Текст книги "Звездная пыль в сапожной мастерской"

Автор книги: Марина Коваленко

сообщить о нарушении

Текущая страница: 2 (всего у книги 6 страниц)

–Нет, простите, в полиции мне запретили говорить… – стала лгать и защищаться я.

Парень тяжело задышал от ярости.

–Ну, сколько тебе дать? Тыщу хочешь? Тыщу двести?

–Я не хочу…

–Больше полутора не дам, самому не платят!

–Я не стану ничего Вам говорить, – упрямо сказала я.

Журналист резко затормозил.

–Ну, так пошла тогда отсюда! Я тебе не извозчик!

Он с силой ударил меня кулаком в плечо. Драться я никогда не умела и поспешила выскочить из машины. Парень так разозлился, что, пока я открывала дверь, открыл бутылку «Пепси», плеснул в мою сторону и попал мне на подол нового шерстяного платья. Все внутри противно сжалось от унижения, а по спине, несмотря на утренний ветерок, потек холодный пот.

Он уехал, из сумки я достала пачку одноразовых платочков и принялась очищать подол. Из глаз хлынули непрошеные слезы, но видеть их было некому. Я решила нареветься вволю за все свои неудачи. Даже здорово! Ни родители, ни друзья, ни какой-нибудь Крис сейчас меня не видят, почему бы и не излить душу в одиночестве?

Поревев какое-то время, я начала переводить дыхание. Надо ведь что-то делать. На часах только 3:35. Ох, уж это метро!

Я огляделась. Какая-то улица в центре. Впереди храм Спаса на Крови! Я прошла еще несколько узких старинных улиц, превозмогая боль в истертом пальце. А вот Русский музей!

Внезапно до меня дошло, что именно здесь должна была проехать машина убийцы. Кстати, в отделении нам сообщили, что убитого звали Павел Николаевич Курочкин. Так, а нет ли здесь чего-то интересного? В конце концов, уже очень хорошо все видно, достаточно светло…

Будка общественного туалета, куда мне пришлось бегать днем после энергетического напитка, стояла с вмятиной на нижнем углу. Кусочки битого стекла, наверное, от автомобильной фары. Да уж, нервы у водителя стали сдавать! Да только куда он поехал после этого удара? Масло не разлито кругом, стало быть, повредил только фару и мог продолжать свой путь к укрытию.

Улицы были пустынны и не хранили больше ни следа. Любопытство заглушило во мне слезы и страх за свою жизнь под открытым ночным небом. Я пошла в сторону «Европы».

Асфальт на месте убийства был совершенно чистым. Не было никакого мелового контура, которым в детективных кино обозначают позу тела жертвы, ни крови. Видимо, ради иностранцев постарались все отмыть…

–Так, вас что-то интересует? – раздался грубый голос откуда-то сверху.

Я и сама не заметила, как опустилась на корточки возле злополучного места, чтобы его получше разглядеть. Теперь надо мной возвышалась фигура охранника в черной форме и ботинках-берцах.

–Я… просто идти мне некуда… Меня из-за этого убийства в полицию забрали, – залепетала я.

–Ну, так хочешь туда еще? Если нет, то катись подобру-поздорову! – прикрикнул на меня мужик.

Мне ничего не оставалось делать, как уйти на площадь Искусств.

Я села на скамейку под липами, ежась от усиливающегося холода. Теперь я думала не о своей судьбе и неудачах, а о том, какая же связь была между Крисом и несчастным Павлом. Кого же из них все-таки хотели убить?

Я уже не помнила, как повалилась на жесткую скамейку и заснула. Слава Богу, меня никто не стал обкрадывать!

3

Примерно в семь часов утром меня разбудил дворник. Я подскочила на скамейке.

–Родители из дома выгнали? – сочувственно спросил парень-узбек, – Меня тоже! Сказали, жить не на что, езжай в Россию и работай. Хорошо, я хоть по-русски говорю! Общага есть, хочешь? Платить надо, правда… Дорого у нас…

Я поблагодарила добряка за сочувствие, заверив, что у меня все в порядке и я просто опоздала на метро.

Горло после ночевки на холодной площади Искусств царапало и жгло. Я чувствовала, как меня начинает предательски колотить озноб.

Чихая на весь вагон, я добралась до метро «Озерки». К счастью, он был почти пуст. Удалось даже всю дорогу сидеть и дремать, основной поток народа ехал на работу в обратном направлении, в центр города. Идя к дому моей подруги, я поняла, что наступать на израненную тесной обувью ногу больше не могу. Пришлось нести каблукастые туфли в руке, ступая пятками в тончайших колготках по холодному асфальту.

Наконец, я добралась до жилья моих друзей. Хозяева хлопотливо собирались, кто куда.

–Да на тебе лица нет! – в ужасе воскликнула Гита Эдуардовна, – Похоже, ты совсем расклеилась!

–Это ничего! – сипло попробовала возразить я, отчаянно шатаясь на каблуках надетых для виду возле подъезда туфель.

–Даже и не думай ехать завтра домой! Как ты маршрутку в таком виде перенесешь? Верный путь к пневмонии!

Я стала сопротивляться, говорить, что уже тепло, и дома, в Пскове, мне комфортнее…

–Комфортнее будет хоть дома, хоть в маршрутке – только тогда, когда выздоровеешь! – весело, но все же тоном, не терпящим возражения, добавила Гита Эдуардовна, – И вообще, здесь ты тоже дома!

–Я все же лучше…

–С мамой лучше не спорить! – раздался голос моего друга Владислава, – Ну, а раз ты болеешь, то и со мной! Давай, лечись и не спорь!

Мне едва дали умыться, и тут же на столе возле кровати оказались Терафлю, мед и чашка горячего чая.

–Рассказать пацанам, что тетя Клара при неудачном убийстве этого удода присутствовала – не поверят! – крикнул из кухни Лешка, младший сынок.

–Как тебе не стыдно! – отреагировала Гита Эдуардовна, – Ведь другой человек погиб!

–Не трогай Криса, – просипела я, – Он этого Павла тут же спасать кинулся, пиджак ему под голову подстелил…

Опять неясные подозрения зашевелились в моем мозгу. Пусть Крис и герой, но, если на месте Павла, не дай Бог, была бы я, совсем Крису незнакомая, стал бы он так стараться? Может, просто вызвал бы доктора и созерцал мою агонию на почтительном расстоянии?

–У него голос, как у принца голубых кровей, а синтезатор – один на все случаи жизни! – продолжал прикалываться Лешка, – И гитара, и клавиши, и драм-машина, и эффекты – все одна Yamaha! Удод, короче! Я сам в Интернете несколько песен послушал.

–Неправда, он в студии воспроизводит все звуки, подслушанные в природе или в быту, и только потом их вставляет в общую запись! Еще сам играет на всех инструментах, – у меня не было сил больше ничего доказывать, и Леша, расхваливая хип-хоп и ругая Криса, отправился в школу. На момент тех событий он заканчивал седьмой класс и воспринимал все происходящее как начало захватывающих летних приключений. Я со своим детективным случаем вполне в них вписывалась.

Папа моих друзей, дядя Илья, кстати, из военных. Он почти всегда в командировках, связанных с перевозкой военных грузов – как и в тот самый момент, когда я была в гостях.

–Как же я теперь буду спать у Вас в комнате? – озадаченно спросила я, – Заражу и Вас, и Динару Камбаровну…

–Не болтай! – весело прервала меня хозяйка, – Мы здоровые, а тебя стресс накрыл, вот ты и засопливилась! Да и Лешка может поспать с нами, а тебе его комнату дадим – отдельную!

Наверное, я от такой доброты и от своего стыда совсем покраснела.

–И хватит тебе стесняться! – добавила Гита Эдуардовна, видя, как я, кривясь от неловкости то так, то этак, мучительно меняю выражения лица, – Так и сделаем, чтобы ты за нас не боялась, будто нас заразишь!

Все это время она хватала посуду, свой выходной костюм, сумки, идеально все это успевая принести, надеть и подготовить!

Я принялась за чай с медом, но скептически посмотрела на порошки в сине-желтых пакетиках.

–Просто… мне сейчас лечиться надо по-другому! – снова чувствуя барьер стыда в душе, сказала я, – Не хочу обидеть, только вот Терафлю…

–Мама! Ты всем предлагаешь лечиться порошками, которые давно уже – вчерашний день! – с укоризной сказал Слава.

Я не стала говорить, что Терафлю одна моя знакомая докторша называет фантиком от конфетки.

–Можно, я, пока еще не развалилась от температуры, сгоняю в аптеку? – предложила я, – Заодно и в супермаркет, если чего-то для вас всех надо…

–Даже не думай куда-то идти! – это уже Слава мне запретил, – Что тебе купить?

–Но ведь тебе же на работу надо!

–А тебе не надо болеть! – возразил он, – Работа – не волк, работа – Work! Успею.

Препирательства наши кончились тем, что добрейшая Гита Эдуардовна отправилась на работу, а Слава с составленным мною списком пошел в аптеку – спасать жалкие остатки моего здравия.

Меня приютила замечательная семья. Владислав – мой детский друг, работает переводчиком с английского и преподавателем. Он давно живет отдельно, купив по ипотеке квартиру и успешно выплатив займ. В тот день мне крупно повезло – он заскочил с утра, специально, чтобы проведать меня и приободрить после моей ночки, проведенной в полиции и на уличной скамейке. По совместительству Слава – завзятый фотограф. Его снимки Марша несогласных – с имевшими уже место задержаниями народа полицией в 2009 году – были даже опубликованы в издании Life. Врезались в память его черно-белые фотографии. На том снимке, за который Владислав получил от Life премию, толпа волной отступает с проезжей части на тротуар, напряженно и со страхом поглядывая на брошенный там предмет – чей-то сломанный зонтик.

Гита Эдуардовна, мать семейства, ходит в православную церковь. Как и я, по личному желанию, совсем не в юном возрасте, она крестилась с именем Галина. Ее почтенная матушка, Динара Камбаровна, не возражала, отчасти потому, что ее собственное атеистическое воспитание не вызывало у нее желания заставлять дочь принимать привычный для их предков ислам. Да и, к тому же, у Динары Камбаровны, к сожалению, сознание стало путаться – сказывался возраст. Сейчас, описывая эти события, я посылаю душе этой почтенной женщины, ныне покойной, поклон и, как умею, молюсь.

Гита Эдуардовна – логопед, ее знает весь двор или даже сразу много дворов. Поэтому ей, как и Крису Линдсдейлу, известно, что такое популярность. Как сама она рассказывала, стоит ей встать с сумкой, возвращаясь домой из супермаркета, возле скамейки, чтоб перевести дух, так сразу проходящие мимо люди, особенно молодые мамы с детьми, здороваются с нею.

–Вроде приятно, – говорила со смехом Гита Эдуардовна, – Но неудобно при этом как-то! Я что-то стесняюсь.

Хорошо хоть за нею не бегают мелкими и крупными – как в свое время за «Битлз» – косяками поклонники! С Крисом, хоть он уже не молод, до сих пор такое случается, по крайней мере, когда он бывает в России. Вот и давеча мы так за ним бегали…

Что-то снова не давало мне отвлечься от мыслей о вчерашнем жутком деле. Крис или не Крис должен был упасть мертвым с пулей в спине? И связаны ли они с покойным – вот только как? Павел Курочкин все-таки не Поль… Гоген… не знаю, как бы его звали, окажись он не нашим человеком! Ну, какая может быть тесная связь у западного артиста с безвестным русским поклонником? Так – автограф, ну, три автографа – как у сварливого фаната Клима!

По моей просьбе Слава принес пакет лекарств и помчался на работу – я с неловкостью подумала о том, что из-за меня ему пришлось сообщать начальству о своей задержке.

Да уж, выбрала я время и место, чтобы болеть, лечиться и расслабляться! Антигриппин-АНВИ в виде сразу двух капсул – белые и зеленые, пакетики Фосфалюгеля – если от лекарств разболеется живот, Лизобакт – чудное средство, в первые сутки способное прекратить развитие нечисти в горле… и, очевидно, по инициативе моей неизвестной коллеги, работающей за аптечным прилавком, совсем не дешевый Аквамарис…

Мне снова стало стыдно. Конечно, увлажнять при болезни нос надо обязательно, чтобы все эти ОРЗ не чувствовали себя там комфортно, а напротив, быстро из слизистой оболочки носа убирались, но… Как-нибудь, развела бы себе соль с кипятком в чашечке, остудила, да с ложки бы себе в нос и капала! Ведь я приехала с грошами в кармане из Пскова! Мне даже в голову не пришло иметь большой запас лекарств с собою, а уж деньги на них я точно тратить не собиралась. И вот, создала работу и затраты моим друзьям – не дай Бог их еще вдобавок заразить…

Крис ведь и сам когда-то – правда, далеко не одну ночь – ночевал, где получится, жил без денег, а теперь, на пике финансового благополучия, ушел со звукозаписывающего лейбла «Мегагрэм Рекордс», ставшего за двадцать пять лет родным, и зарегистрировал свой собственный, – правда, на какой-то бизнес-платформе, на которой чуть ли не каждый желающий может свой собственный лейбл создать! Вероятно, бизнес-способности Криса вряд ли такие же крутые, как музыкальные… Или мне – неудачливому фармацевту – не стоит о чужих способностях судить вообще?

От разговора с Динарой Камбаровной уклониться мне не удалось, и я решила обмотать нос и рот косынкой – с моей дырявой памятью я, конечно, забыла заказать Владиславу медицинские маски. А заразить почтенную бабушку – этого я себе просто не прощу.

–Никак не найду свою пенсионную книжку! – пожаловалась бабушка, – Лешка забрал!

Я не стала уточнять, зачем школьнику пенсионная книжка, и сказала, что в таком случае искать ее надо самому Алеше.

–Нет, давай ее поищем! – требовательно возразила Динара Камбаровна, – Сперва я ее забыла, а потом забудет и он!

Я с опаской стала, без упорства и стараний, открывать ящики мальчишеского стола. Мне совсем не хотелось наткнуться на запретные сигареты, сломанные, но дорогие хозяйскому сердцу смартфоны, поэтому я только делала вид, будто ищу документ. Покаюсь перед Лешей, когда вернется, что надо было успокоить Динару Камбаровну, сам он пусть разберется, и поищет, как следует. Как знать, может, по рассеянности бабушка сама сунула книжечку в стол внука?

Пистолет! Выглядит как боевой, натурально! И – обернутое пористой резиной дуло, так, чтобы изобразить глушитель. Леша обожает рисовать предметы с натуры в их нестандартном виде, вот и задумал какой-то натюрморт для киллера. В самом деле, не кувшины ведь скучные ему рисовать! Небось, в другом ящике стола лежат коробки от настоящих патронов, добавить изображения баксов – и готова реклама потайного агентства по решению затруднительных проблем!

Я снова подумала о вчерашнем вечере у гостиницы «Европа». Никакого выстрела я не слышала. Может, что-то там и хлопнуло, но на шумной улице, да еще рядом с толпою щебечущих фанаток, все, что тише автомобильного рева, заглушалось. И даже автомобиль ехал в тот момент медленно и бесшумно.

Сомнений нет. Убийство было спланировано, исполнено опытным киллером, и убил наемник совсем не Криса, а того, кого ему приказали – Павла Николаевича Курочкина. Конечно, пока мы фотографировались, кумир стоял впереди всех на краю тротуара. Все равно даже хорошему стрелку нет смысла стрелять в человека, пока он в толпе и слишком близко от других. А вот Курочкин отошел от нас с фотоаппаратом на значительное расстояние – и не двигался, стараясь сфотографировать всех получше! Отличная мишень.

–Ну, и зачем ты в его стол полезла? – прервала старушка мою криминалистическую мысль, – Все, что Лешка тащит у меня, – в кухне, на холодильнике!

Я удержалась от невежливого вопроса, почему бы тогда Динаре Камбаровне самой не проверить, нет ли пенсионного документа на холодильнике, и отправилась на новые поиски. Там точно лежали рецепты на лекарства, явно для пожилых, и какое-то просроченное направление на прием к врачу, но больше ничего стариковского не было.

Я вспомнила, что однажды при мне тетя Гита открывала красивый деревянный ларчик, может, даже старинной работы, с пейзажиком, написанным прямо на крышке.

–А где деревянный ларчик? – спросила я старушку.

–Так у меня в комнате! – просто и без тени подозрения, что я буду изучать чужие документы и, возможно, деньги, ответила Динара Камбаровна.

–А вдруг книжечка там, в ларчике? – продолжала я.

–Какая книжечка? – удивилась Динара Камбаровна.

–Конечно, пенсионная! – ответила я, кивая головой.

С подвязанными косынкой ртом и носом я выглядела, вероятно, полнейшей идиоткой, потому что старушка уставилась на меня с недоумением.

–Да она всегда лежала там! – подтвердила Динара Камбаровна, – Ее там Гита держит, все думает, что я из ума выжила, и теперь не велит мне оттуда ни одного документа вытаскивать!

–Так, а зачем мы тогда ее искали? У Леши…

–А что мы искали? – невозмутимо спросила Динара Камбаровна.

–Пенсионную книжку! – просипела я. Больше всего мне хотелось нецензурно поругаться, однако я сумела удержаться и только закашлялась, отвернувшись!

–Все ты выдумываешь! – как ни в чем ни бывало, отразила мое возмущение Динара Камбаровна, – Зачем мне пенсионную книжку искать, если Гита все знает? И ты зря в разбойников играешь – косынка ведь глаза не скроет!

Я так обалдела, что даже забыла о том, что битых сорок минут потратила по просьбе старушки на ненужные поиски.

–Вчера ведь ты свидетельницей стала – преступление было! – добавила бабушка, – Сама же ты видела – разбойники теперь лиц не скрывают! Я все знаю – телевизор смотрю.

–Я разбойников не видела, а косынку пришлось повязать на лицо… – стала оправдываться я.

–Зачем ему лицо скрывать – из машины его не видно! Проехал, так на ходу и стрелял. Вот, как жить стало опасно, в Советском Союзе у нас никого посреди дня на улице и пальцем не трогали! Ругают Советскую власть!

Закончив этим грустным выводом свою беседу, старушка отправилась к телевизору за новыми впечатлениями. Обычно ей там попадался Малахов в разных передачах, только вместо него сегодня поутру она в недобрый час увидела новости.

Да уж, о моем участии в этом деле теперь знают все! Интересно, в Пскове это может как-нибудь подпортить мою репутацию при трудоустройстве? Город наш все же не столь велик. Раз я имею отношение к этому преступлению, лучше бы мне быть каким-нибудь полицейским! Я бы хоть деньжат заработала…

Лицо не надо скрывать маской, высовывая дуло пистолета из окна машины с тонированными стеклами. Ветровое стекло тоже слегка подтонировано – достаточно темные очки надеть, а можно и без них обойтись. Да и высовывать дуло не надо – хорошо стреляя, достаточно просто подъехать к жертве поближе и на несколько секунд опустить оконное стекло – наполовину. Интересно, эти субъекты выбросили потом оружие?

Я снова не могла отделаться от навязчивых мыслей об убийстве. Эх, Клара, Клара! Да, меня так смешно зовут… Тебе бы убитого пожалеть, а у тебя на уме подробности о том, как машина с тонированными стеклами врезалась в будку общественного сортира и, несомненно, была замечена дежурным работником – ненужным свидетелем! И ведь ты сама подвергалась опасности…

Да не подвергалась я никакой опасности! Такие киллеры стреляют точно, даже у Криса опасность была минимальной – вдруг пуля бы прошла у Павла навылет и ранила бы кумира, но он от несчастного Курочкина слишком далеко стоял, и навылет ранения не было. То есть, киллер разбирался в баллистике… Знал свое дело. В его распоряжении было не только отличное оружие с глушителем, еще и машина, которую нестрашно показывать ненужным свидетелям. Он и их не боится! Наверняка, машина числится в угоне, и преступники ее где-нибудь бросили.

Машина в угоне, отличный пистолет и убийца, без стеснения работающий средь бела дня, как говорила Динара Камбаровна, в Советском Союзе такого и представить было нельзя. Дорогое, хорошо оплаченное преступление. Павел – кто же он? Один из преступников? Вот уж точно, о покойных либо никак нельзя отзываться… Либо – очень плохо!

Как говорил призрак Петра Великого своему правнуку – бедный, бедный Павел!

И еще – при чем тут Крис Линдсдейл?

4

Еле-еле успокоив по телефону родителей, я провалялась со своим лечением в постели весь следующий день. К счастью, никто не подцепил от меня вирус, и даже Динара Камбаровна не пожелала больше играть со мной в прятки документов или как-нибудь еще. К счастью, на мои вещи она никак не покушалась, хотя и могла.

Из полиции мне не звонили.

Пришла пора ехать домой, а кроме того, вернуть в кассу билет на несостоявшийся концерт. Я позвонила на номер телефона фирмы «Билетер» и узнала, что концерт в самом деле отменили.

–Конечно, организаторы мероприятия возвращают все деньги, – заверили меня по телефону, – Пишите заявление: «Прошу аннулировать мою покупку билета на концерт в связи с отменой». Указать, фан-зона или с местом, и стоимость. Привозите заявление вместе с билетом – примем!

–А как насчет Москвы? – спросила я из любопытства.

Выяснилось, что московский концерт перенесли на неопределенный срок, но даже это – только лишь предварительное решение. Могут отменить совсем.

Однако, когда я приехала в кассу «Юбилейного» у метро «Спортивная» сдавать билет с заявлением, молодая женщина в окошке заявила:

–Деньги выдадут в течение 180 дней. Оставьте ваш номер мобильного, чтобы с вами связались.

–Но ведь по телефону мне обещали, что деньги вернут! – воскликнула я и тут же чихнула.

На мне была медицинская маска, которую я решила надеть перед беседой с кассиром, чтобы ее обезопасить от своей инфекции – хоть мне и здорово полегчало, но насморк и чих продолжались.

–И что вам сказали? Что все отдадут сразу? – кассирша испытующе взглянула на меня, слегка наклонив набок голову.

–Нет, – признала я. Мне пришлось доставать платки и сморкаться. Я подумала, что именно она мне отвечала по телефону, впрочем, какая разница? Ругаться было явно бесполезно. Я только спросила, переведя дух после прочистки носа:

–Скажите, может за меня получить деньги другой человек? А то мне в Псков уезжать, домой…

–Только по доверенности, надо оформлять ее у нотариуса! – ответила женщина тоном, не терпящим возражений. Она достала пачку антибактериальных салфеток и принялась обтирать рот, нос и руки. Всем своим видом она давала мне понять, что ей не только не хочется заразиться моей простудой, но что я ей вдобавок надоела, и что разговор окончен.

Настроение у меня в который раз испортилось. Пришлось диктовать номер своего мобильного. Ехать второй раз в Питер за деньгами от неиспользованного билета не хотелось совсем.

Остановка Псковского микроавтобуса находилась рядом с метро «Московская».

–К семи сорока пяти утра подходите, место найдем, – пообещал водитель.

Чихая, я сказала «спасибо» и отправилась восвояси.

Наутро я уехала домой. Всю дорогу я пугала попутчиков, то впрыскивая в нос «Аквамарис», то сморкаясь и кашляя в платок. Конечно, чаще всего я была в маске. Мне пришло в голову, что со мной приключилось бы, если бы я болела какой-нибудь смертельно опасной инфекцией, не потеряла бы при болезни способна ходить, а необходимость приехать перед смертью домой возникла бы острая? Думаю, это несчастье было бы непоправимым, покруче, чем у покойного Курочкина!

Самые большие неприятности случились на так называемой «остановке по требованию».

–Почему рядом нет никакого кафе? Это что, мы в чисто поле должны теперь пойти? – воскликнула дама в ослепительно белом пиджаке и соломенной шляпе.

–До кафе больше часа ехать, – отпарировал шофер, – Кто тут хочет терпеть?

–Ну, знаете, у меня ребенок давно просится! – подала раздраженный голос молодая мама мальчика лет четырех, почему-то одетого в розовую курточку с белыми пудельками и котятами; по такой куртке я поначалу приняла его за девочку, – Хотите, не будем выходить и останемся сидеть, но терпеть больше мы не можем! Всех тут затопим!

Последние слова возымели убеждающее действие, так как мальчик мощно вопил при малейшей встряске микроавтобуса. Чтобы его успокоить, пассажиры рядом говорили «такой большой, а плачешь», из чего я догадалась, что это не девчонка. Музыка у меня в наушниках постоянно смешивалась с детским плачем, дорога от этого становилась все более утомительной, так что выйти и размяться мне показалось единственным спасением.

И тут со мной случилась очередная… как бы помягче сказать…

Короче, в кустах, куда поневоле приходят люди, которым в дороге приспичило, кто-то положил кусок гладкого линолеума. Постелен он оказался явно несколько лет назад, потому что зарос травой и, к сожалению, зеленым мхом. И этот мох замаскировал проклятый кусок полимерного покрытия!

Я ступила несколько шагов и, случайно шаркнув ногой, поскользнулась и растянулась на моховой зелени с пятнышками, возникшими от человеческой жизнедеятельности. Падая, я успела разглядеть даже белесо-желтый цвет проклятой пластины на том месте, где проехала моя нога.

Девушка, пришедшая на то же место, ахнув, отскочила в сторону. Ей повезло: она ступила лишь на край линолеума и избежала скольжения ногами. Да и всем, кто туда приходил, похоже, везло, раз линолеум успел зарасти! Падение и все неприятности, связанные с ним, поджидали только меня.

–Вот, вся измазалась, – пробормотала я, поднявшись на ноги.

Куртка, к счастью, не пострадала, а вот платье, с которого я после криминальной ночи не смогла отстирать «пепси-колу» своего обидчика-репортера, было испорчено.

–Да… А теперь вы с нами поедете в Псков? – вдруг спросила девушка и, не дожидаясь ответа, пошла к дороге.

Я постояла некоторое время, приходя в себя после шока. Откровенно говоря, я представила себе реакцию пассажиров на мой вид и испугалась, что они меня выставят вон. А что мне было делать? Простуда еще не прошла, было уже не так жарко, как пару дней назад. Поэтому переодеваться в кустах у меня не было ни малейшего желания. Приходилось продолжать путь в таком виде!

Решив, что оберну подол пижамой из сумки, чтобы не пугать пассажиров, я решительно зашагала к маршрутке.

–Садитесь, только вас и ждем! – миролюбиво сказал водитель, окинув беглым взглядом мой перепачканный наряд, словно ничего со мной не случилось.

–Так ведь пассажирка нас теперь измажет этой своей… – начала было дама в белом пиджаке и осеклась, не желая уточнять, чем же я ее измажу.

Надо заметить, что сидеть ей приходилось непосредственно рядом со мной, так что на ее опасения я до сих пор не обижаюсь. А в тот момент у меня весьма некстати возникло чувство вины перед попутчиками, так что я даже стала оправдываться:

–Простите, я не буду пачкать… Я ведь нечаянно…

Девица, которая была свидетелем моего несчастья, сидела на своем месте, не оборачиваясь. Видимо, она посчитала, что предупредила пассажиров о моем опасном соседстве, а дальше пусть каждый сам решает, как со мной поступить.

–Так не пойдет! – заявила белоснежная дама, – Девушка, вам, конечно, крупно не повезло, но не можем же мы теперь ехать с вами и мараться!

–Это ж надо – в свое собственное дерьмо упасть! – подхватила толстая баба с пучком бордово-седых волос, – Может, она пьющая и на ногах нормально не стоит?

Двое парней заржали было в ответ, однако их смех быстро угас. Похоже, им передо мной стало совестно.

Я вдруг разозлилась и мне стало жалко только саму себя.

–Дайте, я войду, – заявила я и встала ногой на ступеньку, а руками уперлась в стенки прохода.

–Куда?! – и тут передо мной возникла мамаша с мальчиком в розовой девчачьей курточке на руках. Мальчик немедленно заревел, словно медвежонок. Молодуха даже не побоялась, что я могла грязными руками схватиться за ее одежду или курточку ее сынка. Видимо, рассчитывала, что я не стану себя защищать, окажусь порядочным человеком и не прикоснусь к ребенку и к ней… Что ж, она правильно рассчитала! Только кроме того, что жертвовать своим временем и здоровьем ради общего блага я не собиралась, поэтому никуда не ушла.

Мне было страшновато, что кто-нибудь из пассажиров вытолкнет меня из маршрутки, но все принялись сторониться и поднимать свои сумки, чтобы мой подол их не задел. Это меня даже рассмешило.

–Нечего ржать! Задерживает нас, нам ехать надо! Пошла отсюда! – заорала бабенка, перекрикивая плач своего отпрыска.

–Я вас не понимаю, – неожиданно для самой себя сказала я, – Вы сидите далеко от меня, поэтому лично вас я никак испачкать не могу, если только вы сами не тронете меня. Кроме того, вы неправильно позволяете ребенку кричать, ни разу не делая ему замечаний. Он растет несдержанным и будет постоянно ссориться с окружающими.

Голос мой звучал совершенно спокойно, словно на мне была чистая одежда! Вокруг неожиданно на пару секунд воцарилась тишина.

Мамаша сначала онемела с открытым ртом, а затем закричала вообще не своим голосом.

–Захочу – будет орать, не захочу – замолчу… Замолчит! Че ты, вообще, треплешься? Стоит тут в дерьме и всех вонью своей пачкает!

–А от меня не пахнет, – нагло объявила я, и тут у меня переполнился нос – оттуда просто хлынуло. Пришлось открывать сумку, чтобы достать бумажный платок. Кстати, от меня, в самом деле, ничем не пахло. Я, хоть и была с насморком, прекрасно чувствовала запахи. Видимо, перепачкана моя юбка была одним только зеленым мхом.

Молодая мамаша, увидев, что я отвлеклась от спора, пихнула меня в грудь. Я пошатнулась и, уронив сумку, схватилась руками за спинку сиденья, на котором сидела девушка, выдавшая меня. Она с визгом подскочила и толкнула мамочку с малышом…

Мамаша покачнулась в мою сторону, инстинктивно разжала руки…

Я очнулась от крика младенца, которого она уронила. Я сидела прямо на пыльной дорожной обочине, а рядом стояла мамочка, успевшая снова подхватить свое дитя.

–Ах ты, сволочь! – крикнула она и пнула меня носком кроссовка, – Он ударился об тебя!

При падении я ушибла себе пятую точку, а пинок молодой мамочки довольно болезненно пришелся мне в бок.

–Так, стоп! – раздался рядом с нами мужской голос, – Девушку не бьем.

–У него на курточке пятно – все из-за нее! – негодующе вскричала мамаша.

Я поднялась на ноги и, ничего не соображая, смотрела на мать с малышом. Она держала орущего ребенка в охапке и с гневным выражением на лице тыкала пальцем в маленькое пятнышко, размазанное по детской курточке. Рядом стоял водитель, которому она и объясняла, как много вреда я причинила ее сынишке.

–Идите в салон! – непреклонно заявил мужик, – Первая сами девушку и толкнули.

–А, еще я и виновата? – подбоченилась мамаша.

–Хотите здесь, в поле, остаться с ребенком? – спокойно предложил водитель.

–Не хамите, а везите нас домой! – прикрикнула маманя.

–А вот садитесь за руль и сами нас везите, – засмеялся мужчина.

Девица встала, как вкопанная.

–Что-о? – в гневе и изумлении крикнула она, – Я с ребенком, вы не имеете права…

–Вы нас везите, а я ребеночка подержу! – весело заявил водитель, а затем подошел ко мне и, взяв за руку, повел к маршрутке.

–Все, поехали! – сказал он погромче, явно, чтобы все слышали. Пока шла наша ссора, пассажиры в салоне маршрутки тоже принялись ругаться между собой.

–Она со мной не сядет! – торжественно прошипел белый пиджак под соломенной шляпой.

–А еще она и грязная, и заразная, – заявила баба с бордово-седой прической, – Внизу у ней дерьмо, а вверху – горло! Слыхали, как кашляет? Всех нас перемажет и перезаражает.

Пассажиры разразились нестройным хохотом в ответ.

Я чувствовала себя самым несчастным человеком на свете. Мне захотелось вырвать свою руку из ладони водителя, но он догадался по моему движению, что я близка к истерике, и сжал мне руку покрепче.