Текст книги "Тенета (СИ)"

Автор книги: Мария Ермакова

сообщить о нарушении

Текущая страница: 3 (всего у книги 8 страниц)

Татьяна не боялась последствий откровенности. Очутившаяся так далеко от Земли, увидевшая мир объемным, спроецированным на всю громаду космоса, она получила в подарок от жизни настоящее чудо. Если бы сейчас её сердце остановилось, она, может быть, успела бы испугаться момента смерти, но не пожалела бы ни о чём! А раз так…

Она еще не умела этого делать – вода помогла. Надо было закрыть глаза и «уйти» в монотонный шум, лишить организм кислорода, замедлить ход сердца и ток крови. На шестой минуте подобного состояния Татьяне показалось, что она руками раздвигает пространство. На седьмой охватило ощущение, что она погружается в глубину и объем мироздания. На восьмой, прежде недостижимой минуте, ей удалось приоткрыть свое сознание навстречу той странной субстанции, которой являлся Управляющий Разум станции. Секунды растянулись. В их вязкой патоке она не могла шевельнуться, но кислорода по-прежнему не требовалось, не ощущалось ни следа паники. Наоборот, наслаждение от осознания того, что границ для разума не существует, явилось, пожалуй, сильнейшим чувством из всех, когда-либо испытанных Татьяной Викторовной. Ответное прикосновение Э было нерешительным и вовсе не похожим на отпечаток ментальности, который Татьяна привыкла чувствовать, когда он присутствовал в её сознании. Она не смогла бы озвучить, то, что испытывала, и никогда не назвала бы это ответом на заданный вопрос. Эмоции, накрывшие Татьяну волной, кажется, были не менее непривычны Управляющему Разуму, ведь всемерно используя его опыт и мощь, доктора Лазаретов даже не пытались заглянуть в его «средоточие жизненных установок», как говорил Иф-Иф. Они принимали Э таким, каким он был – лаконичным, не общительным, корректным. Он, в ответ, относился к ним с бесконечной преданностью, как и к своей нынешней хозяйке, но не стремился к эмоциональной близости, являющейся характеристикой живого существа, поскольку сам себя воспринимал как нечто промежуточное между живым и неживым.

На девятой минуте пребывания под водой, без болезненных процедур и нейротропных препаратов, без использования глубинного сканнинга, Татьяна полностью сняла защитные психические барьеры и, словно горсть прозрачной воды в ладонях, протянула Управляющему Разуму всю себя: маленькие человеческие тайны; прошлое, до сих пор пульсирующее болью где-то в уголке памяти; нынешние невесёлые размышления; страх перед тем неведомым и враждебным, что небезуспешно пыталось подавить её личность. Все мысли, сомнения, чаяния и надежды она транслировала ему в единый миг и застыла, дожидаясь ответа.

Робкие касания чужого разума были похожи на прикосновения языков пламени – волшебного, не обжигающего пламени, которое освещало лишь те участки, до которых дотрагивалось. Сторонняя воля наполняла Татьяну трепещущим напряжением, удивлением, а затем восторгом, вызванным неожиданным подарком. Это были не её эмоции – эмоции Управляющего Разума, но она ощутила их, словно свои собственные, и отстраненно удивилась схожести ментальных контуров. Загадочный и великолепный, молниеносный и мудрый Э воспринимал окружающий мир и её саму, как человек. Одинокий, странный, закрытый от мира человек, за прошедшие тысячелетия ставший вещью в себе. Ментальное усилие сдавило виски – Э сомневался в чём-то, но только мгновение. Под прикрытыми веками Татьяны вспыхнуло тёплое лазоревое сияние, она увидела ясно, словно стояла рядом, вытянутый постамент с подобием чаши на верхней площадке, в которой лежало, щедро плеская радужными взблесками, яйцо размером с баскетбольный мяч. Кристалиновое яйцо. Картинка быстро погасла. Тот, кто сделал ответный подарок, тоже покинул её сознание, оставаясь шумом на краю бытия, ощущением станции и Лазарета, надеждой и опорой Стражей порога секторов галактики – Управляющим Разумом.

Татьяна открыла глаза и поднялась к поверхности. Она пробыла под водой одиннадцать минут, но трясло её не от этого – от пережитого. Вопросов доверия больше не возникало. Человеческий разум, и другой – чуждый, но более не казавшийся неведомым, поняли и приняли друг друга. И что-то подсказывало Татьяне – то, что показал в последние мгновения полного контакта Э, видели единицы из долгой череды Стражей порога, ступавших сквозь времена.

* * *

До самого вечера Татьяна проспала в шезлонге у бассейна. Блестящая фигурка крелла смотрела на неё выпуклыми глазами и усмехалась в усы. На станции было тихо, сегодня Управляющий Разум не слушал музыку, видимо, тоже прибывал в растрёпанных чувствах.

Она проснулась ночью – от чувства голода. Приняла душ, переместилась на кухню, сопровождаемая свитой, покормила Бима, перекусила сама, заварила чаю, и собралась было направиться в смотровую, как прозвучал сигнал вызова. Татьяна поспешила в Центр управления, в душе надеясь, что это Ларрил. Осадок, оставшийся от последнего разговора, никуда не исчез. И, совершенно по-женски, ей хотелось, чтобы он сказал что-нибудь для ободрения и поддержки.

На развернувшимся овале экрана Татьяна, остановившись на пороге, с изумлением разглядела голубой гребень, шедший поперек черепа, вытянутую морду, сощуренные глаза, похожие на голубые льдинки в складках полупрозрачной кожи.

– Приветствую тебя, Первый из тройки, Кор-Харр, – совершенно автоматически произнесла она на коде. Язык гоков был ей недоступен из-за разницы в анатомии гортани. – Скорейшего отделения твоей Ка, скачущих мыслей!

– Первый из семерки, – высокомерно поправил командор, и Татьяна подумала, что инцидент у Лазарета сектора Див не прошел бесследно для его карьеры. – Скорейшего отделения и твоей Ка, доктор Лу-Танни!

– Чем обязана столь… неожиданному визиту?

– Позволь представить тебе Гру-Хака – второго медицинского координатора Армады.

Кор-Харр отступил, освобождая место другому гоку – высокому, с быстрыми резкими движениями, одарившему Татьяну неожиданно заинтересованным взглядом.

– Легкой дороги по краю мудрости, доктор, – вежливо склонив голову, первым заговорил тот. – Чрезвычайно рад познакомиться с тобой, ибо наслышан о произошедшем в вашем пространстве, и восхищён мужеством доктора Лазарета Лу-Тана и его ассистента. Конечно, я бы предпочел, чтобы на месте вашего пациента оказался гок, а не проклятый сатианет, но нельзя дважды убить врага, даже если очень хочется!

И он засмеялся, оскалив острые полупрозрачные зубы. Татьяна ощутила, что начинает «закипать». Она не позволяла ненависти поселяться в своём сердце, как и обещала Лу-Тану, но как же бесили герои своих народов – с той и другой стороны призрачного фронта!

Гру-Хак неожиданно оборвал смех и уставился на неё пронзительно голубыми глазами.

– Щёлкнула зубами? – спокойно поинтересовался он.

– Что?! – изумилась Татьяна.

– Лица гуманоидов очень подвижны и прекрасно отражают эмоции, – заметил гок. – На твоем я прочел нарастающее возмущение моим поведением и желание заставить меня умолкнуть. Ты была в шаге от прочувствованной речи о том, что войны вредны для цивилизации, а жажда плазмы разрушает личность. Так?

Татьяна, так и не успевшая сесть, прошла к Панели управления и обречённо опустилась в кресло. Наверное, единственное, о чем смогли договориться сатианеты и гоки, так это о том, что им следует сообща выводить из себя доктора Лазарета сектора Див.

– Отчасти, ты прав, Второй координатор, – призналась она, грея ладони о чашку, – но только отчасти. Что ты хочешь?

– Не склонна сегодня философствовать? – оскалился гок. – А я люблю иногда покопаться в трупе мироздания, повытаскивать на свет его органы, поизучать его паразитов. Это у нас семейное, доктор. Ты, должно быть, наслышана о моём знаменитом предке Д-Хаке? Впрочем, о чём это я? Доктор Лазарета не может не знать о лихорадке Го-Крейги. Случалось лечить таких пациентов?

Татьяна отрицательно покачала головой.

– Болезнь начинается с маленьких язвочек на тентаклях, – Гру-Хак воздел щупальца, словно призывая Татьяну Викторовну убедиться, что у него-то всё в порядке. – В течение короткого срока они захватывают весь организм, и гок умирает в страшных мучениях, если не попросит убить его, пока болезнь ещё не разрослась. В соответствии с нашими обычаями, сделать это может только Кей-жрец, посвящённый в тайны ритуала отделения Ка. Но, вот парадокс! Лихорадкой Го-Крейги гоки болеют вдали от родных секторов, и чем дальше, тем чаще! На военных кораблях Кей-жрец входит в обязательный состав команды, а на транспортных и пассажирских маршрутах в дальнем космосе должность является рекомендуемой, но не обязательной. Долгое время это сильно ограничивало моему народу космическую экспансию, пока предок не изобрел сыворотку, ныне носящую его имя. Он был неугомонным носителем Ка! Даже в почтенном возрасте не сидел дома, посетил, без боязни заболеть, наверно, все уголки нашей галактики. Во время какого путешествия его озарила идея создания сыворотки, мне не ведомо. Но после разработки и испытаний, которые он застал, ещё будучи в живых, для гоков раздвинулись доступные границы пространства, называемого нами «Таман» – бесконечная пустота. И если ранее мы воевали в ближайших к нашим секторах Хвана, Хорста и Хрота, где и до сих пор доминируем над врагами – нынче боевые действия ведутся в различных уголках галактики, что даёт нам новые территории для экспансии. Формула сыворотки была передана моим предком Окружителям Первого и с тех пор являлась достоянием всего народа. Работы над её усовершенствованием не прекращались с тех самых пор, как Д-Хака не стало. Исследователям удалось увеличить срок действия сыворотки, периоды между ревакцинациями, облегчить побочные явления. Мы до сих пор стремимся к тому, чтобы совсем исключить ревакцинацию из процедуры, но не так близки к успеху, как хотелось бы. Наша мечта – одна вакцинация за всю жизнь, и чтобы можно было забыть о болезненной процедуре и наслаждаться просторами безвоздушного Тамана. Разработки ведутся сразу по нескольким направлениям, но совершенно неожиданно мы выявили еще одно, о котором даже не помышляли.

Гок замолчал, нервно сплетя перед собой тентакли, вцепившиеся друг в друга словно два морских змея. Татьяна, заинтересованно слушала, совершенно забыв о раздражении.

– Тебе должна быть известна «Конвенция ведения войны»! Сравнительно недавно в неё был добавлен раздел 546-дрей «Обращение с попавшими в плен представителями противника», запрещающий эксперименты над захваченными в бою врагами. В течение какого-то времени нам удавалось уклоняться от подписания дополнения к Конвенции, но после инцидента, произошедшего, кстати, на глазах у вас с Лу-Таном, БагДэАн всё-таки заставил нас. Мы пошли на этот шаг, сцепив челюсти. Кат о`кара пригрозил распространить протекторат Ассоциации на несколько важных для нас секторов, и именно на том участке фронта, где наше положение неустойчиво, а победы сомнительны. Итак, мы стали много милосерднее. – Гру-Хак хищно усмехнулся. – Если ранее мы, не задумываясь, убивали попавших к нам в щупальца проклятых сатианетов, то теперь вынуждены оказывать им необходимую медицинскую помощь и всячески облегчать страдания. То есть, фигурально выражаясь, нам надо их вылечить перед тем, как они предстанут перед представителями Военного Ковена на фронтах, и им будет вынесен смертный приговор. Кат о`кара не подозревал, что оказал нам услугу! Ведь нигде не сказано о том, что нельзя изучать физиологию врага во время его лечения. Клиническая диагностика, Лу-Танни, основа основ современной медицины! Представляете, какие горизонты открывает перед нами эта эра милосердия?

Расширив глаза, Татьяна Викторовна смотрела на Гру-Хака. Моментальная ассоциация – вспомнились кадры кинохроники, показывающей то ли Дохау, то ли Освенцим. Размахивая флагами светлого будущего и сострадания можно добиться многого!

– За… зачем вы мне это рассказываете? – заикаясь от ужаса, спросила она. – Я не стану молчать о том, что услышала!

– Как недальновидно существо в мягкой коже, одиноко живущее на задворках вселенной, и заявляющее подобное Пятому из Военного Ковена, – неожиданно закашлялся гок. Татьяна помнила, что так у представителей их расы проявляется крайне весёлое настроение. – Впрочем, я пошутил. Тебе ничего не угрожает, доктор, поскольку ты нужна мне. Можешь сразу после нашего разговора связаться с веганцем – не думаю, что он удивится! Ведь, если БагДэАн о чём-то не знает, то подозревает, а если не подозревает, значит, знает точно. Мы сейчас находимся в том же положении, что и проклятые сатианеты…

– БагДэАн заставил и их подписать 536-дрей? – невольно восхитилась Татьяна. По-видимому, кат о`кара обладал врожденным даром внушения!

– Естественно, – осклабился гок. – Но вернёмся к нашему разговору. Меня всегда интересовало неизведанное – сказываются гены гениального предка. Когда первые не мертвые сатианеты попали к нам в щупальца, мы подвергли их всестороннему изучению. Никаких пыток, Лу-Танни, все в соответствии с Конвенцией.

Татьяна поёжилась. Голос Гру-Хака, которой свободно и даже изящно изъяснялся на межгалактическом коде, ей не понравился с самого начала, а сейчас и вовсе скрипел, будто наждак по обнажённым нервам.

– Эндоплазама сатианетов чрезвычайно интересная штука, доктор! Однако я ещё более заинтересовался, когда понял, что в первых образцах сыворотки Д-Хак использовал её составляющие. Этих данных ты нигде не найдешь, он уничтожил результаты исследований, заменив натуральные компоненты формулы синтезированными. Какой парадокс, Лу-Танни! Наши извечные враги, отнявшие столько святых жизней гоков, могут послужить великому делу нашего шествия по Таману! Для того чтобы убедить Ковен в достоверности информации мне потребуется независимый консультант. И я выбрал тебя, доктор Лазарета сектора Див, поэтому готовясь к этому разговору, собрал информацию. Аргументирую: ты недавно покинула свою варварскую планетку, умеешь мыслить независимо и не опираешься на авторитеты. Поскольку мне этого вполне достаточно, я прошу тебя проверить мои выкладки и высказать свое мнение.

– Чем грозит сатианетам это открытие? – медленно спросила Татьяна.

Сказанное Гру-Хаком не могло быть осознано вот так, сразу. Однако настырный гок был настроен серьезно – она определила это по ярко засиневшему гребешку и нетерпеливому щелканью челюстей. Второй координатор Армады потряс тентаклями перед экраном.

– Ничем. Плазму для исследований мы можем получать после их смерти. А в этом недостатка никогда не было: справедливости ради добавлю – как с той, так и с этой стороны фронта. Сыворотка давно синтезируется и производится в промышленных масштабах, нам незачем убивать проклятых сатианетов тысячами для её производства. Мы не собираемся скрывать информацию от Ассоциации, и даже допустим её представителей на исследовательские ганноганы. Если вы согласитесь, получите доступ к нашим информационным сетям, вполне возможно, что-то из обширного медицинского опыта Армады пригодится Институту лазаретов на перекрестке миров. Соглашайтесь, Лу-Танни, я же вижу – вам интересно!

– Мне страшно, – неожиданно для себя призналась Татьяна. – Все вы безумны – и с той стороны фронта, и с этой. Вы даже не представляете, куда это может завести!

Гок оскалился.

– Война длится несколько тысяч лет, доктор. И окончится только с гибелью одной из противоборствующих сторон. Я искренне верю, что это будем не мы! Ради такой цели пойду на всё! У меня есть и другие кандидаты на роль независимого консультанта, но мне было бы интересно с вами работать. Ведь вы – новая шутка мироздания, а я…

– … Любите изучать его паразитов, – прервала его Татьяна Викторовна, – я помню! Дайте мне некоторое время на размышление. Возможно, говорю сразу, мне придётся связаться с другими докторами Лазаретов.

Гок удивительно по-человечески всплеснул тентаклями.

– Связывайтесь. Я только что проявил жест доброй воли, отправив вашему Управляющему Разуму некоторые лабораторные выкладки, подтверждающие мои догадки по поводу первоначального состава сыворотки. Будет время, взгляните. Я не тороплю. Скачущих мыслей, доктор Лу-Танни!

Экран погас. Татьяна активировала информационную панель, вскользь проглядела присланную гоком информацию. В памяти шевельнулось воспоминание. Тенью, смазанным образом на краю сознания, который она не успела уловить. Размышляла ли она ранее о чём-то подобном? Нет, она не могла вспомнить. Отстучав пальцами по панели затейливую мелодию, Татьяна поднялась и направилась в операционную, проверить пациента. Знала, что если что-то пойдет не так, Э сообщит тут же. Но привычка – вторая натура. Ей надо было просто взглянуть на закрытые, неподвижные веки сатианета, его замершие тяжелые челюсти, сведённые навсегда ненавистью надбровные дуги, отметить равномерную амплитуду вздымающейся груди, чтобы удовлетворенно кивнуть самой себе и отправиться спать. Завтра ей понадобятся силы. А время подумать над всем, что произошло, будет. Позже.

* * *

На следующий день Татьяна, пользуясь затяжным сном сатианета, провела нейротерапию. В этот раз она никуда не торопилась, растянула процедуру на целый день, делая перерывы, чтобы перекусить и отдохнуть. В результате, проводимость практически всех нервных каналов конечности удалось восстановить и, как следствие, хромота Тсалита должна была сойти на нет. Единственное, что могло беспокоить его в будущем, это ноющие фантомные боли в местах, где кости были раздроблены. Татьяна надеялась, что кристалиновые скобы в плечевом своде сатианета будут препятствовать таким же явлениям в области плеча, которые, в связи с тяжестью полученных травм, здесь должны были быть гораздо сильнее. Мыслепоток, используемый для терапии, был отработан ей до автоматизма на виртуальных образцах, и к концу процедуры она осталась собой довольна. Хотя было поздно, решила устроить маленький праздник, приготовив ганги. Следя за закипающей водой и отсчитывая секунды, Татьяна Викторовна всерьёз размышляла над природой загадочного и драгоценного кристалина, который был во много раз твёрже алмаза, но чья структура обладала способностью пропускать живые ткани, допуская их вращивание в тело кристалла. Его волновые характеристики менялись в зависимости от местонахождения. В теле ту они были одними, в теле сатианета – другими, но и в том, и в другом случае излучение обладало параметрами, живительными для носителя. В местах вживления даже маленького осколка кристалла замедлялись процессы старения организма, регенерация и обновление тканей становились неуклонными, процессы заживления шли во много раз быстрее. Энергия кристалина, кипевшая в двигателях кораблей-гиперпространственников, не убивала и не калечила живые существа, становясь частью их тел. С момента, прошедшего со дня исследования Ту-Гака и обнаружения кристалиновой основы его костной структуры, Татьяна не раз и не два изыскивала информацию о загадочном минерале, используя всю мощь сети Лазаретов и Глокса. Данные были разрозненными, труднодоступными или откровенно закрытыми для внешнего доступа. Единственное, что удалось ей вычленить из разнообразных информационных потоков – наиболее распространенные способы применения кристалина. Все три способа были ей прекрасно известны: обработанные осколки кристаллов использовались в качестве биоинерционных штифтов, либо имплантатов, вживляемых в различные органы для их лечения и улучшения функционирования, общего хорошего самочувствия носителя; цельные кристалиновые друзы являлись одним из основных узлов гиперпространственных двигателей, причем, чем больше кристаллов располагалось, вырастая друг из друга, на «ветке», тем мощнее был двигатель; лазоревые переливающиеся и разбрызгивающие световые волны камни считались драгоценными и использовались, как украшения и сакральные вещи для галактических культов. Большинство богов, божеств и божков галактики ценили в качестве подношения как отдельные кристаллы, так и целые друзы. Кристалиновые ритуальные предметы встречались часто, но только наиболее почитаемые культы обладали ими в количестве большем, чем несколько единиц. Стоило ли говорить, что любое использование камней обходилось заказчику очень и очень дорого, ведь добычу минерала в промышленных масштабах вели всего на нескольких десятках планет галактики, и Сатиана являлась одной из них. Причем производственный цикл каким-то образом учитывал цикл роста кристаллов и был разрешен только в особые периоды, когда кристаллы объявлялись полностью созревшими. Львиная доля добытого шла на нужды воздушных флотов: закупалась звездными системами еще на стадии вызревания и вывозилась с планет-добытчиков под усиленной охраной военных крейсеров систем-покупателей или, по специальному запросу, кораблей Ассоциации. Это особое подразделение Объединенного Звездного флота было укомплектовано транспортными кораблями классов Сопроводитель и Погонщик, и модифицированными крейсерами среднего и тяжёлого классов. Системы, входящие в состав Ассоциации, платили особый членский взнос кристаллами, в ответ получая скидку на услуги сопровождения.

Она так глубоко ушла в свои мысли, что не сразу отреагировала на прозвучавший сигнал Э. Когда опомнилась и поспешила к шлюзовым – посторонний корабль уже пришвартовался к станции. Его корма виднелась под прозрачным полом смотровой – Татьяна задержалась на пороге помещения. Чёрный чужой борт был таким же, как и у других модифицированных МОД. Отчего тогда она узнала его с первого взгляда? Узнала и побежала к дверям. Ларрил уже шёл навстречу. Он поймал её – руками, крыльями; притянул к себе, закрыл от света, пространства, времени, застывшего в это мгновение. Бим прискакал откуда-то и радостно загавкал, прыгая вокруг. Шуня завис над их головами, медленно вращаясь вокруг своей оси. А они ничего не видели и не слышали, тыкались губами – один неумелыми, другая – еще не успевшими вспомнить, ловили дыхание, словно желали и не успевали выпить до самого дна. Жажда близости смяла их, слепила в единое существо, в голове которого не было ни одной мысли. Татьяна так и не вспомнила, как они оказались в её секторе – нес ли её Ларрил на руках, или они шли, тесно обнявшись, не прекращая торопливо целоваться, будто оба боялись, что нахальный сигнал туммера с запястья проангела оторвет их друг от друга. Белая вспышка застила сознание, ощущения взрывались, словно давно взведённые мины, оглушая, ослепляя, подгоняя совсем уже бешеный ток крови, в котором, общем для двоих, совершенно растворилось окружающее.

Татьяна пришла в себя не сразу. Первое, что почувствовала – на станции царила тишина. Если где-то и лаял обиженный Бим, Управляющий Разум сделал так, чтобы его не было слышно. Второе – услышала еще не успокоившееся дыхание лежащего рядом мужчины. Плечом она упиралась в его крыло, Ларрил обнимал её сзади и дышал над ухом, тяжело, судорожно. Его второе крыло накрывало её сверху, отчего было тепло, словно в детстве, под одеялом. Ей показалось, или проангел едва слышно застонал, уткнувшись лицом ей в затылок?

Появилось странное ощущение легкости во всем теле. Татьяна так же чувствовала себя, когда зависала в толще воды Лу-Танова бассейна недалеко от дна. Сознание в такие мгновения становилось кристально чистым, вбирало в себя всё сразу, воспринимало картину мироздания цельной, и логика не требовалась для её осмысления. Под кожей булавочными уколами заплясали пузырьки воздуха; давление, которое она испытывала, упираясь боком в крыло Ларрила, исчезло. Она с изумлением подсунула ладонь под крыло – между ним и поверхностью кровати появился просвет, который увеличивался. Казалось, совершенно без усилий, проангел удерживал её на весу. Но это было не так – Татьяна левитировала вместе с ним! Как и тогда, в МОД, она не успела испугаться. Ларрил развернул её лицом к себе и, крепко взяв за подбородок, заставил смотреть в глаза.

– Знаешь, что это? – тихо спросил он. – Почему моя левитация действует на тебя?

– Потому что ты меня любишь… – так же тихо ответила она и взяла его лицо в ладони. – Знаешь, что это такое – любить?

Узкие губы дрогнули, сдерживая улыбку.

– Не знаю, Танни. Мы так не говорим. Мы говорим – Притяжение. Оно возникает между двумя и длится всю жизнь. Просто я никогда не думал, что это возможно с… – он замолчал, так и не подыскав слова. Татьяна накрыла ладонью его губы. Замкнула слова, даже те, которых он не нашёл.

– Отнесем это явление к категории вселенских чудес? – она улыбнулась одними глазами и снова потянулась к нему. – Господи, как я скучала…

И он ответил на выдохе, касаясь губами её кожи:

– И я…

* * *

До того, как «проснулся» туммер, проангел успел накормить изрядно проголодавшуюся Татьяну правильно приготовленными гангами. Те, которые она делала ранее, пришлось выкинуть – они разбухли, остыли и лишились не только внешнего вида, но и вкуса, и запаха.

Татьяна Викторовна совершенно потеряла ощущение реальности и не помнила, сколько времени они с Ларрилом провели в её секторе, удалось ли им поспать, и в котором часу по метрике станции они встали? Э глухо молчал в сознании, а ей даже не пришло в голову спросить.

Завтрак – если это был завтрак – прошёл в тишине. Слова казались не нужными. Эмоции друг друга ими ощущались моментально, в момент зарождения. Мир вдруг стал простым и понятным, хотя оставался огромным, неизведанным, полным необъяснимых и страшных вещей, и деяний. Уже в конце трапезы всё-таки зазвучал злосчастный туммер. Ларрил скосил на него глаза и поднялся. Татьяна тоже встала, молча протянула ему руку и, не сговариваясь, оба двинулись в сторону шлюзовых. Задержались на пороге смотровой, жадно целуясь, понимая, что расстаться будет труднее, чем казалось…

– Оторвись от меня, – прошептала она, не отнимая губ от его. – Тебя ждут…

Ларрил послушался. Даже отступил на шаг, потому что вблизи тела словно захлёстывала обжигающая петля, стягивая друг к другу.

– Не провожай, – улыбнулся он и мазнул по её губам кончиком крыла. – Пусть будет ветер нежен с тобой, как был я…

Развернулся, тяжело и широко шагая, скрылся за поворотом коридора, ведущего к шлюзовым.

До Татьяны донесся отдалённый лай выпущенного из заточения Бима. Прижавшись затылком к стене, она нерешительно потрогала пальцем припухшие от поцелуев губы и тихонько засмеялась.

* * *

Татьяна Викторовна терпеливо дожидалась, когда пациент откроет глаза. Она перевела Малую медицинскую консоль с поддерживающего режима на режим мониторинга, села рядом с платформой и, скрывая улыбку, следила, как Тсалит, постепенно выводимый Э из состояния искусственного сна, начинал ворочаться, смешно сопеть и двигать челюстями – просыпался. Через несколько минут его вполне осмысленный взгляд встретился с её – спокойным и внимательным. Пару мгновений он смотрел на неё с известной степенью подозрительности, словно пытался осознать: где находится, что происходит и кто рядом – друг или враг? Но вот, наконец, расслабился, повел затёкшими плечами, сделал попытку потянуться.

– Как плечо? – поинтересовалась Татьяна. – Болит?

Сатианет, чья правая рука от плеча до локтя была плотно притянута к боку блок-тканью, снова пошевелился, прислушиваясь к себе.

– Ноет, – сообщил он. – Совсем не сильно.

– Так и должно быть, – пояснила Татьяна. – Остаточные фантомные боли в тканях, целостность которых была нарушена. Блок-ткань рекомендую вам снять через несколько циклов после возвращения в свой сектор.

– Сколько мне ещё находится здесь?

– Три – четыре суточных цикла станции, не более. Я хочу посмотреть, как быстро даст знать о себе регенеративная способность кристалина, и ещё раз провести нейротерапию после того, как спадет послеоперационный отек тканей. Думаю, после этого я отпущу вас со спокойной душой.

– С кем вы меня отпустите? – возмутился Тсалит.

Татьяна засмеялась.

– Могу рассказать об этом за обедом. Конечно, эндоплазма вещь исключительно полезная для организма, но, думаю, ваш желудок собирается возражать против постоянства подобного типа питания – поэтому разрешаю вам встать, чтобы перекусить со мной. Однако после вам придется ещё немного полежать. Завтра разрешу вам в течение дня прохаживаться с перерывами на отдых.

Тсалит, поблёскивая глазами, смотрел крайне подозрительно.

– Что? – удивилась Татьяна, в глубине души вновь ощущая раздражение, но не позволяя ему испортить себе прекрасное настроение.

– Вы должны выйти, – поморщившись, пояснил сатианет, – тогда я смогу встать.

Подняв брови, Татьяна смотрела на него.

– А в чём дело?

– Вы будете помогать мне, а я этого не желаю!

– Почему вы так решили? – искренне удивилась она.

Тсалит повел головой из стороны в сторону, словно его душил призрачный галстук.

– Да вы не можете по-другому, доктор! Это же ясно с первого взгляда. У нас говорят – не воин тот, кому подняться с ложа помогает сатиана!

Татьяна Викторовна хмыкнула и демонстративно завела руки за спину.

– Поднимайтесь, мой герой, я не дотронусь до вас и пальцем. Но из сектора не выйду, даже не думайте! Мне нужно быть рядом на тот случай, если вам неожиданно станет плохо. И в очередной раз напоминаю, броненоссер, – мстительно добавила она, напустив металла в голос, – на территории Лазарета вы не воин, а пациент! Поэтому мои указания должны выполнять неукоснительно.

Сердито клацнув челюстями, Тсалит сел и осторожно спустил ноги на пол.

– Голова не кружится? – спросила Татьяна.

– Нет, – буркнул тот и поднялся.

Постоял, едва уловимо покачиваясь, посмотрел на неё.

– Все нормально, доктор Лу-Танни. Спасибо за помощь, но дальше я справлюсь сам!

Она кивнула, решив больше его не мучить, и покинула помещение, мысленно приказав Э следить за пациентом, который, кажется, жутко смущался собственной слабости.

Вечером Тсалит самостоятельно посетил смотровую, двигаясь увереннее, чем утром. В течение дня Малая медицинская консоль постоянно следила за его состоянием, отмечая положительную динамику регенерации тканей в зоне оперативного вмешательства. Татьяна, в который раз уже, удивилась скорости восстановления своих инопланетных пациентов. Из встреченных на практике случаев на первом месте по быстроте регенерации мягких тканей шли ту, затем сатианеты и проангелы. Сломанные кости у двух последних (ту сравнению не подвергались в связи с недавно выявленными анатомическими подробностями) срастались за примерно одинаковый период времени. Юмбаи почти вдвое отставали от них, а люди вообще находились где-то в конце «регенеративной шкалы». Отчего такая несправедливость случилась именно с представителями её расы? Глубоко задумавшись над этим вопросом, Татьяна Викторовна сама не заметила, как высказала мысли вслух. Тсалит, как оказалось, внимательно слушал.