Текст книги "Из глубины прошедших лет (СИ)"
Автор книги: Марина Леманн
сообщить о нарушении
Текущая страница: 1 (всего у книги 5 страниц)
=== Часть 1 ==========
Было утро, одно их многих, которые чета Штольманов проводила вместе. Анна разливала за завтраком чай перед уходом мужа на службу. Яков Платонович любовался женой. В отличии от других замужних дам его Аня по утрам часто носила волосы распущенными, лишь подвязав их лентой на затылке. Как же она была красива! Как он был с ней счастлив! Раньше он даже не мог представить, что когда-либо найдет умиротворение в семейной жизни.
Он заметил, что Анна тайком смахнула слезинку. Он встал и взял жену за руки:
– Аня, ты ведь счастлива со мной?
– Конечно, счастлива, Яша. Как ты мог подумать другое?
– Тогда что случилось? Почему ты плачешь?
– Ничего, так, пустое. Тебе показалось, – и тут по ее щеке снова прокатилась слеза, которую смахнул уже сам Штольман. Он не мог допустить, чтоб Анна плакала, когда он уйдет на службу.
– Аня, я не уйду, пока ты не скажешь, в чем дело, – твердо сказал он. То, что он мог опоздать на службу, беспокоило его меньше всего.
– Наверное, те люди правильно говорили, что я проклята, что я – ошибка…
– Анна, что за вздор! – от неожиданности Штольман даже повысил голос на жену. Анна уже была готова разреветься.
– Анечка, прости, прости меня! Я не хотел! – он прижал Анну к себе. – Расскажи, что тебя так расстраивает, почему к тебе снова пришла эта нелепая мысль? – Штольман был уверен, что Анна давно позабыла те злые слова, которые она слышала во времена, когда видела духов.
– Я не знаю, как сказать. Мне просто приснился дурной сон, в нем кто-то говорил, что я проклята, что я – ошибка… А когда я проснулась, эта мысль не давала мне покоя. Может, и правда я проклята? Ведь у меня все не так, как у других…
– Да чем же? Ну да, мы поженились не так, как это следовало. Но мы счастливы вместе. В чем ты видишь это так называемое проклятье?
Анна набралась смелости и сказала:
– У нас с тобой все так хорошо, ты так сильно меня любишь, и я тебя тоже… А я не в положении… Вот после этого сна я и подумала, что, может, я действительно проклята, и мне не суждено иметь детей?
«О Господи, что за мамаша! Почему я, а не Мария Тимофеевна должен объяснять Анне прописные истины??» За время, которое он знал Анну, он понял, что она вряд ли пойдет посекретничать с матерью, тем более на женские темы. Не то что бы ему было неудобно говорить с женой о таких вещах, просто в его понимании в нормальной ситуации мать могла бы сделать это более деликатно, чем он. Но у него не было другого выхода, как объяснить Анне все самому.
– Аня, мы живем как муж и жена всего пару месяцев. Это очень короткий срок. Многие пары живут по несколько месяцев, а то и лет, и только тогда у них появляется ребенок. Это нормально. Бывает, что женщина просто слишком измождена, чтоб забеременеть и выносить ребенка. А у тебя было столько всего кошмарного до того, как я вернулся. Хочешь, сходим к доктору Милцу, он тебя посмотрит?
– Я уже у него была, – призналась Анна. – Он сказал, что как у женщины у меня все в порядке. Вот поэтому-то мне и пришла в голову та мысль о проклятии…
– Аня, прошу тебя, не смей так даже думать. У нас с тобой все хорошо. Всему свое время…
– Яша, мама недавно меня спросила, не в ожидании ли я. А я не знала, что ответить… Может, она тоже думает, что у меня не все ладно?
«Черт бы побрал эту Марию Тимофеевну! – выругался про себя Штольман. – Я ведь не спрашиваю, почему у них за двадцать лет появилась только одна Анна».
И он уже не смог сдержаться:
– Аня, может, она вовсе не про тебя думает?? Может, она считает, что это тебе попался старый никудышный муж, который не может осчастливить молодую жену?? Ведь она не знает, как часто мы с тобой предаемся любви…
Выпалив это, он понял, что сказал лишнее.
– Аннушка, любимая. Еще раз прости меня. Я не подумал, что сказал…
– Яша, это ты-то старый и некудышный? – засмеялась Анна, вспомнив про «подвиги» мужа прошедшей ночью. – По мне так молодой и хоть куда!
– Анечка, скажи мне, только честно. Ты расстроена, так как боишься, что у тебя не может быть детей или потому что этого пока не случилось?
Это был не просто праздный интерес. Он, бывало, намеренно сдерживал свои порывы или был осторожен, а то и вовсе доставлял Анне наслаждение только своими ласками. Просто он считал, что после всех потрясений для Анны было еще не время заводить ребенка. Она, по-видимому, до сих пор не могла полностью отойти от того, что ей пришлось пережить, иногда в необъяснимой тревоге просыпалась по ночам, а сегодня и вовсе ей приснился кошмар. Пусть пройдет еще хотя бы пара-тройка месяцев, и она окончательно оправится и физически, и морально. Он понимал, что это не совсем честно по отношению к Анне, но он не хотел, чтоб она забеременела, а потом, возможно, потеряла ребенка из-за того, что ее организм еще был не готов к материнству. Хотя могло быть и так, как он говорил Анне, что она была еще слишком слаба для материнства, ведь несмотря на то, что он бывал осторожен, была вероятность того, что Анна могла оказаться в положении.
– Только потому, что боюсь, что этого не случится никогда, – ответила она. – Да и то, если бы не мамины расспросы и не этот сон, я бы, наверное, об этом и не думала.
– Вот и не думай. Не думай ни о чем плохом. Думай только о том, что мы любим друг друга и все у нас будет хорошо. Я тебе обещаю. Я ведь обещал тебе вернуться и вернулся. И сейчас обещаю, что у нас будет маленький Штольман, когда придет время.
– Маленький Штольман? – глаза Анны залучились. – Сын? – она была бы очень счастлива, если бы у них был сын, похожий на ее Якова.
– Скорее всего еще одна маленькая Аня, – улыбнулся в ответ Яков Платонович.
На самом деле ему было все равно, кто у них когда-нибудь будет – сын или дочь. Он бы даже пережил, если бы у них вообще не было детей. У него была Анна, его Анна, и уже этим он был счастлив как никогда. Но хотел, чтоб и Анна была счастлива, счастлива в полной мере, как любая женщина, которая вышла замуж за любимого мужчину. И поэтому он хотел, чтоб в будущем у них с Анной был ребенок. Но почему-то он мог представить маленькую Аню, а сына от Анны – нет.
– Анечка, милая, еще раз говорю, все у нас будет хорошо. Не переживай. А теперь мне надо спешить, а то я и так припозднился.
В управлении на входе дежурный подал Штольману письмо. Письмо, которое он очень ждал и вместе с тем очень боялся его получить. Яков Платонович в нетерпении вскрыл конверт и, не обращая внимания на болтовню Коробейникова, принялся читать.
Зачем он решил разворошить все? Ведь мог же все оставить в покое. Но многолетняя привычка следователя докапываться до истины затмила здравый смысл. Должен ли он оставить все как есть? Ведь он теперь не один, он с Анной. Он не знал, как ему поступить.
========== Часть 2 ==========
Вот уже несколько дней Штольман был хмур. Нет, он обращался с Анной хорошо, по-прежнему был с ней добр и ласков. Но он как бы немного отдалился от нее. Анна не понимала, что происходит. Что она сделала не так? Яков пришел домой без настроения уже в тот день, когда утром она сказала ему насчет своих опасений. Да, он ее утешил, сказал, что все будет хорошо. Но так ли это было? Возможно, он тоже думал, что с ней не все в порядке, просто не хотел ей этого говорить. Какому мужчине нужна молодая жена, которая не способна подарить ему хотя бы одного ребенка?
Когда после ужина Яков достал колоду карт, которую не брал в руки несколько месяцев, и стал раскладывать с каким-то непонятным выражением на лице, ее выдержке пришел конец.
– Яша, ты уже несколько дней мрачнее тучи. Что случилось? В чем я перед тобой виновата?
– Виновата? – Яков Платонович удивленно посмотрел на жену. – Анечка, что ты такое говоришь? Ты не в чем не виновата. Если кто и виноват, то это я.
– В чем же тогда дело?
– Даже не знаю, как тебе сказать. И стоит ли вообще говорить… На днях я получил письмо. Меня это очень беспокоит. И я не знаю, что мне делать.
– Яков, ты же сам не свой. Может, все же стоит рассказать?
Штольман собрался с духом и сказал:
– Помнишь, я тебе говорил, что у меня нет внебрачных детей. Возможно, это не так.
Анне показалось, что у нее земля уходит из-под ног. Яков успел подхватить ее и усадить на диван: “Анечка…”
– Значит, Нежинская родила от тебя ребенка… – бесцветным голосом сказала Анна.
– Причем здесь Нежинская? Насколько мне известно, у нее уже давно не может быть детей ни от меня, ни от кого другого. Это последствия ее бурной молодости. И если бы даже не это, я всегда был с ней осторожен, так как не доверял ей. И уж более чем осторожен в тот единственный раз, что у нас был в Затонске. Извини за подробности.
Штольман подумал о том случае на прогулке, когда Нежинская пыталась его соблазнить, но он все же смог устоять. Все закончилось только любовными играми. Он довел ее ласками до полуобморочного состояния, и она уже мало что соображала, а потом на его удачу вдалеке послышались голоса, и им пришлось приводить себя в порядок. Нет, он желал женщину, безумно желал. Но не Нину. И то, что он получил от Нежинской в тот раз, было достаточно для того, чтоб снять накопившиеся напряжение.
А в гостинице он повел себя безрассудно, решился воспользоваться ситуацией, раз Нина сама предлагала себя, и кроме того усыпить ее бдительность. Он даже не удосужился до конца раздеться перед Нежинской, ему было все равно, как это произойдет. Пусть бы она думала, что он не мог сдержать страсти. Он не собирался растягивать удовольствие, а хотел, чтоб все побыстрее закончилось. Когда через несколько минут он взглянул на постель, кроме полученного удовлетворения у него появилось еще какое-то чувство брезгливости по отношению к самому себе… Но в том, что он почувствовал, винить было некого, кроме самого себя. Он мог уйти от Нежинской, но остался. Он думал, что таким образом выбьет из своей головы мысли об Анне, но сделал еще хуже… Но по крайней мере у его глупости не должно было быть последствий…
– Если ребенок не от Нежинской, то, стало быть, от одной из твоих бывших любовниц? Чего же она только сейчас спохватилась? – не поняла Анна.
– Аня, в том-то и дело, никто, как ты говоришь, не спохватился, это только мои подозрения. Сейчас уже вряд ли удастся что-то выяснить определенно. Старый князь уже умер, а молодой – явно не в курсе, кто его отец…
– Князь?? О ком ты говоришь??
– Понимаешь, когда я был в Петербурге в последний раз, в одной из газет я увидел снимок молодого человека. Князь Александр Дмитриевич Ливен восемнадцати лет. Он был очень похож на меня в молодости, но я решил, что это совпадение. Но потом я совершенно случайно столкнулся с ним и был поражен – это была моя копия двадцать лет назад, даже жесты похожие.
– Но ведь это может быть простым совпадением, как ты и сказал. Сколько на свете похожих людей…
– Могло. Я задействовал свои связи и попросил собрать о нем информацию. И вот мне прислали ответ из Петербурга. Александр – единственный сын, родившийся года через три-четыре после заключения брака князя, которому на тот момент было около пятидесяти. Его молодая жена умерла через несколько месяцев после родов. Копии портретов князя и его жены мне прислали тоже. Вроде бы ничего особенного, если не считать того, что княгиня Елизавета Алексеевна была Елизаветой Левиной, женщиной, с которой у меня была связь девятнадцать лет назад. На тот момент ей было года двадцать три, как она мне говорила, она была бездетная вдова. Она приехала из Остзейских земель и жила в Петербурге у родственников. Наша связь продолжалась месяца два-три. Затем она уехала.
– Яков, и ты думаешь…
– Я думаю, что мной просто воспользовались, потому что князю был нужен наследник. Внешность у меня того же типа, как у старого князя. Меня вполне могли бы посчитать его сыном. У князя несколько младших братьев, и, вероятно, он решил, что пусть лучше состояние унаследует рожденный женой наследник, чем, к примеру, следующий за ним брат, который был известен на весь Петербург как кутила, пьяница, игрок и мот, бесконечные долги которого приходилось оплачивать…
– О Господи, Яков… Значит, этот молодой князь может быть твоим сыном… И что ты намереваешься делать?
– Аня, вот этого я и не знаю… Совершенно не знаю… Мне, конечно, хотелось бы встретиться с ним, посмотреть на его поближе. Действительно ли он на меня похож так, как мне показалось. Но не могу же я заявиться к нему: «Ваше Сиятельство, вот решил заглянуть к Вам на правах возможного родственника»… В любом случае я ему никто. У него был свой отец.
– Яша, а ты напиши ему, что, мол, был когда-то знаком с его матушкой. И просто хотел выразить почтение, когда будешь в Петербурге. Кто знает, может, он тебе и ответит…
Штольману казалось, что писать князю – это верх неприличия, тем более не будучи представленным ему. Но все же он послушался совета Анны. Он ни на что не надеялся. Но меньше чем через две недели в управление на его имя пришло письмо, написанное почерком, больше похожим на детский.
В нем его Сиятельство писал, что пробудет в Петербурге не более месяца, а затем уедет в одно из своих Остзейских имений. И если господин Штольман будет в это время в Петербурге, он будет рад принять его в любое время.
Яков сказал Анне, что получил ответ от князя и показал ей вырезку из газеты. Юноша на снимке и правда был похож на Штольмана, каким бы он мог быть лет двадцать назад. И все же она очень сомневались, что это сын Якова. Ну нашла княгиня для развлечения молодого любовника, который ей напоминал мужа, и даже если ее сын родился примерно в соответствующее время, это еще ничего не значит. Но она оставила свое мнение при себе.
– Яков, тебе нужно поехать в Петербург и встретиться с ним. Иначе ты всю жизнь будешь мучиться в неведении.
– Аня, я хочу, чтоб ты поехала со мной. Если, конечно, ты не посчитаешь, что это для тебя унизительно. Ведь в любом случае ситуация не самая приятная. Но мне бы хотелось, чтоб ты могла меня поддержать, если что… Или я надеюсь на слишком многое?
– От чего же не поехать? Даже если и окажется, что это твой сын – все произошло столько лет назад, когда я еще пешком под стол ходила… Мне не в чем тебя упрекнуть, – сказала Анна, подумав, что несколько дней назад известие о том, что у Штольмана мог быть взрослый внебрачный сын, оказалось для нее менее болезненным, чем ее опасения, что у него могли появится мысли оставить ее, если бы она оказалась бесплодной.
Штольман уговорил Трегубова дать ему несколько дней, приведя доводы, что у него в столице были важные дела и что он также хотел бы свозить с собой Анну Викторовну, так как после свадьбы у них не было никакого романтического вояжа.
Комментарий к Часть 2
Ливены – Светлейшие князья (истор.)
В фанфике просто князья. Персонажи вымышленные.
========== Часть 3 ==========
Часть 3
Его Сиятельство князь Александр Дмитриевич Ливен выглядел на свои восемнадцать лет. Фигура у него была юношеская, но движения выверенные как у взрослого мужчины. Он был очень приятной наружности молодым человеком с курчавыми волосами, светлее чем у Штольмана, и глазами, как показалось Анне, менявшими свой цвет от голубого до зелено-голубого. В чертах лица было много от Якова, но они были мягче, и Анна не сочла его молодой копией мужа. Хотя, конечно, Штольмана в юности она не видела и не могла объективно судить. Одет он был безукоризненно и вел себя с достоинством.
После обеда, за которым они разговаривали на нейтральные темы типа службы Штольмана, новостей и сплетен, князь предложил перейти в малую гостиную. Он деликатно спросил, хотел ли Штольман поговорить с ним наедине или все же в присутствии супруги. Яков посмотрел на Анну, она оставила ответ за мужем. Он решил, что раз Анна уже вовлечена во все это, она должна остаться с ним.
– С Вашего позволения, я хотел бы, чтоб Анна Викторовна присутствовала.
– Вам решать, но разговор не для нежных дамских ушей, Вы уж извините, Анна Викторовна…
– И тем не менее…
– Яков Платонович, Вы написали, что знавали в молодости мою матушку. Насколько я могу представить, знавали довольно близко.
– На тот момент я думал, что мы с ней хорошо знакомы, – несколько неопределенно сказал Штольман.
– Яков Платонович, давайте не будем ходить вокруг да около. Я знаю, почему Вы хотели со мной встретиться. Да, наше внешнее сходство трудно не заметить. И я предполагаю, что встретив меня, Вы подумали, не Ваш ли я сын. Ведь я родился примерно после того, как у моей матери был роман с Вами. Извините, Анна Викторовна, я предупреждал, что разговор не для дамских ушей.
У Штольмана бешенно заколотилось сердце, ладони вспотели, и потной рукой он схватился за руку Анны…
– Нет, господин Штольман, Вы – однозначно не мой отец. Моя матушка не была беременной, когда уехала из Петербурга. Я знаю, кто мой настоящий отец. Это самый младший брат отца Павел, с которым у моей матери были отношения, как только она приехала назад в имение. Почти копия ее мужа, только на двадцать лет моложе… Отец всегда знал об этом, более того, он можно сказать, и свел их. Когда мой отец наконец женился, у него уже не могло быть детей, после ранения это было невозможно. Да, Вы правы, в Петербурге они, по-видимому, искали молодого человека, похожего на Дмитрия Александровича. И нашли Вас. Но из этой затеи ничего не вышло… И тогда его Сиятельство нашел самый простой выход. Зачем искать кого-то на стороне, если можно получить сына своей же крови? Павлу всегда нравилась Елизавета. Так что все случилось так, как и хотел князь. Сына он заполучил даже быстрее, чем ожидал. Все это он мне рассказал перед смертью. Я всегда чувствовал особую близость и симпатию к Павлу и вот не так давно узнал, почему…
– Простите Ваше Сиятельство, мне трудно поверить в то, что князь рассказал Вам о каком-то Штольмане…
– Нет, этого он мне не говорил. Просто когда я разбирал бумаги отца после его смерти, я нашел записку весьма интересного содержания, адресованную моей матери неким Штольманом. Думаю, в жизни моей матери было не столь много Штольманов, чтоб автором записки оказались не Вы. А потом я увидел Вас в ресторане и навел о Вас справки… и вскоре получил от Вас письмо… Так что причина Вашего обращения ко мне была ясна как день, – улыбнулся молодой князь.
– Вам не откажешь в логическом мышлении и проницательности, – с уважением сказал Штольман. – Особенно для Вашего юного возраста. Надеюсь, Вы не сочтете мой комплимент за дерзость.
– Не сочту. И я знаю, что на свой возраст я только выгляжу. Я всегда чувствовал себя старше своих лет. А что можно ожидать от человека, которого вырастил по сути старик? Самый лучший отец, какого можно только представить, но человек преклонных лет, общавшийся с единственным наследником почти на равных с детства. Я помню себя лет с пяти-шести, и уже в том возрасте отец вел со мной беседы, обсуждал литературу и живопись… А несколькими годами позже я узнал от него многое, что обычно рассказывают своим детям, когда они гораздо взрослее. Думаю, отец просто торопился все успеть со мной в силу своего преклонного возраста… Сколько он всего в меня вложил, мне кажется, мне не менее лет двадцати пяти…
Кстати, насчет живописи. У нас хорошая коллекция. Не созволите посмотреть картины? Там много интересного, – на губах князя была странная улыбка. Он привел их в портретную галерею. Многие лица на портретах имели сходство со Штольманом.
– Это Павел – мой настоящий отец, – показал он на офицера в мундире. У Александра с Павлом было гораздо больше сходства, чем со Штольманом. – Павел служит в охране Его Императорского Величества, – пояснил князь, и Штольман наконец понял, почему фамилия Ливен была ему так знакома, одним из заместителей Варфоломеева был Ливен, но Штольман с ним никогда не встречался.
Затем князь остановился около двух портретов. Штольман и Анна ахнули в один голос. На одном портрете был Яков – лет на десять моложе, чем сейчас, а на другом, каким бы он мог быть через несколько лет.
– Это Дмитрий Александрович, здесь ему лет тридцать, а здесь – года за два до его женитьбы, то есть около сорока пяти.
Яков и Анна стояли, будто пораженные молнией… Затем переглянулись…
– Да, Яков Платонович, я думаю, что Вы – определенно Ливен, – сказал молодой князь. – Как говорится, все факты на лицо, в буквальном смысле этого слова. По молодости Дмитрий Александрович был большой любитель женщин. У него было множество романов да и просто связей с красивыми дамами. Он был тогда беспечным человеком и, полагаю, оставил после себя не одного бастарда в Остзейских землях. Хотя Александр Николаевич, мой дед, был такого же нрава. Не удивлюсь, что кроме пяти сыновей от супруги у него были и другие отпрыски. Так что возможно, Ваш батюшка, Яков Платонович, из Ливенов.
– Мой отец не похож на Ливена… Нет, что-то отдаленное есть, но не так…
– Не так как Вы, – закончил фразу князь. – Я так и думал.
В голове у Штольмана произошел взрыв… Если это правда, а это скорее всего и было правдой, то это обьясняло многое, но не все. Его матушка была молодой и красивой, отец был лет на двадцать ее старше. Отец был равнодушен к своей жене, никаких эмоций по отношению к ней не проявлял. Штольман плохо помнил свое детство, но это он помнил хорошо. Его самого отец не любил. Точнее, не замечал, как его и не было. Матушка его любила, он это помнил, она сажала на колени, гладила по голове и целовала, когда была здорова. А здоровье у нее было неважное. Она умерла, когда Якову не было и шести. Отец, который и раньше бывал дома редко, вообще почти перестал появляться. У Якова были нянька и гувернер. Когда Яков подрос, отец отвез его в пансион, и больше он его он не видел. За все годы отец ни разу не навестил его и даже не прислал письма. Лишь оплачивал его обучение. Он умер перед самым окончанием сыном Императорского училища правоведения, куда Якова перевезли после трех лет обучения в пансионе. Молодой Штольман остался в Петербурге, один. И он всю жизнь был один, пока не встретил Анну.
– В Ливенов пошли только Дмитрий и Павел. Средние сыновья Григорий, Евгений и Михаил все похожи на мать – русоволосые Ридигеры, как и сама графская дочь.
– Ридигеры? – удивился Штольман. – Девичья фамилия моей матери Ридигер.
– Значит, скорее всего, какие-то дальние родственники. Поэтому, думаю, вполне возможно, что Дмитрий Александрович и Ваша матушка были представлены друг другу кем-то из Ридигеров…
Яков подумал, что он не знал о своей семье практически ничего. Вообще ничего. Наверняка, у него были какое-то родственники, о которых он даже не имел понятия. Он ни разу не видел или по крайней мере не помнил, что видел, деда с бабкой ни со стороны отца, ни со стороны матери. Если со стороны отца, в силу его возраста, они могли уже быть на том свете, то со стороны матери – что было с ними? Он не помнил и никаких дядей и теток, кузенов или других родственников. Вообще никого. Но родственники должны были быть, хоть какое-то. Хоть дальние. Но их не было.
– Простите, Яков Платонович, у вас есть какие-то приметы?
Штольман назвал ту, что пришла ему в голову.
– Вы без сомнения – Ливен, – покивал головой князь, – это есть у всех нас. Пройдемте в кабинет, я хочу кое-что Вам показать.
Александр вынул из ящика стола лист бумаги. – Почитайте.
«Митя, как хорошо, что ты напросился остановиться у Ф. Надеюсь, мы наконец сможем увидеться, ведь это совсем рядом. Я соскучилась по тебе. Ш. завтра уезжает по делам, его не будет по крайней мере неделю. С нетерпением жду встречи. Катя». На записке стояла дата – примерно за 9 месяцев до рождения сына у четы Штольманов.
– Митя – это Дмитрий Александрович, Ф. – это, вероятно, Ваши соседи, у которых он останавливался. Ну, а Ш. – это Штольман. Катя – это Екатерина Владимировна. Если у Вас есть сомнения – взгляните на это, – князь протянул миниатюру, на которой была изображена молодая привлекательная девушка. На портрете была надпись «Екатерина Штольман». – Вы можете оставить портрет себе, ведь это Ваша мать.
Штольман был в полнейшем шоке. Он не знал, как падают в обморок, но думал, что близок к этому. Хорошо, что с ним была Анна, в ее присутствии он не мог позволить вести себя как нервная девица. Он всегда хотел иметь портрет матушки, ведь ее образ был очень размыт, но получить его при таких обстоятельствах… Тем не менее он поблагодарил князя и положил миниатюру в карман.
– Если я найду в вещах отца еще что-то о Вашей матери, я дам Вам знать. Я бы эту записку оставил без внимания да и портрет тоже… Если бы Вы не были так похожи на Дмитрия Александровича… С какой стороны не посмотреть, получается, Вы – сын его Сиятельства.
– Об этом кто-нибудь еще знает? – не удержался от вопроса Штольман.
– Думаю, никто, я не говорил об этом даже Павлу. И это на Ваше усмотрение, узнает ли он когда-нибудь. Не знаю, сочтете ли Вы наше знакомство приятным. Но сам я буду всегда рад видеть Вас и Анну Викторовну.
Комментарий к Часть 3
Ридигеры – графы (истор.)
В фанфике персонажи вымышленные.
========== Часть 4 ==========
Часть 4
Всю дорогу до гостиницы Штольман молчал. Он сорвался только когда они зашли в номер.
– Княжеский бастард, бастард его Сиятельства… Какая честь!.. – с сарказмом выплюнул слова Яков. – Будь проклят этот Ливен! Будь проклят этот Штольман! – он стукнул кулаком по столу, около которого стоял.
– Яков! Хватит!!
– Что хватит?? Один плодил бастардов направо и налево, другой такого выродка и за человека не считал! Два… – Штольман грязно выругался.
Анна смотрела на Якова во все глаза. Она не помнила, чтоб когда-то видела его таким разъяренным и уж тем более, не слышала, чтоб он употреблял подобные выражения.
– Ну что ты смотришь?? Больше тебе не нужен княжеский ублюдок с чужой фамилией Штольман??
Пощечина прилетела внезапно.
– Не смей!! Яков, не смей так говорить!! Не ты первый и не ты последний, родившийся таким образом! У тебя в отличии от других был хоть какой-то отец!
Пощечина, видимо, привела Штольмана в чувство. Он сел на оттоманку и замер, вид у него был совершенно потерянный. Анна подошла к нему, обняла его и стала гладить по голове.
– Анечка, прости меня… – голос Якова дрожал. – Аня, я был не нужен отцу, вообще не нужен. Он избавился от меня при первой же возможности. Теперь понятно, почему… Зачем он женился, я не могу понять до сих пор. Зачем она вышла за него замуж – тоже. Ни к моей матери, ни ко мне он не проявлял никаких чувств, он был сухим безэмоциональным человеком. Возможно, поэтому она и уступила князю. Уж князь-то явно знал, как очаровать женщину… Знаешь, я ее даже не осуждаю…
– Яков, так может быть ей пришлось выйти замуж? Даже за такого, как Платон Штольман?
– Ты имеешь ввиду, чтоб скрыть свой позор? Нет, я родился почти через два года после их свадьбы. Так что мотивов для этого брака я вообще не вижу. Это фарс какой-то, а не брак, иначе не назовешь.
Аня, у меня не было детства, не было юности… Меня никто не научил любить. Матушка умерла слишком рано, а для отца я был пустым местом. Я не помню ни одного раза, чтобы он когда-то приласкал меня или, наоборот, наказал за мои проделки. Нет, никогда не выпорол, не накричал даже. «Ну что, Яков, ты опять провинился. Пойди подумай о своем проступке», – говорил он нейтральным голосом и смотрел на меня, как я сейчас понимаю, даже с какой-то долей брезгливости. Думаю, для него было большим облегчением, когда я достиг возраста, достаточного для того, чтоб меня приняли в пансион. Я помню, как он прощался со мной: «Яков, учись прилежно. Тебе больше не на кого рассчитывать кроме как на самого себя». Это был последний раз, когда я его видел. Представляешь, он не приехал даже тогда, когда из пансиона меня перевезли в Императорское училище правоведения. Наверное, его слова отложились у меня где-то, так как я учился действительно прилежно. Был среди первых учеников. Может, я надеялся, что этим добьюсь его расположения? Но нет, все напрасно…
– Яшенька, бедный ты мой…
– Аня, ты ведь меня не бросишь? Не бросай меня, пожалуйста. У меня ведь никого больше нет кроме тебя… – в голосе Якова послышались странные интонации.
Анна села рядом с мужем и вытерла с его щек слезы, как он не раз прежде делал ей самой.
– Вот глупый. Почему же я тебя должна бросить?
– Из-за того, что мы сегодня узнали… Вдруг я буду тебе противен?
– Яков Платонович, Вы же умный человек, но иногда такую чушь несусветную несете… Яша, как ты можешь быть мне противен, если я тебя люблю? Если я когда-нибудь плохо подумаю про тебя, то уж точно не из-за того, каким образом ты появился на свет. Тебе нужно будет это отпустить… Яша, может, ты выпить хочешь? Говорят, помогает.
Штольман грустно улыбнулся:
– Ну вот, докатился, что жена уже видит для меня утешение в бутылке. Знаешь, раньше бы я, наверное, напился в стельку. Как не раз бывало… Но при тебе не могу. Еще не хватало, чтоб ты меня видела пьяным…
– И все же давай спустимся в ресторацию и закажем мне чай или кофе, а тебе коньяк. Пара рюмок тебе не помешает.
Штольман ограничился двумя рюмками коньяка и молча ждал, пока Анна закончит десерт и кофе. Затем он накрыл ее руку своей и сказал тихо, с мольбой в голосе:
– Аня, можно мы пойдем в номер? Я очень хочу быть с тобой. Мне сейчас это очень нужно. Не отвергай меня, пожалуйста…
Яков был нежен с Анной как никогда. Он искупал ее в своей нежности… Каждой клеточкой своего тела она чувствовала любовь. Любовь Якова, которого, как сказал он сам, никто не научил любить…
Анна смотрела на мужа, лежавшего рядом с ней. Яков поймал ее взгляд и робко спросил:
– Аня, я тебе нравлюсь как мужчина?
– Конечно, – не задумываясь ответила она. – Я же тебя люблю.
– Я не про любовь. Находишь ли ты меня как мужчину привлекательным для себя? Я знаю, что я не красавец да и мне почти уже сорок…
«Вот дурашка, – подумала Анна. – Спрашивает, будто до него я видела кучу мужчин и мне есть с чем сравнивать…» Если честно, раньше она как-то не задумывалась, каков Штольман под костюмом. Когда в затонской гостинице она впервые увидела его без одежды, наряду со смущением от увиденного, она была поражена, насколько он хорош. Это был совсем другой Штольман, не наглухо застегнутый для всех в прямом и переносном смысле, а красивый обнаженный мужчина с прекрасным телом. Он обнажился перед ней не только телом, но и душой. Хорошо сложенное мускулистое сильное мужское тело – это Штольман, и ранимая душа – это ее Яков, Яша… Глаза – как зеркало души, глаза, наполненные любовью, нежностью… и грустью… Грустью от периодически накатывающей на него неуверенности, как сегодня, будет ли он нужен ей всегда такой, какой есть…
– Яша, я никогда не думала, что у меня будет такой красивый муж. Ты мне очень нравишься как мужчина, – она провела пальцами от плеча по груди и спускаясь к животу и ниже. – Ты мне веришь?
