Текст книги "7 с 1/2 и Фильмы Андрея Тарковского"

Автор книги: Марина Туровская

сообщить о нарушении

Текущая страница: 16 (всего у книги 17 страниц)

Вместо эпилога

Никогда не думала, что мне придется присутствовать на посмертной ретроспективе фильмов Андрея Тарковского...

Кажется, совсем недавно было стремительное и мощное начало – и вот такой же стремительный обрыв, конец. А за концом – предсказанная им самому себе и добытая "усильем воскресенья" жизнь в фильмах. Жизнь в легенде, которая уже складывается вокруг имени Андрея Тарковского.

Судьба художника нередко "самотипизируется" в формах, им самим предсказанных.

Семь с половиной фильмов; по количественным меркам вроде мало, и все же как много: целый мир, мир фильмов Тарковского. Любой постановщик оставляет после себя картины, но мало кто создает из конечного материала сюжетов мир со своими законами и беззакониями, пространством и временем, с постоянными обитателями, главнейшими вопросами.

Ретроспектива развернула перед зрителями мир Тарковского в его временной протяженности, и стало видно, сколь прочно он сложен как целое, как некое единство, а не просто как сумма картин. Каждый из фильмов принадлежит своему сюжету и своему времени, даже моде его – и каждый принадлежит целому. У Тарковского не случалось "проходных" лент, и даже огромные паузы – в значительной степени вынужденные – странным образом послужили этой прочности. Прошедшее время как будто спрессовывалось в фильме, делая его ступенью. Наверное, потому, что душа Тарковского, по слову поэта, всегда помнила обязанность трудиться "и день и ночь, и день и ночь". Может быть, по этой же причине сам он не был ни простым, ни легким ни для кого: ни для своих верных и преданных сотрудников, ни для добрых знакомых и друзей и менее всего для начальства. Скорее, был он угловатым и неудобным, нервным – иногда до подозрительности,– с острым, торчащим чувством противоречия. Но в защите достоинства своего искусства был он прям, открыт и бесстрашен. Он мог только то и только так, как он мог, и на другое не соглашался.

Эта неуступчивость есть в его фильмах: они независимые, отдельные, свои. Может быть, и поэтому еще ленты Тарковского не устарели в наше быстротекущее время, когда так скоро отнашиваются моды, вытаптываются до гладкости общего места некогда "проклятые" вопросы, не говоря о непрерывном изменении техники кино, которая датирует фильм нагляднее справочников. А фильмы Тарковского остаются, что называется, evergreen ("вечнозелеными"), не сами по себе, а все вместе, как явление. Их интересно смотреть; в каком-то смысле даже интереснее, чем прежде, когда они ошеломляли новизной, казались "трудными" или назывались "спорными". Теперь, когда новизна схлынула, впитавшись в кинопроцесс и растворившись в нем, стало виднее и личное и вечное.

Даже дипломная, не слишком притязательная пятичастевка "Каток и скрипка" смотрится сегодня не столько как история разбитой детско-мужской дружбы (сюжет старый, как само кино), сколько как движущийся портрет времени: рубежа шестидесятых с их еще не разбитыми надеждами. Это очень молодая лента не только по молодости ее создателей, но и по молодой уповательности момента. Недаром писал Брехт:

 
"Надежды не для старых,
Надеждам нужно время,
Чтобы их создать сначала,
Чтоб их разбить потом..."
 

(Перевод Б. Слуцкого)

Ничего удивительного, что в следующем же, «Ивановом детстве»,– фильме поворотном, который в 1962 году сделал как бы слышимым скрип исторической оси,-заметны шрамы переходности: кое-где проступил грим, подсветка, сколько-то обнаружилось даже милоты-следы смены не только киностилей, но и времен. Удивительно другое: несдвинутость смысла, узнаваемость характера. То, что, казалось, принадлежало сюжету, оказалось, принадлежало режиссеру. Тарковский самоопределился в первом же большом фильме; задним числом можно сказать: именно явление режиссера поразило на памятном Венецианском фестивале кинематографический и некинематографический мир (об «Ивановом детстве» писал тогда не только Витторио Страда, но даже и Сартр) и принесло Тарковскому «Золотого льва».

Призы на кинофестивалях вручаются и теперь, но потрясения при этом случаются куда как реже. Дух всемирного соучастия отлетел от кино и отдан другим интересам. Тарковскому повезло: он явился не только в свое, но и в кинематографическое время. Все счастливо совпало, и шаг, сделанный от сенсационного дебюта к классическому "Андрею Рублеву", и сегодня кажется непостижимо огромным.

В наикостюмнейшем историческом фильме грим не ощущается. XV век обжит, населен и опривычен, как собственное жилье, хотя собственно быта в "Рублеве", как и в других фильмах режиссера, почти нет (в них, например, редко едят). Не то чтобы они были надбытны или безбытны, но фильмы не об этом, они мимобытны. Просто "запечатленное время" Тарковского (в его теории, в идеале это все время, без изъятья) на самом деле соседнее быту время: время для другого.

Можно спорить с трактовкой фигуры Рублева с точки зрения исторической, но нельзя не поразиться полноте жизни в фильме. История художника предстает в нем – впервые на нашем экране – как жизнь человеческого духа, а не как биография.

"...верно, было мне назначение высокое, потому что я чувствую в душе моей силы необъятные" – мало кто мог бы себе позволить повторить за лермонтовским героем эти слова, но Тарковский времен "Андрея Рублева" мог бы, имел бы на это право.

От рождения мятежный, фильм был от рождения же классикой. Наверняка знал это и режиссер, и то, что случилось с фильмом тогда, с Тарковским случилось надолго вперед, навсегда, хотя были случаи и похуже: "История Аси-хромоножки" его соавтора А. Кончаловского, снятая тогда же, получила премьеру в 1987 году.

Годы непоявления "Рублева" на нашем экране, годы физического и душевного промедления в момент высшего взлета сил наверняка не прошли даром: душевная конституция Тарковского не была приспособлена ни к долготерпению, ни к компромиссу и меньше всего к ничегонеделанию.

Странным образом "Солярис", который в момент премьеры показался на европейском экране значительным, но затянутым, а у нас – очередным "трудным" фильмом, сейчас обнаруживает достоинство надолго и всерьез сработанной вещи. Не "фантастики", которую так не любил и стремился изнутри преодолеть режиссер, но того собственного жанра (притчей его, пожалуй, не назовешь, может быть, поучительным примером на фантастической подоплеке), который счастливо открыл для себя Тарковский на оставшуюся недолгую жизнь.

Сейчас "Солярис" поражает богатством и сложноподчиненностью мотивов (впоследствии режиссер будет стремиться к их упрощению) и просто витальностью, пульсацией жизни.

Сейчас очевидно, что богатство киногении "Соляриса" зависело еще и от того, что чужой сюжет впитал в себя многое из одновременного ему замысла автобиографического фильма, который потом станет "Зеркалом".

Может быть, поэтому "Зеркало" (мой любимый фильм по узнаваемости и магической жизненности среды обитания) на фоне "Соляриса" несколько проиграл по сравнению с мощью давнего впечатления.

Это не мешает "Зеркалу" оставаться очевидным центром и средостением всего мироздания режиссера Тарковского, от которого пути ведут к прошлым и к будущим его фильмам. Тарковскому повезло, ему удалось то, что мало кому удается: вызвать к жизни мир своего детства, воссоздать дом, вочеловечить воспоминания (к счастью, уцелели фотографии, сделанные когда-то одним из друзей отца,– целая коллекция), запечатлеть время. Судьба "Зеркала", не запрещенного циркулярно, но и не разрешенного вполне, если воспользоваться выражением Чехова, была по-своему не менее драматична и, уж наверное, столь же травматична для Тарковского, как и пятилетнее исключение из списка живых «Андрея Рублева». Между тем это был акт социального и человеческого самопознания и самоопределения, внятный для целого поколения.

 
"Ничего на свете нет,
Что мне стало бы родней,
Чем летучий детский бред
Нищей памяти моей",
 

– как писал Арсений Тарковский.

Не случайно этот самый "трудный" для гласного обсуждения фильм оказался и самым богатым зрительскими откликами. Парадоксальным образом эта вроде бы несюжетная, субъективная, менее всего рассчитанная на всеобщее понимание картина принесла Тарковскому первое чувство своей взаимосвязанности с залом.

Точно так же, как в ней очевидно зародившееся чувство своей взаимосвязанности с прошлым, с жизнью рода, семьи.

Стихи Арсения Тарковского, прочитанные им самим с экрана, могли показаться приемом, рассчитанным на один фильм, на жанр "исповеди", но они стали составной частью мира Андрея Тарковского и в следующих фильмах. Это повысило заметную взаимопроницаемость картин еще на один уровень – литературный.

После щедрости "Андрея Рублева", "Соляриса", "Зеркала" "Сталкер" поражает аскетичностью, но и какой-то новой собранностью. Как будто открытый Тарковским для себя жанр откристаллизовался в нем до конца, конституировался. Поражает сюжетная и звукозрительная целеустремленность, которую режиссер обозначил как соблюдение классических "трех единств".

На самом деле, если экранное действие фильма последовательно и неразветвленно, то в свернутом виде разветвленность в нем все равно присутствует, только на сей раз она ушла в область словесности.

Едва ли сюжетной последовательности ленты можно приписать, что словцо "трудный" как-то само по себе испарилось из восприятия "Сталкера" – характер экранного изложения по сути мало изменился у Тарковского. Изменилось время; изменились зрители. Пришли новые "телевизионные" поколения, для которых "оптический язык" стал естественным языком. Для этого зрителя Тарковский перестал быть сочинителем киноребусов, становясь собеседником, хотя и с очень повышенным запросом. Пора взимопонимания наступила, но, как часто это бывает, слишком поздно...

Расширение географических границ стало для Тарковского новым шагом к самопознанию. Если к теме отчего дома он обратился, отдалившись от него на временную дистанцию зрелости, то ностальгию он ощутил, ступив на почву иной культуры. Чтобы лучше узнать, надо выйти за пределы. Но понять и даже выразить – констатировать – не было окончательной задачей Тарковского.

Трудно сказать, почему тот или иной член рода человеческого принимает на свою душу тяготы всеобщих "проклятых вопросов". Гамлет, принц Датский, был принужден к этому семейными обстоятельствами и жребием рождения:

 
"Век расшатался, и скверней всего,
Что я рожден восстановить его".
 

Тарковский не родился принцем, хотя и происходил из рода шамхалов Тарковских. («Тарки, деревня Дагестанской области... Область Тарков с VIII века по 1867 год составляла особое владение, правитель которого назывался шамхалом»,– гласит Малый энциклопедический словарь Брокгауза и Ефрона.) Может быть, тысячелетнее наследство дало себя знать, но гамлетовское сознание «вывихнутого века», распавшейся связи времен посетило его очень рано. Со временем личная и мучительная потребность связать время все яснее проступала сквозь сюжетную раз-ноликость его картин. Он пытался сделать это единственным доступным ему способом: кинематографическим. Если чем картины режиссера трудны без кавычек, то именно этим: ощутимым усилием стать чем-то большим, нежели самый лучший рассказ; стать действием не в кинематографическом, а в прямом смысле этого слова.

"Сталкер" запечатлел момент какого-то апокалиптического отчаяния ("век расшатался"), свойственного, впрочем, многим современным художникам, а у иных переходящего даже в некое черное кокетство. Нестройная и мучительная "Ностальгия" – попытка докричаться до людей хотя бы ценою жизни.

Никто никогда не узнает, в каких отношениях находились талант Тарковского и его смертельная болезнь: кто кого подгонял и перегонял, кто кого обострял и провоцировал – тайна сия велика есть. Мне всегда казалось, что организм знает о себе больше, чем разум, и если неведение разума – акт милосердия природы, то слепое знание организма для таких натур, как Тарковский,– мощный творческий импульс.

Может быть, эмиграция – ностальгия с маленькой буквы – в свою очередь обостряла болезнь. "Жертвоприношение" Тарковский снимал, уже зная, что болен, и зная, чем болен; съемки были прерваны клиникой. Вопреки, а может быть, именно поэтому "Жертвоприношение" – одна из самых прозрачных его картин. Режиссерское самообладание, с каким в этом последнем из своих "поучительных примеров" Тарковский из фантастического посыла развивает человеческое содержание,– его собственное завоевание.

"Цель творчества – самоотдача",– сказал поэт. В этом смысле "Жертвоприношение" можно действительно назвать фильмом-завещанием.

Семь с половиной фильмов – много это или мало? Для того зрителя, кто может и хочет настроиться на волну режиссера – (а их с годами становится все больше), семь с половиной фильмов Тарковского – это мир.

В эту книгу не вошло многое, что заслуживает внимания исследователя. В нее не вошла работа Тарковского как театрального, документального ("Время путешествия") и радиорежиссера, Тарковского-сценариста, Тарковского-актера (многие тогда писали сценарии друг для друга, снимались друг у друга). В нее не вошла книга "Запечатленное время", документальные съемки и многие интервью Тарковского. Архивные материалы, которые еще предстоит изучать. В нее не вошла, наконец, история жизни и личность. Книга осталась, чем была десять лет назад: прижизненным свидетельством, портретом фильмов глазами одного зрителя.

Библиография

1. Антарктида, далекая страна. Отрывок из киносценария совм. с А. Безуховым и О. Осетинским.– «Московский комсомолец», I960, 31 янв.

2. Между двумя фильмами.– "Искусство кино", 1962, No 11.

3. Искать и добиваться.– "Сов. экран", 1962, No 17.

4. А. Тарковский.– В кн.: Когда фильм окончен. М., "Искусство", 1964, с. 137.

5. Андрей Рублев. Киносценарий совм. с А. Михалковым-Кончаловским.– "Искусство кино", 1964, No 4-5.

6. Запечатленное время.– В кн.: Вопросы киноискусства. Вып. 10. М., "Наука", 1967. То же.– "Искусство кино", 1967, No 4.

7. Достояние сегодняшнего дня.– "Сов. экран", 1967, No 8.

8. Один шаг из тысячи.– "Киномеханик", 1969, No 6.

9. Солярис без экзотики.– "Лит. газ.", 1970, No 4.

10. Белый день. Рассказ.– "Искусство кино", 1970, No 6.

11. Абрамов Н. Диалог с А. Тарковским о научной фантастике на экране.– В кн.: Экран 1970-1971. М., "Искусство", 1971.

12. Всесоюзная перекличка кинематографистов. А. Тарковский.– "Искусство кино", 1971, No 4.

13. Зачем прошлое встречается с будущим? Беседа с кинорежиссером, ведет и комментирует О. Евгеньева.– "Искусство кино", 1971, No 11.

14. Там нас ждет неизвестное.– "Труд", 1971, 9 сент.

15. Режиссер и зритель. Проблема контакта. Беседа с А. Тарковским. Записала О. Суркова.– "Молодой коммунист", 1974, No 6.

16. Гофманиана. Киносценарий.– "Искусство кино", 1976, No 8.

17. Перед новыми задачами. Записала О. Суркова.– "Искусство кино", 1977, No 7.

18. Единомышленник прежде всего.– В кн.: Советские художники театра и кино. М., "Сов. художник", 1977.

19. Жгучий реализм.– В кн.: Луис Бунюэль. М., "Искусство", 1979.

20. О кинообразе. Запись и комментарий О. Сурковой.– "Искусство кино", 1979, No 3.

Фильмография

1961 год "Каток и скрипка"

Сценарий Андрона Кончаловского, Андрея Тарковского; постановка Андрея Тарковского; оператор Вадим Юсов; художник С. Агоян; режиссер О. Герц; композитор В. Овчинников; звукооператор В. Крачковский; монтаж Л. Бутузовой; костюмы А. Мартинсон; грим А. Макашевой; редактор С. Бахметьева; комбинированные съемки: операторы Б. Плужников, В. Севостья-нов, художник А. Рудаченко; директор картины А. Каретин.

В ролях: Игорь Фомченко (Саша), Владимир Заманский (Сергей), Наталья Архангельская (Девушка).

В эпизодах: Марина Аджубей, Юра Бруссер, Слава Борисов, Саша Витославский, Саша Ильин, Коля Казарев, Гена Клячковский, Игорь Коровиков, Женя Федченко, Таня Прохорова, А. Максимова, Л. Семенова, Г. Жданова, М. Фигнер.

Производство киностудии "Мосфильм", творческое объединение "Юность". 46 минут, 209 кадров.

1962 год "Иванове детство"

Авторы сценария Владимир Богомолов, Михаил Папава, по мотивам рассказа В. Богомолова "Иван"; режиссер-постановщик Андрей Тарковский; оператор Вадим Юсов; художник Евгений Черняев; режиссер Г. Натансон; композитор В. Овчинников; звукооператор И. Зеленцова; монтаж Л. Фейги-новой; грим Л. Баскаковой; комбинированные съемки: оператор В. Сево-стьянов, художник С. Мухин; редактор Э. Смирнов; директор картины Г. Кузнецов.

В ролях: Коля Бурляев (Иван), В. Зубков (Холин), Е. Жариков (Галь-цев), С. Крылов (Катасоныч), Н. Гринько (Грязнов), Д. Милютенко (Старик), В. Малявина (Маша), И. Тарковская (Мать Ивана).

В эпизодах: А. Кончаловский, И. Савкин, В. Маренков, Вера Митурич.

Производство киностудии "Мосфильм". Третье творческое объединение. 97 минут, 326 кадров.

1966-1971 год "Андрей Рублев" ("Страсти по Андрею")

Сценарий Андрея Михалкова-Кончаловского, Андрея Тарковского; режиссер-постановщик Андрей Тарковский; главный оператор Вадим Юсов; художник Е. Черняев при участии И. Новодережкина и С. Ворон-кова; композитор В. Овчинников; режиссер И. Петров; звукооператор И. Зеленцова; монтаж Л. Фейгиновой, Т. Егорычевой, О. Шевкуненко; грим В. Рудиной, М. Аляутдинова; С. Барсукова; костюмы Л. Нови, М. Абар-Барановской; практикант-режиссер Б. Оганесян; ассистенты режиссера А. Мачерет, М. Волович, А. Николаев; оператор В. Севостьянов; ассистенты оператора Л. Андрианов, Р. Рувинов, П. Судилин; художник-декоратор Е. Кораблев; ассистенты художника Т. Исаева, Л. Перцев; комбинированные съемки: оператор В. Севостьянов, художник П. Сафонов; редакторы Н. Беляева, Л. Лазарев; консультанты: доктор исторических наук В. Пашуто, С. Ямщиков, М. Мерцалова; директор картины Т. Огородникова.

В ролях: Анатолий Солоницын (Андрей Рублев), Иван Лапиков (Кирилл), Николаи Гринько (Даниил Черный), Николай Сергеев (Феофан Грек), Ирма Рауш (Дурочка), Николай Бурляев (Бориска), Юрий Назаров (Великий князь, Малый князь), Ю. Никулин, Р. Быков, Н. Граббе, М. Кононов, С. Крылов, Б. Бейшеналиев, Б. Матысик, А. Обухов, Володя Титов.

В эпизодах: Н. Глазков, К. Александров, С. Бардин, И. Быков, Г. Борисовский, В. Васильев, 3. Воркуль, А. Титов, В. Волков, И. Мирошниченко, Т. Огородникова, Н. Радолицкая, Н. Кутузов, Д. Орловский, В. Гуськов, И. Донской, И. Рыскулов, Т. Макаров, Г. Сачевко, Н. Онегина, Г. По-корский, А. Умуралиев, Слава Царев.

Производство киностудии "Мосфильм", творческое объединение писателей и киноработников. I серия 86 минут, 192 кадра, II серия 99 минут, 219 кадров.

1972 год "Солярис"

Сценарий Фридриха Горенштейна, Андрея Тарковского, по одноименному роману Станислава Лема; постановка Андрея Тарковского; главный оператор Вадим Юсов; главный художник Михаил Ромадин; композитор Эдуард Артемьев; звукооператор Семен Литвинов; режиссер Ю. Кушнерев; оператор Е. Шведов; комбинированные съемки: оператор В. Севостьянов, художник А. Клименко; монтаж Л. Фейгиновой; грим В. Рудиной; костюмы Н. Фоминой; ассистенты режиссера А. Идее, Л. Тарковская, М. Чугунова, оператора – Ю. Невский, В. Шмыга; художники-декораторы С. Гаврилов, В. Прокофьев; художник-фотограф В. Мурашко; бригадир светотехников Е. Парамонов; редакторы Н. Боярова, Л. Лазарев; режиссер-практикант Н. Манн; консультанты: доктор технических наук Л. Лупичев, член-корреспондент АН СССР И. Шкловский; директор картины Вячеслав Тарасов. В фильме использована фа-минорная хоральная прелюдия И.-С. Баха.

В ролях: Наталья Бондарчук (Хари), Донатас Банионис (Крис Кельвин), Юри Ярвет (Снаут), Владислав Дворжецкий (Бертон), Николай Гринько (Отец Криса), Анатолий Солоницын (Сарториус).

В эпизодах: О. Барнет, В. Кердимун, О. Кизилова, Т. Малых, А. Мишарин, Б. Оганесян, Т. Огородникова, С. Саркисян, Ю. Семенов, В. Стацинский, В. Суменова, Г. Тейх.

Производство киностудии "Мосфильм", творческое объединение писателей и киноработников. I серия 79 минут, 216 кадров, II серия 88 минут, 160 кадров.

1974 год "Зеркало"

Сценарий Александра Мишарина, Андрея Тарковского; постановка Андрея Тарковского; главный оператор Георгий Рерберг; главный художник Николай Двигубский; композитор Эдуард Артемьев; звукооператор Семен Литвинов; режиссер Ю. Кушнерев; операторы А. Николаев, И. Штанько; монтаж Л. Фейгиновой; грим В. Рудиной; костюмы Н. Фоминой; ассистенты режиссера Л. Тарковская, В. Харченко, М. Чугунова, оператор В. Иванов; оператор комбинированных съемок Ю. Потапова; мастер по строительству декораций А. Меркулов; мастер по свету В. Гусев; художник-фотограф

В. Мурашко; редакторы Н. Боярова, Л. Лазарев; директор картины Э. Вайсберг.

Стихи Арсения Тарковского в исполнении автора. В фильме использована музыка И.-С. Баха, Перголези, Перселла.

В ролях Матери и Натальи Маргарита Терехова. В фильме снимались: Игнат Данильцев, Л. Тарковская, А. Демидова, А. Солоницын, Н. Гринько, Т. Огородникова, Ю. Назаров, О. Янковский, Ф. Янковский, Ю. Свентиков, Т. Решетникова, Э. Дель Боске, Л. Корречер, А. Гутьеррес, Д. Гарсия, Т. Памес, Тереза и Татьяна Дель Боске.

Производство киностудии "Мосфильм", творческое объединение писателей и киноработников. 108 минут, 279 кадров.

1979 год "Сталкер"

Сценарий Аркадия Стругацкого, Бориса Стругацкого по мотивам повести "Пикник на обочине"; постановка Андрея Тарковского; главный оператор Александр Княжинский; главный художник Андрей Тарковский; композитор Эдуард Артемьев; режиссер Л. Тарковская; звукооператор В. Шарун; грим В. Львова; монтаж Л. Фейгиновой; костюмы Н. Фоминой; художники: Р. Сафиуллин, В. Фабриков; операторы Н. Фудим, С. Наугольных; ассистенты режиссера М. Чугунова, Е. Цымбал; монтажеры Т. Алексеева, В. Лобкова, операторы Г. Верховский, С. Зайцев; режиссер-стажер А. Агаронян; мастер по свету Л. Камзин; цветоустановщик Т. Масленникова; мастер по строительству декораций А. Меркулов; редактор А. Степанов; музыкальный редактор Р. Лукина; административная группа Т. Александровская, В. Вдовина, В. Мосенков; директор картины Александра Демидова.

Стихи Ф. И. Тютчева и Арсения Тарковского.

В ролях: Алиса Фрейндлих (Жена Сталкера), Александр Кайдановский (Сталкер), Анатолий Солоницын (Писатель), Николай Гринько (Профессор).

В эпизодах: Наташа Абрамова, Ф. Юрна, Е. Костин, Р. Рэнди.

Производство киностудии "Мосфильм". Второе творческое объединение. I серия 65 минут, 64 кадра. II серия 96 минут, 82 кадра.

1982 год "Время путешествия"...

...Андрея Тарковского и Тонино Гуэрры; оператор Лючано Товоли; монтаж Франко Летти; организация съемок Франко Терилли; оператор второй группы Джанкарло Панкальди; звукооператор Эудженио Рондани; текст Андрея Тарковского, читает Джино Ла Моника; переводчица Лора Яблочкина; ассистент по монтажу Карло Д'Алессандро; звукооператор перезаписи Романе Кэккаччи.

Производство "Джениус" С.Р.Л. (Италия). 65 минут.

1983 год "Ностальгия"

Авторы сценария Андрей Тарковский, Тонино Гуэрра; постановка Андрея Тарковского; главный оператор Джузеппе Ланчи; главный художник Андреа Кризанти; художник по костюмам Лина Нерли Тавиани; режиссеры Норман Моццато, Лариса Тарковская; звукооператор Ремо Уголинелли; представитель РАИ на съемках Лоренцо Остуни; монтаж

Амедео Сальфы, Эрмини Марани; грим Джулио Мастрантонио. В фильме использована музыка Дебюсси, Верди, Вагнера.

В ролях: Олег Янковский (Горчаков), Домициана Джордано (Эудже-ния), Эрланд Йозефсон (Доменико), Патриция Террено (Жена Горчакова), Лаура де Марки, Делия Боккардо, Милена Вукотич, Раффаэле Ди Марио, Рате Фурлан, Ливио Галасси.

Производство "РАИ Канал 2", Ренцо Росселлини, Маноло Болоньини для "Опера Фильм" (Италия) при участии "Совинфильма" (СССР). Прокат "Фильм Энтернасьональ". 130 минут

1986 год "Жертвоприношение"

Автор сценария и режиссер Андрей Тарковский; главный оператор Свен Нюквист; операторы Лассе Карлссон, Дан Мюрман; режиссеры Керстин Эриксдоттер, Михал Лещиловский; помощник режиссера Анне фон Сюдов; монтаж Андрея Тарковского, Михаила Лещиловского; консультант по монтажу Анри Кольпи; переводчица Лейла Александер; звукозапись и перезапись Ове Свенсон, Боссе Перссон; художник Анна Асп; костюмы Ингер Перссон; грим Чэль Густавссон, Флоренс Фукье; специальные эффекты Свенска Стантгруппен, Ларе Хеглунд, Ларе Пальм-квист; ассистенты по актерам Присцилла Джон, Клер Денис, Франсуа Менидри; директор картины Катанка Фараго. Фараго Фильм АБ. 145 минут. В фильме использована музыка И.-С. Баха, шведская и японская народная музыка.

В ролях: Эрланд Йозефсон (Александр), Сьюзен Флитвуд (Аделаида), Валери Мерее (Юлия), Аллан Эдвалл (Отто), Гудрун Гисладоттир (Мария), Свен Вольтер (Виктор), Филиппа Францен (Марта), Томми Чэльк-вист (Малыш).

Производство: Шведский киноинститут, Стокгольм; Аргос Филмз С.А., Париж при участии Филм Фор Интернейшнл, Лондон; Йозефсон и Нюквист ХБ; Шведское телевидение/СВТ 2; Сандрю Филм и Театер АБ, Стокгольм и при содействии министерства культуры Франции. Продюсер Анна-Лена Вибум. 145 минут.