Текст книги "Дураки умирают"

Автор книги: Марио Пьюзо

сообщить о нарушении

Текущая страница: 13 (всего у книги 38 страниц) [доступный отрывок для чтения: 14 страниц]

Глава 18

Калли сидел в салоне первого класса самолета, вылетевшего в Нью-Йорк ночным рейсом, и пил газировку. На его коленях лежал металлический брифкейс, обтянутый кожей и оборудованный сложнейшим замком. Пока Калли держал брифкейс в руках, миллиону долларов, лежащему внутри, ничего не грозило. Сам Калли открыть замок не мог.

В Вегасе Гронвелт сосчитал деньги в присутствии Калли, аккуратно уложил пачки в брифкейс, закрыл крышку, протянул брифкейс Калли. Нью-йоркские партнеры не знали, как и когда они получат деньги. Решение принимал сам Гронвелт. И тем не менее Калли нервничал. Сжимая ручку брифкейса, он думал о последних четырех годах своей жизни. Он прошел долгий путь, многое узнал, но ему предстояло идти дальше и узнавать больше. И Калли прекрасно понимал, что такая жизнь чревата опасностями, ибо играть приходилось по-крупному.

Почему Гронвелт выбрал его? Что увидел в нем Гронвелт? Сумел ли он заглянуть в будущее? Держа металлический брифкейс на коленях, Калли Кросс пытался предугадать свою судьбу. Как просчитывал оставшиеся в «башмаке» карты, как ждал, когда в его руке появится сила, которая обеспечит ему дюжину выигрышных бросков костей.

* * *

Почти четыре года тому назад Гронвелт начал готовить из Калли своего главного помощника. Калли стал его шпионом в «Ксанаду» задолго до приезда Мерлина и Джордана и хорошо справлялся со своей работой. Гронвелт немного разочаровался в Калли, когда тот неожиданно сдружился с Мерлином и Джорданом. Разозлился на него, когда Калли в ту знаменитую ночь переметнулся за столом для баккара на сторону Джордана. Калли полагал, что его карьера в «Ксанаду» рухнула, но неожиданно для него именно тогда Гронвелт и дал ему настоящую работу. Калли часто задавался вопросом: почему?

Первый год Гронвелт продержал Калли за столиком для блэкджека, от которого вроде бы лежал неблизкий путь до позиции «Ксанаду-два». Калли подозревал, что его вновь хотят задействовать в качестве шпиона. Но Гронвелт уготовил ему другую роль. Калли обеспечивал пополнение «черной кассы» казино.

Гронвелт полагал, что те владельцы казино, которые мухлюют с бухгалтерскими книгами, в итоге все равно окажутся в минусе: рано или поздно ФБР обязательно доберется до них. Этот способ сокрытия доходов лежал на поверхности. Кто-то мог проболтаться, кто-то, если совладельцев было пять или шесть, мог остаться недовольным. Итог в любом случае был бы плачевным. Гронвелт разработал куда более эффективную систему. Во всяком случае, так он говорил Калли.

Он знал, что Калли – шулер. Пусть не ас, но без труда работающий со второй картой. То есть верхнюю мог придержать для себя, а сдавать начать со второй. Где-то за час до начала ночной смены Калли вызывали в кабинет Гронвелта, где он и получал подробные инструкции. В определенное время, скажем, в час ночи или в четыре утра, к его столику подойдет человек в определенного цвета пиджаке и сделает несколько ставок в определенной последовательности: скажем, сто, пятьсот и двадцать пять долларов. Этот игрок должен выиграть за несколько часов от десяти до двадцати тысяч долларов. Карты свои он будет выкладывать картинкой вверх, что нехарактерно для играющих по-крупному, и Калли, видя его карты, всегда сможет воспользоваться верхней так, чтобы выигрыш остался за клиентом. Калли не знал, как деньги возвращались к Гронвелту и его партнерам. Он выполнял свою работу, не задавая вопросов. Никогда не открывал рот.

Но с арифметикой у него было все в порядке, так что он подсчитал, что в течение года эти подставные игроки уносили с собой порядка Десяти тысяч долларов в неделю. То есть сумма, с его помощью укрытая от налогов, превысила пятьсот тысяч долларов. Об этих деньгах ничего не знали и некоторые партнеры Гронвелта.

Чтобы потери не бросались в глаза, Гронвелт каждую неделю ставил Калли за другой столик. Он также менял ему смены. Однако Калли волновался из-за того, что менеджер казино обо всем догадается. Если, конечно, Гронвелт не приказал менеджеру не встревать.

Поэтому, чтобы компенсировать потери, Калли использовал свое мастерство против обычных игроков. И три недели спустя Гронвелт вызвал его к себе.

Как обычно, усадил, налил выпить. А потом сказал:

– Калли, заканчивай с этой ерундой. Клиентов обманывать нельзя.

– Я подумал, что вы этого хотели, – ответил Калли, – хотя ничего мне не говорили.

Гронвелт улыбнулся.

– Догадка хорошая. Но необходимости в этом нет. Наши потери маскируются документацией. Тебя застукать не удастся. А если что-то случится, я тебе помогу. Поэтому играй честно. Тогда мы не создадим ситуацию, из которой не сможем выпутаться.

– Манипуляции со второй картой фиксируются на видеопленке? – спросил Калли.

Гронвелт покачал головой.

– Нет, тут ты дока. Проблема не в этом. Разве что Невадская комиссия по играм пошлет парня, который услышит щелчок и свяжет его с тобой. Да, это может случиться, когда ты играешь против одного из моих клиентов, но тогда они подумают, что ты обсчитываешь отель. Так что я выйду из этой истории чистым. Опять же, я получаю информацию о том, когда и куда Невадская комиссия посылает своих людей. Поэтому и назначаю определенное время, когда можно скидывать деньги. А вот когда ты проявляешь инициативу, я не смогу тебя прикрывать. Опять же, ты обманываешь клиента в пользу отеля. Сам видишь, разница большая. Комиссия не роет землю, если в минусе оказываемся мы, а вот с игроками начинается другая песня. Такие конфликты обходятся очень дорого.

– Понятно, – кивнул Калли. – Но на чем же казино делает прибыль?

– Теория вероятностей, – нетерпеливо ответил Гронвелт. – Теория вероятностей никогда не лжет. Мы построили все эти отели на базе теории вероятностей. Мы на ней богатеем. И вдруг я вижу, что твой столик приносит прибыль, тогда как ты сбрасываешь для меня деньги. Такого просто быть не может, если только ты не самый счастливый дилер Вегаса.

Калли последовал приказу, но долго ломал голову над тем, ради чего Гронвелт идет на такие ухищрения. И только позже, став «Ксанаду-два», выяснил детали. Гронвелт обманывал не только государство, но и большинство совладельцев казино. Только тогда он узнал, что клиентов-счастливчиков посылал из Нью-Йорка тайный партнер Гронвелта, некий Сантадио. И эти клиенты думали, что он, Калли, работает на Сантадио, обсчитывая казино. Эти клиенты думали, что они крадут деньги Гронвелта. Так что Гронвелт и его любимый отель обезопасили себя и с этой стороны.

Свою игорную карьеру Гронвелт начал в Стубенвилле, штат Огайо, под прикрытием знаменитой кливлендской мафии, которая полностью контролировала местных политиков. Он держал незаконные игорные заведения и со временем перебрался в Неваду. Но у него осталось чувство провинциального патриотизма. Любой молодой уроженец Стубенвилла, который хотел получить работу в казино Вегаса, приходил к Гронвелту. Бели он не мог устроить просителя в собственном казино, то находил ему место в каком-нибудь другом. Так что уроженцы Стубенвилла работали на Багамах, в Пуэрто-Рико, на Французской Ривьере и даже в Лондоне. А уж в Рено и Вегасе счет шел на сотни. Многие доросли до менеджеров казино и питбоссов. Гронвелт обеспечивал работой целый город.

Конечно, Гронвелт мог завербовать себе шпиона из этих сотен. Более того, менеджер казино «Ксанаду» тоже родился в Стубенвилле. Тогда почему Гронвелт остановил свой выбор на Калли, человеке со стороны, родившемся совсем в другом регионе? Конечно же, Калли не мог не задаться и этим вопросом. Со временем, разбираясь в хитросплетениях управления казино, он понял, что менеджер просто обязан быть в курсе манипуляций Гронвелта. И вот тут Калли все понял. Его выбрали в силу его заменимости. Из него всегда могли сделать козла отпущения.

Ибо Гронвелт, несмотря на его начитанность и страсть к книгам, пользовался репутацией жестокого и беспощадного человека. Его не стоило обманывать, не стоило переходить ему дорогу. За годы, проведенные с Гронвелтом, Калли убедился, что это не пустые слова.

Через год, проведенный за столом для блэкджека, Калли получил кабинет по соседству с кабинетом Гронвелта и должность его специального помощника. Сие означало, что он должен возить босса по городу и сопровождать во время ночных обходов казино, когда Гронвелт тепло приветствовал давних друзей и клиентов, особенно тех, кто приехал издалека. Кроме того, Гронвелт назначил Калли заместителем менеджера казино, чтобы он овладевал методами управления. Калли предстояло установить более тесные отношения с менеджерами смен, питбоссами, простыми дилерами и крупье.

Каждое утро около десяти часов Калли завтракал в люксе Гронвелта. Прежде чем подняться в люкс, он получал у менеджера кассы результаты работы казино за прошедшие двадцать четыре часа. Этот листок он отдавал Гронвелту, садясь за стол, и Гронвелт изучал его за первым куском дыни. Листок содержал минимум информации.

Доход и оборот автоматов подсчитывался раз в неделю. Эти цифры на специальном бланке приносил Гронвелту менеджер казино. Обычно автоматы давали прибыль порядка сто тысяч долларов в неделю. Осечки не бывало. С автоматами казино никогда не проигрывало. Они программировались так, чтобы на выигрыши шла только часть опущенных в них денег. Если прибыль падала, значит, с автоматами химичил кто-то из нечистых на руку сотрудников казино.

В других играх – в кости, блэкджек и особенно баккара – это правило не срабатывало. Здесь доход казино обычно составлял шестнадцать процентов оборота. Но удача могла отворачиваться от казино. Главную опасность представлял стол для баккара, в том случае если кому-то из крупных игроков начинала идти карта.

Стол для баккара давал дикий разброс. Случалось, что потери перекрывали прибыль всех остальных секций казино. А бывало, что из недели в неделю стол приносил огромный доход. Калли не сомневался, что Гронвелт показывает не всю прибыль, которую приносил стол для баккара, но не знал, как это делается. Но после одной ночи, когда гости из Южной Америки проигрались в баккара по-крупному, заметил, что цифры на листочке заметно занижены.

Кошмар каждого казино – удача, схваченная игроками за хвост. В истории Лас-Вегаса есть примеры, когда столы для игры в кости неделями приносили сплошные убытки и менеджеры казино радовались, если по итогам дня удавалось выйти в ноль. Иногда даже игроки в блэкджек три или четыре дня подряд брали верх над казино. В рулетку проигрышный для казино день выпадал не чаще раза в месяц.

Управление казино требовало определенных навыков. Их приобретение обеспечивали соответствующая литература, опытные наставники и время. Под руководством Гронвелта Калли узнал многое из того, о чем не пишут в учебниках.

Гронвелт убедил всех, что он не верит в удачу. Что его единственный бог – теория вероятностей. Через два года после открытия казино «Ксанаду» попало в полосу неудач. Три недели казино оставалось в минусе, и убытки составили почти миллион долларов. Гронвелт уволил всех, кроме менеджера казино, уроженца Стубенвилла.

И принятые меры возымели действие. После полной замены персонала каждый день для казино стал выигрышным. Из ежедневной прибыли казино пятьдесят кусков уходили на компенсацию расходов отеля. И, по информации Калли, «Ксанаду» каждый год заканчивало с прибылью. Даже без тех денег, которые Гронвелт утаивал от государства и партнеров.

В тот год, когда Калли стоял за столом для блэкджека и помогал Гронвелту уводить деньги на сторону, в нем даже не шевельнулось желание заработать что-нибудь и для себя. В конце концов, раз это так просто, почему бы не найти приятеля, которому с его помощью улыбнется удача? Но Калли понимал, что такая ошибка будет роковой. И он рассчитывал на более крупный выигрыш, чем сотня-другая баксов. Он чувствовал, что Гронвелт тяготится одиночеством, что ему нужен друг, близкий человек. Калли постарался стать таким другом. И его усилия не пропали даром.

Дважды в месяц Гронвелт брал Калли в Лос-Анджелес, где они вместе прочесывали антикварные магазины в поисках старинных золотых часов, фотографий старого Лос-Анджелеса и Вегаса в золоченых рамках. Они покупали старинные ручные кофемолки, древние игрушечные автомобили, детские копилки в виде локомотивов и церквей, изготовленные в прошлом веке, китайские куклы, викторианские шкатулки для драгоценностей, шарфы из кружева, посеревшие от времени, нормандские кружки для эля.

Все эти вещицы стоили не меньше ста долларов, но редко больше двухсот. Каждый из таких набегов обходился Гронвелту в несколько тысяч долларов. Потом они обедали в одном из лучших ресторанов Лос-Анджелеса, ночевали в отеле «Беверли-Хиллз» и утренним самолетом возвращались в Вегас. Калли приносил чемодан с покупками в магазин сувениров отеля, где их раскладывали по подарочным коробкам и отправляли в люкс Гронвелта. И Гронвелт едва ли не каждую ночь брал с собой один из подарков, чтобы вручить какому-нибудь техасскому нефтедобытчику или нью-йоркскому фабриканту верхней одежды, каждый год оставляющим на столах казино от пятидесяти до ста тысяч долларов.

Обаяние, которым лучился в такие моменты Гронвелт, поражало Калли. Он раскрывал коробочку, доставал старинные золотые часы и говорил игроку: «Я был в Лос-Анджелесе, увидел эти часы и подумал о тебе. Их отрегулировали и почистили, так что теперь они должны показывать точное время. Мне сказали, что они изготовлены в 1870 году, но кто знает? Антиквары такие мошенники».

У игрока не оставалось сомнений в том, что владелец казино действительно вспомнил о нем, а часы стоят больших денег. Такие подарки создавали ощущение близкой дружбы. Стоит ли говорить, в какое казино направлял стопы этот игрок, в очередной раз прилетая в Лас-Вегас.

Часто пользовался Гронвелт и «карандашом». Разумеется, крупные игроки номер, еду и питье получали бесплатно. Но Гронвелт не отказывал в этом и богачам, которые играли пятидолларовыми фишками. Умел он выращивать из таких клиентов больших игроков.

Преподал Гронвелт Калли и еще один урок: не обманывать молоденьких женщин. В этом вопросе Гронвелт не признавал компромиссов. И устроил Калли выволочку: «Какого черта ты лишаешь их честно заработанных денег? Ты что, мелкий воришка? Ты залезаешь в их кошельки и вытаскиваешь мелочь, которая там лежит! Что ты за человек? Ты мог бы украсть их автомобиль? Мог бы гостем войти в их дом и умыкнуть столовое серебро? Так почему ты не платишь, попользовавшись их „киской“? Это их единственный капитал, особенно если они красивы. И помни, как только ты сунул ей „пчелку“, ты с ней в полном расчете. Ты свободен. Никакой романтики. Никаких разговоров о замужестве и разводе с прежней женой. Никто не попросит тебя одолжить тысячу баксов. Или хранить верность. Учти, за пять „пчелок“ они всегда будут к твоим услугам, даже в день свадьбы».

Калли удивил этот взрыв эмоций. Вероятно, Гронвелт знал о его похождениях, но Калли видел, что душа женщины, в отличие от него, осталась для Гронвелта потемками. Гронвелт не понимал их мазохизма, их желания, потребности быть обманутыми. Но возражать он не стал. Лишь сухо ответил: «Не все так просто, как вы говорите. С некоторыми не поможет и тысяча „пчелок“».

Вновь Гронвелт удивил его: рассмеялся и согласился. Даже рассказал забавную историю про себя. Когда «Ксанаду» только открылся, в казино приезжала техасская мультимиллионерша. Он подарил ей старинный японский веер за пятьдесят долларов. Техасская дама, миловидная, лет сорока вдова, влюбилась в него. Будучи на десять лет старше, он предпочитал более молодых женщин, но из чувства долга перед казино однажды пригласил ее в свой люкс и оттрахал. А когда она уходила, то ли по привычке, то ли ради шутки сунул ей «пчелку» и сказал, чтобы она купила себе подарок. Гронвелт и сейчас не мог сказать, почему он так поступил.

Техасская миллионерша взглянула на «пчелку», сунула в бумажник и радостно поблагодарила его. Она продолжала играть в казино, но любовь прошла.

Три года спустя Гронвелт искал инвесторов для строительства нового крыла отеля: номеров катастрофически не хватало. «Игроки играют, где срут, – говорил он. – Они не болтаются по городу. Им надо дать хорошее шоу, бар, несколько ресторанов. Их надо продержать под крышей первые сорок восемь часов. Потом они сами никуда не уйдут».

Обратился он и к техасской миллионерше. Она согласно кивнула. Выписала чек и протянула его Гронвелту с милой улыбкой. Она вкладывала в строительство нового крыла сто долларов. «Мораль этой истории такова, – заключил Гронвелт. – Нельзя держать умную богатую даму за тупую бедную телку».

* * *

Иногда, оказавшись в Лос-Анджелесе, Гронвелт шел в букинистические магазины. Но обычно летал в Чикаго, на аукционы старых книг. Он собрал прекрасную коллекцию, занимавшую специальный шкаф в его люксе. Когда Калли первый раз вошел в свой новый кабинет, он обнаружил подарок от Гронвелта: первое издание книги об азартных играх, появившееся на прилавках в 1847 году. Калли прочитал книгу с интересом и некоторое время держал на столе. Потом, не зная, что с ней делать, пришел к Гронвелту и отдал ему книгу со словами: «Спасибо за подарок, но, боюсь, проку от него мне не будет». Гронвелт кивнул и ничего не сказал. Калли почувствовал, что старик в нем несколько разочаровался, но, как ни странно, этот поступок еще больше укрепил их отношения. Несколькими днями позже он увидел, что книга уже стоит в специальном шкафу Гронвелта. Он понял, что не допустил ошибки, почувствовал, что Гронвелт своим подарком доказывал искренность своих симпатий с нему, пусть выбор и оказался неудачным.

Калли взял за правило присутствовать при пересчете фишек, который проводился трижды в сутки. Он составлял компанию менеджерам секций, когда они пересчитывали фишки на столах для игры в кости, блэкджек, баккара. Он даже заходил в кассу казино, чтобы сосчитать оставшиеся там фишки. Менеджер кассы, как казалось Калли, немного нервничал, но он полагал, что причина тому – его подозрительность, потому что сумма наличных, расписок и фишек всегда сходилась. И менеджер казино многие годы работал с Гронвелтом и считался одним из его доверенных лиц.

Но однажды, подчиняясь какому-то импульсу, Калли решил достать из сейфа контейнеры с фишками. Что его побудило это сделать, он так и не понял. Но когда металлические контейнеры вынесли из темноты сейфа на свет и тщательно проверили их содержимое, выяснилось, что два контейнера заполнены фальшивыми фишками. В них стояли полые черные цилиндры, внешне напоминающие пирамидки стодолларовых фишек. Стояли они в самой глубине сейфа, никогда не использовались, так что при регулярных пересчетах легко сходили за настоящие фишки. Менеджер кассы от этой находки пришел в ужас, но они оба знали, что без его ведома такой трюк прокрутить не могли. Калли снял трубку и позвонил Гронвелту. Тот немедленно спустился в игорный зал и осмотрел фишки. В каждом контейнере их обычно стояло на пятьдесят тысяч. Гронвелт ткнул пальцем в грудь менеджера казино. Лицо его побелело от ярости, но голос оставался ровным и спокойным:

– Чтоб ноги твоей здесь не было! – Потом он повернулся к Калли: – Пусть сдаст тебе по описи все ключи. Немедленно пригласи ко мне менеджеров секций всех трех смен. Мне без разницы, где они сейчас. Те, кто в отпуске, пусть возвращаются в Вегас и сразу заходят ко мне. – И Гронвелт твердым шагом вышел из кассы.

Пока менеджер передавал Калли ключи, в кассу зашли двое мужчин, которых Калли никогда раньше не видел. А вот менеджер казино, похоже, их знал, потому что затрясся, как лист на ветру.

Мужчины кивнули ему, он – им.

– Когда закончишь, босс хочет видеть тебя в своем кабинете, – процедил один.

Калли они оба игнорировали. Он вновь снял трубку и позвонил Гронвелту:

– Пришли двое парней, говорят, что они от вас.

– Совершенно верно, – ледяным голосом ответил Гронвелт.

– Хотел удостовериться, – пояснил Калли.

– Дельная мысль. – Голос Гронвелта помягчел. – И ты хорошо поработал. – Пауза. – Остальное – не твое дело, Калли. Забудь об этом. Ты понимаешь? – В его голосе даже послышалась печаль.

Несколько дней менеджера кассы видели слоняющимся по Вегасу, а потом он исчез. Через месяц Калли узнал, что его жена подала заявление в полицию, поскольку у нее пропал муж.

Поначалу он не хотел признавать очевидное, несмотря на разговоры о том, что менеджера кассы давно похоронили в пустыне. Он не решался спросить Гронвелта, а Гронвелт этой темы не касался. Оно и к лучшему. Калли не хотелось думать о том, что его хорошая работа привела к тому, что менеджера казино закопали в песок.

* * *

Казино Вегаса по традиции окружали иностранцев особенно теплой заботой. Хотя тут явно прослеживались «национальные» различия. Англичан списали со счетов, несмотря на то что в девятнадцатом столетии именно они оставляли на игорных столах наиболее крупные суммы. С распадом Британской империи пропали и ее игроки. Индийские, австралийские, африканские, канадские миллионы больше не оседали в сейфах воротил игорного бизнеса. Англия превратилась в бедную страну, самые богатые представители которой думали только о том, как бы заплатить налоги и сохранить свои поместья. Те немногие, кто мог позволить себе играть, предпочитали аристократические клубы Франции, Германии и родного Лондона.

Французы в Вегасе тоже не котировались. Французы редко путешествовали и терпеть не могли двойного зеро на вегасской рулетке.

Но немцев и итальянцев обхаживали. Набиравшая силу послевоенная экономика Германии плодила миллионеров, и немцы любили путешествовать, любили играть, любили вегасских женщин. Сама атмосфера Вегаса нравилась тевтонской душе, будила воспоминания об Octoberfest, [8]8
  Octoberfest – народные гуляния в Мюнхене (нем.).Правильно – O ktoberfest.  – Прим. верстальщика.


[Закрыть]а может, и о Götterdämmerung. [9]9
  Götterdämmerung – сумерки богов (нем.).


[Закрыть]Немцы играли весело и умело.

Уважали в Вегасе и итальянских миллионеров. Напиваясь, они не могли усидеть на месте, перескакивая от стола к столу. Шлюхам, нанятым казино, иной раз удавалось удержать их в городе на шесть-семь дней. Денег у них было немерено, потому что они не платили подоходный налог. Так что немалая доля бюджета Итальянской республики оставалась на столах казино. Вегасские девушки любили итальянских миллионеров за дорогие подарки и необузданную энергию, с которой они делали крупные ставки на столе для игры в кости.

Еще выше ценились мексиканские и южноамериканские игроки. Никто не знал, что действительно происходило в Южной Америке, но туда посылались специальные самолеты, которые привозили в Вегас миллионеров пампасов. Эти господа, оставляющие на столах для баккара миллионы шкур крупного рогатого скота, все получали бесплатно. Они приезжали с женами и любовницами, с подрастающими сыновьями, которые тоже хотели поучаствовать в мужских играх. Южноамериканцы были любимцами вегасских девушек. Конечно, они проигрывали итальянцам во внешнем лоске, но брали верх неуемным сексуальным аппетитом. Однажды, когда Калли находился в кабинете Гронвелта, пришел менеджер казино, у которого возникла необычная проблема. Один южноамериканец, из самых крупных игроков, пожелал, чтобы ему в люкс прислали восемь девушек, блондинок, рыженьких, но не брюнеток, и ростом не ниже пяти футов и шести дюймов.

– И когда он хочет их видеть? – холодно спросил Гронвелт.

– В пять часов, – ответил менеджер. – Потом он хочет пообедать с ними и продержать у себя всю ночь.

Гронвелт даже не улыбнулся.

– Сколько это будет стоить?

– Примерно три тысячи, – ответил менеджер казино. – Девочки знают, что они получат от него деньги, чтобы поиграть на рулетке и в баккара.

– Хорошо, пусть все будет, как он хочет, – кивнул Гронвелт. – Только скажи девушкам, что они должны удержать его в отеле. Я не хочу, чтобы он сорил деньгами на Стрип.

Когда менеджер казино уже повернулся, чтобы уйти, Гронвелт спросил:

– Что он собирается делать с восемью женщинами?

Менеджер пожал плечами.

– Я задал ему тот же вопрос. Он сказал, что с ним будет его сын.

Вот тут Гронвелт улыбнулся.

– Я это называю отцовской гордостью. – После ухода менеджера он, покачав головой, добавил: – Помни, они играют, где срут и трахаются. Когда отец умрет, сын будет приезжать сюда. За три штуки он получит ночь, которую никогда не забудет. Черт, да он оставит в «Ксанаду» миллион долларов, если в его стране не произойдет очередная революция.

Но главным призом, бесценным бриллиантом в каждом казино Вегаса считались японцы. Вот уж кто играл, не считая денег, и в Вегас они всегда прибывали группами. Руководители крупнейших корпораций приезжали, чтобы играть на укрытые от налогообложения доллары, и за три-четыре дня оставляли в казино многие миллионы. Именно Калли заманил в «Ксанаду» одного из самых желанных японцев.

Калли завел легкий роман с танцовщицей-японкой из «Восточного шоу» одного из отелей Стрип. В свободные вечера они ходили в кино, а потом трахались у нее на квартире. Девушку звали Дейзи (японское имя выговорить не представлялось возможным). В Вегасе она провела пять лет из своих неполных двадцати. Танцевала потрясающе, поражала изяществом и подумывала о том, чтобы подрезать веки, чтобы избавиться от раскосости, и надуть силиконом груди. Калли пришел в ужас и сказал, что этим она лишится своеобразия. Дейзи прислушалась к нему лишь после того, как он выразил неподдельный восторг ее крохотными, похожими на бутоны, сисечками.

Они стали такими закадычными друзьями, что по утрам, если он оставался на ночь, она учила его японскому. На завтрак кормила супом, а когда он протестовал, говорила, что в Японии все завтракают супом, а в ее деревне, расположенной неподалеку от Токио, сварить суп лучше ее не мог никто. Калли признал, что суп не только очень вкусный, но и весьма полезен для желудка после утомительной ночи пьянства и любви.

Именно Дейзи рассказала ему о том, что один из самых известных промышленников Японии собирается посетить Вегас. Родственники Дейзи присылали ей по почте японские газеты: девушка скучала по родине и обожала читать про Японию. В одной из газет она и прочитала интервью мистера Фуммиро, который собрался в Америку, чтобы открыть отделение своей компании, производящей телевизионную аппаратуру. Дейзи добавила, что мистер Фуммиро известен в Японии как очень азартный игрок и обязательно завернет в Вегас. Сообщила, что мистер Фуммиро – первоклассный пианист, который учился в Европе и наверняка стал бы профессиональным музыкантом, если бы отец не приказал ему взять на себя руководство семейной фирмой.

В тот же день Калли привел Дейзи в свой кабинет и продиктовал письмо, которое она написала на бланке отеля. Благодаря Дейзи текст письма полностью соответствовал японским канонам вежливости.

В письме Калли приглашал мистера Фуммиро стать почетным гостем отеля «Ксанаду», приехать в удобное ему время и остаться на любой срок. Он также предложил мистеру Фуммиро взять с собой сколько угодно гостей, включая, если будет на то его желание, деловых партнеров из США. Очень деликатно Дейзи дала понять, что проживание не будет стоить мистеру Фуммиро ни цента. Даже театрализованные шоу он сможет смотреть бесплатно. Прежде чем отправить письмо, Калли получил одобрение Гронвелта, поскольку его «карандашного» права на столь большие расходы не хватало. Калли опасался, что Гронвелт сам подпишет письмо, но этого не произошло. То есть официально японцы в случае их приезда становились гостями Калли. А он – их «хозяином».

Ответ пришел через три недели. За это время Калли многому научился от Дейзи. Узнал, что разговаривать с японским клиентом нужно с улыбкой на лице. Выказывать свое доброе отношение – как голосом, так и жестами. По словам Дейзи, легкое шипение в голосе японца означало, что он злится, и это следовало расценивать как сигнал опасности. Как дребезжание погремушек гремучей змеи. Калли вспомнил шипение в голосе японских злодеев из фильмов времен Второй мировой войны. Он-то думал, что это одна из режиссерских находок.

Через три недели после отправки письма Калли позвонили из лос-анджелесского представительства компании мистера Фуммиро. Сможет ли отель «Ксанаду» зарезервировать два люкса для мистера Фуммиро, президента «Джапан уордвайд сейлз компани», и его исполнительного вице-президента мистера Ниигеты? Плюс десять номеров для сопровождающих лиц? Калли ответил, что люксы и номера будут зарезервированы. Потом, подпрыгивая от радости, позвонил Дейзи и сказал, что через несколько дней они проедутся по магазинам. Он также сказал, что закажет сопровождающим лицам люксы, чтобы создать им максимум удобств. Дейзи ответила, что делать этого не надо. Иначе мистер Фуммиро потеряет лицо: не следует его подчиненным жить точно в таких же условиях. Калли попросил Дейзи слетать в Лос-Анджелес и купить кимоно, которые мистер Фуммиро мог бы носить в уединении своего люкса. Дейзи и тут остановила его. Мистер Фуммиро гордился тем, что перенял западный образ жизни, и такой подарок мог его оскорбить, хотя в уединении своего дома он наверняка носил традиционные японские одежды. Калли, стремящийся к тому, чтобы предугадать все желания японца, предложил Дейзи стать переводчицей мистера Фуммиро и компаньоном за обеденным столом. Дейзи рассмеялась и ответила, что этого мистеру Фуммиро точно не надо. Он останется крайне недоволен, если всю поездку рядом с ним будет находиться американка японского происхождения.

Калли согласился с ней во всем. Но на одном настоял. Сказал Дейзи, что в течение трехдневного пребывания мистера Фуммиро в «Ксанаду» она будет готовить ему японский суп. А он, Калли, приезжать за супом каждое утро, чтобы мистер Фуммиро мог съесть его на завтрак. Дейзи застонала, но согласилась.

Во второй половине того же дня Калли позвонил Гронвелт:

– За каким чертом в люксе четыре-десять кабинетный рояль? Мне только что позвонил управляющий отелем. Он сказал, что ты ни с кем ничего не согласовывал и доставил массу хлопот.

Калли объяснил особые вкусы мистера Фуммиро. Гронвелт хмыкнул.

– Возьми мой «Роллс», когда поедешь за ним в аэропорт.

Этот автомобиль использовался только для встречи самых богатых из техасских миллионеров и любимых клиентов Гронвелта, для которых он сам выступал в роли «хозяина».

На следующий день Калли прибыл в аэропорт на «Роллсе» в сопровождении двух «Кадиллаков». По особой договоренности, автомобили выкатились прямо на летное поле, чтобы гостям не пришлось проходить через аэровокзал. Он приветствовал мистера Фуммиро, как только тот спустился по трапу.

Японцы выделялись не только лицами, но и одеждой. Все были в черных деловых костюмах, достаточно плохо, по западным стандартам, сшитых, белых рубашках и черных галстуках. Выглядели они как туристическая группа, составленная из мелких клерков, а не как руководители одного из богатейших и могущественных промышленных конгломератов Японии.