Текст книги "Звездная пыль в сапожной мастерской"

Автор книги: Марина Коваленко

сообщить о нарушении

Текущая страница: 3 (всего у книги 6 страниц)

–Иди, садись на ее место! – эти слова относились к равнодушному мужику, занимавшему место рядом с водителем и не проронившему ни звука за все время конфликта.

Мужик пожал плечами и пересел.

Тем временем водитель сказал мне: «стой и не уходи», затем быстро вынув старую промасленную куртку из своей кабины, подбежал ко мне и велел:

–Наматывай!

Я повиновалась. Руки от пережитого волнения у меня тряслись, и управляться с курткой у меня почти не получалось. Вдобавок к этому я принялась всхлипывать и дергать губами, с трудом сдерживаясь от плача. Наверное, я была вся красная от стыда!

–Тихо! – строго сказал дядька-шофер, видя, как я раскисаю, – Тихо!

Затем взяв меня за руку, подвел к кабине.

Мне оставалось только сесть рядом с водительским местом, тщательно следя за тем, чтобы расправить куртку на сиденье получше, чтобы не запачкать его.

–Моя сумка! – внезапно вспомнила я и виновато глянула на водителя. Он уже тронулся.

–Граждане! Сумку девушке передаем! – крикнул шофер, обернувшись к салону.

Сумочку мне возвратили немедленно. Я протерла руки салфеткой и впрыснула в нос свой раствор морской соли и надела маску. Проверила оставшиеся гроши в кармашке на молнии и паспорт – все было на месте. На мое счастье, кошмар заканчивался!

–Спасибо, – выдавила я из себя. Шофер не взглянул в мою сторону.

Дальнейшая дорога прошла без происшествий. Вышли теперь только однажды возле придорожного кафе с надписью «24 часа». В Псков въехали, когда уже надвигались сумерки.

Почти все мои славные попутчики вышли на автовокзале. Я тоже хотела выйти, однако шофер тронул меня за плечо.

–Сиди!

–Мне пора домой, – прохрипела я.

–Так домой и отвезу. Где живешь? – участливо спросил шофер.

–Вы очень добры, но…

–Сиди! Довезу до дома, – и, видя мое недоумение, шофер пояснил:

–Когда я на той остановке встал, то должен был встать не там, а как та женщина расфуфыренная в шляпе заявила, возле кафе. Но вот самого прижало – и хоть ты тресни! Пришлось выходить. Ну, и все тоже вышли. А потом вижу, ты приходишь в грязище, так я вспомнил, как тот кусок пленки еще три года назад видел. Однако никто не падал на нем, только ты, первая за три года! Так что – сам виноват, не там остановился, и тебя подставил!

В голове моей роились вопросы. А не ты ли, любезный, выбросил злополучный кусок линолеума в кусты три года назад? Спрашивать об этом я не стала.

Дома я засунула несчастливое платье в пакете в шкаф, не затрудняя себя срочной стиркой, и стала дальше лечиться.

5

Проблема поиска работы немедленно встала в полный рост после моего возвращения в Псков. Я стала ходить по аптекам сразу на другой день после приезда, поскольку мое самочувствие уже это позволяло, но, как на грех, отовсюду меня только что не выталкивали.

–Сами еле держимся, два фармацевта нас тут! Откуда еще деньги брать, чтобы платить третьему?

А один раз даже такой разговор вышел.

–У Вас, конечно, образование профильное, только где опыт продаж?

–Как это – где опыт? –возмущалась я, – А аптека «Апельсин»? А «На здоровье»? Я все указала в резюме! Я ведь еще и в «Связном» работала!

–Так, а почему оттуда ушли? Из «Связного», к примеру?

–Потому что это работа не по профилю… Я готовилась на преподавательскую работу, читать лекции, – оправдывалась я, и меня тут же прервали.

–Ну вот, видите! У Вас, позвольте Вам заметить, слишком высокий уровень, чтобы стоять за прилавком! Тут вполне сойдет человек после техникума, а у Вас за плечами – Петербургский институт! Надоест Вам, Вы начнете готовиться к кандидатской диссертации, то и дело отпрашиваться будете, и вся работа – на кого тогда? Потом уйдете от нас насовсем, а нам, значит, быть поставленными перед фактом!

Перед каким фактом директорша была бы поставлена, я не поняла. Да и не хотела спрашивать. Было обидно, а еще стало понятно, что если начнут спрашивать, к примеру, об опыте продаж в «Связном», то я могу проговориться о том, как мне начальство не оплачивало оклад за то, что продаж было мало. Тогда меня бы еще обвинили в том, что я продавать не умею, да еще могли добавить, что я не желаю соглашаться с решениями начальства, а значит, я неуживчива.

Тем не менее, ближе к вечеру я побывала в очередной аптеке под названием «Красная марка здоровья». В отличие от того, как со мной говорили в других местах, директриса «Красной марки здоровья» проявляла ледяную вежливость, которая, впрочем, чаще сменялась деланным безразличием. Здесь аптечная сеть только-только набирала обороты, зависела от Москвы, и кандидатов сходу не прогоняли и не приглашали, рассматривая все кандидатуры. Видно, директрисе они уже слегка примелькались. К моему образованию она отнеслась даже с некоторым интересом, по крайней мере, ей оно показалось доводом в мою пользу, а не наоборот.

–Если Ваша кандидатура будет принята, вышлем смс на Ваш сотовый телефон, – этими словами она закончила аудиенцию.

Только я вышла из аптеки, размышляя, что это уже хоть какой-то результат, надо лишь не останавливаться и продолжать поиски работы, как мой мобильный телефон зазвонил. Это была Алена, товарищ по горестному фанатскому происшествию.

–Так ты пойдешь через два дня на похороны? – спросила она после неизбежного вопроса «как дела?».

–А разве… Павла еще не похоронили? – неосторожно спросила я.

–Ну, ты даешь! – Алена явно рассердилась, – Как писать на форуме, чтобы поумничать, так все горазды, а как по-человечески проводить беднягу в последний путь, так сразу никто ему не товарищ!

–Послушай, я должна на работу устраиваться, у нас в Пскове не так уж легко устроиться! – я, хотя и стала защищаться, все больше испытывала чувство вины, – И вообще, как ты себе представляешь, что я из другого города поеду на похороны человека, которого всего один раз видела?

–А к Крису ты поехала бы? – колко спросила Алена.

–Не говори фигни! – я уже совсем закипела и хотела отсоединиться, но меня остановил ответ Алены:

–Может быть, ты не знаешь, но на похоронах и денежку давать родным принято, дорого ведь обходится земля на кладбище, и в морге санитары эти жадные…

Меня стала заедать совесть. Я вздохнула и решилась на ответ:

–Ведь у меня самой ни копейки нет! Я же без работы…

–Зато жива-здорова, а его маме – маме Павла как теперь? – с осуждением возразила Алена, – Не дашь денег – не надо, зато нас побольше на кладбище придет! Знаешь, как ей важно, что друзей у Паши много было?

Я после такого довода чуть было не согласилась поехать, как вдруг мне на ум пришло, что похороны убитого киллером человека – не то событие, на котором присутствовать посторонним вообще следует… Да, убийство остается убийством, надо с почтением отнестись к усопшему и его страшной смерти, и все же как-то неприятно оказаться в машине или в ритуальном автобусе в обществе сомнительных товарищей покойного! Если Павел был каким-то дельцом-мошенником, то можно только домысливать, что за друзья у него.

–Ведь мы вообще не знали, кто он такой, этот Павел! – стала оправдываться я, – Там же придут его сотрудники с работы, родственники, а мы кто такие? Лишние люди…

–Не хочешь – не ходи! Мы придем с Климом, Агата из Беларуси специально никуда не уезжала до похорон. Еще другие могут прийти! Значит так, хочешь, запомни, не хочешь – не надо! Питер, судебно-экспертный морг на Екатерининском проспекте, дом 1, через два дня в десять утра быть там. Оттуда автобус повезет на Муринское кладбище!

–Через два дня? – переспросила я.

–Ты оглохла? – рассердилась она, – Да, через два дня в десять утра, морг на Екатерининском проспекте, дом 1!

–Как-то долго не выдавали его на похороны… – пробормотала я в ответ.

–А, по-твоему, сорок дней ждать будут, пока совсем не разложится! – рассердилась окончательно Алена и нажала на кнопку отбоя.

Я шла домой, невольно проигрывая в своих чувствах обиду на Алену за ее упреки, а в мыслях – идею о том, что Павел… Интересная личность! То есть, он ею был. Может, в самом деле, поехала бы я проводить его в последний путь, так и узнала бы, почему Крис так его пожалел. Причина, скорее всего, не только в великодушии талантливого кумира в отношении с умирающим на его руках поклонником! Что-то еще их связывало…

Что ж, денег на разъезды в Питер у меня точно нет. Надо смириться, что ничего о Павле я не узнаю.

Снова звонил мобильный – с городского Питерского номера.

–Приходите в «Юбилейный», деньги получены!

Я так была потрясена, что даже не поняла, что надо радоваться.

–А почему так быстро? – пробормотала я.

–Вам не нужны эти деньги? – с едва заметным смехом спросила дама из кассы.

–Нет, то есть, нужны, страшно нужны! – лихорадочно заговорила я, – А как же их так быстро удалось получить?

–Ну… – удивленно протянула моя собеседница, – Так оперативно все организатор проделал! Видно, порядочный этот Крис Линсе…

Ей было нелегко произносить фамилию кумира, поэтому я пришла ей на помощь.

–Ну, вот! – продолжила дама, – Уважает, наверное, своих фанатов? Вот и постарался все поскорее вернуть – там же убийство у гостиницы вышло, знаете ведь?

–Да, слышала… – отозвалась я, но не захотела хвастаться перед говорливой собеседницей, что я в статусе свидетеля.

–Вот, видно, чувство вины у него, что ли? – продолжала дама, – Я помню, концерт хора знаменитого отменили, так еле-еле к концу третьего месяца деньги пришли… Ой, все, пока!

Она отсоединилась, попрощавшись со мной, как с давней приятельницей. Видимо, кто-то уже подошел к окошку кассы, чтобы получить те же самые злополучные деньги!

Крис снова после мрачного происшествия примерил на себя красивый, благородный ореол. Он предельно заботлив к фанатам! Зачем ему это? Спасибо Крису, конечно… Но что-то тут нечисто!

После домашнего совещания я решилась ехать снова в Санкт-Петербург для возврата денег. И про похороны Павла – не удержалась и тоже рассказала родителям. Правда, не стала излагать свои домыслы насчет того, что убитый был личностью, несколько непонятной касательно честности его карьеры.

Близкие были великодушны и даже велели не сомневаться в том, что я просто обязана там быть.

–Может, у тебя даже больше друзей теперь появится, – сказала мама, – Хотя повод, конечно, не самый уместный.

6

Судебно-экспертный морг – здание из серо-розового кирпича, раскинувшееся пауком, – выглядел зловеще. Мне он показался чем-то похожим на бараки и крематории в концлагерях, которые показывают в военной хронике II Мировой Войны. Может, это просто сила внушения? Ведь у такого места слава весьма дурная. Здесь ждут отправки в последний путь те, кто принял напрасную смерть – чаще всего, от чьей-то злой руки.

Мы, после еще одного предупреждения Алены, собрались к восьми часам утра вместо ранее назначенных десяти. Как объяснили девушки-фанатки, это нетипичное время для прощания в морге было выбрано для того, чтобы отсечь возможность прихода журналистов. Народу пришло довольно много. Прощальный зал был серым, с облупившимися стенами. Образа на стенах не придавали этому месту утешительного настроя, как в домах и храмах, а выглядели чужеродно. Плохой запах, источаемый этим мрачным местом, правда, слабый, проникал и в зал. С непривычки я готова была выскочить на улицу, если бы не присутствие других людей.

–Зал отдельный… Раньше в общий зал могли положить, там куча гробов на полу стоит… – шептались девушки, – Заплатили за отдельное помещение…

Меня всегда коробило, когда все похороны на моем веку проходили так, что скорбь ближних усугублялась этим зомбирующим запахом первого тления, который Артем Боровик в своей книге про Афганскую войну назвал «фиалковым». Попасть в землю на третий день, как полагалось по давней традиции, не удается почти никому, потому что жадный персонал ритуальных услуг тянет из несчастных родных усопшего и деньги, и время. Холодильники в помещениях работают, как повезет. К тому же, часто приходится сжигать покойников, а кремация совершенно не вяжется с православными канонами. И уж если похороны почти бесплатные (совсем бесплатных не может быть, только если личность покойного остается неустановленной), с госпомощью, то, говорят, труп лежит в морге неделю и даже дольше, дожидаясь очереди… Потом все та же печь… О человеке на уровне государства думают по-прежнему мало. И о живом, и о мертвом.

В случае с Павлом, правда, было понятно, что после убийства похороны задержались из-за экспертизы.

Фанатов пришло немного: я, Алена, Клим и белорусская девушка. Остальные были родственниками, а из коллег вообще пришел только один молодой человек по имени Алексей. Подходили к деревянному гробу с откидной крышкой, молча клали цветы. Неподвижная фигура с сильно накрашенным оранжевым гримом лицом лично у меня не вызывала никаких ассоциаций с парнем, тусовавшимся с нами возле «Европы». На лоб покойного надели бумажный венец со словами молитвы. Ждали священника.

Мать Павла, очень полная, некрасивая женщина примерно шестидесяти пяти лет, в черном шелковом платке сидела у гроба на стуле. Она безо всякого выражения смотрела перед собой. Видимо, ее напоили лекарствами. Тут же стояла худая, высокая девушка, на вид шестнадцати лет. Как мне сказали, сестра Павла.

Кто-то из присутствующих обернулся и изумленно уставился на беззвучно открывшуюся дверь. Обернулись и все остальные.

Крис в сопровождении менеджера прошел в зал с букетом желтых роз с красной каемкой. Да уж, для похорон выбор странный! Кто-то сказал ему, видимо, что цветов должно быть четное число, и он принес их штук двадцать, если не больше. Одет он был в тот самый черный кожаный жакет, в котором его допрашивали в полиции. И все те же черные очки.

Все притихли от неожиданности.

Вот Крис подошел к самому гробу, положил цветы на покрывало с церковно-славянскими надписями…

–Не сметь! – истеричный женский голос взмыл к самому потолку, – Пойди вон, сволочь! Сила нечистая! Из-за вас, «голубых», он теперь уходит! Убью, уйди!

Мать Павла рванулась к Крису с явно недобрыми намерениями и, вероятно, могла ударить его или постараться еще что-то сделать. Он даже поднял руку для защиты. Ассистент, впрочем, немедленно загородил Криса собою. К женщине вовремя подскочили сестра Павла и мужчина лет пятидесяти из родственников. Они оттащили ее за плечи. Во время этой безобразной потасовки гроб едва не задели.

Крис стоял как громом пораженный. Прошло, наверное, секунд десять или двадцать. Женщина рыдала, стараясь вырваться из цепких объятий родни. Лекарства перестали действовать.

Крис, наконец, развернулся и пошел к выходу. Он, видимо, понял, что все смотрят на него и резко закрыл руками лицо. Сопровождаемый притихшим ассистентом, он быстро вышел в коридор, забыв закрыть дверь. В ярко освещенном мертвящими голубыми лампами дверном проеме еще долго можно было видеть, как он идет прочь, не отрывая рук от лица, и как плечи его вздрагивают. Видимо, он дал волю чувствам.

Когда я обернулась, кто-то уже предусмотрительно убрал с гроба большой букет желтых роз с красной каемкой.

7

После такого скандала самым правильным поступком было бы уехать прочь из морга, или хотя бы с кладбища. Я этого не сделала только из-за шока, потому что все, что происходило до самых поминок, даже почти полностью забыла. Очнулась, как потом надо мной зло шутили, выпив водки на этих самых поминках.

–Павлик сам всего добился, ребята, вы понимаете? Есть среди вас такие, кому ни папа, ни мама не помогали?

Мне стало не по себе. Ведь я шла по дорожке, проторенной для меня отцом, к тому же, шла неудачно.

–Английский язык. Бизнес этот, будь он проклят… В интернете ночи напролет сидел, музыку скачивал. Другие в стрельбу за компьютером играют, а он работал! И ведь говорила я ему, – мать зарыдала, но взяла себя в руки, – Сынок, ты, давай, в наш универсам лучше работать пойди! Ведь такой умный, с дипломом института – директором бы сейчас был!

Евгения Денисовна родила Павла от первого мужа. Сестра Елена была уже от второго, который давно с семьей не жил.

У нас в обществе, лишенном официальных дореволюционных сословий, есть, тем не менее, четкое деление на богатых и бедных, которое было даже в СССР. Еще гораздо чаще семьи обозначают как плохие или неблагополучные или хорошие. Так вот, с самого момента скандала в морге семья Павла показала себя неблагополучной. Об этом еще скажем позднее.

На момент своей гибели Павел Курочкин работал в звукозаписывающем лейбле «Мегагрэм Рекордс» в Лондоне. Как раз этот лейбл Крис Линдсдейл был вынужден покинуть. Теперь он был, как говорят, вольным художником.

Никто не спрашивал, зачем же Крис явился в морг. Понятно, что для того, чтобы попрощаться с покойным. Догадаться о том, что прощание будет в судебно-экспертном морге, папарацци могли легко. Могли прийти и не ради Криса, а просто сфотографировать родных несчастной жертвы. Но никаких журналистов, к счастью, на похоронах не присутствовало. Впрочем, сейчас речь шла не о Крисе, а о Павле и поминках по нему.

На столе не было ни традиционных блинов и киселя, ни рисовой кутьи. Родственница, оставшаяся дома, приготовила салаты и жаркое, а к чаю подали готовые пироги из «Немецкого дворика».

Безутешная мать продолжала рассказывать о личных достижениях несчастного сына.

Павлу пришлось попасть на службу в армию, хотя он и пробовал применить деловой подход к работникам военкомата, стараясь завести полезные знакомства с целью «откосить». И когда это у него не получилось, он, вернувшись домой после службы, заявил матери:

–Теперь буду делать только то, что захочу!

Филфак Санкт-Петербургского Университета, по словам Евгении Денисовны, Павел окончил заочно и в кратчайшие сроки – то ли за два, то ли за три года. Прямо во время учебы началась головокружительная карьера в бизнесе.

– Я ему: ляг, Пашенька, поспи, всех денег не заработаешь! А он мне: нет, мама, надо записать музыку на диск, вот запишу, тогда и отдохну! Золотой был мальчик, кормилец! Кто теперь о нас подумает? На кого он нас оставил?

И несчастная тетка опять принялась всхлипывать.

Я невольно удивилась фактам, излагаемым Евгенией Денисовной о сыне. Как это можно «по знакомству» в военкомате сделать так, чтобы избавиться от военной службы? Знакомства должны быть, вероятнее всего, среди врачей, чтобы нужную справку дали о неспособности служить, или среди юристов. Павел что, взятку в военкомате давал? Хотя все же ему пришлось отслужить положенный срок. А учиться в любом институте приходится пять лет, хотя программа бакалавриата и магистратуры позволяет получить диплом за четыре года и шесть лет, соответственно. Тогда почему Курочкин так быстро закончил учебу? Бросил, что ли? Состояние матушки Павла внушало мне некоторый страх, потому что она запросто могла выкинуть меня вон из квартиры, если бы я начала приставать к ней с вопросами. А недоумение из-за несостыковок волей-неволей у меня возникло.

–Ну, а потом… этот проклятый Лондон. Лучше бы Паша сидел с нами дома! Чует мое сердце – эти, из бизнеса, артисты «голубые» все подстроили. Не хотели Паше заплатить, вот и убили!

Евгения Денисовна, видимо, абсолютно не ощущала дискомфорта от того, что прогнала из морга человека, у которого ее сын буквально умер на руках. Возможно, от горя ее разум не был способен ясно ей подсказать, что, будь Крис хоть в чем-то подозреваемым, то он не стал бы возвращаться, так сказать, чтобы увидеть свою жертву, да еще с риском быть пойманным в присутствии множества свидетелей. Скажу честно, мне вступиться за Криса не хватало духа. А поскольку несчастная мамочка была способна устроить очередной скандал, если бы кто-то ей сделал замечание, что большое горе не может оправдать бессовестного поведения, то я стала набираться решимости встать и наконец уйти из этого дома. Деньги свои за билет на концерт я уже выручила, и у меня была мысль часть из них передать Евгении Денисовне, но я не знала, к кому для этого лучше было обратиться.

Раздумывая обо все этом, я, грешным делом, поедала после двух рюмок водки салат оливье и хотела поговорить с Аленой для решения моих вопросов. Как на зло, она сидела далеко от меня, поэтому я не хотела вставать из-за стола и идти к ней, опасаясь привлечь к себе ненужное внимание, и чувствовала нарастающую неловкость.

Тем временем события неожиданно свернули на боковую дорожку.

За поминальным столом уже началось нетрезвое брожение. Внимание присутствующих понемногу рассеивалось. Они сами собой разделились на группы, в которых разговаривали между собой, причем довольно громко. Одних втянул в свою беседу мужик лет шестидесяти, родственник семьи. Его воспоминания сводились к тому, что он бедного Пашку с самого рождения знал и на коленях качал. Другая группа разговаривала с Климом, его то игнорировали, то слушали и даже что-то кратко ему отвечали, чтобы не сидеть просто так на виду у несчастной родни. Многие, в том числе и я, наоборот старались хранить молчание и присматриваться к Евгении Денисовне, чтобы хоть как-то уделять внимание матери убитого. Заговорить с нею или поддержать ее рассказ никто не решался.

Елена, сестрица Павла, молча пила и ела, глядя только в тарелку. Сидевший рядом шестидесятилетний родственник без смущения подливал водку в рюмки и себе, и всем, кто сидел рядом, в том числе и худенькой юной девушке. Его нимало не заботило, что водка явно противопоказана Лене, как по возрасту, так и по комплекции. А она без остановки поглощала все, что можно было есть и пить, потому что, видимо, была взволнована и напугана происшедшим в морге. Я находилась на значительном расстоянии от нее и на могла ни поддержать морально девушку, ни избавить ее от лишней выпивки.

И вот, под воздействием алкоголя проблемы начались – не у Елены, а у Клима.

–Да! – громко сказал парень, – Похоже, не на руку Крису будет такой ПиАр! То есть, все это ужасно… Зачем он явился? Лучше было бы ему на кладбище подъехать… Там бы постоял вдалеке… Он что, всех своих фанатов в последний путь провожает?

Последняя фраза была совсем идиотской. Я и другие девушки были достаточно трезвыми и испугались, что сейчас случится новый скандал. Так и вышло.

Евгения Денисовна подняла на присутствующих воспаленный взгляд.

–Мальчик, – тихо сказала она, – Тут ведь друзья Паши собрались? Или кто? Тебе если этот Крис нравится, так ты пойди и его поищи, скучно тебе с нами…

–Да я и сам… удивлен, отчего он вообще пришел? Из-за него только хуже… Ну, то есть, должен, вроде бы, отвечать за свою… аудиторию, – Климу было бы лучше помолчать, но он стал запутываться в своих пьяных оправданиях.

Мать Павла молчала. Все за столом затихли, боясь дальнейших событий.

–Леша, – сказала Евгения Денисовна, – Мне неудобно как-то, но… ты вот один про Пашу говорил, как вы в Лондоне работали, да я его жизнь рассказала, да дядя Никита вспоминал… А эти его приятели – ты знаешь, кто они, вообще, такие? А, Леша?

И Евгения Денисовна стала оглядываться по сторонам. Однако парень по имени Леша вышел куда-то из комнаты, как только подвыпивший Клим заговорил громче обычного. Мне бы такое умение всей шкурой чувствовать приближение скандалов! Похоже, бывший коллега убитого сообразил, что его сейчас попросят помочь выставить Клима вон. Удрал он из-за стола совершенно незаметно!

–Никита… – произнесла Евгения Денисовна, глядя на шестидесятилетнего родственника, – Помоги, а?

Пьяный мужик решил немного оттянуть исполнение неприятной просьбы. Холя и стал смотреть на Клима с тяжелым предупреждающим выражением.

Клим смутился и покатился в пропасть дальше.

–Мы ведь все его уважали, – сказал Клим, – уважали Павла, я хочу сказать! Он на форуме у нас был остроумным… Стихи, кажется, писал…

Ох, не припомню ни одного стиха! Может, я мало читала форум, но записей Павла я совсем не помнила. Клим, похоже, заврался.

–Павел разбирался в музыке, много фотографий нам посмотреть давал, – выступила я, тоже солгав и надеясь спасти ситуацию.

–Ага! – обрадовалась девушка из Беларуси, – Ни у кого таких знаний больше не было… умный!

–Мы с ним за границей встречались… кажется… Он ведь там работал… А я путешествовать люблю, – опять заговорил Клим.

Однако на Клима у Пашиной матери выработалась аллергия.

–Ты тоже работаешь с этим… шоу-бизом? – спросила она.

–Нет, – Клим засмущался, – Я художник…

–А что рисуешь?

–Компьютерную графику. Рекламные ролики, для автомобилей в основном… ну а музыку… так, люблю… Вдохновение от нее появляется.

Евгения Денисовна спросила:

–А Павла откуда ты знал?

–Из форума в интернете… Ну, и встречались еще, – спохватился Клим.

–А что за форум у вас был?

–Ну… Музыка там всякая, – несчастный Клим вертелся, словно уж на сковородке.

–Этот… проклятый тоже был там? – уточнила Евгения Денисовна.

–Там ведь мы разную музыку обсуждали.

–А про Павлика что знаешь? Скажи, послушаем!

Клим начал бледнеть, понимая, что Евгения Денисовна просто ищет повод к нему придраться.

–Ну, я пошел. До свидания, – пошатнувшись, он встал из-за стола.

Евгения Денисовна оглядела всю нашу компанию.

–Стало быть, на дармовщинку выпить пришли все? Хороши ребята!

–Мы Павла знали точно мало, – ответила за всех белорусская фанатка, – Только вот он не по одному лишь форуму, а еще и по несчастью нам близок стал! Мы бы сюда даже не пошли, да Ваша родня и Вы сами нас пригласили после кладбища. А теперь гоните? Мы и уйдем!

–Что вообще Вам Крис сделал? – не удержалась я.

–Да он первый кинулся Павлу помогать! Успокаивал его в последнюю минуту! – воскликнула Алена, – Мы вообще только и хотели спросить, может, помощь какая нужна? Деньги из-за расходов, кладбище ведь дорого…

Евгения Денисовна побагровела.

–Добрыми прикидываетесь, нежадными… Такие порядочные с виду, а сами… Да спасибо вам, люди добрые, и без ваших денег обошлись! Свои Павлик заработал себе на погребение и нас не обидел! Спасибо…

Она встала со стула, поклонилась нам с ироничным видом, трясясь всем телом… и тяжело повалилась боком прямо на стол.

–Ах, давление! – родственницы кинулись к несчастной женщине. Елена ушла зачем-то в соседнюю комнату, может, за лекарством. Скорее всего, во время конфликта ее вообще не было рядом с матерью.

Родственник Никита посмотрел на нас угрожающим взглядом. Хоть он уже и был немолод, но на поверку в пьяном состоянии у таких руки бывают развиты весьма неплохо.

–Ну, похоже, казино закрывается, – резюмировал он и пошел прямо к Климу.

Тот моментально принялся обороняться.

–Не тронь!

Но мужик уже толкнул его в плечо. Они сцепились. Подскочили девчонки, и только благодаря ним безобразная стычка не состоялась. Я невольно заметила, что ни Алексея-коллеги, ни сестрицы Елены так и не было рядом.

–Что-то много на этих поминках скандалов. Пошли отсюда, Клим! – сказала Алена, и мы повели озлобленного Клима прочь на улицу.

Вечер был солнечный, но холодный. Алена и гостья из Беларуси предложили мне идти вместе, и я согласилась. Вдруг уже на улице я сообразила, что забыла в квартире семейки Павла свою кожаную куртку.

–Вы, девчонки, идите, а я за курткой схожу, – сказала я.

–Тебя подождать? Может, с тобой пойти? А то мамашу этот Клим по пьянке разозлил, – заметили девушки.

–Да я сама.

–Мы тебя подождем, – пообещали они.

Я вернулась в дом и с напряжением в груди позвонила в дверь.

Открыли мне не сразу. Сперва прошло какое-то время, затем я позвонила еще два раза, потом раздался звон разбитых тарелок, непечатная ругань… А за открывшейся дверью стояла Елена.

Девушка, видимо, впервые пила водку. Теперь, когда ей поневоле приходилось убирать со стола, она пошатывалась, движения ее были совсем неверными. Она сердито сказала:

–Ну, чего опять приперлись! – и стала подбирать осколки с пола.

–Простите, – пролепетала я, – Забыла свою куртку! Но… давайте я Вам помогу!

–Да иди ты на… – сестрица Павла отвернулась и, пошатнувшись, отправилась за веником в уборную.

Моя куртка висела в прихожей, и пришлось бы идти за ней по битому стеклу. Пришлось стоять у двери и ждать Елену.

Наконец она появилась с веником и совком. Покосившись на меня, она принялась подметать пол, наклонилась и вдруг резко присела на корточки.

Да уж, поминки точно всем пошли во вред!

Я подошла к ней и спросила:

–Живот болит?

Она еле слышно простонала:

–Гастрит… все такое жирное… водка долбаная… подыхаю!

–Пошли, помогу тебе, – сказала я.

Елена слабо сопротивлялась, но я прошла с нею по хрустящему стеклу в ванную комнату и попросила подождать там. Затем принесла из кухни отстоявшейся воды. Слава Богу, большинство из нас держит такой графинчик или баночку.

–Пей! – приказала я.

–Не надо, – простонала Елена, – Меня вырвет!

–Если вырвет прямо сейчас, тут же станет легче. А иначе ты будешь страдать до самого утра!

Мне с трудом удалось уговорить ее попить, и эффект не заставил долго себя ждать.

Елена мучилась недолго, желудок ей прочистить удалось. После этого я устроила ее на кухне в полулежачей позе и сделала слабенький массаж горла и живота, только для того, чтобы отвлечь от боли. После этого я заставила ее выпить сразу четыре таблетки активированного угля. Он был у меня в сумочке.

Елена стала тихо всхлипывать.

–Тебе хуже? – озабоченно спросила я, – Тогда надо неотложку вызывать!

–Прикинь, все ведь мне одной тут убирать да мыть! – сказала она, – Мама, понятно, лежит пластом, а тетка Надя после вашей заварухи тут же поднялась и к внучку своему уехала! Прямо не может четырнадцатилетний пацан сам один вечер пожить! Дядя Никита с этим Алешей о политике сидят-болтают, жена Никиты давно дрыхнет… Всем пофиг, никто не поможет!

Я решительно взялась за веник. Мне даже в голову не пришло спросить, где же во время этой самой заварухи умудрилась отсидеться сама Елена.

Мы подмели пол, и Лена стала носить посуду в кухню, а я ее мыла. Работая, я вспомнила, что мы спрашивали о том, нужны ли семье деньги, а Евгения Денисовна нас жестко отчитала. И все же я решилась повторить этот вопрос Лене.

–Зачем деньги нам?

–Они что, лишние бывают? Похороны – это всегда удар по бюджету…

Лена посмотрела на меня.

–Не надо. Этот Крис все оплатил.