Текст книги "Смерть в белом халате"

Автор книги: Марина Жданова

сообщить о нарушении

Текущая страница: 14 (всего у книги 18 страниц)

Бокс, где поселился Савичев, был заперт. Ключ находился в тумбочке стола в ординаторской. При чрезвычайном происшествии дежурные могут открыть дверь и оказать «пленнику» помощь. Сквозь стекло через металлическую решетку было видно, как Александр Алексеевич спит, вздрагивая изредка всем телом. Неприятностей не предвиделось.

Плеханов побрел обратно к столу. У палаты Щукина он внезапно остановился.

В том, что Изяслав остался спать на диване в ординаторской, были свои плюсы: Виктор беспрепятственно, не опасаясь подозрительных взглядов и ненужных вопросов, может поговорить с любым пациентом в любое время. Ему не нужно будет выбирать момент и оглядываться на дверь. Если расспросить эпилептика о ночи убийства не получилось, то можно побеседовать с «счетчиком». Только вести себя нужно очень осторожно, дабы Сергей Сергеевич не ушел в себя, как это было, когда с ним пытался поговорить майор Громыко.

Когда с Виктором дежурила Ольга Николаевна, Плеханов не рисковал задерживаться в палате какого-либо пациента дольше, чем на пять минут. Старшей медсестре было вовсе не обязательно знать, что он проводит собственное, ну, или почти собственное, расследование. А поговорить с Щукиным стало необходимо. Особенно теперь, когда неожиданно объявилась фирма «Эгна».

Сергей Сергеевич все так же сидел на кровати, бормоча себе под нос. Виктор осторожно открыл дверь, предварительно стукнув по стеклу костяшками пальцев, чтобы не пугать Щукина и привлечь его внимание. На стук «счетчик» не отреагировал, и Плеханов расстроился – видимо, сегодня от Щукина внятного ответа он не добьется.

– Сергей Сергеевич, – тихо шепнул Виктор.

Пациент внезапно закрыл голову руками.

– Я не виноват! Не бейте меня! Пятнадцать! Пятнадцать!

– Сергей Сергеевич, все в порядке. Это я, Виктор.

Щукин еще с полминуты раскачивался на кровати, закрыв голову руками и шепча непонятные оправдания, а потом вполне нормальным голосом поздоровался.

– Двадцать семь. Я думал, вы уволились, – сказал он.

– Нет, – Виктор облегченно вздохнул. – А вот мой сменщик, Павел, помните его? Он уволился.

– Жаль. – Щукин махнул Плеханову рукой, приглашая того войти в палату. – Вдруг, нас Матвеев услышит.

– Не услышит.

Виктор принял приглашение Сергея Сергеевича, вошел в палату и плотно закрыл за собой дверь.

– Сто одиннадцать. Вы теперь совсем один. А вдруг вы не справитесь, если Иван Борисович буйствовать начнет? Я видел, что он с новеньким сделал. Тридцать четыре раза тапком пнул и дважды головой об пол стукнул.

Плеханов понял, речь идет о том дне, когда бывший укротитель вытащил в коридор «эмбриона», проверяя, притворяется тот, или нет.

– Я с ним справлюсь, – Виктор попытался добавить в голос как можно больше убедительности, – он меня уважает.

– Семь.

– Что?

Но «счетчик» уже погрузился в собственные мысли.

Виктор немного постоял в дверях, а потом подошел к Сергею Сергеевичу и сел рядом на кровать.

– Семенов был лучше Матвеева, – негромко сказал он.

Щукин вздрогнул, вскочил с кровати и забегал из угла в угол, дергая руками и головой.

– Нет! Нет! Страшный человек! Шестьдесят девять! Одиннадцать!

– А по-моему, – Плеханов старался говорить мягко, – очень несчастный. Вы знали, что Матвеев спровоцировал несчастный случай, в котором погиб сын Семенова? Павел Петрович пытался Матвеева отравить. Из-за него Ивана Борисовича раздавил удав.

Щукин словно наткнулся на невидимую преграду. Тело его замерло в двух шагах от двери, нога осталась согнутой в колене, будто он не закончил шаг, а его облили мгновенно затвердевающим бетоном, да так и оставили – застывшим в движении.

– Я знал! Иван Борисович очень опасный человек! Меня когда-нибудь убьет. – Нога Щукина медленно опустилась, он вытянулся по стойке «смирно». – Скорей бы уже. – Губы его задрожали, и он почти по-детски пожаловался: – К Лене хочу.

Виктор промолчал. Разговор никак не хотел выходить на нужную тему. Казалось бы, новость о том, что у Матвеева был повод для убийства, должна была удивить Сергея Сергеевича, но тот упорно не хотел говорить об этом. Глаза его затуманились, он снова принялся произносить бессвязные слова вперемешку с цифрами.

Плеханов поднялся, собираясь ни с чем вернуться на свое рабочее место, но Щукин внезапно сел на пол.

– Знаете, – грустно произнес он, – я ведь мог его убить. Двадцать четыре раза.

Плеханов напрягся.

– В любой день, – продолжил Сергей Сергеевич. – Палаты ведь не закрываются… Мог подойти, и задушить. В любую из ночей. Сначала так и хотел сделать, но не смог. Лена не захотела. Она каждую ночь мне снилась и говорила, чтобы я его не убивал. Но я… я с ней спорил. Ведь теперь у нее здоровое сердце.

Виктор сглотнул.

– Так это вы его убили? Из-за «Эгны»?

«Счетчик» не ответил, лишь тихо вздохнул:

– Бедный Иван Борисович. Триста. Триста один. Триста два. Триста три.

– Сергей Сергеевич, – Плеханов решил зайти с другой стороны. – Где вы взяли вилку? Ее принес кто-то из родственников пациентов? Или из столовой украли?

Но было уже поздно. Щукин сидел на полу, раскачивался из стороны в сторону и тихо считал. Все увещевания, все обращения он пропускал мимо ушей, а может, действительно не слышал. Виктор попытался перевести разговор на фирму «Эгна», но даже знакомое название не смогло вывести человека-счетчика из той сказочной страны, где он находился в данный момент.

* * *

Остаток дежурства, как и пожелала Ольга Николаевна перед тем, как уйти, прошел без происшествий. Матвеев не просыпался до самого утра, Савичев мирно сопел в запертом боксе, «эмбрион» спал, раскинувшись поверх одеяла, «эпилептик» подарил самому себе ночь без припадков, а Щукин спустя полчаса после беседы с Виктором, заснул прямо на полу.

Изяслав тоже спал. Новый дежурный так и не приступил к своим обязанностям.

Плеханов потерял время, не добившись от Сергея Сергеевича внятного ответа, хотя надеялся, что этот разговор прольет свет если не на убийство, то на деятельность фирмы «Эгна». Возможно, Щукин знает, как Выборнов связан с агентством по продаже недвижимости.

Поговорить об «Эгне» не получилось, да и личность убийцы осталась все такой же тайной, какой была до начала разговора с человеком-счетчиком. Щукин не признался в убийстве, но осознавал, что возможность расправиться с обидчиком у него была.

Плеханов, с тоской глядя на зарешеченную лампочку над столом дежурных, все больше и больше убеждался: ему самому необходимо наведаться в «Эгну». Лучше всего под видом покупателя или квартиросъемщика, а расспросы вести осторожно, не выходя из роли в меру любопытного и недоверчивого клиента.

Но сначала, они с Машей поедут на квартиру Семенова.

20 мая, воскресенье

Виктор заскочил домой переодеться и позавтракать. Приняв душ, он включил телевизор на местный телеканал и собрался гладить брюки. Сейчас он чувствовал себя Наполеоном – одновременно делал тысячу дел.

Включив утюг в розетку, Плеханов заскочил на кухню. Открыв кран с горячей водой, подставил под струю небольшую кастрюльку. Полноценного завтрака не получится – сосиски – обман для желудка и челюстей, зато варятся быстро и позволят на время забыть о голоде. Вернувшись в комнату, установил в центре гладильную доску. Вода набралась быстро, и когда Плеханов вернулся на кухню, уже переливалась через край в раковину. Виктор зажег газ и поставил кастрюлю на плиту. В комнате уже нагрелся утюг. Пришлось вернуться к брюкам

По телевизору между тем началась передача «Происшествия дня». Трижды в день ведущие рассказывали о происшествиях в городе. Миловидная девушка в легкомысленном топике чересчур открывающем грудь, стояла к камере боком, будто демонстрируя оголенные прелести, и сияла глазами. С лица ее не сходила широкая, почти голливудская улыбка. А новости были не слишком веселыми – в соседнем районе прорвало трубу и жители две недели мучаются без воды.

Плеханов терпеть не мог городской канал: ведущие, казалось, не были знакомы с культурой поведения – взмахивали руками, трясли головами, пожимали плечами, изображали лицом кучу эмоций: от фальшивого восторга до ненатуральной печали. Не говоря уж о том, что речь их была далеко не идеальной. Жаргонные слова изобиловали даже в новостях, а про неверно расставленные ударения Плеханов предпочитал не думать.

Лет тридцать назад подобное безобразие было бы невозможным, но сейчас средства массовой информации превратились в средства массовой безграмотности. Слушая подобные передачи, люди перенимали у ведущих идиотские ужимки и присваивали корявые фразы. На центральных каналах такого безобразия не было. Или, оно не так сильно бросалось в глаза.

Но, несмотря на отвращение, Плеханов был вынужден хотя бы одним ухом слушать эти новости – канал в городе был единственным, поэтому о местных происшествиях можно было узнать только от вертлявых молодых девочек «Происшествий дня». Единственным нормальным ведущим был единственный мужчина – тот самый молодой человек, который неделю назад рассказывал о поджоге в ночном клубе «ЭльГреко».

Виктор гладил брюки, изредка бросая взгляд то на экран телевизора, то на часы на стене, засекая время, которое понадобиться воде, чтобы закипеть. Дело продвигалось медленно – Плеханов не любил гладить, поэтому старался закончить побыстрее, отчего на брюках то и дело возникали новые складки, которые приходилось разглаживать заново.

– А теперь пришло время нашей рубрики «Разыскивается».

Девушка исчезла, на экране появилось изображение довольно неуклюжего наброска лица человека. Виктор всмотрелся в рисунок, пытаясь понять, где он мог видеть этого мужчину. Лицо определенно было знакомым и чем-то походило на лицо «воблы» – такое же вытянутое, непривлекательное, с острым носом, маленькими глазами и кривыми губами.

– Милиция просит оказать содействие и сообщить любую информацию, относительно местонахождения данного гражданина. Он подозревается в поджоге ночного клуба «ЭльГреко», о котором наш канал рассказывал в воскресенье, 13 мая. Приметы: рост – метр пятьдесят пять, глаза узкие, лоб маленький. Человек, сообщивший информацию о местонахождении мужчины, получит пять тысяч рублей. Анонимность гарантируется.

Виктор едва не сжег брюки, когда услышал, что человек на экране подозревается в поджоге «ЭльГреко». Он оставил утюг прямо на брюках и подошел почти вплотную к экрану. Лицо, определенно, было Виктору знакомо, но рисунок был не очень хороший. Плеханов так и не сумел вспомнить, где видел этого неприятного типа.

На экране вновь появилась вертлявая девушка с полуобнаженной грудью, и Виктор переключил канал – передача все равно подошла к концу.

Значит, толстый подросток, с которым Плеханов столкнулся у мужского туалета, все-таки видел поджигателя и рассказал о нем милиции. Очень хорошо. Виктор не хотел, чтобы кто бы то ни было подозревал в преступлении его самого. Но кому потребовалось поджигать ночной клуб? Неужели хрупкая девушка Таня с миллионом металлических цепочек на джинсах, едва не погибла из-за хулиганства какого-то урода? Не похоже. Человек с фоторобота явно не относился к категории подростков, развлекающихся сожжением кнопок в лифте и разрисовыванием стен подъездов. Этому мужчине было около пяти – сорока лет. И если он психически здоров, у него должна быть веская причина для поджога.

Вернувшись к брюкам, Виктор поспешно выключил утюг и отправился на кухню. Вода в кастрюле почти выкипела. Пришлось доливать из-под крана горячей воды и начинать все с начала.

* * *

Маша снова была в голубом сарафане. Ради дела, по которому они встретились, девушка сделала высокую прическу, повязала вокруг запястья атласную голубую ленту и надела туфли на высоком каблуке. От Маши неуловимо пахло чем-то сладким, цветочным, будто ты вышел из душного автобуса и вдруг очутился на огромном лугу среди васильков и ромашек.

– Тебе очень идет голубой цвет, – сказал Виктор, любуясь девушкой.

– Спасибо.

– Ты не передумала ехать?

– Нет, конечно. А ты?

– А я уже говорил, что с тобой готов хоть на митинге выступать.

В автобусе сидячих мест не было, и Виктор постарался заслонить девушку своей спиной от входящих и выходящих людей. Он не хотел, чтобы Машу, которая представлялась ему нежным голубым васильком (он никак не мог отделаться от этой ассоциации), задевали чужие руки, ноги, бока и сумки.

– Смотрел новости? – спросила Маша, когда народа вокруг них стало поменьше.

– Смотрел.

– Там показывали фоторобот человека, который поджог «ЭльГреко».

Виктор прекрасно помнил ночь накануне убийства. Они с Максом хотели отметить удачное начало сессии и сдачу первого зачета у Юрского, который по традиции проводил экзамены и зачеты одним из первых. Помнил и о том, что случилось позже: дым, панику, спящего на диване пьяного паренька и трех девушек, одну из которых он спас от пожара.

– Мне кажется, – неуверенно произнесла Маша, – я знаю поджигателя.

– Знаешь? – Плеханову фоторобот напомнил ему лицо нового дежурного – Изяслава. – Кто он?

– Не знаю, стоит ли рассказывать, я же ни в чем не уверена, да и рисунок был не очень удачным.

– Стоит, – Виктор едва ощутимо кончиками пальцев дотронулся до руки девушки и оглянулся. Вокруг них никого не было, народ вышел, а в конце салона даже было несколько свободных мест. – Обязательно расскажи мне.

– В ту ночь чуть не погибла моя сестра, – негромко сказала Маша. – Она ходила на дискотеку с подругами, а когда начался пожар, не смогла выбраться из туалета. Если бы не один парень, она бы погибла.

Виктор покраснел. Выходит, мир действительно тесен, и Оля – блондинка с цепочками на металлическом ремне джинсов – младшая сестра девушки, которая сейчас стоит напротив него.

– Он спас ее в прямом смысле этого слова, – голос Маши дрогнул. – Я бы умерла, если бы Оля… пострадала.

Виктор промолчал, ожидая продолжения рассказа. Он решил не говорить девушке, что именно он был тем парнем, который спас ее сестру от пожара. Это могло показаться пустым хвастовством, ведь Оля наверняка больше никогда бы не встретила своего спасителя, а еще Виктор не хотел, чтобы Маша считала, будто он хочет произвести на нее впечатление, пусть даже он и спас ее сестру на самом деле.

– Поэтому я слежу за новостями. Особенно, когда услышала про поджог. Я надеялась, виновного найдут, и обрадовалась – милиция работает, не сидит на месте.

– Неверное, – заметил Виктор, – нашли свидетеля.

– Возможно. В любом случае, лицо на фотороботе показалось мне знакомым. Помнишь, я тебе рассказывала, как нас, «зеленых», все время разгоняют люди из Администрации? Так вот, человек, которого разыскивает милиция, похож на одного из них. Они приходили к Антону в клинику – один высокий, полный, с родинкой на левой щеке, а второй маленький, суетливый. Помнишь?

– Ты хочешь сказать, на фотороботе был тот самый Крыс?

– Кто?

Виктор покраснел.

– Читала Кира Булычева?

Девушка улыбнулась.

– Конечно! Теперь я поняла, о чем ты! А второй – Весельчак У! Очень похожи! Ты хорошо их запомнил?

– Нет. Только толстого. Из-за родинки. А второй слишком быстро ушел. Не могу со стопроцентной уверенностью подтвердить твои подозрения. Но фоторобот показался мне знакомым.

– Вот видишь!

– Нет. Просто он похож на моего сменщика в «Кащенке». Такой же худой и злобный.

– Значит, у нас двое подозреваемых?

– Тебе понравилось вести расследование?

Маша подмигнула.

– Остается мне самой взглянуть на твоего сменщика. Я фоторобот камерой сотового успела сфотографировать. – И девушка достала из сумочки небольшой серебристый телефончик. – Смотри! – Нажав несколько клавиш, Маша показала изумленному Плеханову фотографию экрана телевизора.

– Вот кому следователем работать! Но знаешь, сейчас я на него посмотрел, и, думаю, он действительно больше похож на «Крыса». К тому же, мы с тобой не учли рост подозреваемого. «Крыс» как раз подходит под определение «метр пятьдесят пять», а Изяслав – мой сменщик – определенно выше.

– Значит, это тот самый человек из Администрации. Но зачем ему нужно было поджигать ночной клуб?

– Не знаю. – Виктор посмотрел в окно. – Пойдем. Наша остановка.

* * *

В десять часов молодые люди стояли напротив подъезда, где располагалась квартира покойного ныне Семенова. Двор был пуст, только на детской площадке скрипели старые несмазанные металлические качели – какой-то карапуз под бдительным оком матери раскачивал сидящего на деревянном сиденье плюшевого тигра.

– Странный какой-то район, – заметил Виктор. – В прошлый раз, когда я сюда приезжал, на лавочках не было ни одной старушки, вот и сейчас…

– Сейчас очень рано.

– Может, мне сначала подняться к их соседке? Она меня знает – я представился работником ЖЭКа – и не откажется сказать, дома ли соседи. Звонить в их дверь как-то неловко.

– Да, неплохая мысль. – Девушка подняла голову и посмотрела на второй этаж. – Это их окна?

– Да.

– Похоже, дома никого нет – форточки закрыты.

– Тогда тем более нужно спросить соседку.

Маша не стала спорить, и Плеханов поднялся к знакомой двери.

Соседка была все в том же линялом спортивном костюме и круглых очках.

– А! – обрадовалась она, узнав Виктора. – Снова к соседям?

Плеханов виновато развел руками.

– Начальство требует, чтобы они за квартиру заплатили, вот и хожу. Только так ни разу никого дома и не застал.

Старушка сочувственно крякнула.

– Вы ведь в рабочее время ходите! А они и сами работают.

– Поэтому сегодня пришел. Время, так сказать, личное трачу на должников! А все равно их дома нет. Не могу же я целое воскресенье под их дверью провести! Может, вы мне поможете?

Бабушка поправила очки на носу, приосанилась и торжественно произнесла:

– Помогу государству. Бедный Павел Петрович теперь в психушке, пусть эта девка за него платит! – Женщина энергично тряхнула головой. – Муж ее, – ох, красавчик, – в командировке. Слышала, до пятницы следующей его не будет. А стерва эта сегодня к подружке уехала.

Виктор кивнул, ободряя бабушку и всем видом показывая, что ее сведения бесценны.

– Так ведь и не здоровается, паразитка! Ходит, нос задравши, отворачивается! Будто я виновата в чем-то. Тяжело ей, видать, рот-то открыть, да «здрасти» сказать.

Плеханов укоризненно нахмурился.

– Да уж. Невежливо.

– А я про что! А я про что! Вот пускай за Павла Петровича платит! Часам к трем она домой придет, не позже – свекровь ей в это время звонит, проверяет.

Виктор удивился. Эта бабушка оказалась настоящим кладом. И откуда только у нее сведения о свекрови соседки? Неужели «жучок» в квартиру Семенова поставила?

– Вот спасибо, так спасибо! – Плеханов прижал руки к сердцу. – Не ждать мне теперь их. К шести и подойду.

Бабушка в линялом спортивном костюме зарделась и принялась спешно вытирать стекла очков о живот.

– Приходите. Пущай платит, раз Павла Петровича в психушку загнала.

– А зовут ее как?

– Варварой. Варвара Степановна. Имя-то хорошее, святая Варвара сильная заступница, а вот человек дрянной попался.

Плеханов снова поблагодарил пожилую женщину и спустился к подъезду.

Мамаша с карапузом уже куда-то ушли, и на качелях сидела Маша.

– Платье испачкаешь, – Виктор подошел к девушке и протянул руку, помогая подняться.

– Что тебе сказала соседка?

– Мужчина в командировке, а девушка придет не раньше трех.

– Значит, – вздохнула Маша, – я зря делала прическу.

– Не зря. – Виктору в голову вдруг пришла замечательная мысль. – Приглашаю тебя на речную прогулку.

– С удовольствием, – улыбнулась девушка и протянула Плеханову руку. – Назначаю тебя на сегодня моим рыцарем.

Виктор поклонился и поцеловал теплую руку прекрасной дамы.

– Только на сегодня? – обиженно спросил он.

* * *

Обычно речное пароходство открывалось в апреле. К этому времени лед на реке уже сходил, но вода оставалась холодной. Прогулки на маленьких скоростных катерках – «Ракетах» и небольшом двухпалубном теплоходе, носящем гордое имя «Москва», начинались месяцем позже, когда вода немного нагревалась. Но в этом году лед сошел в середине марта, и красочные растяжки на набережной уже почти полтора месяца как трепыхались на ветру, приглашая горожан и гостей города прокатиться по реке и взглянуть на набережную с воды.

Виктор купил билеты, и они с Машей удобно разместились на мягкой, обитой дерматином, скамье. Плеханов специально взял билеты на «Москву» – нижняя палуба была закрытая, а любители прохладного речного ветра могли подняться наверх; на «Ракете» же была всего одна палуба и там, хочешь или не хочешь, приходилось смотреть на воду через толстое, заляпанное сотнями отпечатков пальцев, стекло.

Молодые люди разместились внизу – для верхней палубы Маша была одета слишком легко, и могла замерзнуть. Сам Виктор не видел в речном ветре особой проблемы, но девушку ему было жалко. Впрочем, если она сама захочет подняться наверх, он возражать не станет.

В основном на борту находились студенты. Молодежь радостно шутила, пила пиво, подставляя лица прохладе – большинство находились именно на верхней палубе, а внизу предпочитали сидеть лишь родители с маленькими детьми, да влюбленные парочки.

– Десять лет живу в этом городе, а по реке так ни разу и не прокатилась, – посетовала Маша. – Ты молодец, что пригласил меня именно сюда!

Виктор зарделся от удовольствия.

– Вообще-то, сначала я хотел пригласить тебя в пиццерию. Но если ты проголодалась, мы потом и в пиццерию сходим.

– Не проголодалась, – улыбнулась девушка. – А пиццу я в любом случае не люблю. Не умеют ее у нас готовить, да и продукты используют самые дешевые – не вкусно получается.

– Согласен. Студенческая еда. В перерыве между парами.

Капитан что-то пробубнил в рупор, раздался продолжительный гудок, заглушивший разговоры и смех, «Москва» плавно отчалила.

Виктору было приятно сидеть, прижавшись плечом к плечу девушки. Они болтали обо всем подряд, разглядывая окрестности и улыбаясь друг другу. Мимо них медленно проплывал берег: песочные пляжи, на которых в этот солнечный выходной день было много загорающих и даже несколько купающихся, ивовые заросли, чуть дальше – галечный берег и паромная переправа для автомобилей. В том месте, где река делала поворот налево, огибая длинную песчаную косу, разместился бар «Последний герой». Бар был единственным заведением в городе, располагающимся непосредственно на берегу реки. Собственно, «Последний герой» был не баром, а рестораном со своей инфраструктурой: кухней, пляжем, парковкой, горкой для детей и арендой моторных лодок. Заведение было не из дешевых, обедали и отдыхали там только обладатели дорогих автомобилей с «красивыми» номерами и кожаными салонами.

С берега, не заходя на территорию «Последнего героя» можно было рассмотреть лишь длинную асфальтированную подъездную дорогу в две полосы, ведущую вдоль косы к полуострову, где располагался ресторан. Само здание заслонял густой кустарник, в изобилии росший вдоль реки; сторонний наблюдатель мог разглядеть лишь красную черепичную крышу и большую спутниковую тарелку на ней. Виктор впервые видел ресторан с воды. И здесь было на что посмотреть.

Это было достаточно большое одноэтажное здание из бревен, обвитых декоративными ветками, дверь и ставни окон стилизованы под переплетение прутьев. Имитация была очень правдоподобной, окружающий «Последний герой» пейзаж делал ресторан похожим на настоящее жилище островитян: песчаные дорожки, декоративные пальмы, пляжные зонтики, покрытые соломой, даже несколько беседок для тех, кто предпочитал обедать на природе, походившие на большие шалаши. Если, конечно, бывают шалаши с мягкими стульями, обтянутыми кожей, вентилятором под потолком и декоративными светильниками.

На парковке стояло несколько автомобилей, но их владельцев видно не было – они сидели в ресторане, «шалаши» были пусты.

– Красиво, да? – спросил Виктор.

Маша пожала плечами.

– Может быть. Но было бы еще красивее, если бы ресторан стоял подальше от воды.

– Почему? Мне кажется, здесь ему самое место: «Последний герой» делает берег более живописным, да и для туристов хорошо.

– Какие туристы в нашем городе? – сморщилась девушка, – А вот реку они загрязняют. Ресторан находится в водоохраной зоне.

– Нет. Об этом я как-то не подумал.

Теплоход медленно проплывал мимо «Последнего героя». Со стороны заднего двора, который был обращен к росшим вдоль берега ивам, виднелась деревянная лестница, спускающаяся почти к самой воде.

– Думаю, – Маша опередила вопрос Виктора, перехватив его взгляд, – они именно по этой лесенке ходят, когда отходы в реку выбрасывают.

После этих слов Плеханов посмотрел на ресторан совсем другими глазами. Он увидел стоящие в тени навеса мусорные баки, вокруг которых летали чайки, кусок трубы, до половины закопанной в песок, уходящей прямо в реку, подумал о туалетах, располагающихся внутри здания, и поморщился от отвращения.

– Мы в прошлом году писали петиции, чтобы рассмотрели вопрос о закрытии «Последнего героя», но нам отказали. И знаешь почему? Ресторан, оказывается, принадлежит Выборнову – депутату от партии «зеленых». Мы ничего не можем сделать. Митинг наш разогнали, всем плевать, что ресторан загрязняет реку, зато не плевать на деньги, которые он приносит владельцу.

– Подожди, ведь депутатам нельзя бизнесом заниматься! Макс говорил, его дядя в прошлом году хотел баллотироваться, но почитал законы, посоветовался с юристами и отказался: он не хочет бросать свой бизнес.

– А кто сказал, что заведение записано именно на него? Официально «Последний герой» принадлежит сыну Выборнова.

– А не официально?

– Парню двадцать один год, он ничего не понимает в предпринимательстве.

– Понятно. Есть толковый управляющий, а деньги идут к Выборнову.

По закону здесь действительно не к чему придраться: Выборнов бизнесом не занимается, а вот по совести…

«Последний герой» скрылся за поворотом, разговор плавно перешел на другие темы. Главной среди них была, конечно, тема Антона.

– Мне Владимир Александрович показался слишком напуганным, – начала Маша. – Но почему он не захотел идти в милицию? Ведь подозревает самое плохое, я уверена!

Виктору не хотелось обсуждать с девушкой столь неприятную тему, но она волновалась из-за товарища, и он поспешил ее успокоить:

– Юрский сказал, что Антон сбежал, значит, парень намеренно собрал вещи и ушел из дома, его не похитили. Думаю, Владимир Александрович знает, куда направился его сын, просто нам не сказал.

– А если они его найдут?

– Маш, ну сама подумай, зачем людям из Администрации связываться с мальчишкой? Ну, выступил пару он раз на митинге, и что? Как он может помешать? Чем? Припугнули, и забыли.

– Ты прав, – Маша посмотрела на часы. Прогулка подходила к концу, а до трех часов оставалось много времени. – Может, по домам? – предложила она. – Пообедаем и встретимся в половине третьего сразу на месте?

– Я бы вообще предложил тебе не ездить к Семенову. Соседка сказала, хозяин квартиры в командировке, значит, твоя помощь не потребуется.

– Да, разговаривать с женщиной лучше тебе, – согласилась девушка. – Но ты обязательно позвони мне.

– Обязательно. Даже если ничего не получится.

Теплоход плавно развернулся и поплыл обратно к причалу.

– Может, поднимемся наверх? – Маша посмотрела на севшую на соседнюю скамью полную женщину с пятилетней девочкой в синем джинсовом костюме. Девочка недовольно хмурила нос и громко капризно спрашивала маму, когда они приедут домой.

Виктор кивнул, и они поднялись на верхнюю палубу.

Вопреки опасениям Плеханова, ветер наверху был не сильный, но он все равно встал поближе к Маше и положил руку на ее плечо. Девушка не возражала.

– Знаешь, о чем я думаю? – спросил он, обернувшись, и увидев, что рядом никого нет.

– О чем?

– Об агентстве по продаже недвижимости. О том, что с «Эгной» был связан покойной Семенов, а теперь она так некстати всплыла в истории с Антоном.

– Это просто совпадение.

– Совпадение? Павел Петрович работал в «Эгне», человек-счетчик покупал там квартиру, а Выборнов – автомобиль.

– Ты хочешь сказать, – Маша обернулась к молодому человеку, и ее лицо оказалось в волнующей близости от его, – агентство по продаже недвижимости может быть связано с убийством в клинике?

– Не знаю. – Виктор опустил глаза. – Мне просто кажется, «Эгна» действует не совсем честно. Ведь Щукина они обманули.

– А может, – девушка отодвинулась от Плеханова, – его не «Эгна» обманула, а Семенов?

– Все может быть, гадать бесполезно. Туда бы самому поехать, да посмотреть. Под видом покупателя.

– Так тебе сразу все и расскажут! К тому же, ты слишком подозрительный.

– Я подозрительный? – рассмеялся Виктор.

– Да. Ты просто себя со стороны не видел: высокий, плечистый, с открытым взглядом – ну вылитый дядя Степа!

– Не преувеличивай! До дяди Степы мне еще расти и расти. Во всех смыслах.

– Если бы я была агентом, я бы насторожилась, если какой-нибудь высокий плечистый стал подозрительные вопросы задавать. Может, вместе сходим, раз уж ты так хочешь там побывать? Под видом покупателей. Изобразим молодоженов, которые хотят купить жилье.

– Давай! – Плеханов обрадовался, а потом посерьезнел. – Маш, мне не хочется тебя в это втягивать.

– Во что? Мы просто поиграем. Ничего страшного не произойдет. Если ты ничего про квартиру Семенова от хозяйки не выяснишь, мы можем прямо в «Эгну» сходить. Будет о чем рассказать старшему лейтенанту Сомову.

– Тогда я тебе позвоню. После трех. Договорились?

– Конечно!

Виктор осторожно обнял девушку и поцеловал в висок.

– Ты просто чудо!

Маша не ответила. Она обернулась и сама поцеловала Виктора. Губы ее были теплые и пахли мятой, Плеханов ответил на поцелуй, и понял, что окончательно потерял голову.

* * *

Проводив Машу, Виктор купил в киоске пирожок и отправился к дому, где жил Семенов. Он решил подождать хозяйку квартиры там – возможно девушка приедет раньше трех часов, а знакомиться лучше на улице, чтобы она не думала, будто он откуда-то знает ее адрес.

Виктор хотел сесть на скамейку у подъезда, но там разместился подозрительного вида пьяница: грязный небритый мужик неопределенного возраста в рваной темно-серой фуфайке и пыльных штанах с пузырями на коленях. Он сидел на краю лавочки и раскачивался вперед-назад с таким видом, будто пытался решить мировую проблему. Виктор отошел к качелям, а потом, подумав, что здесь он будет привлекать ненужное внимание, стал в тени старого вяза, росшего метрах в двадцати от скамьи.

Плеханов не задумывался о том, как узнает незнакомую девушку. Вряд ли в подъезде живут сразу две молодые женщины с длинными темными вьющимися волосами.

Время шло медленно. Сначала часы показали половину третьего, потом три, а потом четверть четвертого. Во дворе за это время не произошло никаких изменений: на качелях успел покататься какой-то малыш, мимо прошла группа молодых людей, направляющихся, судя по разговорам, на какой-то праздник, подъехала белая «Волга», из которой вышел тучный мужчина с усами. Он неодобрительно посмотрел на пьяницу, который все так же сидел на скамейке, и вошел в подъезд.