Текст книги "Не верь, не бойся, отпусти!"

Автор книги: Марина Крамер

сообщить о нарушении

Текущая страница: 6 (всего у книги 17 страниц) [доступный отрывок для чтения: 7 страниц]

Глава 9
Супружеские иллюзии

Лучший брак: когда женщина слепа, а муж глух…

Сократ

Дома выяснилось, что концертный фрак все еще в чистке, потому что муж не удосужился его забрать. Я тихо взбесилась, однако удержала себя от желания позвонить и высказать ему все, что думаю, а спокойно собралась, надела удобные ботинки без каблуков, джинсы и кожаную куртку и отправилась за фраком. Всю дорогу меня не покидало неприятное ощущение постороннего взгляда, устремленного в спину, я несколько раз останавливалась под разными предлогами и аккуратно оглядывала окрестности, но ничего подозрительного не замечала, а ощущение никак не проходило.

Забрав фрак в прозрачном чехле, я вышла из чистки и прямо на крыльце налетела на невысокого молодого человека в серой куртке. Едва встретившись с ним взглядом, я мгновенно расслабилась – это был тот самый парень, которого приставил ко мне зимой Туз. Сейчас он сделал вид, что сам виноват в нашем столкновении, пробормотал извинения и, помогая сойти с крыльца, сунул в руку бумажку, а сам двинулся в противоположном направлении. Я же, отойдя от здания метров на десять, села на скамью и, вынув сигареты, закурила. В мятой бумажке значилось: «Не пугайтесь, это я постоянно рядом, и не оглядывайтесь так очевидно, со стороны выглядите глупо». Представив, как это выглядит на самом деле, я захохотала – действительно, идет такая идиотка, тормозит через каждые сто метров, осматривается. Еще бы пудреницу достала, как в старых военных фильмах, вот же дура… Но то, что за мной ходит человек Туза, стало очевидным облегчением – хотя бы понятно, что ничего страшного не происходит.

Светик вернулся рано и почему-то удивился, обнаружив в квартире меня:

– Ох… а ты здесь? – спросил он, бросая кейс на пол и прямо в ботинках проходя в гостиную.

– Светик! – не удержалась я. – Ты не разулся!

Он мгновенно вспылил:

– Почему ты всегда акцентируешь внимание на каких-то мелочах?

– Потому, что если я не буду делать этого, ты станешь заваливаться на кровать в пальто и ботинках! – отрезала я. – Не понимаю, почему элементарные просьбы вызывают у тебя такой протест. Полное ощущение, что ты не всемирно известный дирижер, а Клим Чугункин какой-то.

Светик вспыхнул, круто развернулся и вышел в прихожую, а через пару минут я услышала, как он возит по полу тряпкой, вытирая оставленные следы. Как же я ненавижу подобные ссоры на ровном месте…

Продемонстрировав мне таким образом, что он зол и обижен, Светик заперся в кабинете. Детский сад, честное слово… Взрослый, состоявшийся мужчина ведет себя как капризный пятилетний мальчик из-за невинной просьбы не ходить в уличной обуви по квартире – кому расскажи, не поверят. Даже Аннушка, вхожая в наш дом и знающая нас сто лет, и та никогда не верила в подобные рассказы, если вдруг я, выпив немного лишнего, позволяла себе некоторые откровения.

– Ой, да брось ты! – тянула она, округляя глаза. – Ни за что не поверю, чтобы Светик мог так себя вести!

Я сразу закрывала рот и понимала, что разубеждать подругу не имеет смысла – ей мой муж казался идеалом во всем. Ну, разумеется – ведь она не жила с этим идеалом под одной крышей двадцать четыре часа в сутки семь дней в неделю.

Пока Светик дулся, я успела собрать ему чемодан, упаковать в отдельный кофр концертный костюм вместе с обувью, запонками и даже флаконом туалетной воды и разогреть приготовленный новой домработницей ужин.

– Светик, уже девять часов. Давай поедим, – постучав в дверь кабинета, позвала я и услышала:

– Я не голоден. Если хочешь, ужинай одна.

Эта фраза окончательно убедила меня в том, что пора прекращать носиться вокруг него и вообще замечать его обиды. Я развернулась и ушла на кухню, где с удовольствием поела лазаньи и овощного салата, выпила чашку чая с вербеной и, загрузив посуду в посудомойку, с наслаждением закурила сигариллу, закинув ноги на выдвинутый стул. Муж к этому времени покинул кабинет и теперь нарочито громко бренчал клавишами в гостиной. Я дотянулась до телефона и позвонила Аннушке, которую уже должен был забрать водитель Володя. Та ответила сразу:

– А ты где это потерялась?

– Дела меня задержали, один из клиентов улетает, нужно срочно встретиться, ты меня не жди, ложись спать, я приеду поздно.

– Ты с ума сошла?! – возразила подруга. – Я не могу спать одна в этом мавзолее! Посижу у телевизора, тебя дождусь.

– Лучше поищи телефон салона красоты, завтра днем сходим. Справочник с номерами должен лежать в кухне на полке с кулинарными книгами.

При упоминании о кулинарных книгах Вяземская оживилась – у нее было странное хобби: совершенно не умея готовить, она коллекционировала редкие кулинарные издания.

– О, как это я не заметила… надеюсь, хозяева не будут в претензии, если я посмотрю?

– Ни в чем себе не отказывай, можешь даже почитать, – не удержалась я от подколки, но Аннушка, кажется, не заметила.

– Ты все равно постарайся поскорее вернуться, мне не по себе в пустом доме одной.

– Если так боишься, попроси Наталью посидеть с тобой, – посоветовала я, но тут же вспомнила, что к незнакомым людям моя подруга относится с большим недоверием и потому вряд ли воспользуется советом.

Распрощавшись с Аннушкой, я налила себе еще чаю и вдруг подумала, что Мельников мне так и не перезвонил больше. Ну, значит, не настолько соскучился. В принципе, сейчас, в свете ссоры с мужем, я могла бы позволить себе тоже «обидеться», уехать к Кириллу и после встречи с Русланом снова вернуться к нему, чтобы провести вместе остаток ночи. Но что-то внутри останавливало, и я поддалась интуиции и не стала делать этого.

До половины двенадцатого я просматривала захваченные из офиса документы, стараясь не обращать внимания на довольно однообразные звуки рояля, доносившиеся из гостиной. Светик определенно старался взять меня измором, но за годы жизни с ним я приобрела отличное умение абстрагироваться от любой музыки и заниматься своими делами, не обращая внимания ни на что. Внезапно звуки рояля стихли, и я подумала, что сейчас Светик придет ко мне мириться – он всегда четко понимал, когда в ссоре был виновен именно он, и не стеснялся признать неправоту. Но я ошиблась. Он прошел мимо кухни в спальню и запер дверь изнутри. Интересно, а он что – не спросит, буду ли я ночевать дома или уеду в «Снежинку»? Видит же, что не раздеваюсь, а время позднее. Но муж вообще не проявил никакого интереса к месту моего ночлега. Я слышала, как он разговаривает с кем-то по телефону, и удивилась – поздновато для звонков. Однако по нескольким фразам, долетевшим до моего слуха, вскоре стало понятно, что абонентом является моя бабушка. С ума сойти – мне она запрещала звонить после девяти вечера, находя подобные звонки неприличными, а Светику, оказывается, и тут выдан карт-бланш. В этот момент зазвонил мой собственный мобильный, и я отвлеклась – это был водитель Руслана, сообщивший, что припарковался сразу у ворот нашего двора.

Я вышла в коридор, сунула папку с документами в кейс, проверила в сумке кошелек и документы и присела на пуфик, обуваясь. Светик не вышел даже тогда, когда я открыла дверь и вышла на площадку. Ну, что ж – это твой выбор, дорогой, потом не жалуйся. Я хлопнула дверью и вызвала лифт.

Глава 10
Скорость темной ночи

Любовник может предать, муж может предать, друзья могут предать, не предает только работа…

М. Булгакова

Руслан не признавал никаких марок машин, кроме «БМВ» – это был его фетиш, его любовь, его коллекция. Сегодня в аэропорт его провожал водитель на последней модели, кажется, пара дней как из салона. Предупредительный мужчина лет тридцати пяти вышел из-за руля, открыл мне дверь и помог сесть, даже не спросив, кто я, – видимо, знал в лицо, хотя я его не помнила.

– Мы сейчас заедем за Русланом Каримовичем к нему на квартиру, это пять минут, – вернувшись на свое место, повернулся он ко мне. – Если хотите курить, то не стесняйтесь, Руслан Каримович разрешил.

Я хмыкнула – «разрешить» мне что-то Руслан не мог, равно как и запретить, не те отношения, но курение в машине он всегда довольно резко пресекал, не желая, чтобы салон пропах дымом. Однако мне, видите ли, даже в новой тачке сделали исключение.

Руслан жил на Якиманке в престижном жилом комплексе. Мы въехали во двор и остановились у подъезда. Водитель вышел из машины, предупредив меня:

– Я сейчас вернусь, только вещи Руслана Каримовича заберу.

Я не отреагировала, думая только о том, как бы сейчас половчее подвести Руслана к тому состоянию, когда он не спросит, куда я влипла, зато предложит решить проблемы. Мне совершенно не хотелось посвящать его в свои дела со «Снежинкой» – не стоит вовлекать в круг слишком много людей, это опасно и для них, и для меня тоже.

Из подъезда показался водитель с кофром на плече, а за ним – Руслан в распахнутой куртке поверх ярко-синей майки-поло и голубых джинсов. Вопреки обычаю, он сел не вперед, а рядом со мной, и пока водитель убирал кофр в багажник, успел поцеловать меня в щеку – вроде как по-приятельски, но вместе с тем довольно интимно. Это мне не очень понравилось, но я сочла за благо промолчать.

– Ты все хорошеешь, Варвара, – оглядев меня, изрек Руслан.

– Приятно слышать, – усмехнулась я, – ты тоже не подурнел с момента нашей последней встречи.

– Разожрался что-то, – со вздохом погладив наметившееся брюшко, посетовал он, – совсем времени на спорт не остается. Дурное это дело – политика, Варенька. Ну, рассказывай, что у тебя.

Я покосилась на водителя, но Руслан только рукой махнул:

– Даже не думай. У него на мои разговоры уши воском залиты.

Я про себя подумала, что напрасно Руслан так уж доверяет своим наемным работникам – ну, время такое, что не стоит слишком уж впускать кого-то в собственную жизнь, но выхода не было – придется говорить.

– Смотри, – я вынула из кармана «прослушку» и протянула Руслану.

Тот взял ее двумя пальцами, повертел и молча уставился мне в лицо.

– Что?

– И откуда у тебя это?

– А ты как думаешь? В кабинете нашла, в ящике стола.

– В домашнем кабинете?

– Ну, слава богу, до этого пока не дошло. – И в самом деле, не дошло, но только потому, что человек Туза раз в неделю, когда нас не было дома, делал обход квартиры и проверял каждый сантиметр на предмет наличия вот таких игрушек.

Руслан снова покрутил «пуговку» перед глазами:

– Хорошая штучка, Варюша, из последних. Не поскупился тот, кто поставил. И что ты хочешь?

– А нельзя как-то выяснить, кто мог? Я понимаю, что основной источник вряд ли возможно вычислить, но попытаться найти того, кто физически осуществил, а? – спросила я, понимая, что и на этот вопрос вполне могу получить отрицательный ответ.

– Ну, милая… ты хватила! Могу попытаться узнать, конечно, но это сложно. Сама думаешь на кого-то?

Ни на кого я не думала – в мой кабинет вхожи были только Нина, Дмитрий и уборщица, которая никогда не оставалась там без присмотра Ниночки. Кого из троих я могла подозревать? Никого – и всех.

Примерно это я и изложила Руслану. Тот нахмурился:

– Ты как маленькая. Неужели ты платишь настолько большие зарплаты своим сотрудникам, что у них нет необходимости подработать на стороне?

– То есть понятие «порядочность» ты вообще исключаешь? – иронично улыбнулась я, но Руслан шутку не принял:

– Ни о какой порядочности, когда речь о деньгах, вообще думать не стоит, дорогая моя.

– Фу… как ты живешь-то с такой теорией? Домработницу каждый вечер на детектор загоняешь?

Тут Руслан расхохотался:

– Моя домработница – дальняя родственница, так что тут без сюрпризов.

– Ну, конечно! По статистике, самые опасные в плане воровства из квартир – как раз домработницы из «близких людей». От зависти, между прочим, что угодно люди готовы сделать.

– Ладно, Варвара, поржали – и хорошо, – подытожил он. – Я эту штучку заберу у тебя, посмотрим отпечатки – там же не только твои и мои теперь, правда? Кто-то еще ее лапал. Вдруг поможет. Ну, и вот сюда напиши-ка мне фамилии своих сотрудников. – Он порылся в кейсе и протянул мне блокнот и ручку. – Вернусь – все проверю.

– Спасибо и на этом.

– Из аэропорта тебя отвезут, куда скажешь.

– Не нужно, – отказалась я, – за мной водитель приедет, мы с ним договорились.

– Ну, как хочешь.

Остаток пути до Внуково мы проболтали о всякой ерунде, и я немного расслабилась. Руслан в общении был удивительно легок и интересен, мог увлечь разговором на любую тему. Людей с такой эрудицией я встречала довольно мало, а потому общалась с ним всегда с удовольствием.

На парковке я вышла, попрощалась с Русланом, договорившись, что он позвонит мне сразу, как что-то выяснит, и направилась к своей машине, моргнувшей фарами, едва мы въехали на парковку. Володя вышел, открыл мне дверь:

– Я подругу вашу отвез, все нормально.

– Володя, вы извините, что пришлось вас ночью выдернуть.

– Ничего страшного, Варвара Валерьевна, завтра ведь выходной, отосплюсь.

Мы ехали по не слишком хорошо освещенной дороге, я начала клевать носом, и вдруг машина резко вильнула сперва вправо, потом влево и, вылетев на обочину, резко остановилась. Я, не успев как-то собраться, ударилась лбом в спинку переднего сиденья.

– В чем дело?!

– А черт его знает, – злобно сказал водитель, – такое впечатление, что колесо пробил.

Он взялся за ручку, собираясь выйти, но я заорала:

– Не сметь! – и он, растерявшись, повернулся ко мне:

– Да вы что, Варвара Валерьевна? Я ж колесо глянуть – может, запаску надо ставить…

– Не выходите из машины, Володя, я вас очень прошу, – лихорадочно заговорила я, высунувшись между сидений и схватив водителя за руку. – Давайте подождем.

– Да чего ждать-то? – недоумевал водитель, никогда не видевший меня в состоянии крайней паники и испуга. – Ночь на дворе, машин нет. Я только посмотрю…

– Не надо ничего смотреть! Понимаете – просто не надо! – почти орала я, все сильнее сжимая руку Володи.

Я не могла объяснить ему, почему запрещаю выходить из машины, но мой внутренний голос вопил о том, что салон покидать нельзя, и то, что мы не видим машин, не означает, что их нет. Мне казалось, что совсем рядом с нами, выключив фары и заглушив двигатель, есть еще одна машина, в которой находятся люди, способные причинить нам вред. Я хорошо помнила момент, когда меня увезли прямо с набережной, сунув в машину на глазах у Мельникова, и этот ужас никак не покидал меня.

– Варвара Валерьевна, успокойтесь, – поглаживая меня по руке, пытался воззвать к голосу разума совершенно обескураженный водитель, – ну, что может случиться? Я колесо поменяю, и сразу поедем, вы даже из машины можете не выходить. Ну, не ночевать же нам тут, на трассе?

В словах водителя был резон – ночевка на пустой трассе казалась мероприятием не особенно приятным, и Володе придется менять колесо, иначе нам не выбраться. Но что я буду делать, если мои опасения оправдаются и есть еще машина? Что, если… Голова разрывалась, мысли путались и перескакивали с одного на другое.

– Варвара Валерьевна, – донесся до меня голос водителя, – вы в порядке?

– Нет, Володя, я не в порядке, но сейчас это никак невозможно изменить.

– Так мне-то что делать? Менять колесо? Или тут заночуем?

В этот момент я почувствовала себя человеком, призванным решать чужую судьбу – что, если водитель выйдет из машины, а в него выстрелят, например? Кто будет виноват в этом? И что я могу сделать, чтобы предотвратить это? Ничего – разве что заставить его ночевать тут, со мной, прямо на дороге. Хотя и это мало что изменит, если кому-то будет нужно. Замогильным голосом я выдавила:

– Меняйте, – и зажмурилась.

Володя вышел из машины, я услышала, как сперва хлопнула дверь, потом открылся багажник. Водитель вынул запаску и принялся снимать пробитое колесо, и ничего больше не происходило, а мне все равно было очень страшно. Я так и просидела все это время с зажмуренными глазами, пока Володя не вернулся в машину.

– Видите, как быстро? А то сидели б тут… Сейчас домой приедете, душ горячий примете, чайку… а то и сто граммов можно – ну, чтобы расслабиться.

Совет о ста граммах был очень кстати – единственное, о чем я сейчас мечтала, это постель и рюмка коньяка, а то и две, чтобы прекратилась эта омерзительная дрожь во всем теле, чтобы перестали стучать зубы. И меньше всего хотелось, чтобы Аннушка дождалась меня – сил на разговоры не осталось.

К счастью, Вяземская уже спала, в холле первого этажа горел свет, а над лестницей, ведущей на второй этаж, были включены все бра в виде старых уличных фонарей. Таким образом, видимо, Аннушка отвлекала себя от мыслей о пустом чужом доме – с помощью включенного света. Я поднялась в свою спальню, сбросила все вещи на пол и вошла в ванную, встала там под душ, включив воду на всю катушку. Упругие струи хлестали по телу, и дрожь понемногу отпустила, зато неожиданно для себя я разрыдалась. Мне давно уже не было так страшно, и ощущение собственной беспомощности перед невидимым противником настолько неприятно поразило, что я не выдержала. Сидела в поддоне душевой кабины, не обращая внимания на хлещущие по лицу водяные струи, и рыдала в голос. Никакая я не сильная, не бесстрашная – я обычная женщина, которая не способна в одиночку справиться с навалившимися проблемами. Почему я вынуждена делать это? Зачем подставляю свою голову за чужое наследство? Кто мне эта Потемкина? Почему я так яростно оберегаю ее спокойствие и жизнь? Что мне-то с этого? Деньги? Слава? Нет – похоже, что все закончится дырой в голове, и голова эта будет принадлежать мне. Какая прелесть… Мне стало нестерпимо жаль себя – абсолютно беззащитную, не имеющую даже мужского плеча, на которое можно опереться. Как выживать в мире без поддержки? У меня, по сути, никого нет – ни родителей, ни приличного мужчины. Светик не в счет – какая на него надежда? Ему бы самому кто плечо подставил, и это плечо чаще всего оказывается моим, а мне в ответ ничего не достается. Я вынуждена только вытирать сопли, успокаивать, решать какие-то его вопросы – этакая обслуга звезды, няня, мама, телохранитель и «решала» в одном флаконе. Но мне-то тоже необходимы иной раз опора и защита, вот как сегодня… И никто… И вот тут я вспомнила о Мельникове. Да, я не особо ему доверяю, но абстрактно пожаловаться, не вдаваясь в подробности, могу – он хотя бы поговорит со мной и отвлечет от страхов.

Я выбралась из душевой кабины, завернулась в махровый халат и, юркнув под одеяло, набрала номер Кирилла. Он ответил не сразу и таким сонным голосом, что я, мгновенно вспомнив, который час, устыдилась собственного поступка:

– Прости, я разбудила тебя…

– Ничего… – пробормотал он, и мне показалось, что я вижу, как он трет пальцами переносицу и жмурит глаза, пытаясь прогнать сон. – Что-то случилось? Ты звонишь среди ночи, да еще и извиняешься.

– Кира, мне очень страшно.

– Хочешь, я сейчас приеду? – мгновенно отозвался он, и я чуть было не ляпнула «да, хочу», но вовремя прикусила язык, вспомнив, что не говорила ему о своем новом месте жительства и не планирую делать этого теперь.

– Ну, что ты… не нужно, ты просто поговори со мной, ладно?

– Конечно, поговорю. Хочешь, я тебе сказку расскажу?

«Вот так всегда – детей успокаивают конфетками, а взрослых – сказочками», – подумала я, но согласилась:

– Хочу.

Кирилл понес какую-то ерунду в стиле «жила-была одна принцесса», но даже это оказалось хорошо – звук его голоса успокаивал, убаюкивал, мне даже начало казаться, что мы говорим не по телефону, а Мельников лежит рядом со мной, я чувствую его руки, тепло его тела, дыхание возле своего уха. Я сама не заметила, как уснула…

Глава 11
Мимолетная красота

Есть женщины, созданные для любви, и есть женщины, созданные для интриг…

Уильям Теккерей

Утро принесло яркое солнце и пребывающую в крайне дурном настроении Аннушку. Она бесцеремонно ввалилась в спальню и забралась в постель, стянув с меня добрую половину одеяла.

– Чего тебе? – поморщилась я, пытаясь выпихнуть захватчицу из кровати.

– Ты во сколько вернулась? И почему у тебя телефон на подушке?

Я нашарила трубку и бросила ее на тумбочку:

– Разговаривала.

– Я тебя умоляю – давай чем-нибудь займемся, пока я с ума не сошла в этом мавзолее, – попросила подруга, потягиваясь.

– Что ты заладила – «мавзолей, мавзолей»? Не нравится – выметайся, – не слишком любезно посоветовала я.

– Ну, ладно – у меня настроение фиговое. Но ты-то! Чего вызверилась с утра пораньше? – удивленно протянула она, хлопая ресницами.

– Не выспалась я, неужели не понятно? Суббота, девять утра, спи – не хочу, а тут ты!

– Я, между прочим, в салон нас записала – массаж, парафинотерапия рук, спа… – обиженно сообщила Аннушка, выбираясь из постели. – Так что неплохо бы тебе зад оторвать и в душ пойти. На одиннадцать часов запись.

Она ушла, а я, потянувшись, сбросила с себя одеяло. Не то чтобы мне хотелось идти в салон… Но, с другой стороны, это возможность пройтись по поселку и хорошо осмотреться. И потом – разговоры в салоне… на них я возлагала определенные надежды.

Повар приготовил совершенно фантастический завтрак, и я подумала, что, пожив здесь подольше, успею набрать несколько лишних килограммов, которые потом нужно будет сгонять с определенным количеством усилий. Аннушку же это, похоже, не беспокоило – она с удовольствием уплетала и гренки с джемом, и омлет с овощами, и ломтики поджаренного бекона.

– Куда в тебя все это помещается? – спросила я, ковыряя вилкой омлет, не в силах проглотить ни кусочка.

– Сама не знаю, – беззаботно отозвалась подруга, настроение которой ощутимо улучшилось. – Но вкусно же!

– Не могу не согласиться. Но если завтракать так каждый день, придется сменить гардероб.

– Ой, не говори ты ерунды! Ты в отличной форме, можешь позволить себе пару лишних килограммов.

* * *

Мы вышли на улицу. Апрель в этом году радовал теплом и ярким, почти летним солнцем. Я надела черные очки и зажмурилась – господи, как же хорошо… Здесь, в полностью закрытом и охраняемом поселке, можно расслабиться и чувствовать себя в безопасности. Ночное происшествие почти выветрилось из головы, однако внутри все еще неприятно холодило воспоминание о пустой ночной трассе и пробитом колесе. Я вдруг сообразила, что колесо могло быть прострелено, и неплохо бы это уточнить – главное, чтобы исполнительный и педантичный Володя не отвез его в шиномонтаж. Нужно было срочно позвонить и распорядиться не делать этого. Но рядом вышагивала Аннушка, и разговаривать об этом при ней невозможно. Пришлось пойти на хитрость:

– О, черт, я забыла карточку! – воскликнула я, придав огорченное выражение лицу.

– Не беда, рассчитаемся моей, – отмахнулась Аннушка, но я уже повернула к дому:

– Нет, дорогая, я так не привыкла. Ты иди потихонечку, я быстро, – и опрометью кинулась во двор.

Зайдя в дом, я набрала номер водителя и попросила ничего не делать с колесом, пообещав, что разберусь с этим сама в понедельник. Володя удивился, но возражать не стал – видимо, перспектива мотаться по шиномонтажам в выходные его тоже не слишком радовала.

Вот теперь можно расслабиться и получить удовольствие от салонных процедур.

* * *

…Никогда не понимала женщин, способных провести в салоне красоты больше двух часов. Нет, уход за собой – это важно и прекрасно, но тратить на это целый день собственной жизни мне всегда казалось абсурдом. Удовольствие я получала ровно два первых часа, потом на смену ему приходило раздражение – верный признак, что пора вставать и уходить. Но сегодня сделать этого я не могла – Аннушка кайфовала на тайском массаже, и мне почему-то показалось жестоким испортить ей удовольствие. Я со скучающим видом сидела в большом мягком кресле, пила терпкий травяной напиток и курила, когда мое внимание привлек невысокий, коренастый брюнет с орлиным носом и близко посаженными черными глазами. Он уверенной походкой вошел в салон, небрежно кивнул администратору и передал ей рулетку-поводок, на котором вел рыжего кокер-спаниеля:

– Ему как всегда, – бросил он и сразу потерял интерес и к администратору, и к собаке, словно был уверен, что короткая фраза все объяснила.

По всей видимости, так и было – потому что девушка мгновенно вынула из стенного шкафа фарфоровую миску с надписью «Битти», налила в нее воду из чайника, стоявшего на небольшой тумбе рядом с кулером, закрепила рулетку на крючке администраторской стойки и, присев на корточки, подвинула миску собаке. Пес пару раз мотнул коротким хвостом и принялся пить. Его хозяин опустился в кресло рядом со мной, протянул холеную руку с большим перстнем и взял какой-то журнал. При этом, как я заметила, успел оценить длину моих ног и размер груди, но сделал это не нахально-ощупывающим взглядом, а как-то очень деликатно, не прицениваясь, а восхищаясь. Я сделала вид, что не заметила этого, и он углубился в чтение. В это время вышла молодая девушка в форме и с убранными в высокий пучок светлыми волосами, приблизилась к нам и пригласила:

– Господин Карибидис, все готово, проходите, я буду ждать, пока вы переоденетесь.

Фамилия заставила меня поставить чашку на стол и как бы невзначай снова посмотреть на незнакомца – это оказался тот самый банкир, знакомство с которым было мне весьма необходимо. Но как теперь продемонстрировать интерес, не показавшись наглой? Черт, почему я сразу не отреагировала?

Карибидис меж тем поднялся и проследовал в глубь салона, а девушка подошла к стойке администратора:

– Ну, пожелай мне удачи.

– Что – любимый клиент явился? – сочувственным тоном спросила администратор.

– Любимый… будь он неладен, – понизила голос девушка. – Опять весь зад в синяках будет.

– Я не пойму – ты почему хозяйке ничего не скажешь? Это же этот… как его… харассмент.

– Это за бугром харассмент, а у нас – «сама виновата». Ты что думаешь – хозяйка предпочтет меня такому клиенту? Да я вылечу отсюда, как ракета, даже ойкнуть не успею. А мне сына кормить надо. Где я еще такие деньги заработаю и возможность жить за городом в приличном месте?

– Тогда терпи, – пожала плечами администратор.

– Так я и терплю. Ну, почему он только ко мне ходит? Почему не к Вале?

– Потому что Валя – короткостриженая брюнетка с большой грудью, а Карибидису нравятся стройные длинноволосые блондинки без большого бампера, вот хозяйка и учитывает его вкусы.

– Перекраситься, что ли? – задумчиво протянула девушка, и тут у нее в кармане запищало какое-то устройство. – Черт, приготовился уже, – пробормотала она. – Ладно, Лиз, пойду я…

Она развернулась и ушла в кабинет, на ходу распуская по плечам волосы, а я подумала, что вот он, мой шанс: Аннушка идеально вписывалась во вкусы кипрского банкира. Стройная миниатюрная блондинка с маленькой грудью и длинной косой – ну, мечта же! Теперь надо скоренько продумать схему знакомства и уговорить Вяземскую. Я поднялась и спросила у администратора, могу ли пройти в кабинет тайского массажа.

– Да, разумеется. Вам подать чай туда?

– Нет, благодарю.

Я прошла в кабинет, где нежилась под руками симпатичной тайки Вяземская:

– Анют, ты еще долго?

– Ноги остались, – не открывая глаз, простонала та. – А что?

– Поговорить надо.

– Так говори. Она ни бельмеса не понимает даже по-английски, – этот комментарий относился к массажистке.

Я обошла стол и присела на корточки перед лицом подруги. Понизив на всякий случай голос, сказала:

– Я нашла тебе потрясающего мужика. Если поторопишься, успеешь прямо здесь с ним познакомиться.

– В смысле? – протянула Аннушка, по-прежнему не открывая глаз и не желая выныривать из нирваны.

– В прямом. Он здесь, на массаже. Если ты невзначай перед ним что-то уронишь, то появится шанс. По слухам, ему нравятся как раз такие девушки, как ты.

Аннушка, наконец, открыла глаза и протянула:

– Варька, ты что? Сводницей заделалась?

– Аня, я тебя очень прошу – сделай так, как я сказала, это важно. Дома я тебе все объясню, а сейчас мне нужно, чтобы твое знакомство с ним состоялось.

Вяземская покрутила головой и произнесла:

– Втравливаешь ты меня во что-то, Варька. Но пусть будет на твоей совести.

– Уверяю тебя, что если все, что я слышала об этом человеке, правда, то ты будешь благодарна мне по гроб жизни. Если, конечно, сама все не испортишь, – ухмыльнулась я, вставая. – Пойду тогда в холл сидеть, а ты подумай, как будешь действовать. Он невысокий, фактурный брюнет с собакой.

– Как ты элегантно выходца с Кавказа охарактеризовала – «фактурный брюнет»! – фыркнула Аннушка.

– Он киприот.

– О, это существенно меняет дело. Кипр я люблю.

– Если сделаешь все правильно, то будешь иметь шанс любить его прямо на месте, – я показала подруге язык и удалилась из массажного кабинета.

Собака Карибидиса, к моему удивлению, возлежала на небольшом диванчике, явно поставленном здесь для нее, и грызла резиновую игрушку. Администратор то и дело поглядывала на нее, словно проверяя, на месте ли животное. Да, хозяйка этого салона заботилась не только об удобстве своих клиентов, но и о комфорте их питомцев. Ей-богу, такому сервису могли позавидовать многие московские салоны в центре города.

Из массажного кабинета вышла Аннушка, розовощекая, свежая и благодушно настроенная. Покосившись на собаку, она шепотом спросила:

– Его псина?

– Да.

– Фууу! – я совсем забыла, что собаки являются для Аннушки табу, она предпочитала кошек, но ничего не поделаешь – придется ей смириться.

– Потерпишь! – шепотом отрезала я. – Тебе не с собакой знакомиться, а с ее хозяином.

Аннушка уселась в кресло, закинув ногу на ногу, и пальцем поманила администратора. Та подошла и почтительно наклонилась:

– Вам что-нибудь принести? Чай, кофе, минеральная вода? Может быть, сэндвич?

– А фреш у вас делают?

– Да, конечно. Какой желаете?

– Томатно-сельдереевый.

Меня перекосило – иногда подруга делала странный выбор блюд и напитков, и томатно-сельдереевый фреш был как раз из этой серии.

– Да, минуточку, – невозмутимо ответила администратор и удалилась в небольшую комнатку, служившую, очевидно, чем-то вроде буфета.

– Что опять за выкрутасы? – поинтересовалась я.

– Здоровый образ жизни, дорогая. Хорошо для желудка, – с улыбкой отозвалась подруга.

В это время в холле показался Карибидис. Я мгновенно сделала отсутствующее выражение и незаметно толкнула Аннушку ногой, указав глазами на банкира. Вяземская перевела взгляд и одобрительно хмыкнула. Теперь все зависело только от нее. Администратор принесла стакан с соком и вернулась за стойку, Карибидис присел на корточки перед лежанкой и потрепал собаку за ухо:

– Соскучился, негодяй?

Пес приветливо замотал хвостиком, и тут Аннушка решительно поднялась и направилась к стойке. Я замерла, не представляя, что она сейчас будет делать. Вяземская, чуть покачивая бедрами, обтянутыми атласным салонным халатиком, шла по направлению к Карибидису и вдруг запнулась, ловко опрокинув стакан и вылив сок рядом с ногой банкира. При этом я совершенно четко видела, что сделала она это с тем расчетом, чтобы сок не попал на одежду Карибидиса – если только легкие брызги.