Текст книги "Нина просто запуталась (СИ)"
Автор книги: Марина Копытина
сообщить о нарушении
Текущая страница: 2 (всего у книги 13 страниц)
Глава 6
Сегодняшнее собрание прошло как нельзя лучше, совет ученых стремительно приближался к завершению задачи. Полученная молекула встраивалась в ДНК почти идеально, значит, они были на верном пути. Нина так и не позвонила Роберту, она решила, что ей не помешает посоветоваться с Эдди.
Она набрала Кэт и убедилась, что та не берет трубку – значит, спит, и она не сможет известить детектива о результатах исследования раньше Нины.
Нина ушла из офиса в половине второго и тут же отправилась в парк, чтобы набрать немного свежих листьев и земли.
Когда она пришла домой, Эдди встретил ее горячим поцелуем и предложил чаю.
– Ты же не умеешь это делать, – возразила Нина.
– Но мне ведь ничего не мешает предложить.
После скромного полдника они занялись любовью. Эдди был чуть более нежным, чем обычно, с ним у Нины всегда получалось достичь пика. Больше ни с кем не было так легко, как с ним. Она закурила.
– Тебе не стоит этого делать, – сказал Эдди.
– Почему?
– Тебя можно будет узнать по шлейфу табачного дыма. Сейчас нужно быть осторожнее, чем обычно.
Нина потушила сигарету и обняла Эдди. Она взяла со стола стопку бумаг и карандаш и принялась рисовать какую-то схему.
– Что это?
– План защиты. Мы должны четко продумать мое алиби и дальнейшие действия.
Она начертила несколько овалов и подписала каждый: «сборная сцена», «бутылка», «клининговое агентство», «мама», «Кэт», «другие коллеги», «квартира», «загородный дом».
– Давай начнем по порядку, – предложила Нина, – кто может узнать о том, что механизм сборной сцены был поврежден?
– Тот, кто разбирается в этом.
– Глупость, никто ее толком не тестировал, это новая технология, и никто не знает, как она работает.
– А если они обратятся в поддержку?
– Ну тогда им придется отправлять все устройство на проверку в комиссию, вряд ли в нашем городе станут так заморачиваться.
– Но это ведь Ник Кейв, могут и заморочиться.
– Ты прав. Давай пока что оставим этот вариант и вернемся к нему позже. Что с бутылкой?
– Ты позвонишь детективу и скажешь, что в ней ничего не нашли.
– А если Кэт позвонит ему до меня? Или если она позвонит ему позже и все расскажет?
– Придется тебе поговорить с ней.
– По какой причине она могла бы не рассказывать об этом?
– Ты можешь убедить ее, что она ошиблась в расчетах, потому что работала ночью. Ладно. Клининговое агентство. У них есть твоя фотография. – Эдди ходил по комнате взад и вперед.
– Я работаю там пять лет, это еще ничего не значит.
– Биоинформатик, который подрабатывает уборщицей? Ты это серьезно?
– Я найду, что сказать детективу.
– Ладно. Тогда мама.
– Она может рассказать о моем характере. Но она меня плохо знает, так что это не страшно.
– Кэт?
– Тут уже сложнее. Она может выдать, что я иногда прихожу в лабораторию просто так. Но я попытаюсь убедить Роберта, что это нужно для работы. Не более чем совпадение.
– Другие коллеги? – Эдди зачитал предпоследнюю подпись. – Это кто?
– Те, с кем должно быть согласовано мое алиби. Тут все учтено.
– Твоя квартира и загородный дом.
– Надеюсь, что до загородного дома он не доберется. На всякий случай придется туда съездить и прибраться. Давай займемся этим завтра.
– Хорошо. А теперь твое алиби.
– Утром я приходила в лабораторию, Гарольд может это подтвердить. Потом дома я говорила с мамой по скайпу. Затем пошла в книжный, на обратном пути решила пройтись пешком, дошла до автобусной остановки, где находится клуб, покурила.
– Думаешь, он начнет тебя допрашивать?
– Кто знает, я должна быть готова.
Нина еще несколько минут сидела молча, проговаривая про себя алиби. Потом взяла телефон и набрала номер с визитки Роберта.
– Алло, это Роберт?
– Да, а вы кто?
– Это Нина. Вы дали мне свою визитку.
– Ааа, девушка с сигаретами.
– Точно.
– Прошло почти три недели с нашей последней встречи. Что заставило вас позвонить мне?
– Да я тут обдумывала ваше предложение попить кофе. И подумала, что оно не такое уж абсурдное.
– Причем здесь абсурдность?
– Ну… Вы расследуете дело, приходите в фармацевтическую компанию и встречаете там человека, которого видели рядом с местом преступления.
– Да, пожалуй, это странно.
– Когда и где вам удобно?
– Кафе «Тайм» на главной улице, знаете такое?
– Да, знаю.
– Давайте завтра в пять часов вечера?
– Договорились. Роберт, коллега сегодня передала мне результат исследования воды из той бутылки.
– Ааа… Она с вами поделилась моими соображениями?
– Да. Результат отрицательный.
– То есть никаких ядов?
– Да, никаких.
– Вы меня очень этим расстроили.
– Сожалею. Результаты у меня на руках, я могу принести их вам завтра.
– Было бы замечательно.
Нина положила трубку и выдохнула. Завтра утром придется получше проработать свое алиби, чтобы детектив ничего не заподозрил. Соглашаясь на эту встречу, она ставила под удар не только свою жизнь, но и жизнь Роберта Пэла.
Глава 7
Роберт отдал охране расписку, повесил куртку на согнутую руку и, вдохнув поглубже, открыл дверь в комнату свиданий. Эти встречи давались ему нелегко, хоть и были довольно частыми. Каждый месяц в течение последних трех лет он навещал Александра, но до сих пор не определился со своим отношением к этому человеку.
За металлическим столом сидел темноволосый молодой мужчина, которому еще не исполнилось тридцати. Он был искренне рад видеть своего друга. Что Роберт мог отличить, так это искренность. Может быть, и еще кое-что, но ему тогда никто не поверил.
Улыбка Алекса была такой добродушной и располагающей, что и на секунду нельзя было предположить, что пять лет назад он, сидя на крыше торгового центра, одним нажатием кнопки убил девять человек и испортил здоровье шестерым.
Они проводили за разговорами почти по два часа подряд из положенных Алексу двух в месяц. Больше никто к нему не ходил: его приемные родители отказались от «родства с животным», а журналисты за давностью лет перестали интересоваться его делом.
Чаще всего во время этих встреч они говорили о людях. Истории были связаны со случаями из полицейской практики Роберта: мнение Алекса вносило в обсуждение некую весомость. «Видят ли сны звезды? Понимает ли психопата психопат?» – вот типичные терзания Роберта.
Но никогда они не обсуждали самого Алекса. Роберт зарекся поднимать эту тему, после того как полтора года пытался добиться смягчения наказания и отправить друга не в тюрьму на пожизненное заключение, а на лечение в психиатрическую больницу, при этом не получив никакой моральной поддержки и не заметив намерения выжить у самого преступника.
Алекс больше прочего хотел говорить об искусстве, литературе, просил Роберта читать к их очередному свиданию ту же книгу, что и он, чтобы они могли обсудить свои впечатления.
«Мне хватает историй в повседневной жизни, – сказал однажды Роберт. – Книги – для развлечения, я не хочу обсуждать проблемы несуществующих людей».
Однако он не возражал и слушал, когда Алекс пересказывал ему сюжет, – или из жалости, зная, что другого шанса выговориться у него нет, или подсознательно чувствовал, что этот созидательный опыт может ему пригодиться (теперь я знаю, как читает эту книгу психопат?).
Алекс проследил глазами за другом, когда тот молча садился напротив. С самого звука открывающейся двери эта встреча не походила на другие.
– Привет.
– Привет, – чуть более живо, чем нужно, ответил Алекс.
– Как дела?
– Хорошо. Я прочитал «Камеру обскура». А что сделал ты? – попытка разрядить обстановку была немного вызывающей.
– Хочу тебя спросить. – Он сделал паузу, осмотрев потолок и стены на предмет камер. Их было четыре – в каждом углу. Избежать этого было невозможно, поэтому он стал говорить еще тише: – Как ты думаешь, каким будет типичный портрет женщины, которая способна убить человека?
– Я думаю, это любая обычная женщина. Или любая необычная женщина. Такая же, как и любой мужчина. При чем тут вообще пол? Каждый человек способен убить. Вопрос в том, убивает он или нет.
– Наверное, да. А если я поставлю вопрос так: как выглядит женщина, которая вот-вот убьет кого-то?
– Так, как свойственно для ее характера. Она будет выглядеть соответственно эмоциям, которые испытывает. Намерение убить у каждого человека проявляется разными эмоциями. У некоторых схожими: замкнутость и отчуждение от жертвы, но никогда нельзя знать это наверняка. Если только это не последние три секунды перед убийством в порыве гнева. Но тогда есть только три секунды, чтобы уловить намерение.
Роберт молчал, погрузившись в свои мысли.
– Если ты хочешь узнать что-то конкретное, тебе придется рассказать мне.
– Вполне конкретное. Но я не могу рассказать. Город маленький. Здесь камеры, и если вдруг кто-то будет просматривать запись и окажется знаком с этим расследованием, то он может все испортить своим вмешательством.
– Как хочешь.
– Ладно, предположим, есть человек, который внезапно оказывается рядом с местом преступления.
– Как банально. Вернулся посмотреть? – Алекс усмехнулся.
– И зачем-то говорит, что был неравнодушен к жертве.
– Это настолько классика, что скорее просто совпадение.
– А потом оказывается, что для жертвы были приготовлены две ловушки. Одна рассчитана на случайное везение, вторая – чтобы наверняка. Если первая не сработает. И вторая – очень специфична. Настолько специфична, что лишь несколько человек в городе могли быть к этому причастны.
– Понятно. Значит, человек рядом с местом преступления – один из причастных. Вероятность крайне мала. Если только он… Я так не могу. Если только ОНА не хотела быть пойманной, то это не она.
– Зачем ей может хотеться быть пойманной?
– Если она в отчаянии и на самом деле не хотела убивать и жаждет наказания. Или если она устала.
– Устала от чего?
– Нет, это совсем глупо, я даже не буду это говорить. Я думаю так: есть три варианта. Падшая личность, которой хочется прекратить свое существование. Глупая личность, которая вообще ничего не продумала. Но это вряд ли, если запасной вариант, как ты говоришь, специфичен. И третий – жажда славы.
– Ага, но нет. Третий – настолько типичен, что нет.
– Не исключай его. Человек может быть весьма скромным и скрытным. Именно такие испытывают нехватку выразительных средств, чтобы потешить свое эго.
– Я склоняюсь к первому варианту.
– Или она не виновна, и ты зря ее мучаешь.
От нахлынувшего потока мыслей Роберт не мог усидеть на месте. Он встал и принялся ходить по комнате.
– Может, стоит оставить беднягу в покое, если ты не уверен?
– У меня предчувствие.
– О! Перед этим я бессилен.
– А что, если она не в себе?
– А тебе часто встречались такие?
– Один раз. – Его шаг ускорился.
– И кто же это был?
– Я не могу тебе сказать.
– Посмотри правде в глаза, Берт. Хватит обманывать меня и себя.
Роберт старался не смотреть на собеседника. Если он посмотрит, то его слова станут правдой и полтора года работы уйдут в пустоту. Не только полтора года работы, но и его вера в людей.
– Я не зря это делал.
– Прости, дружище, но я нормальный. Я абсолютно нормальный. И я сижу здесь и буду сидеть, пока не сдохну от скуки или от электрического стула, потому что я сделал это сознательно.
– Ты был не в себе, ты не можешь быть таким!
– Могу. Перестань отрицать. – Алекс встал и преградил ему путь. – Люди – говно.
Роберт попытался его оттолкнуть, то не смог.
– И в голове у них может быть все что угодно.
Роберт попытался отойти, но Алекс возникал на его пути быстро, со всех сторон.
– И в любой момент. – Внезапно Алекс с силой и ловкостью хищника схватил его за шею и прижал к стене. – Они могут перемениться и попытаться тебя убить.
Зрачки Роберта расширились, но он не сопротивлялся.
– Не веришь? – спросил Алекс. – Не веришь, что я могу сделать это снова, несмотря на всю доброту, которую ты ко мне проявил?
Раздался громкий звонок, как будто заорал огромный металлический ребенок, и в открывшуюся дверь ввалился охранник, держа перед собой электрошокер.
– Нет, – ответил Роберт.
Охранник был в нескольких сантиметрах от них, Алекс уже отпустил жертву.
– Не надо! – крикнул Роберт, но опоздал на какую-то долю секунды. Алекс неестественно задергался и распластался на полу. Когда судороги прошли, на его лице осталась ехидная, злая улыбка.
– Вам лучше уйти, – сказал охранник.
– Пока, Алекс.
– Роберт, я не стану тебя убивать, честно! Ты мне не веришь? – Он смеялся.
Глава 8
Роберт сел на последний поезд до города, ему предстояли два часа раздумий под мерное постукивание колес. Он думал о своих университетских годах в институте психоанализа и о Габриэле Стокманне. Этот чудаковатый джентльмен с не менее чудаковатым именем был его кумиром в течение первых и последних двух лет обучения. Он всегда носил старенький твидовый костюм, который, скорее всего, стирал очень часто, потому что пахло от него приятно – книгами и немного формальдегидом.
Держался он очень уверенно и, казалось, досконально понимал все возможные процессы, происходящие в мозгу человека. Еще он возлагал надежды на юного Роберта, который отвечал ему взаимно – восхищением и готовностью помочь: перенести книги из кабинета в кабинет, подготовить аудиторию и прочие хозяйственные дела. Иногда Роберту даже позволялось проверять вместе с Габриэлем работы своих сокурсников, задерживаясь после учебы.
За это время образ Габриэла стал несокрушимым в сознании Роберта. Тем более ужасным оказалось его разочарование в профессоре, когда он понял, что Стокманн просто человек и, может быть, ничем не лучше самого Роберта. Он увидел в своем преподавателе отражение всех своих недостатков, и ему стало ужасно стыдно. Стыдно за то, что он так нелепо верил в сотворенный им самим идеал. Стыдно за то, что он в итоге оказался умнее и чувствительнее Габриэла. Стыдно, что поверил ему, когда тот сказал, что с Алексом все в порядке.
***
Их первое знакомство в тот же день переросло в крепкую, пусть и недолгую дружбу. Роберт подсказал Алексу ответ на одной из вводных лекций по анатомии человека.
– Нейромедиатор, – шепотом сказал он.
– Это нейромедиатор, – повторил Алекс в полный голос.
– Садитесь, все верно. – Преподаватель заметил подсказку, но сделал вид, что не обратил внимания. – Вы, очевидно, ходили на подготовительные курсы. И правильно.
Роберт ходил, а Алекс – нет. Как сказал сам Алекс, у него была другая цель обучения. Ему не нужны были высокие оценки, он просто хотел лучше понять себя. А если повезет, то научиться понимать мотивы других людей. Роберт надеялся окончить институт с отличием и стать психологом. Его убедили родители, которые сказали, что сейчас за это много платят. «В наш век информационных технологий все более популярной становится гигиена души», – так он сказал на вступительном собеседовании и всегда повторял свои слова.
Когда пришло время выбирать научного руководителя, они оба попросили Габриэла Стокманна. Только Стокманн чуть лучше относился к Роберту, и Алекс это замечал. Он старался не показывать, что ему обидно за такое разделение, и хотел доказать, что не хуже друга. Но каждый раз сам для себя находил отговорки и приходил на занятие неподготовленным. Роберт был не против дать другу списать домашнее задание. Почти каждый день они вдвоем первыми бежали к аудитории и располагались около двери – Роберт, согнув спину, и Алекс, использовавший ее как письменный стол.
Они оба пользовались успехом у женского пола, хотя Алекса, казалось, любовь мало заботила. Пару раз они ходили на двойные свидания, но Алекс портил романтическую атмосферу спорами о человеческой психике. Главный вопрос, который его беспокоил, был неисчерпаем, поэтому спор мог продолжаться несколько часов. И этот же вопрос стал для него приговором.
Никто не знает, с какого момента началась его одержимость, но Роберт видел ее и пытался склонить друга к другому мнению.
Алекс был убежден, что современного человека ничто не останавливает от совершения насилия.
– Как это – не останавливает? А как же социальные нормы поведения? – возражал ему Роберт, наматывая спагетти на вилку.
– Какие нормы? Вот ты говоришь о нормах. А между тем когда-то и гомосексуализм был не нормой.
– Ну сейчас на этот счет много разных мнений.
– Перестань мыслить нормами. Все, что имеет значение, – может человек сделать это физически или нет. – К ним за столик подсел Марк, однокурсник.
– Но физически здоровый человек тоже не может убить. Природой в нас заложено отвращение и страх перед насилием.
– Природой заложено и баб любить, но это все близко к стереотипам. Как ты определишь, заложила природа в человеке неприятие насилия или нет?
– Ой, вы тут про педиков, я пойду. – Марк ушел, не успев приземлиться на стул.
– Обычно у тех, кому не заложила, есть и другие проблемы с социализацией, – продолжал Роберт.
– А если нет? Нет, давай не так. Если есть отвращение, но не настолько, чтобы помешать совершить убийство. Тогда что?
– Тогда должен помешать закон.
– Закон не помешает, он просто посадит в тюрьму, но уже после совершения преступления. Так что нет закон не мешает.
– Страх перед правосудием.
– А если отбросить эти страхи? Предположим, мне нечего терять. Что, если у меня какая-нибудь раковая опухоль? Кто остановит меня, если я захочу пойти, скажем, в торговый центр и перестрелять там кучу людей?
– Я надеюсь, это абстрактный пример.
– Само собой. Но ты только подумай, если человек находится в безвыходной ситуации и жизнь только что дала ему по башке, имеет ли он право? Может ли физически? Захочет ли он отомстить мирозданию за свою, скажем, болезнь?
– Думаю да. – Он сдался.
– И никто его не остановит?
– Похоже на то.
Внезапно лицо Алекса сделалось очень серьезным и хмурым.
– Я хочу написать об этом курсовую.
– У Стокманна?
– У кого же еще.
– Он не примет.
– Почему?
– Ты же знаешь его, он слишком консервативен для того, чтобы вникать в твою тему. Скажет, что это «раскольничество».
***
– Что это? – медленно спросил Габриэл, он отчаянно пытался сохранять самообладание, в аудитории был весь второй курс. – Что это такое, я спрашиваю вас, молодой человек?
Алекс покраснел, но был твердо намерен держаться гордо.
– Это моя курсовая.
– Я вижу, что это ваша курсовая. Но это не та курсовая, над которой мы с вами работали два месяца.
– Я решил, что эта тема для меня важнее.
– А я ставлю оценку за ту курсовую, которую ожидал получить. То есть ноль.
– Почему?
– У вас синдром бога, Алекс. Я не собираюсь его поощрять, особенно в рамках вашего обучения.
Алекс покраснел еще больше, собрал вещи и молча вышел, хлопнув за собой дверью. А выйдя, еще и пнул несчастную дверь ногой, тут же сморщив лицо от боли. «У меня все получается наперекосяк. Я ничего не могу сделать нормально, даже уйти».
***
Роберту было невыносимо смотреть на эту сцену. Он хотел побежать за другом и поговорить с ним, но в то же время он не мог уйти. Между ним и профессором как будто установилась телепатическая связь: он одним взглядом говорил Роберту: «Не иди за ним. Ему нужно преподать урок. Я могу сделать тебя специалистом. А что он тебе даст?»
Он так и сидел до конца занятия, раздумывая над тем, правильно ли сделал, что остался в аудитории.
***
Когда студенты разошлись, а Габриэл упаковывал в чемодан последние курсовые, Роберт решился подойти к нему. Даже сейчас он помнит этот разговор слово в слово и может, как будто наяву, увидеть помещение, сшитые курсовые, лицо профессора и плинтус, на который он смотрел во время беседы.
– Вам не кажется, что Алекс ведет себя странно? – Взгляд устремился на лицо Габриэла, потом на плинтус.
– В каком это смысле?
– Он слишком увлечен темой убийства.
– Вы про курсовую? В этом нет ничего уникального, каждого второго юношу его возраста заботят темы жизни и смерти. Прибавьте к этому максимализм, тяжелый переходный возраст, тяжелое детство, где мать отказалась от него, и получится то, что у вашего друга на душе.
– Вообще-то я не про курсовую. Не знаю, как вам сказать… Но он говорит об убийствах, всегда примеряя роль убийцы на себя. Это тоже нормально?
– И это нормально. Кстати, он может многого добиться. Люди, которые умеют встать на место объекта обсуждения, то есть обладающие хорошим воображением, обычно бывают хорошими психоаналитиками.
– Вы уверены в этом на сто процентов? Почему же вы не приняли его курсовую?
– Потому что он должен понимать, где его фантазия, а где реальность. Потому что мы работали по теме бытового насилия, а он решил показать мне свою самостоятельность и написал курсовую на тему, в которой я ему отказал. Вы, наверное, хотите спросить, почему отказал?
– Да.
– Потому что чем больше «окучивать» свою фантазию, тем более реальной она становится.
– Не об этом ли я вам говорю? Он слишком погряз в этой теме, она становится реальной.
– Не становится.
– Как же нет, он постоянно приводит примеры как он мог бы взорвать кого-нибудь или расстрелять.
– Роберт, меньше одного процента людей действительно совершают насилие, о котором говорят. А здесь он даже не высказывал намерения. Или высказывал?
– Нет.
– Тогда вам не о чем беспокоиться. – Он уже стоял у выхода из аудитории. – Извините меня. Оревуар, – он кивнул в знак прощания, – мне нужно к другим студентам.
***
День, когда это произошло, был солнечным. Майские цветы уже распустились, на деревьях висели маленькие зародыши листьев, а воздух был свежим и вкусно пах наступающим летом. Роберт собирался со своей тогдашней девушкой Мари в парк аттракционов в центре, а до этого они хотели зайти в ювелирный в «Эмеральд-Молл» и выбрать ей подарок на день рождения.
– Цены в этом «Эмеральде» совсем конские, – по громкой связи говорила мама. – Жаль, что у нас не купил, у нас-то дешевле было бы.
– Знаю, мам, но я не планировал такой подарок, идея была спонтанной. Не поеду ж я теперь за пятьсот километров ради одного украшения.
– Покупай серебро, – советовала мама, – оно дешевле. А лучше даже не заходить в отдел с золотом, чтобы твоя Мари не захотела дорогую побрякушку.
– Хорошо, мам. – Роберт завязывал галстук и параллельно смотрел новости по центральному каналу.
– Главное, не перепутай белое золото с серебром.
– Как я могу, они же будут отличаться по цене.
– А вот и нет, в «Эмеральде» нет ценников. А уж если она захочет что-то дорогое, просто увидит украшение, то потом сложно будет отказывать. Ты же понимаешь?
– Мам, включи телек.
– Он и так включен, а что такое?
– Центральный канал. Новости. Срочно, мама!
В левой руке Роберт сжимал незавязанный галстук, в правой – пульт. Большой палец правой руки свело судорогой на кнопке громкости, и теперь голос ведущей новостей простирался далеко за пределы квартиры. Его взгляд потух, в коленях резко возникла слабость, а легкие как будто скользнули вниз, к желудку.
– Мы выяснили имя террориста, – вещала женщина с экрана, – им оказался двадцатидвухлетний Алекс Коул, студент кафедры психоанализа.
Роберт убавил громкость.
– Мам, – позвал он, – ты еще там?
– О господи, Роберт. Вы же собирались туда! Туда ведь, да? Скажи мне!
– Мама, это не самое страшное. Человек, который это сделал, – мой лучший друг.
***
Роберт повернул в замке ключ и зашел в квартиру. Ту самую, где пять лет назад стоял, завязывая галстук, перед телевизором. Он взял со столика пульт и включил первый попавшийся канал. Магазин на диване – вот лучший способ снять стресс. И «Джемесон». На половине бутылки он крепко уснул.
