Текст книги "Букет подснежников"

Автор книги: Марина Львова

сообщить о нарушении

Текущая страница: 2 (всего у книги 10 страниц)

Глава 2

– Ларка! Ларка! – передо мной стояла Светлана со стаканом воды в руках.

– Господи, что случилось?

– Ты кричала во сне, я подумала, тебе плохо. На, попей водички.

– Спасибо, просто сон приснился. Все хорошо, иди к себе.

Вода была теплой и противной на вкус. За окном было еще темно, жаль, до утра мне, видимо, уже не заснуть. Вчера мы вдоволь находились по городу, очень устали, ноги гудели, когда мы наконец добрались домой. Странно, мы здесь меньше суток, а этот дом по привычке уже называем своим.

Что же мне снилось? Так, спокойно. Ну да, конечно, этот сон преследует меня уже почти два года. Я сижу в машине на переднем сиденье рядом с водителем, чья-то рука душит меня, кто-то пытается вытащить меня из машины. Черные злые глаза склоняются ко мне, а я ничего не могу сделать, мои руки не подчиняются мне, тело словно налито свинцом. Я силюсь закричать и не могу. Сколько раз, проснувшись, я плакала от бессилия, от невозможности изменить случившееся. Все это время я больше всего мучилась от ощущения собственной беспомощности, могла ли я помочь ему тогда, могла ли я спасти Андрея? Ладно, хватит об этом. Невозможно дважды войти в одну и ту же реку. Нельзя больше изводить себя мыслями об этом, надо взять себя в руки.

Вчерашний день был похож на сказку. Милая Мишель встретила нас в аэропорту. Мы почти сразу увидели ее, державшую листок бумаги, на котором толстым синим фломастером были написаны наши имена. По-русски она говорит довольно хорошо, недостающие слова мы находили в английском. Мишель – очаровательная блондинка лет тридцати с зелеными глазами, небольшим курносым носиком и большим улыбающимся ртом. Мы сразу понравились друг другу. У меня странное отношение к новым людям, я воспринимаю их интуитивно. Мама говорит, что у меня на людей Муркино чутье, наша кошка никогда не пойдет к недоброму человеку. Видимо, у всех людей свои биополя, заряд которых может не совпадать. Очень часто я чувствую себя угнетенно и скованно в обществе некоторых людей, хотя большинство из них хорошо ко мне относится. Не знаю почему, но моя физиономия располагает к себе даже незнакомых людей, в толпе обычно именно ко мне подходят, чтобы узнать дорогу.

Я отвлеклась. Вчера мы вместе с Мишель первым делом приехали к нам домой, чтобы бросить вещи. Дом расположен на очень тихой улочке и разделен на две половины, у него два входа, перед нашей дверью небольшой участок земли, засаженный кустами роз и цветами. Вторая дверь выходит на соседнюю улицу, там живет наша хозяйка. Мишель сказала, что ее сейчас нет, два дня назад она уехала к родственникам в Прованс. Боже мой, как это звучит! После вчерашней поездки по городу у меня сложилось впечатление, что я уже давным-давно бывала здесь. Весь облик города, названия улиц навевали воспоминания о давно прочитанных книгах, увиденных фильмах. Подобное впечатление осталось у меня после посещения Русского музея в Ленинграде, практически все картины были мне знакомы по иллюстрациям в книгах. Было ощущение, что встречаешь старых знакомых. Порой у меня возникала мысль: знаем ли мы так же хорошо свой родной город? За текучкой каждодневных забот у нас порой совсем не остается сил и времени, чтобы побродить по улицам своего суматошного города.

Что-то я отвлеклась, за окном стало совсем светло, в соседней комнате тихо, Светлана, разбуженная моими кошмарами, все-таки умудрилась заснуть.

Уже можно встать и сварить кофе. Моя любимая кофеварка всегда со мной, а посему утренний ритуал будет соблюден. После безумного роста цен мне пришлось ужать свои расходы, но утренний кофе удалось сохранить, сэкономив на прачечной и парикмахерской. Я отрастила приличную гриву волос, которые закалываю в пучок. Как я заметила, так стала поступать не одна я, в Москве теперь многие носят длинные волосы. Мода, вызванная ценами? Кто его знает…

На запах свежесваренного кофе в кухню пришла заспанная Светлана, после чашки кофе она оживилась и весело защебетала, вспоминая вчерашнюю поездку по городу и обаятельного Жака, с которым познакомила ее Мишель. Свете предстоит с ним работать сегодня. Кстати о работе, скоро уже должна приехать за нами машина. До работы совсем недалеко, пешком можно дойти минут за двадцать, и, что касается меня, я бы с удовольствием прошлась, но раз фирма сегодня нам предоставляет машину, отказываться было бы глупо. Вчера, сидя в машине Мишель, я старательно не смотрела на дорогу, разглядывая свои колени. Кажется, это прошло незамеченным, я не могу каждому рассказывать о своем автомобильном страхе, приходится слишком много объяснять, это вызывает у людей жалость, от которой мне становится еще хуже. Скорее бы уж начать работать.

До здания фирмы мы добрались благополучно, мне удалось даже хорошо запомнить дорогу, теперь смогу добираться туда пешком. Довольная Светка удалилась вместе с Жаком на склад отбирать товары. А мы с Мишель занялись документацией. Оказалось, я могу сама управиться с их компьютером, так как его программа совсем несложная. Работать с Мишель мне было приятно, дело свое она знала прекрасно, и у нее уже был опыт работы с моими коллегами. Понимали мы друг друга буквально с полуслова.

Я стояла у принтера, держа в руках уже пачку отпечатанных документов, ожидая, когда выйдет наконец последняя страница. Почему-то последнюю страницу всегда ждешь дольше всего Наконец-то она появилась. Одной рукой я взялась за нее, в этот момент дверь с шумом распахнулась и некто с громким криком «Мишель!» ворвался в комнату, крепко схватил меня за плечи и резко повернул к себе. Убедившись в своей ошибке, он отпустил меня и ринулся в глубь комнаты к столу Мишель. Инстинктивно я прижала к груди свои драгоценные документы. По опыту работы в своей бывшей редакции я знала, как трудно собирать разлетевшиеся по комнате листы рукописи.

А злополучная последняя страница, поднятая сквозняком, взлетела почти под потолок и тихо спланировала на середину комнаты. Проводив ее взглядом, я с облегчением вздохнула, увидев, куда она упала, и посмотрела на человека, вызвавшего смерч, пронесшийся по нашей комнате. Но разглядеть мне удалось только его спину, так как, что-то проворчав сквозь зубы, он меня покинул и направился к Мишель, опершись руками на ее стол, он что-то громко ей говорил, среди мелодичного потока слов на незнакомом мне французском я уловила только имя Анна-Мари, повторяемое довольно часто. Для себя я решала проблему своего листа, поднять его с пола или подождать, пока этот рослый экземпляр не уберется из комнаты. Ага, кажется, вспомнили и о моем присутствии. Этот тип повернулся ко мне и что-то процедил сквозь зубы по-французски.

Я не являюсь сторонницей строгого соблюдения этикета и вполне могу понять и простить человека, который не встал в моем присутствии, забыл поздороваться или предложить сесть. Во время работы бывает всякое. Но при виде этого самоуверенного лица во мне взыграла гордость. Молча кивнув в ответ на его тираду, обращенную ко мне, видимо, он извинялся, что оттолкнул меня, ворвавшись в комнату, я указала ему взглядом на улетевшую страницу. Он с недоумением приподнял брови, однако наклонился и поднял ее.

Будь он менее красив, честное слово, я бы сама подняла ее. Но по своему опыту я знаю, что мужчины с такими выразительными карими глазами, густыми темными бровями, классическим профилем и упрямой складкой у рта доставляют много горя женщинам. Одна из моих подруг много лет буквально сохла по такому красавцу. Ненавижу мужчин, сознающих, что они красивы. Пока я раздумывала, он подошел и протянул мне мой упорхнувший лист. На меня пахнуло хвойным запахом мужского одеколона. Мое чувство мелкой мести было таким образом удовлетворено, я поблагодарила его почему-то по-английски (первое, что в голову пришло) и вернулась к своим документам, которые еще предстояло проверить.

Милая скороговорка Мишель – когда она говорит, будто звонкие бусинки нанизываются на нитку – перемежалась недовольным мужским рыком. После непродолжительного разговора с Мишель красавец мужчина с не меньшим грохотом покинул комнату, но, наученная горьким опытом (хотя почему горьким?), я вовремя успела прихлопнуть руками свои листики, а Мишель засела за телефон и до конца дня обзванивала знакомых в перерывах между работой. Между делом она объяснила мне, что Фрэнк (а именно так звали пронесшийся перед нами торнадо) в очередной раз поссорился с Анной-Мари, она внезапно уехала и он ее ищет. Анна-Мари, ее школьная подруга, работает сейчас в США. С Фрэнком они вместе с Анной-Мари познакомились, когда во время каникул отдыхали в Испании. В общении он очень приятный человек, веселый и обаятельный (честное слово, я этого не заметила). После окончания учебы Анна-Мари стала работать в филиале одной крупной американской компании, а потом Фрэнк пригласил ее работать к себе. Анна-Мари без ума от своего босса, но у них иногда бывают конфликты (охотно в это верю), и вот теперь после очередной ссоры она скрывается где-то в Париже, по крайней мере, билет на самолет она покупала до Парижа.

Да, мне бы ее проблемы, поругалась с начальником и, хлопнув дверью, умчалась во Францию. Экзотика! А ее начальник помчался за ней, как в романе. Видимо, эта Анна-Мари действительно нечто! Вот умница! Такого типа держать на коротком поводке, молодец! В знак женской солидарности мысленно жму ей руку.

В конце дня озабоченная Мишель извинилась передо мной и сказала, что не может сегодня вечером погулять со мной по городу, но мы обязательно сделаем это завтра. Чуть позже с подобными извинениями ко мне подошла и Светка. У нее, похоже, свидание с кем-то из французов. Ох, молодость, молодость! «Не ворчи», – сказала я сама себе, честно говоря, я была рада возможности одной спокойно побродить по городу. Больше всего не люблю массовости и ажиотажа. Для меня всегда самым большим мучением были экскурсии: необходимость идти толпой и организованно все осматривать через головы впереди стоящих. Благодаря своему росту я всегда все видела, но атмосфера меня раздражала. Сегодня я предоставлена самой себе и могу располагать своим временем, как мне угодно.

В одиночестве мне пришлось провести и вечер. Светлана вернулась столь поздно, что я даже не смогла похвастаться перед ней своими приобретениями: великолепным конструктором и набором очередных машинок, чьи колеса, я думаю, очень скоро захрустят у меня под ногами. Дома в результате непримиримой борьбы с разбросанными игрушками мне удается отстоять только кухню. Я категорически запретила заходить на кухню с игрушками после того, как, споткнувшись об уроненного на пол зайца, чуть не выронила кастрюлю с только что снятым с плиты супом. На кухню допускаются отдельные самые ценные экземпляры машинок, которые иногда милостиво дарит мне Тошка. Они торжественно выстраиваются в ряд на холодильнике вместе с другими подаренными мне сокровищами: каштаном, найденным Тошкой в детском саду, желтым камешком, радиодеталями. Что-то мои разбойники сейчас делают? По времени должны спать, а может быть, уговорили бабушку досмотреть очередной фильм по видеоканалу? Это они умеют делать мастерски.

Глава 3

Утром я с трудом растолкала Светлану, но когда она наконец проснулась и выпила приготовленный мною кофе, то обрушила на меня свои вчерашние впечатления. От французских названий у меня слегка закружилась голова, я поняла только одно: она в восторге и сегодня вечером ей предстоит посетить нечто совершенно труднопроизносимое.

На работу мы пришли за полчаса до начала, но там уже стояла маленькая белая машина с «очаровательным» Жаком, с которым Светлана и отправилась на склад. Только бы они там ничего не перепутали.

Представляю, что скажет наш шеф, если мы ему привезем вместо изящных дамских весенних туалетов что-нибудь типа робы для грузчиков. Хотя, кажется, данная фирма не занимается их поставкой. Одна надежда на это!

Нет, положительно, кроме меня, сегодня никто не настроен на работу. Мишель пришла с сильной головной болью и озабоченным лицом. Анну-Мари найти пока не удалось, по настоянию небезызвестного Фрэнка ей пришлось начать обзванивать общих знакомых в провинции. Весь день наша комната напоминала мне военный штаб в ходе ведения крупномасштабной наступательной операции. Телефон не смолкал почти ни на минуту, стала поступать информация от знакомых знакомых. Складывается впечатление, что город уже перетряхнули по камешку.

Ближе к обеду, когда головная боль у Мишель почти улеглась после выпитых таблеток аспирина, появился и сам возмутитель спокойствия. Наступательной энергии у него поубавилось, а злости прибавилось. Давно я не видела таких свирепых глаз. Сегодня он тихо рычал на английском языке. Странно, вчера он вполне свободно разговаривал на французском языке, хотя мне трудно судить об этом. Мишель что-то тихо сказала, видимо, пыталась предупредить, что я говорю по-английски. Они вновь перешли на французский. Я не люблю прислушиваться к чужим разговорам, но не могла найти повода выйти из комнаты, мне оставалось ввести в текст некоторые уточнения и не хотелось отходить от компьютера.

Глупейшая ситуация, но, в конце концов, если им надо поговорить, пусть сами выходят из комнаты. В данный момент он уговаривал Мишель поехать куда-то. На ее робкие возражения, что она занята после работы, а она действительно хотела показать мне пару музеев, этот невоспитанный американец что-то проворчал и, безуспешно попытавшись сформулировать свои мысли на французском, вдруг перешел на испанский. Тут уж его речь полилась рекой, хотя его произношение для меня и было несколько необычно, но, к сожалению, понимала я его прекрасно. За моей спиной несся стремительный поток испанской речи, приятной, как музыка. Если, конечно, не учитывать того, что эта речь не предназначалась для моих ушей.

Как давно я не слышала хорошей испанской речи. В издательстве мне приходилось работать только с письменным переводом, в последний раз с делегацией я работала еще до рождения Саши.

Я считаю верхом неприличия разговаривать в компании на языке, который не понимает кто-либо из присутствующих, но это мое личное мнение. А пока, несмотря на робкие попытки Мишель возразить, ей было заявлено, что сделки, подобные нашей, совершаются у цивилизованных людей по факсу, незачем ездить в Париж под видом командировок, отнимать время у деловых людей, которые вынуждены нас еще при этом и развлекать. Теперь мне стало ясно, как чувствует себя обезьяна, только что спустившаяся с пальмы, у которой в знак великого одолжения отломали хвост и позволили считать себя частью цивилизованного общества. С трудом взяв себя в руки, я закончила-таки вводить правку в документ под саркастическое замечание о том, что, оказывается, научно-технический прогресс в виде компьютеров дошел и до моей Богом забытой страны. На этом поток негодования иссяк, американец замолчал. Исчерпав весь свой запас злости и вновь перейдя на французский (вот полиглот!), еще несколько минут что-то втолковывал растерянной Мишель, которая отвечала ему торопливой скороговоркой. Ее голос слегка заглушался работающим принтером, печатавшим сделанные мною документы.

Появление последней страницы совпало с порывом ветра и стуком закрывающейся двери, что ознаменовало очередное исчезновение злобного торнадо. Мишель смущенно молчала, я тихо кипела.

В конце концов, я никому здесь не навязываюсь, а эти французы зарабатывают на нас приличные деньги, по крайней мере, они не торгуют себе в убыток. Да в конце концов, что я ему плохого сделала? Ненавижу людей, срывающих свое зло на других. Редкий нахал! Бывают же такие типы! Спокойно!

Через пару минут я восстановила способность логического мышления, если оно вообще свойственно женщинам, и сказала Мишель, что мне бы хотелось погулять сегодня одной. Думаю, она догадалась, что я поняла содержание их беседы.

Мишель сильно покраснела, стала извиняться, говорить, что таким она его не видела, этот мужчина вообще никогда не кричит, и так далее и тому подобное. От всего этого мне стало безумно горько, нет ничего противнее незаслуженной обиды.

Хотя смешно подумать, что можно найти человека, который испытывает мазохистскую радость, когда его обижают.

Я предалась размышлениям, а Мишель снова засела за телефон. Моя деятельность в славном городе Париже закончилась вполне успешно, сегодняшний вечер с полным правом можно посвятить себе. Еще с давних институтских времен меня охватила любовь к городам. Я их коллекционирую. Дома у нас с Андреем была карта, на которой мы отмечали города, в которых побывали. Практически в любом городе можно купить открытку с видом местных достопримечательностей. Андрею нравились южные города с огромными восточными базарами. Я любила Прибалтику: Таллинн, Рига, Вильнюс восхищали меня своими старыми средневековыми улочками, будили воображение, напоминали о прочитанных книгах. Именно в Прибалтике у меня появилась привычка покупать в незнакомом городе цветы. Я до сих пор помню букет из крохотных алых розочек, который купила в цветочном магазине у Ратушной площади в Таллинне, огромную белую гвоздику в Ленинграде, букетик цветного горошка в Риге. Итак, решено, порадую-ка я себя цветами в Париже.

Тепло простившись с Мишель, я отправилась завоевывать Париж. Традиционный брелок с Эйфелевой башней уже тихо позвякивает у меня в кармане. Подарки своим домашним я купила и упаковала, завтра с утра сядем в автобус – и до аэропорта, а если повезет, то кто-нибудь из Светкиных воздыхателей подбросит. А пока я свободна и никуда не бегу.

Удивительное дело, но больше всего в Москве я устаю от беготни и постоянного ощущения, что что-нибудь забыла сделать.

Как приятно посидеть на скамейке и со стороны понаблюдать за людьми, спешащими по своим делам. Чувствуешь себя винтиком, выпавшим из стройного часового механизма. Нет нужды никуда спешить, готовить ужин, разбираться с проблемами, накопившимися за день. В Москве мне никогда не удается полностью самоустраниться и предаться созерцанию.

А вот и цветы! Милая старушка торгует подснежниками. Весна в Париже! Что может быть прекраснее!

Я медленно брела по улицам, вдыхая холодноватый запах подснежников, постепенно удаляясь от шумного центра.

Читать по-французски я пока не научилась, а посему не рисковала произносить вслух названия улиц, так красиво написанных на табличках, укрепленных на стенах домов. Нам повезло, что мы разместились в таком красивом районе города. Здесь трудно заблудиться. За эти три дня я уже вполне свободно стала ориентироваться здесь. Больше всего мне нравятся старые дома, совершенно непохожие друг на друга. Старинные дверные ручки, замки, резные решетки на окнах. Старые каменные мостовые навевают мысли о дамах в платьях, с кринолинами, которые сидели на открытой веранде этого кафе или гуляли в этом маленьком скверике. На противоположной стороне улицы я увидела крохотный галантерейный магазинчик, его маленькая витрина придает дому такой уютный вид. Мне захотелось перейти улицу, чтобы рассмотреть его поближе, но в этот момент раздался шорох шин и передо мной остановился блестящий приземистый монстр черного цвета. Подождав секунду, я попыталась обойти его сзади, моя попытка не осталась незамеченной.

Машина откатилась назад, затемненные окна мешали мне увидеть физиономию шутника. Таким же образом была пресечена моя попытка обойти машину спереди, все это очень напоминало сцену ухаживания из какого-нибудь дешевого кинофильма.

И здесь на этих старых улицах Парижа подобная шутка мне показалась совсем неуместной. Мое хорошее настроение моментально улетучилось, и я рассердилась. В этот момент опустилось стекло передней дверцы, и мне стало видно, что на месте водителя сидит небезызвестный мне полиглот и широким жестом приглашает меня сесть в машину. Ну уж нет, премного благодарна. Мне, правда, удалось скривить губы в улыбке и отрицательно покачать головой, хотя, честно говоря, я бы с удовольствием взяла что-нибудь тяжелое и запустила в эту нахальную физиономию.

Резко повернувшись, я пошла прочь от машины. Дверца машины негромко хлопнула, раздались шаги, и в следующее мгновение сильная рука опустилась мне на плечо и резко повернула. Я со всего размаха уткнулась лицом в мягкую кожаную куртку. От подобной бесцеремонности я просто онемела.

Знакомый рокочущий голос довольно вежливо пригласил меня сесть в машину. Подняв глаза, я довольно недружелюбно посмотрела на своего обидчика.

– Я хотел бы извиниться перед вами за испорченный вечер. Мишель сказала, что вы собирались погулять вместе. Она, к сожалению, будет занята сегодня. Может быть, я смогу заменить ее? Я довольно неплохо знаю Париж и, несомненно, смогу справиться с ролью гида.

– Благодарю вас, считайте, что ваши извинения приняты, но я предпочитаю побыть одной.

– Прекрасно, но в таком случае моя машина к вашим услугам, я отвезу вас, куда вам будет угодно.

Нет, ну вы только подумайте! Этот высокопарный стиль легко может обмануть кого угодно. На первый взгляд сама любезность, а всего какой-нибудь час назад он высказывался в мой адрес, пользуясь тем, что его не понимают Я бы его и не поняла, говори он, допустим, на французском, и сейчас бы мило благодарила этого мужлана за его любезность. Хам!

– У меня складывается впечатление, что вы меня боитесь. Я хороший знакомый Мишель, мы с вами были представлены друг другу. Почему бы нам не провести этот вечер вместе? Я смог бы искупить свою вину за доставленные вам неудобства. В этом нет ничего необычного, можете в этом не сомневаться.

– Да, конечно, я абсолютно с вами согласна, тем более что общепринятые нормы этикета дошли и до моей забытой Богом страны.

– Вы издеваетесь надо мной?

– Да! – ответила я совершенно искренне и тут же пожалела об этом, внезапно сообразив, что вполне могу поплатиться за сказанное в запале. Глаза моего противника полыхнули яростным огнем, губы крепко сжались. Невольно я отступила назад и, вскрикнув, стала падать, оступившись о бордюрный камень тротуара. Меня подхватили сильные мужские руки. Да, если бы не он, лежать бы мне сейчас на дороге. Поблагодарить его, что ли? Между тем этот тип не терял времени даром, ему удалось почти подтащить меня к переднему сиденью своей машины. О нет, только не это!

– Do not touch me! No me toque! He трогайте меня! – разом выпалила я на всех известных мне языках. И для пущей убедительности добавила по-русски: «Убери руки, идиот!» Последнего делать мне не следовало, так как это слово явно международное и на испанском звучит чрезвычайно похоже. На какую-то долю секунды хватка ослабела, и я почувствовала себя свободной. Взглянув наверх, я заметила тень растерянности на его лице. Он осмысливал сказанное мною. Боже, я, кажется, ляпнула что-то по-испански! Пару секунд мы стояли, глядя друг на друга.

Потом он яростно клацнул челюстью, схватил меня в охапку и, открыв дверцу, стал вталкивать на переднее сиденье.

Только не это! Один вид этой машины вызывал у меня прямо-таки животный страх. Я вырывалась изо всех сил, но с таким же успехом можно было попытаться оттолкнуть стену дома. Подножкой ему удалось сбить меня с ног и почти усадить в машину. В самый последний момент я попыталась вырваться и, не удержавшись, со всего размаху ударилась виском об машину. От дикой боли перед глазами у меня все потемнело и замелькало.

Застонав от боли, я попыталась выпрямиться. Где я? Я сижу, уткнувшись головой в колени на сиденье машины, и чья-то рука поддерживает мою голову, другая гладит меня по спине. Андрей! Где он?

Перед глазами у меня мелькают желтые круги, в ушах шумит. Постепенно я начинаю видеть. К машине подбегают несколько людей. Где я уже видела эти злые черные глаза?.. Они гнались за нами на машинах… Почему мы стоим? Андрей! Сделай же что-нибудь!.. Мужчина со злыми глазами подбегает к машине, склоняется ко мне и пытается открыть дверцу, стекло опущено, он хватает меня за руки, мне удается вырвать левую руку. Я случайно задеваю рукой за сумку. Вот оно! Это же мой сон! Моя рука нашаривает баллончик с дихлофосом, падает крышечка. Пальцем изо всех сил жму на распылитель. Круги перед глазами исчезают, я отчетливо вижу мужчину, открывающего рот как рыба, вытащенная из воды на берег. Он хватается руками за лицо и отпускает мою руку. Шум струи аэрозоли, резкий запах дихлофоса и какая-то возня слева от меня окончательно приводят меня в себя.

Повернув голову, я вижу двух типов, пытающихся вытащить из кабины сидящего рядом со мной в машине мужчину. Один из них вонзает ему в руку шприц. Машинально, не успев ничего подумать, я просовываю свою руку с баллончиком между копошащихся тел и изо всех сил нажимаю на распылитель, поливая дихлофосом нападавших. Ура! Советское – значит отличное! Со сдавленными воплями они отскакивают от машины. Мотор взревел, и автомобиль рванулся с места, оставив позади себя людей, кричащих что-то мне совершенно непонятное, и какой-то светлый автомобиль. Я лихорадочно стала нажимать на какие-то кнопки, стекло на моей дверце поплыло вверх. Фу, кажется, пронесло! Господи, что пронесло? На месте водителя сидел Фрэнк, сжимая побелевшими руками руль. Машина неслась по незнакомым улицам.

– Где мы?

В ответ он что-то пробормотал совершенно непонятное.

– Немедленно отвезите меня домой.

Хорошо еще, что по-французски я могу сказать хоть адрес дома, в котором мы остановились. Он меня хоть слышал?

Вжавшись в сиденье, я судорожно прижимала к себе баллончик из-под дихлофоса, теперь он был почти пустым. Наконец я сделала это! Словно время вернулось назад. Я смогла войти в одну и ту же реку!

Стоп! Опомнись! Еще никому не удавалось опровергнуть утверждение Аристотеля. Но так или иначе я смогла полить эти ненавистные глаза, которые преследовали меня во сне эти долгие два года! Внезапно мое ликование сменилось ужасом. Кого же это я поливала дихлофосом? Мне же не приснилось, я в Париже… Машинально я убрала баллончик в сумку.

За окном мелькнуло что-то знакомое. Машина затормозила на улице, где мы со Светланой так мирно жили последние дни. Фрэнк выключил мотор, потер руками лицо (что, я его тоже окропила дихлофосом?) и потряс головой. Затем он вышел из машины и, обойдя ее, открыл дверцу и помог выйти мне. Ноги у меня дрожали и подгибались, голова немного кружилась.

Поддерживая меня за локоть, он повел меня к дому, странно замедляя шаги. Кое-как мы добрались до двери. Фрэнк прислонился к притолоке. Порывшись в сумке дрожащими руками, я нашла ключи и с большим трудом открыла дверь. Что он все время молчит? Хоть бы слово молвил, но он ничего не успел сказать. Вместо этого рослый американец без единого звука стал на меня падать. Вернее, он падал не на меня, а медленно сползал по стенке, наваливаясь на дверь. Дверь резко распахнулась, и он стал вваливаться в дом. Где-то у самого пола мне удалось подхватить его. Падение замедлилось, всей своей тяжестью он обрушился на меня. В первый момент мне показалось, что в нем не меньше тонны. Но расплющить меня ему все же не удалось, кое-как я заволокла его в дом. Как нам удалось подняться по лестнице и добраться до моей комнаты, мне до сих пор не понятно. Потом, когда я немного пришла в себя, никак не могла понять, зачем я его волокла на себе на второй этаж. Не будь я такой напуганной, я бы оставила его на месте падения и побежала за помощью. Но опомнилась я только, когда взвалила его на свою кровать. Тут я выпустила из рук сумку, и меня стала бить крупная дрожь. Что же я наделала? Зачем мне в доме чужой человек?! Да, а он живой? С трудом мне удалось перевернуть его на кровати. Лицо было очень бледное. Он был теплый, но это еще ни о чем не говорит. Может, не остыл еще? В кино дыхание проверяли зеркальцем. Я рванулась в ванную. По счастью, мне не удалось снять зеркало со стены. Уже потом я поняла, сделай я это, я бы непременно убила ничего не подозревающего американца, не удержав в руках тяжелую деревянную раму.

Я опустилась на стул, мой взгляд упал на сумку. Пудреница! Со второй попытки, слегка обсыпав его пудрой, мне удалось определить с помощью замутненного зеркала, что он пока дышит. Ладно, пудру я с него потом стряхну, когда он придет в себя. А когда он придет в себя? Хотела бы я это знать! Ну, по крайней мере, я его не убивала. Что же он так внезапно свалился? Шприц! Эти типы вкололи ему что-то. Боже мой, на нас же напали! А если они придут за нами сюда?! Что ты будешь делать? Опять брызгать дихлофосом? Успокойся, как они нас найдут?

Нужно хоть входную дверь закрыть. Я бросилась вниз по лестнице, так и есть, входная дверь была распахнута настежь. Я бросила взгляд на улицу. Ой, машина…

Как я могла про нее забыть? Черный монстр по-прежнему нахально красовался на улице. Осторожно подойдя к нему, я никого рядом не увидела. Дверца была открыта, этот Фрэнк почему-то не захлопнул ее за мной. По-хорошему, автомобиль надо отогнать куда-нибудь подальше от дома. Так, ключи все еще красовались в замке зажигания. Но я же не сдвину с места эту новомодную махину. Как ни странно, машина завелась почти сразу. У меня же нет с собой прав, я не знаю правил движения и не могу водить машину в Париже! Мотор тихо урчал, мне удалось тронуться с места.

Отъехав от дома на несколько улиц, я подумала, что можно подогнать машину поближе к зданию фирмы, так мне легче будет объяснить, где я оставила это дорогостоящее чудище. А в том, что оно стоило огромных денег, я почти не сомневалась. А если ее украдут? Ну, какая ерунда приходит мне в голову? У меня в комнате лежит полуживой человек, а я думаю о его машине. Мне удалось осторожно припарковаться почти у входа в фирму.

Рабочий день давно закончился. Улица была совершенно пустынной. Так, теперь надо выключить мотор, забрать ключи. Мне даже удалось запереть дверцу автомобиля. Осторожно обойдя машину со всех сторон, я подергала все дверцы. Хотя зачем я это делала? Помнится, еще Андрей мне рассказывал, что у автомобилей такого класса установлен автоматический блокиратор дверей: запирая одну, ты закрываешь всю машину. Хотела бы я знать, что же сказал мне бортовой компьютер при остановке? Попрощался? Я машинально погладила дверцу автомобиля. При всей его красоте езда на нем не доставила мне особого удовольствия. Ну да ладно, одно дело сделано. Что же это я здесь прохлаждаюсь? Я чуть было не бросилась со всех ног домой, но благоразумие взяло верх, и, изо всех сил сдерживая себя, я неторопливым шагом направились к дому, стараясь не оглядываться и не вздрагивать при виде машин, проезжавших мимо. Один раз мне показалось, что на перекрестке промелькнула знакомая светлая машина, но усилием воли заставила себя не оборачиваться. Только перед поворотом на нашу милую тихую улочку я наклонилась и стала поправлять шнурок на ботинке. Это дало мне возможность незаметно осмотреться по сторонам. Как полезно, оказывается, читать детективы. И почему их все ругают? Милая старая Агата Кристи! Сколько поколений студентов осваивали ее произведения на занятиях по внеклассному чтению, читая ее книги в оригинале. Но могла ли я предположить, что мой детективный опыт мне пригодится! Теперь посмотрим на витрину булочной.