Текст книги "8. Драгоценный груз(СИ)"

Автор книги: Марина Ночина

сообщить о нарушении

Текущая страница: 2 (всего у книги 4 страниц)

На стоянке было тихо, однако никто не расслаблялся. Дозорный, которого пока меня не было, с подзорной трубой посадили на дерево, заметив всадника, сразу подал сигнал. Меня встретил вооруженный и готовый ко всему Колдун.

– Отбой! – скомандовал я. – Поднимай караван. Идём дальше. И освободи пару заводных.

– Что-то ценное? – заинтересовался Колдун, которому обязательно перепадёт доля от находки.

– Ткани.

Колдун сник. Пришлось пояснять, что за ткани. Наёмник прикинул в уме рыночную стоимость кашемира и повеселел.

Не перестаю удивляться этой стране: здесь даже наёмник знает, что такое кашемир и его цену на рынке.

Больше удивительных находок в тот день не было.

На ночь встали не доезжая пяти миль до Караван-сарая, в котором я планировал избавиться от телег с кашемиром. Колдун был назначен мною главным по тканям, и отправлен заниматься их продажей.

Вернулся наёмник только под утро, но с таким довольным выражением на лице, что мне стало тошно. Не спавши всю ночь, я был не в самом радужном настроении. Сначала нарезал круги вокруг лагеря, выискивая опасность для груза. Скорее воображаемую, чем реально существующую.

Совсем не расстроился, когда никого не нашел и решил пробежаться по следам разбойников.

Покрутился вокруг их стоянки, наслушался сладостных вздохов и пошлых шуточек и потрусил обратно. Разбойники наслаждались своей сегодняшней добычей, не будем им в этом мешать.

И только я вернулся в лагерь, устроился на одеяле и прикрыл глаза – прискакал Колдун с парнями. Обрадовал звоном золотых монет, ослепил своей белоснежной улыбкой и был послан мной в далекое эротическое путешествие.

Вернувшиеся из Караван-сарая наёмники переполошили весь лагерь, за что ещё получат строгий выговор лично от меня.

Делать вид, что я сплю, было можно, но толку-то? Пришлось вставать и давать отмашку на сборы. Всё равно уже никто не спал.

Удивительно, но вся следующая неделя прошла тихо. Неожиданности по типу: отвалилось колесо, укусила змея или заболели животики – мною даже не воспринимались. У колдуна в отряде был неплохой врач, а с ремонтом телег и упряжи справлялись сами погонщики. Свежие продукты мимоходом закупали в тех же Караван-сараях или в деревнях, в последних зачастую продукты стоили в раза два дороже, чем на рынке.

Денег мне было не жалко, караванной казной заправлял посланник уджбея, ехавший в последней телеге. Меня он боялся как огня, поэтому жадничать не пытался.

Товаром, идущая последней телега была загружена лишь наполовину, остальное место занимали продукты и необходимый в дороге инвентарь. Проще говоря: треноги, котелки, ложки, чашки, палатки, одеяла и прочее барахло, без которого человек чувствует себя неуютно в дороге.

Зюмрют Шехир приближался – мы уже въехали в житницу Солнечной страны и теперь могли любоваться на распаханные по обе стороны от дороги поля, на которых осенью будет золотиться пшеница, шелестеть ботвой сахарная свекла или шуршать высокими стеблями кукуруза.

Жара здесь ощущалась намного сильнее, чем вблизи побережья, животные и люди выматывались быстрее, начинали лениться и становились менее внимательными.

Даже парни Колдуна потихоньку расслаблялись, приходилось жёстко напоминать, что везем мы отнюдь не репу, и случить что с грузом головы снимут со всех. Сам лично этим займусь.

Неприятности начались в середине второй недели пути. И первым их заметил не я, а Колдун.

Нет, настоящим колдуном командир наёмников не был, но чуйка у него была самая что ни есть сверхъестественная.

– Тихо как-то, – однажды днём негромко произнёс северянин. Парни, верящие своему командиру, почти как Богу, сразу вооружились. Даже я навострил уши и прочие чувства, но ничего необычного не приметил.

Удобных мест для засады впереди не предвиделось, деревень поблизости не стояло, Караван-сарай остался далеко за нашими спинами, а до следующего было никак не меньше двадцати миль. Была река, это – да. И был неширокий каменный мост через неё. Но делать там засаду глупо. Проще обрушить мост и заставить нас идти по другой дороге – это удлинит путь каравана как минимум на две недели.

Моя паранойя вновь подняла голову, огляделась по сторонам, и твердо уверилась – скоро жди неприятностей.

И в этот раз паранойя, как и чутьё Колдуна, оказалась права.

Стоило каравану пересечь мост, дорогу нам перегородили янычары.

Мы их видели – они, в общем-то, и не скрывались, но неожиданно поворачивающий караван точно бы привлёк внимание. Нам же скрывать было нечего.

Колдун с показной неспешностью объезжал подводы и раздавал указания подчинённым, я же заранее достал из сумки все подорожные и сопроводительные документы.

Если разбойники на дороге охотились на "кого Боги пошлют", вот эти ребятки стоят здесь по наши души. На почётный эскорт до столицы парни точно не тянули.

– Кто главный? – протрубил гарцевавший на сером в яблоках жеребце... капитан?

– Я, – отозвался я и тронул пятками бока кобылы. Та недовольно фыркнула и прянула ушами, но послушно зашагала вперед. Везет мне на спокойных кобыл. Правда эта была рыжая, наглая и злобная, но меня не боялась совершенно.

Пока доехал до ожидающего меня командира осмотрелся и принюхался. Народу много и все пахнуть отнюдь не цветами. Разобрать что-то сложно, но я уже наловчился.

Азарт и предвкушение – вот что чувствовали солдаты. У каждого второго арбалеты, у каждого первого взгляд полный нахальной безнаказанности.

Лошади, как им и полагается, при моём приближении начали нервничать. Я навесил безразличное выражение на лицо и поинтересовался у уважаемого капитана причиной остановки каравана.

Причина мне была тут же озвучена, на что в ответ я представил все разрешительные документы.

Капитан нехотя принял грамоты, вчитался и... несколько побледнел. А как же! Везу груз для самого Коркют-ад-Кудрета Гохана ибн Догукана аль-Мехмеда ибн Шимшекуя аль-Югюра, султана Гюнешли улке, известного как "не знающего жалости и пощады". Некоторые так же называют Гохана – "Первым после бога".

Но, как бы его не называли, имя подпись и личная печать султана на грамотах мой пропуск куда угодно. Караван даже обыскивать не имеют права. А то как пожалуюсь султану...

Однако, как честный и насквозь правильный глава каравана, я предложил господину капитану досмотреть груз. "Если, конечно, он того желает".

Капитан побледнел ещё больше и желания не выразил. Даже извинился за беспокойство.

– Один-ноль в нашу пользу, – мрачно произнёс я, глядя вслед пустившим лошадей в галоп янычарам. Некоторые недоумевающе оглядывались, в глазах нескольких благородных воинов затаился гнев, от капитана же разило страхом.

Но целое отделение по наши души... Ещё и офицера вместо положенного сержанта приставили для солидности. Дела.

– Надеюсь, так оно и останется, – пробурчал Колдун, подъехавший ко мне с парой своих парней. – Дай-ка на бумажки посмотреть.

Мне было не сложно, посмотреть я дал.

Колдун повертел грамоты в руках, пробежался по тексту, хмыкнул, вернул бумаги, после чего поинтересовался:

– Откуда?

– Уджбей заботится о своих людях, – со снисходительной улыбкой ответил я, отдавая каравану команду начинать движение.

– Скорее о своём грузе, – ворчливо добавил командир наёмников. – Почему сразу не сказал?

Это был не вопрос, это был упрёк. Который я, разумеется, проигнорировал. Колдун был важной пешкой – отрывает ему голову выйдет слишком накладно. Скажи такое кто из его людей... У Колдуна бы стало на одно человека меньше.

Северянин быстро понял, откуда взялась сталь в моём взгляде. Поджал губы, отвел взгляд и исчез в направлении головы каравана.

Сработала моя репутация кровавого мясника. До одного ныне покойного герцога мне, конечно, далеко, но кто об этом знает?

Мысленно усмехнувшись, я сохранил на лице каменную маску, подождал пока мимо проедет замыкающая повозка с посланником уджбея и послал кобылу вперед. Сегодня неприятностей можно больше не ждать. Так мне говорит моя паранойя.

– С ними колдун, – шепотом проинформировал северянин.

– Знаю, – столь же тихо ответил я. – А ещё собаки.

– Не учуют?

– Ветер в нашу сторону. Не должны.

– Хорошо.

На самом деле – ничего хорошего. Сильный отряд из сорока наёмников и одного пусть и самоучки-колдуна сомнёт нас, как высокая волна берег Скалит пляже. Собак в расчёт не берем, они нужны только для охраны. От меня. Ни для кого уже давно не секрет, что животные отчего-то бояться некого Джинна. Стоит мне приблизиться к лагерю, визгу поднимется...

Помню я, помню волкодавов герцога. Такое не забывается, даже если очень сильно этого хочешь.

Я раздраженно поморщился. Что-то в последнее время начал часто вспоминать события, заставившие меня бросить всё и перебраться на другую сторону света. Нехорошо это. Сбивает.

После встречи с янычарами прошло два дня. Караван стоял на ночлеге в пяти милях к западу от лагеря "разбойников", если считать в обход, по дороге. По прямой, через вершину холма, по узкой тропе, которой мы с Колдуном воспользовались, не больше двух.

Только какие же это разбойники, когда военной выучкой разит за милю? Но, точно не янычары. Скорее всего, солдаты нерегулярной армии, решившие немного подзаработать в мирное время. Или наёмники, как парни Колдуна. Вот пусть он и оценивает степень подготовки противника, меня же больше волновал колдун.

Колдуны, знаете ли, они разные бывают. Вспомним того же Курта, снимавшего с меня ошейник Ордена. Тьфу-тьфу-тьфу! И больше не вспоминать никогда!

Но, сути это не меняет. Кто-то с трудом разжигает костёр, а кто-то может и чуму наслать. Самоучки они самые опасные – никогда не знаешь, что такое дарование умеет и чего от него ждать. Судя по седой шевелюре и почтенному возрасту колдуна, приписанному к подставным сойгунам, уметь он должен многое.

Значит, валить его первым.

– Вон их командир.

Пока я наблюдал за колдуном, другой Колдун тоже не терял время даром.

– В синей рубахе? – уточнил я и пригляделся к невысокому воину с аккуратно подстриженной чёрной бородой и усами. В отличие от местных, растительности на лице я не признавал, и по возможности старался тщательно соскребать щетину. Мне, как иностранцу такое пренебрежение традициям прощалось. Правда, тот же северянин, чужие обычаи соблюдал, даже одевался по местной моде. Я свой гардероб не менял, но носил одежду, сшитую на заказ из уместных в жарком климате лёгких тканей. И с отдельно оговоренным условием, чтобы тряпки можно было легко скинуть. Мало ли где и когда придётся обращаться.

Однако я отвлёкся.

– Ага, – незамысловато подтвердил Колдун, продолжая рассматривать лагерь в подзорную трубу. Мне данное приспособление было ни к чему.

– Знакомые все лица! – тихо прорычал я, признав в командире "разбойников" своего старого... друга.

Колдун опустил трубу и вопросительно посмотрел на меня, но пояснений не дождался. Оно ему и не надо. Не его уровень. И даже не мой.

Хотя, с последним можно поспорить. В большую политику Гюнешли улке я вляпался всеми четырьмя лапами. А политика, сродни зыбучим пескам, имеет гаденькое свойство затягивать с головой.

Будь моя воля: прибил бы гадёныша. Я имею в виду командира "разбойников". Увы, по некоторым, не зависящим от меня причинам, гаденышу пока дозволено жить.

– Наёмники на тебе, колдун и командир – мои. К ним даже не лезть, – распорядился я. – Возвращаемся.

В разведку с Колдуном мы ходили вдвоём. Вернее, сначала я, оббегая по привычке округу перед сном, наткнулся на множество следов копыт. Следы привели к лагерю, а паранойя подсказала, что Колдуну тоже будет интересно на него посмотреть.

Ну вот, посмотрели.

– Думаю, стоит ждать гостей перед рассветом, – пока возвращались, высказал мысли Колдун.

Я в тот момент думал совершенно о другом, но машинально кивнул, соглашаясь. Северянин этого видеть не мог – я шёл следом за Колдуном, несущим перед собой потайной фонарь, поэтому наёмник продолжил излагать свои соображения:

– Нас меньше. Как пить дать перережут всех, не успеем мякнуть.

Солнце зашло несколько часов назад, до рассвета далеко. Вопрос лишь в том: самим сходить с визитом вежливости или подготовить незваным гостям радушный приём?

– Что предлагаешь? – Колдун по таким операциям спец. Если в лагерь "разбойников" наведаюсь я – попросту перебью всё живое. Но, даже для меня сорок воинов это много. Да и от колдуна неизвестно чего ждать.

– Ребята засиделись. Хорошо бы размяться.

– Разминайтесь, – дал я согласие. – Я, пожалуй, тоже присоединюсь к веселью.

Колдун остановился и посветил фонарём назад. Я прикрыл глаза рукой и насмешливым тоном поинтересовался:

– Вопросы?

Пять ударов сердца Колдун молчал, потом осторожно уточнил:

– Ждать неожиданностей?

– Нет. Я одолжу у твоих парней пару ножей.

Последняя фраза вопросом не была. Колдун это прекрасно понял, кивнул и продолжил движение. До лагеря оставалось не больше мили.

Нет, северян не знает, кто я такой, но несколько раз видел мою работу. Тут и матёрые убийцы блюют по кустам, простой люд даже в расчёт не беру. Джинном меня называют не за красивые глаза.

Караван не спал. Парни Колдуна выглядели спокойными, но при этом в глазах каждого читалось нетерпение. Привыкшие убивать головорезы не могут долго без крови. По себе знаю. Кровь – сильнейший наркотик. Своя ли, чужая. Жажда крови заложена в нас самой природой. Кто такое человек, чтобы спорить с природой?

Чем мне нравились войны Солнечной страны, так это – дисциплиной. Здесь не только не знали, что такое оспаривать приказ командира, даже помыслить о таком не приходило в голову. Конечно, без исключений не обходилось. Но и колдун не местный уроженец. То, что предложил я – на его родине считалось позором. Убивать при помощи яда – удел трусов.

А вот бедуины, живущие в расположенной далеко на юге пустыне, были иного мнения и с удовольствием использовали яд повсеместно. Даже в лекарственных препаратах.

Скорпион, яд которого так поразил умы пустынных жителей, считался у них едва ли не священным животным. При этом от укусов "священного животного" погибло куда больше людей, чем при набегах бедуинов на стоянки друг друга, или на границы Гюнешли улке.

У меня был знакомый бедуин, он-то и преподнёс пузырёк яда в знак благодарности за спасение его шкуры от... Не важно от кого. Главное пузырёк завалялся в чересседельных сумках, а я вовремя вспомнил о его существовании.

Я знал, какой вызов брошу северянину своим предложением, Колдун был воспитан на понятии о чести, однако возражений с его стороны не последовало. Он лишь покрутил в руках небольшой пузырёк из тёмного стекла и отдал своему лучшему стрелку.

Стрелок тут же уставился на меня, ожидая инструкций.

– По одной капле на болт или стрелу, – дал я пояснения. Лучше бы использовать духовые трубки и дротики, но у нас их нет.

Наёмник, чьё левое ухо больше напоминало лохмотья, кивнул и, прихватив двух парней, отошёл к замыкающей повозке каравана. В ней, помимо бытовых вещей, так же хранился запас стрел и болтов. А мы вернулись к обсуждению плана.

В моём представлении десяток лучников или арбалетчиков должны были расстрелять спящий лагерь. В Солнечной стране исповедовали культ стрельбы. Мальчишки брали луки в руки раньше, чем начинали говорить. Владение холодным оружие тоже было в почёте, но лук – оружие Бога, а у Бога не может быть конкурентов.

Правда, в последнее десятилетие лук был сильно притеснён арбалетом. Не в силу религии, практичности и удобства ради. Боги на такое кощунство никак не отреагировали, а значит – разрешили.

Нравится мне местная логика. Прямая, как стрела.

Тех, кого не убьёт обстрел, добью я. Не хватало еще, чтобы кто-нибудь случайно зацепит Умута. Я запретил даже дышать в сторону палатки командира "разбойников". Колдун коротко объяснил, кого я имел в виду и рассказал, как эта самая палатка выглядит.

– Кто их командир? – когда мы остались одни, спросил Колдун.

С минуту я раздумывал: стоил ли рассказывать? Потом решил – стоит.

– Умут-ад-Эрол, племянник Султана.

Северянин принял к сведению, и благоразумно не стал задавать лишних вопросов.

Отряд Колдуна пришлось разделить на две части: одну (большую) оставили охранять драгоценный груз, другая (одиннадцать человек, включая самого Колдуна, я шёл отдельно, впереди группы) пошла на дело.

Составление плана и его реализация заняла не больше полутора часов. К сожалению, воспользоваться задумкой мы так и не смогли.

Где-то на середине пути, от нашей стоянки раздался слышный только мне свист, зовущий на помощь. Стоило оборваться свисту, затрубил рог – это уже кто-то из людей Колдуна, свисток я оставил Коскуну – сыну погибшего хозяина гостевого дома и младшему брату Дилары. Парень полностью оправдывал данное имя, совал любопытный нос везде, где только можно и... видел несколько больше, чем видят простые люди. Моя сущность так же не была для него секретом, но он совершенно не боялся, даже наоборот, постоянно приставал с расспросами. Таких людей в Гюнешли улке называли "Гёрендир" – Видящий. Или попросту – Пророк.

Всё это промелькнуло у меня в голове за долю секунду, в следующий момент я развернулся, и со всех ног бросился обратно к каравану.

Ненавижу Умута! Эту изворотливую ядовитую гадину! Что я упустил? Что проглядел? Неужто колдун поставил охранный круг вокруг лагеря "разбойников", который мы с северянином нарушили? По-другому не объяснишь, почему укладывающиеся спать наёмники неожиданно напали на караван. Но магии я не чувствовал! Совершенно! Не понимаю!

– Все назад! – проорал я, проносясь мимо наёмников.

Мог бы и не орать – Колдун уже развернул своих парней.

Вот именно – колдун! Хвост даю на отсечение – его-то я и проглядел, привык считать их ничего не умеющими самоучками.

Ладно северянин, он не знает, как работать с тёмными, но я-то! Дурак!

И это обстоятельство очень сильно меня разозлило. На стоянку каравана я добрался в рекордные сроки, и с ходу врубился в драку.

Сбиваю с ног мечника, замахнувшегося на Дилару, сжимающую в руках кухонный нож, остальное девушка доделывает сама. Разворот! Полоснуть когтями по горлу воина, пытающегося насадить на короткое копье одного из парней Колдуна. Разворот, нырок под руку "разбойника", когти с чавканьем вспарывают брюшину.

Не жилец, – отмечаю мимолётом, и уклоняюсь от удара длинного загнутого клинка...

Это была не драка. Форменное избиение. И в качестве избиваемой стороны выступали мы.

Моё появление ситуацию изменило не сильно, но наёмники заметно приободрились. Мы не ждали нападения среди ночи, да и пятнадцать человек, которых оставили охранять груз, против сорока воинов не слишком сильный аргумент. Однако парни держались, погонщики так же вносили лепту смятения в стан врага. Удача, если не гибли при этом. Трупы нескольких наших людей я заметил. А ещё я заметил, что нападающие отлично видели в темноте, что не скажешь о наших парнях. Чёртов колдун! Без него не обошлось!

Мимо лица проносится наконечник копья, возвращая меня в реальность, его владелец скалится в яростной гримасе и, умирает, так и не поняв, что лишился сердца. Его напарник в ужасе пятится назад, запинается за валяющийся на земле труп, вскакивает и, оря о чёрном демоне, пытается убежать...

– Сиях иблис! Сиях иб... – крики дурака обрывает вонзившийся в спину нож. Зря, что ли, брал их у парней Колдуна?

Кстати о колдуне. Где?

Замираю на несколько секунд: оглядываюсь по сторонам, принюхиваюсь и прислушиваюсь, но колдуна Умута нигде не видно. Плохо. Очень плохо! Нельзя выкидывать его из расклада, я уже один раз опростоволосился.

Северянин с парнями подтянется нескоро, и мне ничего не остается, кроме как продолжать балансировать на грани обращения. В этом состоянии я сильнее всего для человеческой формы.

Моей заминкой решил воспользоваться невысокий воин с кривой саблей в руках.

Отшагиваю вбок и подаюсь вперед, в ответ, полоснув когтями по бедру бородача. Следующий удар в горло, и ещё одним противником меньше.

Ко мне подскакивает кто-то из парней Колдуна, кажется Тымюр – всё его лицо залито кровью из рассеченного лба, правая рука болтается плетью, но парень обоерук, это я помню. Наёмник решил прикрыть мне спину. Я не против. Оскаливаюсь, и подрезаю ещё двух воинов, посмевших атаковать мой караван...

Всё закончилось с появлением злющего Колдуна и арбалетчиков. Лишь четверо из одиннадцати наёмников (в тои числе сам Колдун), держали в руках традиционные короткие луки.

К этому моменту я был залит кровью с головы до ног. Количество противников заметно уменьшилось, как впрочем, и наших парней.

Колдун сходу дал команду стрелять. За что тут же был обласкан мною отборным матом. Одна из стрел с ядом на наконечнике, едва не проделала во мне дыру. Уж не знаю, специально ли?

После залпа наших арбалетчиков, в живых осталось не больше дюжины "разбойников". Скольких-то перебили парни Колдуна, сколько-то на моей совести (а все знают: Джинны – бессовестные существа).

Я слизал кровь с пальцев и снова огляделся. Колдун – где он? Почему не участвовал в драке? Достаточно было шарахнуть по каравану каким-нибудь убойным заклинанием. Легли бы все.

Если, конечно, он это умеет. Вдруг он специализируется, например, только на защите и поиске? Или на зельеварении? А чтобы это узнать – надо его поймать и допросить. От разговора по душам с Умутом я бы тоже не отказался.

– Джинн! – зовёт Колдун.

– Проверь груз. Я сам.

Что "я сам" для северянина загадкой не было. Охота, преследование и уничтожение – последние четыре года стали моей основной работой в Гюнешли улке.

Оставшиеся в живых люди Умута бежали. Я бросился следом. Нет, не потому что такой кровожадный. Мне нужен язык. И желательно, чтобы он хоть что-то знал.

Выбежав за пределы стоянки, я начал на бегу скидывать одежду. Обращение заняло не больше минуты, и на Охоту вышел зверь.

Догнать столько разбежавшейся добычи для человека задача невыполнимая, зверь с ней справится.

Однако далеко бегать не пришлось. Люди Умута уходили поодиночке, но как крысы, сбегались в одно место. Там-то зверь их и накрыл. Подумаешь, ещё сколько-то загубленных душ на моей совести...

Двух выглядевших наиболее богато воинов, я оставил в живых. Подрезал связки на ногах, чтобы не смогли убежать, и оставил среди трупов, дабы прониклись своим невыгодным положением. Лошади "разбойников", разбежались, как только почувствовали кровь. Искать их смысла я не видел.

Племянник султана с колдуном как сквозь землю провалились. Облазил всю округу, но не нашёл их. Зато заметил следы копыт четырех лошадей. Предположительно Умут, поняв, что его задумка не выгорела (в какой уже раз, но он с упорством барана продолжает портить мне жизнь), сбежал. А это значит, что неприятности в дороге на этом не закончатся.

Моё возвращение к стоянке каравана было омрачено скорбными и злыми выражениями лиц. Дилара порхала между кряхтящими, стонущими и шипящими ранеными, властно раздавая указания своим добровольно-принуждённым помощникам. Я даже засмотрелся на девушку, как она была хороша сейчас: с сурово поджатыми губами, растрёпанная, перепачканная в крови.

А вот Дилара, увидев меня, запнулась на ровном месте. Испугалась. Даже не подошла спросить: не ранен ли я? Жестокая.

Колдун – другое дело! Настоящий друг! Стоило появиться, как он тут же оказался рядом.

Я мысленно посмеялся и встряхнулся, избавляясь от нездорового веселья, вызванного обилием кишок и крови.

– Как у нас дела? – спрашиваю, отдавая северянину повод испуганной лошадки, на спине которой, как тюк с луком, болтался вражеский подранок. Связанный и с кляпом во рту. Потому что, когда я вернулся к месту сбора "разбойников", оба воина были в неадекватном состоянии. Один до такой степени неадекватный, что сам себе воткнул в сердце кинжал, второй, кажется, немного повредился рассудком.

Самоубийство у местных страшный грех, поэтому я не боялся оставлять подранков. Но, похоже, для одного из людей Умута, взять на душу грех оказалось куда предпочтительнее, чем попасть в лапы к "Чёрному демону".

Колдун перекинул ответственность за пленного на одного из своих людей, и коротко доложил ситуацию по каравану.

Потери были неприятными, но не смертельными: груз в полном порядке, и это главное. Жёстко встал вопрос с людьми, точнее их нехваткой.

Нападающие перебили всех наших погонщиков, от пятнадцати наёмников осталось лишь шесть парней, и каждый был ранен. Двое – серьезно, могли не дожить до утра, остальным повезло больше: вывихи, царапины, синяки и переломы. Парни, ходившие с Колдуном в рейд на разбойников, соответственно не пострадали. Лошади напуганы, но привязали их крепко, никуда не делись.

Посланник уджбея трусливо спрятался под телегу, поэтому не пострадал. Коскун, с наливающимся под глазом синяком, помогал сестре обхаживать раненых.

Подводя итоги – могу с уверенностью сказать только одно: хреновый из меня лидер. Сказывается привычка работать в одиночку. Мог бы предугадать наличие у врага зелья, позволяющее видеть в темноте. Умут та ещё змеюка, способен выкинуть любую подлость!

Разделять наёмников тоже не стоило. Стоило держать себя в руках, а то поддался волчьему азарту в желании пустить кровь. Итог сейчас вижу перед собой.

Нападение Умута фактически лишило нас людей. Я лично прошёлся и пересчитал всех по головам, включая себя. Получилось ровно двадцать. Двадцать два, если считать двух парней балансирующих на грани жизни и смерти, поэтому можно сразу выкинуть их из расклада.

Как раз выходит по одному человеку на подводу, но об охране придётся забыть. Новое нападение мы не отобьем.

Утро наступило неожиданно быстро. Солнце давно выползло из-за горизонта, и с каждой минутой всё явственней припекало затылок, а парни до сих пор стаскивали трупы с луговины, на которой стоял караван. Кого-то отрядили запрягать лошадей, кто-то кашеварил, Дилара всё ещё возилась с ранеными. Один из смертельно раненых парней ночью умер, второй пока цеплялся за жизнь: то проваливался в короткое беспамятство, то выныривал в реальность, оглашая стоянку громкими стонами. Такая жажда жить – впечатляла. Я даже подумывал: а не обратить ли парня? Но сразу отринул эту мысль. Некогда будет с ним возиться.

"Разбойник", которого я притащил – крепко и безмятежно спал, похрапывая во сне. Дилара чем-то опоила его, заверив, что до вечера не проснётся, но я перестраховался, и спеленал воина по рукам и ногам. Не хватало ещё, чтобы он неожиданно проснулся и навредил сам себе, как учудил его друг. То, что он не сделал этого раньше, не означает, что не додумается сейчас.

Мужика запихнули в повозку к посланнику уджбея. Самого посланника обязали сесть на сидение погонщика, хотя тот всеми силами убеждал, что не умеет управлять телегой. Пришлось отрядить Коскуна для объяснения теории. Практикой будем заниматься в дороге. И я в том числе.

Если посланник окажется настолько туп, чтобы загубить товар уджбея, сверну ему шею. Толку от него всё равно никакого, только хлеб переводим.

Пока парни вкалывали, я сходил к родничку, смыл с себя кровь, переоделся в чистое и теперь лениво пережёвывал вяленое мясо. В голове пусто, на душе муторно, настроение отвратительное. Думать о причинах и следствиях нет никакого желания, зато есть Колдун, который устало опустился рядом на траву.

– Нам люди нужны, – без особого энтузиазма произнёс северянин. – Хотя бы десяток. Посадим на телеги и высвободим парей. Чую – на этом приключения не закончатся.

– Не закончатся, – отрешенно подтвердил я. – Далеко до Караван-сарая?

– Миль семь, – сощурившись на солнце, прикинул Колдун. – Послать парней?

– Нет. – Отверг я, – даже заезжать не будем.

– Есть подозрения?

– Не знаю, Колдун. Может и есть.

Во-первых, не факт, что мы наберем хоть пару свободных человек. Если только рабы, как вариант. Во-вторых, засветимся, как призывный маяк в ночи: мол, добро пожаловать, господа бандиты, наш караван можно брать голыми руками...

Нет, с голыми руками я, конечно, погорячился. Кое-какую силу мы собой всё же представляем.

В-третьих, если мы всё-таки найдём людей, кто поручится за их верность? Груз дорогой, а человек алчен. Что уж говорить о том, что Умут, зная меня, мог предвидеть возможный проигрыш и приготовить несколько дополнительных сюрпризов. Например, лишить нас людей (что он уже сделал), а потом внедрить в караван своих? Однажды он уже так делал, только тогда был не караван, а посольство Арслана ко двору султана. Вовремя вычисленный шпион, сохранил мне уйму нервов, а Арслану помог заключить довольно выгодный контракт.

Разумнее всего в нашем положении будет послать уджбею клич о помощи, и затаиться в каком-нибудь безопасном месте до прихода подмоги. До Зюмрют Шехира осталось чуть больше недели караванного хода, гонец при смене лошадей, покроет это расстояние в считанные дни. В столице караван ждут. Примерные сроки прибытия с учётом уже имеющейся задержки, известны. Не появись мы в это время на оговоренном месте – поднимется страшная паника, и нас начнут искать свои же.

Может так и сделать? Паника и очередная задержка не так страшны, как потеря драгоценного груза.

Драгоценный груз... Пряности мы везем. И ткани. Не кашемир, но тоже весьма и весьма дорогой иеофирский шёлк. Десяток золотых – за метр. А что спрятано под шёлком, благородным янычарам и прочим блюстителям нравственности, знать не обязательно.

Пока размышлял, даже не заметил, как сжевал почти весь свой запас вяленого мяса. Колдун терпеливо ждал решений, к которым я приду. Мыслей было много, дельных – ни одной. Наконец, я сдался.

– Сам что думаешь?

– Есть вероятность, что в караван могут подсунуть крыс. Но люди нужны по любому. С табуном тоже надо что-то делать.

Коротко и ясно. А вот про лошадок я даже не подумал. Придётся продавать. Если нападут, панику они нам организуют страшную.

– Хорошо. Бери пару парней и дуй в Караван-сарай. Продашь верховых погибших парней. Остальных привяжем к телегам. К людям тоже присмотрись. Я уведу караван миль на десять вперед и встану под Низкой горой со стороны водопадов.

На том и порешили.

Колдун, два наёмника и наш небольшой осиротевший табун отправился в Караван-сарай. Повозившись, мы, наконец, собрались и тоже двинули в обговорённом направлении. Несколько подвод пришлось связывать между собой – по причине временной потери трёх человек, сажать за их управление было некого. Посланник уджбея с новоприобретенной профессией погонщика пока справлялся, его повозку (в которой почивал пленный человек Умута) засунули в центр, следом, контролируя его действия, ехал Коскун, я вёл первую телегу. Следом за мной двигалась телега Дилары, в которой периодически стонал наш раненый. Вопреки всем прогнозам, умирать он не собирался.

Караван-сарай миновали чуть позже полудня, проехали три мили и, я дал команду остановиться. Впереди пылило. Хорошо так пылило. Никак не меньше двух десятков очень спешащих всадников.