Текст книги "Во власти монстра (СИ)"
Автор книги: Марина Сербинова
сообщить о нарушении
Текущая страница: 7 (всего у книги 11 страниц)
– Я не Тимми. Меня зовут Ноэль, – прохрипел он незнакомым низким, тихим, надорванным, как будто больным голосом.
И замахнулся на нее ножом. Кэрол сжалась и пронзительно закричала.
И вдруг почувствовала, что чьи-то маленькие руки трясут ее за плечи.
– Кэрол, проснись!
В ужасе она распахнула глаза, узнав голос.
Убийца исчез, перед ней был маленький Тимми. Он смотрел на нее своими прекрасными синими глазами, ласковыми, добрыми, мягкими. Руки ее были свободны, она была одета. Вцепившись в нее, он отчаянно ее тряс, его пальцы с поразительной силой сжимали ее плечи, причиняя боль.
– Тимми, что ты делаешь?
– Проснись! Просыпайся, ну же!
– Я не сплю, Тимми! Ты делаешь мне больно!
– Проснись! – кричал он в ужасе. – Быстрее! БЫСТРЕЕ!
Вздрогнув, Кэрол подскочила на постели.
– Тимми? – позвала она.
Тишина. Господи, ну и сон! Со вздохом облегчения она упала на подушки и натянула на себя одеяло. Холодно!
Какой странный сон. Нехороший сон.
Зачем Тимми заставил ее проснуться? И что еще за мужчина со странным именем и почему он хотел убить ее?
И вдруг Кэрол стало страшно. Она посмотрела на дверь.
Странно, она не помнила, запирала она ее или нет.
Девочке очень не хотелось вылезать из-под теплого одеяла, но страх взял вверх, и, выскочив из постели, она подбежала к двери. Та действительно не была заперта, и Кэрол, не медля, повернула ключ в замке. Немного успокоившись, она вернулась в постель. Закутавшись в одеяло, она прочитала молитву и вновь уснула.
Пегги в наушниках развалилась на разобранной постели в своей комнате, уткнувшись в книгу. Это был один из дешевых любовных романов, которые она просто обожала. В ушах грохотала музыка, но это нисколько не отвлекало ее от чтения. Наоборот, она любила совмещать эти две прекрасные вещи – книги и музыку. Никто из подруг не понимал, как это можно делать, и находили это даже ненормальным. Но Пегги никогда не интересовало ничье мнение, для нее существовало только ее собственное. И она убедилась, что так жить гораздо легче. Делать то, что нравится тебе, и плевать на то, нравится ли это другим. Хотя, несмотря на это убеждение, она не всегда делала то, что ей нравится. Ей не нравился образ жизни, работа, начальство в лице Элен. Поэтому она никогда не отказывала себе в мелочах и странностях, которые ее привлекали.
Например, она не переносила жару и любила холод. Все в доме кутались, как только можно, стуча зубами, а она одевалась в шелковые платья, наслаждаясь приятной прохладой и раздражая этим остальных. И еще она получала огромное, ни с чем несравнимое удовольствие, действуя кому-нибудь на нервы. Единственным человеком в ее окружении, которого не коснулось это, была Элен. Злить ее крайне нежелательно, и так считала не только Пегги.
Но сейчас она плевала даже на Элен, подхваченная бурным сюжетом книги и паря в плавных потоках музыки. Какой-то странный звук в наушниках заставил ее оторваться от книги. Этот звук совсем не сочетался с музыкой, да и она точно помнила, слушая кассету десятки раз, что такового и не было. Поняв, что звук не из наушников, она сняла их и прислушалась. И он повторился, и теперь она услышала его более отчетливо.
Наушники выпали из рук, и она застыла в недоумении.
Это был вопль. Пронзительный, полный ужаса вопль.
Оцепенение длилось лишь секунду.
Пегги вскочила с кровати, зацепив наушники, которые чуть слышно ударились о пол, и вылетела из комнаты. Крик повторился, и на этот раз он был похож на истерический детский плач. «Кэрол! – мелькнуло у Пегги. – Это кричит Кэрол!».
Она рванулась к ее комнате и толкнула дверь. Заперта.
– Кэрол, с тобой все в порядке? – закричала она. – Ты слышишь меня? Эй!
По ту сторону двери – ни звука.
Пегги вдруг вспомнила сцену в туалете, когда она еле оттащила Элен от девочки, вспомнила странное поведение Элен сегодня вечером, их разговор. Элен спрашивала, заперла ли Кэрол дверь. Зачем?
Холодный пот внезапно выступил на спине Пегги, и она с силой заколотила руками в дверь.
– Эй, откройте! Что там происходит? Слышите меня? Я сейчас позвоню в полицию!
– Пег, что случилось? – к ней подбежала Рут Ланкастер, кутаясь в теплом халате и тараща огромные испуганные глаза.
– Я не знаю, – растерянно ответила Пегги. – Я слышала, как кричала Кэрол.
– Я тоже.
– Что вы всполошились, дуры? – прозвучал за спиной Пегги холодный высокомерный голос Меган Аркет. Пегги, кипя от ярости, повернулась к ней. Меган была на полторы головы выше нее, с бледным тонким лицом, жестким самоуверенным взглядом и тонкими презрительными губами. Пегги всегда добивало ее ледяное равнодушие и невозмутимое спокойствие, что бы ни случилось. Казалось, ничто и никто не в силах вывести эту женщину из равновесия.
– Кэрол кричала, ты что, оглохла?
– Ну и что?
Пегги еле сдержалась, чуть не врезав ей по отвратительной физиономии.
– Первый раз, что ли? – спокойно продолжала Меган. – Она часто орала во сне, забыли?
– Это было, когда она была еще малышкой, к тому же, так она еще никогда не кричала! – горячо возразила Пегги.
Рут Ланкастер согласно кивнула.
– Я позову Элен, – проговорила она, но Пегги ее остановила.
– Подожди…
Она не закончила. Услышав скрип открываемой двери.
На пороге темной комнаты появилась Кэрол в длинной ночной сорочке, устремив на них покрасневшие от слез, испуганные глаза.
Женщины, застыв на месте, молча смотрели на нее.
– Кэрол, ты в порядке? – осторожно спросила Пегги.
Девочка кивнула с каким-то пустым отсутствующим взглядом в глазах.
– Что случилось? – продолжала Пегги.
– Ничего, – еле слышно ответила Кэрол.
– Как это ничего? – сорвалась Меган. – Тогда какого дьявола орешь, как резанная?
Девочка вздрогнула и подняла на нее грустные глазки. Казалось, ее напугал повышенный голос женщины.
– Ты сама орешь сейчас, как резанная, заткнись! – огрызнулась Пегги и, подойдя к девочке, взяла за плечи. Коснувшись ее лба, она отметила, что Кэрол палит жар.
– Мне приснился кошмар, – извиняющимся тоном проговорила девочка. – Простите, что разбудила.
Фыркнув, Меган Аркет развернулась и быстро пошла к себе. Рут проводила ее взглядом, думая о том, как же все-таки бессердечна эта женщина, а Пегги даже не обратила на нее внимания.
– Что же могло присниться, чтобы так кричать?
Кэрол сжалась, болезненно скривившись.
– Да так… Ничего особенного.
– Уж не кошмар, который ты пережила ночью в парке? – с любопытством поинтересовалась Рут. – Собака – убийца, твой друг, тот маленький мальчик…
Она резко осеклась, потому что ей показалось, что девочка сейчас закричит. Настолько невыносимыми были для нее эти слова. И Рут поняла, что угадала.
– Бедная девочка, – с сочувствием сказала она. – После такого и с ума сойти можно, тем более ребенку.
– Я не схожу с ума, мне всего лишь приснился плохой сон! – вдруг вскричала девочка и, заскочив в комнату, захлопнула дверь.
Женщины услышали звук поворачиваемого ключа и переглянулись.
– То, что она пережила, действительно страшно, – вздохнула Пегги. – Но со временем это пройдет. Со временем проходит все.
Стоя по ту сторону двери, Кэрол слышала ее слова и невольно повторила.
Да, когда-нибудь эта боль, этот ужас пройдет, надо лишь набраться мужества и ждать.
Ждать, когда она перестанет слышать во сне переполненные ужасом крики Тимми, видеть кровь и куски живого мяса. Когда пройдет этот безумный страх перед собаками, которого никогда раньше не было. Все пройдет. Совсем скоро.
Подбодрившись этими мыслями, она легла в постель.
За окном воздух сотряс оглушительный раскат грома, в стекло ударили первые крупные капли дождя. Кэрол не боялась ни грома, ни молнии, ни вечно стонущего ветра, ни шумного дождя. Она боялась снов, вернее того, что может в них увидеть.
Прислушиваясь к разбушевавшейся грозе, она старалась не уснуть, но умиротворенный шум дождя странно успокоил ее и убаюкал.
Она не заметила, как уснула, и на этот раз ее сон был без сновидений, спокойный, тихий и черный, как сама преисподняя…
Вздрогнув, Роза Дэй проснулась.
С похолодевшим сердцем она слушала, как все еще дребезжат стекла в оконных рамах от только что прозвучавшего безумного грохота. Уставившись широко распахнутыми глазами в темноту, девушка подумала не взорвалась ли атомная бомба, или, может быть, раскололась земля? Все, что угодно, но только не гроза. Роза с детства панически боялась грозы. Почему, она не знала, но, будучи маленькой, надеялась что с возрастом все пройдет. К ее глубокому разочарованию, ничего не изменилось. Даже с возрастом. Она уже взрослая женщина, а этот глупый страх по-прежнему живет в ней. И она уже смирилась с тем, что о никогда не покинет ее.
Потянувшись к тумбочке, она зажгла лампу. Взяв журнал, она со вздохом открыла первую страницу и отсутствующим взглядом уставилась на попавшуюся статью. Пробежав несколько раз подряд по одним и тем же строчкам, она, так и не вникнув в написанное, раздраженно перевернула страницу. Оставив попытку что-либо прочитать, Роза стала разглядывать фотоснимки.
Внезапно в дверь что-то ударило.
Оторвавшись от журнала, девушка в недоумении посмотрела на дверь.
Вновь тяжко вздохнув, она покачала головой – показалось! – и переключила внимание на журнал.
И тут же в дверь снова постучали, на этот раз тихо и… умоляюще.
Да, именно так показалось Розе.
Сжав журнал, она молча смотрела на дверь, пытаясь понять, кто может к ней прийти в этот час. Долго ломать голову не пришлось, потому что к ней никто не мог прийти.
Стук настойчиво повторился.
«Меня нет дома!» – захотелось сказать ей.
Но все же Роза встала и осторожно на цыпочках подошла к двери.
– Кто там?
– Роза, открой, пожалуйста, мне нужна твоя помощь, – прозвучал за дверью взволнованный голос.
– Элен? Что случилось?
– Открой, пожалуйста, я все промокла. – с мольбой донесся голос из-за двери.
– Да, конечно… минутку, – дрожащими руками Роза стала отпирать дверь, возясь с замками. Внезапный визит Элен, да еще в такое время и в такую погоду, заставил ее растеряться и не на шутку разволновал. Определенно что-то случилось, что-то из ряда вон выходящее, что вынудило Элен прийти к ней, несмотря на то, что пару дней назад она готова была чуть ли не убить ее.
Нерешительно приоткрыв дверь, Роза выглянула наружу.
– Боже мой! – вырвалось у девушки.
На пороге, трясясь от холода, стояла Элен. По мокрым волосам на лицо стекали прозрачные капли дождя. Глаза казались воспаленными и слезились, во взгляде сквозило отчаяние. Розе показалось, что она плачет, и девушка поспешила открыть дверь.
– Входи, Элен.
Женщина покачала головой.
– Нет, – она внезапно схватила девушку за руку, заставляя испуганно отшатнуться. – Будет лучше, если ты выйдешь.
– Я не понимаю…
– Кэрол… У нее очень высокая температура, – Элен отпустила руку девушки и нервно сжала свои пальцы. – Она уже почти два часа без сознания. Я не знаю, что делать.
– Как это не знаешь? Вызови доктора!
– Я… мне нечем платить, – глаза Элен умоляюще устремились в глаза Розы. – Я знаю, ты немного понимаешь в медицине…
– С чего ты взяла? Ты прекрасно знаешь, что я не училась в медицинском институте, – немного съязвила Роза.
– Вспомни, когда Кэролайн была маленькой, ты как-то сбивала ей жар, – Элен снова схватила ее за руку. – Роза, пойми, я бы не приехала сюда просто так!
– Да, я знаю, – кивнула девушка. – Дай мне минуту.
Она направилась к шкафу.
– Я подожду тебя в машине, она за углом, – сказала Элен. – Прошу тебя, не задерживайся.
У Розы слишком поздно возник вопрос, почему она оставила машину за углом, к тому времени Элен уже не было. Одевшись потеплее, она взяла зонт и вышла из квартиры. Пока она возилась с замком, дверь соседней квартиры приоткрылась, и показалась любопытная физиономия пожилой женщины. Заметив ее, Роза приветливо улыбнулась.
– Добрый вечер, миссис Чени.
– Уже за полночь, мисс Дэй, – сообщила старуха и с плохо скрываемым любопытством осторожно поинтересовалась. – Куда это вы в такой час?
– Просто возникли неотложные дела, – стараясь быть вежливой сдержанно ответила девушка. На самом деле, эта старуха уже достала ее своей чрезмерной любознательностью.
– В час ночи? – с сомнением и настороженностью заметила соседка.
– Спокойной ночи, миссис Чени, – Роза отвернулась и пошла прочь.
– Дошляешься, глупая потаскуха, – зло огрызнулась старуха ей вслед и захлопнула дверь.
Раскрыв зонтик, который уже немного потерся, Роза быстро зашагала вдоль темных безмолвных домов и свернула за угол. Разглядев в темноте старенький «Понтиак» Элен, который уже давно должен был уйти на вечный покой, она пошлепала по мокрому асфальту к нему.
Порывистый ветер беспощадно бил по лицу ледяными струями дождя, которые врезались в кожу, словно сотни маленьких иголочек. И зонт был плохой защитой от них. Ветер выворачивал его наизнанку, вырывая из рук, и девушка, чертыхаясь, с трудом его удерживала.
Уже у самой машины зонт вылетел из ее рук и плюхнулся в большую грязную лужу.
– Ну и черт с тобой! – в сердцах пробормотала Роза и, открыв дверцу машины, села рядом с Элен.
Женщина посмотрела на нее, и в ее взгляде промелькнула странная усмешка и презрение. В сердце Розы закралось неприятное и непонятное чувство, заставившее ее усомниться в сидящей рядом женщине и во всех сказанных ею словах.
Заметив тревогу в глазах девушки, Элен, незаметно про себя ухмыльнувшись, включила зажигание.
Взвизгнув колесами, «Понтиак» скрылся за темным безлюдным углом.
И теперь ничто не нарушало зловещей тишины, кроме шума дождя, да ветра, завывающего в кронах голых деревьев.
Глава 5
На следующее утро, когда дом-мотель начал постепенно просыпаться, и его обители, еще немного сонные, не спеша выползали из своих комнат и тянулись на кухню, мечтая о крепком горячем кофе, солнце сияло во всю, заглядывая в окна, и было на удивление теплое, ласковое и приятное. Небо, ясное, голубое и чистое радовало глаз, особенно, когда в памяти всплывали вчерашние темные неприветливые тучи, сгущавшиеся все сильнее и сильнее, словно небесные силы гневались, и потом этот гнев выплеснулся в малоприятную грозу. Подобная погода явно не способствовала поднятию настроения. В отличие от сегодняшней. Казалось, что наступила весна, хотя до нее еще было далеко.
Пегги, Рут, Меган и кухарка Барбара сидели на кухне. С удовольствием попивая дымящийся кофе и поглядывая в залитое солнечными лучами окно. Судя по их оживленному щебетанию и взрывам громкого хохота, который они даже не пытались приглушить, игнорируя то, что проснулись еще не все, у каждой было довольно приподнятое настроение.
– Как можно спать, когда на улице такая погода! – недоумевала Рут Ланкастер, давая всем понять, о ком идет речь.
– Элен плохо себя вчера чувствовала, – оправдывающим тоном отозвалась Пегги и осеклась, смерив презирающим взглядом. – А тебе-то что? Пусть спит. Лично я предпочитаю, чтобы она проводила побольше времени зубами к стенке.
– Это уж точно! – подхватила Барбара и разразилась громким хохотом, который был тут же подхвачен остальными. Казалось, от их смеха пустые чашечки из-под кофе задребезжали на фарфоровых блюдцах.
В это время в кухню вошла Кэрол с взлохмаченными волосами на голове и кутаясь в старой пуховой кофте. Женщины мельком взглянули на нее и, не проявив к ней особого интереса, продолжили разговор.
– Доброе утро, – равнодушно поприветствовала их девочка и, подойдя к холодильнику, открыла дверцу и почти засунула в него голову. Взяв пару яиц, пакет с молоком и немного ветчины, она захлопнула дверь холодильника ногой.
Никто не обращал на нее внимания, пока она возилась у плиты, готовя себе завтрак.
Кэрол была слегка удивлена тем, что мать до сих пор не встала, обычно она поднималась рано. Может быть, она приболела?
Сама Кэрол чувствовала себя неплохо. Высокая температура спала, горло еще немного саднило, тело сковала слабость, но болезнь осталась позади.
Жуя свой завтрак, девочка с упоением мечтала о приближающемся Рождестве. Эми пригласила встречать праздник у нее дома ее, а также Даяну и даже Джоун. Родители Эми решили устроить детям настоящую вечеринку. Мистер Джон пообещал поговорить сам с заведующей приюта, чтобы девочек отпустили на Рождественскую ночь. А Кэрол предстоял по этому поводу разговор с матерью, и в данный момент она ничего так не боялась, как того, что Элен, мстя им, не позволит ей встречать Рождество в доме Берджесов. Но Кэрол твердо решила, что даже если мать будет против, она все равно поступит по-своему. Пусть потом мать делает с ней все, что хочет, но она встретит это Рождество так, как мечтала всю жизнь.
Впервые в жизни она чувствовала подобную решительность и уверенность, и ей пришлись по душе эти ощущения. Очевидно, ей слишком хотелось этого праздника.
Помимо уже названных выше приглашенных, Эми пригласила несколько ребят из школы. Среди них был некий Том Фокстер, и мысль о том, что он будет с ними, вселяла в Кэрол тихую затаенную радость.
Этот мальчик был на год старше нее, она знала его с первого класса, но он ничем не выделялся для нее среди всех остальных мальчишек, кроме как тем, что водился с сестрами Блейз, и это отнюдь не возвышало его в ее глазах. Почему ее отношение к нему вдруг так резко изменилось, Кэрол понять не могла. Просто недавно она столкнулась с ним у школьных дверей, и их взгляды случайно встретились. Сердечко ее вдруг дрогнуло, и с тех пор она постоянно искала его глазами в школе.
Том был довольно миловидным мальчиком, с веселыми карими глазами и непослушной гривой густых светло-каштановых волос. На скулах его были рассыпаны мелкие, едва заметные веснушки, которые порой то исчезали совсем, то появлялись вновь, и они делали его лицо незаурядным и даже каким-то интересным. Ведь недаром эта злючка Кейт Блейз из всех мальчиков выбрала себе в друзья именно его. Но он не совсем осознавал оказанной ему великой чести со стороны Кейт, и как она не пыталась добиться того, чтобы был только ее другом, Том, будучи довольно общительным, дружил, помимо нее, со многими другими мальчиками и девочками, и никогда не упускал случая завести новых друзей. Наверное, именно по этой причине он принял приглашение Эмми. Кэрол со злорадной усмешкой представила, что будет с Кейт, когда она узнает. А может, она уже и узнала. Кэрол была уверена, что она воспримет это, как попытку увести у нее ее обожаемого. Но с чего вдруг Эмми решила пригласить его, он не числился в списке ее друзей и никогда не вызывал в ней особого интереса? Может, она захотела насолить сестрам Блейз и позлить, что всегда доставляло ей невыразимое удовольствие. А может она как-то пронюхала про интерес Кэрол к Тому Фокстеру и решила подсобить нерешительной застенчивой подружке? Но последнее казалось Кэрол невозможным. Она ни разу не заикнулась о Томе Фокстере, Эмми же не могла пролезть ей в голову и прочитать мысли! Но порой ей казалось, что именно так Эмми и делает. Кэрол убедилась, что она ничего от нее не может скрыть. Похоже Эмми знала ее лучше, чем она сама, но это приносило ей всегда только пользу. Эмми была по натуре человеком сильным, решительным и весьма сообразительным – по мнению Кэрол именно этими главными качествами она сама была обделена. И Кэрол вовсе не возражала против того, чтобы Эмми влезала в ее жизнь и даже распоряжалась ею. Не будучи в состоянии сама себе помочь, Кэрол без колебаний принимала помощь Эмми, всегда делала то, что она советовала, и никогда еще ей не пришлось об этом пожалеть. Случалось даже наоборот. Когда в редких случаях слова Эмми были отвергнуты. Потом об этом все глубоко жалели. Так было, когда она предупреждала об опасности Убийцы и о том, что если его не уничтожить, он еще натворит дел. Эмми словно чувствовала надвигающееся несчастье. Кэрол никогда не забудет этого, и чувство вины в смерти Тимми ощущала наиболее остро. Он погиб у нее на глазах, и она никогда не сможет вычеркнуть из памяти эти моменты. Такое не забывается.
После смерти Тимми, Кэрол постоянно думала о нем, но теперь ее мысли занимал Том Фокстер. От этого она чувствовала себя еще более виноватой, но ничего не могла с собой поделать. Все ее мысли были направлены на предстоящее Рождество и на то, кому какие подарки приготовить.
Даяне, которая очень любила читать, в отличие от нее с Эмми, она решила подарить яркую красочную книгу «Робинзон Крузо», и заранее предвкушала восторг подружки. Она уже давно приготовила этот подарок, еще в начале осени. Книга бережно хранилась в плотной оберточной бумаге в ее тайнике – на чердаке. Там же хранились деньги, которые она заработала, с друзьями подметая летом аллеи парка. Это была идея Эмми, как всегда. Управляющий парком платил им, конечно, гроши, но за все лето накопилась довольно приличная для ее кармана сумма.
Заранее она так же приготовила подарок для Тимми. Это был красивый перочинный нож и совсем не игрушечный. Она долго колебалась, прежде чем купить его, но решилась, представив в каком диком восторге будет Тимми. Жаль, что она не успела подарить ему эту вещь и так и не увидела его радости. У нее мелькнула мысль подарить нож Тому Фокстеру, чтобы покорить его сердце, но она тут же передумала. Подарок был предназначен для Тимми, и никому больше она его дарить не будет. У него даже не было могилы, на которую она могла бы отнести свой подарок в Рождество. Лишь в парке у аллеи стоял маленький памятник, не достигавший по высоте и колена, который поставил отец сестер Блейз, дабы показать обществу, как он сожалеет. Но это был лишь холодный камень, поставленный руками убийцы, и ни Кэрол, ни Эмми, ни Даяна никогда даже не подходили к нему.
– Он, наверное, решил, что эта глыба вполне заменит Тимми, – сказала Эмми по этому поводу. – Этот камень никому не нужен, никто потом даже не вспомнит, зачем он здесь стоит.
Самой Эмми Кэрол никак не могла подобрать подарок. Ей хотелось, чтобы это было нечто необычное, и чтобы Эмми никогда не расставалась с этой вещью. Но ничего такого она не могла придумать. Время шло, Рождество уже на следующей неделе, а подарок Эмми еще не готов.
Налив себе горячего чая с медом и украдкой прихватив сдобную мягкую булочку, Кэрол выскользнула из кухни и направилась в свою комнату. Сегодня она решила еще не выходить на улицу, чтобы поправиться окончательно. Поднявшись по лестнице, она внезапно столкнулась с Элен и от неожиданности едва не опрокинула на нее горячий чай.
– Извини, мам, – пролепетала она и замолчала, вытаращив на нее глаза.
Элен была бледна, как смерть, глаза запали, губы потрескались и кровоточили.
Кэрол открыла рот, пораженная.
Казалось, мать сейчас лишится чувств.
– Мама… тебе нехорошо?
– Что это? – Элен протянула к чашке дрожащую руку и подняла с широкого блюдца.
– Чай, – растерянно ответила девочка. – С медом.
Элен поднесла чашку к окровавленным губам и осторожно отхлебнула, прикрыв от удовольствия глаза.
– Мед – это хорошо, очень хорошо, – сиплым охрипшим голосом сказала она и протянула вторую руку к блюдцу. – Я выпью его, ладно?
– Конечно, мама, – Кэрол торопливо подставила блюдце под чашку.
– Принеси мне, пожалуйста, еще лимона.
– Сейчас, – кивнула девочка. – Больше ничего?
Элен качнула головой и, отвернувшись, побрела к своей комнате.
Кэрол поспешила вниз по лестнице и уже почти спустилась, когда услышала звон бьющейся посуды.
– Мам? – позвала она, вновь поднимаясь по лестнице.
Она увидела распластавшуюся на полу у двери ее комнаты мать, не проявляющую признаки жизни, разбитые блюдце и чашку, и одиноко валявшуюся, намокшую в расплескавшемся чае булочку.
– Мам! – Кэрол бросилась к ней и, опустившись на колени, осторожно перевернула ее на спину. – Что с тобой, мама?
Элен не реагировала.
Вскочив, девочка опрометью понеслась на кухню за помощью.
Меган и Рут, пыхтя, как девяностолетние старухи, не без труда затащили Элен в ее комнату и уложили на кровать, в то время, как перепуганная Пегги звонила доктору Пресвелду.
Вытирая наверху разлитый чай и собирая осколки, Кэрол отчетливо слышала громоподобный голос разговаривающей по телефону женщины.
– Да, док, она упала в обморок! Что-что? Нет, не знаю…упала вдруг ни с того, ни с сего и все! Что? Да, она чувствовала себя вчера не очень хорошо, а сегодня поздно встала… Да-да, буквально десять минут назад – и сразу потеряла сознание. Мы перенесли ее в комнату, что нам теперь делать? А, хорошо…
Кэрол спускалась по лестнице с осколками в руках и едва не выронила их, услышав следующие слова Пегги.
– Доктор, дело в том, что… ну, вы же знаете эту печальную историю с Бобом… О, вы не представляете, какой это был удар для Элен, бедняжка до сих пор не отошла… Возможно, это и повлияло на ее столь внезапное ухудшение здоровья. Да-да, доктор. Вы всегда были так внимательны к нам, не смотря на то, что мы не очень примерные женщины…
Кэрол прыснула от смеха и, повернувшись к ней, Пегги с бешенным выражением лица потрясла в воздухе кулаком.
– Закрой пасть! Нет-нет, доктор, это я не вам! – поспешила она тут же сказать в трубку, чем развеселила Кэрол еще больше. – Так вот, я хочу сказать, док, что у нас еле хватает на еду. Мы вряд ли сможем заплатить за визит. Что? Правда? О, какой вы великодушный человек, дай Бог вам здоровья! Спасибо огромное! Хорошо… Мы будем ждать. Спасибо еще раз.
Когда она положила трубку, Кэрол уже и след простыл.
Весьма довольная собой, Пегги не спеша стала подниматься по лестнице наверх, чтобы похвастаться тем, как ловко она уломала старика навестить их бесплатно.
Двери доктору открыла Кэрол и, рассказывая, как все произошло, проводила его в комнату Элен. Пока доктор осматривал ее, девочка тихо стояла у двери, как много лет назад, когда на месте Элен была старая кухарка. В отличие от того дня, сейчас Кэрол не чувствовала ни только страха, но и ни малейшей тревоги. Полное равнодушие было написано на ее лице.
Вид бесчувственной, побледневшей матери ни капли не взволновал ее, не нашел ни малейшего отклика в ее душе. Ей было наплевать на то, что происходит с этой женщиной. Она не чувствовала ее своей матерью. Только теперь, как никогда, она ощутила, что у нее никогда не было мамы. Была злая ненавистная фурия, всю жизнь нагоняющая на нее страх, но не мама. Смотря на нее, Кэрол вспомнила, как точно так же, много лет назад, лежала Мадлен, обессиленная, беспомощная. Вспомнила, как Элен прижала к бледному лицу старушки подушку, и невольно вздрогнула. Это было очень давно, но она помнила. Она с большим трудом восстанавливала в памяти образ Мадлен, но то, что произошло в комнате с прикованной к постели старушкой, неизгладимо врезалось в ее память. И Кэрол знала, что пройдут десятки лет, но воспоминание об этом никогда не покинет ее, растворившись во времени. Как и воспоминания о смерти Тимми. Она также знала, что со временем мысли об этом ужасе уже не будут ее так ранить. Когда умерла Мадлен, горю девочки не было конца, но оно ушло, кануло в далеком прошлом, и воспоминания о нем больше не причиняют боли. Так будет и с этим воспоминанием. Оно не уйдет до конца, но чувства его покинут. И Кэрол мечтала, чтобы это поскорее произошло. И чтобы никогда-никогда в ее жизни больше не случалось ничего ужасного.
«Я слишком слабая для подобных происшествий. У меня нет ни сил, ни решительности, чтобы вынести удар, я не могу ни отвести его, ни выдержать. Ах, если бы мне иметь хоть каплю мужества и уверенности Эмми!» – думала Кэрол и радовалась тому, что Эмми всегда рядом и ее уверенности и мужества хватает на двоих. Пока Эмми рядом, все будет хорошо. А она всегда будет рядом. Всегда.
Наблюдая за тем, как доктор что-то пишет на листке бумаги, присев на стул у постели больной, Кэрол не могла понять, что она хочет услышать от него – что мать безнадежно больна и скоро умрет или что не произошло ничего серьезного. Она знала, что обязана надеяться на последнее, но часто ли ее дорогая мамочка вспоминала о своих обязанностях по отношению к ней? Но Кэрол не имела желания понять, что именно она хочет – смерти или здоровья матери. Лучше ей этого не знать, никогда не задумываться о том, какие чувства она питает к матери. А вдруг окажется, что она совсем не любит ее, если не больше, и тогда Господь узнает об этом и накажет такую плохую девочку. Ведь сказано в священном писании любить и почитать своих родителей, какими бы они ни были. А ослушаться Господа – значило согрешить. А за грехи он всегда наказывал, и наказывал безжалостно. Кэрол не хотела, чтобы Бог сердился на нее, хотя, наверное, он все-таки за что-то сердился, раз заставляет ее страдать. Но и об этом Кэрол не хотела думать, потому что, как бы она не старалась, все равно не смогла бы понять, в чем заключается ее столько неискупимая вина.
Оторвавшись от бумажки, на которой делал записи, доктор Пресвелд поднялся и посмотрел на столпившихся у двери женщин.
– Доктор, скажите честно, Элен… она умирает? – трагично всхлипнула Рут, слишком переигрывая, изображая беспокойство.
– Ну что вы! – засмеялся старичок и поправил большие круглые очки, за линзами которых в проницательных серых глазах мелькнула насмешка. – Если человек падает в обморок, это вовсе не означает, что он умер… в большинстве случаев.
– Тогда что с ней? – подозрительно поинтересовалась Пегги.
– Обычная простуда.
– Простуда? – лицо Рут скривилось от разочарования.
– А почему она упала в обморок? – спросила Меган.
– У нее пониженное давление. От этого не всегда умирают, – добавил он с иронией и взглянул на девочку. – Летчик, поди-ка сюда!
– Да, док?
– Твоей мамочке придется немного поваляться в постельке, и я попрошу тебя присматривать за ней и, если, вдруг, станет хуже, сообщить мне. Хорошо, солнышко?
Кэрол согласно кивнула. Он протянул ей листочек бумаги.
– Здесь лекарства, которые необходимо купить, – доктор бросил острый взгляд на женщин. – Надеюсь, вы найдете на них немного денег?
– О, да, конечно! – поспешно заверила Пегги, изобразив улыбку.
Остальные энергично закивали, подтверждая.
Кэрол скосилась на них, осторожно держа врученный ей список. Она знала, что если у матери не найдется денег, никто из них никогда не даст своих. Опустив глаза на список, она некоторое время пыталась прочесть каракули доктора, но, так и не разобравшись, посмотрела на мать. И вдруг, где-то очень глубоко внутри в ней шевельнулось какое-то чувство, нечто, напоминающее жалость. Ее мать никому не нужна, она одинока в этом мире, очень одинока. И помощи ей ждать не от кого. Но даже она не заслуживала того, чтобы родная дочь отвернулась от больной матери. Кэрол не хотела, чтобы когда-нибудь ее дочь отвергла ее, и потому не смогла сейчас повернуться и уйти, предоставив мать самой себе. Какой бы она не была, Элен – ее мать. А мать – это святое.
