Текст книги "Непозволительные удовольствия (СИ)"
Автор книги: Марина Лётная
сообщить о нарушении
Текущая страница: 3 (всего у книги 8 страниц)
– Уверена?
– А ты уверен? ― он ошарашено впился взглядом в мои глаза, наверняка выдававшие во мне влюблённую идиотку, и на долю секунды задумался.
Я подалась бёдрами к нему навстречу, медленно вбирая в себя головку члена, от чего Брэндон выдохнул грудным дрожащим рыком и нетерпеливо резко вошёл глубже. Влага потекла по промежности и ягодицам, а душная раздевалка наполнилась моим звенящим криком и чавкающим звуком скользящих тел. Блондин разогрел меня до состояния раскалённой стали, и беспрепятственно проталкивался всё глубже и резче, пока я непоследовательно цеплялась за его рельефные плечи и торс.
Такой красивый. Трахает меня с наслаждением и чертовски хорош собой. Я впилась в шею Брэндона, покрытую мурашками, укусом и добилась от него грудного стона прямо мне в ухо, от чего и сама не удержала вскрик наслаждения. Блондин пристально всматривался в моё лицо, кусая кровоточащую нижнюю губу, и не сбавляя усердного темпа, вдруг прикрыл глаза и нежно поймал мои губы тёплым поцелуем.
Я непроизвольно вжалась в его горячее тело, заглубляя рваные толчки, и испытала внутри груди жгучее, почти что болезненное чувство любви к каждому его вздоху и действию. Брэндон крепче сжимал рукой мою талию, ласки его губ превратились в удушающий ком в горле. Мы оба промычали сквозь поцелуй от надвигающегося на нас удовольствия. Но блондин не унимался, и пристроил свою свободную руку между моих ног, дразняще поглаживая пульсирующий клитор. Я бесстыдно громко стонала в его губы, беспорядочно трепала копну его светлых волос и цеплялась ногтями за бледную кожу.
– Брэндон! ― Мужчина грубо рычал, когда слышал своё имя, вдалбливаясь в меня на всю глубину, от чего внизу живота пронзительно остро выстреливала сладостная боль, а потом вдруг тихо и мученически шептал моё имя, облизывая мой язык. Не мог определиться, каким ему быть.
Мне показалось, наша животная потребность переросла в самое настоящие занятие любовью, и в эту же секунду истекла волной влаги. Мышцы между ног ритмично принялись сокращаться, а я чувствовала, как внутри пульсирует его твёрдый член. Брэндон не прекращал ласкать мой рот губами и языком, пока тело судорожно билось в его сильных руках. Через какие-то доли секунд я сползла вниз по шкафчику, ощущая, как на шее и груди сквозь прилипшую к телу футболку, разливается его теплая сперма.
Брэндон мучительно простонал в голос моё имя, зазвучавшее теперь с особым томительным удовольствием, и тяжело опустился на колени напротив. Воздух рьяно врывался в наши лёгкие, в ушах раздалась пронзительная глухая тишина, нарушающаяся только шумом жадного дыхания, саднившего в горле, а взгляд танцора тревожно забегал по полу раздевалки, словно пытаясь не оказаться на мне. Мы были обессилены.
Блондин вдруг несвойственно для себя неловко наклонился к моему мокрому лбу и оставил на нём мягкое прикосновение разгорячённых губ, обрамляя на недолгие несколько секунд раскрасневшееся лицо своими ладонями.
1.5
С застывшим поцелуем на лбу и холодеющей кожей, я наблюдала, как Брэндон торопливо собирается в тишине: захлопывает металлическую створку, натягивает на влажные сильные ноги джинсы, потом с несколько минут спешно бродит по раздевалке, то ли безрезультатно пытаясь что-то найти, то ли от смятения, и небрежно накинув белую майку, не скрывающую его мощные плечи, остановился с сумкой на выходе ко мне спиной. В какой-то момент мне показалось, что он так и уйдёт молча, оставив меня всё ещё подрагивающей после грубых проникновений.
– Лапуля… Надеюсь, ты понимаешь, что я не ищу серьёзных отношений, ― Брэндон с особой настороженностью, не поворачиваясь ко мне, излучал непонятное мне волнение, отдающееся в моей груди мерзкими гулкими ударами. В ушах словно лопнули перепонки.
– Да…
Блондин скользнул на выход, а я так и осталась сидеть на полу.
Колени вздрогнули от моих же холодных неожиданных прикосновений рук. Трясущимися ладонями я дотронулась до своих бёдер, украшенных синими отпечатками его пальцев, до налитой болью и свежими прикосновениями его губ груди, едва коснулась своей промежности, почувствовав, как мышцы ноюще сократились, и в конце концов обхватила свои плечи и опустилась корпусом на ледяной пол раздевалки. В груди всё заклокотало, и я с болью и хрипом вскрикнула, выпуская из глаз едкие слёзы. Мне не было бы так больно, если бы не было так хорошо…
За последние годы я не смогла узнать в своей душе такого широкого диапазона чувств как за сегодняшний день. Мне казалось, что живу правильно ― откладываю все личные переживания на потом, а время заботливо их хоронит на задворках воспоминаний; стремлюсь изо всех чёртовых сил стать лучше ради Молли и готова согласиться на любую работу, только бы у моего мышонка был шанс на образование и достойное жилье, вопреки событиям нашей жизни, набирающим обороты в своей изощрённости. Закрываю глаза и готова работать с танцорами пошлого низкого жанра. Закрываю глаза и позволяю себе видеть небесные глаза, отражающие все оттенки лукавства, распутства и непонятную мне немую тоску, незаметно для всех проскальзывающую в его взгляде во время наших репетиций.
Мне было некого винить в том, на что я пошла добровольно, даже саму себя. Чистая боль сжигала солнечное сплетение, и я просто знала, что полюбила Брэндона. Это так некстати, что все жизненные проблемы, которыми я жила, словно ушли на второй план: ни одна из них не заставляла меня страдать до искренних слёз отчаяния, до искусанных солёных от крови губ и пронзительной рези в груди. До чувства безысходности настолько осознанно. Мне не составило труда признаться себе в том, что я знала с самой первой секунды, чем закончится столкновение в раздевалке, а потому слабо понимала причины слёз, отдававших во рту горечью. Мне было жаль, но по-другому я не смогла бы.
Перед его напором и желанием обратить на себя внимание хотя бы сексом я не могла устоять. Наверное, мне не хватало в жизни простой человеческой ласки: мужской ― со времён расставания с Чарльзом в старшей школе, родительской ― с того самого дня, как я повзрослела не по годам. Хотя, по поступкам, может, и не скажешь. Студия ― во владении приставов, у нас нет жилья, а у меня ― стабильной работы. Молли живёт в чужой семье в ожидании, когда её сестра, наконец, поднимется с колен, а я сижу на этих самых коленях в стенах хореографического зала и горько плачу над своим разбитым сердцем.
***
Четвертая наша суббота была не выходная. На сегодня был намечен прогон на сцене, до конкурса оставалось две недели, и я кусала до крови свои иссохшиеся губы, вдыхая сырой кулисный запах. В нём скрывались затхлые приторные нотки выгоревшей пыли в свете софитов. Тела моих тренированных красавцев обтягивали сексуальные сценические костюмы, прекрасно подчеркивавшие массивные мышцы и эстетично привлекательные рельефы. Карлос расслабленно располагался на выступе в закулисье, разделяя его с Джозефом. Кристиан волнительно прохаживался из стороны в сторону, обхватив себя руками. Я наблюдала за всеми в равной степени внимательно, с грустным интересом выявляя особенности проявления характера каждого подопечного.
Если речь заходит о характере, то каждый чёртов раз мне видится, как мы вшестером сидим на бочке с порохом, и с ужасом, проходящимся по спине холодными неприятными мурашками, ожидаю как хамоватый блондин с грациозностью кошки “чиркнет спичкой”, а Джастин, даже не дожидаясь цепной реакции, самостоятельно “сдетонирует”. Иногда Брэндон не утруждается предоставить повод для своего взрывного капитана, тогда Джастин прекрасно справляется сам и находит его без помощи посторонних. Я даже не знаю, кто из них хуже, но они оба осложняли мне жизнь.
– Что за пиявка искусала твою шею? ― Брюнет с горящими глазами недовольно нагнулся к лицу блондина, грубо развернув его за подбородок, и продемонстрировал всей команде посиневшие засосы. Эти страстные отметины были, конечно же, не мои, и я тихо терпела мерзкий укол в сердце. Он может отлюбливать любую, с кем захочет провести ночь, ведь Брэндон не принадлежит мне. Но я признаюсь честно, что хотела бы оказываться под его горячим напором в любую секунду, когда бы он хотел переспать с девушкой.
– Да так… Одна роскошная потаскушка с большущими сиськами!.. Всю ночь развлекался, ― Брэндон испепелял меня жестоким взглядом глаза в глаза, но я не отворачивалась. Всё моё тело кричало от душевной боли, наверняка это читалось и на лице. Трое участников команды поспешили отойти в сторону от разражающихся разборок, показывая, что не желают выслушивать подробности сексуального опыта блондина.
Что ж, я не думала, что он так жестоко поступает со своими "потаскушками" и готова была бы пожертвовать многим, чтобы не слышать этот наигранный спектакль, адресованный в мой адрес. Прежде блондин никогда не казался мне таким злым и безжалостным, даже когда становился зачинщиком ссор в танцевальной команде. Я была бы готова оправдать многое за его тяжелый ребяческий характер, но даже это для него было через чур. Предвкушение от демонстрации ещё сыроватого, но впечатляющего энергетикой номера, омрачилось его поступком. Брэндон был частью слаженного живого механизма и вместе с этим частью моего сердца, изнывавшего от его нахлынувших ожесточённых грубостей.
Теперь, как только он раскрывал свой рот, который я с любовью и страстью целовала в раздевалке нашей студии несколько дней назад, из него извергалось словно полчище иголок, впивающихся в мое лицо и конечности. Мне щипало нос от надвигающихся слёз, и я с трудом переносила боль от его легких, невзначай брошенных, но нещадно достигающих своей цели язвительных шпилек.
– Ты развлекался всю ночь? Мы умираем от изнурения, а ты позволяешь себе резвиться по ночам? Грёбаный засранец, может, хоть хоеограф придумает тебе наказание, ― Джастин и впрямь завёлся злобой, зажал Брэндона в тиски, как будто не мог привыкнуть к каждодневным выходкам своего напарника, выжидающе поглядывая в мою сторону. Меня и саму начинали подбешивать непрекращающиеся агрессивные выяснения отношений.
– Да! Накажи меня, лапуля! Заставь ночевать в студии, чтобы я там жил и круглосуточно тренировался! ― Он расстреливал меня холодными вспышками злости, горящими в его голубых глазах и едко растягивал уголки губ в самодовольстве. Догадался… Но я знала, издёвки и отсылки к совместно проведённому времени и обнаруженным уликам проживания в студии вряд ли выйдут на всеобщее обозрение, ведь Брэндону так было приятно изводить меня на только нам двоим понятную душевную боль в моём взгляде. Но чего от него ждать? Шантаж?
– Я бы наказала, только всю команду, чтобы вы двое понимали ответственность за свои ядовитые разборки. Но предлагаю все эмоции оттанцевать на зрителя. Выйдите пожалуйста с осознанием того, что перед вами живая публика – уже через три номера, так что я пойду в зал. Нужно посмотреть со стороны на недочёты, ― я тяжело вздохнула и обессиленно развернулась в сторону выхода из закулисья, оставляя позади неразрешённый конфликт.
Больше не представлялось возможным терпеть издевательское внимание Брэндона, и, как я уже сказала, нужно было оценить проделанную работу. Надеюсь, им хватит ума не поубивать друг друга за пять минут до выхода. Я торопливо вышла в коридор, соединяющий сцену с гримерками и зрительским залом и зашла внутрь, заняв одно из множества свободных мест на третьем ряду, наконец соединив в замок дрожащие руки.
Алые бархатные кресла, массивные навесы над сценой и богатые кулисы. В средних рядах установлена музыкальная аппаратура, за которой расположился звукорежиссёр. Раздалась громкая хип-хоп музыка так, что от басов завибрировали внутренности, и я с интересом заметила, что такой враждебный пробирающий бит будет тяжело перетанцевать кому бы то ни было, будь это сам…
Чарльз вынырнул из-за кулис во главе команды из десяти поджарых парней, не уступающих по пропорциям моим ребятам, и принялся буквально убивать под собой пол отточенной обозлённой хореографией. От хип-хоп степов в горячем мужском исполнении зал обдавало пьянящими вибрациями уверенности. Коллектив – одна живая материя, заполнял сцену синхронными картинками, быстро сменяющимися одна за другой. Если бы не мои личные цели на этом конкурсе, я бы в полной мере смогла оценить заражающий водоворот уличного танца, не сдерживая восхищенных возгласов.
Мы не общались с моим бывшим с тех пор, как он посоветовал меня в "Palermo": я уволилась с треском, поставив в том числе и его в неловкое положение. Но разве мне было ловко, когда он бросил меня, переметнувшись к другой? И даже это не мешало мне разглядеть: Чарльз умел выстроить танец с учётом возможностей каждого участника и донести его до зрителя со взрывной отдачей зала. Всегда умел.
Сущность хореографии раскрывалась глубокой осмысленной культурой движений. Однозначно, это были талантливые ребята, живущие своей идеей, и номер их был практически завершённым. Я поняла, что мы могли бы с ними конкурировать, лишь если усовершенствуем свой танец из ряда вон вызывающими деталями, такими, как излюбленный Джастином стриптиз, провоцируя публику на новую сексуальную революцию. Ведь решающий голос в присуждении победы всегда оставался за зрителем. Нам было необходимо привлечь внимание, выделиться, стать инициаторами сплетен и пересудов. Ради денежного приза я оказалась готова пойти на участие в том, что всегда презирала.
Потому что даже я понимала, что влюбилась в полуголого мерзавца, двигающего в такт бедрами и стреляющего голубыми глазками, так что же станется со зрительницами? Выигрыш должен быть нашим!
Танец соперников едва завершился, а я уже имела представление, в какую часть мы вставим излюбленный моими подопечными пошлый жанр “искусства”.
Тем же вечером мы оказались в студии и не без усмешек отрабатывали свежеиспеченную многоходовку. Соблазнительный ритмичный танец по ходу дела дополнялся вызывающими акцентами, чётко поставленные перестановки в номере раскачивали энергичными выбросами грудных клеток в такт нарастающего музыкального напряжения. Танец стремительно развивался по пути возбуждения и игры на женских чувствительных нервах. Мои щёки зарделись алым румянцем ― стихийная реакция на коварную мужскую энергетику, властно овладевающую моим смущённым взглядом. Такой настрой необходим: упругие горячие мышцы, перекатывающиеся от вальяжных взмахов, влажная кожа, блестящая в свете прожекторов, будут иметь эффект остолбенения, провоцируя публику на пристальные неотрывные взгляды и визги.
От такой картинки действительно невозможно оторвать глаз. Внутри меня боролись хореограф и влюблённая, раненая в душу девушка: Брэндон извивался в танце так же умело, как и обхаживал своих жертв, запрокидывая светлую голову по сторонам в чёткий ритм музыки. Пускай, он не был усердным учеником, но стриптиз ему давался выше всяких похвал. Самоуверенность его удваивалась в выстреливающих томных взглядах, нацеленных в мою сторону, и от этого мне становилось болезненно приятно и тошнотворно.
– Дорогая, ты же говорила, что стриптиз – это непозволительная пошлость в нашем творчестве! ― Джозеф игриво вильнул бедром, в след которому последовало поглаживание Криса. Пятиминутный перерыв, и мы начнём отрабатывать финальную часть с ловким фокусом на раздевание.
– Знаю-знаю! Но вы видели Чарльза? Мы проигрываем этим ребятам, слишком они динамичны и страстны в хип-хопе! Придется корректировать наш номер и соображать бомбу за две недели! Без вашей фирменной коронной не удастся… ― теперь все мои мысли поглотила работа, от чего боль притупилась, но лишь каких-то несколько мгновений и…
– Ты что, знаешь этого урода? ― Брэндон вытер полотенцем лицо, растирая свои розовые щеки до пунцового состояния. ― Может, ты ему сливаешь про нас? ― он приложился к бутылке, разбрызгивая воду по подбородку и шее.
С ума сойти! Я опешила от его заявления, захлопала ресницами, обнажая перед командой учеников свою недоуменную растерянность. Сказала бы я, что капитан команды соперников ― мой бывший, и тогда взвинченный диалог приобрел бы новые пикантные подробности.
– Угомонись, придурок! Ты несёшь какую-то чепуху всё время! Но последние три дня переходят все допустимые границы!.. ― Карлос выхватил бутылку из бледных напряжённых злобой рук, окатив Брэндона водой, и с силой сжал пластик до треска. Блондин вздрогнул, пытаясь проморгаться не то от воды, не то от нарастающей агрессии, и едва мог захлебнуться своей желчью.
– Кретин! Довёл самого спокойного человека в команде! ― Джастин подскочил с пола, где ещё недавно переводил дух, и грубо швырнул сухое полотенце в лицо Брэндона. Незамедлительно последовала взрывная реакция: раскрасневшийся блондин, стиснув зубы, замахнулся кулаком в сторону вскипевшего Джастина. Из моей груди самопроизвольно вырвался вскрик…
Ладони сами закрыли мне обзор, пытаясь удержать в теле распалившуюся дрожь. Все предыдущие конфликты слились в один поток ярости, угождая ненавистью в глупую ребяческую драку, и её инициатором, конечно, стал он. Я сжалась от ужаса, пытаясь оградиться от красноречивых неприятных звуков, но их не последовало: собравшись с силами, я раскрыла глаза в поисках крови и избитых танцоров, но обнаружила блондина обездвиженным на полу.
И как только я окончательно убедилась, что удар предотвратили Кристиан и Карлос, вцепившиеся мёртвой хваткой в напряжённые сильные руки Брэндона, не имея никакого желания досматривать странные вспышки гнева, я тихо вышла из студии и побрела в сторону дома мисс Райт. По лицу растеклись редкие слёзы из-за гнетущей печали, грудь сдавило исступлённой болью. Я переспала с любимым человеком, но этот человек ― Брэндон. За последние дни его имя стало в моих мыслях синонимом слову “подонок”.
По-другому нельзя было выразиться: за что-то он терзал нас двоих, а заодно и всю команду, пакостными и гадкими высказываниями. Раньше бы Брэндон ласково с хитрецой подмигивая, похабно приобнял за талию, по-детски капризно, но шутливо добивался бы лёгкого раздражения на моём лице, специально коверкал бы хореографию в попытке ощутить на себе мои поправляющие прикосновения. Одноразовый секс всё изменил. За эти три дня в его глазах я наблюдала лишь неразличимый набор глубоких чувств, сливающихся в одном потоке ненависти.
”Брэндон однозначно меня ненавидел” – как только в голове всплыла эта формулировка, я резко вдохнула холодный воздух и вдруг истерично горько зарыдала. Люди, шедшие мне на встречу, становились свидетелями того, как удерживаемая боль за последний месяц неудач и падений исказила моё лицо. Слёзы намочили мне щёки и искусанные губы, продолжая стекать на шею, а я просто хотела медленно сжаться в одну черную незаметную никому точку и испариться с этой земли навсегда. Я вдруг впервые за всё время испытала стыд за свои чувства и зашлась сдавленными всхлипами, с неприязнью к себе хватая как будто ядовитый воздух.
Мы переспали! Мы переспали! Кадры воспоминаний незамедлительно нанесли визит в мою раскалывающуюся от надрывных слёз голову: Брэндон кусает меня за губу, как будто зверёныш, а потом с трепетной лаской вбирает в свой рот мои губы и язык, с нежностью опаляя дрожащим дыханием. Грудные стоны наслаждения и молящие интонации моего имени отзываются во мне волнительной тягой. Я видела это так ясно, что в груди сдавило от надрывного мучительного чувства теплоты. Как я смогла полюбить его?
2.1
― Какой плохой мальчик! ― Она упорно вертелась вокруг недолгие полчаса в баре, лихо запуская крепкий алкоголь за мой счёт внутрь своего сочного тела. Полулежа на кожаном диване я разглядывал её голую объемную грудь, пока жарким ртом брюнетка стягивала с меня бельё, обхватив бёдра горячими руками. В трусах было тесно, и приходилось ждать, когда девушка, расположившаяся между ног, наиграется осточертевшими прелюдиями.
– Бери уже в рот! ― тяжёлой рукой я жестко нагнул её лицо к паху, сжав пальцами кудрявые спутанные волосы. Девушка сдавленно усмехнулась и уверенно заскользила мокрым шершавым языком по стволу и головке.
Интересно: зачем ей нужны деньги? Догнать на парковке стриптизёров и убедить участвовать в серьёзном конкурсе ― авантюра на грани сказочной женской глупости. О чём она думала? Когда я и Джастин собрали наш коллектив, мы не руководствовались ничем, кроме сиюминутного порыва и азарта в соревновании по разбиванию женских сердец. После регулярных заходов в течение пару лет по паршивеньким барам у нас были полные трусы денег в таком объеме, что я мог позволить себе жаловаться разве что на ручной опрыскиватель на лобовом стекле BMW.
– У тебя большой леденец, Брэнди, ― девушка подняла на меня свои тёмные, горящие возбуждением глаза, размазывая головкой нити слюней по напухшим губам.
– Не отвлекайся! ― она глубоко заглотила, и я зашипел от ощутимого физического удовольствия.
Мишель алчная! Мишель гнусная! Да… Эта дрянная девчонка притаскивает за уши всю команду в своих личных целях! Все девушки нуждаются в большой светлой любви ― любви к деньгам! Пока хореографша возомнила себя главным просветителем в танцевальной сфере и с каменной непоколебимой самоуверенностью втюхивает “танцевальную религию” недоумкам, я с недоверием и удивлением замечаю, как команда внимает каждому её тонко подобранному слову. Она ― чертов идейный вдохновитель! Из-за Мишель мы торчим на репетициях часами, объединяющимися в дни, а потом недели, перерабатываем за десятерых, зачем-то искренне верим в призрачную победу…
Пошлость, низость, гадость ― это всё про методы нашего заработка. Стриптиз ― плохо. Дисциплина и техника ― хорошо. “Танцем я называю каждый шаг и движения, что сопровождаются высокой концентрацией осознанности и чувств.” Стриптиз ― плохо, но когда нужны деньги ― хорошо. Да, Мишель? Моему уму не постижимо, как быстро ты переобуваешься на ходу! Гнусная, блевотно правильная, а потом нарушающая свои же принципы, ты встаёшь у зеркала, и в отражении я ловлю твои изгибы…
Танец её тела ― это продолжение женской нежной души. При всей ублюдской натуре, меня трогает за душу глубина её отношения к делу. С чистым желанием наживы далеко в серьёзности танца не уйдешь, и я понял: как бы много Мишель не верещала про выигрыш, она искренняя и живая в каждом движении. Иногда мне кажется, что беспринципность в её обличии ― это раскрепощённость и отсутствие страха выгореть прочувствованным танцем, а ещё женская наивность, сопровождающая каждый её чёртов поступок. Нельзя быть такой, Мишель! Люди обязательно этим воспользуются.
– Иди сюда! ― притягиваю девушку на себя, отрывая её от механического занятия и призывая залезть на мои колени. Та послушно усаживается, раздвигая ноги. Под задравшимся облегающим платьем трусиков не оказалось, и я беспрепятственно грубо проскальзываю внутрь, ощущая твёрдым членом жаркую влагу.
Мишель… Ты так смотришь на меня… Каждую чёртову репетицию я всматриваюсь в твой притворный радостный взгляд серых, как затяжной ливень, глаз и пытаюсь понять, что ты скрываешь в глубине стеклянных зрачков. Я думал, что смогу разоблачить тебя, холодный работоспособный механизм!
– Да!.. Да!.. Боже, Брэндон… ― я изо всех сил пытаюсь зажмуриться, словно это поможет не слышать странный чужой голос, активно наращиваю темп, а вижу перед собой исключительно гадкое личико Мишель в раздевалке, отражающее приятный испуг, детскую беззащитность, наивное желание. Страстное желание, а чуть позже ― нежное. Я кусаю её тёплые розовые губы, провоцируя болью на грубый бой, а она лишь послушно терпит…
Почему ты терпела, Мишель? Почему ты поступила так же, как любая другая шлюха на твоём месте? Ты оказалась такой плохой девочкой…
– Боже, не останавливайся! ― тело давно ритмично и обособленно от внутренних рассуждений совершало глубокие толчки, заставляя девушку извиваться на мне. Брюнетка принялась ласкать себя рукой по промежности, быстро растирая клитор, второй поглаживала мой торс. Я с лёгким изумлением ощутил усталость и мерзкую ломоту, глядя на подпрыгивающую у моего лица грудь. Проследил за глазами вплотную насаживающейся на меня девушки, прикрытыми от надвигающегося удовольствия, и понял, что будто увидел что-то лишнее.
– Давай поменяемся, ― не хочу видеть твоё лицо, малыш. Как неловко…
Развернул её носом в подушку, словно слепого котёнка, и принялся скользить, задевая упругие едва не смыкающиеся бёдра между моего члена. Обездвиженная брюнетка сдавленно сладко застонала, а мне стало гораздо легче представить на её месте кого-то другого…
Теперь я догадываюсь, Мишель, что тобой руководит не корысть, а нужда в деньгах. Первое время ночевки в студии могли показаться нормальным явлением для такой целеустремлённой трудолюбивой выскочки, но я наблюдал. Ты поселилась в нашей танцевальной обители! Трудно было ошибиться в таких выводах: повсюду твои женские штучки, которые во время репетиций предусмотрительно испаряются, включенный в розетку чайник, не использовавшийся нами уже полгода; раскладушка разобрана, а на ней флисовый плед, пахнущий твоим особым едва уловимым запахом ― острым и волнующим для моего обоняния. Я ждал тебя тогда…
С нарастающим возбуждением ждал, когда же ты впорхнёшь в раздевалку, распустишь свои блестящие густые волосы, с удивлением застанешь меня “у себя дома”. Ты бы разозлилась, стиснув острые зубки, насупила ровные тонкие брови, и послала бы меня к чёрту со всей прочувствованной злостью! Так ведут себя хорошие девочки, Мишель! Но ты, лапуля, легко сдалась ― трахнуть тебя не стоило ничего!
– Да, Брэндон, трахни меня! ― брюнетка всхлипывала, вбирая воздух в лёгкие между стонами, и принялась вертеть сочной задницей, незаметно для меня подводя нас к пределу.
Во мне клокотало презрение, гулко отдававшееся в груди тяжёлой глубокой обидой. Шлюха! Шлюха! Поддалась сиюминутному порыву страсти, пьяная промокла в баре, отвечала на все грёбаные поцелуи! Шлюха, Мишель! Кто ещё может оказаться на моём месте, лапуля? Кого ты будешь целовать следующим с таким же трепетным настиком, доверительной лаской и мгновенной распаляющейся страстью? Чьи слюни ты будешь пробовать на вкус своим женственно мягким ртом?
Изгибающаяся в объятиях девушка вплотную прижалась своим горячим телом к моему и обильно кончила, теряя последние силы под злыми настойчивыми рывками. Мой яркий финал откладывался. Сбивчивые мысли крутились вокруг одного дурного образа: её милые желанные губы тянутся за поцелуем и выжигают на моих мольбу об удушающих нежных ласках.
– Что ты бормочешь?
– Мишель… ― я горячо излился на спину незнакомой мне девушки под осуждающий злобный взгляд.
Я думал, ты продуманная аферистка, горделивая натура, считающая себя голубых кровей. Думал, ты сложная, как все вокруг окружающие нас люди ― со своими тайнами, изощрёнными мечтами о больших деньгах и славе… А ты оказалась сама простота…
– Эм… Мишель? ― тело мёртвым грузом обрушилось на влажный диван, на сердце гнетуще опустело. Я с трудом осмысливал отчётливо прозвучавшие в тихой душной комнате слова, заставившие мою спутницу неприятно удивиться.
– Что? Я сказал “Мишель”? ― руки непроизвольно накрыли горящее лицо, дыхание никак не приходило в норму.
– Это девушка твоя? ― я сдавленно прыснул, тяжело вдыхая противный тёплый воздух, а потом не удержал громкий нервный смех, словно сотрясающий стены моей квартиры. Брюнетка напугалась; я отвернулся к стене, растирая лоб и щёки в досадном ошеломлении, и слушал, как она торопливо собирается, а потом щёлкает ручкой и громко хлопает дверью, запустив в комнату небольшой сквозняк.
Я неподдельно её ненавидел. Одно лишь прикосновение тонких пальчиков к моей пояснице, и тело трепещет напряжёнными мышцами, обдавая спинной нерв щекотливой волной томления. В висках пульсирует, я чувствую кровь под своей кожей: Мишель пристально смотрит в мои глаза и терпеливо разъясняет каждую важную для неё деталь танца. У лапули во взгляде тучи и смог.
Грустная девочка. Мне казалось, глубокая… Но как же легко согласилась на секс со мной! Бесконечное презрение скользит в каждом взгляде на неё, в солнечном сплетении паршиво и удушливо. Кто отомстит, кто тебя проучит, Мишель, если не я? Моя цель: задавить и сломать наглостью и злобой самоуверенную алчную потаскушку! И ты сломаешься, лапуля. Уже сломалась…
И я услышал душераздирающий тихий треск. Уходишь из студии молча, похоже, безвозвратно, а я знаю, что идти тебе некуда. На хорошеньком изнеможденном личике застывает отчаяние; торжественно и безобразно больно приходит осознание того, что цель достигнута ― я проучил тебя! Но только за что?
Ты ведь, оказывается, не так плоха. И я когда-то жил по знакомым, пока не стал зарабатывать сотни долларов на стриптизе. Да ты ещё и отличный хореограф, признаю. Пускай, заноза, но какая же усердная, старательная. А что если ты действительно живёшь в стенах танцевальной студии только ради того, чтобы ставить нам танец? Ты ведь так много твердишь об этом, словно в твоей жизни больше ни для чего не найдётся места… Нет места для семьи, привычной работы от звонка до звонка, отношениям. Только одноразовый секс без обязательств ― так ведь гораздо проще существовать, не беря на себя ответственность за кого-то и не переживая за него в добавок ко всем душевным проблемам?
В эту же секунду я был готов оправдать чёртово поведение шлюхи. Туман злобы рассеялся, и я осознал, что ты была и осталась беззащитной маленькой девочкой с проблемами, о которых явно умалчивала. Ведь ты всего лишь пытаешься казаться сильной. Ты ошиблась во мне, Мишель…
Стоило из тебя выйти, как я стал ждать новой возможности проникнуть в твоё влажное податливое лоно. Ну пожалуйста, не ведись! Если ты снова так низко упадёшь в моих глазах, я убью тебя своими душными поцелуями…
