Текст книги "Неслучайная случайность"
Автор книги: Марина Колесова
сообщить о нарушении
Текущая страница: 3 (всего у книги 5 страниц)
В любой другой момент Вера бы, не задумываясь, сообщила бы подруге, что влюблена. Но вот вопрос: как она на это прореагирует сегодня?
И тут Верин мобильный вновь зазвонил. На экране высветился незнакомый номер. Когда Павел звонил прошлый раз, его номер просто не определился.
– Может, это он? – подумала Вера и включила телефон.
– Вера, ты куда исчезла? Ни записки, ни звонка... – услышала она голос Павла.
– Извини, я забыла записку с твоим номером на столе. Я торопилась на экзамен.
– На экзамен?
– Да, я сегодня сдала вождение и через неделю получу права.
– Ты вчера об этом ни одним словом не обмолвилась...
– Я забыла... Представляешь, я утром пью кофе, смотрю на календарь и вдруг понимаю, что у меня через пятьдесят минут экзамен. Ты извини, я даже чашку за собой не вымыла...
– Чашка – это ерунда, ты лучше расскажи, как ты успела съездить переодеться.
– А я не переодевалась.
– Так ты в вечернем платье с декольте и в туфлях на высоченном каблуке сдавала экзамен? – Павел расхохотался. – И как? Они тебе все сразу поставили или наоборот?
– Наоборот. Мне попался ярый женоненавистник. Когда я полностью все отъездила на площадке, он сразу погнал меня в город.
– Что одну?
– Одну.
– Где он стал грязно тебя домогаться...
– К счастью, нет. Он стал гонять меня по улицам и требовать выполнить то, что запрещено знаками. А потом и вовсе стал орать на меня.
– А ты?
– А я сказала, что он будет командовать, когда сам сядет за руль, а пока за рулем я, я отвечаю и за него, и за себя. Но тут я немножко психанула и выжала газ, чтобы подвезти его к месту парковки, думаю, даже за семьдесят не перевалило, очень небольшое расстояние было, да и машина "пятерка", сам понимаешь. Просто колеса взвизгнули, и все...
– И что дальше?
– А дальше он мне сказал: "Вы отчаянная, госпожа Краснова, Вас нельзя выпускать на дорогу".
– Так и сказал? – Павел вновь расхохотался. – Но ты же сказала, что сдала экзамен...
– Так и сказал. Но потом он споткнулся о мою фамилию. И срочно пересмотрел свое отношение к отчаянным женщинам на дороге. Одним словом, у него был приказ принять у меня экзамен. Он стал очень мил и любезен. Предлагал подвезти до метро и сказал, что я все сдала на "отлично". Это все.
– Значит, ты умеешь водить машину?
– Давно, только окончить курсы все некогда было.
– А почему ты не сдала экстерном?
– Я знала, что отец обязательно позвонит и договорится, что бы у меня все сразу приняли. И хотела доказать ему и себе, что могу все сама...
– Значит, ты сегодня полностью потерпела фиаско? – Павел как-то сразу почувствовал то состояние, в котором она находилась.
– Полнейшее.
– Отцу сказала?
– Зачем? У него свои маленькие секреты, у меня свои. Ему расскажут, если уже не рассказали, как я лихо отъездила и что меня не заставили ждать ни одной минуточки. Он будет доволен.
– Не хочешь приехать и отметить это драматическое событие?
– Извини, Павел, но я обещала переночевать у подруги...
– Понятно, – его голос сразу изменился, – тебе хочется выплакаться на ее плече. Мое не подходит.
– Ты неправильно понял. Это у нее большие неприятности, и это ей надо выплакаться.
– Хорошо. Принимается. Тогда завтра.
– Завтра прекрасно сданный мною экзамен отмечается в ресторане с отцом.
– Тоже принимается. Надеюсь, на послезавтра у тебя нет никаких планов?
– Нет. После трех, я свободна как птичка.
– В три я, конечно, быть не смогу, но часам к восьми точно приду. У тебя же есть ключи. Приезжай, когда захочешь.
– Как ты говоришь? Принимается, да?
– Именно так.
– Значит, принимается.
– Ты сразу точно определила два самых моих любимых слова...
– Я стараюсь.
– Тогда до понедельника. Приятных тебе выходных.
– Спасибо. До понедельника.
Вера выключила телефон.
– Вера, у тебя новый роман? А ты молчишь, – в дверях стояла Лика с заварным чайником и, видимо, стояла уже давно.
– Да, – просто ответила Вера.
– Какая же ты скрытная, Вера. Никогда ничего не скажешь. Все из тебя клещами надо тянуть. Что с первым твоим, никогда ни словечка. "Все хорошо, все хорошо", а потом: "Лика, мы развелись. У нас не сходятся характеры".
– Лика, мне неприятно о нем вспоминать, – Вера даже в лице переменилась.
– Все, молчу, молчу. Не сердись. Я про него больше ни словечка не скажу. А про нового тоже ничего не скажешь? Ты что, думаешь, раз меня Борис бросил, я теперь уже и порадоваться за подругу не смогу?
– Ничего я такого не думаю. Просто к слову не пришлось.
– Тогда давай все по порядку. Когда ты с ним познакомилась, кто он, какой он? И поподробнее, пожалуйста. Заранее обещаю никому не разболтать. Я знаю, насколько ты щепетильна в этих вопросах.
– Лика, я познакомилась с ним три, хотя уже четыре дня назад. Не знаю о нем практически ничего, кроме того, что он холост и ужасный педант. У него каждая вещь имеет раз и навсегда заведенное место. Я в него без памяти влюблена. А еще он похож на Рассела Кроу. Это все. Больше рассказывать нечего.
– Ну ты даешь, мать! – только и смогла вымолвить Лика. – Я могла ожидать такое от кого угодно, но от тебя, с твоими просто средневековыми устоями – никогда. Ведь как я поняла, ты уже успела переночевать у него...
– Поняла абсолютно правильно, и если мне представится такая возможность, то переночую еще и в понедельник...
– Вера, я не узнаю тебя, что случилось?
– Лика, ты что не слышала, что я сказала? Я без памяти влюблена! Это мужчина моей мечты! И мне наплевать, что будут думать обо мне другие.
– Да ты что, Вера, я совсем не то имела в виду. Сейчас все так живут, Сейчас свобода нравов. Просто ты не такая... Ты – доисторическое ископаемое, с атавистическим взглядом на жизнь. Я тебе это всегда говорила. И вдруг такое...
– Ну, говорила... А теперь я пересмотрела свои взгляды...
– Вера, и из-за меня ты не поехала к нему сегодня?
– Я же тебе обещала.
– Ну ты даешь, если бы мне Борис позвонил, я бы все побросала и в припрыжку помчалась...
– Я так не могу.
– Я же говорю: доисторическое ископаемое. Неужели бы я тебя не поняла? Родители – это дело одно, а любовь – совсем другое.
– Ладно, Лика, проехали...
– Проехали, так проехали... Ты хоть расскажи, где ты с ним познакомилась?
– На улице.
– Нет, мать, я от тебя все больше балдею. Правильно говорят: в тихом омуте черти водятся...
– Только про чертей, не надо, а. И вообще, кто бы говорил...
С Ликой они проболтали почти всю ночь и легли спать лишь под утро...
Вечером в понедельник Вера заехала домой, поцеловала маму и ошеломила ее известием, что в ближайшие дни дома ночевать не будет. И вообще, домой она вернется, только если ее сердце будет вдребезги, безжалостно разбито. Мама поцеловала ее, попросила почаще заезжать, хотя бы за вещами, и обязательно звонить.
В это время подъехал отец и, увидев, что она стоит с сумками, рассмеялся:
– Бежим из родительского гнездышка? Надолго?
– Очень надеюсь, что да. Как хорошо, что ты приехал, – Верочка прижалась к отцу и поцеловала его в щеку.
– Пойдем, я провожу и скажу шоферу, чтоб отвез тебя и помог с сумками.
– А я еще хотела в магазин... – Вера жалобно взглянула на отца.
– Никаких проблем, пользуйся машиной до вечера. Я вызову себе другую, -отец хитро улыбнулся и добавил, – никак моя маленькая дочурка по собственной инициативе примеряет на себя заботы домашней хозяйки? Никогда не замечал за тобой подобных склонностей.
Отец был прав. Вера не умела заниматься домашним хозяйством. Дома у них все делала экономка и дважды в неделю приходящая уборщица, а во время брака с Виктором Петровичем ужинали они в основном пельменями или сосисками, которые он покупал по дороге, а обедали в хорошем кафе рядом с институтом. Он уже привык к этому, а Верочка была на все согласна, лишь бы обязанность готовить не повесили на нее.
– Папа, я только попробую... Вдруг мне понравится?
– Правильно, в жизни все попробовать надо, чтобы иметь представление и собственное суждение. Только вот еще... Возьми деньги, – он протянул ей толстую пачку, – тебе должно хватить на первое время. Будут проблемы, звони.
Вера взяла деньги. Деньги у отца она не просила, но и от них никогда не отказывалась. На ее зарплату прожить было практически невозможно.
– Пойдем, – отец подхватил сумки.
В супермаркете Вера накупила такую кучу продуктов, что шоферу пришлось три раза подниматься с сумками. Закрыв за шофером дверь, Вера принялась разгружать сумки. Наученная горьким опытом приготовления курицы, когда вместо курицы в духовке у нее получилось полусгоревшее, полузасушенное, что-то лишь смутно напоминающее куриный остов, она накупила полуфабрикаты, которые готовятся в микроволновке. С микроволновой печкой Вера управлялась без проблем. Это был точный технический прибор, наподобие тех, с которыми она привыкла общаться. И приготовить любой продукт в микроволновке ей было несложно.
Она уверенно распихала все продукты в большой пустой холодильник, оставив лишь две упаковки. Одна с уже очищенным и нарезанным картофелем, а вторая – котлеты по-киевски. Потом она оглянулась по сторонам в поисках микроволновки и с ужасом обнаружила, что микроволновки, такого привычного компонента любой обычной кухни, на кухне Павла не наблюдается... У него была лишь доисторическая газовая плита с духовкой. Для Веры это было шоком. Если бы плита была бы хотя бы электрической, такая, как у них дома, где можно четко выставить все параметры, а то газовая. Решение пришло быстро: или купить, или привезти и электрический чайник и микроволновку из своей квартиры. Деньги у нее были, так что ни первый, ни второй вариант проблем вроде бы не составлял.
Теперь надо было проверить проводку. Отвертку в квартире Павла она нигде найти не смогла, как впрочем и любой другой инструмент, поэтому она достала из сумочки свою пилочку для ногтей и принялась за осмотр. Зрелище, которое представляла собой Вера, осматривающая на четвереньках все розетки на полу и пытающаяся их раскрутить пилочкой для ногтей, было комичным. Павел застал ее в момент, когда она, разобравшись в хитросплетении проложенных по квартире проводов, нашла первую входную розетку. Вера была так занята этим делом, что даже не слышала, как открылась входная дверь. Павел пришел пораньше и, войдя в комнату, увидел, как Вера ползает на коленках по полу, и тихо разговаривая сама с собой, что-то делает в самом дальнем углу комнаты. Павел не стал прерывать ее, а наоборот, отошел назад в коридор и стал оттуда наблюдать за ней.
– Господи! – наконец воскликнула Вера и села на пол, – какое же старье! И здесь тоже! А ведь это центральный входной провод! Ну и что мне теперь делать?
Вид у нее при этом был самый несчастный. В дополнение ко всему Вера была вся в пыли, юбка ее перекосилась, а колготки в двух местах порвались. Но Вера ничего не замечала, она была вся погружена в свои мысли.
– А что ты, собственно говоря, хочешь сделать?
Голос Павла вернул Веру к действительности. Она поспешно вскочила и одернула юбку, – Я? Я провод искала. А ты давно здесь стоишь?
– Довольно давно...
– Боже... – Вера схватилась за голову и тяжело опустилась в кресло.
– Что тебя так пугает? – Павел по-прежнему стоял в дверях.
– Я представила, как я выглядела со стороны.
– А что ты все-таки делала?
– Да проводку у тебя смотрела, думала, где можно подключить электрический чайник и микроволновку.
– У меня нет ни того ни другого.
– Я уже заметила... – Вера скорчила кислую мину, – я хотела купить...
– И подключила бы их в комнате?
– Да не все ли равно, где! Главное, чтобы они работали. Их потом можно отключить и убрать.
– Зачем?
– Я не умею готовить по-другому... – призналась Вера, – вернее, я вообще не умею готовить, но с техникой обращаться могу. Поэтому засунуть что-то в микроволновку и набрать программу для меня не составляет труда. А газовую плиту я даже включать не умею. Я пришла, принесла продукты, а у тебя на кухне только этот монстр. Я хотела заказать чайник и микроволновку, но у тебя везде старая проводка. Везде! Ты понимаешь, что это значит? – из глаз Веры закапали слезы.
– Наверное, то, что готовить придется мне... – Павел подошел к ней и нежно обнял, – ну что ты плачешь, малышка? Это все такая ерунда.
– А я очень смешно выглядела?
– Нет, ты выглядела замечательно, такая непосредственная и очень увлеченная своей работой.
– Ты меня обманываешь...
– Ничего я тебя не обманываю, – Павел прижал ее к себе и поцеловал. – Ты даже в пыли выглядишь замечательно.
– И правда вся в пыли... – Вера высвободилась и оглядела себя. – Мамочка дорогая! И колготки порвались... Паш, можно я пойду, переоденусь?
– Если ты закончила с исследованием моей проводки, то можно, – смеясь, ответил он.
– Ой, нет! Я же забыла закрутить крышку на место! А у тебя не найдется нормальной отвертки? Я уже все пальцы себе исцарапала этой ерундой, – Верочка с раздражением пнула ногой пилочку для ногтей, валяющуюся на полу.
– Ты откручивала винты пилочкой для ногтей? – Павел поднял пилочку и расхохотался, – у нее же острый кончик, как ты сумела?
– У меня ничего другого не было, а у тебя в доме найти ничего нельзя...
– Почему нельзя? У меня весь инструмент лежит на балконе.
– На балконе? Зачем на балконе? Там же холодно зимой.
– Во-первых, балкон застеклен, во-вторых, инструмент от холода не портится, а в-третьих, мне так удобно.
– Удобно идти на балкон зимой за отверткой?
– Вера, о вкусах не спорят... Иди переодевайся. Крышку я сам закручу. Как еще тебя током не дернуло...
– Ты считаешь, я не умею работать с электричеством? Да я могу разобраться в работе любого электрического прибора. Могу создать его компьютерную модель, а ты говоришь, что меня током может дернуть. – Верочка обиженно поджала губки.
– Вера, может и умеешь, я не знаю... Но, во-первых, в любом случае ты больше теоретик, чем практик. Согласись, ты же не каждый день паяешь и меняешь проводку. Скорее всего, ты знаешь, как это делается теоретически, а во-вторых, никто не работает с электричеством, когда такая жалкая изоляция, – Павел покрутил в руках пластмассовую ручку пилочки.
– А я ее пластмассовой прищепкой держала, когда до проводов дотрагивалась.
– Вера, я понял, изобретательность женщин не имеет границ. Иди, переодевайся... – и со смехом вышел на балкон.
Ели они курицу гриль, которую в ближайшей палатке купил Павел. Так что попытка Верочки выступить в роли домашней хозяйки полностью была провалена. Но все неприятности вечера с лихвой искупила ночь, проведенная Верочкой в объятьях мужчины своей мечты.
Утром ее разбудил Павел.
– Вставай, малышка, подъем...
Вера приоткрыла глаза, – Сколько времени?
– Уже полвосьмого.
– Какая рань ... мне в институт только к часу. У меня сегодня только вечерники...
– Вера, ты меня вчера не предупредила. Я кофе тебе принес... – Павел обиженно кивнул на поднос, стоявший на краю кровати.
– А разве кто-нибудь отказывался от кофе? – Вера приподнялась на кровати и подвинула поднос к себе, – да тут еще и круассаны. Изысканно...
– Ты их любишь? – спросил Павел, повязывая галстук.
– Очень. Спасибо большое.
– А почему не ешь?
– Я на тебя смотрю. Круассаны съесть я еще успею, а ты сейчас уйдешь...
– Но вечером я приду.
– Так то вечером... К тому же я приду не раньше двенадцати. Пока у меня последняя пара закончится, пока я сюда доберусь...
– Ты позвони, я тебя у метро встречу...
– Хорошо, непременно воспользуюсь таким любезным предложением... Ты поцелуешь меня перед уходом?
– Обязательно, – Павел наклонился и нежно коснулся ее щеки.
Вера обвила его шею руками, – Не отпущу!
– Вера, прекрати, я опаздываю, – голос Павла стал холодным и абсолютно чужим.
Вера испуганно отстранилась и с удивлением посмотрела на него.
– Вера, не обижайся, но я действительно опаздываю, – уже обычным тоном продолжил он, как только Вера разжала руки, – Позвони мне вечером, я тебя встречу.
Вечером Вера задержалась. Двое бестолковых студентов-вечерников, неверно оформивших отчет и не отвечающих ни на один ее вопрос, уламывали ее засчитать им работу как сделанную. В ход шли и лесть, и нытье, и рассказы о семейных трудностях. В начале Вера пожалела их, задержалась и пыталась объяснить им суть лабораторной работы, поясняла принцип работы исследуемого прибора, но скоро поняла, что они даже не слушают ее, у них другая цель: заставить ее просто так поставить им отметку о сделанной работе, лишь за их присутствие. Она резко встала и сказала:
– Все. Занятие давно окончено. Я и так задержалась. Когда разберетесь с данным материалом, придете на любое мое занятие, я дам вам возможность ее сделать. А сейчас выходите, мне надо тут все закрыть.
И тут один из них грубо схватил ее за руку, рывком усадил обратно на стул и сел рядом.
– Вера Анатольевна, сейчас здесь никого нет, и Вы не выйдете отсюда, если не проставите нам все лабораторки и зачет. И прямо сейчас. И чем дольше Вы будете думать, тем хуже Вам придется.
И только тут по его расширенным зрачкам Верочка поняла, что перед ней наркоман, явно под кайфом, и он неадекватен в своем поведении. Второй был тоже не лучше... Вера быстро оценила обстановку. Она одна на всем этаже. А может и во всем корпусе. Она сама сегодня согласилась закрыть и запереть кафедру. Кричать бесполезно, звонить кому-нибудь они ей не дадут. Оставался единственный вариант взять их на испуг.
Вера пристально посмотрела на них и низким ласковым голосом произнесла:
– Вы, ребятки, перед тем как идти сюда, все обо мне узнали? Нет? А зря... Очень зря... Потому, что как не узнали вы самого главного... Вы как думаете, я в таких шмотках хожу с зарплаты преподавателя, а? Нет. С зарплаты преподавателя такого не купишь. А хожу я в таких шмотках, потому что я дочь бизнесмена Анатолия Краснова. Слышали про такого? Не слышали? Ну что же вы так, ребятки ... Воротил отечественного бизнеса надо знать... А имя "Толя Крокодил" вам тоже ничего не говорит? – Вера начала нести уже полную чушь, слышал бы сейчас ее отец, чтобы он подумал бы ... но в бою все средства хороши, ей надо было быть убедительной, – Банки, казино, импорт, экспорт, оружие и не только... Сообразили? Так вот, это он дает мне возможность здесь в свое удовольствие с вами, паршивцами, возиться. Потому что мне это нравится. Но если мой дражайший папочка, узнает, что с головы его любимой дочурки лишь один волосок упал, его быки вас просто как капусту нашинкуют. А что с вами до этого сделают даже говорить не хочется...Так что не злите меня, мальчики. Это вам может очень дорого стоить...
И уже совсем другим тоном злого приказа, – А сейчас встать!
Оба парня поднялись.
– Извинились!
– Извините, Вера Анатольевна... – дружно в два голоса.
– Вышли вон и закрыли дверь!
Парни опрометью бросились в коридор, и Вера услышала удаляющийся топот ног по лестнице.
– А ведь могло и не сработать... – подумала Вера и без сил откинулась на спинку стула. Ей было плохо. Сердце стучало так, что казалось еще чуть-чуть и выскочит из груди. В глазах темнело и плавали разноцветные круги. Она взглянула на часы: двенадцать пятнадцать ночи.
Денег на такси нет. Все деньги она оставила на квартире Павла, в сумке с вещами. Вариантов два: успеть на метро или звонить отцу. А может быть, Павлу? Может, он поймает машину и приедет за ней сюда. Вера открыла мобильный и поняла, что он разрядился. В круговороте происходящего за последние дни она не разу его не зарядила.
– Раз сама виновата, – чтобы как-то себя приободрить, вслух сказала Верочка, – Давай, топай ножками, нечего тут рассиживаться, и не бойся, здесь никого нет.
На всем этаже было темно, лестница между этажами еле освещалась. Сколько раз Вера закрывала кафедру и уходила последняя, никогда ей и в голову не приходило бояться. Она всегда быстро осматривала помещения, включая в них свет на несколько секунд, закрывала их и никогда не включала свет в коридоре, довольствуясь светом лампочки аварийного освещения у двери на лестницу. А сейчас в каждой смутной тени она видела человеческий силуэт. У нее появился озноб.
Вера вспомнила, как мама в детстве, чтобы отучить ее бояться темноты, брала ее за руку и обходила все комнаты, поочередно включая свет в каждой: "Смотри, здесь никого нет. Посмотрела? Можно свет выключить? Пошли смотреть дальше..."
– Мамочка, – подумала Вера, – я снова стала бояться темноты. Придется действовать, как ты учила. Идем, ищем выключатель и включаем свет в коридоре. Нигде и никого. Убедилась? Молодец. Теперь компьютерный зал. Открываем, включаем, смотрим, выключаем, запираем. Теперь аудитории. Так ... где что не заперто? Замечательно. Теперь заперто все и везде. Идем в преподавательскую. Открываем, проверяем, закрываем. А теперь выключаем свет в коридоре, мы же знаем, что там никого нет, и запрем этаж. Теперь вниз по лестнице до вахтера и сдаем ему ключи.
– Что-то Вы поздно сегодня, Вера Анатольевна...
– Программа на компьютере зависла, Степан Кузьмич, я разбиралась.
– Небось Вас и дома уже заждались...
И тут Веру осенило, – Идиотка! Она же могла позвонить из преподавательской... но было уже поздно. Просить ворчливого старичка вновь доставать ключи Вере не хотелось.
– Позвоню от метро, – решила Вера. Но ее надеждам не суждено было сбыться. Ни один аппарат не работал. Идти на другой конец платформы было рискованно, она уже могла опоздать на переход.
Доехав до нужной станции, Вера вышла. Было уже пятнадцать минут второго, из метро выпускали, но уже не впускали никого. В подземном переходе у телефонов-автоматов было сумрачно, больше трети ламп не горело, и никого не было. Вера подошла к телефону и стала искать в сумке телефонную карточку, которую таскала с собой всегда, просто так на всякий случай. От ее неуклюжих манипуляций, внутри сумки раскрылась косметичка, и все из нее туда высыпалось. Разобраться в недрах сумки при таком тусклом свете стало практически невозможно.
– Сегодняшний день когда-нибудь закончится? – громко вслух произнесла Вера, с тоской вглядываясь в бездонные недра сумки и соображая, что лучше сделать: вывалить здесь все прямо на пол или пройти десять минут по темным пустынным переулкам до дома Павла.
– Девушка, вы зря гуляете одна в такое время...– раздалось у нее прямо за спиной, и тяжелая мужская рука легла к ней на плечо.
Вера вздрогнула, в глазах ее потемнело, и ноги отказались ее держать. Она стала тихо оседать на пол. Однако упасть ей не дали, сильные мужские руки подхватили ее.
– Вера! Вера! Что с тобой? Вера, это же я. – Павел поднял ее на руки.
– Павел? – Вера удивленно посмотрела на него. Слабость постепенно проходила, и ей стало лучше.
– Я это, я, не волнуйся. Это была шутка... Признаюсь, что глупая... но почему ты не позвонила?
– Сначала на меня напали два моих студента, потом отключился мобильник, про то, что в преподавательской есть телефон я в панике забыла, а в метро у института ни один телефон не работал, а на такси я доехать не могла, потому что деньги забыла.
– На тебя напали? – тон Павла изменился.
– Ну не совсем напали, только угрожали, но все могло закончиться плохо. Они оба были под кайфом.
– Ты можешь рассказать подробнее?
– Могу, только поставь меня вниз, пожалуйста, мне уже лучше... Мы пойдем домой и по дороге я тебе все расскажу. А то я очень устала и есть хочу.
Вера и не знала, что прогулка по ночной Москве может быть столь приятной. Это было замечательно – идти рядом с любимым человеком, который нежно обнимает тебя за плечи, и рассказывать обо всех свалившихся на тебя неприятностях.
Павел слушал, не перебивая, только в начале уточнил фамилии студентов, а в конце сказал:
– Вера, ты все сделала правильно, – а потом добавил, – я и не знал, что ты такая смелая.
– Хороша смелая, каждой тени пугалась, кафедру боялась закрыть.
– Вера, не тот смелый, кто не чувствует страха, а тот кто испытывая его, продолжает делать то, что необходимо.
– Ты меня за плечо тронул, и я в отключке. Замечательно. Самой стыдно.
– Вера, все в порядке. Ты пережила шок, и твоя реакция вполне естественна. Ты же женщина, а не ОМОНовец. А в последнем случае виноват я. Мне действительно хотелось напугать тебя, но не сильно, чтобы ты так поздно не ходила, и заранее звонила. Я у метро тебя уже полчаса жду.
– Да? А почему ты меня здесь ждешь?
– Малышка, ты обещала приехать около двенадцати. Я ждал звонка. Потом стал звонить сам, но твой телефон не отвечал. Когда ты не позвонила в пол первого, я подумал: вдруг ты утром обиделась, решила мне не звонить, и теперь пойдешь одна. Я пошел тебя встречать. Сначала ждал тебя на улице, оттуда сразу два выхода видны, а потом решил спуститься, и увидел тебя...
Вера прижалась к Павлу и попросила, – Поцелуй меня здесь, прямо на улице. Я никогда в жизни не целовалась на улице.
– Значит, это будет твой первый поцелуй, – рассмеялся Павел, и его губы прижались к ее губам...
Среда была самым насыщенным днем в Верочкином еженедельном расписании. Она целый день была в институте и домой к Павлу пришла поздно, уставшая и взъерошенная. Павел был уже дома.
– Будешь макароны с сыром?
– Нет, – буркнула она и прошла в ванну.
– Есть еще сосиски и эти все твои полуфабрикаты, но их надо готовить, – Павел заглянул в ванную комнату.
Вера сидела на краю ванны, держа руки с мылом над раковиной. На руки ей текла вода, но она их не мыла, она просто держала мыло под струей воды, а взгляд у нее был совершенно отсутствующим.
– Вера, я спросил: что ты будешь есть? – так и не дождавшись ответа, переспросил Павел.
– А? – Верочка, встряхнула головой, – Есть? Нет, есть ничего не буду. Я лягу пойду, если ты не возражаешь.
Она наконец положила мыло в мыльницу, домыла руки и вытерла их полотенцем.
– Вера, ты можешь сказать, что случилось?
– Да ничего не случилось... – Верочка прошла в комнату и села на кровать. – Не случилось ни-че-го.
– Вера, ты меня за кого принимаешь? Я что, слепой?
– Да ничего, собственно говоря, не случилось просто перед заседанием кафедры меня отчитали как девчонку, без всякого повода, а я стояла как дура, и даже ответить толком ничего не смогла...
– Вера, ты можешь рассказать?
– Зачем? Получается, что каждый раз, когда меня обидят, я бегу и плачусь у кого-то на плече...
– Ты же согласилась быть моей малышкой, так что не упрямься, рассказывай.
– Я стояла перед преподавательской, у нас там должно было быть заседание кафедры. Там все наши тоже собрались, стоят, разговаривают. И тут вдруг вижу, Архипова идет, ну я тебе про нее говорила – куратор Черникова. И черт меня дернул за язык, у нее про него спросить. Я ей так мило: "Лариса Леопольдовна, извините пожалуйста, Вы не в курсе, что со студентом из Вашей группы? Он у меня на занятиях уже четвертую неделю не появляется...". А она мне в ответ: "Понятия не имею!". А я тогда: "Вы же их куратор, нельзя ли этот вопрос как-то выяснить?". И тут ее понесло: "Вам, госпожа Краснова, прежде чем других учить, что они делать должны, лучше бы за собой последить. Я тут заходила в секретариат ученого совета, так у Вас с диссертацией ничего не оформлено, даже экзамены не все сданы, а Вы, кажется, в очной аспирантуре учитесь, а на кафедре лишь подрабатываете. У Вас меньше чем полгода до защиты осталось, а Вы в секретариате не разу не поинтересовались, какие у Вас еще долги. На Вас государство деньги свои тратит, а Вы здесь только шуры-муры разводите..."
Вера смахнула рукой набежавшие слезы, – Ты представляешь, что самое обидное? В этом нет ни одного слова правды. У меня диссертация уже на выходе, я только отчет об эксплуатации внедренного прибора с пакетом моего программного обеспечения жду, вместе с отзывом... А кричала она это на весь коридор. И что я могла сделать? Начать также орать на нее, что она лгунья? Я стояла, как дура, и молча ее слушала.
– Совсем молча? – уточнил Павел.
– Ну, не совсем... В конце ее монолога я заметила, что вчера была в секретариате и никаких претензий у них ко мне нет. Так она еще больше завелась: "Ты хочешь сказать, что мне наврали в секретариате?". Хорошо, декан факультета вмешался и говорит: "Лариса Леопольдовна, Вы так не кричите, я все понял. С госпожой Красновой мы ее проблемы с диссертацией обсудим. А вот почему Вы не хотите ответить на ее вопрос о Вашем студенте, мне не совсем понятно. Вы ведь сами просили меня назначить Вас их куратором и обещали, что время у Вас для этого найдется...". Она тут же сразу сникла, говорит: "Что Вы, Степан Владимирович, у меня все под контролем, я со всем, конечно, разберусь. Мне просто не понравился тон, которым госпожа Краснова высказывала мне свои претензии..." И она мило отправилась дальше по своим неотложным делам...
– И что было дальше?
– Ничего не было. Все сделали вид, как будто ничего не произошло. Я попыталась объяснить Степану Владимировичу, что у меня действительно никаких проблем нет, все сдано, и я лишь жду отзыв... А он меня лишь по плечу похлопал: "Верочка, расслабьтесь, у госпожи Архиповой просто сложный характер". Значит, получается так: если у меня простой характер, то я должна терпеть хулиганское поведение того, у кого сложный, так? – Верочка в упор посмотрела на Павла.
– К сожалению, иногда так. Моя бабушка говорила: "Не вставай на одну доску с дураком, люди могут не заметить между вами разницы..." Ты поступила замечательно, все правильно сделала и очень корректно себя вела. Я думаю, все окружающие это поняли.
– Спасибо конечно, но ты не представляешь, как мне обидно...
– Представляю, малышка...
Павел обнял ее, прижал к себе и крепко поцеловал... А потом они откинулись на кровать и Верочке стало абсолютно все равно, кричала на нее Архипова или нет.
На следующий день Вера пришла пораньше и даже успела отварить макароны и поджарить на сковородке филе курицы, которое ей посоветовала приготовить мама, за консультацией к которой она обратилась. Мама ей сказала что, обсудив этот вопрос с их экономкой Галей, они обе пришли к выводу, что приготовить филе курицы – это сущая ерунда, и Вера должна с этим справиться. Вера действительно справилась. Она отломила вилкой ломтик филе, лежащего на сковородке, и попробовала.
– Ну если не считать того, что немного пересолено и суховато... Есть можно, – вынесла вердикт Верочка и с тоской посмотрела на макароны, остывающие в дуршлаге, – Ну почему его нет так долго? Вот сейчас макароны остынут, и что прикажете с ними делать? Разогревать на сковородке? На какой? Если в доме лишь одна сковородка, а на ней уже лежит филе, и она вся в жиру, в масле и местами подгорела. Не отмывать же ее в промежутке между поеданием курицы и макарон. Хотя это мысль – раздельное питание: отдельно курица, отдельно макароны.
– Все, сил моих больше нет, – размышляла Верочка, – хочу микроволновку. Завтра же позвоню папе и узнаю, можно ли поменять проводку всего этажа или дома... Вот только согласится ли Павел...Хотя может нам перебраться ко мне? У меня менять ничего не надо, переедем ко мне, и все ... И почему мне сразу в голову эта мысль не пришла? Надо будет рассказать Павлу, что у меня есть отдельная квартира, а то он думает, что я с родителями живу.
