Текст книги "Не верь, не бойся, отпусти!"

Автор книги: Марина Крамер

сообщить о нарушении

Текущая страница: 4 (всего у книги 17 страниц) [доступный отрывок для чтения: 7 страниц]

Глава 5
Время забыться, время любить…

Когда кошка хочет поймать мышку, она притворяется мышкой…

В. Ключевский

Светика дома уже не оказалось, и я почему-то обрадовалась этому. Не хотелось никаких разговоров – да и о чем говорить? Послонявшись без дела по квартире, я вспомнила о договоре, вынула листки из кармана и ушла в кабинет, где, нацепив очки, внимательно изучила каждую букву. Ничего подозрительного не нашла, но внутри шевельнулось какое-то неприятное чувство. Включив компьютер, я полезла в реестр строительных фирм и с удивлением обнаружила, что название компании-подрядчика там есть, а вот заказчика – нет. То есть с конторой Мельникова все было в порядке – во всяком случае, она существовала, а вот той, что заказала им работы, не было даже близко. Интересно, а Кирилл вообще в курсе? Или это какая-то неведомая мне схема? Вполне может быть, кстати. Очень захотелось позвонить ему и сказать о своей находке, но я одернула себя – опять получится, что я проверяю его и – что еще хуже – лезу в деловые вопросы. Но внутри скреблось – а что, если Мельников не в курсе, а потому попадет в какую-то финансовую передрягу? Хотя… Что угрожает компании-подрядчику? Если только… Если только через контору Кирилла не идет банальный «отмыв». Эта мысль понравилась мне еще меньше. По складу характера раньше Мельников к авантюрам склонен не был, но кто знает, что могло измениться за эти годы? И вот, кстати…

Я мысленно почему-то вернулась в тот день, когда он снова возник в моей жизни. Что он тогда заявил мне? Да, точно… «Ты переманила у меня клиента». А какого клиента я могла переманить у юриста строительной фирмы?

Открытие меня взволновало еще сильнее – выходит, он все-таки врал мне. Но в какой момент? Тогда или сейчас? Чем он на самом деле занимается? Арбитражем или юридическими делами этой своей конторы? Это же разные вещи… Как теперь выяснить это? Спрашивать напрямую бесполезно – всякий раз у меня возникало ощущение, что я держу в пальцах угря, и он в решающий момент выскальзывает и уплывает восвояси. Значит, нужно искать другие способы проверки.

Что за времена – никому нельзя верить…

Я как-то незаметно для себя положила голову на скрещенные на столешнице руки и задремала, даже не сняв очков. Проснулась от неудобной позы и неприятного ощущения возле правого глаза. Распрямив спину, я сняла очки и потерла онемевшую переносицу. Бросив взгляд на зеркальную стенку шкафа, я с ужасом обнаружила, что под правым глазом налился довольно приличный синяк – следствие впившегося носового упора очков. Ну, и как теперь с таким лицом в люди?

Я направилась в кухню, взяла там несколько кубиков льда и, завернув в салфетку, приложила к синяку, понимая, что вряд ли что-то исправлю при помощи этого средства. У меня заседание в понедельник, как вообще я теперь там появлюсь? Хорош адвокат! Представляю удивленное лицо клиента…

В замке входной двери заворочался ключ – вернулся Светик. Я как-то забыла продумать линию поведения, не успела выбрать тактику – строить из себя обиженную или сразу напасть с обвинениями, но потом подумала: а вот пусть это Светика заботит, а я посмотрю-послушаю. В конце концов, это он раздул ссору на пустом месте, вот пусть и думает, как мириться. Я убрала намокшую от растаявшего льда салфетку, еще раз осмотрела синяк и вздохнула – разумеется, меньше он не стал.

Муж появился на пороге кабинета с виноватой улыбкой на лице и букетом лилий:

– Я тебе не помешал? Готовишься к процессу?

– Не помешал, не готовлюсь, – я смотрела на него в упор и ждала, когда же он заметит синяк и хоть что-то скажет по этому поводу, но тщетно – Светик положил букет поверх бумаг на столе, чмокнул меня в щеку:

– Тогда я сейчас ужин приготовлю, только отдохну минут тридцать.

Мне захотелось смести со стола этот злосчастный букет, растоптать его, а заодно врезать мужу хорошую пощечину, но я сдержалась. Почему в последнее время он вызывает во мне только такие эмоции? Почему меня раздражает все, что он говорит и делает? Наверное, я перешла тот рубеж, на котором заканчивается лимит терпения. Я больше не могу выносить его присутствия… Но и ссориться постоянно тоже нет сил, нельзя ведь существовать в атмосфере напряженности и недовольства, это и работе мешает, и вообще – жизнь укорачивает, как Аннушка сказала бы. Придется снова сцепить зубы и молчать. Больше молчать.

Так, в гробовом молчании, прошел вечер. После ужина я читала, устроившись в кабинете на диване под пледом. Светик принес мне туда чай с шиповником, но попыток заговорить больше не сделал – букет, так и не поставленный в вазу, красноречиво донес до него мысль о невозможности примирения. Цветы Светик поставил в воду сам, но не принес снова в кабинет, а оставил на кухонном столе.

Утро понедельника выдалось хмурым и дождливым. Я долго искала зонт, чтобы не промокнуть, пока дойду до машины, но так и не нашла, зато обнаружила на антресолях в коридоре сверток в подарочной упаковке. Для семейных торжеств было рановато, никаких дней рождения не предвиделось, а на оберточной бумаге плясали веселые буковки «С днем рождения». Это могло означать только одно – Макар. Настроение испортилось. Любое напоминание об измене Светика причиняло мне если не боль, то дискомфорт точно. Очень не вовремя…

Я решила, что уеду в «Снежинку» прямо на этой неделе, так будет лучше. Захочет Светик – пусть едет со мной, а нет… Позову Аннушку. Только сперва придется заручиться согласием подруги, а заодно и помириться с ней.

Но вышло так, что до вечера среды я оказалась занята настолько, что даже на телефонный звонок времени не находилось. Видимо, подсознательно я старалась загрузить себя работой максимально, чтобы не оставалось ни секунды свободной. Возвращаясь домой, я что-то съедала – или не съедала – и тут же ложилась в постель, укрывалась с головой одеялом и засыпала почти мгновенно. Это помогало мне избежать любых разговоров со Светиком.

В среду вечером я вспомнила о том, что хотела переезжать завтра, а потому после работы поехала к Вяземской.

Аннушка встретила меня приветливо и с выражением какой-то щенячьей радости в глазах – видимо, была уверена, что после того злополучного телефонного разговора я вряд ли приеду к ней первая. Но я действительно не могла долго обижаться – мы вместе выросли, и человека ближе ее у меня не было, как, впрочем, и у нее тоже. В квартире Аннушки всегда пахло свежевыглаженным бельем – ее домработница была помешана на этом и каждую тряпочку в доме проглаживала с двух сторон. Этот запах почему-то всегда возвращал меня в детство, моя бабушка тоже была ненормальной чистюлей и педантично следила за всем текстилем в доме. Скинув туфли и повесив плащ на вешалку, я прошла в комнату, и первым, что увидела, оказались пяльцы с натянутой на них канвой и мотки разноцветных ниток, горкой возвышавшиеся на журнальном столике.

– Что это? – с удивлением спросила я, разглядывая диковинный предмет, на что Аннушка невозмутимо ответила, усаживаясь в мягкое кресло:

– Вышиваю лошадь. Прочитала в каком-то журнале, что если вышить лошадь, то непременно выйдешь замуж.

– Извини, но я ржу, как эта самая вышитая лошадь, – это же бред, Аннушка, – я уселась напротив и взяла вышивку в руки – на канве действительно уже отчетливо угадывался силуэт серой лошади с роскошной развевающейся гривой.

– Зря смеешься, – отозвалась Вяземская, забирая у меня пяльцы, – знающие люди говорят, что это правда работает.

– Ага – одна девочка пятьдесят лет не могла выйти замуж, а потом вышила лошадь Пржевальского, и моментально в ее двери постучался принц на точно такой же, да?

– Ой, перестань! Твой скептицизм просто невыносим, – поморщилась Анна, убирая работу в большую плетеную корзинку.

Мне было смешно слышать подобные вещи от Аннушки – от человека, который, к примеру, понятия не имел, кто такая Матрона Московская, зато однажды затащил меня к ее мощам. То еще было приключение…

Мы стояли в длиннющей очереди страждущих, Анька курила, вызывая неодобрительные взгляды истинно верующих, и вдруг спросила своим звонким голосом:

– Варь, я вот не знаю, а что надо говорить?

– Где говорить? – не поняла я.

– Ну, вот мы сейчас войдем к этой женщине, она же спросит, зачем мы пришли, так что я ей должна сказать-то?

Я потеряла дар речи, а вокруг нас мгновенно образовалась пустота – верующие расступились, как воды моря перед Моисеем, как будто не желая даже дышать одним воздухом с нами. Я, если честно, решила, что сейчас нас начнут просто бить…

– Дура! – прошипела я, хватая ее за руку. – Нет там никакой женщины, там мощи, понимаешь? И говорить ничего не надо – просто попроси про себя то, чего хочешь! Могла бы хоть узнать, куда прешься!

– А-а! – разочарованно протянула Аннушка, совершенно не смутившись. – Ну, ладно…

И вот теперь она же, начитавшись какой-то ерунды в глянцевом журнальчике, мается над пяльцами, вышивая какую-то там лошадь, чтобы выйти замуж… Ну, скажите – реально обижаться на такого незамутненного человека?

Меня всегда удивляло, как Аннушка, воспитанная в интеллигентной и образованной семье, ухитряется выдавать иной раз такое, от чего я теряла возможность соображать и не знала, что сказать. Однажды в опере, куда она же меня затянула, после просмотра «Травиаты» Аннушка вдруг спросила:

– А автор на поклон не выйдет?

– Кто? – Я сперва решила, что она шутит, но, взглянув на подругу, поняла, что она спрашивает совершенно серьезно.

– Ну, вот в театре всегда автор на поклон выходит, а здесь не так, что ли?

– Тебя не смущает, что Верди умер примерно лет двести назад?

– Да? – захлопала густо накрашенными ресницами Аннушка. – Ну, я не знала… Это у тебя муж дирижер.

На самом деле она не была дурой, просто не придавала значения каким-то мелочам, не способным приблизить ее к осуществлению главной мечты – замужеству. Я давно привыкла к этому, но и меня она порой ухитрялась удивить, что же говорить об окружающих. Светик, например, называл ее домашней кошкой, от которой нет вреда и даже шерсти на диване нет, причем говорил это ей в глаза, и Аннушка не обижалась, только тянула капризным тоном:

– Ну, Све-е-етик!

Однако даже такие вот казусы не мешали нам общаться, хотя иногда я приходила в тихое бешенство от ее незамутненности.

– Как дела? – поинтересовалась она, словно мы не виделись не неделю, а примерно полгода.

– Нормально. Суд вот выиграла пару дней назад, а так все по-старому.

– А я ведь с доктором встретилась все-таки, – сообщила она, вставая. – Чайку? Или покрепче чего?

– Если кофе сваришь, будет отлично. Я что-то умоталась сегодня, клиент капризный попался, – призналась я. – Да и вообще неделька та еще выдалась.

– Тогда идем на кухню, там посидим, у меня паэлья есть, сегодня Люда готовила, а я еще не притронулась.

Паэлья была кстати – я почувствовала, что проголодалась. Мы переместились на кухоньку, довольно маленькую, но очень уютную, обставленную белой мебелью «под старину». Я забралась с ногами на мягкий «уголок», Аннушка стала хлопотать у плиты, подогревая паэлью на большой сковороде и одновременно насыпая в джезву кофе.

– Ты чего приехала-то? Светик дома?

– Нет, он в театре. Гастроли через неделю, в Болгарию едут. Я к тебе с предложением, но теперь, в свете объявившегося доктора, думаю, что ты не согласишься.

– Смотря что предложишь. – Передо мной оказалась чашка с дымящимся кофе, ложка и крахмальная салфетка, обшитая кружевом.

– Мне тут от клиентки перепал неожиданно пустой дом в «Снежинке», хотела тебя позвать там пожить месяц-другой.

– А работа?

– Ну, у меня же водитель есть. Будем тебя подбрасывать, а вечером забирать.

– Я согласна, – моментально согласилась она, усаживаясь за стол.

– А доктор?

– А что доктор? Он женат, кстати. Не хочу возиться.

– Женат? Надо же… Я думала, такие стерильные не женятся, – заметила я, пробуя паэлью, которая оказалась просто неземного вкуса.

– Ой, перестань. Все женятся. Мы с ним пару раз в ресторане посидели, но я поняла, что на роль любовницы как-то не согласна.

– Странно, – заметила я осторожно, – раньше тебя это не очень смущало.

– Так то – раньше. Я замуж хочу, понимаешь? А это все так… развод, алименты, дети – ну, на фиг?

– Тогда все отлично. Там поселок элитный, иностранцы косяком, думаю, что и соотечественники найдутся. Так поедем?

– Я же сказала – поедем. Может, обстановку сменю, встряхнусь. На работе дурдом какой-то, начальник, как с дерева упал, гоняет меня… И отпуск не возьмешь, хочу все-таки летом в Европу рвануть.

Это меня устраивало. С Аннушкой не будет скучно, а Светик все равно после Болгарии поедет в Голландию и Швецию, так что его не будет около месяца. А за месяц я надеялась хоть немного приблизиться к разгадке дел, творившихся вокруг моей клиентки и «Снежинки». Кто знает, может, и Аннушка пригодится…

Мы отлично поужинали, попили кофе, договорились, что завтра вечером я с водителем подъеду к ней, чтобы забрать с вещами, и я засобиралась домой.

Уже на пороге Аннушка вдруг порывисто обняла меня и пробормотала:

– Варька, ты меня прости за тот разговор, ладно? Я иногда сама не понимаю, что несу, потом стыдно…

– Ну, я же просила – не извиняйся. Я не обижаюсь, я же тебя люблю, ты мне как сестра, – я поцеловала ее в щеку и вышла из квартиры с чувством выполненного долга – возможно, эта поездка поможет внести хоть какую-то ясность в то, что творится в проклятой «Снежинке».

Глава 6
Слезы Снежной королевы

Одна снежинка может согнуть лист бамбука…

Аноним

Идея уехать в «Снежинку» без Светика посетила меня внезапно и очень вовремя. После ссоры на набережной мы всю неделю не разговаривали, хотя Светик готовил завтраки и ужины, если успевал, даже дважды встретил меня у офиса, чем несказанно удивил. Но потом я догадалась – он просто проверял, не делает ли этого кто-то еще. Я сменила гнев на милость после визита к Аннушке, не желая все-таки уезжать, оставаясь в ссоре, тем более что Светик сам начал разговор о моем переезде в «Снежинку»:

– Варенька, а может, тебе стоит уехать сразу с Аннушкой?

– А ты? – удивилась я, так как буквально сегодня сама решила именно так и договорилась с подругой.

– А что я? У меня предгастрольная подготовка, я возвращаюсь поздно, какой смысл держать водителя в городе до ночи? А тебе нужен свежий воздух. А после гастролей, если ты все еще будешь жить там, я могу переехать к тебе.

Это показалось мне странным, и я без обиняков заявила:

– Если ты хочешь в мое отсутствие перевезти сюда Макара, а потом поставить меня перед фактом, то сразу говорю – этого не будет.

– Варя, ну зачем ты? – обиделся Светик. – Мне казалось, что мы обсудили этот вопрос. Ты не хочешь видеть его тут, так почему я должен за твоей спиной предпринимать какие-то шаги? Неужели ты считаешь меня таким подлецом?

– Конечно, нет. Прости. Просто ты так неожиданно это предложил…

– Я хочу, чтобы тебе было хорошо.

– А ты справишься тут без меня?

Он засмеялся и потрепал меня по волосам:

– Ты как маленькая. Конечно, справлюсь. А у тебя в последнее время совсем нездоровый вид, тебе воздух нужен.

И я согласилась. И вот теперь, заручившись поддержкой Аннушки, вполне можно переезжать, благо, у меня есть согласие Анастасии.

Был еще момент – Мельников. С тех пор, как наши отношения возобновились, он хотел хотя бы пару раз в неделю видеть меня, а я вовсе не собиралась посвящать его в свои планы. Но это я тоже решу – в конце концов, кроме машины с водителем, есть еще «Смарт», на котором я смогу сама добраться до «Снежинки», она не так уж далеко находится.

Остаток вечера я посвятила сборам чемодана, положив туда все, что может пригодиться на первое время, упаковала рабочий ноутбук – завтра утром все это загружу в машину к Володе, а вечером после работы мы заберем Вяземскую и поедем в поселок.

Светик в эту ночь был как-то особенно нежен, перед этим приготовил ужин, мы посидели за бутылкой вина и неспешным разговором и переместились в спальню. Я чувствовала, что должна продемонстрировать хоть какие-то чувства к мужу, хотя, признаться, в последнее время мне это давалось нелегко. Но и расставаться на длительный срок в ссоре тоже не хотелось. Когда Светик уснул, я, мучаясь от неожиданно навалившейся бессонницы, перебралась в кабинет, устроилась там на диване и включила диск с фильмом Феллини. Налив себе еще бокал вина и закурив сигарету, я наблюдала за Джульеттой Мазиной и совершенно не понимала сюжета. Мыслями я была уже далеко, за МКАДом, в «Снежинке». А что, если я действительно найду там что-то такое, что поставит под угрозу и меня, и Аннушку? Разве у меня есть право рисковать жизнью подруги? Ведь все, что связано с этим поселком, непременно таит в себе какие-то неприятности. Надо, кстати, позвонить Юрию Потемкину и поинтересоваться, что происходит у него. После смерти его старшего брата Александра мне казалось, что следующей мишенью станет он, Юрий, потому что достать Настю и ее дочь ни у кого не получится. Юрий болен, ему нужны врачи и лекарства, но он упорно отказывался принимать от меня помощь, и даже Насте не удалось убедить его эту помощь принять. Кроме того, Юрий – игрок, и кто знает, не успел ли он наделать долгов, которые ему нечем будет отдавать? А это – та ахиллесова пята, на которую могут надавить люди, заинтересованные в покупке акций «Снежинки». Ведь Алик перед смертью подписал документы о продаже своей доли, но денег на его счету мы так и не нашли. И кто может поручиться, что припертый кредиторами к стенке Юрий не сделает того же? Хотя он казался человеком разумным и понимал, что последует за этим. Но кто знает, как повернутся обстоятельства?

Телефон, переведенный в беззвучный режим, заморгал – кто-то звонил. Я взяла в руки трубку и увидела, что это Мельников.

– Алло.

– Ты не спишь?

– Откуда ты знаешь?

– Я ехал мимо, увидел свет в кабинете, подумал, что это ты.

– Да, не могу уснуть, – призналась я.

– Не хочешь прокатиться? Я припарковался недалеко.

– Нет, спасибо. Лень одеваться. А ты чего это колесишь так поздно?

– Засиделся в ресторане, возвращаюсь домой. Как твои дела?

– Все хорошо.

Повисла пауза. Я поймала себя на том, что опять ему не верю – ну что за наказание? Ведь он действительно мог просто ехать мимо, что в этом такого?

– Варь… я соскучился. – Я никогда не могла равнодушно слышать его хрипловатые нотки, когда он говорил такие вещи, даже внутри все заныло.

– Кира, я действительно не могу сейчас… – неужели я извиняюсь? Ужас какой…

– Ну, как знаешь. Завтра увидимся?

– К сожалению, не могу, дела, – уклонилась я.

– Тогда – в субботу?

– Посмотрим.

– Тогда сама позвони, хорошо?

– Хорошо.

– Целую тебя…

– И я…

Я положила трубку и заплакала. Почему я никак не могу решиться на что-то? Я, которая в делах бескомпромиссна, я, принимающая решения мгновенно, – и вдруг столько лет не могу определиться и расставить точки в отношениях с мужем и с человеком, причинившим мне в прошлом столько горя. Ведь это именно Кирилл заставил меня пройти через ад подпольного аборта, именно из-за него я едва не отправилась на тот свет. Он исчез на долгие годы, совершенно не интересовался тем, что произошло со мной, а потом возник, как ни в чем не бывало, и возобновил наши отношения так, словно вообще ничего не произошло и не было этих мучительных лет. Я не верю ему и все равно никак не могу порвать с ним. Что со мной? Ведь я не одинока, вокруг меня постоянно люди, у меня есть муж – а я цепляюсь за эту связь, как за последнюю возможность. Это странно, необъяснимо, непонятно. Но без Кирилла мне куда хуже, чем рядом с ним. И сейчас, если бы не спящий в спальне Светик, я с удовольствием бы оделась и ушла из дома, поехала бы с Мельниковым куда угодно. Почему так?

Фильм закончился, телевизор рябил и издавал негромкое шипение, но я не замечала этого. Не было сил даже нажать кнопку пульта, встать и пойти в постель. Да и не хотелось делать этого. Завтра предстоит довольно нелегкий день, и надо бы выспаться, а я все сижу перед экраном, как будто это может что-то изменить. Если бы так же легко, как запустить диск с фильмом по новой, можно было начать сначала всю жизнь… Не знаю, что тогда изменилось бы, но, уверена, я вела бы себя иначе. Хотя бы в отношениях с Мельниковым. Но, если разобраться, что я тогда сделала неправильно? И что могла сделать по-другому? Оставить ребенка, который никому не был нужен? Стать матерью-одиночкой, наплевать на карьеру и будущее? Кому бы от этого было лучше? Мне? Ребенку? Нет. Тогда о чем я жалею? Если бы Кирилл хотел жениться тогда, он бы сделал это. Но он предпочел раствориться и забыть обо мне. Зачем я снова возвращаюсь туда, в прошлое? Ничего уже не изменится…

Опять засветился экран мобильного, и я взяла трубку в руки – на дисплее значилось «Анатолий-театрал», это был Туз. Среди ночи? Что могло заставить его звонить в такое время?

– Алло.

– Варвара, ты не спишь? Извини за поздний звонок, дело важное.

– Нет-нет, я не сплю, говорите.

– Скажи, ты давно разговаривала с младшим Потемкиным?

Я едва не подпрыгнула на диване – буквально только что я думала о Юрии, и тут такой вопрос.

– Давно. Что-то случилось?

– Я сейчас сижу в одном ресторане, здесь есть подпольный покер-клуб. И только что туда вошел Потемкин. Но это не главное. Рядом с рестораном стоит припаркованная машина, номера я хорошо знаю. И мне кажется, что это по его головушку приехали.

Я испугалась – вот оно, то, чего я ждала.

– Анатолий Иванович, миленький, а можно как-то предотвратить эту встречу? – взмолилась я, чувствуя, что все тело охватила слабость.

– Да это-то можно, я не один здесь. Вопрос в другом – что потом с ним делать? Если его пасут, то будут продолжать делать это, а мне не очень хочется демонстрировать заинтересованность. Это может повредить тебе в первую очередь, – произнес Туз.

– Я не думаю… мне важно, чтобы с Юрием ничего не случилось. Если он в долгах, то его могут вынудить подписать бумаги, и тогда все совсем осложнится.

– Хорошо, я постараюсь сделать так, чтобы из клуба он исчез незаметно. Но, Варя, ты сама будь осторожна.

– Я завтра переезжаю в «Снежинку», – призналась я.

– С ума сошла? – взревел Туз, откинув политесы. – Зачем тебе это надо? Ты знаешь, что там живет один из тех, кто заинтересован в ее приобретении?

– Нет. Откуда мне это знать?

– Теперь знаешь. Мой тебе совет – не лезь туда, не светись.

– Иначе я не смогу понять, что именно происходит. А так у меня будет возможность посмотреть на ситуацию изнутри.

– Изнутри?! Совсем сдурела? Да тебя там задавят ночью в пустом доме, как паршивого котенка, и в пруду утопят – концов твой дирижер не отыщет!

– Так помогите мне, – невозмутимо проговорила я, стараясь не показать, что его слова вызвали у меня приступ паники.

– Да я-то помогу, но зачем ты все обостряешь? Почему нельзя заниматься этим делом, не выезжая из Москвы?

– Потому что здесь все следы перепутаны, все теряется. А там, на месте, наверняка многое станет ясно.

– Дура ты, Варвара. Хорошо, будь по-твоему. Я сам спрошу у вдовы, есть ли возможность поселить там пару моих ребят, не с тобой в доме, разумеется, а как-то иначе, чтобы присматривали. Но ты будь всегда на связи, поняла? Даже ночью телефон не отключай.

– Хорошо, я все поняла. Спасибо.

Дрожащей рукой я опустила телефон на диван и задумалась. Значит, все на самом деле плохо, гораздо хуже, чем я думала. Может, на самом деле – ну ее, эту «Снежинку»? Но все мои сбережения вложены туда, и это такая сумма денег, расстаться с которой я совершенно не хочу. Ладно, поедем, поглядим, что и как. Если рядом будут люди Туза, мне уже не будет так страшно – я видела его ребят в деле, и это внушало спокойствие и уверенность. Лишь бы они оказались в нужном месте, если вдруг что…