Текст книги "Когда падают звезды. Часть 2"
Автор книги: Мария Акулова
сообщить о нарушении
Текущая страница: 17 (всего у книги 19 страниц)
Кольцо. Маленькое, белый ободок и голубой камень по центру. Старинное и очень красивое.
– Что это? – Майя перевела взгляд с кольца на мужчину. Ее больше не нужно было удерживать за плечи, она не собиралась сбегать, исчезать, сходить с ума.
– Я ездил за кольцом. Это фамильная драгоценность, ее в свое время носят все герцогини Мэйденстер. Майя, я собирался оставить тебя возле себя, но не как домашнего питомца, не как любовницу! Я хотел прожить с тобой жизнь, я хотел иметь от тебя детей. Я хотел видеть тебя днем и вечером, хотел целовать, хотел слышать звук твоего голоса. Хотел видеть твои глаза не только тогда, когда закрываю свои! Я хотел тогда и хочу сейчас! Я тебя люблю!!! А потом, потом я вернулся. И я никогда, слышишь? Никогда не прощу себе того, что поверил, что натворил. Даже если простишь ты! Это до последнего дня будет моим проклятьем! А ты уехала. И моя жизнь тоже закончилась! Я больше не умел жить без тебя. Я просыпался ночами, потому, что твое сердце не билось рядом. До того бала. До того момента, пока не узнал, каким был ублюдком, каким слепым. И тогда я понял, что я не имею права, ни малейшего, пытаться снова приблизиться. Даже заслужить хотя бы одну твою улыбку. Я поверил только потому, что до последнего этого ждал. Ждал, что все не может быть так хорошо, что ты, такая как есть, не можешь появиться в моей жизни! А ты появилась. И я упустил, я бы больше никогда не показался тебе на глаза. Слышишь? Никогда, но я оказался слишком слаб даже для этого. Я не смог без тебя. Я не смог бы без тебя, даже не знай я правды. Я не могу без тебя! А вся кара, которую ты обрушила на меня – пощечина. Одна пощечина, стала ценой той боли, которую я тебе когда-то причинил. И той, которую причинил потом.
Не верить! Майя смотрела на него, боясь даже моргнуть, и пыталась заставить себя не верить. Но не могла. Все было так. Так, как он говорит. Она это знает, чувствует. И чувствует, как снова он крушит стену между ними кулаками, сбивая костяшки в кровь.
– Я приехал к тебе. Чтобы увидеть своими глазами, что ты можешь жить без меня, что без меня тебе легче. Я считал это законной карой. Я хотел почувствовать хоть капельку той боли, которую сам доставил тебе. Но даже это мне не удалось. Когда ты рядом, все мои планы – рушатся. Остается только один, чтобы ты снова, хоть раз, сказала те слова, которые говорила на ухо, думая, что я сплю.
Майя охнула. Она так надеялась, что это было для него тайной. Так гордилась, что сумела сдержаться, что не стала нагружать его ненужными ему чувствами.
– Я знал. Знал давно. Знал, что ты любишь, и я ликовал, потому что любил сам. Но ждал, неизвестно чего. Удобного момента. Идиот, я должен был хватать тебя тем же утром, и мчать сюда. Тогда ты не смогла бы убежать. Не бывает удобных моментов, Майя, с тобой любой момент – это то, за что я готов отдать жизнь. А когда я увидел ту записку, ты сделала меня самым счастливым человеком. Опять! Я не знал, можешь ли ты простить, можешь ли забыть о ненависти. А ты смогла! Смогла, ты думаешь, что это от отчаянья, но нет, только потому, что ты сильная! Намного сильнее чем я! Я не смог простить того, чего не было, а ты простила за то, что я растоптал.
– И ты опять уехал! – именно после этой записки он снова закрыл за собой дверь, оставив ее наедине со своими страхами. Снова добился желаемого, узнал, что она любит, и с чувством выполненного долга убрался восвояси.
– Я уехал, чтобы больше никогда не повторять своей ошибки. Чтобы сегодня, ты согласилась стать моей женой, чтобы ты поверила, чтобы опять поверила. Как бы сложно это не было. Хочешь – ударь, хочешь – убей, но прошу тебя, верь!
Ях, как же хочется верить. Хочется, всей душой, но стоит ли? Ведь обжигаться так больно...
– Помнишь, ты говорила, что мы знакомы дольше, чем я думал. Что впервые мы увиделись не в холле моего дома? Но только я не обратил на тебя ни малейшего внимания. Да! Я не видел тебя, не видел. Но потому, что ты этого не хотела. Ты не подняла на меня взгляд, когда я разглядывал тебя за отцовской спиной. Ты не ответила на вопрос, адресованный тебе, хоть и заданный во всеуслышание. Я не буду врать, что влюбился в ту тебя, о которой не знал ровным счетом ничего, просто решил, что открывать твою ракушку – занятие слишком утомительное. И из-за этого мы потеряли три года. Майя, только подумай, три года мы могли провести вместе, три зимы, три осени, весны и лета. Триста миллионов раз я мог доказать, что люблю и столько же ты могла поверить.
В голубых глазах бушевал ураган, она так боялась, так боялась того, что уже чувствовала, что уже верила. Это как нырнуть в ледяную воду, когда ты уже стоишь по пояс в ней, и понимаешь, что она не так холодна, нужно только сделать один рывок, одно решение, один раз поверить, что там будет не холодно. И погрузиться с головой. А ты стоишь, и ветер заставляет покрываться кожу мурашками, не решаясь ни нырнуть, ни выйти. Но только на берегу точно будет холодно, в этом ты не сомневаешься. А в воде? А вдруг и там ударит холодный источник, закрутит, накроет с головой волной, лишит возможности дышать?
– Зачем так сложно? Почему не сказали, куда едем? Зачем снова заставили лесть в голову дурные мысли, если все сказанное вами правда? – может это он считает любовью? Он любит ее мучить. Любит видеть муку на лице, и слышать треск разрывающейся души.
– А ты бы согласилась? Согласилась бы сегодня утром хотя бы выслушать? Нет. Ты бы снова убежала, и не дай Ях, убежала бы под крыло того, кого никогда не любила. Ведь легких путей ты никогда не выбираешь. А выйти замуж за Пирмтса, который вызывает в тебе, в лучшем случае уважение, только, чтоб я не смог сказать все это – на это ты способна. Только так, я мог заставить тебя услышать. Только тут ты смогла выговориться. И если ты согласишься, у меня будет вечность, чтобы изменить все то, что ты сказала, стереть из памяти и запомнить ее новыми воспоминаниями.
– Вечность? Сколько будет длиться эта вечность? В общей сложности, вы знаете меня меньше полугода. Что вы знаете обо мне? Что я знаю о вас? Почему вы так уверены, что ваша вечность не пройдет уже через неделю? Добыча, которая перестает сопротивляться – быстро надоедает, а всю жизнь я не смогу провести сопротивляясь! Я слаба!
– Я искал тебя всю жизнь, думаешь, после таких поисков мне может надоесть?
– Да!
– Нет! Не надоест, ты даже представить не можешь, насколько ты не можешь надоесть. Я завидую сам себе, когда целую тебя. Я не могу работать, есть, спать, зная, что ты где-то не со мной. Ты – моя болезнь и единственное мое лечение. Я одержим, я болею тобой.
Майя отвернулась – смотря в любимые глаза сложно пытаться удержать остатки ограждающей тебя стены здравого смысла.
– Я знаю о тебе все. Знаю, что ты страстно любишь читать, и думать, что ты видишь мир не таким, как все, поэтому, его и рисуешь, что готова пожертвовать всем, ради счастью близких, что хранишь секреты даже ценой собственного благополучия, что мудрости и гордости в тебе в сотни раз больше, чем в любом другом человеке. Что ты спишь до полудня, что почти не ужинаешь, потому, что нервничаешь перед ночью, что только в разговоре сама с собой принимаешь важные решения, что не можешь без меня так же, как я без тебя. Что никогда не хотела бы видеть на своей свадьбе людей, которые еще несколько часов назад нас окружали. Что ненавидишь сплетни и людские суждения, что сама судишь лишь себя. Я люблю это все в тебе. И я хочу узнавать больше. Каждый день, ежесекундно. И именно поэтому, я прошу тебя... – он достал из коробочки лежащее там кольцо. – Выходи за меня замуж.
Майя вскинула голову вверх, туда, где снова плясал звездопад из свеч, чтобы сдержать непрошенные слезы. Он ждет ответа. И небосвод ждет ответа. А она, готова ли она его дать? Он прав, только так, только в таком месте в десятках километров от посторонних людей он может добиться от нее ответа. Она не убежит, некуда бежать. Только тут и только сейчас она может принять решение так, как он только что сказал, сама с собой. Вот только внутренний голос явно был на стороне вопрошающего.
Скажи она да, и что? Полная неопределенность. Странная, нереальная жизнь с ним. Может, она права, может, она наскучит уже через неделю. И как ненужную вещь, ее отправят с глаз долой. А может, а может прав он, и что тогда? Таких смелых мечтаний она себе даже не позволяла. Она не мечтала о долгой и счастливой жизни, потому что не верила, что она возможно.
А если нет? Она вернется туда, откуда пришла. Он высадит ее у банкетного зала, и отправится восвояси. Он больше не станет повторять своих слов. И навсегда, она навсегда потеряет возможность познать счастье только потому, что струсила, не решилась рискнуть.
Дверь монашеской кельи открылась, оттуда появился отрешенный с виду мужчина. Он держал в руках святое писание, а поверх черного балдахина был надет нарядный ворот, в который жрецы обряжались на торжественные церемонии.
– Ну что, вы готовы? – он встал перед алтарем, готовый как провести церемонию, так и отправиться на покой, если они откажутся. Ожидая ответа, он снова смотрел на Дэррека, а Дэррек не сводил взгляда с ее лица. Давай, Майя, как сотню раз до этого, прими правильное решение. Верь мне! Верь себе! Верь!
ЭПИЛОГ
Прошло чуть меньше года.
Майя подхватила подол платья, который, казалось, только то и делал, что мешал идти. Уже в третий раз она останавливалась на несколько секунд, чтобы перевести дух и отдохнуть. Холм не собирался поддаваться ее напору просто так. Но и она не собиралась сдаваться. Несколько глубоких вдохов, сердце чуть успокоилось, а значит, можно идти дальше. Девушка мысленно хвалила себя за то, что надела самые удобные свои туфли, а то пришлось бы по-настоящему туго. Видимо, и правда, отсутствие тренировок дают о себе знать. Последний рывок, осталось совсем мало.
– Фууууух, – она тяжело выдохнула, когда на смену пригорку пришла равнина. Ура! Смогла, добралась. Может никто и не узнает о таком ее "подвиге", и она на это даже надеется, но для нее это настоящее свершение. Высокий, старый дуб стоял на своем месте, создавая нужную, даже не в такой жаркий день, тень. Зенит лета прошел, и снова ночи становятся длиннее, дни короче, а солнца меньше.
Под деревом, как и когда-то, стояла лавка, на которой спокойно могли устроиться уставшие, после подъема странствующие, но намеренно игнорируя ее, Майя обошла дерево. Прислонилась спиной, завела назад руки, обнимая мощный ствол. Она верила, что растения умеют делиться энергией, и просила сейчас этой энергии у лестного красавца, не только для себя.
Ветер гнал по небу облака, создавая тенек, быстро сменяющийся пекущим солнцем. Майя закрыла глаза, поставляя лицо этой забавной перемене – когда сначала кожу целует солнечный луч, а потом его поцелуй стирает порыв ветра. Хорошо, так спокойно. Вдалеке от мира ей всегда спокойно. Может, она сейчас ведет жизнь настоящего затворника, но ведь это именно то, чего она хотела.
Как много изменилось за последний год. И подумать когда-то было сложно, что все сложится так. Она иногда думала, что просто перепутала сон и реальности, и даже этот самый дуб ей сейчас просто снится, а проснется она в другом месте.
– Привет, – на смену солнечны поцелуям, пришел легкий, коснувшийся щеки так мягко, но уже настоящий. – Ты опять не послушалась? – рука протиснулась между деревом и ее поясницей. Стало намного удобней.
Майя не ответила, продолжая улыбаться лучам солнца, а теперь и тому, чей взгляд чувствовала даже через закрытые веки.
– Если ты такая непослушная, то чего же мне ждать от дочери? – Дэррек положил вторую руку на большой уже живот, и в качестве награды, или подтверждения своих слов, почувствовал удар невидимой ножки.
– Ты тоже обещал не уезжать, – Майя накрыла своей ладонью его горячую руку. Ребенок чувствовал отца, и каждый раз, стоило Дэрреку появиться на горизонте, малыш устраивал настоящие пляски.
– Я вернулся.
– Вернулся, – Майя открыла глаза, встречаясь с темными глазами, внимательно смотрящими на нее. И опять, как и каждый раз, когда он был рядом, радужки девичьих глаз стали насыщаться светом, сначала мягким, бледным, а уже через мгновение синим, как морское дно. – Я скучала, – обвив шею мужа, Майя потянулась вверх, чтобы получить новый поцелуй. Доказывающий, что он скучал не меньше.
Он легко коснулся красных губ, раз, еще раз, потом прижался на несколько секунд дольше, снова оторвался, заставляя жену потянуться навстречу, и уже потом, улыбнувшись ее послушанию хоть в этом, поцеловал по-настоящему.
Он уезжал ненадолго. Вчера было голосование палаты. Выбирали нового председателя. Нового выбрать не удалось, По единогласному решению, должность осталась за графом Винсентом.
– Как ты меня нашел? – Майя оторвалась от губ, снова заглядывая в гипнотизирующие глаза.
– Ты сама пришла ко мне. Я просто не отпустил.
– Нет, сейчас, как нашел сейчас? – каждый раз, когда он говорил подобное, сердце начинало трепетать как птица, щекоча крылышками так, что не улыбнуться было нельзя.
– Спросил у Сони. Она сказала, что ты захотела побыть наедине с собой, – это правда. Вот уже неделю у них гостило младшее поколение Винсентов, в отличие от Дэррека и собственного отца, Витор в палате не заседал, а значит, именно ему Дэррек и поручил следить за женой, пока он будет в отъезде. Судя по тому, где он ее нашел, родственник со своим заданием не справился.
– Да. Я уже устала... – в последние дни все чаще болела поясница, а помогали только заботливые руки мужа, который не мог проводить дни напролет с ней. А жаль. Иногда даже до слез. Которые успели высохнуть до их встречи, иначе пришлось бы отвечать еще и на вопрос, в чем их причина.
Срок родов неумолимо приближался. Врач был готов приехать в любой момент. Только титанические усилия смогли переубедить Дэррека, поселить его в доме, чтобы в нужный момент за ним не пришлось посылать. Попадайся он на глаза ежеминутно, Майя ушла бы из дома сама, так боялась.
Это должен быть ее первенец, его первенец. И ей было ужасно страшно. Страшно рожать, страшно, что она родит девочку, и что эта девочка будет похожа на нее. Она не желала своим детям тех двадцати лет, которые прожила сама. Хоть и понимала теперь, что знай она, что обретет, не сомневаясь, прошла бы весь путь заново. Говорят, ребенок похож на того из родителей, которого партнер любит больше, и Майя пыталась любить его так, чтобы больше было уже нельзя.
– Пошли домой, – Дэррек подхватил жену на руки. Майя согласно кивнула. Ее угнетал дом без него, ее угнетала без него вся планета, а с ним, она готова была идти на край света, не спрашивая, зачем и как это далеко. Главное, что вместе.
Она сказала тогда "да". Она решила рискнуть, и не прогадала. Впервые, наверное, она согласилась не потому, что об этом просили или это было кому-то нужно, а лишь потому, что так хотела сама. Она хотела его любить, и хотела, чтобы он любил ее.
Девочкой, Майя мечтала о собственной свадьбе, о куче гостей и сотне восторженных взглядов. Но если бы сбылась та мечта, счастья она бы не испытала. Слишком изменилась. А вспоминая свой свадебный день даже сейчас, почти через год, по телу бежали мурашки.
*****
Жрец читал древнюю молитву. Но не ту, которая еще утром звучала на свадьбе сестры. Там не было ни слова о долге и повинности, о богатстве и бедности, болезни и здравии. Он говорил о вечности, об общей для двоих вечности. О том, что нет больше их по отдельности, что теперь они одно целое. Что нет больше ее желаний или его прихотей, что теперь чего желает он – того хочет она и наоборот. Что только вместе они живут, только друг в друге они существуют. А свечи все трепетали, играя огоньками, будто чувствовали ее дрожь, будто, как и она, не могли успокоить расцветающий в душе сад.
Сами небеса благословляли их союз. Его не порочили сотни взглядов, не пачкали завистью и непониманием. Майя чувствовала, что в мире сейчас только они вдвоем, а голос, читающий молитву – это нитка, напрочно сшивающая их души. И было не больно, больше не больно.
– Идем, – как только жрец захлопнул книгу, давая позволение поцеловать нареченную, Дэррек сжал ее в объятьях так сильно, что стало тяжело дышать. И поцеловал, теперь уж точно будучи уверенным, что она никуда не убежит. А если попытается, он найдет.
– Куда? – Майя, извиняясь, посмотрела на следящего за ними жреца. Он будто чего-то ждал. Но дождаться было не суждено.
– Домой! – и не дожидаясь ее одобрения, Дэррек подхватил бесценную ношу на руки, помчался из храма, еще быстрее, чем мчал сюда. Лишь улыбнувшись из-за его спины безразличному жрецу, Майя смогла хоть как-то его поблагодарить.
Мост был так же опущен, ворота открыты, а на лес опустилась кромешная ночь.
– Трогай, – Дэррек помог забраться в карету Майе, бросил приказ серьезному кучеру, и забрался сам.
Теперь, Майя села напротив, не веря до конца в то, что только что произошло. Может это и вправду сон? Может она упала и ударилась головой? Может сейчас окажется снова лежащей на траве, с огромной шишкой на лбу?
– Иди сюда, – заметив этот странный, светящийся но неуверенный взгляд, Дэррек раскрыл объятья, приглашая получить несомненные доказательства реальности всего происходящего.
Стоило протянуть навстречу руку, и она уже оказалась сидящей на коленях у мужчины, который теперь был ее мужем. Ее. Мужем.
Не желая тратить времени зря, Дэррек завладел ее губами, снова вспоминая их сладость, пытаясь напиться из источника, вспомнив, что так и не сказал ей, как она сегодня красива, он нехотя оторвался.
– Прости, что ты так недолго была невестой, – Майя зарылась ладонью в темные волосы на затылке, вспоминая, как любила это делать раньше.
– Из меня вышла бы плохая невеста. Да и жена получилась не по канонам, – она посмотрела на свой наряд. Ни фаты, ни белого платья, лишь кольцо, даже два – обручальное и подвенечное теперь были единственными доказательствами того, что она была и невестой и женой.
– Глупенькая, ты читала не те книжки... – Дэррек коснулся кончиком носа ее щеки, наслаждаясь тем, что теперь было по праву его. – Герцогиням положено выходить замуж в синем. А королевам в красном.
– Так я угадала? – Майя нежилась, ощущая ласку рук, путешествующих по спине, и слегка колючую щеку, кожей шеи, куда он снова целовал.
– Почти, – от смеха, вызвавшего щекотку, жилка на шее затрепетала еще сильнее. Задавать больше вопросов она не могла, реальность ускользала куда-то, оставив только возможность чувствовать.
И снова, как и по дороге сюда, Майя не имела ни малейшего понятия, сколько продлился путь, только теперь уже не страх мешал ей следить за временем, а сводящий с ума мужчина.
– Ты устала. Тебе нужно поспать, – слегка приподняв, он пересадил Майю с колен на кресло возле себя. Не так она должна запомнить их первую брачную ночь. Не в трясущейся карете, посреди ночного леса. Когда же он увидел в ее глазах разочарование, почти передумал. – Впереди длинная ночь, голубка, очень длинная, – и притянув ближе к себе, посмотрел в тьму за окном.
И если до его слов, Майя еще могла бы заснуть, хоть и было обидно, то после, по телу опять прошла волна трепета, заставившая не только поверить, что ночь будет длинной, но и представить, насколько. Он оказался прав, она слишком устала, чтобы ослушаться, уже через несколько минут веки отяжелели, а возбуждение, от пережитого за день, сменилось спокойным снов в крепких объятьях.
*****
– Мы приехали, – виска коснулись теплые губы.
Майя встрепенулась, представляя, как сейчас выглядит, а ведь предстоит предстать пред глаза родных. Что они подумают?
Дэррек вышел из кареты, впуская внутрь холодный воздух. В его объятьях было тепло, а вот на улице, кажется, самая настоящая осень. Майя попыталась оправить одежду, понять, что творится на голове, но и этого он сделать ей не дал, снова подхватывая на руки.
– Я должен перенести тебя через порог, жена, – Дэррек поцеловал ее в нос, разворачивая лицом к дому.
Домой. Они приехали домой, вот только Майя никак не ожидала, что дом – это его фамильное имение. То, которое она покидала когда-то, отчаянно ненавидя. Увозя с собой только боль и страдания. И вот, горящие в нем окна снова угрожающе нависали над ней. Он взлетел по ступенькам крыльца, открыл ногой дверь, оказавшись в том же холле, где когда-то встречал их посреди ночи. Огромная люстра освещала его, вверх вела все та же лестница. Тут ничего не изменилось. Так же стремительно как поднял, Дэррек поставил ее на ноги, перехватив руку.
– Дэн! – стоило только позвать, и дворецкий уже мчался вниз по лестнице.
– Ваша светлость, мы ждали вас, но нужно было еще подготовить комнаты, простите, я отлучился.
Инстинктивно, Майя опять спряталась за спиной мужчины. Она не была готова снова вернуться сюда, ей нужно было для этого сначала справиться с собой. Подготовиться к тому, что воспоминания могут ожить с новой силой.
– Хорошо, это не важно. Ты голодна? – Дэррек обернулся, внимательно смотря в растерянное лицо Майи.
Голодна? Она не знала, он застал ее врасплох.
– Мы голодны, Дэн, вели подать ужин.
Дворецкий запнулся на одной из нижних ступенек, когда увидел, что его светлость не один, а когда увидел с кем, запнулся еще раз.
– Подготовить для леди гостевую комнату, ваша светлость? – Дэн немного сощурился, пытаясь вспомнить, как же зовут эту девочку, которая когда-то провела у них целых два месяца, а уехала с огромным скандалом.
– Ее комната готова, Дэн, я хочу представить герцогиню Мэйденстер... мою жену, – он снова обернулся, уже во второй раз называя ее так. Жена.
И не ответить на его улыбку, Майя не могла. Как бы ни было непривычно, как бы ни было неожиданно оказаться снова тут. Она с ним, тут или в любом другом месте, главное, что с ним.
Они не видели, как вытянулось лицо бедного седовласого домоправителя. Заботься его светлость хоть чуть о его здоровье, не стал бы так ошарашивать. Жена. Анибальт. Оскандалившаяся с гостем. Жившая месяц в покоях будущей герцогини. Постепенно, в голове началась складываться картинка, которой ему нужно было или срочно поделиться, или лопнуть от всей полученной информации.
Из холла они попали в столовую, в которой когда-то произошло так много. Майя бросила взгляд на свое привычное место, в самом конце огромного дубового стола. Тут сидела Соня, тут Витор, а тут еще десяток бывших гостей. Тут, Майя посмотрела на камин, мужчины сидели после ужина. Тут, на стеллаж – она брала книги.
– Я надеюсь, теперь-то ты не откажешься сидеть, на месте хозяйки? – Дэррек легонько потянул ее в противоположную от привычной ей сторону.
Им подали настоящий праздничный ужин. Вино, фрукты, мясо. Лишь положив в рот первый кусочек, Майя поняла, что по-настоящему проголодалась. Как и бедная Соня, боявшаяся съесть лишнего, на своем собственном празднике. Соня! Родители!
– Ях! – она отложила приборы, подняв испуганный взгляд на внимательно следящего за ней мужчину.
– Что такое? Пересолили? – он склонился к растерянной Майе, поцеловал в уголок губ. Ради этого мужчины соглашаются на брак, чтобы переживать сотни таких моментов, как этот.
– Ведь никто не знает где мы! Маме нельзя волноваться! – испуг грозил перерасти в настоящую панику. Как она могла забыть о родных? Страшно представить, что же они сейчас думают! Она испортила бедной Соне самый счастливый день в ее жизни! Ее слишком живое воображение уже красочно вырисовало картину метаний родителей, поисков их перевернутого экипажа или бездыханных тел. – Мы должны вернуться, – она схватила с колен салфетку, готовая мчаться обратно в ночь, если потребуется, даже верхом.
– Не должны, – удивительно спокойный Дэррек положил руку на ее колено, призывая остаться на месте.
– Ваши... твои... – она исправилась, под слегка насмешливым взглядом мужчины, – родные тоже остались там одни! Думаешь, они не станут разыскивать? Одно дело – я, и совсем другое – герцог. Мы должны вернуться!
– Они знают, где мы.
– Но ведь мои родные не знают!
Прежде чем ответить, Дэррек снова наклонился ближе.
– И твои знают, – и с удовольствие наблюдал за тем, как в тысячный раз эмоции сменяются на ее лице.
– Как???
– Ты всю жизнь жила с предателями, они помогали мне. В войне за тебя, у тебя не было союзников.
– Что они знают? – в горле снова пересохло, этот день однозначно должен был порядком лишить ее нервных клеток. Вот только над их восстановлением придется работать уже ему.
– Только то, что я тебя люблю, и что сегодня вечером, ты стала моей женой. Они, Витор, герцогиня, подозреваю, что и Мэгги, и не удивлюсь, если не от мамы, но от Дамиана. Знает и он. Так что, Майя, если ты попытаешься сделать вид, что брака не было, поверь, я найду сотню его свидетелей. Ну что, десерт? – она готова была его сначала расцеловать, а потом убить, и снова расцеловать и снова убить. Но главное – все же расцеловать.
– Нет. Я наелась, – она скучала по нему не меньше, чем он по ней.
Улыбка сошла с лица Дэррека, он ждал этого момента и в то же время его опасался. После того, что натворил, готов был ждать столько, сколько ей потребуется, чтобы перестала бояться. Готов был пожертвовать ночью, десятком ночей, чтобы это случилось тогда, когда она будет готова.
Подниматься по лестнице, по которой она когда-то выходила навсегда, было странно, а особенно волнующе, ощущать обнимающие руки, разворачиваться через ступеньку, чтобы получить еще один поцелуй. Длинные коридор, двери, двери, двери. Ее первая комната, с пятном на потолке. Кабинет, тревожный, мимо него она попыталась проскользнуть быстрее. Библиотека с глобусом, где все началось по-настоящему. Дом с привидениями. Но она сможет ужиться и с ними.
Две смежные двери. Обе закрыты, из-под обеих сочится мягкий свет. Такие одинаковые, но настолько разные, за одной, скрывалось счастье, а за другой боль и унижение. Двери, как и чувства, были так близко. Майя потянулась к двери его покоев, но обернулась, когда мужчина остановился как вкопанный.
– Что? – снова она не совсем понимает его.
– Мы должны закончить одно дело, – и подойдя к ее двери, Дэррек надавил на ручку. Нет, заходить туда Майя была еще точно не готова. Ведь она только училась верить, а верить там было сложно, слишком хорошо она помнила проведенные тут мучительные часы.
Майя остановилась на пороге. Ничего не изменилось. Все та же кровать, то же трюмо, маленькое окно. Комната, не успевшая стать по-настоящему ее, а потом, оказавшаяся совсем чужой снова вернулась из задворков памяти. Сзади закрылась дверь, от звука щелчка Майя слегка вздрогнула.
Нужно успокоиться. Это всего лишь прошлое. Воспоминания, которые больше никогда не повторятся. Которые она выбросит из памяти. Потому что она его любит, и он тоже.
Дэррек обошел Майю, скрывая от ее взгляда кровать, на которую девушка смотрела с ужасом, сглатывая подкативший ком страха.
– Посмотри на меня, – ослушаться она не могла. – То, что произошло тогда в этом комнате, мой грех, я злился на весь мир за то, что лишился тебя, а мстить решил именно тебе. Потому, что ты была передо мной беззащитной. Больше никогда. Клянусь, никогда ты не почувствуешь того, что испытывала тогда. Только тебе решать, когда ты готова попробовать забыть. Твое "нет" – это единственное, что имеет значение. Одно твое слово, и я буду ждать столько, сколько нужно. Я люблю тебя, а значит, люблю и тело, и душу. И ты нужна мне телом и душой. Только тебе решать.
Он собирался сдержать слово. Если она не готова, он уйдет, оставит одну. Нет смысла делать вид, что этого не было. Было! И об этом знают они оба. Было, а значит, это нужно искупить, а не задвинуть на дальнюю полку.
Это понимала и Майя. Он прав, она может быть не готова была сюда вернуться, но может, не была бы готова никогда. Только лишь тут, в месте, где все разрушилось, они должны начать строить снова.
– Нет, – Дэррек склонил голову, принимая ее решение. – Не нужно ждать. Я не хочу ждать, – и снова, как когда-то, она обвила шею, привставая на носочки, чтобы дотянуться до любимых уст. Только он сам может заставить ее забыть. Хотя не заставить, а создать новые воспоминания.
Дэррек подхватил жену, поднес к кровати, но не бросил, как когда-то, а бережно опустил на мягкое шелковое покрывало.
– Где было больно? – в синих глазах на секунду возник страх, но она попыталась в тот же миг его заглушить.
– Нигде, – настолько уверенное, насколько могла. Она не станет помогать ему, мучить себя. И правда давно простила, просто прощение не несет забытья, а жаль.
– Значит везде, – он провел по молочной щеке, доказывая, что его прикосновения могут быть нежными, очень нежными. Спустился на плече, стягивая цветочную бретельку. И начал целовать там, где точно помнил, когда-то оставлял болезненные следы.
При каждом поцелуе, Майя вздрагивала, сжималась всем телом, и заставляла себя расслабиться, это оказалось не так просто, как она себе представляла. Со страхом она ждала того момента, как почувствует покрывало спиной, тогда с паникой справиться будет слишком сложно.
– Если не хочешь... – Дэррек на секунду оторвался от белой кожи, возвращаясь к глазам.
– Хочу, – и подтверждая свое совсем неуверенное желание, Майя прильнула ближе.
Справиться с россыпью пуговок для него не составило труда, как и ей, освободить мужа от рубашки. И снова ощутив как под пальцами напрягаются мышцы, Майя почувствовала свою силу, о которой он говорил. Вот она – ее власть. Над его частью их общего тела, над его частью их общей души.
Страх постепенно пропадал, а вместе с ним и стыд, когда Дэррек оторвался от нее на минуту, Майя встала с кровати. Платье, не сдерживаемое больше ничем, упало к ногам, оставив ее в одном белье. Он сам учил ее когда-то, что в отношениях нет места чувству стыда, и стыдно не было ни капли. Особенно, когда она увидела, каким взглядом смотрит муж, он теперь ее муж. Протянул к ней руки, приглашая подойти, и она послушалась, села на колени, снова оказалась наравне с ним, даже ближе, чем могла представить.
Ласточка, лежавшая на скрытой под корсетом груди, поднималась и опускалась с каждым вздохом, но это не имело никакого значения. Ведь она снова была его.
– Жена, – Дэррек поцеловал нежную скулу, касаясь пальцами кожи, под кружевом чулка. – Моя жена, – соблазнительница сладко улыбнулась, ей нравилось такое обращение.
