Текст книги "Залечишь мои раны? (СИ)"
Автор книги: Мария Акулова
сообщить о нарушении
Текущая страница: 20 (всего у книги 29 страниц)
Глава 19
Единственное условие, которое Марк поставил перед Снежаной – не встревать. Он дал слово, что узнает, что с Димой, но требовал больше не поднимать эту тему и даже не пытаться самой сделать шаг в ту сторону. Он сам все выяснит, а потом сам же поделится с ней.
Сложней всего было убедить ее, что за такое не убивают. К сожалению, Марк отлично знал – убивают. И за меньшее убивают. Но еще он знал Ждана, который если раньше и сделал бы это (прикончил дилера, проворонившего товар), теперь не станет. Теперь, когда увидел Марка рядом с сестрой этого дилера, решит придержать того, кому головы все равно не сносить. Мало ли… Вдруг подружка уговорит Марка вступиться за брата. Увидеть Самойлова просящим, в своих должниках – то, что согрело бы Ждану душу куда лучше, чем немедленная расправа над Димой.
Самойлов прекрасно все это понимал и ненавидел ситуацию, в которой оказался. Заочно ненавидел Диму, втянувшего их во все это, себя, не настоявшего на том, чтобы Снежана уехала на какое‑то время из квартиры, Ждана, за то, что тот никогда не упустит возможности заполучить Марка в должники. А еще он тянул время, как мог. Снежана держала слово, не задавая вопросов, а он не торопился лезть на рожон. Ждан сам свяжется с ним. Непременно свяжется.
Достаточно много времени ушло на то, чтоб Снежана перестала вздрагивать от посторонних звуков. Но с этим она справилась. Хотя скорей всего из‑за того, что неистово хотела доказать Марку – с ней‑то ничего страшного не случилось. С кем не бывает? Чтоб ночью в твою квартиру вламывались неизвестные по наводке братишки…
Марку безумно хотелось познакомиться с этим уродом. Познакомиться и хорошенько врезать несколько раз за то, что было бы, не останься он у Снежаны той ночью.
Прошел день, потом еще один и еще, самой Снежане начало казаться, что все случившееся – ужасно реалистичный сон. Но даже после всего, бросать квартиру она не согласилась, а стоило Марку заикнуться о подобном, напоминала, что он сам пообещал, что те люди сюда больше не явятся. Не то, чтоб она сильно держалась за квартиру, за свои вещи, нет. Просто в ее жизни и так было слишком много изменений, переживать которые легче в родных стенах. Все, на что она согласилась – оборудовать квартиру более надежной защитой.
Марк скрежетал зубами, но настаивать не смел. Куда легче было бы настоять на переезде к нему, чем в съемную квартиру. Конечно, она сопротивлялась бы, говорила, что это рано, что они встречаются всего месяц с небольшим, что это слишком, но сопротивляться ей не пришлось. Марк не предлагал. С нее хватит стрессов и без его проблем.
А потом у нее появились заботы, способные хоть чуть – чуть отвлечь от происшедшего. Ей предложили устроить выставку. Изначально, Снежана собиралась отказаться, но совершила непростительную ошибку – сказала Марку.
– И что ты? – в тот вечер они снова были у нее. Марк готовил, а она накрывала на стол. Сказала о возможной выставке невзначай, между делом, скорей для очистки совести.
– Ничего, сказала, что скорей всего не получится… – забрав из рук мужчины тарелки, Снежана направилась к столу. Поставила их, скептически осмотрела получившуюся экспозицию, зажгла свечу, чуть подвинула вазу с фруктами, и только потом вернулась в кухню за вином и бокалами.
Марка девушка застала в двери. Он преграждал собой путь, сложив руки на груди.
– Почему не получится? – карие глаза смотрели на Снежану серьезно, даже немного сурово, а ей не пришло в голову ничего лучше, кроме как передернуть плечами.
– Это все глупости, Марк. Раньше я грезила выставками, даже проводила одну, а теперь понимаю, что это напрасная трата времени и сил. Ну что она мне даст? У меня и без этого достаточно клиентов…
Отступить, Марк отступил, пропуская Ермолову на кухню, но провожал ее слишком уж серьезным взглядом, чтобы Снежа смогла посчитать тему закрытой.
– Ты же хочешь ее провести, – кажется, за достаточно короткое время, Марк успел неплохо ее изучить.
Хотела… Когда позвонила, услышала, что это возможно, сердечко затрепетало, даже дыхание на какое‑то время сперло, но разум быстро отрезвил. Снежана вспомнила прошлую свою выставку и поняла, что повторения не хочет. Вспомнила, как высматривала одно единственное лицо поверх голов, как до последнего надеялась – Ярослав придет, а он не пришел. Возможно, выставка была вполне удачной, во всяком случае, разгромных отзывов Снежана тогда не прочла, но осадок остался.
– Я очень хочу есть, Марк, – девушка сняла с подставки бокалы, схватила бутылку с вином, а потом подошла к продолжающему стоять в проходе Самойлову, поднялась на носочки, чтобы оставить на губах сурового мужчины поцелуй, направилась в гостиную, надеясь, что тему развивать он не станет. Но с этим не сложилось:
– Мы не договорили, Снежа, – он проводил ее долгим взглядом, а потом решил, что свою интуицию стоит слушать. Сейчас интуиция говорила, что выставка ей нужна.
Уговоры заняли у Марка не один день. Доходило даже до ссор, Снежана злилась, отмалчивалась, артачилась, наседала в ответ, но, в конце концов, сдалась. И пусть благодарности Марк не услышал, это ему было не нужно. А вот видеть, как она ныряет с головой в подготовку, как светятся ее глаза во время работы, как она загорается, стоит задеть тему предстоящей выставки – приятно.
Ему даже несколько раз доставалась роль эксперта, он участвовал в выборе снимков. Правда Снежана быстро дала отставку молодому человеку, стоило понять, что объективным быть у него не получается, а хвалебных эпитетов он знает слишком много.
В конце концов, было решено, что он понижается до независимого консультанта, но главная его роль в другом – он уже с десяток раз поклялся, что будет на выставке.
* * *
– Ты прочел те материалы, которые я отправила? – Саша сбросила теперь уже плащ, поставила на угол стола Марка сумку, извлекая оттуда новую папку, потом подошла к Самойлову, протянула фолиант ему.
На умоляющий взгляд мужчины она не отреагировала никак.
– Если нет, тебе же хуже, теперь читай еще и это. – Сегодня она была как никогда по – деловому серьезной. С такой, с ней лучше не спорить, а потом Марк кивнул, устраивая папку поверх своих документов.
Проследил взглядом за тем, как Саша снова обходит стол, а потом начинает кружить по комнате, Марк вздохнул. Сейчас она очень походила на Снежану, которая так же кружила, закусывала губу, щурилась, размышляя о чем‑то.
– Котенок сейчас у тебя?
– Нет.
– С Леной? – Саша остановилась, повернулась к нему.
– Ну а с кем еще? – Марк грустно улыбнулся.
– Как она?
– Понятия не имею, – Марк встал, тоже обошел стол, устроился на столешнице. – В последний раз мы общались с ней, когда она умоляла дать ей деньги.
– И ты дал?
– Конечно, дал, Саша. Если не помнишь, я плачу алименты, и это были алименты. Вот только пойдут деньги не на леденцы.
– Уже скоро, Марк, совсем скоро, – Саша подошла, положила руку на плечо Самойлова, чуть сжала, делясь силой и уверенностью.
– Да, скоро, – вымучено улыбнувшись, Марк кивнул.
– Главное, не давай малейшего повода усомниться в том, что тебя не связывает с ней и ее проблемами ничего. Это важно.
Самарская будто почувствовала, что именно сейчас угрожает им больше всего. Озвучила то, что волновало и самого Марка.
– Жданов вышел на меня… Через Снежану.
Саша сощурилась, не до конца понимая смысла слов.
– Брат Снежаны, моей Снежаны задолжал Жданову. Он на счетчике. И Ждан знает, что этот урод связан через сестру со мной…
– И что Ждан? – Саша сглотнула, предчувствую, что ответ ей не понравится.
– Пока ничего. Держит его где‑то, ждет, когда я созрею с ним связаться, он никуда не спешит.
– А откуда ты знаешь?
– Старые знакомства, Сашка, – Марк снова хмыкнул.
– И что ты собираешься делать?
– Выйти на связь, – ухмылка стала совсем грустной. – Не оставлю же я подыхать его, какой бы гнидой он не оказался. Все же брат… И я пообещал.
– Он много должен?
– Думаю, дело не в деньгах. У них разборки посерьезней, придурок пытался обмануть Ждана. Хотел развести его, инсценизировать кражу товара, а потом прибрать его к рукам. Ждан просек, нашел, пока не убил.
– Так может он и не станет?
– Он просто ждет, пока я засуечусь. Хочет заполучить меня в должники.
– Не смей, Марк, – Саша впилась взглядом в лицо мужчины, вновь сжимая пальцы. – Не смей этого делать. Не впутывайся в это, хотя бы сейчас!
– Я пообещал.
– Это плохо.
– Сам знаю, – Марк взял в руки карандаш, сосредоточил все свое внимание на нем. Плохо… Не то слово. Меньше всего ему сейчас нужны были разборки со Жданом. И вытаскивать из проблем гниду – брата любимой тоже никогда не сходило в его планы. Но он пообещал, а слово перед Снежаной собирался сдержать.
– Я попытаюсь сделать все быстрей, насколько это возможно, конечно.
– Спасибо, – Марк был благодарен Саше за то, что не стала сыпать предупреждениями и перечнем возможных негативных последствий его действий. Их‑то он знал сам, и от этого легче не делалось.
– Ладно, тогда слушай, что мы имеем на данный момент…
А на данный момент они имели много чего. Саша говорила не менее получаса, прохаживая вдоль стола, обращаясь к нему и мимо, несколько раз прерывала пламенную речь, чтобы ответить на звонки, забывала, к чему говорила то или это, а потом судорожно вспоминала. Но по прошествии этого времени, даже скептик – Марк был практически уверен, что им все удастся. Если бы еще не попутные проблемы…
– Ну что? – Саша закончила, выдохнула, несмело улыбнулась, готовясь выслушать суровое резюме «клиента».
– Если бы я решал…
Марк осекся, заслышав стук в дверь, а потом дверь в кабинет открылась.
Продолжение от 04.06.
* * *
Раньше, Снежана предпочитала не являться на работу к Марку. Тот был не против, просто ей не сильно хотелось создавать повод для сплетен, да и от возможности повстречаться с Мариной Снежана была не в восторге.
Но сегодня повод был особенным. Ей привезли готовый каталог с перечнем выбранных работ, а терпеть до вечера, чтоб показать его Марку, девушка не могла.
Даже позвонить, чтобы предупредить о приезде не хватило терпения. Дождаться разрешения зайти в кабинет тоже.
– Снежа? – Марк удивился. Судя по всему, не ожидал. Резко встал со стола, направился в ее сторону.
Но его удивление – ничто по сравнению с тем, что испытали девушки, в один миг застывшие.
– Ты чего? – Самойлов подошел к ней, обвил талию, коснулся губ, осознавая, что она напряжена до предела, заглянул в лицо.
А потом Марк сам себя обругал, понимая, что именно не так. Саша…
– Добрый день, – первой в себя пришла Самарская. Даже улыбнулась, правда потом резко занялась сборами.
– Добрый, – следя за тем, как Саша подходит к дивану, берет с него плащ, потом возвращается к столу, чтобы взять стоявшую там сумку, Снежана пыталась судорожно сообразить, понять, что именно прервала.
– Я помешала? – Снежана поймала настороженный взгляд Марка, обращаясь скорее к нему, но ответила ей снова Самарская.
– Нет, конечно, нет… Я уже ухожу, – Самарская прошмыгнула мимо, дернула ручку, явно намереваясь сбежать как можно быстрей. Но в последний момент она запнулась, оглянулась на Самойлова. – Проводишь меня, пожалуйста?
Марк перевел взгляд с Саши на Снежану и обратно. Ждал реакции. Но ее не последовало.
Оставив Снежану в кабинете, он вышел вслед за Самарской, а Снежана… Она как‑то забыла, зачем вообще приехала.
* * *
– Снежана Ермолова, это и есть твоя Снежана? – Саша остановилась только у выхода из здания, а заговорила, убедившись, что подслушивать их некому.
– Да.
– И это ее брат… – договорить она не смогла, слишком много мыслей скопом роилось в голове.
– Да.
– О господи, – закрыв рот рукой, Саша прислонилась к стенке. С лица сошла краска, а в глазах вспыхнул невообразимый спектр эмоций.
– Что случилось? Воды? – заметив такую перемену, Марк сделал шаг в ее сторону.
– Нет, – но девушка быстро взяла себя в руки, выровнялась. – Нет, все хорошо. Я пойду.
Она не дожидалась прощальных слов, даже не оглянулась. Слетела с лестницы, направилась к машине.
Саша ожидала всякое, но не того, что Дима вернется в ее жизнь таким образом.
* * *
Марк отсутствовал всего минуту, но Снежане хватило этого времени, чтобы прийти в себя.
Стоило мужчине затворить за собой дверь в кабинет, как его настиг вопрос:
– Что здесь делала Самарская?
– Заезжала по делам, – Марк пожал плечами, будто это было совершенно не важно.
– Я не знала, что у тебя есть какие‑то дела с Сашей.
Жутко не хотелось скатиться до скандала, но в голову настойчиво лезли вещи, которые заставляли что‑то внутри клокотать.
Саша… Недомолвки… Ее молодой человек… Когда‑то такое уже было. Закончилось очень плохо.
– Не бери в голову, – а Марк, вместо того, чтобы объяснить, почему‑то решил, что может перевести тему. – Ты что‑то привезла? – он вернулся к столу, взял из ее рук каталог, принялся его листать, делая вид, что не замечает пристального направленного на него взгляда.
– Что у вас за дела, Марк? И почему ты хранишь в машине ее фотографию? – воспоминание о снимке, найденном когда‑то в бардачке, стали еще одной причиной для сомнений.
– Какую фотографию, о чем ты? – девушку не спешили награждать внимательным взглядом, продолжая с интересом изучать брошюру со снимками.
– Я видела у тебя в машине фотографию Саши с ребенком. Что она делает у тебя? Что вас связывает, Марк?
– Ничего такого нас не связывает, – отбросив наконец‑то каталог, Марк удостоил Снежану взглядом, быстрым и нервным.
– А не такое, связывает? – с каждым его уклончивым ответом, Снежане все больше хотелось узнать правду. Желательно, до смешного простую и логичную. Потому что слишком много сомнений возникает от незнания.
– Дела.
И все. Больше, вытянуть из него не получилось ничего. Ни о фотографии, ни о Саше, ни о делах. Он не ответил прямо ни на один поставленный вопрос, а поставлено их было много.
– Самарский не против ваших… дел? – бросив вопрос напоследок, Снежана собиралась уйти, хлопнув дверью. Он не мог не понимать, что его недомолвки провоцируют сомненья, основанные не прошлом опыте. Должен был понимать, а он продолжал увиливать, заставляя сомневаться еще больше.
Уйти не удалось, Марк поймал девушку у самой двери, притянул спиной к груди, наклонился к уху.
– Стой, не злись, – мужественно вытерпел тычок в торс. – С Александрой Самарской меня связывают дела. Просто дела, Снежка. Не придумывай глупостей.
– Какие, Самойлов? – развернувшись, девушка снова вскинула голову. – Скажи мне, какие дела? Неужели так сложно? В моей прошлой жизни ты похозяйничал неплохо, а вот я о тебе не знаю практически ничего. Что у тебя за дела с Самарской? Почему у тебя хранятся ее фотографии? Что за женщина испортила наше первое свидание? Почему за все время нашего знакомства я ни разу не была у тебя? Хоть на один вопрос ответь, Марк.
Он долго молчал, видимо, выбирая, какой из вопросов для него наиболее безобидный.
– Саша помогает мне в одном деле. Давно, задолго до нашего знакомства. Это связано с… – он запнулся, в попытке подобрать правильные слова. – Это связано с моим прошлым, ну и… будущим, надеюсь.
От его объяснений понятней не становилось только еще путаней.
– Если ты считаешь это объяснением, ты ошибаешься, – Снежана сняла с себя руки мужчины, вновь повернулась к двери.
Нет. Больше свои ошибки она повторять не будет.
– Позвони, когда будешь готов отвечать на мои вопросы.
Не давая себе времени передумать, Снежана вылетела из кабинета. Постоянно требовать искренности от нее и при этом не открываться в ответ – совсем не то, что нужно их отношениям. Это понимает она, должен понять и Марк.
Лучше б она позвонила, предупредила, лучше б вообще не ехала. Тогда оставшийся день смогла бы думать о чем‑то, кроме как о том, что может связывать Марка с Самарской. Даже заснула Снежана в тот день с мыслями о том, что еще раз не переживет. Еще одного предательства, теперь уже от Марка, не вынесет.
* * *
Самойлов появился на ее пороге уже на следующий вечер. Появился он, цветы, его виноватый взгляд и извинения… Причем скорей всего, он даже не понимал, за что извиняется, ведь посвящения Снежаны в подробности своих отношений с Самарской после извинений не последовало.
Цветам была найдена ваза, скорбному взгляду мужчины – даже кислая улыбка, но на душе легче не стало.
– Я посмотрел буклет, Снежка, – Марк вел себя в тот вечер так, будто прощупывал почву. Смотрел с опаской, со всем соглашался и беспрекословно исполнял все указания. Скорей всего просто не верил, что происшедшее замнется так просто. Ожидал, что придется выдержать допрос, перетерпеть, в очередной раз извернуться, но этого не произошло.
Тянуть из него что‑то клещами Снежана не хотела. Это противно и требует слишком много сил и энергии, а их в последнее время было до крайности мало. Ее опустошила подготовка к выставке, а еще постоянные мысли о Диме. Свое слово перед Марком она держала – не встревала, даже не заикалась на этот счет, но это никак не влияло на то, что сердце рвалось от дурного предчувствия.
– Фотографии чудесные, – Марк поймал ее за руку, когда девушка проходила мимо, поддел подбородок пальцем, заполучил механическую улыбку и взгляд зеленых глаз, лишенный блеска.
– Спасибо, – увернувшись, Снежана забралась с ногами на кресло, нажала на пульт, давая звуку какой‑то глупой передачи заполнить тишину.
Она чувствовала себя странно. Не хотела, чтоб он вот так ушел, но и делать вид, что все хорошо – тоже не могла. Не хорошо. Ей не хорошо сразу по всем пунктам, по пункту доверия, по пункту возможности положиться на партнера, по пункту своей значимости в его жизни, а самое главное по пункту незнания, что будет дальше.
Если уже через месяц после начала их отношений у нее столько вопросов без ответа, то долго ли они протянут так дальше?
– Ты заболела? – Марк провел несколько минут, просто наблюдая за ней, а потом подошел к креслу, наклонился, коснулся губами лба, проверяя, не горячий ли.
Вместо того, чтоб ответить, Снежана мотнула головой.
Тяжко вздохнув, Марк на какое‑то время оставил ее в покое, но терпения надолго не хватило. Пялиться в ящик невидящим взглядом с дивана он смог минут двадцать, а потом снова встал, обошел кресло, в котором, прижав колени к груди, сидела Снежана, коснулся губами макушки.
– Давай поговорим.
Снежана хмыкнула. Это прозвучало, будто слова давались ему с ужаснейшим трудом. Будто она одним своим видом заставляла его откровенничать.
– Я устала, – освободившись от тяжести мужского подбородка на темечке, Снежана встала с кресла.
– Что не так? – выйти из комнаты Марк ей не дал. Преградил путь в спальню, всем своим видом выражая уверенность в том, что разговор между ними состоится.
– У меня, все отлично. А у тебя?
– Ладно, давай не так. Что не так у нас?
– У нас? Сам ответь мне на этот вопрос.
– Если б я понимал… – Марк провел рукой по волосам, всклокочивая вновь отросшую шевелюру. – Ты так обиделась на то, что у меня есть дела с Самарской?
– Да к черту твои дела с Самарской! – психовать Снежана не собиралась, но вскрик вырвался сам собой. – Меня бесит, что ты вечно что‑то скрываешь, Марк. До белого каления доводит! Зачем ты пришел?
– Видимо, чтоб услышать это…
– А раньше не догадывался?
– Догадывался, просто надеялся, что все не настолько…
– Не настолько что? Не настолько запущено? Даже больше, чем тебе кажется, Самойлов. Меня достали недомолвки, я ими уже наелась по самое горло. Не хочу больше. Не хочу догадываться, строить версии и сомневаться. Хочу просто знать, что, к чему и как. Или так, или никак!
– Сядь, – из мягкого, виновато – просящего, тон Марка вдруг стал приказным. Даже мысли о том, что приказу можно воспротивиться у Снежаны не возникло. Она опустилась на поручень дивана. – Ты сама говорила, что тебе не нужны сложности. Помнишь?
Поколебавшись несколько секунд, Снежана кивнула. Говорила.
– А теперь тебе нужны не просто сложности, теперь тебе нужны мои сложности?
– Мне нужна уверенность.
– В чем?
– В тебе.
– То есть ты во мне не уверена?
– Я не могу быть уверена в человеке, о котором ничего не знаю.
– Что именно ты обо мне не знаешь?
– Например, что тебя связывает с Самарской, и почему вместо того, чтобы просто ответить на этот вопрос, ты начинаешь артачиться.
– С Самарской меня связывает договоренность.
– Какая?
– Она помогает мне решить кое – какие мои проблемы.
– Какие?
– Связанные с прошлым.
– Хватит.
Снежана ударила себя по бедрам, подрываясь с дивана.
– Неужели ты сам не видишь, как это выглядит? Я тяну из тебя ответы по крупице. А ты изо всех сил сопротивляешься. Что у тебя за тайны‑то такие, Марк? И кем ты считаешь меня, что не можешь поделиться даже элементарными вещами?
– Зачем тебе мои проблемы, Снеж? Вот зачем?
– Да чтоб дурой себя такой не чувствовать! – Снежана вторично сорвалась на крик. – Знаешь насколько приятно лететь к тебе, чтоб поделиться новостями, а в кабинете заставать с человеком, который когда‑то сыграл не лучшую роль в моей судьбе?
Марк хмыкнул.
– Так проблема в том, что ты до сих пор чувствуешь что‑то к Самарскому? Поэтому так неприятно видеть Сашу?
Он слышал только то, что слышать хотел, или что слышать был готов. Видимо, до сих пор считал, что у нее остались чувства к Самарскому.
– Какой же ты дурак, Марк! К черту Самарского! Меня бесит, что я стояла там и понимала, что знаю о тебе даже меньше, чем посторонний человек. Вот уже больше месяца ты мне талдычишь о доверии, а сам?
Отвечать он не спешил. Свел брови на переносице, сжал челюсти так, что на лице заиграли желваки, взгляд тоже стал намного серьезней. Этот разговор явно был Самойлову не по вкусу, вот только особого значения это не имело. Снежана уже множество раз отступала, видя, как его начинает ломать, сама же заминала тему, но проблема в том, что ей не менее сложно жить в неизвестности, так же сложно, как ему открываться.
Но, кажется, он наконец‑то решился. Шумно выдохнул, а потом заговорил:
– Я совершил много глупостей, Снежа, пожалуй, больше, чем положено совершать, ссылаясь на молодость.
Он зашел издалека, но торопить мужчина Снежана не планировала. Пусть начинает хоть с библейских времен, главное, чтоб говорил.
– Когда мне стукнуло двадцать…
Снежана затаила дыхание, боясь спугнуть удачу. Наверное, в его глазах она смотрелась глупо: сама рвется в страшные (а по его мнению, судя по всему, его тайны действительно страшны) подробности жизни человека, и смотрит на него при этом не с интересом, а с самой настоящей надеждой… Надежной, что ничего не помешает раскрыться, что он не передумает, не увильнет, не отшутится. Пустой надеждой.
Чертов мобильный заорал на четвертом слове рассказа. Марк потянулся за ним во внутренний карман, извлек на божий свет.
– Марк, пожалуйста, – больше всего на свете Снежане хотелось, чтоб трубку он не взял. Сбросил, а потом они наконец‑то поговорили бы. Хоть раз в жизни.
На экран телефона они посмотрели одновременно. И если раньше Снеже просто хотелось, чтоб трубку он не взял, то стоило взглянуть на экран, это стало уже не желанием – необходимостью. Самарская в обнимку с девочкой, точь – в-точь как на фотографии из бардачка. Опять. А имя контакта… Захотелось одновременно заплакать и рассмеяться.
«Котенок». Чертов «Котенок».
– Марк, – теперь ей нужен был не просто разговор, ей необходимы были объяснения. Иначе недалеко свихнуться. Опять. От страха и боли. Опять.
А он взял трубку. Отступил, отвернулся, вышел в коридор, чтобы там поговорить.
Нет, все‑таки сначала придется высмеяться, а плакать можно будет уж потом. Чувствуя извращенное наслаждения из‑за того, как с каждой минутой на душе становится все гаже, а мысли строятся во все более логичный ряд, Снежана пошла в спальню.
Расстелила постель, переоделась в пижаму, заплела косу, все это сделала не спеша и, в общем‑то, больше даже не волнуясь. Не впервые ведь. Потушив свет, девушка забралась под одеяло. Пусть катится ко всем чертям. Главное, чтоб не зашел, не попытался оправдаться. Это все идиотизм и бессмыслица. Единственное, что нужно было ей – скинуть вызов. Он не скинул. «Котенок»…
– Черт, – уткнувшись лицом в подушку, Снежана надавила ладонью на грудную клетку, туда, где начало печь.
Зря она надеялась, что Марк испарится. У него, кажется, начисто отсутствует понимание, когда лучше просто пропасть.
Он зашел, опустился у кровати, коснулся рукой напряженной спины.
– Прости, мне нужно уехать.
И если бы не подушка, Снежане не удалось бы удержаться от смеха. Господи, как это знакомо… Как это больно!
Лучше б он не возвращался, лучше и в жизни‑то ее не появлялся. Лучше бы у нее еще оставалась хоть какая‑то надежда, что все может быть по – другому. Что тебе могут не предпочитать ничего другого. Что ты можешь быть чем‑то большим, чем удобный вариант.
От поцелуя в макушку девушку прошибло разрядом отвращения. Но повернуться и что‑то сказать напоследок она не могла. Только слушала шаги, щелчок этой двери, потом уже входной. Снежана подумала, что лучше бы он оставил ключи где‑то под ковриком.
