Текст книги "Залечишь мои раны? (СИ)"
Автор книги: Мария Акулова
сообщить о нарушении
Текущая страница: 18 (всего у книги 29 страниц)
Глава 17
Он сто лет не ходил по Киеву пешком. Сто лет не шел вот так просто по тротуару, засунув руки в карманы, щурясь от солнца, практически насвистывая веселую песенку… А сейчас почему‑то чувствовал себя чуть ли не властелином мира. Где‑то Самарский исходит желчью, в попытках его найти, где‑то Серый сейчас наверняка пытается вступиться за него перед Жданом. Очень злым Жданом. Он тоже был бы зол, ускользни из его рук такой большой куш… А ведь Ермолов даже не надеялся, что пронесет, но пронесло. Вроде бы…
Когда к тротуару приблизилась машина с тонированными стеклами, заскрежетала тормозами, заставляя простых прохожих обернуться, Дима вдруг понял, что нет, не пронесло.
Его вдернули в автомобиль, зажали так, чтоб не брыкался, а потом рванули с места. Первое, что Дима увидел – тяжелый взгляд Серого в зеркале заднего вида. Ну что ж, надеяться на то, что его помощь что‑то даст, было слишком глупо. А потом Дима обернулся на голос с пассажирского сиденья.
– Ну что, поговорим, Куба? Только теперь уже так, как хочу я.
* * *
Диму выгрузили из машины у гаражей. Причем выгрузили – в прямом смысле слова. Вытолкнули из автомобиля, не сдерживая гогота по поводу его падения, а потом вздернули за шкирку, волоча в сторону одного из боксов.
Он и сам с удовольствием посмеялся бы… Обязательно посмеялся, будь на его месте кто‑то другой, а он сам находись на стороне Ждана. Но сегодня все было не так, и потому ладоши давно уже вспотели, голова крутилась волчком, в надежде найти хоть какой‑то выход, а мысли разбегались по углам сознания, вытесняемые паникой.
– Сюда его, – Ждан вошел в гараж последним, кивнул на металлические двери, приказывая закрыть, потом схватил грязный, поваленный набок стул, сел на него, без особого интереса наблюдая за тем, как Диму толкают на середину помещения, заводят руки за голову, цепляют на запястья специально заготовленные кандалы.
Думать, что он первый такой гость в этом чудном месте – было бы слишком самонадеянно. Не первый, и далеко не последний.
Стоило дневному свету окончательно перестать поступать в гараж, один из братков зажег свет. Тусклый, но все же…
– Чего молчишь? – Ждан откинулся на спинку стула, сложил руки на груди, сверля взглядом Диму. Перепуганного, постоянно брыкающегося, оглядывающегося по сторонам Кубу. – Обычно такой разговорчивый, а тут…
– Это не то, что ты подумал, Ждан! – сейчас Диму окружали четверо. Ждан и трое его прихвостней. Пофиг, что среди них Серый, если Ждан скажет замочить, этот тоже замочит. Сглотнув комок страха, Дима в очередной раз дернулся, проверяя на прочность цепи. Прочные. Очень прочные.
– А что я подумал, ублюдок ты, херов? – Ждан резко поднялся со стула, в несколько шагов подошел к пленнику, а потом врезал ему под дых, выбивая к чертовой бабушке весь воздух. Не будь у Ермолова связаны руки, он наверняка согнулся бы, а так мог только закашляться, в попытках отдышаться, и почувствовать, как на глазах выступают слезы. А ведь это только начало.
– Ждан, может…
– Заткнись, Серый! – мужчина зыркнул на стоявшего ближе всех к выходу мужчину. – Тебя я уже выслушал. А теперь хочу послушать Кубу. Понял? Или тоже давно не висел?
Класть за идиота Ермолова голову на плаху Серый не собирался, а потому только кивнул, отступая еще дальше – в тень.
– Так что, Куба? Что ты мне скажешь? – Ждан подошел к Ермолову вплотную, больно сжал лицо пальцами, заставляя смотреть прямо на себя.
И в этот момент он был особенно устрашающим. Не внешне. Внешне он уступал размерами почти всем в этой комнате, ниже Димы, уже в плечах, рыжина в волосах и бесцветные ресницы должны были придавать этому человеку вид никак не устрашающий, но вот взгляд… Перед Димой сейчас стоял страшный человек, жестокий, расчетливый, готовый на многое, а главное – очень злой. Темные глаза Ждана сверлили лицо Ермолова, практически прожигая в них дыры или рассчитывая, куда придется следующий удар. А он будет.
– Я не знаю, как так случилось, – говорить получалось с трудом, Ждан не спешил убирать руку, мешая артикулировать, а стоило Диме произнести слова, сжал скулы еще сильней, подтверждая, что такой ответ его не устраивает.
Впрочем, еще один удар теперь уже в печень стал куда более убедительным доказательством этого.
– А ты подумай, сукин ты сын, – Ждан отошел, разглядывая корчащегося от боли Диму уже с расстояния вытянутой руки.
Если сученок будет продолжать в том же духе, из гаража он не выйдет. Это понимали все. Кажется все, кроме Димы.
– Я привез наркоту, Ждан! Привез! Я не знаю, как так получилось! Меня пасли. Наверняка пасли! Меня подставили, понимаешь?!
– Кто подставил? – мужчина зыркнул на пленника с особой яростью. – Может, я пас? Зачем? Думаешь, мне нехер делать, только с такими сосунками возиться? Где товар, Куба?
Дима еле сдержал стон. Почему‑то он до последнего думал, что ему поверят. Вот только кто? Это тебе не благородный Самарский, предпочитающий избегать грязных методов. Он надеялся на доверие преступников, наркоторговцев. Идиот.
– Я привез его, выгрузился, у нас не возникло никаких проблем, меня должен был забрать Серый, и он видел… Скажи, ты же видел! – Дима крикнул, обращаясь к стоящему в тени мужчине. – Ты же видел, что я шел к тебе, когда…
– Да, это я уже слышал, – Ждан махнул рукой, требуя у Ермолова заткнуться.
Слезную историю, изложенную на бумаге он сначала выслушал от Серого, а потом еще и перечитал содержание записки. Очень правдоподобно. Было жутко правдоподобно, что его кто‑то выследил, гопнул наркоту на выходе из аэропорта, а потом смысла восвояси. Но есть одно но: это не проблемы Ждана. Ему нужны его наркотики, а не сопли этого ублюдка. Кроме того, он очень не любил, когда его пытаются обмануть, а в записке была не только слезная история.
– Так что ж ты сбежал, гнида ты? – мужчина сощурился, снова подходя и врезаясь в туловище висящего Димы очередным ударом. – Какого хера не пришел сам ко мне? Сразу? Какого хера прятался? Думаешь, я буду с тобой в игры играть?
Ответить Дима смог далеко не сразу. Почему прятался? Потому, что это‑то он умел делать лучше всего. Раньше думал, что умел… Кроме того он надеялся… Надеялся, что Серый пойдет на поводу, заинтересуется схемой, которая как‑то сама родилась в голове у Ермолова, клюнет на возможность левого заработка, поддержит перед Жданом. Надеялся, что ему все сойдет с рук.
– Я просто убью тебя, выблюдок, понял? – с каждым словом, Ждан злился все больше. На этого сучонка, на партнеров, которые решили передать наркоту с таким недоделком, на отсутствие сейчас такого нужного товара.
– Ждан… – не выдержав, в их сторону шагнул Серый. Он не хотел мокрухи, а здесь все явно шло к логическому финалу.
– Не лезь, иначе повешу рядом, я предупредил, – бросив предупреждающий взгляд на подчиненного, мужчина в очередной раз врезал Диме, теперь уже разукрасив кровью лицо. – У тебя есть минута, чтобы убедить меня, Куба. Одна минута.
Ждан хорошо ориентировался в людях. Прекрасно знал, что этот сломается быстро. Так даже не интересно. Таких нужно учить. Щенков, не способных отвечать за свои действия.
– У меня осталось кое‑что… – и Ждан не прогадал. Всего несколько ударов и угроз хватило на то, чтоб ублюдок зассал. А ведь они даже толком не начали развлекаться.
– Говори, – мужчина уставился на Диму немигающим взглядом, готовясь внимательно слушать.
– У меня остался товар… Не весь, но…
– Где?
– Я скажу…
Разговор получился основательный. Дима рассказал и где, и как, и почему. Долго каялся в том, что почему‑то решил обмануть слишком серьезных дядечек, а потом харкал кровью, потому что дядечкам не нужно раскаянье. Они любят учить.
Не убил Ждан Диму только потому, что учить нужно долго и со вкусом, а этот ублюдок еще может пригодиться.
Кажется, Куба потерял сознание, во всяком случае, последние несколько минут он висел в кандалах с опущенной головой, уже никак не реагируя на меткие удары Ждана. С кончика носа то и дело скапывала кровь. Дернув Диму за короткий ежик, Ждан заставил его запрокинуть голову. Нет, вроде бы в сознании. Смотрит пьяным взглядом, больше практически не ощущая боли. А так не интересно. Бить грушу не интересно.
– Будешь отрабатывать, ублюдок. Понял? Пока все не отработаешь, будешь батрачить как негр на плантациях, а потом я тебя порешу. Чтоб другим неповадно было.
Следующим ударом Ждан отправил Ермолова в глубокий нокдаун, а сам отвернулся, брезгливо стряхнул руки, перепачканные кровью недоделанного интригана.
– Пусть повисит, ближе к вечеру снимете. А потом упрячете куда‑то, пусть отходит.
Сергей кивнул, осознавая, что это поручение исполнять предстоит ему.
– И смотри, чтоб не пропал. Я не шучу. Этот прыщ будет работать столько, сколько собирался присвоить. А если не отработает так, отправлю на мясо.
– А насчет того, что он сказал?
Дверь гаража вновь открылась, впуская в затхлое помещение утренний свет. Пришедший в себя Дима сморщился, испуская мучительный стон.
– Поедем, проверим, посмотрим. Не найдем – снова получит, удвоим долг. И так до бесконечности. Я научу его не шутить с серьезными людьми. А если ты еще раз попытаешься заступиться… – Ждан сверкнул глазами, заставляя теперь уже Серого опасаться за свою жизнь. – Убью.
Мужчина вышел из помещения, оставив за спиной пропахшую потом, кровью, страхом и агрессией атмосферу. На ходу утирая руки от еще свежей и уже запекшейся крови, он направился к машине. Будто так и нужно. Будто по несколько раз в день проводит такие… встречи.
Серый сглотнул, оборачиваясь к висящему Ермолову. Придурок. Только полный придурок мог подумать, что ему удастся тягаться с Жданом. И пусть та партия наркоты была не такой уж большой, пусть это была всего проба, такого Ждан не прощает.
А он сам… Тоже придурок. Нахера заступается за этого безмозглого? Знает его без году неделю, а печется, будто о родном… Хотя дело скорей всего не в этом. Он просто не любит мокрух. А этого урода сегодня должны были именно убить.
* * *
– Ярослав Анатольевич, я хотел спросить, – Артем включил поворотник, готовясь перестроиться в другой ряд.
– Спрашивай, – усмехнувшись, Самарский поднял взгляд от телефона, обращая внимание на начальника собственной охраны.
– Мне уже за тридцать.
– Да, – Яр смог сдержать улыбку, только закусив щеку.
– У меня хорошая работа, высокая зарплата, своя квартира, вроде бы не дурак.
– Вроде бы да, – с каждым словом Артема сдерживаться было все сложней.
– Мы живем вместе уже два года, я никогда не требовал у нее ужинов из трех блюд и выглаженных носков. Пытаюсь не забывать благодарить, когда делает что‑то по своей инициативе.
– Ты здоров? – нет. Не улыбаться Яр не мог.
Будто не слыша шефа, Артем продолжил.
– Ну и что ей нужно? Я же знаю, она хочет замуж. Они все замуж хотят, а Алиса – подавно. Ну, так почему тогда она вызверятся каждый раз, стоит мне завести об этом разговор?
А вот теперь, забыв на какое‑то время о дороге, притормозив на светофоре, Артем уставился уже на босса.
– Ты сейчас у меня спрашиваешь? – на какого‑то подозрительно веселого босса. Больше не сдерживаясь, Ярослав улыбался если не во все тридцать два, то верхний ряд зубов сверкал ярче солнца.
– А у кого мне спрашивать? – Артем же натурально опешил в ответ. – Вы вообще‑то женатый мужчина. Вот как вы заставили Сашу выйти за вас замуж?
Самарский прыснул смехом. «Заставил»… А ведь он действительно практически заставил. Ну как… Она гипотетически могла отказаться, но в таком случае, он был готов убеждать ее до того момента, когда она элементарно забудет слово нет.
– Хотя… Если я сделаю ей ребенка ради того, чтоб затащить в ЗАГС она вряд ли оставит меня в живых…
Ответный выпад Яр оценил, но слишком ему было смешно, чтоб осаждать Артема. Кроме того, реально ведь волнуется, бедняга, ночами не спит…
Снова хмыкнув, Яр попытался вспомнить, что ему не так давно говорила Саша…
Артем действительно уже несколько раз заводил разговор с Алисой о женитьбе. Вот только подруга Саши активно выпускала иголки, артачилась, а потом уходила в спальню, хлопнув дверью. И он, судя по всему, не понимал, в чем причина. Понять женщину – это ведь вообще задача не из простых. А что самое смешное – ему‑то свое поведение Алиса объяснять не спешила, а вот с подругой делилась.
* * *
– Понимаешь, она просто боится, что они и жить так будут, как он предложение делает, – тогда, устроившись на коленях мужа, когда он в очередной раз приехал домой, Саша сморщилась, вспоминая выражение отчаянья на лице подруги.
– Как так? – Яр убрал прядь с лица девушки, коснулся губами кончика носа, встретился взглядом с медовыми глазами.
– Знаешь, чем он аргументировал свое желание жениться? – в голосе его обычно такой спокойной Саши появились нотки раздражения.
Самарский мотнул головой.
– Его достали вопросы друзей и родственников, когда он наконец‑то обзаведется семьей. Правда, романтично? – и в глазах зажегся опасный огонек, будто эти слова принадлежали Ярославу, а не Артему.
– Но ведь так оно и есть, – тогда, ступая на тонкий лед, Яр попытался делать это максимально аккуратно, чтоб чужие проблемы не стали причиной их ссоры. Это делать он пока только учился. – В чем разница, живут они со штампом или без?
Саша хмыкнула, на какое‑то время отворачиваясь. Кажется, совсем без спора не получится.
– А разницы нет? – когда девушка снова сверкнула глазами в его сторону, Яр мысленно застонал.
– Хочешь услышать от меня «да»? – Самарский попытался приблизиться, Саша не дала. Ткнула в грудь, заставляя вновь облокотиться о спинку.
– Я хочу услышать твое мнение.
Сдаваясь, Яр кивнул.
– Он сказал как есть. Честно. Что еще нужно?
– Какие же вы… – договаривать Саша не стала. Правда и попытка встать с колен мужа успехом не увенчалась. Ее придержали.
– Какие? Ладно, тогда скажи, в чем он неправ?
– Лиса с детства о свадьбе мечтала, Самарский. С дет – ства! – Саша повторила, в надежде на то, что до разума хотя бы одного конкретного представителя мужского пола дойдет вся глобальность проблемы. – Она себе в красках представляла, как ее позовут в жены, как поклянутся в вечной любви, как пообещают беречь, боготворить, чтить, как наденут на безымянный палец кольцо, как она будет плакать от счастья… А когда тебе предлагают замуж для того, чтоб родственники перестали донимать, это немного обидно, ты так не считаешь?
– Я считаю что… – Яр улыбнулся, вновь приближаясь к лицу жены. – Что когда‑то все сделал очень даже правильно, – рассмеялся он уже в полураскрытые губы Саши, готовой возмутиться.
– Самарский! – далеко не сразу девушке удалось отлепить от себя настойчивые губы и не менее жадные руки.
– Ну что? – он как‑то резко поднялся с кресла, не спеша опускать жену на пол.
– Ты уходишь от темы!
– Я иду в спальню.
Здесь он не соврал, проявляя чудеса ловкости, открыл дверь в их комнату, опустил Сашу уже на кровать, взялся за мелкие пуговки на блузке жены.
Он соскучился. Жутко соскучился по ней. По такой возмущенной, с гневным огоньком в глазах и все же мягкой, сладкой, нужной. А еще почему‑то вспомнился день, когда он сам делал предложение и ужасно боялся, что откажет. Если б отказала, этого всего сейчас не было бы. Да и его самого сейчас не было бы.
– Самарский… – в голосе еще слышен был протест, но скорей просто по инерции, руки Саши сами собой тянулись к обнаженному уже торсу мужа, и ее губы своими он нашел очень даже вовремя…
– Я понял тебя, малышка. Понял, Артем сделает все правильно, обещаю, а сейчас давай что‑то правильное сделаем мы.
* * *
Тогда он пообещал вразумить Артема, руководствуясь не самыми благородными мотивами, но слово свое собирался сдержать.
– Сделай это красиво, Артем. Вот и все. Увидишь разницу.
– Красиво? – красный цвет светофора сменился зеленым, машина вновь тронулась.
– Настолько красиво, насколько хватит твоей извращенной фантазии.
– И в чем разница? Глупости, Ярослав Анатольевич. Проблема не в красоте, она просто не хочет за меня замуж.
Яр хмыкнул. Пожалуй, сам он посчитал бы так же, как Артем. Не будь того разговора с Сашей, он искал бы проблему в чем‑то другом – в Артеме, в другом мужчине, а все оказалось очень просто и так… по – женски.
– А ты попробуй, Артем.
Охранник промолчал. Совет получился не совсем таким, как он надеялся, но попытка ведь не пытка.
– И про родственников не заикайся, – Яр снова невольно усмехнулся, а потом поймал суровый взгляд Артема.
– Александра Константиновна сказала?
– Да.
– А больше она ничего…? Черт! – Артем ударил по тормозам, чуть не въехав в резко остановившуюся машину, вывернул руль, объезжая ее по второй полосе.
Резко обернувшись, Яр поймал взглядом знакомое лицо… Очень – очень знакомое лицо, которое практически сразу пропало за дверью тонированного джипа.
– Придурки.
Первым желанием было остановить машину, вернуться туда и убедиться, что это Дима. Точно Дима. Вот только черный автомобиль уже рванул с места.
– Ты видел? – Яр проводил его взглядом, проследил за тем, как машина заворачивает за поворот, вылетая на встречку, а потом мчит дальше.
– Что? Этих придурков? Снова какие‑то утырки развлекаются.
– Мне показалось, я видел Диму, – голос Самарского резко похолодел, как и взгляд. В нем больше не было и намека на веселье минутной давности.
Артем бросил неспокойный взгляд на шефа.
– Что здесь делать Диме? Он бы прятался. Вам показалось.
Проведя еще несколько минут, углубившись в свои мысли, Яр моргнул, выдохнув.
– Да, показалось.
Ему часто казалось в последнее время, что Дима где‑то здесь, рядом. За плечом, у подъезда, рядом с офисом. Стоит и смотрит. Так, как смотрел, выходя из его кабинета в последний раз три года тому.
Мотнув головой, Самарский окончательно вернулся в реальность.
– Саша снова с Самойловым?
– Да.
– Хорошо, – Ярослав не думал, что после встречи под дверью Снежаны будет еще когда‑то считать такое состояние дел «хорошим», но сейчас было именно так. Лучше пусть будет с ним, чем постоянно бояться, что до нее доберется Дима.
* * *
– Снежа, ты чего задумалась? – к Ермоловой подошла Аня, щелкнула несколько раз пальцами, привлекая внимание начальницы. Она уже трижды задавала ей один и тот же вопрос, а ответа так и не получила.
– А? – Снежана вздрогнула, возвращаясь в реальность, попыталась сфокусировать взгляд на подчиненной, понять, что пропустила.
– Ты меня пугаешь, Снежа. То ходит темнее тучи, то улыбается окну… У тебя все нормально? – Аня наградила подругу встревоженным взглядом.
– Все хорошо, – осознав, что действительно улыбается, Снежана заулыбалась еще шире.
– Ну, смотри… – решив, что вразумительного ответа дождаться ей не суждено, Аня вернулась к своим делам, давая возможность Ермоловой и дальше витать в облаках. В пушистых, мягких, окрашенных розовым, облаках, вместе с миленьким единорожком, пускающим мыльные пузыри. Или что там происходит на облаках влюбленности?
Такой… влюбленной… Аня не видела Снежану еще никогда.
Правда, и сама Снежана не сказала бы, была ли она когда‑то так влюблена. Наверное, в шестнадцать была. Возможно, даже еще больше, просто тогда это казалось нормальным. Глупые улыбки, вздохи, фотографии под подушкой и вечные воспоминания о поцелуях были нормальными, а теперь, когда стукнуло двадцать пять, пожалуй, вести себя нужно иначе. Серьезней, что ли. А не получается.
Не получается не возвращаться мыслями к человеку, который утром завез на работу, который вечером заберет, который поцелует, спросит, соскучилась ли она за ним. За человеком, которому она скажет «да» и не солжет.
С момента их ссоры на дороге, ее откровения, усталого примирения, а потом сумасшедшего утра прошло три недели. Три недели встречаний, звонков, переписки, провожаний до порога ее квартиры и… неуходов.
Как сказал Самойлов, ему так спокойней. Знать, что днями она в офисе, вечерами с ним, а ночами… тоже с ним. Раз она не хочет обзаводиться охраной, менять квартиру, охранять ее будет он сам. Этому противиться девушка даже не пыталась. Как‑то не хотелось. Видеть его рядом – хотелось, а спорить – нет.
Кроме того, это ведь не то же самое, что жить вместе. Так, проводить время… Много времени… Практически все время… Но не больше.
Иногда, он все же уезжал, но в таких случаях всегда звонил и слушал сначала ее невнятный лепет, потом тихие зевки, а потом уже и ровное дыхание. Но чаще оставался. Волновался. Хотя Снежане искренне казалось – зря. Дима так и не объявился. Не звонил, не возникал на пороге, даже во снах не являлся. А Снежана ведь ждала. До сих пор злилась, до сих пор хотела высказать в лицо все, что одним утром он сам поселил в душу сестры. Только Марка она не хотела во все это впутывать. Не нужно. Он как‑то неожиданно стал «хорошим» в ее жизни, и девушке совсем не хотелось марать это «хорошее» в грязь, оставленную другим человеком.
От мягких расспросов Самойлова она всегда увиливала, пыталась отвлечь, сменить тему, иногда просто уйти. Чаще всего удавалось, но скорей не потому, что она преуспевала по всем вышеперечисленным пунктам, а потому, что Марк соглашался отступить, чтоб потом вновь попытаться… И когда‑то ведь получится. Когда‑то она расскажет. Вот только зачем это ему? И ей?
Все так неопределенно хорошо, что, кажется, одно неловкое движение, резкий порыв ветра и это «все» разрушится. Он пропадет или она сорвется, и все… А так не хочется.
Посмотрев на часы, Снежана начала собираться. Скоро за ней снова заедет Марк, отвезет куда‑то поужинать, а потом к ней. Вопрос лишь в том – останется ли сам. Хотя сегодня четверг, по четвергам он обычно остается, уезжает же на выходных. Снежана даже когда‑то пошутила, что выглядит так, будто у него есть жена и любовница, при этом жене достаются будние дни, а любовнице посвящены выходные. Шутку Марк не оценил, помрачнел, вот только причины такой реакции узнать, Снежане было не суждено.
– Скучала? – Самойлов стоял у машины, дождался, пока девушка подойдет, притянул к себе, оставил на губах поцелуй, а потом открыл дверь, пропуская вперед.
– Скучала, – ответила она уже устроившись в машине.
– Я тоже, – на этот раз, мягкие губы коснулись щеки, а потом Марк захлопнул дверцу, направляясь в обход машины.
Как ни странно, сегодня гулять ее не повезли. Марк выглядел очень уставшим, чуть нервным, резким. Обычно, он ведет себя куда спокойней.
– Что‑то случилось? – заметив такую перемену в нем, Снежана попыталась завести разговор о причинах.
Случилось это у входа в супермаркет, в который они заехали, чтоб забить вечно пустой холодильник хоть чем‑то.
– С чего ты взяла? – натужно улыбнувшись, Марк притянул ее к себе, поцеловал, а потом направился вглубь рядов, продолжая обнимать девушку за талию.
– Ты какой‑то… не такой, – пока мужчина забрасывал в корзину всякий съедобный хлам, которому суждено было стать их ужином, Снежана не отводила глаз от его лица. Он часто морщился, хмурился, то и дело сжимал челюсти так сильно, что их должно было бы свести.
– Глупости, – отмахнувшись, он продолжил заниматься закупками, явно надеясь, что девушка отстанет.
– Марк… – вот только Снежана не хотела отставать. Она хотела другого. Хотела иметь возможность помочь. Если не делом, то хотя бы словом. Он ведь о чем‑то думает, чем‑то озабочен, о чем‑то переживает.
Остановившись, девушка сняла руку мужчины со своей талии, потянула вырвавшегося вперед Марка на себя, прося обернуться. И он обернулся. Не сразу, сначала застыл на несколько секунд, потом забросил в корзину банку то ли с оливками, то ли с ананасами, тяжело вздохнул, а потом обернулся.
– Что, Снежа? – и в голосе, и в глазах было столько усталости, что Снежане вдруг захотелось его просто пожалеть. Не задавая вопросов и не требуя ответов. Просто обнять.
– Может, ну его? – девушка кивнула на корзину. – Я не голодна, давай просто поедем домой…
Он опешил. Кажется, ожидал не этого. Да и она планировала сказать что‑то другое. Но уже не важно. Разговор можно перенести.
– Нет уж, голодать я тебе не дам, – складка между бровей мужчины разгладилась, он вернулся на шаг, снова поцеловал Снежану, а потом подтолкнул вперед, заключая в ловушку между своими руками и тележкой. – Бери, что нужно и поедем.
На покупки они потратили рекордно мало времени. Скорей всего, дело в том, что в них не было и намека на системность. Уже стоя на кассе Снежана судорожно соображала, что можно приготовить из этого набора и осознавала, что понятия не имеет, а Марк…
Он снова углубился в свои мысли. Стоял рядом, вроде бы обнимал, даже иногда наклонялся, чтобы поцеловать в макушку, коснуться дыханием виска, прижимал к себе ближе, но мысленно был где‑то далеко – далеко. Приблизительно так же, как днем Снежана летала в облаках, так и он сейчас парил в каких‑то далях, но в отличие от нее, на его облаках вряд ли паслись единорожки. Слишком встревоженный взгляд для единорожьих облачков.
– Идем, – во второй раз завести разговор о том, что его гложет, Марк тоже не дал. Только схватил с кассы пакеты, сделал вид, что не заметил, как Снежана набирает полную грудь воздуха, готовясь попытаться разговорить его еще раз, и помчал вперед, в надежде, что до того, как они доберутся к машине, девушка забудет о своих намерениях.
О намерениях она не забыла, но вновь решила повременить. Теперь уже до квартиры.
– Выбери какой‑то фильм, а я пока тут сам… – сняв пиджак, закатав рукава, Марк начал разбирать продукты. Против прямого «посыла» возражать Снежана не стала. Пожала плечами, вышла из кухни, оставляя его наедине с собой.
Ей тоже иногда хочется побыть одной. Это нормальное желание. Непонятно девушке было одно – зачем приехал, если теперь сторонится? Странно…
Ужин был готов уже через час, фильм выбран еще быстрее, а потом они устроились на диване, наблюдая за тем, как перед их глазами разворачивается трагедия одной отдельно взятой семьи. Фильм получился не слишком развлекательным.
Снежана давно уже наелась, как оказалось, в молодые люди ей достался еще и очень неплохой повар, а теперь лениво перекладывала остатки салата из одного края тарелки в другой, то и дело поглядывая на мужчину. Он молчал, тоже не ел, только колупал приборами им же приготовленную фасоль, время от времени вскидывая взгляд на экран. Происходящее там его явно не увлекало. Жаль. Фильм‑то хороший.
И именно в этот момент терпение у Снежаны закончилось. Девушка поставила на журнальный столик свою тарелку, потом отобрала приборы у не ожидавшего такого поворота мужчины, водрузила туда же, а потом устроилась на коленях Марка так, чтобы одновременно закрывать затихший после нажатия на пульт телевизор и лишать любой надежды на отступление.
– Ты чего? – он явно растерялся, напрягся, вскинул на девушку удивленный взгляд.
– У меня тот же вопрос, Марк. Ты чего? – Снежана сложила руки на груди, упираясь в мужчину серьезным взглядом. Выглядела она скорей всего никак не угрожающе, скорей комично или на худой конец интригующе. Но об этом Марк умолчал, впрочем, на вопрос отвечать он тоже не спешил.
– Зачем ты выключила? – сделав вид, что его по – настоящему увлек фильм, а девушка незаконно лишила возможности продолжить просмотр, Марк наклонился вперед, надеясь завладеть пультом. Не получилось, Снежана толкнула Самойлова в грудь, заставляя снова откинуться на спинку дивана.
– Чтоб поговорить. И даже не пытайся делать вид, что ты смотрел. Ты даже не вспомнишь название фильма.
Марк открыл было рот, собираясь возразить, но быстро сдулся. Название‑то он может и вспомнит, вот только на этом все и закончится. Кадр с названием – последнее, что он видел прежде, чем нырнуть с головой в мысли.
– Что случилось, Марк? Почему за весь вечер ты сказал в общей сложности слов десять, что тебя волнует?
– Что меня может волновать? – Марк поступил не слишком мудро – попытался отшутиться. Получилось наиграно и ненатурально. Теперь скривилась уже Снежана.
– Кто я для тебя, Марк?
– В смысле? – в который раз за вечер, мужчина опешил. Брови поползли вверх.
– Ну, кто? Объясни, я не понимаю. Я не собираюсь обижаться, просто мне интересно понять. Если только для секса, то ты чистой воды идиот. Слишком сложный вариант выбрал, проблемный, я бы сказала. Если для секса и телячьих нежностей, тоже не то. Я не по нежностям с определенных времен. Сам же говорил, что со мной нужно разговаривать. Делиться. И если я вижу, что тебе плохо, я спрашиваю почему. И тут у тебя два варианта, либо отвечать, либо не попадаться на глаза, когда плохо. Сразу предупреждаю, второй мы сейчас обсуждать не станем. Ты уже попался.
– Зачем тебе чужие проблемы? – Марк слушал ее молча, внимательно, не отводя глаз.
– Мне не нужны чужие проблемы. Мне нужны твои.
– Поверь, они тебе тем более не нужны… – мужчина попытался элементарно сбежать. Выровнялся, сомкнул ладони на талии Снежи, сделал попытку снять ее с себя, но девушка не дала.
– Марк, – ее голос отдал сталью. Так она тоже умела. Не все же ему одному наседать с расспросами.
– Ну что? – сдаваясь, Марк разжал руки. – Что, Снежа? Хочешь, чтоб я посвящал тебя в проблемы на работе? Тебе интересно будет слушать о том, что нам поставили партию бракованной металлочерепицы?
– А ты злишься из‑за черепицы?
– Я не злюсь.
– Злишься, – чем больше он упирался, тем больше Снежане хотелось докопаться до истины. Не из любопытства. Она просто интуитивно чувствовала, что это нужно обоим. Ему станет легче, а ей… Наверное, легче не станет, но станет «ближе». – Весь вечер злишься, Марк. Смотришь сквозь людей, предметы и злишься.
– Глупости.
– Глупо – вести себя как упертый баран, вот это глупо. А делиться переживаниями с вроде бы близким человеком, ни разу не глупости, Самойлов. Или не близким? Или все‑таки секс и только?
– То, что ты делаешь в данный момент, очень напоминает мне секс, Снежана. Секс… мозга.
– То есть поссориться для тебя проще, чем поделиться своими проблемами? – к чему ведет он, Снежана понимала. Он готов уйти от темы любыми способами. Вот только осознание этого еще сильней подстегивало. Вскрыть, спровоцировать, узнать… что‑то.
– Ты сейчас серьезно? – Марк окинул девушку скептическим взглядом. – Я уже три недели пытаюсь узнать, откуда в твоем доме оказался наркотический склад, а ты мне говоришь о нежелании делиться проблемами? Не смешно, Снежка.
Девушка сжала губы в тонкую линию, принимая ответ. Это действительно было так. Она требовала от него признаний, при том, что сама предпочитала скрытничать. Нечестно. Но свои тайны открывать она все еще не собиралась.
– Зачем ты тогда приехал? Позвонил бы, сказал, что не в настроении, а потом сидел бы сам и сверлил темноту суровым взглядом. Думаешь, обиделась бы? Нет. Просто не чувствовала бы себя такой идиоткой. Не способной никак помочь…
