Текст книги "Станция (СИ)"

Автор книги: Мария Ермакова

сообщить о нарушении

Текущая страница: 6 (всего у книги 8 страниц)

– Но откуда вы знаете это?

Дуг-Кагн усмехнулся невесело. На мгновение его лицо стало так похоже на усталое лицо Лу-Тана тогда, давно, на М-63, когда он говорил о Ларрилу о том, что не в силах ампутировать войну, что Татьяне стало не по себе.

– История галактики полна войнами, Лу-Танни. А войны богаты технологиями, направленными на уничтожение или причинение иного вреда противнику. Граэллит, напавший на вас на М-63 – самый простой пример ментальной атаки. Это образ, айдолон, внушение – кратковременный, нестойкий, имеющий намерением вызвать панику и хаос в рядах противника. Однако в вашем случае его использовали не для этого – я прав?

Татьяна кивнула.

– Он произнёс слово-катализатор, запускающее общую программу, не так ли? – Дуг-Кагн встопорщил усы. – Уже одно это позволяет связать события в околопланетарном пространстве Земли с вашим нынешним прибытием на М-63.

– Но меня пригласило руководство станции! – воскликнула Татьяна. – Неужели вы думаете...

– Я думаю, что некто терпеливо ждал вашего появления здесь, – перебил крелл. – Ведь рано или поздно, так или иначе, но вы появились бы на М-63, лишённая защиты Лазарета!

– А Лазарет...

– Уиффуи превратил его в ментальную крепость. Любое негативное для вас намерение Управляющий Разум отныне распознает на дистанции и примет меры, задействуя ранее не используемые возможности станции. Честно говоря, не думал, что мне при жизни придётся отдавать команду об активации этих способностей Э! – в голосе Дуг-Кагна прозвучала неприкрытая боль.

Непривычная эмоция, вырвавшаяся у всегда спокойного, рассудительного и невозмутимого крелла резанула Татьяне слух.

– Внутри Лазарета вы в безопасности более чем где-либо, Лу-Танни. Вне его – уязвимы, как и каждый из нас. Однако что-то подсказывает мне, что вы учитесь ходить теми же путями, что использовал Лу-Тан, и иногда пользую я сам, чтобы уберечь себя и близких от опасности. Я ощущаю в вас новое... Слышу нескончаемый плеск Вечности, который для меня, крелла, звучит знакомо, но... непривычно! Как вы узнали?

Ничего не скрывая, Татьяна рассказала Дуг-Кагну о встрече с Крагге ди Аллиен и её «уроках». Крелл только покачал головой, когда она дошла до слов серафиды: «Надо же, а я всё гадала, что занесло меня на эту узкую тропу, затерянную в галактике!»

– Мы ходим путями Вечности, ведомые ею, – задумчиво произнёс он, когда Татьяна закончила рассказывать. – Лу-Тан сотворил неслыханное – объединив ментальные контуры существ двух разных рас! Думаю, он желал вам, Лу-Танни, добра и беспокоился о вас! Возможно, подозревал, что процедура сработает не только как ревитализирующая, а и в качестве активатора неиспользуемых резервов вашего мозга! Вот только мой старый друг не мог предвидеть, насколько новый уровень восприятия будет отличаться от привычного вам! Ибо теперь мне совершенно ясно, что человечество есть тот недостающий элемент Большого Треугольника, который мы считали утраченным!

– Я не понимаю вас! – растерялась Татьяна Викторовна.

– Наша мировоззренческая точка зрения и отчасти религия сходны с теми, что есть у серафид, – пояснил Дуг-Кагн. Видно было, что мысли крелла витают где-то далеко. – Три времени – прошлое, настоящее и будущее – образуют Вечность, которая есть одновременно и первое, и второе, и третье. Три элемента – вода, огонь и земля – образуют мироздание. Последние три – траэда – частички Вечности, называемый душой, плотью и разумом – составляют живое существо. Три расы в пустоте космоса обеспечивают ровный плеск Вечности, равновесие прошлого, настоящего и будущего. Две из них – мы и серафиды – разум и душа Вечности. Третьей мы почитали арланов...

– Вы говорите в прошедшем времени? – удивилась Татьяна.

– Да. Потому что их время подходит к концу, Лу-Танни! – неожиданно резко ответил Дуг-Кагн. – Арланы больше чем кто-либо сделали для поддержания разума в нашей галактике, но их осталось совсем мало. И когда Звёздная цитадель навсегда умолкнет, кто-то дерзкий, упорный и способный должен будет заговорить её голосом. Глядя на вас, я ясно вижу, что это будут земляне.

– Уф! – дрожащей рукой Татьяна Викторовна вытерла испарину со лба. – Вы сильно спешите с выводами, Дуг-Кагн! Как отдельный представитель своей расы я не дерзка и не упорна! И если способна в чём-то, то только в том, чем занимаюсь!

Крелл неожиданно грустно усмехнулся.

– Задумайтесь над тем, Лу-Танни, что делал напавший на вас корабль в пространстве Земли? Ведь никто не мог знать, что вы активируете ТИР! Никто! Даже мне это не пришло в голову, пока я не узнал и не сопоставил некоторые факты. Сектор Фин не интересен расам-гигантам – звёздных систем с ограниченным количеством полезных ископаемых и планетами, обустройство которых будет стоить гораздо дороже этих самых ископаемых, полно в галактике! Однако кто-то тайно находится в пространстве Земли и, не задумываясь, применяет на вас психотехники, запрещённые с последней Многорасовой войны! Отчего бы? Не оттого ли, что не мне одному пришла в голову мысль о нераскрытых способностях человечества?

Сердце ударилось о грудную клетку, словно пожелало разбиться. Мгновенно, почти без усилия Татьяна выровняла адреналиновый фон в крови и успокоила невротически зачастивший орган.

– Я читала истории о похищении людей, – сдавленно произнесла она. – Но всегда считала их газетными небылицами!

– А я, пожалуй, всерьёз поинтересуюсь этим вопросом, – задумчиво протянул Дуг-Кагн. – У вашего хитроумного учителя были кое-какие мысли насчет Земли. Он изучал её и обитателей. И начал делать это задолго до того, как возник вопрос о поисках ассистента. Лу-Тан не посвящал меня в свои планы, а я всегда доверял ему достаточно, чтобы не заглядывать в личное пространство его сознания. Он много общался со стайей Чреше, который был известен своими провокационными взглядами на устройство Вселенной и отличался бунтарским характером.

– Чреше был Стражем Порога? – уточнила Татьяна.

Дуг-Кагн покачал головой.

– Нет, он был свободным охотником, самоучкой. Но очень одаренным самоучкой! Чреше происходил из клана Дри-Косс. Это высший жреческий клан планет Ксорсоса. Основу религии стайев составляет пророчество о гибели галактики, которая начнётся с исчезновения отдельных народов. Первым в череде всех стайи называют себя. Одержимый идеей спасти свой народ, Чреше пересёк галактику вдоль и поперек, изучая мифологию рас и ища подтверждение или опровержение пророчеству, но всё больше убеждаясь в том, что рано или поздно оно сбудется. Когда Лу-Тан был молод, они путешествовали вместе.

– Вот как? – удивилась Татьяна Викторовна.

Крелл неожиданно засмеялся, мотая головой, как строптивый бычок.

– А вы думали, он сидел в Лазарете сектора Див с рождения? Нет, Лу-Танни. Именно путешествия с Чреше привели вашего учителя туда. Он считал медицину своим призванием и не сколько искал вместе с другом информацию о пророчестве, сколько постигал целительные практики различных рас галактики. Однажды он вернулся на Крелос и попросился ассистентом к любому доктору Института Лазаретов. «Когда сумерки разума накроют галактику, – сказал он мне, – я не хочу придумывать мифические стратегии и тактики, которые ничего не изменят! А нынче я не желаю искать оправдания себе, как это делает до сих пор мой друг Чреше. Я хочу быть там, где хотя бы ненадолго, на несколько парсеков или столетий, но я удержу сумерки вовне!»

Влага повисла на ресницах. Татьяна сердито смахнула её с глаз. Как наяву услышала родной глуховатый голос. Через времена и расстояния, через Вечность и бесконечность космоса этот голос делал её сильнее! Удержать сумерки вовне не просто. Но что она потеряет, кроме жизни, если попытается? А её жизнь – это так мало...

Дуг-Кагн внимательно смотрел на неё.

– Танни, – тихо сказал он, впервые назвав её коротким именем. – В вас продолжают жить мудрость и отвага Лу-Тана. И это греет мои сердца. Но силы у вас маловато. Да, вы не воин, но даже врач должен уметь защищаться. А уж тем более тот, кто слышит плеск Вечности и может воспользоваться её водой. Я дам вам один урок. Только один, ибо не желаю учить вас тем пагубным для жизней и сознаний существ практикам, которыми владею сам! Вы должны будете применить полученный опыт только, если на вас вновь совершит нападение граэллит, или вы ощутите стороннее ментальное вмешательство, направленное вам во вред. Скажите, как быстро вы научились успокаивать сердце?

– Почти мгновенно.

Татьяна Викторовна непонимающе смотрела на Дуг-Кагна. А его чёрные, всегда блестящие глаза вдруг резко увеличились в размерах, словно наплыли, сшибая на пол неизвестным, страшным, чуждым выражением. Ясно вспомнилась гладкая поверхность, вдоль которой Татьяна летела, не будучи не телом, ни сознанием.

Страх вызвал мгновенный приступ тошноты. Будто сквозь вату проник голос серафиды: «Теперь ты можешь бывать в Вечности так часто, как пожелаешь! И если силы твои будут на исходе – обратись к ней за помощью, поддержкой или укрытием».

Враждебный разум пригибал Татьяну к полу, выворачивал судорогой, но, ведомая голосом Крагге, Татьяна умудрилась ухватить чёрный лоскут и завернуться в него, как в кокон, перекрывая все пути тому, что пыталось сейчас поглотить разум, выглядывая из огромных зрачков Дуг-Кагна. А потом просто и плавно к ней пришло слово «Поток». Не вода Лу-Танова бассейна и не яростный свет подпространственной прорехи, не эмоция и не ощущение, а нечто общее, бывшее одновременно и тем, и этим, и тут, и там, держащее её в своих ладонях, не давая ни упасть, ни подняться. Сторонняя ярость металась снаружи, Татьяна слышала её завыванием метели за окном, ударами волн о борт корабля, но... и только. Окно было плотно закрыто и наглухо заперто, многотонный лайнер устойчиво держался на воде, не собираясь идти ко дну.

Она с изумлением открыла веки, под которыми ещё бились разноцветные картинки вмиг расколовшейся реальности.

Экран связи был тёмен и пуст. А в сердце иглой засело ощущение неумолимо приближающегося ганногана. Завтра, уже завтра Большие врата будут задействованы... Завтра...

Татьяна Викторовна с трудом поднялась, опершись на «гриб». Тамп, так и просидевший всё это время на её запястье, словно проснулся – тихонько заверещал и переполз к хозяйке на плечо, гладя ниточками-щупальцами её щёки и подбородок.

В пустом помещении поры мицера беззвучно открывали и закрывали рты, выдувая свежий воздух. Некоторое время Татьяна тупо смотрела на них, ощущая себя опустошённой и не давая хода ни единой мысли – иначе они обрушились бы валом, а защите от этого явления Дуг-Кагн её, увы, не научил. Потом осторожно попробовала вызвать то спокойствие, что почудилось во время ментальной атаки крелла. «Зацепить» нужную волну удалось не сразу, однако через несколько минут изображение перед глазами смазалось, а возникшие тепло и чувство отстранённости подсказали ей, что она на верном пути. Так же осторожно Татьяна вышла из непривычного пока состояния. Подумала, что рано или поздно, но у неё получится ставить защиту мгновенно – так же, как успокаивать бег сердца – недаром Дуг-Кагн напомнил об этом перед уроком.

За дверями маялись Ту-Роп с Бимом. Когда Татьяна вышла, ту заулыбался так, что проползавшие мимо д"хокки шустро отпрыгнули в сторону, напомнив Татьяне ожившие бесформенные кресла-«мешки».

– Вы идёте спать, Лу-Танни! – непререкаемым тоном заявил ту. – Спите пять часов по метрике М-63, не просыпаясь! Затем я вас бужу, мы ужинаем и гуляем в оранжерее. Никаких мыслей о работе, трупах, вскрытиях... работе, работе, работе...

Татьяна Викторовна, смеясь, подняла ладони:

– Всё-всё, мой друг! Я поняла, вы настроены серьёзно... Или вас настроили серьёзно? Но вы правы. Завтра прибывает ганноган, и времени на отдых не останется!

Ту неожиданно рыкнул. И уши прижал. Татьяна с изумлением взглянула на него.

– Что-то случилось?

– Откуда вы знаете про ганноган? – понизив голос, спросил Ту-Роп. – Командор сказал?

– Нет... – сказала она и замолчала.

А действительно – что ответить на такой простой вопрос? Как объяснить тождество воды и гиперпространства? Тождество, позволяющее Татьяне с лёгкостью считывать недоступную другим информацию?

– А вы откуда знаете? – вспомнив, что лучшая защита, это нападение, поинтересовалась она. – Командор сказал?

– На корабле Гру-Хака есть штарм, – всё так же тихо сообщил ту. – Они выходили на связь вчера, сообщили предполагаемое время прибытия.

Татьяна потянула ту за собой – двое шепчущихся у двери в Консультационную Совета, выглядели весьма подозрительно.

– Поясните мне, что такое штарм? – попросила она. – Если это, конечно, не является страшной военной тайной! Я ведь до сих пор не знаю...

– Майрами мак кор! – воскликнул ту. – Лу-Танни, вы удивительны! Информации о штармах нет в Глоксе потому... что о них практически ничего не известно. Их осталось несколько сотен во всей галактике. Такаи, начавшие использовать штармов первыми, считают их наследием Тёмных времен. Это устройства для навигации и связи в Потоке, доктор. Как устройства связи они единственные, что работают в наших законах физики и пространственно-временных координатах. Ими оснащены флагманы флотов Ассоциации, как, например, крейсер БагДэАна, и небольшая часть кораблей экстра-класса. По слухам, некоторая часть штармов хранится в Звёздной цитадели арланов. Пара есть у роидов, три – у сатианетов. Четыре – у гоков, один из них установлен на ганногане Гру-Хака. У остальных рас по одному-два штарма на весь флот.

– Как интересно! – Татьяна наклонилась, чтобы потрепать деловито трусящего рядом Бима по холке. – А вы их видели? Как они выглядят?

Ту брезгливо поднял верхнюю губу.

– Гадко они выглядят, доктор! Как... растоптанное божество. У ту нет боевого флота, мы прекрасно себя чувствуем на кораблях Ассоциации. В бытность моей службы на одном из таких крейсеров я и видел штарм. И до сих пор не имею желания смотреть на него ещё раз!

– Думаете, мы увидим это на ганногане? – грустно спросила Татьяна. Что-то такое было в голосе ту, отчего её любопытство моментально сменилось тоской.

Ту-Роп пожал плечами. Впереди уже светились двери Квиллиниума.

– Посмотрим.

Он глянул на туммер, покивал чему-то.

– Вы позволите зайти в ваши покои и осмотреть их?

– Зачем? – удивилась Татьяна. И, спохватившись, добавила: – А! Поняла. Конечно. Только там нет никаких злоумышленников!

– Откуда вы знаете? – удивился в ответ ту. Остро глянул на неё. – Это как с ганноганом, да? Вы чувствуете, Лу-Танни? Так вы узнали о его завтрашнем прибытии?

Татьяна кивнула, по-прежнему не понимая, как облечь обретённое знание в слова.

Больше ничего не было сказано до самого жилого сектора. Ту-Роп всё же зашёл внутрь, осмотрел все уголки помещения, пожелал Татьяне выспаться и покинул её. Переместился на мостик над бассейном, уставился в лазоревую воду, поглаживая Ту-Та-Ропа, переползшего с его плеча на колено. Двери покоев закрылись, и Татьяна перестала его видеть. Оставшись одна, невольно испугалась, что не сможет уснуть – сказывалось утомление последних, до предела насыщенных событиями, дней. Однако когда легла, закрыла глаза, ощутила на ногах привычную тяжесть горячего собачьего тела, а под подушкой затихающую возню Шуни, в сознании раздалась тихая мелодия. Увеличенные паузы между звуками не раздражали, ноты были явно подобраны в соответствии с понятием о гармонии сфер. Музыка звучала робко, будто некто неуверенно гладил Татьяну по волосам, нашёптывая сведёнными судорогой робости губами прекрасные, полные света видения. Пластинка СЭТ ощутимо потеплела. Или ей так показалось? И Татьяна Викторовна улыбнулась в ответ. Всегда мечтала иметь старшего брата... Заботливого, сильного и... скромного.

Она спала, а Э охранял светлые сны хозяйки от теней, прогоняя их мелодичными сочетаниями семи нот. Управляющий Разум Лазарета учился писать музыку...

* * *

– Капельку, – взмолилась Татьяна, – нет правда, Ту-Роп, капельку из этой самой каппы. И я буду чувствовать себя человеком!

Ту подозрительно оглядел её.

– Интересно, кем вы ощущаете себя сейчас, Лу-Танни?

Она задумалась. После пробуждения чувствовала себя отдохнувшей, однако нервная энергия буквально сжимала внутренности. Сознание, подстёгнутое последними событиями, вольно и невольно полученными уроками, ширилось, захватывало новые территории пространства и колебания той тонкой материи, которой проросло мироздание. Казалось, сосредоточься чуть – и достучишься до любого крелла в галактике, увидишь любую точку в Потоке, а уйдя чуть глубже – минуешь и само время, чтобы оказаться... где?

На миг предстала перед глазами мерцающая тягучая пелена, накрывшая полнеба. Она то дрожала стрелой флюгера на ветру, то колыхалась тюлевой занавеской на сквозняке, то ворочалась сама в себе плавно и неспешно, освещая вечную черноту космоса блеклым сиянием... Ответ пришел из молчания, окружающего её. Через кордоны Ассоциации, через расстояние... Криз-Зон три.

Татьяна закрыла и открыла глаза. Как привыкнуть к тому, что из песчинки мироздания ты превратилась в песочные часы, отсчитывающие мгновения континуума? Никак. Каппа!

Она посмотрела на ту с такой мольбой, что тот, более не споря, махнул рукой, подзывая хозяина.

– Одну треть того, что вы пили в прошлый раз! – сердито сказал ей ту, когда тот принял заказ. – И не говорите Ларрилу. Он убьёт меня, если узнает!

Татьяна благодарно коснулась мохнатого плеча.

– Никогда! Никому! Но сегодня... мне, правда, это нужно!

Поскольку после обеда было решено пойти в оранжерею, Бима пришлось оставить в Квиллиниуме. Вряд ли псу понравилось бы подключение ти-рейтера или маски – а Ту-Роп непременно желал показать Татьяне небольшой закоулок, где были воспроизведены условия его родной планеты.

– Там мало кто бывает, – сказал он Татьяне, когда после обеда они направились к гравиплатформе, ведущей вниз, к оранжерее. – Сактусы не любят движения, поэтому уголок с природой Майрами спрятан от лишних глаз. Но он есть, потому что ту, которых не мало на станции, любят приходить туда иногда и думать о Туманном Айсберге.

– Думать о Туманном Айсберге – это молиться? – уточнила Татьяна на всякий случай.

Ту-Роп подкинул с ладони Та-Ту-Ропа, чтобы полетел впереди, улыбнулся уголком губ.

– Ту не говорят «молиться». Ту говорят «размышлять о начале и о конце так, чтобы во втором не довелось жалеть о первом».

– Ох... – только и смогла выдавить она, потрясённая глубиной фразы.

– Простор Майрами, – покачал голову ту, – наводит на мысли о вечности и о том, какими мы предстанем перед ней.

– Я бы хотела увидеть ваш родной мир, Ту-Роп, – тихо сказала Татьяна Викторовна.

Вспомнилось, как пригрезились однажды белоснежные просторы, залитые жёстким, слепящим светом. Будто Татьяна стояла на пороге из чёрного – в белое, застыв в проёме и не решаясь ступить в снег.

Зашипевшие створки спугнули видение. Татьяна обеспокоенно поглядела на тампов, сразу же прилепившихся к вторым дверям, ведущим непосредственно в оранжерею.

Ту взял недоумевающую Татьяну за руку, поколдовал над её туммером. Воздух стал плотнее, изображение чуть размазалось.

– Защитная сфера, – пояснил ту. – Мы прогуляемся по большей части оранжереи. А в нашем уголке будет холодно.

Татьяне не потребовалось спрашивать – в каком «нашем». Блаженная улыбка ту говорила сама за себя.

Оба тампа, словно понимая, что происходит, метнулись к хозяевам, плотно обхватили – один запястье Татьяны, другой – плечо ту. Сферы бесшумно закрылись.

Двери оранжереи разошлись. Пахнуло тяжёлыми, сырыми ароматами.

– Красный сектор первый, – пояснил ту, – и самый обширный. По сути, это место для прогулок и отдыха, здесь есть водоёмы и гроты, а растительность собрана с кислородоатмосферных планет с близкими климатическими условиями.

Татьяна вошла. Даже голову подняла, жадно принюхиваясь. В стерильном воздухе Лазарета не было таких запахов, а здесь, на М-63, мицер, «дышащий» лёгкими цветочными сквозняками, казался Татьяне Викторовне чужим, хотя раздражения не вызывал. Этот же аромат – зелени, влажной земли и утренней свежести – сжал сердце. Мелькнула мысль: столько времени провести в космосе и только сейчас понять, что соскучилась по небу над головой и упругости травы под ногами! Но на Землю не тянуло. Наоборот, хотелось побывать на любой другой планете, увидеть своими глазами чужой мир, впитать его, чтобы затем... вернуться в Лазарет.

На сердце стало теплее. Проснулось ощущение причастности, и Татьяна поняла – Управляющий Разум слушает её мысли и одобряет их, а ещё... ему тоже любопытно посмотреть на оранжерею. Она тихонько улыбнулась и принялась вертеть головой во все стороны, пытаясь разглядеть как можно больше подробностей.

Напольное покрытие заменял зелёный ковёр жёсткой и низкой травы, под которым ощущалась плотная основа. Кое-где в землю уходили непрозрачные трубки, видимо, дренажная и питательная системы. Растения, высаженные ярусами, поддерживались прихотливо изогнутыми «стеллажами», отовсюду свисали воздушные корни или корни, сплетённые в косы и опущенные в прозрачные колбы с разноцветными растворами. Деревьев было не много. К удивлению Татьяны здесь царили кустарники – шаровидные и раскидистые, с почти древесными толстыми стволами и стелющиеся, зелёной и фиолетовой волной накрывающие стеллажи с цветущими растениями, перекатывающиеся через них и ползущие дальше. Стена оранжереи была полностью скрыта уже знакомыми Татьяне гигантскими лианами с багровыми листьями, которые шевелились сами по себе при полном отсутствии ветра. Впрочем, иногда его порывы чувствовались – вентиляция включалась регулярно, разбавляя дуновениями концентрированный запах джунглей.

Ту-Роп вёл спутницу под свисающими ветвями, покрытыми мелкими сиреневыми Дигонскими цветами, круглыми, похожими на мимозу, густо обсыпанную пыльцой. Мимо маленьких озерец, в которых кишела неведомая жизнь, иногда прорываясь наружу всплеском или кругами на воде, мимо ползающих кустарников с Гагаи – похожих на гигантских, плохо подстриженных пуделей, мимо блестящих «пиритовых» глыб с Цагаты, которые, как это не странно, можно было отнести к роду литопсов. Отсутствие неба не мешало восприятию. Над головой парили ветроягодники с Райи – их шаровидные бутоны казались сделанными из тончайшей рисовой бумаги. Газ, который вырабатывали тычинки цветка, был легче воздуха, поэтому молодые цветы толпились под самым куполом, напоминая то ли стадо оранжевых барашков, то ли кучевые облачка, окрашенные закатным солнцем. Более старые растения, шевеля корнями на сквозняке, застыли воздушными шарами на разных уровнях. Татьяна то и дело возвращалась к ним взглядом, под ноги не смотрела, поэтому всё время спотыкалась об ползучие плети и цеплялась за идущего рядом ту.

Ту-Роп неожиданно замедлил ход.

– Вот тут, – улыбнулся он и осторожно, чтобы не обсыпало сиреневой пыльцой, отвёл плеть Дигонского куста, – очень редкое растение. Очень, очень! Белое дерево.

Татьяна выглянула из-за его плеча и увидела стоящее отдельно в круге ровной травы деревце с нежными зелёными листьями. И глазам своим не поверила. Заторопилась к нему, прижала ладони к чёрно-серым рябинам на белой, лохмотьями завивающейся коре.

– Это же берёза! – воскликнула она. – Господи, ну надо же! Откуда она здесь?

– Несколько десятков циклов назад росток привёз один из выходцев с Землие. Я не видел его, но можете спросить у командора!

– Обязательно спрошу! – Татьяна щекой погладила тонкий стволик, пропустила через пальцы текучие ветки, поднесла к лицу горьковато пахнущие листья.

– Мак рек ма кор, Танни! Вы радуетесь дереву, как другу! – удивился Ту-Роп.

– Дереву – да, – тихо ответила она.

Ту деликатно отвернулся, стащил с плеча Ту-Та-Ропа и выпустил из сферы – полетать. Шуня устремился следом. Пока Татьяна стояла, прижавшись к стволу и закрыв глаза, впитывая тайные древесные токи, тампы гонялись друг за другом, расталкивая ветроягодники, которые медленно планировали до прозрачного купола, или камнем падали вниз, стрясая с ветвей сиреневую пыльцу, поднимая целые фантасмагорические облака. Если бы не защитные сферы, Татьяна и Ту-Роп давно бы расчихались от терпкого аромата пыльцы, ощущаемого через сферу лишь тонким оттенком.

Напоследок погладив дерево обеими руками, Татьяна подошла к ту, который, запрокинув голову следил за полётной игрой тампов.

– Они так радуются простору! – заметила она.

– Простор Майрами – это жизнь, доктор, – ответил Ту-Роп и нечто знакомое прозвучало в его голосе. Татьяна невольно посмотрела на него и вспомнила – видела точно такое же выражение на его лице, когда тамп Шуня впервые познакомился с Ту-Та-Ропом.

– Отчего вы грустите? – не сдержавшись, спросила она. – Ведь они радуются!

На мгновение ту напрягся – Татьяна Викторовна ясно почувствовала горячую волну сомнения, исходившую от него. Ещё мгновение, и он должен был что-то сказать ей, но в этот момент один из ветроягодников с шумом лопнул прямо над их головами, раскидывая во все стороны золотистую пыль, подобную пыльце с крылышек фей.

Это было так красиво, что Татьяна забыла и про собеседника, и про тампов, и застыла с открытым ртом, наблюдая, как, посверкивая, пыльца опускается и искорками исчезает в траве. Ту наблюдал за ней с доброй усмешкой.

– Вам надо непременно побывать на Райе! – сказал он. – Это очень необычная планета! Создавая её, вечность не пожалела красоты!

– Может, когда-нибудь побываю, – пробормотала Татьяна, вспоминая сенсорер Ларрила.

Остатки цветка, теперь похожие на побуревшую тряпку, упали неподалёку.

– Идём дальше? – предложил Ту-Роп и рыкнул, призывая обоих тампов.

Через «кессонные» двери прошли в жёлтый сектор. В воздухе, богатом углекислотой, человек и ту продержались бы не более получаса. Растения в этом секторе явно экономили пространство обитания. Листья имели плоские, с острыми краями, формы лаконичные – то ли пенёк, то ли камень, но и здесь было на что посмотреть: пластины Трисской гуравы, плотно улёгшиеся друг на друге, образовывали невысокие пирамиды, подозрительно похожие на инкские. Самый старый лист был самым большим, имел цвет насыщенно-коричневый и держал на себе вес остальных листов, черенки которых располагались все с одной стороны, сплетались в толстенький пупырчатый стебель. Самый юный лист имел размер с ладошку и цвет – как у земного клена в сентябре. Татьяна поулыбалась его радостной окраске и поспешила дальше.

Так, двигаясь по кругу, обошли все сектора, кроме центрального. В самый красочный и необычный сектор пришлось заглядывать через толстые овальные защитные окна, ибо атмосфера внутри зелёного сектора царила самая что ни на есть кислотная. Татьяна вновь подивилась разнообразнейшим оттенкам фиолетового и багрового, синего и оранжевого, летающим радужным пузырям, которые оказались спорами, и сочащимися дымящейся кислотой растениями с красными, толстыми, покрытыми блестящей плёнкой листьями.

Вдоволь наглядевшись на кислотный мир, спутники вновь вернулись в красный сектор. Татьяна удивлённо огляделась.

– Опять? – спросила она Ту-Ропа. – Вы же обещали мне кусочек Майрами!

Хитро улыбаясь, ту потянул её в сиреневые заросли, скрывающие обширный, похожий на ртутную каплю павильон.

– Ждите здесь! – сказал он и исчез ненадолго.

Татьяна приложила ладони к стене сооружения – они были очень холодными.

Ту-Роп вернулся, неся какой-то объёмный мешок. Развязал горловину и вытряхнул к ногам Татьяны Викторовны целый стог белоснежной шерсти.

– Что это? – изумилась она.

– Это тепло, которое дарят на Майрами в знак дружбы, – пояснил ту, и лицо его ярко заголубело. – Безрукавка, связанная из нашей шерсти согреет в любой холод. Вы – подруга моего друга Ларрила. Мне не понять чувства, которые связывают двух разнополых существ – вы же знаете о нашей анатомии и физиологии, доктор. Но мне бы хотелось, чтобы вот тут, – он гулко стукнул себя в грудь, – вы сохранили тёплое воспоминание обо мне, даже если окажетесь далеко от М-63...

Ту-Роп внезапно запнулся, совсем смутился и невпопад тихо довершил:

– Как есть такое чувство у меня!..

Дрожащими от волнения руками Татьяна подняла легкую, почти невесомую тунику, искусно сплетенную из шерсти, и набросила на себя. Туника оказалась ей ниже колен – видимо, Ту-Ропбоялся ошибиться с длиной и сделал покороче – но все равно не учёл разницу в росте человека и выходца с Майрами.

– Вы связали это сами, Ту-Роп? – изумлённо сказала она, ощущая, как начинает припекать, согревая, белоснежный мех. И тоже запнувшись, поправилась: – Ты. Ты связал это сам, мой друг?

Ту-Роп разулыбался во весь двойной ряд великолепных зубов.

– Я! Мак кор! Я, Лу-Танни. Мой друг Ларрил – настоящий командор, и я безмерно уважаю его. Но душа его спала, пока он не узнал вас... А теперь, он будто проснулся. И это радует и восхищает меня, ибо мы, ту, знаем, что после смерти нет ничего, кроме бесконечных Коридоров Памяти. Жить, и радоваться жизни надо здесь и сейчас – спящие же проходят мимо, и зачастую так и умирают, не проснувшись, блуждают бесплотными тенями в Коридорах, не познав ни горя, ни радости, ни того, что вы, люди, зовете любовью.

– Ты и про любовь знаешь! – воскликнула Татьяна.

Ту смущённо потупился.

– Я изучал информацию о вашей цивилизации, Лу-Танни. После того, как познакомился с вами. Мне нравится изучать новое.

Татьяна благодарно погладила собеседника по плечу.

– Ты покажешь мне свой мир?

– Я хотел бы показать тебе Майрами, – вздохнул ту и активировал двери, из которых пахнуло паром и холодом. – Настоящий мир Майрами, а не малюсенький кусочек!

Яркий свет заливал пространство в несколько сот квадратных метров. У стен помещения лежали ледяные торосы, намороженные до самого потолка. Снег – пушистый толстый ковёр, заскрипел под ногами, когда Татьяна Викторовна переступила порог. На её взгляд здесь должно было быть около тридцати, тридцати пяти градусов ниже нуля по Цельсию. Однако в уютной безрукавке ту было тепло, да и защитная сфера немного сдерживала наступление холода и даже, сгустившись, потемнела, чтобы предохранить зрение от белоснежной ярости зимней пустыни.

Ледяные стены выбрасывали отростки к центру помещения. Сверху, наверное, картина напоминала то ли бутон розы, то ли лабиринт.

– На Майрами много простора, – начал говорить ту, неспешно ведя Татьяну вдоль одной из стен, – настолько много, что здесь мы никогда не сможем повторить его. Можно скользить на дохане день и ночь, и ещё день – и не встретить ни камня, ни скалы, ни ледяных завалов, которые мы зовем кегатами. Единственное, чего не хватает всем ту в разлуке с родной планетой, это пространства. Виртуальные симуляторы немного скрашивают наше положение, но периодически каждый из нас возвращается ненадолго на Майрами, чтобы всеми порами впитать и запомнить его свободу. Кегаты образуют причудливые ледяные города-лабиринты. В них изредка селятся дворхи и другие звери, но ту никогда там не живут. Мы предпочитаем строить свои жилища под землёй. Наши предки селились в расщелинах скал и пещерах, которых на Майрами достаточно. Когда нас стало много, мы полюбили одиночество. Общность народа для ту – это осознание, что у него обязательно есть сосед, жилье которого не ближе чем в двух днях пути. Поэтому едва технологии достигли необходимого уровня, мы стали копать мёрзлую землю, и глубина защищала от опасности лучше, чем камни и каверны скал. Если вы когда-нибудь будете на Майрами, вы вдохнёте одиночество полной грудью и поймёте, что истинная свобода разума наступает только, когда он один!