Текст книги "Сладкий обман"

Автор книги: Мария Барская

сообщить о нарушении

Текущая страница: 3 (всего у книги 6 страниц)

Теперь в полном шоке пребывала я. Получалось, он таки ушел от меня к другой женщине. И это не она дура, а я, коли ничего не заметила, не почувствовала и не поняла! Выходит, жила то ли в полной анестезии, то ли под гипнозом. Ну ни сном ведь ни духом! А их отношения явно не на прошлой неделе начались. И к уходу он тщательно подготовился. И до ухода уже начал водить ее с собой в гости! То есть эта, другая, уже получила как бы полуофициальный статус. Прелесть какая!

– Ира, а когда же он к вам ее приводил? – Я решила выяснить ситуацию до конца.

– Да месяца два назад, – с уверенностью отозвалась та.

– И ты мне ничего не сказала?

Ну и сволочь! А еще сочувствующую подругу из себя корчит.

Вопрос мой немного ее смутил. Тем не менее она весьма бойко откликнулась:

– А зачем говорить. Я считала, что ты и так знаешь. Другие-то все знали. Я как раз думала: «Вот мудрая женщина, делает вид, будто ничего не замечает». Самое дальновидное в таких ситуациях. Мужик перебесится и вернется. А скажи я тебе, вынуждена была бы отношения с ним выяснять, и семья бы из-за меня разрушилась. Нет, я в чужие дела не лезу.

Слушать мне ее было омерзительно, однако определенная логика в ее жизненной позиции прослеживалась. Вероятно, узнай я что-нибудь подобное про ее Глеба, тоже не стала бы закладывать. Пускай сами разбираются.

Но раз уж Ирина мне позвонила, использую ее в своих целях по полной. Мы же с Дуськой думали про информатора. Так вот он, сам в руки бежит. И потом, как же иначе. Она от своего личного сочувствия кайф ловит, должна же и я получить свою долю сатисфакции!

И я задела первый, самый главный из волновавших меня сейчас вопросов:

– Ира, кто хоть она?

– Бедная, ты до сих пор не в курсе! – жалостливо воскликнула она. – Я-то считала, Михаил тебе все рассказал.

Хрен с маслом он мне рассказал!

– Ну, он не вдавался в подробности, а я не спрашивала.

– И молодец! – фальшиво-бодрым тоном одобрила Ирина. – Нечего унижаться. Да ты не волнуйся. Сейчас тебе ее подноготную выложу. Зовут ее, только не падай, Сабина. При таком имечке фамилия очень подходящая: Фыгина. Отражает суть. Действительно, фига, и даже без масла.

Что ж, Сивоконь нашел наконец себе достойную пару, про себя отметила я.

– Работает у них на ресепшэне, – продолжала политинформацию Ирина. – Двадцать два года ей. Вроде в каком-то институте пыталась учиться, но ее исключили. Ну, сама понимаешь, мозги куриные. Внешность уже тебе обрисовала! Никакая. И, что характерно, родственники тоже никакие. Так что можешь быть совершенно уверена: он не на деньги тебя променял.

Приятно слышать! Выходит, даже бледная тля вообще без достоинств лучше, чем я, раз он ее предпочел!

Отчаяние у меня мешалось с бешенством, но я не давала им воли. Надо узнать все до конца! И Ирине удовольствия не доставлю.

– Ты, Катя, главное, не отчаивайся, – медоточивым голосом принялась уговаривать меня она. – На нынешних мужиков совсем положиться нельзя. Уж твой Миша таким надежным, верным казался! Мне когда Глеб сказал, сперва не поверила. Думала, ошибается. Ну а уж когда Миша с Сабиной к нам пришел, поняла: значит, правда. Мужик вляпался по самую макушку. Ох, да что я тебе про нее рассказываю! Ты ведь сама эту тлю видела! На их корпоративной новогодней вечеринке! Вместе с тобой были! Да вспомни: она шуточные призы раздавала и одета была Снегурочкой. Неужели забыла?

Что подарки раздавали, помнила, но кто это делал, из памяти вон. Мы с Ириной обсуждали жену заместителя генерального. Он для эффекта братания и демократии в народ ее вывел. Платье на ней было неясно на какой помойке купленное. Не просто ужас, а ужас, ужас, ужас! Вся женская половина впечатлилась. Поэтому Снегурочку и не разглядела. Что была Снегурочка – факт, но как выглядела – не помню. Но вроде вокруг Миши никто не крутился, и уж точно этого не делала Снегурочка. Неужели у них уже тогда шел роман?

Спросила у Ирины.

– Врать не стану – не знаю, но, кажется, началось позже. Если хочешь, могу уточнить у Глеба. Он-то наверняка в легенде.

– Не надо, Ира. Какая мне теперь разница. Коли ушел, нет смысла оглядываться назад.

– Я прямо, Катя, тебе удивляюсь, – разочарованно проговорила она. – Ты так спокойно воспринимаешь его уход. Я-то думала, ты на нервах, поддержать тебя надо. Миша, правда, говорил Глебу, что ты с пониманием и без скандала к ситуации отнеслась.

Ух ты, как врет!

– Но я не поверила, – продолжала Ирина. – На мужицкую толстокожесть списала. Они ж, если не касается, ничего не замечают. Но ты-то и впрямь... Как скала! Я бы так точно не смогла. Всех бы поубивала, а Глебу глаза бы выцарапала. Восхищаюсь тобой.

Не зря, значит, я сдерживалась! Как она это кисло произнесла. Пустячок, а приятно. Все удовольствие бабе обломала.

– Или... – голос Ирины понизился до шепота. – У тебя уже тоже кто-то есть.

– Нет, – с возмущением откликнулась я и немедленно пожалела.

Честность моя когда-нибудь меня погубит! Что стоило ответить: разумеется, есть. Ирка немедленно донесла бы до Глеба, а тот – до Михаила. Вот ему стало бы приятно!

Увы, упустила возможность. Правда, кое-какая надежда осталась. Не всякому «нет» ведь верят. Тем более такая недоверчивая баба, как Ирина. Каждого в какой-нибудь подлости подозревает. И, вполне вероятно, восприняла мое поспешное отрицание в качестве подтверждения и считает меня хитрюгой, которая специально нового мужика до развода скрывает, чтобы получше имущество поделить.

Следующий же вопрос убедил меня в собственной правоте:

– Квартиру-то как делить собираетесь?

– Пока не знаю. На Михаиле еще недовыплаченный кредит висит.

– У-у-у! – Ирина заметно оживилась и повеселела. – Так она еще и не ваша! Бедная ты, бедная! Ах, негодяй! Ты запросто можешь оказаться на улице.

– Ну, на улице-то по-любому не останусь, – ответила я, имея в виду свою маму.

Моя собеседница поняла по-своему.

– То есть все-таки запасные варианты имеются.

На сей раз я не упустила свой шанс:

– Не без этого.

– Ой, хитрая ты, – снова скисла она.

– Жизнь, Ира, такая, – интриговала дальше я.

– То есть я все же права: знала, делала вид, будто не замечаешь, а сама подготовилась. Прямо железная леди. Может, тебе, с Михаилом надо было помягче, раз знала. Глядишь, и остался бы. Сыну родной отец лучше.

– Сыну нужен... хороший, – отчеканила я. – Который о нем думает. И решение приняла не я, а Михаил. А раз так, значит, Тошка для него не играл главной роли.

– Ну да. Мужики они такие. Детей любят, только пока любят их мать. Ушел к другой, нарожал новых.

– Вот ты сама, Ира, все и сказала.

– Ой, ну так обидно! Красивая пара была. Загляденье. Ладно. Поговорили, я хоть за тебя теперь спокойна. Уверена: не пропадешь.

Мне удалось даже весело хохотнуть:

– Уж что не пропаду – это точно!

Еще один гол ей забила! Практически пенальти. Ирка, по-моему, теперь едва не плакала от досады. Мало того, что вешаться на люстре не собираюсь, так еще есть опасность, что нашла себе мужика лучше прежнего. Ее по всем параметрам обойду, и тогда ей придется умирать от зависти.

– Пора мне, – убито проговорила она. – Ты, Катя, звони, информируй, как у тебя там.

– Обязательно, – пообещала я, наверняка зная: больше никогда ей не позвоню. Разве что и впрямь выйду замуж за принца. Тогда из принципа приглашу на свадьбу!

VI

Если бы за стеной не спал Артамон, вероятно, я начала бы кричать и биться головой об эту самую стену! После разговора с Ириной мой мир рухнул во второй раз, теперь окончательно и бесповоротно! Идиотка! Кого я любила! Михаил оказался совсем не тем человеком.

Выходит, я его сама придумала и наделила качествами, которыми он на самом деле никогда не обладал. Как в вечер его ухода, меня охватил сильнейший озноб, аж зубы застучали.

Забравшись под одеяло, свернулась калачиком, закусила угол наволочки и принялась тихонечко выть в подушку. Я чувствовала себя маленькой, несчастной и совершенно беззащитной. А ведь еще несколько дней назад считала себя умной, проницательной и умудренной жизнью женщиной.

Абсолютный самообман! Мы видим лишь то, во что верим, верим лишь в то, что хотим видеть. А окружающие этим пользуются. И обманывают наше доверие.

Ведь Михаил даже мне не врал. Необходимости не возникало. Я сама за него придумала именно то, что ему и требовалось. Образ заботливого, чуткого, верного мужа. Ведь я в таком нуждалась. Вот и слепила идеал, так сказать, из подручного материала. Слепила и поверила, нисколько не заботясь, что мое видение Михаила не соответствует реальности. И еще, тупица законченная, на маму злилась. Такого хорошего человека, как Миша, отчего-то не принимает. А она его просто видела насквозь. У меня же любовь глаза застила, да и разум тоже.

Теперь вот пойди разберись, кого я любила, реального Мишу или того, которого придумала? Настоящий-то Михаил, такой, каким я его узнаю, не сильно мне симпатичен. Или раньше он был другим, а потом, под воздействием этой женщины, из него все и полезло. Никогда не подумала бы, что он столь слабохарактерный и легко чужому влиянию поддается.

Может, он ее сильно любит, а меня не очень любил? Или раньше любил, а теперь разлюбил и очень любит ее? Тошку он точно любит. Тут у меня никаких сомнений. Но и его он тоже оставил. Значит, новая любовь перевешивает.

Невыносимо об этом думать! Как представлю его с этой Снегурочкой, кровь закипает! Господи, что же мне теперь делать? Ненавижу его!

Вчера я мечтала и надеялась его вернуть. Теперь он мне больше не нужен.

Но я хотела обратно того, которого любила, пусть сама его целиком и придумала! Это его я сейчас оплакивала, из-за него меня трясет и крутит!

Даже Дуське звонить не хотелось. Совсем не хотелось. Ведь жалуешься-то и плачешься, когда есть надежда, что тебе помогут. Теперь мне никто не мог помочь, и отчаяние мое было безгранично.

Лежать я больше не могла. Резко вскочила. Надо что-то делать! Необходимо! Заметалась по комнате. За стеной вдруг захныкал Тошка. Голос его привел меня в чувство. На цыпочках прокралась в комнату. Зажгла ночничок. Склонилась над кроватью. Сын уже спокойно спал и даже улыбался во сне.

Как мне вдруг захотелось вернуться в детство! Уютное, беззаботное. Когда все за тебя решают любимые родители. Правда, тогда мне это страшно не нравилось. Я мечтала поскорее вырасти, стать взрослой и самостоятельной. Воистину, хорошо там, где нас нет!

Погасила ночник. Плотно прикрыла дверь детской, отправилась в ванную и перестирала всю накопившуюся грязную одежду. Руками! Затем еще часа два, не переставая, гладила. И только когда совсем выдохлась, легла.

Утром меня поднял рев будильника. Голова раскалывалась. Совершенно не выспалась. И настроение хуже некуда. А надо держать лицо. И перед Тошкой, и на работе, и даже перед мамой, по телефону. Решила скрывать от нее Мишин уход до последнего. Больно уж унизительно!

Как высидела тот день на работе, до сих пор удивляюсь. Работала на автопилоте, но, что характерно, ни один человек моего состояния не заметил. Даже получила один комплимент, мол, отлично выгляжу, а потом начальник еще похвалил за удачно составленный документ.

В другое бы время обрадовалась. В нашей фирме не так часто хвалят. А сейчас – ноль эмоций.

Вечером забрала Тошку из садика. До дома пошли пешком. Не хотелось в забитый автобус лезть. Да и понадеялась, что свежий воздух развеет головную боль. Вскоре пожалела о своем решении.

В Тошку словно бесенок вселился. Извертелся весь, прыгал, кричал, выдирал от меня руку. То ли не догуляли с ними сегодня, то ли моя нервозность ему передалась. У супермаркета в очередной раз рванул в сторону:

– Мама, смотри, шарики! Хочу такой! Купи!

– Это рекламная акция банка, – из последних сил объяснила я. – Шарики не продаются. Они для взрослых дядь и теть. Чтобы они свои деньги в банк клали.

– Мама, ты что-то путаешь, – стоял на своем сын. – Дяди и тети не играют. Зачем им шарики.

– Играют, еще как играют, Тоша, – возразила я. – В том числе друг у друга на нервах.

Девушка в желтом комбинезончике под цвет шариков, услыхав мою реплику, улыбнулась и протянула один из шариков Тошке:

– Держи, малыш. Вырастешь, приходи в наш банк.

Мне от девушки досталась пачка рекламных листовок.

– Я же говорил, мама, ты перепутала! – зашелся от восторга мой сын. – А в банк я к вам обязательно приду! – заверил он девушку – И положу туда кучу деньжищ!

– До скорой встречи, будущий миллионер! – попрощалась она.

Мы последовали дальше.

Тошка, подпрыгивая, размахивал во все стороны своим желтым трофеем на пластиковой палочке.

– Мам, а если я шарик отпущу, он полетит?

– Нет, – объяснила я. – Чтобы полетел, нужно наполнить его специальным газом. Гелием.

– А мне кажется, ты не права, – заспорил он. – Такой хороший шарик должен полететь.

– Нет, – повторила я. – И не взду...

«Не вздумай пробовать», – я договорить не успела. Тошка выпустил шарик. Порывом ветра его тут же выбросило на мостовую. Сын трагически взвыл и, вырвав у меня руку, кинулся на спасение желтого сокровища. Я – за ним, и вовремя. Едва успела схватить сына из-под самого носа с визгом затормозившего джипа. Из него выскочил мужчина:

– С ним все в порядке?

И мы в четыре руки принялись ощупывать Артамона. Тот извивался и звонко хохотал.

– Не надо! Щекотно же!

В отличие от нас, он даже не испугался и, что характерно, шарик держал за палочку.

– Фу, – облегченно выдохнул хозяин джипа. – Слава Богу, цел и невредим. Что же вы, дорогая мама, ребенка не держите? Здесь такое движение.

– Держала, но выскользнул, – виновато пролепетала я. – Они в этом возрасте такие верткие, хоть на цепь сажай.

– Что верно, то верно, – понимающе покивал он. – Тем более мальчики.

Артамон тем временем деловито похлопал по черному лакированному боку «Тойоты-Лендкрузера» и с придыханием осведомился:

– Ваша машина?

– Моя, – усмехнулся хозяин джипа.

– Отличная.

Тот усмехнулся:

– Спасибо, мне тоже нравится. Тольки да вай с тобой договоримся: больше под такие не прыгай. Под другие, впрочем, тоже, – с усмешкой добавил он. – Машины, они, знаешь, тяжелые. Больно будет.

– Знаю, – кивнул Тошка. – Нам в детском саду правила движения рассказывали и показывали. Но я шарик спасал. Ему тоже стало бы больно, если бы вы на него наехали. Вот мама говорила, не полетит, а он полетел. Только не совсем правильно, на дорогу.

Мужчина вдруг сказал:

– Мне ваше лицо очень знакомо.

Я подняла глаза и наконец как следует его рассмотрела. И узнала его. Когда Тошка был еще совсем маленький, я возила его в коляске гулять на ту самую злополучную детскую площадку, за которую ныне шла такая борьба.

И вот однажды там появился этот самый мужчина, тоже с коляской. Бледный, мрачный, с глубоко провалившимися глазами, он ничем не напоминал счастливого отца новорожденного ребенка, и этим привлекал к себе внимание. Он ходил кругами и ни с кем не разговаривал. Зато кумушки у песочницы шептались:

– Бедный мужик. У него жена при родах умерла. А он так ее любил. Чуть с ума не сошел. Дочку выходили. Вот теперь один и растит. И еще теща иногда помогает.

С коляской и впрямь порой гуляла бабушка. Она была несколько более общительной, но тоже очень печальной. А потом все они исчезли. Видимо, переехали. Во всяком случае, никого из них с той поры больше не встречала.

Мужчина мало изменился. Разве что заметно посвежел и научился улыбаться.

– Мы с вами незнакомы, – ответила я, – но действительно виделись несколько лет назад. С детьми во дворе гуляли. И мой сын, и ваша дочка были тогда совсем маленькие, в колясках. И у вас... – Я осеклась, не зная, стоит ли продолжать.

Он резко погрустнел:

– Да. Увы, жена умерла при родах.

– Какое несчастье.

– Да, – повторил он. – Мы с Наташей так ждали ребенка. Хотели девочку, девочка и родилась. Но Наташа Ниночку так и не увидела. – Ему явно, даже по прошествии лет, мучительно было вспоминать об этом.

– А почему вы девочку хотели? – бодренько включился в разговор Тошка. – Мальчики лучше.

Он улыбнулся и потрепал Тошку по коротко стриженному затылку:

– Мальчика мы тоже потом хотели.

– А надо было сначала.

Он рассмеялся:

– Жаль, с тобой не посоветовались, – и, повернувшись ко мне, полюбопытствовал: – Вы по-прежнему в том же дворе живете?

Я кивнула.

– А вы переехали?

– Вернее, уехал. Не мог там ни жить, ни квартиру продать. Только теперь на продажу решился. Понимаете, все в этой квартире с Наташей связано. Да что мы стоим! – вдруг резко сменил он тему. – Наверняка ведь домой торопитесь! Залезай, спасатель шариков! Подвезу!

– Не стоит, мы пешком.

– Не, мам, я хочу, – уже карабкался в высокий джип Тошка.

Мне ничего не оставалось, как следовать за ним.

– Спасибо.

Уже закрывая за мной дверь, хозяин джипа вдруг спохватился:

– Извините, я вам не представился. Я Юрий Макарович Железняков. Естественно, для вас просто Юра.

– А я Артамон Михайлович, для вас просто Тошка, – с важностью изрек мой сын. – А мама у меня Екатерина Васильевна Каверина. И я Каверин. А папа Сивоконь. Меня по матери записали, чтобы потом не дразнили.

К сей исчерпывающей информации мне добавить оказалось абсолютно нечего.

Юра расхохотался:

– Вот и познакомились. Теперь я совершенно все про вас знаю. Найду на любом конце света. Никуда от меня не скроетесь!

– А вот и не найдете! – снова вмешался мой сын. – Вы нашего адреса не знаете! – и быстро продиктовал адрес.

– Только, знаешь, ты другим людям свой адрес лучше не говори, – напутствовал его Юрий. – Мне-то можно, а так незнакомым не стоит.

– А нас, в саду, учат совсем по-другому. Как потеряешься, сразу всем говори адрес. Иначе не найдут.

– Тут ты, брат, пожалуй прав, – вынужден был согласиться Юрий. – Но лучше не теряйся.

– Не буду. Я умный.

Он притормозил возле нашего подъезда и, обернувшись к Тошке, спросил:

– Подъезд три? Я не ошибся?

– Этаж шестой, квартира сто семьдесят три! – выпалил тот.

– Тебя на шестой этаж прямо на машине доставить? – хохотнул Юра.

Сын мой очень серьезно ответил:

– Вы ведь не Гарри Поттер. У вас машина не летает.

– Увы, я не Гарри Поттер, – он снова погрустнел.

– Так что мы с мамой теперь на лифте поедем, – логически заключил мой сын.

– Спасибо, Юра, что подвезли, – сказала я.

– Совершенно не стоит. В компании, знаете, как-то веселей. И сын у вас замечательный.

У меня возникло смутное ощущение, что ему очень не хочется с нами расставаться. Вот так бы еще долго сидел и разговаривал.

Однако оставаться дольше было неудобно. Да и Тошка, уже выпрыгнув из машины, засунул обратно шарик в салон и прокричал:

– Желтик говорит вам спасибо и до свидания!

– И ему того же, – откликнулся Юрий. – Катя, очень рад был с вами познакомиться.

– Я тоже.

Наши глаза встретились. Я смутилась. Он, по-моему, тоже, ибо мигом отвел глаза, уставясь на ключи в замке зажигания. Потом, встрепенувшись, перегнулся через меня и отворил дверцу.

– Надеюсь, еще увидимся, – бросил он, глядя куда-то в сторону.

– Конечно, конечно, – торопливо пробормотала я, выбираясь наружу.

Тошка послушно взял меня за руку, и мы вошли в подъезд. Может, мне показалось, но я спиной чувствовала, что Юра провожает нас взглядом. Во всяком случае, машина, пока мы были на улице, не отъезжала.

– Отличный дядя, – трещал в лифте Тошка. – И машина у него большая, красивая, нам бы такую. Попрошу у папы, когда приедет.

У меня сжалось сердце. Не скажешь же ведь ему, что папа к нам никогда не приедет, разве что в гости, его навестить, да и то, подозреваю, не скоро. А уж на такую машину нечего было рассчитывать, даже если бы папа не ушел.

Как я стану Тошке объяснять, куда делся папа? Время идет, рано или поздно это сделать придется, а Миша на себя подобную миссию точно не возьмет. Ясно уже: все неприятное ложится на мои плечи. Даже не представляю, какими словами говорить с пятилетним ребенком о том, что случилось в нашей семье! Парадокс в том, что Михаил даже мне не признался, что ушел к другой. Интересно, когда он собирался поставить меня в известность? Или надеялся, что доложат другие люди? То есть Иркин звонок – часть его плана? Он попросил Глеба, а тот – свою Ирку. Возможно, даже и не просил, а идею подал, а Ирка рада стараться. И Мише сплошные удобства. Избежал тяжелого и неприятного разговора. К чему настроение себе портить, когда такое новое счастье привалило!

Я должна, обязательно должна с ним поговорить! Не ради себя, ради Тошки. Мы должны выработать общую, приемлемую для сына версию. Чтобы, с одной стороны, он понял ситуацию, с другой – не травмировался.

Спать Тошка укладывался трудно и долго. Он был полон впечатлений от шарика и поездки на джипе. Наконец, выговорившись, он крепко уснул, а я пошла звонить Михаилу.

Напрасно. На мои звонки и СМСки он не отвечал. С горя набрала номер Дуськи. Послышался ее сонный и одновременно простуженный голос:

– Катька, прости, но сейчас не могу. Подхватили с Илюхой какую-то заразу. Все в соплях. Напилась лекарств, и теперь отрубаюсь. У тебя все в порядке?

– Более-менее, – уклончиво отвечала я. Не грузить же ее в таком состоянии своими проблемами.

– Тогда давай завтра, а? – взмолилась она. – Может, хоть немного очухаюсь.

VII

Мишу я не смогла выловить и на следующий день. По мобильному он на мои звонки по-прежнему не отвечал, а на работе его мне сообщили, что ближайшие две недели он в отпуске. Испарился, так сказать, человек бесследно. Унижаться до обзвона знакомых я не собиралась. Не хочет встречаться – не надо. Если через две недели не объявится, сама решу, что сказать Тошке. А если Мише не понравится мое объяснение, пусть пеняет на себя.

Вечером мне опять позвонил Сергей:

– Я просто, Катя, узнать, не возникли ли у тебя какие проблемы.

Ясное дело, решила я, Михаил сам к телефону подходить не желает, однако, видимо, стал волноваться, по какому поводу я его добиваюсь. И отправил на разведку старого друга. И прекрасно: сейчас он у меня получит! И так вкрадчиво спрашиваю:

– Тяжкая ноша – старая дружба, да? От имени и по поручению звонишь?

В трубке обиженно засопело:

– Катя, не хочешь со мной разговаривать, я не настаиваю. Но звоню исключительно по собственной инициативе, от чистого сердца. Знаю ведь: ты одна. Мало ли что...

– А почему, интересно, твой лучший друг от чистого сердца не позвонит? Я для него, разумеется, теперь пустое место, но здесь, видишь ли, еще такая маленькая чепуха, к нему относящаяся, осталась, как его сын.

– Катя, поверь, я с Михаилом не разговаривал с начала прошлой недели.

– Вот как! – с еще большим сарказмом воскликнула я. – Неужто дружба пошла на убыль.

– Напрасно смеешься. Мне последнее время как-то не очень приятно с ним общаться. Так что не бойся. Я звоню не по его поручению, да и о тебе не собираюсь ему докладывать.

Вроде он произнес это вполне искренне, но мне все равно не верилось. Откуда вдруг такое расположение ко мне?

А Сергей продолжал:

– Катя, только не стесняйся. Если тебе нужны деньги, могу дать, а отдашь когда захочешь.

– Спасибо, нам с Тошкой пока вполне хватает. Я сама зарабатываю, да и от Миши кое-что осталось.

– А-а, – по-моему, он даже расстроился.

– Если потребуется, я тебе скажу, – решила успокоить его я. Кто знает, вдруг и впрямь припрет?

– Обязательно скажи. – Он заметно приободрился. – И еще, если вот машина нужна в сочетании с грубой мужской силой... Ну, там за продуктами съездить, полочку какую повесить... В общем, Катя, я на все с удовольствием готов.

Для выполнения миссии лучшего друга это было, пожалуй, сильновато, и последние слова Сергея поневоле заставили меня глубоко задуматься. Он что, на общение со мной навязывается? Действительно сам по себе, или это все же Мишина просьба переключить брошенную жену на себя, в терапевтических, так сказать, целях?

– Катя, не пугайся! Я очень хочу тебе помочь! И мне совсем не трудно! И Михаил совершенно ни при чем. Он вообще о тебе даже не думает. Это просто я очень хочу тебя видеть.

Его напор на самом деле начинал меня пугать. Что изменилось? Может, его загипнотизировали? Ну да, я разгипнотизировалась, а Сергей наоборот. А если его именно это и привлекло? Я же теперь вроде как свободная женщина, а им ни разу не охваченная. И мучиться, как завести знакомство, не надо. Давно друг другу представлены.

Чтобы хоть этот вопрос разрешить, брякнула напрямик:

– Сергей, как-то я раньше не замечала с твоей стороны особой радости, когда ты меня видел.

Он замялся.

– Катя, ты понимаешь... – Длинная пауза.

– Что я должна понимать? – поторопила, не выдержав.

– Хочешь честно, да? – Ну, прямо третий класс школы!

В тон ему откликаюсь:

– Валяй честно.

– Ты... мне... всегда очень... нравилась. – С усилием выдавил он из себя. – Если бы мы с Михаилом друзьями не были, то давно бы уж...

Вот это открытие! Выходит, он мне все эти годы хамил, чтобы Миша не заподозрил в нем какие-то чувства ко мне. Воистину, век живи, век учись и все равно дурой останешься.

– Сережа, а если я Михаилу твои слова передам?

– Да сколько угодно! – воскликнул он. – Теперь уже скрывать незачем! Ох, какой-же он пень! Такую женщину оставил! Но, Катя... уж если честно так честно, да? Я ему даже благодарен.

Я еще сильнее насторожилась, ибо совсем не была убеждена, что мечтаю ровно о том же, о чем Сергей. И, стремясь хоть немного увести его от темы, поинтересовалась:

– А Сабина Фыгина, выходит, тебе не нравится?

– Откуда ты про нее знаешь?

– А я все, что мне надо, знаю!

– Миша сам рассказал? Он же вроде пока не собирался!

Ага! Проболтался, голубчик. Значит, Миша меня с ним подробно обсуждал!

– Не Миша, – произнесла я вслух. – Он пока молчит, как партизан. Боится, видно, признаться.

– Боится, жутко боится, – подтвердил Сергей. – Он сперва вообще не собирался от тебя уходить. Но потом она поставила его перед фактом.

Так, так, вот молодчина! Снова проговорился! Вот вам и крепкая мужская дружба.

– Перед каким фактом? – невинным голосом переспросила я.

Только после этого до Сергея, видно, дошло, что он совершил оплошность, и он принялся мямлить какую-то невразумительную чушь.

Впрочем, я-то догадывалась, перед каким таким фактом могла поставить Мишу Сабина, что он столь позорно сбежал из дома. И я решила окончательно загнать Сергея в угол:

– Имеешь в виду ее беременность?

– И это знаешь, – охнул он. – Но откуда? Они же пока от всех скрывают.

Во дурень! На понт его взяла, он и купился!

– То, что знают трое, знают все, – хихикнула я.

– А кто третий? – не понял он.

– Ты.

– Да я же могила. Ни одной живой душе не говорил.

Я зашлась от хохота.

– Мне только что сказал!

– Ах ты, черт! Ведь ты не знала!

Мне его даже сделалось жалко. И я, во спасение его мужского самолюбия, пустилась на маленькую ложь:

– Да, в общем, сама догадывалась. А ты просто подтвердил.

– Катя, ты не расстраивайся. Может, и к лучшему, что так вышло. Недостоин он тебя!

Вот те раз! Вот вам и друг! Любопытно, на что он мне еще глаза откроет? Бросила новый пробный шар:

– Ну, Михаил ведь и раньше на сторону поглядывал.

На сей раз Сергей не поддался. Правда, и возражать не стал. Лишь жалобно простонал:

– Катя, но это нечестно.

– Что нечестно?

– Меня колоть на Мишины тайны, – еще жалобнее произнес он.

Впрочем, чем не ответ. В деталях я все равно копаться не собиралась, а он продолжил:

– Давай вы уж сами на эту тему как-нибудь разберетесь.

– Выходит, тема таки есть, – еще раз попыталась я.

Он в ответ издал стон, будто я ему иголку под ноготь всадила.

– Катя, я ничего не знаю. И свечку не держал.

– Только спички подавал, – мрачно хмыкнула я.

– Катя, ты на меня обиделась? Не надо, пожалуйста. Я ведь его ничего делать не заставлял, скорее, наоборот.

Да, Сереженька, с тобой только в разведку ходить!

– То есть инициатива исходила от него?

– Катя, у нас разве с тобой других тем нет? – взмолился он.

– Знаешь, другие пока вроде не наметились, – вполне искренне ответила я. – До сих пор нас один Михаил и связывал.

– Так я же как раз хочу теперь по-другому.

Ну вот. Приехали! Похоже, он действительно и сугубо от себя имеет намерения! С одной стороны, меня это продолжало пугать, но с другой – в сложившейся ситуации даже развлекало и льстило.

– Сергей, я пока не готова это обсуждать. Мы даже с Мишей еще до конца отношения не выяснили.

– Мне подождать надо?

– Тебе решать.

– Но... – его голос дрогнул, – надеяться я хотя бы могу?

– Надеяться никому не запрещается, – уклончиво отозвалась я.

– Но ты ко мне как?

– Пока я вообще ни к кому никак. Сережа, пойми: Миша от меня ушел меньше недели назад, и я толком не понимаю, на каком свете нахожусь. А ты уже претендуешь на отношения.

Ох он и перепугался:

– Я не претендую, а мечтаю. Катя... Ну если... Я постараюсь... Ты, может, сможешь когда-нибудь...

Ну, день чудес! Могла ли я предположить, что этот разбитной похабник и матершинник способен впасть в такое косноязычие и застенчивость!

Пока я про себя дивилась, он обрел дар речи:

– Я не имею в виду ничего такого. Просто к тебе приходить иногда, помогать...

Добился своего! Мне стало его совсем жалко. Может, он на это и рассчитывал? Но сердце не камень. Да и плохого он мне, собственно, ничего не сделал. Напротив, даже поднял тонус.

– Сергей, давай вернемся к этому разговору попозже. Когда в себя приду. Но если какие проблемы возникнут, непременно к тебе обращусь.

– Непременно? Тогда буду ждать!

Я положила трубку и подумала: «А ведь у меня только что, считай, появился мужчина! Знала бы Ирка, с ума бы сошла! Накаркала!»

Ясно было одно: чтобы идти по жизни дальше, мне необходимо провести тотальную ревизию своих прежних взглядов абсолютно на все. Уж больно они не соответствовали реальной действительности. И вот теперь меня в нее тыкали носом, словно котенка в лужу. Эх, Катерина Васильевна, как же ты жила до сих пор? Слепая, глухая и немая, не иначе!

Я позвонила Дуське. Она сипела, хрипела, хлюпала носом, сказала, что говорить почти не может, однако готова меня выслушать и даже настаивает на этом.

Изложила ей в подробностях события последних двух дней, которые она пропустила. У нее даже голос прорезался:

– Говорила ведь тебе, что он к другой бабе ушел! В следующий раз не станешь спорить с опытным человеком!

– Ну хорошо. Не спорю. Права ты. Узнала я. Но мне теперь даже хуже.

– А вот это зря. По крайней мере, теперь есть ясность. И возвращать это сокровище скорей всего нет смысла. Силы не будем тратить. Нет, естественно, это тебе решать. Он, конечно, в какой-то момент, при определенных усилиях с твоей стороны, может и вернуться. Но после обязательно станет метаться. На фиг тебе такая головная боль. Лучше уж развестись и начать жизнь по новой. Тем более у тебя и кандидат на Мишкино место вроде наметился.

– Благодарю покорно, но этот Сергей мне даром не нужен.