Текст книги "Сладкий обман"

Автор книги: Мария Барская

сообщить о нарушении

Текущая страница: 1 (всего у книги 6 страниц)

I

Открыв глаза, я с блаженством потянулась. Мягкое августовское солнце, чуть приглушенное летними легкими шторами из льна, заливало комнату. За окном бодро и весело чирикали птички. Всю жизнь мечтала научиться различать их по голосам, но как-то до сих пор недосуг. Впрочем, и внешне-то с трудом отличаю воробья от трясогузки и ворона от вороны.

Эх, да в этом разве дело! Вот солнышко светит, птички поют, и мне хорошо. А может, мне хорошо оттого, что сегодня суббота, выходной день, и проснулась в постели с любимым мужем. Вон его темный, коротко стриженный затылок выглядывает из-под одеяла!

Глянула на будильник. Десять часов. Впереди целый день вдвоем. Сын наш, Артамон, у моей мамы. До завтра. Так что мы с Мишуней сегодня будем принадлежать только друг другу.

Остаться наедине в последние годы удается совсем нечасто. С тех пор, как Тошка родился. Совсем маленького я его никому не доверяла, кроме мужа. Так что из дома мы по очереди выходили соответственно поодиночке. Когда Артамон подрос, я стала мало-помалу доверять его своей маме. Когда я пошла на работу, а сын – в детский сад, общение наше сузилось до выходных. Ранние утра и поздние вечера не в счет. А выходные мы почти всегда втроем. Это если Миша не работает, а в его американское фирме часто случаются авралы. Иногда, чтобы побыть вдвоем, мы подкидываем пятилетнего сына бабушке. Вот сегодня как раз такой день. Наш с Мишей маленький праздник среди серых будней. Подобные праздники мы с ним тщательно планируем. Готовимся загодя. К примеру, решаем, что целый день проведем в постели. Закупаем всякие вкусности, свечи, вино, ароматное масло для ванны, отключаем телефон, и тогда в мире остаемся лишь мы одни.

Сегодня наши планы гораздо обширнее. Первую половину дня проведем дома, а на вечер намечен поход в ресторан. А после – еще одна ночь любви! Одно немного тревожит: чтобы Тошка не разболелся. Вчера вечером ребенок чихать принялся. Правда, мама позвонила, сказала, что у нее дома чих не возобновлялся. Нет, не стану думать о плохом! Лучше буду думать о муже.

Вот возьму и подую ему на затылок. Сказано – сделано.

– Откуда это дует? – раздалось сонное бормотание из-под одеяла. Не открывая глаз, Миша повернулся ко мне. – Источник циклона тут. Ох, сейчас мы его утихомирим.

Руки его скользнули по моему телу.

– Ах, какой прекрасный источник. Он очень нам нужен.

Одно движение, и я очутилась в его объятиях, и в следующие полчаса мы не вспоминали ни о чем.

Когда Миша вылез из кровати, я с удовольствием оглядела его фигуру. Красивый у меня муж! Крепкие широкие плечи. Узкие бедра. Прямые сильные ноги. Сплошные мышцы и ни капли жира. Это при том, что спортом совершенно не занимается и дни напролет просиживает за компьютером. Однако на нем это никак не сказывается.

Врачи говорят, хорошая наследственность. Не знаю, не знаю. Папа у Миши довольно толстенький. И мать не худенькая. Кстати, оба небольшого роста, коротконогие. А Мишка высокий. В кого таким уродился? То ли в далекого прадеда, то ли в роддоме перепутали.

Слава Богу, Артошка наш весь в него. Фигурой. Даже сейчас видно. И ножки длинненькие, плечики широкие. Лицом, правда, больше похож на меня. И глаза, и нос. От Мишки один подбородок. Волосы тоже мои, рыжие. Только я светло-рыжая, а Артошка потемнее. За рыжину Мишка нас прозвал Солнечными Зайчиками.

Миша вернулся в спальню и натянул халат.

– Мадам, я пошел варить кофе.

– В посте-ель, – капризно протянула я.

– Как прикажете.

Он с улыбкой поклонился и начал развязывать пояс халата.

– Не ты в постель, а кофе в постель, – уточнила я.

– А-а-а, – состроил скорбную мину. – Слушаю и повинуюсь.

Пояс снова был затянут. Миша ушел на кухню. Я блаженно вытянулась на постели. Как же мне хорошо! Наверное, это и есть настоящее счастье!

Муж возвратился с подносом, на котором стояли две дымящиеся чашки, молочник и тарелочка с хлебцами.

Я взбила подушки, села. Миша, устроив поднос между нами, улегся на своей половине кровати.

Новый этап блаженства! Мы молча наслаждались прекрасно сваренным кофе.

– Совершенство, – промурлыкала я, смакуя последний глоток.

– Напиток богов, – в тон мне откликнулся Миша и едва все не испортил, добавив: – Что-то мне яичницу захотелось, а в холодильнике ни одного яйца.

– Неужели? – удивилась я. – Впрочем, вполне может быть. Мы же с тобой собрались завтра утром сделать закупки на неделю.

Муж свесил ноги с кровати.

– Катюш, поваляйся еще немного, а я сейчас быстренько в магазин слетаю.

– Приспичила тебе эта яичница, – недовольно откликнулась я. – Неужели не обойдешься?

– Да ну, захотелось. И магазин рядом. Одна нога там, другая – здесь. И тебя я знаю: наверняка сейчас задремлешь.

Я лениво махнула рукой. Спорить не хотелось. Тем более что супруг уже натягивал джинсы. Новые. На прошлой неделе вместе купили. Вернее, втроем. Тошку некому было подкинуть. Взяли с собой. Вел он себя на удивление прилично. И даже джинсы отцу помогал выбирать. Мишка мой без меня одежду покупать не любит. Говорит, в себе не уверен. Хотя ему нравится, когда все сидело ладненько, чистенько, и наглажено.

Хорошо, что именно эти джинсы купили. Сидят как влитые. Мише, правда, больше понравились другие, мешковатые. Но я отговорила. Ему же не семнадцать лет и не семьдесят. Куда лучше классические. Хочешь с курткой носи, хочешь с пиджаком. И так сексуально бедра обтягивают!.. Приспичило ему в магазин идти! Будто есть в доме нечего. Обязательно хочет того, чего нет. Ну да ладно. Пусть пробежится.

– Заодно свежего хлеба купи.

– А? – Муж недоуменно посмотрел на меня. Словно я попросила его слона из магазина принести.

– Свежий хлеб, – с усмешкой повторила я. – Знаешь, такие булочки белые. Или батончики длинненькие. Французский багет называются. Мишка, никак, мысленно яичницу жаришь. Ты что, ничего не слышишь и не понимаешь?

– Ах, ну да! Багет, булочки, – столь же рассеянно повторил он.

– Может, тебе записать, чтобы не забыл? – Я хихикнула. – Задача-то сложная, не то что твои компьютеры.

– Хватит издеваться. – Он подошел к кровати, нагнулся и поцеловал меня в нос.

– Пока, пока. – Я помахала ему пальцами и сползла под одеяло. И впрямь подремлю еще немножко. В кои-то веки возможность выдалась.

Михаил дошел до двери, обернулся и помахал мне рукой.

– Пока.

В прихожей он чем-то пошуршал и погрохотал. Как же шумно мужики уходят! Наконец дверь хлопнула. Полчаса могу подремать.

Однако не дремалось. Я лежала, лениво оглядывая нашу спальню. Кровать все-таки очень удобная. Мы с Мишей удачно ее ухватили в «Икее», со скидкой. На распродажу попали. А шкафы чуть позже докупили. Спальня получилась легкая, светленькая. И шмотки наши свободно разместились, и воздуха много, хотя комната сама по себе и не слишком большая. На полу покрытие из джута. Экологически чистое. И обои здорово подобрали, сколько пришлось из-за них магазинов объехать... И ведь вроде всего полно, в глазах пестрит. А что-то конкретное, что тебе требуется, искать и искать.

Нашли одни, бежевенькие. В магазине казалось, подходит. А поклеили – с мебелью совершенно не сочетается! Одно другое убивает. Мишка смеялся:

– Что, Катюша, менять будем, обои или мебель?

Сперва хотели обои покрасить, но в результате нашли подходящие. Переклеили. Хорошо, Мишка у меня рукастый. Теперь спальня у нас словно с картинки.

Дуська, подруга моя лучшая, обзавидовалась. Причем все у нее смешалось. И спальня новая, и то, что Мишка такой хороший. Восемь лет живем душа в душу. А Дуська уже два раза обжигалась. Первый брак неудачный, второй еще хуже. Первый ее благоверный гулял, второй пил. Результат – два развода, один ребенок и одиночество. То есть какие-то знакомства у Евдокии периодически случаются. Но так, мимолетные. Надолго никто не задерживается. А у меня Мишка. Понятное дело, она, бедная, мне завидует. Если так можно выразиться, и морально и материально. Илюшку своего одна вынуждена поднимать. Отец его, Дуськин первый муж, почти не помогает. А Илюшка растет, уже в школу пошел, и расходы на него все больше и больше. Матери, понятное дело, ребенку по максимуму дать хочется. «И так, – говорит, – он у меня почти сирота, пусть хоть в остальном не нуждается».

Дуся устроила сына в самую престижную школу района. Дикими усилиями. Всех знакомых поставила на уши. Денег назаняла. Взятку дала. До сих пор с долгами расплачивается. Теперь жалуется:

– Устроить в школу полдела. Цветочки, так сказать, а теперь ягодки начались. Одноклассники в основном богатенькие. Каждый и хвастается, чем может. А Илюшка приходит и плачет. В наше время ребята чем похвалялись? Ластиками, карандашами, может, пеналом. У этих запросы другие. Мобильниками меряются – у кого круче. Понимаешь, не просто есть или нет, а какой фирмы, какой модели и сколько у него наворотов. Я-то, дура, сперва не поняла проблемы. Он попросил мобильник, я ему свой старый и сунула. А он от меня, как от прокаженной, шарахается: «Мамка, это же каменный век, меня засмеют! Лучше я вообще без мобилы стану ходить. Навру, будто ты считаешь, что там вредные излучения. У нас одному крутому пацану отец тоже не разрешает, за здоровьем его следит. У них в семье какая-то наследственность. Папка у него электроникой торгует и в таких делах разбирается». Вот, Катька, я и задумалась: если такое в первом классе, то что же мне в десятом покупать ему придется?

– Может, лучше перевести его в школу попроще, чтобы комплексы не развивать? – посоветовала.

Но она ни в какую.

– Уже столько денег вбухала. И образование там хорошее. Стопроцентное поступление в институт.

– Дуська, до института еще дожить надо. Да и, подозреваю, стопроцентное поступление у них не благодаря хорошей подготовке, а потому что родители с деньгами.

– Нет, образование там и впрямь хорошее, – гнула свое Евдокия. – Два языка, поездки в Англию и Францию...

—Дорогая, за это тебе точно придется платить.

– Как-нибудь справлюсь, – с видом бойца, ведущего неравный бой на безымянной высоте, сказала моя подруга. – Ты тоже, между прочим, не расслабляйся. Пора уже для Тошки школу присматривать. На будущий год вам записываться. А мы с Илюхой где учимся, там и будем.

– Тогда, Дуся, тебе надо найти мужа-миллионера.

– Согласна и на любовника.

Увы, ни любовника-миллионера, ни даже просто любимого человека у нее пока так и не намечается.

Вообще, у большей части моего поколения с личной жизнью дело обстоит неважно. Кто один раз развелся, кто дважды, иные вообще замуж не вышли. Среди моих знакомых и подруг очень много одиноких. Одни с детьми, другие без. Что хуже – не знаю.

Тех, кто вышли замуж и по-прежнему живут с первыми мужьями, по пальцам пересчитать могу. Да и среди них редко счастливых встретишь. Большей частью живут по инерции и по принципу: муж налево, жена направо. А чтобы так, как мы с Мишей, душа в душу, единицы. Восемь лет мы с ним вместе, а до сих пор глаза мои больше ни на кого и не смотрят. Все мужики, в сравнении с ним, неинтересные. Кстати, что он так долго делает в магазине? Полчаса уже бродит. Или очередь с утра в кассу? А скорее всего кого-нибудь из соседей встретил, вот его и заговорили.

В нашем микрорайоне сейчас борьба развернулась против строительства на месте нынешней детской площадки многоярусного паркинга. Паркинг, естественно, вещь полезная, но кто мешает построить его на пустыре за нашими домами? Так нет, конечно, надо им уничтожить нашу чистенькую обихоженную детскую площадку, где гуляют дети из трех многоподъездных и многоэтажных домов. А на пустыре бомжи и бродячие собаки живут да периодически свалку устраивают. Но ведь туда надо дорогу тянуть, и строительство паркинга обойдется дороже. А на детей всем плевать с высокой колокольни. И городу, и району, и строительной фирме. Вот, видно, Мишу и взяли в оборот местные активисты. Мы с ним постоянно какие-нибудь письма подписываем. Однажды даже митинговать к префектуре ходили. Одним махом с половиной улицы перезнакомились. Теперь идешь с работы домой и, как в деревне, через одного здороваешься.

Мишу это даже нервировать стало. Он вообще у меня, нельзя сказать, чтобы был общительным. Я даже порой удивляюсь. Почти все мои знакомые на мужей жалуются: дома в свободное время не удержишь. То баня, то охота, то рыбалка. Постоянно с друзьями-приятелями. А Миша, если не работает, постоянно дома. И друзей у него почти нет. Есть несколько, так мы семьями общаемся.

Все-таки где же он? Я глянула на будильник. Час, как ушел. Обидно так глупо растрачивать наше время!

Встала, нашла свой мобильник. Набрала Мишин номер. Телефон абонента выключен или находится вне зоны досягаемости – был мне равнодушный ответ.

Телефон, что ли, выключил? В душу, помимо воли, начала закрадываться тревога.

II

Что за идиотизм? Зачем он отключил телефон? Ах да! Мы ведь специально все телефоны выключили, стремясь, чтобы никто не нарушил нашего уединения! А Миша, конечно, выйдя из дома, про это забыл. Вот и лежит теперь у него в кармане мертвый и совершенно бесполезный мобильник. Ну, ничего. Скоро уж точно вернется.

Однако он не возвращался. И не звонил. Тревога моя росла. Еще полчаса спустя от моего радужного настроения не осталось и крохи. Я металась по квартире, беспрерывно набирая Мишин номер. Ответ был прежний.

Что с ним могло случиться? Меня уже охватывала паника. Если бы просто задержался, непременно бы позвонил! Совсем не похоже на Мишу. Он, когда на пять минут задержится, предупреждает. А тут... Ясно ведь, что я волнуюсь.

С мужем явно что-то случилось. Надо куда-то бежать, куда-то звонить. Но куда, кому? Наверное, в милицию.

Я набрала ноль два.

– Девушка, у меня муж пропал!

– Когда? – спросили меня.

– Когда пропал – не знаю. Из дома ушел два часа назад и до сих пор не вернулся.

– Вы шутите? – с неприязнью осведомилась дежурная.

– Какие шутки! С ума схожу! Понимаете, человек пропал!

– С чего вы взяли, что он пропал?

– Потому что должен был вернуться от силы через полчаса. В магазин вышел, по соседству.

– А вы в магазине не проверяли? Вдруг он еще там?

– Что ему столько времени там делать?

– Это уж вам виднее. – Девушка хмыкнула. – Мужья разные бывают. Друга, возможно, встретил, отметить решили. Выходной сегодня.

Я возмутилась:

– Он у меня не такой!

– Вам, конечно, виднее, но всякое случается. Настоятельно вам советую в магазине проверить. Может, там кто его видел и запомнил. А не найдете, обращайтесь в свое районное отделение. Только предупреждаю: заявление о пропаже людей принимают только спустя трое суток с момента их исчезновения.

– Почему?

– Потому что за это время большинство сами возвращаются, – ответила девушка и отключилась.

Миша, однако, не возвращался. Сидеть сложа руки не было больше мочи. Черкнула записку: «Пошла в магазин искать тебя. Звони». И впрямь, вдруг разминемся.

Весь путь до супермаркета пронеслась бегом. Влетела внутрь и остановилась. Что делать? К кому обратиться?

Кинулась к охраннику и принялась ему сбивчиво объяснять. Он долго не понимал, что я от него хочу, и недоуменно пялился. Поняв, рассердился:

– Девушка, вы надо мной издеваетесь? Мимо меня за день тысячи человек проходят.

– Да нет. Он у меня такой заметный.

Порывшись в сумке, я извлекла из нее портмоне, в котором всегда носила с собой фотографию Миши в обнимку с Артамоном.

– Вот. Посмотрите.

Охранник пригляделся.

– Этого помню. Ходит сюда. Но сегодня не видел.

– Может, вы отходили?

– Девушка, – нахмурился он, – я тут работаю, а не для красоты стою. Естественно, отходил. Вы лучше у кассирш спросите. Ведь, если был, расплачивался.

– Ой, ведь у вас камеры наблюдения есть, – сообразила. – Может, вы мне посмотреть дадите?

Охранник уставился на меня, как на полную идиотку.

– Девушка, кто ж вам позволит. Даже милиции и то показываем только по специальному запросу. Вот если бы ваш супруг что-то из магазина увел, тогда, может, и показали бы. А без этого – нет.

Я ринулась к кассам. Однако ни одна из кассирш Михаила среди сегодняшних покупателей не признала. То ли с ним произошло какое-то несчастье на подходе к магазину, то ли они его не запомнили.

По дороге к нашему дому стояло два ларька. Я и там показала фотографию мужа. Но и продавцы из ларьков его не видели.

У меня оставалась единственная надежда: мы и впрямь разминулись и, войдя домой, я увижу его.

Открыв дверь в квартиру, я убедилась, что чуда не произошло. Мишкины тапочки по-прежнему сиротливо стояли в прихожей.

Прежде чем звонить в отделение милиции, я решила последний раз набрать номер Михаила.

Сердце мое радостно стукнуло. В трубке послышались нормальные длинные гудки! В следующее мгновение раздался голос мужа.

– Миша, куда ты пропал, что случилось? – выпалила я на одном дыхании.

– Да со мной все в порядке, Катя. – Он произнес это до того холодно и отстраненно, что меня снова охватил страх.

Почему он разговаривает со мной чужим голосом? Вернее, голос его, но вот интонации... Словно мы едва знакомы.

Может, его похитили?

– Миша, быстро ответь мне, где ты?

– Разве это важно?

Точно, похитили! Позволили ответить по телефону, но стоят рядом. Я живо вообразила Мишу, привязанного к стулу. Один бандит держит мобильник возле его уха, а другой приставил пистолет к виску, чтобы не ляпнул лишнего.

Похищение наверняка связано с компанией, в которой Миша работает! Он ведь v них главный по техническому обеспечению!

Сейчас, видимо, станут требовать выкуп.

– Когда ты домой вернешься? – слабеющим голосом проговорила я.

Ответ его меня врасплох не застал:

– Катя, я не вернусь.

– Это я поняла.

– Каким образом? – удивленно спросил он. – Следила за мной?

– Не следила, а догадалась. Миша, скажи, что я могу для тебя сделать? Позвонить вашему генеральному?

– Зачем? – Теперь он, кажется, не только удивился, но и испугался.

– Но тебя ведь похитили! Они выкуп требуют, да?

В трубке повисло молчание. Кажется, я ляпнула лишнее.

– Миша! Миша! Клянусь ничего не предпринимать, пока не получу точных указаний! – Только бы эти подонки мне поверили!

– Катя, ты совсем дура? – Миша произнес это громко, уверенно и даже возмущенно, что меня окончательно сбило с толку. А он продолжал: – Я... от тебя... ушел. Никто меня не похищал. Я сам себя похитил.

– Как ушел? Куда ушел? – Я ничего не понимала. – От них сбежал?

– Я от тебя сбежал.

– Зачем?

– Так было надо. Пойми, не хочу больше жить с тобой.

Но я по-прежнему ничего не понимала.

– Ты ведь сказал, что идешь в магазин. Мы даже не поссорились. Все было нормально. Или тебя там били и у тебя провалы в памяти?

– Катя, никто меня не бил, – отчеканил он. – Да пойми ты, пойми. Я ушел от тебя. Расстался с тобой. Развожусь. Как еще тебе объяснить?

В голове у меня шумело, а слова, которые произносил мой муж, не образовывали какого-либо смысла. Повисали каждое по отдельности, словно в ребусе.

Три часа назад мы с ним занимались любовью, и это было прекрасно. А теперь он говорит, что ушел, бросил меня. Но так не бывает! Мы ведь с ним жили душа в душу! Нам все завидовали! Наверное, я схожу с ума! Мой Миша от меня уходит? Он, который мне даже слова дурного ни разу не сказал! У нас с ним всегда была полная гармония! То ли я сошла с ума, то ли он сошел с ума...

Поняла! Поняла! У него украли мобильник, и теперь меня по нему кто-то разыгрывает! Ну да! На дисплее высветилось имя Катя, вот он меня им и называет. И голос поэтому показался чужим. Он и есть чужой! А Миша, наверное, сидит в милиции и пишет заявление, что у него украли мобильник. Ох, может, на него даже напали?

– Что ты молчишь? – спросили из трубки.

Голос все-таки очень на Мишин похож!

Я решилась на проверку:

– Миша, а как зовут твою маму?

– Катя, ты в своем уме? При чем здесь моя мама?

– Все же ответь, как ее зовут. Мне очень нужно.

– Тамара Петровна, – хмуро бросил он.

Нет, со мной говорит именно мой муж. Перед глазами поплыло. Видимо, он сошел с ума. Главное сейчас под любым предлогом заставить его вернуться домой. И постараться ни в чем с ним не спорить.

– Мишенька, а где ты сейчас гуляешь? – неестественно бодрым голосом начала я. – Может, я к тебе сейчас подъеду? Вместе побродим.

– Ты нарочно не хочешь меня слушать? Я понимаю, что тебе больно, но ты должна принять факт: я от тебя ушел и больше не вернусь.

Больно? Нет, мне безумно больно! Нестерпимо! Немыслимо! Невыносимо! Если, конечно, он говорит правду и находится в здравом уме и твердой памяти.

– Но почему? – единственное, что оказалось под силу спросить мне.

– Так уж сложилось.

– Но почему? – повторила я. – У нас ведь все было хорошо.

– Это тебе было хорошо, а мне давно уже плохо. Просто ты ничего не замечала.

– Ты никогда не говорил.

– Что это изменило бы.

– Я бы попробовала...

– Ты не смогла бы.

– Смогла бы! Я тебя люблю!

– Это ничего не меняло.

Какой у него по-прежнему чужой голос! Могла ли я когда-нибудь себе представить, что мой Миша будет со мной так разговаривать! В кошмаре не приснилось бы! Он даже в тех редких случаях, когда мы ругались, не разговаривал со мной столь отстраненным тоном!

– Миша, но если тебе действительно давно было со мной так плохо, почему не ушел раньше? Почему сегодня? В наш день!

Я говорила ему это и в то же время меня не покидало ощущение нереальности происходящего. Казалось, я сплю! Нет, не могло такого случиться!

– Раньше не уходил, потому что не был готов. А ушел сегодня специально. Чтобы Тошку не травмировать. Знал, что истерику устроишь. Вот и подгадал, когда его дома нет. Он ничего не увидит, а к утру ты успеешь успокоиться.

Я охнула. Бесхитростная прямота Мишиного ответа будто пробила блок у меня в голове, и растерянность уступила место дикой ярости.

– Какой же ты, оказывается, у нас практичный! И трус какой! Даже не смог решиться сказать мне в лицо, что уходишь. Тайком смылся. Я тут с ума сходила, разные ужасы себе про тебя нагораживала! В милицию заявление хотела писать о пропаже! А ты... Неужели я за восемь лет совместной жизни не заслужила, чтобы ты мне по-человечески объяснил, почему бросаешь?

Голос мой звенел и срывался.

– Вот именно потому я и не хотел вживую общаться с тобой на эту тему. Знал: истерику катать примешься, начнешь уговаривать. Пустая трата времени и нервов, твоих и моих.

– Ах, дорогой, какой же ты заботливый! Время и нервы мои пожалел! Вот спасибо! Всегда твоей чуткостью восхищалась! Или ты в первую очередь о себе пекся?

– Катя, давай обойдемся без эмоций. Жалко портить то хорошее, что между нами было.

– Так ты же сам все испортил!

– Ну вот. Начинается. Я все же надеялся, ты мудрее. Ладно. На недельке как-нибудь заеду. Оставшиеся вещи заберу.

– Михаил, погоди. А мы как? Что я Тошке скажу?

– Тошке? – Он помолчал. – Придумай что-нибудь. Скажи, что я в командировке. Езжу ведь в них периодически.

– Сколько ты можешь быть в командировке? Больше чем на неделю никогда не уезжал.

– А эта, скажешь, длительная. На месяц.

– А дальше, значит, вернешься? – в моем голосе звучал сарказм.

– Нет, конечно. Вернусь из командировки, после еще что-нибудь придумаем.

– А жить мы как дальше будем?

– Ты как – не знаю. Самостоятельная женщина, сообразишь. А на Тошку я стану деньги давать. Можешь не волноваться. И видеться с ним не отказываюсь. Брать к себе буду, ну, через два выходных на третьи.

– Куда к себе, – поинтересовалась я.

– Туда, где теперь живу.

– Никак, квартиру снял?

– Можно сказать и так.

Основательно подготовился!

– Ладно, Катя, вроде план действий наметили. Пока.

Тут я и сорвалась:

– И ты, подлец, надеешься, я тебя просто так отпущу? – визгливо проорала в трубку.

В ответ раздались короткие гудки.

Вот так, в один миг рухнул весь мой любовно выстроенный мир!

Я неподвижно сидела с телефоном в руке, как контуженная, и слушала короткие гудки. Они отдавались похоронным набатом в моей голове, и я морщилась, будто от боли, однако никак не могла оторвать трубку от уха. Или втайне надеялась, что гудки вот-вот сменятся Мишиным голосом. Мол, извини, пошутил. Глупо, конечно, вышло.

Но такова была реальность, и с ней мне отныне предстояло жить! Едва я это осознала, как у меня в голове зароилось множество вопросов, которые я не успела задать Михаилу. Даже на главный вопрос: почему ушел? – он так толком ничего не ответил. Якобы ему было плохо. Вранье! Неужели я бы не заметила! Но мы и не ругались почти, а если и возникали короткие размолвки, то лишь по мелочам, как у всех. И мы моментально мирились. Разве такое можно назвать «плохо»?

Виделись мало? Действительно. Но мне, наоборот, представлялось, что мы из-за этого только сильнее соскучиваемся друг по другу. И в постели у нас неизменно царила гармония. Даже сегодня! В последний раз! Пусть не прикидывается. Ему было хорошо! Уж я-то знаю!

Нет, ну какая сволочь! Любил меня, готовясь через полчаса уйти навсегда! Яичницу ему захотелось! Знала бы, из него бы яичницу сделала!

Продумать такое заранее, все подготовить, снять квартиру, переспать со мной, так сказать, в качестве прощального подарка, и уйти! Он чудовище! Хладнокровный монстр! И я, прожив с ним рядом восемь лет, ничего не замечала? Мне он всегда казался нежным и заботливым. Не слишком эмоциональным, возможно. Но для мужчины такое нормально. Когда же ему, интересно, сделалось так плохо со мной?

Я принялась мысленно раскручивать назад нашу жизнь, но, хоть убейте, не могла найти ни единой зацепки. Наши отношения как раз отличались удивительной ровностью. Никаких латиноамериканских страстей.

Мне не пришлось даже ни разу его ни к кому ревновать. Повода не давал. Хотя женщины-то обращали на него внимание. И я ему поводов для ревности не давала, вечно была поглощена только им. Или именно это его и утомило?

Придет за своими вещами, выцарапаю ему глаза! Кстати, он сказал про оставшиеся вещи. Выходит, что-то уже с собой унес?

Я кинулась к шкафу в спальне. Так и есть! Не хватало белья, свитера, еще одних джинсов, костюма и нескольких рубашек.

Помчалась в прихожую и распахнула встроенный шкаф. Вот, значит, чем он гремел перед уходом! Видно, заранее сложил вещи в большую сумку, а когда уходил, забрал с собой. Ага, и ботинок нет.

Как же я могла быть такой слепой? И что, действительно, сказать Тошке? Как объяснить пятилетнему мальчишке, что его дорогой папа больше не намерен жить с нами? Мальчик или себя винить примется, или меня. Не знаю, что хуже. И то и другое ужасно.

И маме теперь изволь объяснять. Она и без того Михаила не слишком жаловала. Теперь изведет своими «Предупреждала тебя!»...

А квартира у нас с Михаилом в совместной собственности. Теперь делить придется. Хотя нет. Квартира на него. И кредит не выплачен.

Я обхватила голову руками. Куда ни глянешь, полный кошмар. Может, на Мишу просто нашло временное затмение? Переутомился на работе? Поживет один, отдохнет от нас, соскучится и вернется.

Но вот один ли он? Вдруг он к кому-то ушел? Я тут же решительно отвергла это подозрение. Тогда он так и сказал бы. И потом, чтобы к кому-то уйти, надо, чтобы эта кто-то уже была. А никаких признаков присутствия в его жизни другой женщины не наблюдалось. В этом я совершенно уверена!

III

Я не могла больше оставаться одна. Иначе и впрямь началась бы истерика. Нет, не доставлю ему такого удовольствия!

Глаза уже заволакивало слезами. Не плакать! – приказала сама себе. Отправилась в ванную и засунула лицо под струю холодной воды.

Вроде чуть полегчало. Вытерла лицо. Погляделась в зеркало. Он меня бросил, а во мне ничего не изменилось! Где-то глубоко в носу опять защипало. Ни в коем случае не плакать! А поеду-ка заберу Тошку. При нем особенно не поревешь.

Увы, нельзя. Мама мигом заподозрит неладное. Мне сейчас для полного комплекта только расспросов ее не хватает! И потом, вдруг не выдержу и сорвусь при сыне. Перепугаю его. Лучше ему подольше оставаться в неведении, что его папа нас бросил. Да и Мишка, может, еще придет в себя и вернется.

А я-то его приму, если так? Если только ради Тошки... Видеть не могу этого подлеца!

В кухне мне попалась на глаза Мишкина кружка, оставшаяся на столе. Схватила ее и изо всех сил швырнула о батарею. Чашка разлетелась вдребезги, а осколок с глазом нарисованного на ней медведя приземлился мне на перепонку шлепанца.

Этот глаз меня и добил. Он с такой грустью взирал на меня! И кружку жалко. Это ведь Тошка ее папе на прошлый день рождения подарил! Сам в магазине выбрал! Сказал, что медведь очень на нашего папу похож! И кружку жалко, и Тошку, и собственную загубленную жизнь! Негодяй, одним махом все разрушил! В момент, когда мне казалось, что я абсолютно счастлива. До того счастлива, что больше уже и некуда.

Слезы лились из моих глаз рекой, а я, беспомощно опустившись на кухонный пол, в бессильной ярости колотила кулаком по плитке. Даже она напоминала о муже! Он сам ее купил и привез! Не могу! Не могу больше находиться в этой проклятой квартире!

С трудом поднялась и вернулась в ванную. Повторила оздоровительную процедуру с холодной водой. Лицо горело.

Надо уйти и с кем-то поговорить. Иначе не выдержу, сорвусь. Выход один: Дуська. Самая близкая и верная моя подруга. Остальные у меня скорее знакомые и приятельницы. Им я в последнюю очередь признаюсь, что меня бросил муж. Воображаю, с каким злорадством они станут мне сочувствовать! А Дуська поймет, и перед ней не стыдно...

А почему мне вообще должно быть перед кем-то стыдно? Я-то ничего плохого не сделала. Это Мише нужно стыдиться. По логике. Однако по жизни, не сомневаюсь, весь стыд придется на мою долю. Логика ведь у людей такая: раз бросили, значит никуда не годится. А Михаил останется на коне. Он ведь мужчина. А им дозволено гораздо больше, чем женщинам, сколько бы там ни твердили о равноправии и эмансипации. Непреложный факт.

Набрала номер Дуськи. Она удивилась:

– Что это ты сегодня? У вас же с Мишей, кажется, медовый день. Мед скис? Поругались? Или Мишаню твоего на работу вызвали?

– Миши больше нет, – с трудом выдавила я.

– Умер? – задохнулась от ужаса Дуська.

– Физически нет, а для меня – да. Он меня бросил. Ты представляешь?

– Катька, ты вообще-то в себе?

– Не в себе. Только это ничего не меняет. Миша правда ушел. Можешь мне поверить.

– Сиди, никуда не двигайся, – мгновенно отреагировала моя подруга. – Уже к тебе еду. Вот сволочь! Только Илюху соседям подкину! Нет, прямо не верится! Только никуда не уходи! Бегу к соседям! Какие все-таки мужики подонки! Илюха, быстро ко мне! Нет, «Лего» оставь дома! От Михаила уж точно не ожидала! Илюха, что тебе сказали!

Послышался басовитый рев.

– Дуська, погоди! Я лучше сама приеду к тебе. Не могу оставаться в квартире!

– А ты доедешь?

– Доеду. Сейчас машину поймаю!

– Перестань реветь, паразит! Можешь играть в свое «Лего», соседка отменяется. Тетя Катя к нам едет! И чтобы я тебя не слышала и не видела!