Текст книги "Станция (СИ)"

Автор книги: Мария Ермакова

сообщить о нарушении

Текущая страница: 7 (всего у книги 8 страниц)

– Я слушаю тебя с огромным удовольствием, мой друг, – призналась Татьяна. – Твои рассказы звучат как сказки моего родного мира, завораживающие, волнующие. Но они ценны ещё и тем, что всё это действительно существует.

Ту-Роп лукаво улыбнулся в ответ и вдруг прижал огромную теплую ладонь к её губам.

– А теперь тихо, доктор! – шепнул он. – Это значит – вообще не звука. Иначе мы не увидим, как поет сактус!

Он двинулся вперёд, крадучись и абсолютно бесшумно, словно большой кот. И глядя на то, как плавно перекатываются его чудовищные мышцы под мохнатой шкурой, на которой оседал иней, Татьяна содрогнулась, представив, каким страшным противником может быть подобное существо в схватке. Она старалась идти максимально тихо, наступая в следы ту – так снег почти не скрипел. Но, конечно, до беззвучной походки снежного великана ей было далеко.

Ту-Роп предостерегающе поднял руку. Из-за поворота ледяного «завитка» в два человеческих роста высотой выплеснулся дрожащий призрачный свет.

Татьяна сделала последний шаг, невольно заторопившись к очередному чуду, что желала ей показать вселенная. Снег скрипнул. Едва слышно. Тихонько. Неуверенно. Но мерцание тут же застыло, словно Снежная Королева дыхнула на него смертельным холодом.

Ту успокаивающе покивал. Аккуратно обхватил Татьяну Викторовну и поставил перед собой, чтобы ей удобнее было выглядывать из-за ледяного угла. Одними губами прошептал: «Ждите!», и застыл, кажется, даже перестав дышать.

Потекли томительные минуты ожидания. Татьяна следила за облачками пара, вылетающего изо рта, а думала о Ларриле. И в груди сердцем билось почти забытое тепло, согревая даже в холоде чужого, снежного мира.

Свет на снегу шевельнулся, словно оживал. Задрожал, потёк призрачными языками. Тонкий, едва уловимый звон разнёсся в воздухе. Так могли бы звенеть серебряные колокольчики или бокалы из тончайшего стекла, мартовские сосульки или золотые монетки из того сна, что снился Татьяне часто, пока был жив Лу-Тан. Затаив дыхание она выглянула из-за ледяной преграды и увидела уже знакомые зеркально-ледяные грани сактуса.

Растение было немногим больше того, что подарил ей Ту-Гак, и достигало примерно полутора метров в высоту. Но все плоскости его ветвей, расположенных точно под углом шестьдесят градусов, были повёрнуты по диагонали и едва уловимо двигались. Волнообразная дрожь начиналась снизу, грани легонько касались друг друга, издавая звон, отражая, преломляли свет потолочных панелей и разбрасывали его щедрыми пригоршнями на искрящийся снег. Волна проходила по всем ветвям и завершалась на последней, растущей острым вертикальным шпилем, об который коротко ударяли маленькие, ещё не выросшие, веточки. Тогда одинокая чистая нота долго дрожала в пустоте, и искры гасли в снегу и во льдах, всего на несколько секунд, чтобы через мгновение вновь зародиться в раскидистых нижних «лапах». Глядя на «поющий» сактус, Татьяна неожиданно вспомнила новогодние открытки, посыпанные серебряными блёстками, и запах хвои, и бегущие огоньки ёлочных гирлянд, и аляповатую уличную иллюминацию. Зрелище так завороживало, что ту пришлось несколько раз ощутимо потрясти спутницу за плечо, прежде чем она очнулась. И поняла, что ноги окончательно замерзли на снежном ковре.

Так же, крадучись, чтобы не спугнуть робкого «певца», они вышли из ответвления кегаты.

– Мой сактус тоже будет петь? – едва переведя дыхание от восторга, спросила Татьяна.

Ту-Роп улыбнулся.

– Возможно. Если ему у вас понравится!

Огромная лапа на мгновение накрыла её лицо.

– Вы все-таки замёрзли, Лу-Танни! – удручился Ту-Роп. – Идёмте греться! И ужинать. А потом...

– А потом? – любопытство в её глазах, казалось, растопит снег вокруг.

– А потом будет потом! – засмеялся ту и быстро повёл спутницу в сторону выхода из помещения.

* * *

Грозная надпись на закрытых дверях, ведущих на галерею над смотровой, предупреждала, что помещение закрыто на штатную дезинфекцию. Несмотря на это ту буркнул что-то в туммер, протянул к створкам руку, и они чуть приоткрылись. Внутри было темно. Ту-Роп обернулся к Татьяне, легонько подтолкнул её в проём.

– Иди, Лу-Танни. Тебя там ждут!

Татьяна удивлённо подняла брови. Знакомая рука показалась в проёме, горячие пальцы легли на запястье и втянули её внутрь. Руки и крылья Ларрила оплели крепче всех лиан далёких земных джунглей. Его губы с жадностью накрыли её...

Они целовались, как подростки, жадно, но без изысков, и ни один не желал оторваться от другого. Наконец, тяжело дыша, отпрянули друг от друга. Проангел, улыбаясь и блестя зубами во мраке, разбавленном только обманчивыми иероглифами созвездий, кружащихся вокруг М-63, потянул Татьяну за собой – к бортику прозрачной галереи. Легко запрыгнул на него и замер, балансируя – сильный, гибкий.

– Иди ко мне! – просто сказал он и втащил Татьяну на бортик.

Она затаила дыхание, боясь упасть – из-за прозрачной части пола смотровой, располагавшейся как раз над Квиллиниумом, высота казалась бесконечной.

Медленно и нежно Ларрил притянул Татьяну к себе, легко коснулся губами её висков и скул, прошептал:

– Закрой глаза...

Татьяна вздрогнула, но послушно прикрыла веки. Даром Граэля – костяной иглой – пронзило сердце ранее услышанное от Ту-Ганна: «Когда-нибудь вы поплатитесь за это!»

Словно услышав её мысли, проангел взметнул крылья, отсекая свет звёзд.

– Ничего не бойся! – прошептал он. – Я с тобой...

И хотя сказано было о другом, слова прозвучали ответом на её беззвучный вопрос, разогнали смятение и тревожные воспоминания.

Даже не видя лица Ларрила, она ощутила, что он улыбается.

– А теперь, Танни, – сказал проангел, – сделай шаг. У моего сердца нет крыльев. А у тебя будут – мои! Обещаю.

Татьяна Викторовна зажмурилась и, не выпуская его руки, шагнула с парапета в пустоту. И чуть провалилась вниз. Адреналиновая волна накрыла с головой, но тут же другая – прохладная, щекочущая, возникла под кожей, наполняя тело лёгкостью.

Во время своего единственного выхода в открытый космос Татьяна испытала чувство невесомости, но тогда она была ограничена толстым, нелепым скафандром. А сейчас ничто не сковывало движений – и пространство лишилось характеристик. Исчезли высота и ширина, глубина под ногами, ощущение стен и перегородок.

Ларрил развернул Татьяну лицом к себе, заговорил негромко:

– Завтра прибудет ганноган, и мой покой кончится, так же, как и моё свободное время. Сегодня последняя ночь, которая принадлежит нам двоим. Я хочу, чтобы ты увидела Притяжение. Не просто почувствовала! Смотри на меня, Лу-Танни! Смотри, не отрываясь...

И она смотрела. Широко раскрыв глаза ловила мерцание его зрачков темнотой своих, и вдруг почувствовала, как поднимаются волоски на руках и вдоль позвоночника, как бегут мурашки по коже. Возможно, ей показалось, но вокруг проангела воздух начал едва уловимо светиться. Это холодное голубоватое пламя перекинулось с его рук на её, поднялось к плечам, затопило грудь, шею... И чем больше оно охватывало Татьяну, тем сильнее она ощущала, как они оба – она и Ларрил – сближаются друг с другом, не делая ни одного движения для этого, но стягиваемые непонятной силой, противостоять которой было невозможно. Уже через несколько секунд она уткнулась лицом в грудь проангела. Казалось, ещё немного, и Притяжение сплющит их друг с другом, сомнёт в единую плоть, слепит в комок единого сердца в пустоте космоса. Теперь Татьяна поняла, как работал Дар Граэля – против этого нельзя было устоять, ему невозможно было не подчиниться. Двое более не принадлежали себе самим. Безжалостные руки судьбы сводили их, заставляя не выпускать друг друга из объятий.

Совершенно машинально, какой-то отдельной, отстранённой частью сознания Татьяна анализировала происходящее. Анатомически разные сердца сбились и перешли на одинаковый ритм. Кажется, даже дыхание стало единым, и зрение. Во всяком случае, она заметила, как слегка сдвинулись и изменились световые спектры, окружающие звёзды. И, осознав это, прикрыла веки и замерла, растворяясь в другом существе... нет, в другом человеке, ибо и Ларрил перенял от неё часть чего-то, что отныне было у них общим.

И вдруг, словно игла Граэля вошла в сердце – Татьяна Викторовна ощутила физически, кончиками пальцев, напряжением тела, как истекают минуты, отведённые проангелу и ей на то, чтобы быть вместе. Время сгорало – осыпалось пеплом, уходило водой, гасло, как звёзды, одна за одной. Молчаливо, неумолимо... безжалостно. Будто холодный сквозняк подул. Ей на мгновение стало страшно, совсем как в ночь перед похоронами Артёма, когда одиночество уже приняло её в свои стылые объятия, но разум отчаянно отказывался понимать неизбежность смерти.

Ларрил, видимо, что-то почувствовал, потому что вдруг оторвал Татьяну от себя, вздёрнул вверх, так, чтобы их глаза оказались на одном уровне. Его зрачки были расширены и темны, словно пустота космоса, потерявшего звёзды, заполнила их от верха и до донца. «Мёртвые небесные тела...» – вдруг вспомнились Татьяне Викторовне слова Учителя и, неожиданно для себя, она расплакалась, уткнувшись лицом в шею проангелу.

– Тише, тише... – шептал он ей на ухо, укачивая в сильных руках, обнимая крыльями. – Что бы не случилось, Танни, я буду дышать тобой. Ты – мой воздух, сила моих крыльев! Ты – моё Притяжение! Я знаю, Граэль коснулся и тебя сейчас. Я слышу его холодное дыхание у себя за спиной. Но где бы я ни оказался – я вернусь к тебе, Танни. Куда бы судьба не забросила тебя – я найду тебя, воздух мой! Не плачь...

И он тихо касался горячими губами её глаз, скул, губ – стирая слёзы, заставляя улыбнуться, а звёзды водили беззвучные хороводы вокруг, безуспешно пытаясь разогнать сгущающее ощущение непоправимого.

* * *

На рассвете, остановившись у двери в смотровую и склонившись к Татьяне, Ларрил прошептал:

– Прошу тебя, сейчас иди в Квиллиниум и поспи. Я был жесток сегодня, не дав тебе ни минуты сна!..

Татьяна коротко взглянула на него враз потемневшими глазами и по его расширившимся зрачкам поняла, что он услышал её безмолвное: «Ты подарил мне Притяжение...».

Болтающий без умолку Ту-Роп проводил её в жилой сектор и застыл за его дверями живым воплощением силы Ассоциации.

Татьяна приласкала и покормила Бима, поймала радостно левитирующего вокруг Шуню, сунула его под подушку, и, как и была в одежде, рухнула на кровать. И почти мгновенно оказалась на уже знакомой асфальтовой дорожке, усыпанной осенними листьями. Впереди и чуть правее, в неверном круге света, сидела серафида. Упираясь передними лапами в землю, покачивалась и пела – но не громко и объёмно, как уже много раз слышала Татьяна, а тихо. Будто мурлыкала гигантская, разморенная теплом кошка.

«Этот образ странного, чужого мне мира со светящимся предметом на длинном столбе знаком тебе, Лу-Танни?» – зазвучал голос Певуньи в сознании Татьяны Викторовны.

Неспешно приближаясь к серафиде, Татьяна кивнула. Окружающий сон нынче был лишён угрозы, хотя громоздкая фигура Крагге застыла в круге света под фонарем почти как та, внушающая ужас тварь, до которой Татьяна в своих снах никак не могла дойти.

«Это – протока, через которую в воду сознания можно запустить яд, убивающий мысли. Раньше она была шире. Но главное слово так и не было произнесено, и ты оказалась сильнее, чем думали наславшие морок. Протока была рекой, а стала иссохшим руслом, которое есть в сознании каждого из нас. Крелл научил тебя закрывать её? Укутывать в Вечности?»

Татьяна подошла совсем близко. Остановилась на границе света и тьмы, заложив руки за спину.

– Вы тоже будете пугать меня, как это делал он?

Серафида, не прекращая урчать, лукаво улыбнулась.

«Он делал это для твоего же блага, дитя! Не знающий о подводном течении рискует попасть в него и быть разбитым о камни! Но я не буду пугать тебя. Я хочу проститься, ибо пока длится твой сон, мой каури отшвартовывается от М-63. Я не воспользуюсь вратами – они все закрыты из-за прибытия гоков. Я отправлюсь в сектор Дох, не заходя в Поток...».

– В сектор Дох? – воскликнула Татьяна.

«Смерть умеет петь, – печально сказала серафида. – Но там, где она ступает, ломая всё на своем пути, мелодия слышна не так, как в тех мирах, где царят пустота и тишина жизни, рассыпавшейся пылью!»

Она говорила, а перед глазами Татьяны вставали искорёженные бесшумной смертью тела сатианетов, виденные в сенсорере Тсалита.

«Смотри глубже, дитя, ищи в придонных потоках... смотри глубже...».

Зрение сузилось, став иголочным ушком, сквозь которое сознание ухнуло в уже знакомую бездну. Вокруг Татьяны Викторовны в абсолютном мраке пульсировали некие огромные тёплые образования, которые она затруднилась бы классифицировать. Они были молчаливы и чужды, отстранённы, но тем не менее, живы. Тонкие, едва светящиеся ленты тянулись от одного образования к другому, сплетались, порождая завихрения чёрного вещества. Потянувшись разумом за одной из таких лент, Татьяна неожиданно осознала себя зависшей в атмосфере неизвестной ей планеты. Внизу расстилался гигантский, ослепительно сверкающий поднос планетарного диска, словно фарфоровыми чашками уставленный белыми скалами и украшенный странными, лихо закрученными торосами, похожими на декоративно свернутые салфетки. Жемчужная облачная дымка едва заметно дрожала, воздух был прозрачен и казался замерзшим. Там, внизу, было холодно для человека с планеты Земля. Холодно и слишком тихо. Лишь ветер иногда проносился воющим зверем, взмётывая снежную пыль и теряясь в ответвлениях кегатов.

«Майрами Мак рек» – словно из ниоткуда возникло название. Туманный Айсберг сектора Пу.

Парадоксально, но Татьяна не могла чётко формулировать мысли, оказавшись в состоянии чистого сознания. Лишь ощущала наитием, что имя для планеты, хоть и стало родным, но будто лежит тонкой коркой льда на поверхности водоёма, глубины которого не ведает никто. Там, в придонных потоках, то ли живёт, то ли спит, то ли существует, а то ли пребывает чуждый, древний, непонятный и непознанный Разум. Тот самый, что касается других подобных призрачными лентами информационных полей, любое из которых можно потянуть на себя, словно нитку от свитера, чтобы укутаться в тёплый защитный кокон...

Сознания Татьяны коснулся мгновенный отблеск кристалиновых зрачков. С недавних пор этот свет воспринимался ей «красным» сигналом светофора. Неожиданно она со всей ясностью вспомнила момент собственной смерти, и голос Чреше, звучавший внутри и вокруг: «В этот сектор вам ещё рано, Лу-Танни!». В этот раз стайя молчал. Но Татьяна немного научилась его понимать и, отвернувшись от той бездны, в которую в очередной раз заглянула, с тоской посмотрела на сверкающий, как рождественская игрушка, мир под ногами. Её необъяснимо тянуло вниз – в ледяные просторы. Вдохнуть морозный воздух, забыть о линии горизонта, на которой земля превращается в небо. Ощутить свободу и простор. Как там говорил Ту-Роп? «Если вы когда-нибудь будете на Майрами, вдохнёте одиночество полной грудью и поймёте, что истинная свобода разума наступает только, когда он один!» Сказывалась ли жизнь в ограниченном пространстве космических станций или просто тоска по земле под ногами? Или это был чей-то голос – ищущий, зовущий. Её?..

В серой пелене странного сна-яви напевала серафида. И это тоже было Прощание, но не такое, которое поют Скрывшимся за горизонтом. Это прощание имело оттенок восходящего над океаном солнца, оттенок надежды на свет.

Слушая низкий, вибрирующий голос, Татьяна осознавала, что каури Певуньи уже давно скрылось из прямой видимости М-63, направляясь в сектор, охваченный лихорадкой войны. Осознавала – и печалилась... и надеялась на свет. А затем истинный сон взял своё, и маленькая смерть принесла отдохновение её измученному сознанию.

* * *

Татьяна терпеливо сидела в мицериновой комнате, куда её привел Ту-Роп, сунул ей в руки стакан с питательной плазмой, а сам исчез за дверям, отрубившими звуки с той стороны. Сладкий запах диканкоро приводил её в себя, заставлял осознавать реальность, основательно покорёженную предстоящим прибытием ганногана.

Она вспомнила о привычке сириона, встала и закружила по комнате. В душе боролись тревога и восторг: щекотал холодок опасности, но на сердце было тепло, словно проангел укрыл его крыльями от всех сквозняков мира.

Через некоторое время двери впустили Ту-Ганна, хмурого, невыспавшегося. Они с Татьяной бросили друг на друга недовольные взгляды, неохотно кивнули. Она продолжила своё безостановочное движение, а ту встал у стены, сложив руки на груди, активировал обзорный экран и принялся разглядывать пустоту космоса, которую скоро должна была заполнить туша Сан-Зара.

Татьяна Викторовна отчаянно зевала – то ли оттого, что спала не более трёх часов, то ли от нервного возбуждения. Поэтому, когда знакомый голос зазвучал в сознании, несказанно обрадовалась возможности пожаловаться.

– Вы – детёныш, Лу-Танни, – беззвучно усмехнулся Дуг-Кагн. – Детёныш, познающий мир с восторгом и опаской. Желал бы я быть на вашем месте в такие минуты осознания.

Татьяна покосилась на Ту-Ганна. Тот сверлил тяжёлым взглядом экран, и на неё не обращал ни малейшего внимания. Она одним глотком допила напиток и, наконец, села, устало прикрыв глаза, делая вид, что дремлет.

– Теперь может случиться всякое, – посерьёзнев, заговорил крелл. – Добрые намерения, высказываемые во время активного ведения военных действий, сами по себе подозрительны! Вам, Лу-Танни, нужно быть предельно внимательной и осторожной. Я постараюсь быть рядом, если что-то случится – разумеется, ментально. Помните обо мне, но рассчитывайте на себя. И успокойтесь!

Его голос подействовал на Татьяну хорошим глотком бренди. Нервная дрожь, сотрясавшая с момента пробуждения, прекратилась, испытываемые чувства ушли куда-то вглубь сердца и спрятались в самом его уголке, одно – игольным острием, другое – теплом язычка пламени. Татьяна глубоко вздохнула и открыла глаза в тот самый момент, когда двери в помещение разошлись, и на пороге показался Ту-Роп, поманил рукой. В сопровождении обоих ту она направилась в смотровую, и оказалась там тогда, когда дрожание света в потолочных источниках подсказало, что врата активированы.

Сопровождающий ганноган флот гоков сворой гончих псов выскочил через прорехи Средних и Малых врат и отошёл за станцию, чтобы дать место маневру Сан-Зара. Плоский нос межзвёздной научной платформы прорвал кипящий кисель Потока и вынырнул в пространство, нацеливаясь на станцию. За ним потянулось гигантское, не уступающее в размерах флагману БагДэАна, тело ганногана; одна за другой вырастали надстройки палуб обтекаемой формы, дугообразные антенны пространственных и полевых анализаторов.

Татьяна стояла рядом с Ту-Ропом, физически ощущая отсутствие Ларрила. Тот ждал прибытия официальной делегации гоков на докерском уровне станции, вместе с СиРиЛионом и веганой.

В плавных обводах Сан-Зара ощущалась гигантская мощь, неявная, не бросающаяся в глаза, как у флагмана Малого флота Звёздной ассоциации. Однако если при взгляде на корабль БагДэАна Татьяна ощущала восторг и ужас от осознания его мощи и громадных размеров, то зрелище бесшумного хищника гоков, выползающего из Прорехи, привело её в недоброе тревожное состояние.

Шуня, раскинувшийся вольготно на шее, видимо, ощутив состояние хозяйки, принялся нервно переползать с плеча на плечо, дергая Татьяну за локоны и пытаясь обратить на себя внимание. Она сняла его и аккуратно засунула в карман комбинезона. Если бы ей кто-нибудь предложил карман, в котором она могла бы спрятаться от нацеленного прямо на неё носа Сан-Зара – она бы с радостью нырнула туда!

Ганноган, наконец, показался весь, совершил маневр разворота и теперь вытянулся параллельно станции.

Ту-Роп тронул Татьяну за плечо.

– Идёмте, Лу-Танни. Вам тоже надо быть внизу.

Недолгий путь по шассам – ту знал кратчайшие пути – и вот они уже в доках. Мельтешащие перед глазами существа и механизмы только повышали общую нервозность.

Татьяна и ту уже смешались с толпой встречающих, когда из одного из транспортных ангаров, куда пришвартовался МОД с гоками, вышла немногочисленная делегация. Гру-Хак, чьё лицо было скрыто, как и у его сопровождающих, полупрозрачной сферой защитного шлема, оказался невысоким, но полным той энергии, что заставляет винтики огромной государственной машины вертеться быстрее. Харизма буквально фонтанировала из него, и, глядя на гока, Татьяна понимала, почему тот стал Вторым координатором Армады, но никогда не станет Первым. Допускать подобных типов на самые вершины власти означало подвергнуть нестабильности её всю, вплоть до основания.

Гру-Хак как-то по-птичьи вертел головой, отвечая на приветствия веганы и стоящего за её правым плечом СиРиЛиона, и озирался до тех пор, пока острые льдинки его глаз не выхватили из толпы Татьяну Викторовну. Несколько минут они мерили друг друга взглядами, и ни шум доков, ни громогласная приветственная речь веганы, ни откровенно настороженный взгляд Ларрила не были этому помехой.

«Вы наблюдаете процедуру установления личного доминирования над противником, выработанную веками, – зазвучал голос Дуг-Кагна в сознании Татьяны. – Поединок не силы, но силы воли! Не изысканная или грубая аргументация собственных убеждений, а хорошо тренированное упорство. Не смущайтесь, не отводите глаза!»

Следуя указаниям крелла Татьяна выдержала взгляд гока со спокойной улыбкой, но вздохнула с облегчением, лишь когда Гру-Хак отвернулся. И с удивлением заметила, что сжимала руки в кулаки так, что следы ногтей остались на ладонях. Когда делегация под внушительной охраной патруля Ассоциации тронулась прочь из доков, Татьяна тихонько подёргала ту за шерсть на локте.

– Я могу не идти с ними? Что-то мне не по себе в их присутствии!

Ту-Роп покосился на неё и, ни слова не говоря, утащил в неприметную дверь на технологический шасс.

– Отвести тебя в жилой сектор? – заботливо спросил он.

– Нет, – покачала головой Татьяна. – Я, пожалуй, навещу клинику! Неизвестно теперь, когда удастся там побывать. А у меня ещё есть дела, которые надо завершить!

Ту-Ганн, ранее вернувшийся в клинику, лишь удивлённо покачал головой. Явно не ожидал, что землянка появится здесь в ближайшие дни. Татьяна кивнула ему, оставила Ту-Ропа отдыхать на пандусном лежбище и отправилась в закрытый сектор под лестницей.

Из всех, погибших по неизвестной до сих пор причине существ, покоящихся в стат-боксах, она не осмотрела лишь одно тело. Впрочем, его и телом-то сложно было назвать. Останки – не останки, ошмётки – не ошмётки, всё, что осталось от несчастного Второго семантика дипломатической миссии гоков на М-63. Руководству станции пока удавалось удерживать их в карантине, ссылаясь на долгие исследования, проводимые с целью выявить причину смерти. Но с появлением на станции Гру-Хака ситуация могла резко измениться. Второй координатор Армады вполне мог стукнуть по столу парой тентаклей, и вегана вряд ли стала бы возражать против вычачи тела соотечественникам погибшего.

Татьяна надела защитный костюм, активировала Икринку, вывела капсулу с останками гока из бокса. Включила СКАР-камеру. И погрузилась в процесс изучения тканей, начав с клеточного и заканчивая атомарными уровнями. Она провозилась с исследованиями около трёх часов по метрике станции, но так ничего и не обнаружила. Остановила процесс, села на приступку одного из пустующих стат-боксов и неожиданно с сожалением вспомнила о сигарете. Держала бы её в дрожащих от усталости пальцах, внутри бумажной трубочки тлели бы жаркие микроугольки, порождая ароматный дым, уносящийся к потолку. Образ сидящего напротив человека, окутанного дымовым полем, неожиданно приоткрыл одну из заслонок памяти. Татьяна вспомнила глуховатый голос Учителя в плеске воды из бассейна: «Существа, появившиеся в процессе эволюции, несут знание о создании Вселенной, Танни! Живые клетки обладают остаточным излучением, которые Стражи Порога называют ДМИТ-поле – След Большого Взрыва. Но эта информация записана не на клеточном, молекулярном или даже атомарном уровне. Информационное поле каждого живого существа уникально, однако все подобные поля обладают некой общей характеристикой – Дач-агентом, осуществляющим привязку ДМИТ-поля к нервной системе субъекта. Физиологической составляющей, без которой существование невозможно. Химический состав тканей, физическая форма или условия обитания существа роли для агента не играют. Однако у созданий, обладающих разумом, он выражен сильнее, чем у остальных…».

Татьяна тогда решила, что Учитель подшучивает над ней. Рассказывает очередную сказку, сродни истории о загадочных арланах. А сейчас подумалось – всё, о чем говорил Лу-Тан, так или иначе подтверждалось. А что если исследования останков с самого начала проводились не в том направлении? Ведь Ту-Ганн искал именно физическую причину смерти выходцев с разных планет – болезнь, внутренний изъян, нападение.

Перед глазами встала картинка вифера с первого вскрытого тела – повреждения нервной системы, выглядящие так, словно некая волна шла от головного мозга – к периферии.

Татьяна Викторовна вскочила, забыв о желании курить. Мысленно активировала СЭТ Лазарета и, подключившись через него к СКАР-камере М-63, запросила у Э поддержку усиленных полевых фильтров. На запрос: «Может ли ДМИТ-поле живого существа быть нестабильным?» Э не ответил. Татьяна каким-то внутренним наитием ощутила, что Управляющий Разум запросил информационную поддержку других Лазаретов и Глокса. И удивилась себе. Похоже, СЭТ привёл её в состояние симбиоза с Э, раз она, не получая никаких подтверждений, угадывает его действия.

Ожидая информацию, Татьяна продолжила осмотр гока. Вифер, наконец, закончил работу с останками, пронумеровал их и сконструировал виртуальную картинку разрушений нервной системы. Как и следовало ожидать, причина гибели гока была аналогична предыдущим случаям. Энергетическая волна неизвестной этиологии искорёжила нервные клетки и буквально сожгла нервные связи несчастного. Гоки, обладающие неконечным количеством тентаклей, имели наиболее высокоорганизованную нервную систему из тех рас, представители которых в настоящий момент находились в мертвецкой.

«Нестабильность индивидуального ДМИТ-поля возможна при потере связи с Дач-агентом – сообщил Э. – Причины подобных потерь связи мне неизвестны. Сведений по данному вопросу нет в общих инфосистемах… но есть в ментатронных архивах памяти доктора Лазарета Див, Стража порога Лу-Тана».

Осознав последние слова Управляющего Разума, Татьяна так и села вновь на приступочку бокса. Оказывается, у Лу-Тана были тайны от Э!

Она вскочила и нервно прошлась по помещению. Затем решительно направилась к выходу, мысленно приказав Управляющему Разуму клиники провести необходимые процедуры по дезинфекции и заблокировать «мертвецкую».

Татьяна Викторовна так спешила, что не услышала призывного взрыкивания Ту-Ганна, зовущего её взглянуть на какого-то пациента, а Ту-Роп едва успел догнать её на шассе, ведущем в красный жилой сектор.

– Что-то случилось, Лу-Танни? – осторожно поинтересовался он, заглянув ей в лицо.

Она только взглянула на него, молча, и ту понял, что землянка даже не услышала вопроса. Только на пороге своих покоев она обернулась и коротко бросив: «Я спать!» – скрылась за дверью.

Ту-Роп удивлённо почесал ухо и отправился за периметр Квиллиниума.

А Татьяна Викторовна наскоро разделась, оставшись в нательном комбинезоне, открыла подводный выход в бассейн и погрузилась в воду, ощутив запоздалое сожаление о покинувшей М-63 Странствующей Певунье Двора. Связалась через СЭТ с Э и приказала открыть архивы памяти Лу-Тана, эпизод первый, касающийся интересующей её темы. А затем сосредоточилась на дыхании и принялась ждать..

Ждать пришлось около десяти минут по метрике Земли. Татьяна подозревала, что не сообрази она усилить ментальную связь водой Квиллиниума, Э вообще не смог бы активировать архивы. И хотя у неё не было подтверждения от Управляющего Разума правильности своих действий, интуитивная уверенность говорила о том, что она поступила верно.

Темнота под веками сместилась к краям. Татьяна Викторовна оказалась в кабине, явно принадлежащей космическому кораблю. Неизвестные приборы, зашитые в матовые кожухи, тихо гудели, светясь по контуру и едва разгоняя мрак, царивший в помещении. В одном из аппаратов копалась, сидя прямо на полу, крупная фигура. Вот она чуть повернула голову, и Татьяна узнала знакомые тёмные пятна на белоснежной шкуре.

Чреше!

И только тут поняла, что видит стайю из экрана связи глазами Лу-Тана.

Хозяин виновато поднял руки, облечённые в защитные перчатки, пальцев на которых явно было больше, чем анатомически полагалось стайям.

– Прости! – улыбнулся он с неприкрытым сарказмом. – Я не могу приветствовать тебя, как полагается приветствовать близкого друга и уважаемого доктора Лазарета сектора Див, Стража порога!

Татьяна невольно наморщила нос – так защекотало под ним: это Лу-Тан состроил недовольную гримасу.

– Прекрати, вин Чреше! Неужели ты всё ещё сердишься на меня?

Пятнистые плечи, полускрытые нашлёпками защитного жилета, дёрнулись.

– Я, как и мой народ, стою на пороге Вечности, Лу-Тан! Стоит ли мне пересчитывать мелочь подобных обид?

– Ты не знаешь точно! – недовольно заворчал Лу-Тан в усы.

– Я не знаю пока! – многозначительно ответил стайя и отвернулся к прибору. – Лингвистический анализ галактической мифилогии приводит меня к неутешительным выводам. Рано или поздно бинарность рас проявит себя, и стайи исчезнут из глазницы Вселенной. Моя жизнь коротка, но я проживу её, хотя бы пытаясь понять, возможно ли спасти мой народ!..

Чреше неожиданно резко обернулся, попав в полосу света, и Татьяна поразилась, как отличался стайя от того, которого она видела ранее в воспоминаниях Учителя. Он оказался молодым, худым и мосластым. Насмешливая грация тяжёлого хищника, которая сквозила в каждом его движении при встречах с Татьяной Викторовной в Лазарете, ещё не проявилась. Этот Чреше был порывист, резок и снедаем собственными мыслями до фанатичного блеска в глубоко запавших глазах, радужки которых пока отсвечивали ярко-голубым, а вовсе не кристалиновым.

– ...А если бы это был твой народ, друг мой?

Татьяна ощутила, как застыл Лу-Тан. Вопрос ударил пощёчиной. Довольно долго крелл молчал, разглядывая собеседника.

– Потерять свой мир, вин Чреше, – наконец, заговорил он, – то же, что потерять и родителей, и всех детёнышей одновременно. Каждый из нас – маленькое звено Вечности. Но ты пытаешься спасти нить от разрыва, друг мой. И не думаешь о самом полотне!

– Я ничего не знаю о полотне! – резко ответил стайя, и Татьяна неожиданно поняла, что Чреше сам расстроен тем, как обошёлся с Лу-Таном. И потому злится на себя и не может сдержать злость в словах. – Ты веришь каким-то дикарям, занимающим всего одну планету родной звёздной системы! Но при этом странным считают меня, вина Чреше, признанного семантолога галактического сообщества!