Текст книги "Безумие"

Автор книги: Марина Наумова

сообщить о нарушении

Текущая страница: 14 (всего у книги 17 страниц)

59

Существо с глазами неправильного цвета, как всегда, уселось прямо перед его тесным домом. Он вырос в нем и жил – сменялись только видимые сквозь прозрачный кусок стены изображения. Иногда приходили вот такие же двуногие существа, как это, самое мелкое и слабое из них, через глаза которого можно было читать чужие странные чувства. Другим источником информации об окружавшем его мире был спрятанный внутри ящик, но тот все время подсказывал что-то не то. Можно было, правда, при большом желании почувствовать и соседство своих братьев, которые считали его Главным, – наверное, потому, что ящик не мог полностью подчинить его себе. Считало так и маленькое двуногое, которое вновь и вновь садилось у прозрачной стены и смотрело на него, проникая своим неправильным взглядом куда-то в самую глубь. И читалось в нем, в этом взгляде, что существо боится и уважает его – кого остальные братья называют Главным, и что покорно оно… Чему? Вот этого Главный понять уже не мог, как не мог понять и много другого.

«Мне мешают эти два ящика, – думал он, внимательно рассматривая устройство каждого внутреннего стыка. – Я знаю, что я должен жить не так; я должен охотиться – чтобы не зависеть от тех существ, что приносят мне пищу, но ящик-то связывает меня снаружи. Я должен думать, понимать мир – но ящик старается навязать мне только свою память, и я не могу понять, что в моей голове принадлежит мне, а что – ему. Наверное, он не прав уже потому, что мал. Правда, он, кажется, принимает память двуногих, как мой мозг принимает чувства этого вот существа… Но все равно это неправильно, потому что я должен знать о них все – или не знать ничего вообще, чтобы не было путаницы».

И маленькие глазки внимательно ощупывали изнутри соединения и стыки ящика-дома, в то время как сознание пыталось проникнуть внутрь и разобраться в маленьком ящике-памяти.

У ящика-дома было сразу два потенциально слабых места: прозрачная пластина и дверца-кормушка с окружающей ее полоской стыка, чем-то напоминающей такую же дверцу, но много большую.

Несколько раз Главный специально прислушивался и «причувствывался» к процессу открывания маленькой дверцы – здесь ему помогал и ящик-память…

Постепенно образ замка вырисовывался в его сознании все четче, и скоро Главный уже представлял себе, как устроена дверь. Он не ошибся, предполагая, что большая открывается почти так же, как и малая. Но и еще кое-что новое обнаружил он в себе: если смириться с некоторыми неприятными ощущениями, можно заставить внутренний ящик послать невидимые волны, способные этот замок открыть. Теперь дело оставалось за малым: подобрать нужную длину волны.

Снова и снова, напрягая свою волю, Главный учился, и мир, казалось бы, навсегда отрезанный от него стенами ящика-дома, расширялся. Иногда волны малого ящичка совпадали с другими – тогда голова раскалывалась от боли, но в ней возникали слова. Вскоре, как ни странно, он уже почти полностью понимал язык двуногих и, сам не зная зачем, учился по ночам издавать звуки, похожие на их собственные.

Ему казалось, что дело продвигается крайне медленно, но на самом деле любой гений, любой вундеркинд позавидовали бы скорости его развития.

И вот наконец его час пробил.

Некоторое время Главный дожидался, пока уйдет двуногое с неправильными глазами и яркими мыслями, затем сконцентрировался на замке… Все его тело пронзила дрожь, когда механизм ответил сходной вибрацией. Что-то сдвинулось внутри замка, и Главный почти инстинктивно поддел край стыка кончиком щупальца, словно кто-то подсказал ему, в какую сторону надо толкать металл. Дверца распахнулась легко и бесшумно.

Не веря в успех, Главный осторожно высунул морду, потрогал лапой пол – путь действительно был свободен. От радости его хвост зазмеился, и монстр одним прыжком очутился в коридоре. Как велик был в сравнении с ящиком-домом открывшийся перед ним мир!

Он попробовал пробежаться, залетел на стену, сделал «мертвую петлю» с заходом на потолок и вернулся в прежнее положение: долго находиться вверх ногами несколько мешал внутренний ящик.

В этот момент дальняя дверь коридора снова открылась – и восторг сменился страхом. Что сделают двуногие, увидев его на свободе? «Ну нет – они не загонят меня на место! – возмутился Главный, быстро взлетая на потолок. – У них просто не хватит силы! А кто сильнее – тот и свободнее!!!» В коридор вошло то самое мелкое неправильноглазое существо, и монстр ощутил раздражение от его видимой слабости. И это они – вот эти ничтожества – так долго держали его взаперти?!

Первым же его побуждением было схватить двуногое и засунуть в свою прежнюю клетку, и спорить со своим желанием Главный не стал. Стремительный бросок помог ему сжать мелкое существо в своих щупальцах – в последний момент оно заметило движение и обдало Главного волной смешанного с покорностью страха, затем щупальца разжались (почему-то на них осталось что-то липкое) – и существо упало в угол, не излучая больше ничего.

Это несколько озадачило Главного: он привык знать, что от двуногих, да и от всех живых существ исходят некие волны. Дверца, уже готовая захлопнуться, осталась на месте. Упавшее двуногое и не попробовало подняться – и Главный удивился еще больше. Он потрогал его тело щупальцем, затем – лапой, но без всякого эффекта, только пятна красной жидкости остались на его ладони. И еще от двуногого вкусно запахло. Запахло едой, которую помнил его инстинкт и которую он еще ни разу в жизни не пробовал на вкус.

«Но почему оно все-таки не движется?» – спросил сначала себя, затем свой ящик Главный. Ответ пришел не сразу и прозвучал так: «Раз оно не движется – значит, оно мертво». Мертвое двуногое – пища. Так говорил ящик-память. Чужое мертвое двуногое.

Но можно ли было считать чужим ЭТО?

«А какая разница! – решил он наконец. – Они все мне одинаково чужие. Все. Это их ящик умеет делить их на своих и прочих – но почему я должен его слушаться? И почему, если они „свои“, то они не пускали меня на свободу? Почему от их ящика мне так часто бывает неприятно? Свои так не поступают!» Вместе с этой мыслью всплыл и голод.

Главный быстро слизнул часть красного пятна со щупальца, убедился, что вкус двуногого действительно неплох, и с жадностью накинулся не неподвижное тело. Некоторые плохо пережевываемые кусочки, правда, пришлось выплюнуть, но это было мелочью по сравнению с тем незабываемым наслаждением, которое он познал, запихивая в себя свежую, еще дымящуюся плоть.

Пронзительный вопль другого двуногого отвлек его от трапезы – и тут же оборвался. Главному хватило всего лишь одного прыжка, чтобы долететь до конца коридора и достать второе существо острым наконечником щупальца (этот прием ему тоже подсказал инстинкт).

Этого он уже есть не стал – так, куснул пару раз, сравнивая, чье мясо лучше, – и ринулся к лестнице.

Этого не говорили ни инстинкт, ни ящик – только собственный разум мог ему подсказать, что убийц не прощают. А если так, надо прятаться, надо драться, выжидая, когда станет ясна вся диспозиция и когда у него наберется достаточно опыта, чтобы одержать победу, уже полную. Главное, чтобы они не захватили его врасплох, пока он еще не освоился на их громадной территории. И не только это предстояло сделать – еще следовало освободить братьев, найти женщину… Что значит последнее, он толком не знал, но твердо был уверен, что это одна из самых основных задач его существования. Столь же важная, как и устроить «детский сад» для коконов – кто-то из его братьев должен был уметь создавать коконы для двуногих.

И еще одну задачу Главный выделил для себя. Она звучала смутно – но это ничуть не уменьшало ее важности. Ему надо было познать мир. Ни много ни мало…

Где-то неподалеку почувствовалось движение – Главный вжался в потолок, замер, и возникшее в коридоре новое существо благополучно прошло под ним. Лихорадочно заработал мозг: куда направится этот человек? Если вниз – то не лучше ли будет его убить, прежде чем тот обнаружит свежие трупы и поднимет тревогу?

Тело монстра напряглось, изо рта почему-то потянулась слюна, налипая на хитин груди.

Человек остановился у лестницы и пошел наверх; членистый хвост тут же обвис, и напряжение куда-то пропало.

Теперь надо было найти убежище – Главный прекрасно понимал, что все время отсиживаться вот так, на потолке, над головами двуногих, он не сможет. Лестница тем более выглядела рискованным местом – хотя бы уже потому, что часть потолка любое двуногое на ней так или иначе видело. Главный подтянул хвост обратно и двинулся в обход, внимательно прислушиваясь к ближайшим дверям. Большинство из них молчало, некоторые лучились неживыми волнами, от которых Главному приходилось вздрагивать, из-за третьих же доносились голоса двуногих. В какой-то момент любопытство пересилило в Главном врожденную осторожность, и он, завернув хвост на брюхо, чтобы тот не слишком уставал, расположился над дверью.

– Проклятье! – метал во все стороны возмущенные колебания один из людей. – Этого не может быть!!!

– Но Хэнк передал…

– Он сошел с ума! Я ни за что не поверю, что Луи и Мэт погибли! Это несправедливо! Этого не может быть!!!

– Эрик, успокойся…

На минуту голоса заглушил плач – но плакал кто-то третий, до сих пор не принимавший участия в разговоре.

– Ты обязан успокоиться – иначе погибнем мы все. В конце концов, свидетелей не осталось: на Медулл не выжил никто. Если сбросить на планету бомбу – не останется и улик, даже если хоть что-то из аппаратуры и уцелело… Да, эта потеря одинаково тяжела для всех нас, как и потеря Бренды, но мы должны с ней смириться. Нас еще много, и мы должны жить для следующих поколений…

– Что ты хочешь сказать этим, Рэнди?

– Что сейчас всем нам – и мужчинам, и женщинам – следует позаботиться о продолжении рода. Так как подходящих партнеров нам не удастся найти сразу, если вообще удастся, я предлагаю вырастить нескольких потомков в пробирках – во всяком случае, у нас должны появиться новая Бренда, новый Мэт и новый Луи… Вот что я хочу сказать. Наш клан не иссякнет. Ты, как главный из нас, станешь их отцом, кто-то из наших сестер – матерью.

– Только не Элиза – ей это будет тяжело! – поспешил заметить Зофф.

«Ну да, – чувство, похожее на иронию, шевельнулось в голове Главного. – А что, у них и так бывает?» Он вспомнил, что Элизой называли, кажется, как раз то существо, которое он съел первым.

Но не только это заинтересовало его в разговоре – эти двуногие затронули тему, важную и лично для него. Размножение, мужчины и женщины… Он слабо понимал, о чем именно шла речь, но одно было бесспорным: то существо с неправильными глазами было женщиной двуногих. Уж не потому ли от него шло столько чувств?

– Ну ладно, а что мы будем делать с оставшимися монстрами? – немного успокоившись, поинтересовался Зофф-главный. – Я бы не стал доверяться постороннему робототехнику, а другого специалиста у нас нет.

– Ну… По-моему, они уже сделали свое дело. Жаль, что нельзя использовать их и дальше, тем более – ранее не задействованных, но разумнее всего будет оставить только пару, на всякий случай, а остальных ликвидировать, чтобы не создавать лишних проблем. Здесь у нас, правда, нет свободных гормонов роста в таком количестве, как на Медулле, – ума не приложу, как мы могли это проглядеть, – но все равно лучше не рисковать. Уж слишком эти существа не похожи на нас…

Главный не стал дожидаться конца его речи. Как только смысл сказанного проник в его сознание, он, едва ли не забыв об осторожности, кинулся по коридору в сторону лестницы.

Его и его братьев хотят уничтожить! Ну что ж – он сделает все, чтобы двуногие опоздали. К тому времени, как они пошлют вниз убийц, их будет поджидать хороший сюрприз…

60

Когда Синтия, сопровождаемая косоглазой девушкой, появилась во дворе, Глава Компании был мрачен, зато Варковски улыбался, как очень вежливый японец.

– Это вы меня звали? – удивилась Синтия, разглядывая обоих пленников.

– Ты до сих пор ненавидишь нас так сильно? – не меняя выражения лица, поинтересовался Варковски. – В таком случае считай, что у тебя есть замечательная возможность стать свидетельницей редкого зрелища. Стихийные убийства ты уже видела, а вот как насчет казней?

– Зачем вы мне это говорите? – Синтия невольно отступила на шаг, кровь прилила к ее лицу.

– Да так… – Больше всего Синтию пугало то, что она не видела в глазах шефа внутренней безопасности ни грусти, ни страха. – Дик ведь пригласил тебя полюбоваться зрелищем?

– Эдвард, зачем вы… – предупредительно кашлянул Лейнарди.

– Не волнуйтесь… Ладно, это все слова, – Варковски наконец убрал свою улыбку, и Синтия чуть ли не вздохнула с облегчением. – Мне просто почему-то захотелось с тобой попрощаться… Ты тоже будешь участвовать в представлении?

– В каком?

– Торнтон хочет организовать над нами суд. Правда, не лично над нами – над Компанией как таковой, но, сама понимаешь…

– Он имеет право на месть, – сухо проговорила девушка, собираясь уйти.

– Ну что ж… Раз так – тогда прощай.

Как ни странно, эти слова заставили ее остановиться. Поднявшееся было настроение улетучилось, совесть заговорила с новой силой и вела себя еще отвратительнее, чем раньше.

«Что, привыкаешь к убийствам? – спросила себя Синтия. – Бишопа ты уже уничтожила. Теперь на очереди эти двое… два человека, которых ты знаешь. Пусть – ненавидишь. Но чего стоит эта ненависть? Что сделали они лично тебе? Спасли от когтей монстра, да?» Она остановилась, закусив губу. Что бы там ни говорили, уйти вот так, когда от нее что-то хотели… пусть даже всего лишь попрощаться, хотя в это сложно поверить, – было бы предательством.

Да разве она хорошо знала этих людей? Она знала их дела – и то далеко не все. Страшные дела. Мерзкие. Но неужели же в их жизни не было и чего-то другого?

Синтия обернулась. Глава Компании сидел с побитым, несчастным видом, и взгляд его тупо упирался в землю. Нахмурившийся Варковски смотрел в небо…

Но жалеть их – не значит ли предать Дика?

Дика, которого она так мало знала. Которого знала так хорошо. Дика, которому нужна помощь. Который при всем этом был убийцей… Как не запутаться во всем этом?

Было и еще кое-что, о чем она и вовсе не хотела думать. Этот пожилой человек являлся мужем ее матери. Главный виновник, главный враг…

Легко убивать лишь абстрактного, безымянного противника. Главу Компании вообще – как должность, как явление, наконец, – но не как человека с ассиметричными морщинками на лбу, с посеребренными висками и небольшими потухшими глазами.

И Синтия поняла вдруг, что не сможет сделать этого никогда.

Нетвердой походкой она снова подошла к ним.

– Так чего вы от меня хотели на самом деле? – она нарочно произнесла эти слова как можно грубее, стремясь затолкнуть внутрь ненужную жалость.

– Ничего – я же сказал, – Варковски постарался устроиться на стуле поудобнее, но наручники, обхватывающие подпорку, не давали ему такой возможности. – Мне было просто интересно, как ты… И что сейчас с твоей матерью.

Еще одна булавка вошла в ее сердце – только сейчас Синтия подумала, что в этой истории есть еще одно действующее лицо. После страшных сцен, которым она оказалась свидетельницей, Синтия сделала все, чтобы убедить себя, что она не имеет никакого отношения к женщине по имени Цецилия Крейг, что таковой вообще не существует в природе.

Неужели теперь Синтия обязана была решать и ее судьбу? Нет, Дик не тронет, не посмеет поднять руку на женщину… Но не в таких ли случаях просил его останавливать Тьюпи?

От этих мыслей девушке стало жарко. Очень жарко… Еще немного – и она сгорела бы на месте, вспыхнула факелом, взорвалась бы изнутри, превращая если не себя, то свое сознание в сноп огня.

– Она жива? С ней все в порядке? – продолжал допытываться Варковски.

– Я… не знаю, – с трудом выговорила девушка.

Дик… Что он скажет на все это?

– Ну что ж… – Варковски снова посмотрел на небо, где одиноко ползла скучная серая туча. – Я не хочу тебя задерживать. Поступай, как знаешь. Не думаю, чтобы мои попытки в чем-либо переубедить тебя оказались успешными, а взывать к твоим чувствам вроде как и неэтично… Правда, я хотел бы предупредить тебя об одной мелочи – совсем уже личной. Надеюсь, ваши отношения с Диком зашли не очень далеко?

Еще одна булавка уколола сердце.

– Это не ваше дело! – сердито блеснули зеленоватые глаза.

– Дело в том, что такие, как он, не созданы для семьи. Совсем недавно одна из его прежних девушек – она ждала ребенка, когда Торнтон попался, – покончила с собой. Я снова не буду тебя ни в чем убеждать – это не мое дело. Я всего лишь советую тебе быть с ним поосторожнее.

– Вот как? – за спиной Синтии, заставив ее вздрогнуть, прозвучал голос Дика. – И как мне все это понимать? – его рассерженный взгляд встретился со взглядом Эдварда. – Кажется, мы так не договаривались… Не так ли, Эдди?

– Можешь думать, что хочешь! – голос Эдварда прозвучал задиристо, и Синтии показалось вдруг, что он намного моложе, чем кажется. – Просто, если хочешь знать, эта девушка мне не безразлична.

Услышав это, Синтия ахнула, пропала на миг и безучастность Лейнарди.

– Что? – похоже, и Дика несколько сбило с толку это признание.

– Вы что, считаете, что я не человек? Синтия… – в устремленном на девушку взгляде и впрямь было что-то особенное, окончательно сбившее ее с толку, – скажи, и ты тоже так считаешь?

– Ты… – Дик сжал кулаки, его взгляд запрыгал между Эдвардом и Синтией.

– Ну, хорошо, я слишком долго молчал об этом – но разве мои чувства не дают мне права всего лишь предупредить ее? Послушайте, Торнтон, если вы – настоящий мужчина и если между вами и Синтией что-то есть, почему вы не скажете ей правду? Разве я солгал?

– Дик?.. – Синтия потрясенно смотрела на Торнтона.

– Ну что ж… – губы Дика вытянулись в струнку. – Это правда. Но в этом виноват не я. Я просто не успел оформить отношения с Эби – и это никого не касается. А до самоубийства ее довела полиция. И это вам тоже должно быть известно. Мало того, сегодня я спросил у Синтии, хочет ли она быть моей женой. Было это?

– Да, – Синтия кончиком языка облизнула пересохшие вдруг губы.

– Синтия, теперь ты понимаешь, почему я хотел немедленного ответа? Я боялся… и сейчас опасаюсь, что мы можем просто не успеть и жалеть об этом всю жизнь. Ты первая после Эби, кому я предложил это.

– И ты считаешь, что ты сможешь стать ей хорошим мужем? – саркастически осведомился Варковски. Было видно, что он начинает волноваться. – До сих пор мое жизненное положение было куда надежней – но я даже не пробовал ухаживать за ней, полагая, что не могу составить ей подходящую пару. Так почему же ты считаешь, что на это способен ты, – ты, который не знает, будет ли у него завтра? Я говорю это так открыто, потому что мне нечего терять. Ну так что ты на это ответишь?

– Эдвард… – чуть слышно прошептала Синтия, продолжая качать головой, словно находясь в каком-то трансе.

– Я считаю… – Дик набрал в грудь побольше воздуха, – что все это не важно! Положение в обществе, его прочность – это все иллюзии. А мы с Синтией любим друг друга. Ведь это так?

– Да… – задыхаясь все сильнее, произнесла Синтия. Она была близка к обмороку.

Неужели Варковски не лгал? Его всегда трудно было понять, он слишком глубоко прятал свои чувства. Но разве его непонятная в такой обстановке забота не доказывала истинность его слов? И разве то, что он был сейчас уже, считай, приговорен, не свидетельствовало в его пользу? Зачем врать человеку, которому уже нечего терять…

– Синтия, – Дик подошел к ней и прижал к себе, словно боялся, что пленники могут вдруг вырваться и попробовать растащить их силой, – я не хочу больше ждать. Пусть не работает связь – компьютерная сеть, как я заметил, не отключена, значит, мы можем войти в программу записей «гражданского состояния». Ты понимаешь, что я хочу этим сказать?

– Синтия, остерегись! – в возгласе Эдварда было гораздо больше эмоций, чем Синтия привыкла слышать от него.

– Тебя не спрашивают! – уже совсем зло огрызнулся Дик. – Синти, пошли!

– Не делай этого!

– Синти… – руки Дика сжались так сильно, что девушка чуть не вскрикнула от боли, – я прошу тебя… Ты ведь согласна, да?

– Дик… мне страшно… – пролепетала она, теряясь.

– Подумай о будущем, Синтия, – даже с лица Эдварда исчезло его обычное спокойствие.

«Он любит меня… – ужаснулась Синтия. – Похоже, он действительно меня любит!» – Синтия, – лицо Дика приблизилось к ней, и в его глазах засветилась глубокая полускрытая боль, – если ты мне откажешь…

– Я согласна, – зажмурилась Синтия, чтобы не видеть его лица.

– Тогда пошли! – решительно произнес он и буквально потащил ее к дому.

– Очень мило… – буркнул себе под нос Глава Компании, провожая парочку взглядом. – Прямо-таки шедевр сентиментальной литературы… Не ожидал от вас, Эдвард… право же – не ожидал.

– Все в порядке, босс, – облегченно вздохнул Варковски. – Скоро вы поймете, что это был единственный выход… Ну так как, вам нравится ваш новый зять, а?

– Да вы спятили, Эд… – неожиданно Глава Компании прикусил язык и уставился не Эдварда, словно впервые его видел. – Так вы что… специально все это разыграли, чтобы подтолкнуть Торнтона на брак с ней?

– Я хорошо изучил в свое время его личное дело. Все в его роду отличались импульсивностью, а подобные браки и вовсе стали для них традицией. Теперь вы можете на «суде» потребовать отставки «прокурора» как лица лично заинтересованного…

– Вы – дьявол, Эдвард! – воскликнул Глава Компании.

– Ладно, – остудил его Варковски. – Это всего лишь шанс на спасение, а не оно само… И сам я вовсе не в восторге от такого приема.

– Нет, это почти гениально, – вздохнул Глава Компании. – Я не ожидал от вас такой изобретательности… или вы и в самом деле немного неравнодушны к моей падчерице?

– А вот это уже не имеет никакого отношения к делу, – ответил ему проснувшийся в душе Эдварда робот.