Текст книги "Любовь не с первого взгляда (СИ)"

Автор книги: Мария Берестова

сообщить о нарушении

Текущая страница: 7 (всего у книги 25 страниц)

Глава двенадцатая

Канлар был одновременно заинтригован и раздосадован.

Заинтригован – потому что поведение королевы загадывало ему загадки, которые приятно будоражили ум и сулили впереди приятные открытия. Весьма многообещающий сюрприз для брака по расчёту.

Раздосадован – потому что год за годом, пятнадцать лет он почти каждый день видел эту девочку, девушку, женщину, наконец, – и даже на миг не заподозрил, что за её отстранённой манерой скрывается такой живой и, что греха таить, авантюрный характер. Весьма болезненный провал для разведчика.

Канлар, который за несколько последних дней уже успел навоображать себе за холодной королевской маской трогательно-невинную застенчивую девушку, вдруг обнаружил, что этот образ не более реален, чем та самая королевская маска. У мужчины зародились подозрения, что в этой партии ведёт не он, а это с ним играют, закручивая его в вихре чужой интриги.

«Проклятье! – хмурился Канлар, складывая руки на груди и устремляя невидящий взгляд в окно. – Так я додумаюсь до того, что посчитаю её коварной соблазнительницей!»

Эта идея, к счастью, не выдерживала никакой критики: во-первых, график королевы был слишком плотным, чтобы успевать на досуге разбивать сердца, во-вторых, её любовные победы точно не могли остаться скрытыми от сплетников.

Нет, едва ли королева знает толк в том опасном виде флирта, который кружит мужчину и женщину на самой грани приличия, порою толкая и за эту грань.

Но этот озорной горячий взгляд, этот лёгкий наклон, непринуждённо приоткрывающий заманчивые виды на декольте, этот поцелуй, в конце концов!

Опытная соблазнительница не сработала бы лучше!

Потерев лоб, Канлар вспомнил её розовеющую скулы, дрожащие пальцы, сбивающийся голос, – нет, ну какая соблазнительница! Как есть – невинная девчонка, которая даже не обменивалась украдкой за гардиной почти невинными поцелуями с такими же неуверенными в себе мальчишками!

«Проклятье!» – снова сбился он, принявшись скорым шагом расхаживать по своим покоям.

Мысли сбивались и складывались в самую противоречивую картину.

Хмурясь, Канлар принялся внутри себя рисовать портреты.

Первый – парадный и величественный. Гордый разворот плеч, холодный взгляд, уверенный жест – истинная королева, рождённая для трона и воплощающая саму идею власти.

Второй – деловитый и предприимчивый. Обязательно с книгой в руках, вдумчивая, рациональная, крайне умная женщина, предпочитающая аналитический подход к решению любых проблем. Любящая загадки и вызовы, любознательная и старательная.

Третий – та самая смущённая растерянная девочка. Не знавшая любви, боящаяся мужчины и отношений с ним, трогательная в своей беззащитности.

И, наконец, новинка, четвёртый – яркий и притягательный. Горячие глаза с хитрыми искорками, тёплые нежные губы, приглушённость почти мурлыкающего тона.

Как это всё вместе совмещается в одной женщине, и какой из этих портретов – настоящий?

Расхаживая, Канлар бормотал что-то себе под нос, анализируя и сравнивая, но так и не добился успеха в своих изысканиях: всё-таки у него было крайне мало фактического материала.

К королеве нужно было присмотреться внимательнее.

Возможно, даже аккуратно спровоцировать?

Он точно ещё не знал, что именно намеревается делать, но несомненно уверен был в том, что не оставит этот вопрос без ответа, и всенепременно выяснит, что же скрывается за всеми этими многоликими масками.

Если то мнение, что мужское сердце можно завоевать загадкой в женщине, признать за правдивое, то Канлара можно было смело причислить к пойманному в сети – с каждой новой встречей с королевой он всё больше и больше увязал, заинтригованной её истинной личностью.

Впрочем, какие бы там мысли ни будоражили его ум, это ни в малейшей степени не мешало рабочему процессу. Канлар был из тех людей, которые с полной самоотдачей отдаются делу, избранному ими. Дипломатия и интриги занимали почти всё его время, и день его был расписан не менее плотно, чем день королевы.

Наутро после бала Канлар пустился в решение насущных проблем. Сейчас в его министерском котле кипели три основные задачи: разрешение дипломатического конфликта с королём Ниии, налаживание дополнительных дипломатических мостов в сторону Анджелии и разведывания обстановки среди махийских церковников.

Если у королевы для помощи в текущих государственных делах был свой Малый совет, то у Канлара для тех же целей имелся его так называемый «кружок иммигрантов». Сомнительно, чтобы шпионы соседних государств не представляли себе, чем именно занимается этот кружок, но по возможности команда дипломатов старалась предоставить это дело так, будто бы от кружка мало что зависит и он имеет скорее почётно-декоративное назначение.

В кружок входили представители семи стран. Мечтой Канлара было прибрать к рукам оставшиеся пять, но, увы, те либо находились слишком далеко, чтобы местные представители надумали эмигрировать в Райанци, либо просто были слишком закрытыми.

Ниию, Анджелию и Махию, как ближайших соседей, представляло по нескольку человек.

Совет в этом кружке проходил в атмосфере неформальной и дружелюбной. В зависимости от времени суток, заседание обогащалось закусками, кофе, чаем или спиртными напитками. Поскольку в этот день предстояло решить множество вопросов, то решили собраться прямо с утра – как только Канлар освободится от своих обязанностей во дворце – и с включением в обсуждение приёмов пищи разбирать накопившиеся дела до вечера.

Начать решили с самого лёгкого и не затратного по времени – с разбора анжельского вопроса.

Последнее десятилетие отношения Райанци с Анджелией были самыми тёплыми, за что следовало благодарить Канлара и его сподвижников. Хотя история их появления в Райанци была довольно печальна – они были горсткой выживших от проигравших в небольшой, но кровопролитной гражданской войне, – но их конфликт имел больше отношения к тогдашнему правителю Анджелии, нежели к самой стране. Когда в Анджелии был выбран новый правитель, политический ветер подул в другом направлении, и канларовским сподвижникам даже предлагали вернуться в страну с восстановлением всех гражданских прав. Однако к тому времени они уже прижились здесь, да и опасались, что старый враг однажды сможет снова вернуть себе власть, и война начнётся по-новой.

Теперешний правитель Анджелии весьма активно поддерживал дружественные отношения с Райанци и пребывал в уверенности, что господин Канлар продвигает при дворе проанжельские интересы. В какой-то степени, это было справедливо, поскольку морская торговля между этими странами несла выгоду обеим сторонам, и при отсутствии других точек соприкосновения Канлар был занят в основном налаживанием этих морских связей и договорённостей.

Его кружок полагал, что из возвышения Канлара можно извлечь некоторые новые выгоды. Поэтому сразу же после свадьбы предлагалось направить в Анджелию дипломатическую миссию, которая, во-первых, привезёт заверения в дружественных намерениях, во-вторых – постарается выбить из анжельцев снижение пошлины за проход по их прибрежной территорией при торговле с Джотандой.

Корабли из Райанци могли пройти в Джотанду и по свободным водам, но, во-первых, это удлиняло путь примерно на четыре недели, во-вторых, – это было небезопасно с точки зрения стихии, и риски кораблекрушений во время шторма там были гораздо выше. Райанци была заинтересована в том, чтобы водить свои корабли безопасным путём вдоль берегов Анджелии, но торговая пошлина казалась слишком высокой.

– Будем напирать на особое уважение к нашему могучему соседу, – тыкал пальцем в черновик дипломатической ноты Вернар. – Укажем, что королева специально ввела новый титул короля-консорта, с особыми полномочиями, чтобы уважить родину своего мужа и подчеркнуть доверие к выходцам из Анджелии.

– Решение разумное, – соглашался Се-Ньяр, поглаживая мягкую приятную бородку, – но просто за красивые глаза королевы они нам пошлины снижать не будут. Нам нужно что-то им предложить.

Канлар задумчиво стучал пальцами по столу:

– Они просили меня продвинуть возможность беспошлинного прохода по нашим водам при торговле с Махией, – раздумчиво напомнил он. – По правде сказать, нам крайне невыгодно, если Махия начнёт активнее торговать с Анджелией.

– Мы можем скорректировать договорённость с махийскими пиратами, – заметил махиец Кордонлис.

– Да-да, давайте натравим пиратов на анжельцев и рассоримся с ними вдрызг, – саркастически отозвался Канлар. – Как будто для кого-то тайна, чья рука подкармливает этих разбойников.

Коллеги угрюмо уставились на карту, пытаясь сообразить, что вообще можно предложить стране, которую не интересуют ни дипломатические браки, ни церковные миссии (верная своему демократизму во всём, Анджелия докатилась и до безцерковной религии).

– Если нам не помогут махийские пираты, – выдал новую идею Кордонлис, – давайте обратимся к анжельским. В том смысле, что мы можем предоставить Анджелии дополнительные боевые единицы для совместной борьбы с этой напастью.

Задумчиво водя пальцем по карте, Вернар заметил:

– Это может сработать. Совместными усилиями мы могли бы очистить Южное море от пиратов, и это пошло бы на пользу всем нам.

Надо сказать, что в Анджелии Южное море называли Северным. Из-за этого чаще всего на картах оно обозначалось как Южно-Северное, либо Северо-Южное.

– И подключим к делу махийских пиратов, – несколько вопросительно посмотрел Канлар на Кордонлиса.

– Можем хоть полностью заполнить эти предлагаемые боевые единицы ими, – довольно фыркнул тот. – Надо только замаскировать их под какой-нибудь псевдомахийский флот. А то у них же грандиозное пиратское соглашение о ненападении.

– Попробуем так, – решил Канлар. – Кордонлис, организуй нам тогда этот подставной флот. Вернар, с тебя нота и предложение. И подбери людей для миссии. Желательно половина на половину, анжельцы и райанцы. И кто у нас там был в смешанном браке? Пусть просимволизируют меня и королеву.

Решив, таким образом, первый насущный вопрос, кружок прервался на обед. После которого решено было всерьёз взяться за короля Ниии. Здесь команда завязла на несколько часов, собирая и сортируя донесения, выдвигая гипотезы и просчитывая возможные ходы противника. В настоящий момент они находились в ожидании реакции короля на отказ королевы – но после того, как эта реакция воспоследует, отвечать нужно будет молниеносно. Поэтому сейчас общими силами строили предположения о том, что предпримет король, от самых простых и логичных – до фантастических и абсурдных.

К вечеру им казалось, что они предусмотрели уже всё или почти всё: во всяком случае, вариант «явится в Райанци инкогнито и вызовет соперника на дуэль» явно свидетельствовал о том, что пора бы и остановиться. В богатстве фантазии присутствующих сомневаться не приходилось.

На сладкое оставили махийский вопрос – заодно переместились в зал с каминами, где можно было отдохнуть от писанины и бумаг и просто наметить дальнейший план действий.

Во дворец Канлар вернулся уже к ночи – наутро нужно будет быть на совете, поэтому лучше завалиться спать поближе к месту его провидения.

В отличии от королевы, Канлар не имел счастливой способности высыпаться в любых ситуациях, поэтому очень ценил возможность выкроить лишние полчаса для утреннего сна.

Глава тринадцатая

Когда, казалось бы, грядущую свадьбу уже успели спланировать от и до, решив все спорные вопросы, совет неожиданно нашёл новый камень преткновения: именование будущего короля-консорта.

Если с титулованием определились более или менее споро – выбрали классическое «ваше величество», которое с видом, будто жалует шубу с барского плеча, утвердил и сам канцлер, заявив, что если уж они заняты созданием сильной политической фигуры, нужно создавать и соответствующую атрибутику… То с именем пошли споры.

Откуда, казалось бы, могли возникнуть разночтения?

Чаще всего супруги принцесс из правящего рода принимали родовое имя жены и меняли фамилию на династическую – Се-Рол. Так было, например, с уже известным нам по истории с серенадами и волками князем, так бывало и со всеми предыдущими консортами в истории Райанци, так предполагалось поступить и с Канларом.

Возражения возникли у самого Канлара, который как-то не был склонен менять фамилию, и упирал на продолжение проанжельской партии – с этой точки зрения анжельская фамилия была более чем кстати. Патриотично настроенный канцлер был категорически против такой идеи, и докатился до идеи двойной фамилии: Рол-Канлар.

Дядя королевы, слушая их споры, предложил более радикальный в плане патриотизма жест: переделать исконную фамилию на местный манер. Для этого от неё нужно было отсечь традиционный суффикс «ар» (который в анжельском языке нёс смысловое значение и обозначал слово «род») и, напротив, спереди присоединить традиционную приставку «Се» (которой в Райанци обозначали принадлежность к дворянскому роду). Получалось, соответственно, вполне пристойное Се-Канл.

Против этого варианта выступил ещё один участник совета, Се-Приент. Он возмущался, что Се-Канл звучит крайне неблагозвучно, и если уже корнать фамилию будущего консорта, то до уровня Се-Кан.

На это вице-канцлер оптимистично заявил, что при таком раскладе нет никаких проблем со скрещиванием фамилий, и нужно создать гибрид вроде Се-Канрол или Се-Ролкан.

На протяжении всего этого лингвистического безумия сам Канлар сидел с каменным лицом, которое выражало явное неодобрение всем озвучиваемым вариантам. Несколько обескураженная фантазией своих советников королева тоже предпочитала отмалчиваться.

Так и не решив вопрос с фамилией, совет перешёл собственно к имени.

Казалось бы, собственное имя человека не должно было никак меняться от смены его социального статуса.

Но нет. Ведь речь шла об анжельских традициях. А там был один необычный для других стран нюанс.

Собственным именем Канлара было Дитрэн. Как и у всех анжельцев, оно заканчивалось суффиксом «эн», который имел смысловое значение и являлся обязательным для любого мужского имени (для женского анжельцы использовали более мягкий вариант «энь»). По анжельским традициям, если человек становился правителем, суффикс следовало сменить на «эс».

Правило безукоризненно поддерживалось на протяжении веков. Особенно забавным, с точки зрения иностранцев, оно выглядело в применении к верховным правителям, которые благополучно меняли имена и когда бывали выбраны на правление, и когда покидали его.

Соответственно, Канлар, становясь королём-консортом, должен был сменить имя на Дитрэс.

Точнее, должен был бы, если бы дело происходило в Анджелии, – но ситуация-то складывалась в Райанци! Должен ли анжелец менять имя, если становится правителем вне своей страны, было вопросом спорным.

Возможно, имеет смысл отметить, что если «Дитрэн» переводилось с анжельского как «идущий своим путём», то «Дитрэс» превращалось в бодрое «ведущий за собой». Вероятно, именно такие изменения в значениях и были той причиной, по которой анжельцы так держались за эту традицию. В конце концов, их вера в тесную связь между значением имени и судьбой его носителя была довольна сильна, в отличии от Райанци, где имя выбирали по благозвучности.

Неизвестно, что бы высказал по поводу всех этих дебатов Канлар – а по выражение его лица было понятно, что ему есть, что высказать, – но как раз в этот момент его вызвали из кабинета, поскольку в дворец со срочным донесением прибыл Се-Ньяр.

Королева минуту сомневалась, вслушиваясь, как одна часть совета, во главе с канцлером, полагала, что имя менять не следует, потому что анжельские законы недействительны на райанской земле, а другая часть, во главе с генералом, требовала поступить в соответствии с традицией. Напрашивался вывод, что этот абсурдный спор не может быть важнее донесения от внешней разведки, и Кая тоже тихонько покинула своё место и вышла.

Канлар тихо переговаривался с Се-Ньяром в гостиной, вертя в руках тонкий лист с донесением. Завидев королеву, он тут же объявил суть дела:

– Король Ниии получил ваш отказ. Гонец от послов прибыл прошлым утром, никакой гласной реакции не последовало, но было отправлено двое гонцов из столицы – один по нашему направлению, один на юг.

Последнее сообщение выглядело особенно тревожно – на юг король мог писать разве что в свою армию, либо в соседние государства.

– Благодарю, – отпустил Канлар своего человека и снова перечитал донесение, словно сверяясь с тем, правильно ли понял написанное там.

– Надо возвращаться, – отвлекла его от этого занятия Кая, кивая в сторону Малого кабинета.

По лицу Канлара прошла ощутимая досадливая гримаса.

– Вам неприятен этот разговор, – проницательно отметила королева, имея что-то сказать, но не успев разъяснить свою мысль, потому что советник неожиданно резко переспросил:

– Неприятен? Право слово, это то ещё преуменьшение! – рубанул он рукой с донесением воздух, отворачиваясь к окну, что было прямым нарушением этикета: от королевы не положено отворачиваться.

Брови Каи приподнялись в удивлении. Нет, ей тоже было бы неприятно, если бы совет вздумал обсуждать возможность смены её имени – в конце концов, каждый человек до некоторой степени дорожит своим именем, – но она точно не стала бы из-за этого пренебрегать этикетом.

Посмотрев несколько секунд на спину Канлара в недоумении и не дождавшись перемены в его положении, она вдруг поняла: «А, доверие!» Не то чтобы ей часто приходилось сталкиваться с этим понятием, но в юности учителя ей говорили, что при построении межличностных отношений люди часто пренебрегают этикетными нормами в знак доверия друг перед другом.

Пока королева пыталась свыкнуться с мыслью, что в её окружении появился человек, который в знак доверия к ней демонстрирует подобные вольности, Канлар глухим мёртвым голосом признался:

– Только два предмета были истинно моими в моей жизни – моё министерство и моё имя. И вот, у меня отбирают и то, и другое.

– Постойте! – возразила в недоумении Кая. – Но кто это у вас отбирает ваше министерство?

Сложив руки на груди, он обернулся и, выгнув бровь, посмотрел на неё мрачно и глубоко:

– А что, королю-консорту пристало мотаться в министерство внешней разведки, как к себе домой?

Нахмурившись, Кая мысленно признала разумность этого довода, но ей хватило всего трёх секунд, чтобы принять решение.

Резко развернувшись, она ворвалась в Малый кабинет, где совет колдовал над анжельским сводом законов, пытаясь выявить там указания на смену или не смену имени в их случае.

– Обсуждение закрыто, мессиры, – объявила им королева. – Король-консорт сохранит имя Дитрэн Канлар, с добавлением титула князя Серольского. Господин Се-Фарли, приготовьте соответствующий ордонанс, – велела она вице-канцлеру и повернулась к дяде: – Карту дворца с окрестными зданиями, будьте добры. – Получив желаемое, она добавила, уже выходя: – Король Ниии получил наш отказ, будьте так любезны переключиться на обсуждение этого вопроса.

На всё это ей потребовалась всего лишь минута; к Канлару она вернулась уже с картой. Придавив её к стене у окна, попыталась расправить, чтобы окрестности были хорошо видны. С минуту они смотрели на карту – королева что-то вычисляла в уме, Канлар же пытался понять, зачем ей это понадобилось.

– Смотрите, – наконец сказала Кая, отрывая одну руку от карты и пытаясь что-то показать; карта, лишившись поддержки, к досаде королевы ожидаемо сложилась. Со вздохом Канлар придержал отпущенный угол и послушно принялся смотреть, пока не понимая, на что.

– Смотрите, – повторила Кая, теперь уже водя по карте пальцем уверенно, – вот здесь здание Сената подходит к дворцу почти вплотную. Ещё мой дед хотел устроить там крытую галерею, но в ней не было особой надобности, поэтому проект был заброшен – но инженерные расчёты я видела. Здание Сената, в свою очередь, дальним концом выходит как раз на ту улицу, где стоит ваше разлюбезное министерство.

– Но у Сената нет выхода в этом направлении, – логично возразил Канлар, хмурясь.

Королева закатила глаза и язвительно спросила:

– А вы окна там видели?

Брови Канлара поползли вверх:

– При всём уважении, ваше величество, но лазающий через окна король-консорт – это та ещё скандальная картина.

Кая посмотрела на него в упор серьёзным и холодным взглядом:

– Вы издеваетесь? Конечно, мы расширим одно из окон и сделаем дверь.

Канлар перевёл на карту взгляд, в котором читалась гораздо больше заинтересованности, чем до этого.

– Вот здесь придётся поменять местами гостиную и лакейскую, – показала Кая на ещё одно спорное место. – И пожалуйста, через месяц у вас будет вполне приличный почти тайный ход.

– Выглядит заманчиво, – признал Канлар.

Бросив на него быстрый взгляд, Кая заметила, что он улыбается.

– Только у меня есть условие, – с озорной хитринкой вдруг сказала она, забирая карту.

Канлар изобразил лицом любопытство, прорывающееся за сдержанную вежливость.

– Я хочу тоже иногда ходить туда с вами, – очаровательно улыбнулась королева.

– Как вам будет угодно, – любезно поклонился он, улыбаясь в ответ не менее очаровательно.

– Вот и прекрасно! – резюмировала Кая, возвращаясь в Малый кабинет, где уже вовсю шли дебаты.

В двух словах объяснив канцлеру, что за переустройства она хочет сделать, королева попросила пересказать ей, до чего додумались советники за время её отсутствия.

Оказалось, что, собственно, ни до чего конструктивного. Все надеялись на то, что король получит ответ немного позже, и, таким образом, не успеет ничего предпринять. Сейчас же сроки выглядели так, что он вполне мог успеть отправить какой-нибудь неприятный ультиматум.

Подумав с минуту, королева начала издалека:

– Господа, ведь брак – это очень серьёзный шаг даже для обычных людей, что уж говорить, когда речь идёт о королевской фамилии, – собравшиеся согласно закивали. – Поэтому я, как благочестивая правительница, которая не считает возможным вступать в столь серьёзные перемены без Божьего благословения, пять последних дней перед свадьбой желаю провести вдали от государственных дел, в посте и молитве, в одном из наших монастырей. Все послания, направленные на моё имя, в эти дни будут оставаться во дворце, поскольку я не хочу отвлекаться от моего богоугодного дела на мирскую суету.

– Прекрасно, ваше величество, – в избытке восхищения похлопал ей дядя.

– Если только там не объявление войны, – нахмурился генерал.

– Маловероятно, – выдал экспертную оценку Канлар. – У его величества нет формального повода для военных действий. Скорее всего, там будет завуалированное беспокойство о моём здоровье.

Вариант с дуэлью кружок иммигрантов рассматривал, конечно, в штуку, а вот варианты с покушениями и отравлениями – казались им более чем реальными.

– Сообщите брату, – повернулась Кая к канцлеру. – Пусть выберет монастырь, благоволение к которому нам нужно выразить. И перестройте, будьте добры, мой график, – перевела она взгляд на вице-канцлера, – чтобы эти пять дней не стали катастрофой. После обеда, – обвела она глазами остальных, – прошу вас собраться здесь снова, мы обсудили не все текущие вопросы.