Текст книги "Магические узы"

Автор книги: Марина Ефиминюк

сообщить о нарушении

Текущая страница: 7 (всего у книги 23 страниц) [доступный отрывок для чтения: 9 страниц]

ГЛАВА 6
Свобода с молотка

'Добро пожаловать в Валховойск, столицу объединенного мира! Наш город является крупнейшим мегаполисом Центрального континента и точкой схождения торговых трактов.

Каждый день Валховойск посещают тысячи туристов. Одними из главных достоприме-чательностей города являются здание Мирового Магического Совета (приписка чернильным пером: сплошное разочарование и глухая стена по периметру) и Музей Мировой войны (при-писка от руки: холодный склеп). Здесь хранятся личные вещи чернокнижника Гориана и даже самострел, из которого он покончил жизнь самоубийством (приписка от руки: едва не стащи-ла, чтобы застрелиться от тоски!)

Каждый гость города может насладиться прогулкой на лодках по извилистым каналам Валховойска (приписка от руки: вода зацвела, запах соответственный! Верните меня в Ве-тих!) Вы проедете до самого озера Лебяжье за городской стеной и насладитесь прекрасными городскими пейзажами.

Мы предлагаем развлечения на любой вкус. Обратите внимание на игорный дом 'Уда-ча', улица Роз, дом 10 (приписка: проиграны пять алтынов, чувствую себя обманутой). В тор-говых лавках города представлены товары для самых взыскательных покупателей (приписка: цены запредельные, хочу обратно в Ветих, но подлец Богдан завис в 'Удаче'!).

Не сомневайтесь, что посещение нашего города оставит приятные впечатления!

Из путеводителя по городу Валховойску, привезенного двадцатилетней Ведой Истоминой после экскурсии. На каждой странице стоит подпись неровным женским почерком: 'Верните меня в Ветих! Немедленно!'

С приходом утра старая мануфактура растеряла добрую долю зловещей таинственности. Огромные холодные залы, превращенные в жилые помещения, выглядели обшарпанными, а стены с желтоватыми дождевыми подтеками давно требовали ремонта. В углах лежала пыль, плавала в воздухе и оседала на мебели.

Чтобы согреться, я осторожно прихлебывала горячий пахнущий соломой чай, стараясь не обжечь язык, и бессмысленно таращилась в окно. Капризный месяц травень снова сменил непогоду на солнце, и теперь оно озаряло далекие зеленые холмы, свежие после ночного дож-дя. Деревья, росшие по краю размытой ливнем дороги, не пропускали в помещение теплые лу-чи. От ветра влажные кроны мерцали, и казалось, что листья становились то изумрудными, то белыми.

Док заснул прямо за рабочим столом в лаборатории, прижавшись щекой к страницам раскрытой книги. Очочки лежали тут же, поверх бумаг. Профессор сладко похрапывал с до-вольной улыбкой на полном бородатом лице, и я постеснялась разбудить его.

От звука приближавшегося по дороге автокара мое сердце испуганно подпрыгнуло. Рука дрогнула, и из кружки выплеснулся чай. Резко вскочив с высокого табурета, я вытянулась, чтобы разглядеть улицу через грязное стекло. Знакомый спортивный автокар, разбрызгивая грязную жижу, остановился у входа в мануфактуру. От души вмиг отлегло, зато тут же вспыхнуло любопытство. Байки о Ратмире Ветрове, университетском преподавателе истории, лихо управлявшемся с самострелом, по-настоящему меня заинтриговали. Даже не хотелось за-думываться с какой, собственно, стати.

Я поспешила к двери, чтобы встретить гостей, и с грохотом отодвинула внушительный железный засов, едва справляясь с ржавыми полозьями. Твердые шаги разнеслись по коридору мануфактуры, и появился Стриж в извечной черной кепке с длинным козырьком и с сумками в руках. Чувствуя смущение за вчерашнее коронное выступление, я чуть улыбнулась и подви-нулась, пропуская парня.

− Привет, − даже прозвучало виновато.

Стриж явно удивился моему дружелюбию и изогнул брови.

− Ты сегодня вменяема? − уточнил он, небрежно сбросив на пол поклажу, и в сумках тут же что-то хрустнуло и зазвенело.

Я предпочла не обратить внимания на насмешку нового знакомого, прекрасно понимая, что заслужила хорошую порцию злого сарказма.

− Ты один? − вопрос слетел с моих губ быстрее, чем голова успела подумать. Щеки мо-ментально вспыхнули стыдливым румянцем, чтобы парень не заметил, пришлось отвернуться.

Между тем, Стриж вытащил из кучи матерчатую суму на длинных ручках и швырнул в мою сторону:

− Лови!

От неожиданности едва перехватив сумку перед самым носом, я даже отступила на шаг, а потом с любопытством заглянула внутрь. Свернутые комом в ней мялись штаны и серая сест-рина футболка с глубоким вырезом и рожицей смешного поросенка на всю грудь. Предвосхи-щая вопрос, Стриж быстро ответил:

− Ратмир… − тут он запнулся и быстро поправился: − мы решили, что тебе захочется пе-реодеться.

− Спасибо, − пробормотала я, следя за тем, как Стриж шустро прошел к стойке и бесце-ремонно отхлебнул из моей кружки, сморщившись от крепости чая.

− Я копался в твоем белье! − радостно оповестил парень.

− Нет, − хмыкнула я, − ты копался в белье моей младшей сестры.

− Значит, комнаты перепутал, − 'покаялся' Стриж, в притворной печали покачав голо-вой, и полез в карман мешковатых портов. − Держи!

Выронив сумку, мои руки безрезультатно замельтешили, пытаясь поймать звякнувшие в воздухе ключи. Тело изогнулось от усилий, голова запрокинулась, как раз, чтобы увидеть бы-струю мужскую руку с черными ногтями, легко перехватившую связку. Горячая ладонь осто-рожно подтолкнула меня в спину, не давая завалиться назад. Теперь мое лицо действительно стало цвета томатного сока. Сердце странно екнуло, что не было удивительно, после всех рос-сказней Дока.

− Доброе утро, − пробормотала я.

В гробовом молчании Ратмир отодвинул меня с дороги. Окатив развеселившегося брата недовольным взором, он прошел в лабораторию к профессору, где пахло кислым ароматом ма-гии, мышиным духом и вчерашним тыквенным деликатесом. Мне осталось лишь с недоумени-ем проследить за спиной гостя, наряженного в щегольское узкое пальто и шляпу с узкими по-лями.

− Не слишком любезно, − буркнула я, подняв с пола сумку с одеждой.

− Если это тебя успокоит, то я закрыл коттедж и выключил видение, а то ты забыла, − отчитался Стриж, стягивая с головы кепку. Смешные гладкие рожки забавно выглядывали из-под прилизанной густой шевелюры.

− Угу, спасибо, − бесцветно поблагодарила я.

В лаборатории раздался сонный голос проснувшегося Дока. Я с любопытством покоси-лась через открытую дверь. Профессор, сидя на стуле, потягивался с мученическим выражени-ем на измятом лице. Ратмир, недовольно хмурясь, разглядывал вчерашние документы. Похоже, его совсем не обрадовало то, что Док поведал мне историю о браслетах.

− Стриж! − не поднимая головы от бумаг, резко позвал Ратмир брата.

Тот заторопился в лабораторию и тут же проворчал, испугано принюхиваясь:

− Что вы тут варили?

Мне вспомнилась выброшенная в мусорное ведро кастрюля с размазанным по стенкам подрагивавшим желе, в какое превратился тыквенный супчик. Запах, признаться, от него дей-ствительно шел неудобоваримый. Я предоставила объясниться взлохмаченному Доку, услыхав, как раздался хохот развеселившегося от нашей кулинарной неудачи Стрижа.

Собравшись возле заваленного бумагами стола, они тихо совещались, и до меня единст-венно доносились обрывочные фразы. Наконец, сгорая от любопытства, я соскользнула с табу-рета, на котором терпеливо дожидалась окончания переговоров, и направилась в лабораторию. Стоило переступить порог, как Ратмир резко вскинулся и остановил меня единственным колю-чим взором. Смутившись, я замялась и привычно закусила губу.

− Выйди, − последовал сухой приказ.

Как всегда от откровенной грубости меня охватило замешательство, и ноги будто при-росли к грязному полу.

− И закрой за собой дверь, − изогнул брови Ратмир. Его собеседники смущенно перегля-дывались. Стриж с сожалением пожал плечами, намекая на то, что лучше подчиниться.

− Ну ладно, − промямлила я, разворачиваясь.

Мне стоило огромного усилия закрыть дверь осторожно, а не шарахнуть ею со всей си-лы, чтобы с потолка посыпалась побелка и зазвенели пробирки на этажерках. От возмущения меня трясло. Нет, конечно, из-за вчерашней истерики на особое радушие мне не приходилось рассчитывать, но и неприкрытая неприязнь оскорбляла! Чтобы обидчики оценили степень мое-го негодования, я с грохотом отодвинула стул и, сделав шумный глоток последних капель ос-тывшего чая, со стуком поставила кружку. На душе враз полегчало.

Стриж появился вслед за мной и, покопавшись в сумках, по-прежнему громоздившихся в углу, вытащил поцарапанный лэптоп с эмблемой в виде откусанного яблочка.

− Держи ключи, − подходя, он положил связку на стол и пристроил лэптоп. От касания к пентаграмме приборчик загудел. Из узкой серой коробочки стремительно со щелчком выдви-нулся экран, и засветилась полупрозрачная клавиатура.

− Не обижайся на Ратмира, − Стриж, не глядя на меня, быстро клацал клавишами, и от каждого прикосновения они вспыхивали, искрясь острыми лучиками. − Ты проездом здесь, и некоторых вещей тебе не стоит знать.

От его откровенности захотелось удавиться. Лучше бы уж он совсем промолчал!

− Превосходно, − замечание прозвучало с обидой. Наверное, со стороны я действитель-но напоминала насупленного на строгих взрослых ребенка. Хотя слова Стрижа отчасти были правдивы. Уже сегодня с меня снимут побрякушку, вросшую в руку, и история забудется, как страшный сон. Мне действительно не следует проявлять дотошность и лишнее преступное в моем положении любопытство. Меньше знаешь, дольше проживешь!

Когда раздался звук отрываемой двери, то я, следившая за мельканием картинок на эк-ране лэптопа, вздрогнула и с безразличной гримасой покосилась через плечо. Стул неожи-данно качнулся подо мной, и Стриж, не отрывая взора от монитора, быстро схватил меня за локоть и не позволил сверзиться на пол. Помедливший на пороге лаборатории Ратмир досадливо поморщился.

− Стриж, − сдержано позвал он брата, и тот с ленцой оглянулся, не меняя позы.

В следующий момент Ветров старший разразился возмущенной тирадой, что-то выгова-ривая парню на латыни – резком родном языке аггелов. Фразы звучали жестко и отрывисто, только Стриж принимал все более снисходительный вид. Он развалился на табурете и, скрестив руки на груди, повернулся к брату. Казалось, будто, пламенная речь, в которой я не понимала ни звука, его ничуть не трогала, но у парня мелко и нетерпеливо тряслось согнутое колено, а ботинок на тонкой подошве из мягкой кожи стучал по перекладине между ножками табурета.

Обеспокоенный Док выглянул из лаборатории и с задумчивым видом убрался восвояси, не желая принимать участия в семейных разборках. Он отчаянно зазвенел склянками и пробирками.

Неожиданно мой слух из бесконечного хоровода незнакомых слов уловил единственное известное 'фатум', что в переводе означало 'смерть'. Ратмир быстро кивнул на меня, и сердце тревожно сжалось. Становясь нездорового багрового цвета, я неуютно поерзала на жестком сиденье.

− Ясно? − вдруг резко перешел на межрасовый Ветров старший, заставляя меня морг-нуть, как удара молотком по пустому жестяному ведру.

− Да понял я, − хмыкнул Стриж, отмахиваясь от брата, − все будет сделано в лучшем виде.

Меня бросило в жар. Я испуганно глянула на парня, готовая броситься наутек из госте-приимного пристанища профессора. Что будет сделано в лучшем виде, мой 'фатум'?!

− Стриж, − на смуглом лице Ратмира заиграли желваки, он явно старался держать себя в руках и раздельно произнес с вкрадчивыми нотками: − ты меня понял?

− Ты пропустишь скоростной дирижабль, − резко отозвался тот и тут же отвернулся, всем своим крайне независимым видом демонстрируя, что не собирается выслушивать даль-нейшие нравоучения.

Конфузясь, я из-под ресниц глянула на Ратмира. Тот, сильно раздраженный, с ходивши-ми на смуглом лице желваками, постоял еще пару секунд, а потом, подхватив с пола дорожный саквояж, быстро вышел. В повисшей тишине раздались его четкие сердитые шаги. Док выско-чил в зал и беспокойно огляделся, нервно обтерев бородку.

− Он ушел? − выдохнул профессор и, не дождавшись ответа, бросился следом за мужчи-ной. Мне оставалось лишь проводить его озадаченным взором.

− Он сказал, что я должен присматривать за тобой, − не оборачиваясь, вдруг объяснил Стриж с нарочитой беспечностью, − пока он не вернется.

Он нажал на клавиатуре пару кнопок, и по черному экрану побежали быстрые строчки мелких цифр и букв.

− Он произнес 'фатум', − тускло заметила я.

− Я перевел самую короткую и безопасную для нервов фразу, − Стриж неожиданно улыбнулся, и его смазливое лицо с гладкой не видевшей бриться кожей совершенно преобрази-лось, превращая парня в сущего мальчишку.

− И на том спасибо, − пробурчала я, отчаянно строя серьезный вид. − То есть 'фатума' я могу от тебя не бояться?

− Определенно, − теперь он откровенно хохотнул, заставляя меня чувствовать себя по-следней дурой, − совсем наоборот.

− Отрадно слышать, − ответная улыбка все-таки изогнула мои губы.

На улице взревел автокар и пронесся по грязной дороге, разбрызгивая отражавшие бе-лые пушистые облака лужи.

* * *

По залу импровизированной гостиной с высокими кое-где почерневшими потолками гу-лял сквозняк. Беззвучный морок экрана видения, вернее, висевшая прямо в воздухе объемная картинка изредка рябила и, разлетаясь разноцветным легким дымком, тут же стягивалась об-ратно.

Мировой аукцион древностей проводился один раз в три месяца в одном из крупнейших городов объединенного мира Волховойске. На мероприятие собирались коллекционеры, аген-ты, сумасшедшие любители старины и просто любопытствующие, которых все равно не пуска-ли в шикарные экспозиции без специальных приглашений. Обычно крупное событие в музей-ном мире транслировали по специальному каналу. Стараясь настроить волну, от злости Стриж едва не разбил стеклянную призму заклинания для морока видения. Теперь у прозрачной пира-мидки, мерцавшей голубоватыми всполохами, отсутствовала острая вершина, сильно портя чистоту приема.

День уже перевалил за середину, торги были в самом разгаре. Док, не питая особого ин-тереса к подобным зрелищам, звенел склянками в лаборатории и, вероятно, пытался отыскать новую уникальную формулу быстрорастворимого супа. Стриж внимательно следил за ходом аукциона, и, когда изображение сбивалось от помех, сильно досадовал. Я умирала от скуки и, подперев щеку рукой, едва держала глаза открытыми. Оказывается, даже в таинственных исто-риях ожидание усыпляло.

В какой-то момент ведущий-гном за трибуной, достававшей ему почти до гладко выбритого подбородка, беззвучно ударил деревянным молоточком, и над его аккуратно причесанной головой вспыхнул объемный морок увеличенного в размерах серебряного браслета с широкими витками. У меня подвело живот, и сон мгновенно развеялся. Я выпрямилась на табурете и с волнением уставилась в экран, чтобы не пропустить ни секунды.

Торги начались. Отраженные в мороке видения гости, наряженные в дорогие одежды, будто бы взорвались. Казалось, что всех притягивала мощь чернокнижника Гориана, перебив-шего родных братьев ради оставшихся от расточительного отца крох силы. Потенциальные по-купатели вытягивались от нетерпения на бархатных стульях, в азарте поднимая ставки.

Ратмир отсутствовал! Меня словно пригвоздило. Оставалась лишь крошечная надежда, что он стоит у входной двери, не попадая под лучи камеры. Я покосилась на Стрижа, а он на-пряженно скрестил руки на груди и беспокойно потирал подбородок. Его тревожный вид заставил меня окончательно задергаться.

− А где твой брат? − не выдержала я.

− Чего? − Стриж, будто очнувшись, недоуменно оглянулся ко мне. Еще секунду он осознавал вопрос, а потом уже знакомым нетерпеливым жестом махнул рукой: − Его там нет.

От неприятной новости мне стало неуютно. Я тихо кашлянула в кулак и осторожно уточнила:

− Ты думаешь, он все-таки опоздал на дирижабль? − Парень проигнорировал вопрос, ве-роятно как совершенно несущественный.

Вслед моим словам на весь экран показали лицо с нарумяненными щеками высокой женщины, полукровки тролля, которая перебила цену остальным, становясь полноправной вла-делицей украшения. Девушка растягивала в широкую улыбку зеленоватые губы, чуть тронутые прозрачным блеском, но карие глаза оставались серьезными и настороженными. Глядя прямо в камеру, она неожиданно кивнула. От пронзительного, даже многозначительного, взора меня передернуло, словно он обращался непосредственно ко мне. Ткнув пальцем по направлению морока, я только сдержанно поинтересовалась, ожидая какую-нибудь обязательную в конце дурных историй подлость:

− Она, почему так посмотрела?

Все что происходило вокруг, лично мне казалось крайне подозрительным.

Стриж, будто получив тайный знак, тут же быстро защелкал клавиатурой лэптопа, и по экрану снова побежали белые строчки цифр.

− Все, − он довольно потер ладони, как после успешно законченной работы, и скрестил руки на затылке, сладко потягиваясь, − дело сделано!

− Выкупили? − из лаборатории выглянул любопытствующий Док с прозрачной призмой в руках, и на весь зал распространился кисловатый запах магии. Искренне хотелось верить, что сегодня мы избежим очередной дегустации профессорских кулинарных изысков. Про себя я тут же поправила 'мы' на 'они', ведь уже к ночи, похоже, меня доставят в лучшем виде домой.

− Угу, − протянул удовлетворенно Стриж, оглянувшись через плечо.

− Ну и ладушки, − насвистывая, Док убрался восвояси.

Ощутимое напряжение, разлитое в воздухе последние часы, мгновенно спало. Оба заго-ворщика в этой мануфактуре, в отличие от меня, прекрасно понимали разыгранный спектакль! Очень хотелось напомнить парню, что я являлась в первую очередь заинтересованным лицом в счастливом исходе событий, но Стриж предвосхитил мой сердитый вопрос и сбивчиво объяс-нил:

− Мы не имеем права светиться. Браслет покупался через подставное лицо, но эта жен-щина тоже из наших… − тут парень, чего-то сильно испугавшись, резко заткнулся, и на щеках проступили алые пятна.

− Наших? − мгновенно отреагировала я, встрепенувшись. От этой прелюбопытной темы у меня даже на месте не получилось усидеть: − К 'вашим' относятся те, у кого такой же знак? − глаза скосились на татуировку, украшавшую крепкое запястье Стрижа.

Парень замялся.

− Слушай, Птаха, − наконец, пробормотал он, − ты мне действительно нравишься. В общем, не лезь в это.

Он окончательно смутился и, не зная, как от меня отвязаться, чтобы не обидеть, нервно почесал затылок. Резкий звонок коммуникатора прервал затянувшуюся паузу. От неожиданно-сти я вздрогнула, а Стриж выдохнул с огромным облегчением.

− Да? − поспешно ответил он, прижимая зеркальный аппаратик к уху. У меня все равно получилось заметить отражение Ратмира в экране, и настороженность вернулась.

− Нет, не увидел никого, − ответил Стриж на первый вопрос. − Поверь, я не отрывался от этого треклятого экрана, − буркнул он.

Тут парень криво ухмыльнулся, и в лице проявилось ехидство. Нарочито лениво он включил громкую связь, и разраженный голос Ратмира разнесся по залу:

− Передай ей, чтобы она нашла место, куда сможет спрятаться!

Отчего-то вмиг стало понятно, что приказ относился исключительно ко мне. У меня вы-тянулось лицо, и с каждым следующим словом в душе росло возмущение.

− Она не может оставаться в городе. Тот, кто ищет браслеты Гориана, снова выйдет на ее след.

− А, значит, на нас тоже? − поддакнул Стриж глумливо.

Теперь меня и вовсе перекосило. От негодования затрясло, а на глаза, как обычно в мо-менты бессильного гнева, выступили злые слезы.

− Скажи ей, что она обязана исчезнуть на пару месяцев, пока история не забудется…

− Кстати, сказать, − прошипела я, едва сдерживаясь, − она все слышит! У нее имя есть! Подсказать? Веда!

Последовала долгая пауза.

− Стриж, ты меня слышишь? − не особо расстроившись, произнес Ратмир. – Передай ей, − тут он заговорил с нажимом, выделяя каждое слово (если бы эта жестянка мог злиться, то я бы сказала, что он рассердился выходкой младшего брата), − она не должна глупить. Пара ме-сяцев − это короткий срок! Особенно, когда речь идет о ее жизни.

− Особенно для того, кто каждый день ходит на работу! − перебила я Ратмира, сжимая кулаки. Так бы и врезала, если бы рядом оказался. − Мне просто интересно, когда, по-твоему, эта история забудется? Назови точное число! Я требую! Ведь именно точные даты будут инте-ресовать моего начальника, когда я вернусь в контору с низко опущенной головой!

Стремительный поток слов быстро иссяк. Излив гнев, я теперь только тряслась и стара-лась справиться с обиженными слезами.

Насмешник Стриж, вероятно, обожавший доводить брата, а заодно окружающих, до нервного тика, едва сдерживал ухмылку, слушая нашу с Ратмиром перепалку. Я же, осознав, что не вернусь сегодня в родные пенаты, и нормальность моей жизни не светит даже издалека, не находила ничего смешного в велении самодовольного хама.

Ну, где мне, спрашивается, спрятаться? В Бериславле у тетки? Как объяснить родителям, почему мне внезапно приспичило провести в горах все лето, наплевав на работу?

Ратмир, между тем, сдавленно кашлянул и, наконец, прервал молчание:

− Стриж, − сухо позвал он брата.

− Я здесь, − едва сдерживая смех, отозвался тот. И чего он так веселился, когда моя жизнь рушилась? Мне отчаянно захотелось двинуть кулаком и ему, хотя бы один из братьев заработает оплеуху!

− Напомни, я сказал 'когда забудется'? − уточнил Ратмир.

− Угу, − Стриж строил притворные покаянные гримасы, будто умоляя меня относиться к его милой шалости проще.

− Я ошибся. Я имел в виду, если история забудется! − отрезал Ратмир. − Передай ей, что если она переживает за работу, то пусть возьмет больничный лист!

− Может, мне еще в декрет уйти? − выкрикнула я, вспыхивая, как фитилек, но зал уже огласили короткие гудки.

В расстройства я коротко сердито выдохнула, уперев руки в бока.

− И что мне делать?

− Подчиниться, − хохотнул Стриж, − хочешь, я тебе посодействую с декретом, его мож-но на три года оформить.

У меня отвалилась челюсть. Стараясь не перейти на вопль и не повторить вчерашней безобразной сцены, я процедила сквозь зубы, наступая на парня:

− И как же ты мне в этом посодействуешь?! Делом или же телом? Ну-ка уточни!

− Справку липовую сварганю, − развеселился тот, выставляя меня полной идиоткой, − а Док свою печать поставит. Он же у нас дипломированный лекарь, профессор как-никак.

Стриж неопределенно кивнул, и я, исходя бессильной злобой, покосилась в распахнутые двери лаборатории. 'Дипломированный лекарь' нелепо прыгал на одной ноге и тряс обожженной рукой после неудачного опыта. Из склянки на столе валил кроваво-алый дым, он стелился по холодному полу, и клубы уже щупальцами проникали в зал-гостиную. Просто за насыщенной беседой, мы как-то не заметили профессорской неприятности.

Я почувствовала, что ярость затухает, но прошипела, не собираясь так просто отступать и желая отвоевать еще один шанс для возвращения в 'нормальность':

− Этот ваш Ратмир…

Внезапно что-то случилось со мной. Зал заброшенной мануфактуры стремительно по-темнел, и перед глазами проявился длинный светлый коридор, застеленный бежевым ковром с мелким ворсом. Под потолком, украшенным лепниной, отбрасывая интимный свет, плавали зыбкие шары-светильники. От их неровного мерцания на стенах, оббитых блестящей шелковой тканью, вытягивались тени от ваз с белыми лилиями, расставленными на маленьких столиках. Запах цветов казался резким, даже приторным. В ужасе я вздрогнула, стараясь отогнать наваж-дение.

На одно мгновение перед взором снова появилось огромное холодное помещение про-фессорского логова − обшарпанные стены, высокий потолок. От налетевшего страха меня за-лихорадило, ставшие нетвердыми ноги подогнулись. Прежде чем сознание снова отдалилось, возвращаясь в незнакомое место, мне удалось заметить, как Стриж с перекошенным от тревоги лицом слетел с табурета и кинулся ко мне.

Зажимая в одной руке довольно увесистый дорожный саквояж, я быстро миновала кори-дор, и ковер гасил звук твердых шагов. Странное спокойствие и внутренняя уверенность, какой мне самой отродясь не приходилось ощущать, погасили панику. Вдруг стало понятно, что мной сейчас управляли чужие, принадлежавшие кому-то другому, а не мои собственные эмоции. Они не давали страху вырваться наружу, блокировали его! Что со мной происходит?!

Передо мной появилась белая дверь с золотой гладкой ручкой. Тут сильная мужская ру-ка с длинными пальцами и черными ногтями толкнула ее, открывая для взора лестничный про-лет. Не страх, настоящий животный ужас, охватил меня саму! Меня утянуло из собственного тела в голову Ратмира, и его глаза, теперь являлись моими глазами. Боженька, да что ж я тебе сделала-то, почему ты потешаешься надо мной?!

Ветров спускался по лестнице, а я затаилась, боясь даже представить, что Ратмир обна-ружит мое нечаянное присутствие. Вдруг он замедлился и насторожился. В моей, то есть, ко-нечно, его крови закипело возбуждение, от приятного ощущения опасности подводило живот. Эта операция проходила так гладко, что препятствие его обрадовало! Твердая рука мужчины потянулась к самострелу, небрежно запихнутому за пояс брюк, в которых, кстати сказать, мы оба, вернее Ратмир, чувствовали себя крайне неудобно. К тому же узкое пальто до колен меша-ло движениям рук, сковывая их. Мои собственные пальцы ощутили гладкую нагретую от горя-чего тела рукоять оружия. Самострел так привычно лег в ладонь, что меня передернуло.

Лично мне до визга хотелось вынырнуть из страшного кошмара! Может, я потеряла соз-нание и просто лежу в бреду?! Дыхание мужчины, шорохи, улавливаемые острым слухом, буд-то доказывали, что все наяву, очень даже по-настоящему. Вот уродство!

Мы… боже мой, Ратмир осторожно спустился еще на один пролет, но теперь спина поч-ти прислонялась к крашеной стене. Его шаги были практически не слышны…

Увидев на ярко освещенной лестничной клетке человека в серой куртке с капюшоном, закрывавшим почти все лицо, Ратмир резко вытянул руку с самострелом, нацеливаясь на не-жданного гостя. У, практически остановившись, меня екнуло сердце. Отчаянно желалось заво-пить, но Ратмир не испытывал даже тени тревоги. Его странное спокойствие не давало и мне с блаженством окунуться в привычную в экстремальной ситуации панику. Более того, в душе у мужчины шевельнулось лишь легкое раздражение. Он находился в холодной уверенности, что происходящее всего лишь игра! Захватывающая, но привычная игра, добавляющая к каждому заданию остроты!

Незнакомец стоял, спрятав руки в карманы куртки, и широко расставив ноги.

− Почему-то я был уверен, что ты появишься здесь, − утверждение Ратмира прозвучало насмешливо и даже без злобы.

Мужчина размял шею, словно готовился к кулачному бою, и глухо ответил:

− Мне нужен браслет!

Этот голос… Душа камнем рухнула в пятки, и даже самообладание Ратмира не смогло бы остановить внезапную боль, сковавшую сознание. Ни разу в жизни мне не доводилось ис-пытывать подобной невыносимой горечи. Казалось, что мир вокруг рухнул вместе с произне-сенной короткой фразой.

− Почему ты думаешь, я должен отдать побрякушку? − ухмыльнулся между тем Ратмир.

− У меня оружия больше… − дружелюбно оповестил противник.

В резко вскинутых руках блеснули два самострела с длинными гладкими стволами, на-правленные в грудь Ратмира.

− А еще я точно знаю, у кого находится второе украшение! − в голосе противника про-сквозило торжество.

− Сомневаюсь, − Ратмир ехидно сощурился.

Противник повел плечами, и капюшон упал, открывая коротко стриженую голову, серые знакомые глаза блестели шальным азартом. Никогда я не видела такой чужой кривой ухмылки, в какую изогнулись губы Богдана…

С мощным толчком я вернулась в свое тело. Перед расплывавшимся взором проявились обеспокоенные склоненные лица Дока и Стрижа. Через равномерный звон в ушах доносились их голоса:

− Веда, очнись! Все хорошо? − горячая ладонь осторожно похлопала по бескровным ще-кам, и я попыталась отмахнуться. Жар аггела сейчас раздражал.

Меня трясло от потрясения и сквозняка, струившегося из-под входной двери из холод-ного коридора. Стриж осторожно помог мне сесть, поддерживая за спину, и непроизвольно я прижала колени к подбородку, крепко обняв их дрожащими руками.

− Ведушка, ты как? − Док обеспокоено присел рядом, пытаясь подсунуть мне под нос резко пахнущую тряпочку.

− На Ратмира напали, − выдохнула я, едва сдерживая всхлипы, и брезгливо оттолкнула руку профессора с лоскутом, пропитанным в зловонном составе.

− Ты о чем? − опешил от моего заявления Стриж и испуганно переглянулся с остолбе-невшим лекарем. Судя по их вытянувшимся физиономиям, оба подозревали меня в буйном по-мешательстве.

− Я уверена! − пробормотала я, тщательно сглатывая горький комок. − На него напали!

− Кто?! − парень недоуменно заглядывал мне в глаза, выискивая признаки сумасшест-вия.

Лихорадочные мысли затанцевали в горящей голове. Он спрашивает кто? Кто?! Чело-век, которому я доверяла больше всех на этом свете! Тот, кто всегда присматривал за мной, кто был рядом с самого моего рождения. Самый близкий человек, которому я, последняя дурища, звонила в течение двух дней и рассказывала о навалившихся неприятностях и браслете. Тот, кто, не колеблясь, предал меня и пытался убить из-за проклятого украшения! Мой родной брат…

− Не знаю, − пробормотала я, едва шевеля губами, и непроизвольно отвела глаза, уста-вившись в пол. − Я, правда, не знаю его…