец. А теперь сядь. «Ребенок с особыми потребностями» – это олигофрен. Я понятно объяснила, Мишенька?

– Божий ребенок, господи! – потрясенно выдохнул Михаил, когда к нему вернулась способность говорить. – Вот что она имела в виду, когда говорила о девочке – божий человек, так в старину называли сумасшедших!

– Кто?

– Бабка Клава, когда я сообщил, что, по имеющимся у меня данным, Алина занимается проституцией. Неужели Наталья Лемешева использует не совсем нормальную девочку в таких ужасных целях!

– Да с чего ты взял, что девочка занимается этим древним ремеслом?

– А чем она может еще заниматься, если к ней мужики толпами валят – мне так старуха на станции сказала! Знаешь, сейчас ведь извращенцев полно, любителей уродцев. Похоже, Наталья Лемешева это просекла и поставила дело «на поток». Мерзость какая! Бедная девочка! Но теперь, по крайней мере, мы точно знаем, что она не может быть Юлией Качалиной.

– Не знаю, почему ты вдруг решил, что Алина – урод? Внешне она вполне нормальная девушка, только ведет себя как маленький ребенок. У олигофрении три разные степени выраженности. Так вот, у Алины легкая форма – это мне врач объяснила. Поэтому это заболевание не сразу и распознали, хотя в принципе диагноз ставится до трех лет.

– Значит, Наталья Лемешева узнала о заболевании Алины только после того, как получила опекунство?

– Да. Но она, похоже, тоже с приветом большим – видно, после пожара свихнулась. Еще бы – лишиться лица в прямом смысле этого слова! Бедная баба – врачиха сказала мне, что, когда она Лемешеву увидела, чуть сознание не потеряла от ужаса. У нее вместо лица жуткое месиво было – в общем, зрелище не для слабонервных. Так вот, после того, как ребенку поставили этот диагноз, Лемешева больше в поликлинике не появлялась – не поверила заключению и обиделась. Несколько раз врачи пытались силой девочку на диспансеризацию забрать. Приходили, стучали, грозили – все было бесполезно. Карту они ведут «от балды», потому что, если в вышестоящих инстанциях выяснится, что девочку не наблюдают, то у них будут большие неприятности.

– Если Лемешева не верит в диагноз, значит, вряд ли стоит разыскивать их в каком-нибудь неврологическом санатории или центре. Где же их тогда искать?

– Понятия не имею, – устало вздохнула Соня, – может, действительно в каком-нибудь притоне? Лемешева не могла устроиться на работу из-за своего уродства, легко могла девочку вынуждать этим делом заниматься, чтобы было на что жить. Только если это так, найти их будет не так-то просто – ведь в «желтых страницах» телефоны и адреса подобных заведений пока не указывают, – Сонечка сладко зевнула, потянулась и игриво посмотрела на Михаила. – А ты знаешь, супчик очень вкусный. Рецепт дашь?

– Все очень просто, Сонечка, – довольный похвалой, просиял Крюгер. – Запоминай. Три стакана порезанного кубиками репчатого лука, будь он неладен, три ложки сливочного масла, немного муки, бульонные кубики, сыр, белый хлеб, черный перец, лавровый лист и соль по вкусу. Подобный набор продуктов есть почти у каждой хозяйки.

– Даже такой непутевой, как я, – рассмеялась Соня и вновь сладко зевнула. – Так, с ингредиентами разобрались. Но, если не возражаешь, о том, что со всем этим делать, ты расскажешь мне завтра. Уже поздно, не находишь? Нам пора ложиться спать.

– Иди, отдыхай. Я помою посуду и уберу со стола, – вскочив со своего места, воодушевленно сказал Крюгер и бросился к раковине.

– Спасибо, – сухо поблагодарила Соня, улыбнулась немного расстроенно и вышла из кухни.

Она рассчитывала, что Михаил немедленно присоединится к ней, но, судя по всему, Крюгер увлекся ролью домохозяйки и не заметил намека и легкого кокетства в ее словах. Так думала Соня, укладываясь в постель. Но Михаил думал иначе: он все прекрасно понял, мало того, работа посудомойщика его совсем не прельщала, но еще сильнее его не прельщала перспектива оказаться в данную минуту с Сонечкой в одной постельке. Соня больше не волновала и не возбуждала его – она раздражала своей покорностью и всепрощением. Нормальная женщина не тряслась бы в истерике, а треснула бы его по морде, расцарапала бы ему лицо, выставила вон! И хотя он был рад, что Соня простила его и не пришлось искать новое пристанище, но Михаил Крюгер был серьезно разочарован. И потом, Соня не дослушала рецепт его фирменного супа до конца! Истинная женщина ничего подобного себе не позволила бы, с остервенением соскабливая ножом прилипший сыр со стенок кастрюльки, обиженно решил Михаил, домыл посуду, выключил воду, убрал со стола, выкурил сигарету, намеренно оттягивая время, умылся и на цыпочках вошел в спальню.

Сонечка лежала поверх одеяла в одном белье и призывно смотрела на него.

– Я передумала спать, – жеманно сообщила она и погладила себя по бедру. – Было бы большим свинством с моей стороны не отблагодарить тебя по достоинству за твой удивительный кулинарный талант, Мишенька. Я испытала такое наслаждение, вкусив твой волшебный суп, что просто не могу уснуть!

«А она вроде ничего так», – по-новому взглянув на Сонечку, подумал Крюгер, в мгновенье ока избавился от одежды и оказался рядом с женщиной, покорно ожидая от нее заслуженной благодарности.

Она уснула первая, а он долго смотрел на ее спокойное умиротворенное лицо и потрясенно пытался осмыслить – что же произошло несколько мгновений назад? Их первая ночь после расставания была сумбурной, скомканной и скупой, слишком много было выпито, слишком много слов было сказано – неловкое прошлое мешало расслабиться. Но сегодня Сонечка поразила его. Она вела себя непредсказуемо, играла с ним в кошки-мышки, дразнила, доводила его до пика возбуждения и, когда он уже был готов к разрядке – ускользала. Он терялся, злился, но, черт возьми, ее игра нравилась ему! Ничего подобного он не испытывал ни с одной женщиной. Возможно, именно такую партнершу он искал всю свою жизнь, думал Михаил, и вот наконец нашел в лице женщины, которую, казалось, знал наизусть, но так и не оценил и с легкостью оставил много лет назад, променяв ее безграничную любовь на сытую и свободную жизнь в другой стране. Ему было невыносимо стыдно за свой поступок. «Девочка-тень», так называл он ее когда-то, затуманила его мозги и оказалась далеко не так проста, как он всегда считал. Хотя, возможно, у Сонечки были хорошие учителя по этому деликатному предмету, предположил он не без ревности, но вскоре сам же опровергал эту неприятную версию. Михаил знал, что даже самые опытные инструкторы, к коим он себя не без гордости относил, не в состоянии обучить женщину интуиции, чувственности и сексуальности в постели. Все эти тонкие материи заложены в женщине при рождении. Неужели он был так слеп и не заметил этого много лет назад? Чем больше он думал о Соне, тем сильнее раздражался. В голове его вдруг все перевернулось и встало вверх тормашками. Ему стало казаться, что Соня нарочно водила его за нос, тщательно скрывая от него истинность своей натуры. Нет, он ни в чем не был виноват перед ней. Не мог он проглядеть ее много лет назад, никак не мог! Просто Соня не пожелала раскрыться перед ним до конца, схитрила, и именно поэтому он без сожаления ее оставил.

– Жалкая обманщица! – с презрением прошептал он и закрыл глаза. Засыпая, он почти ненавидел ее, эту светловолосую женщину, утомленную и растрепанную от его жарких объятий и страстных поцелуев, женщину, которая всего несколько минут назад довела его до пика наслаждения и свела с ума.

Он проснулся ближе к полудню, бодрый, свежий и равнодушный. Голова его была пуста – без обид, ненависти, страсти и прочих глупостей. Ночные путаные мысли и терзания – теперь, на фоне сегодняшнего яркого морозного дня, слепящего глаза зимним солнцем и искрящимся снегом, – казались ему чем-то невероятным и бессмысленным. Копаться в тонкостях Сониной личности и души ему больше не хотелось. Прошлое и настоящее он решил оставить в покое и как следует подумать о будущем, своем будущем, которое на данный момент не сулило ему ничего хорошего.

Дружески поцеловав Соню в щеку – сориться с женщиной он не собирался, ведь только она одна могла помочь ему спастись, – Михаил встал и, весело насвистывая, направился в душ.