Текст книги "Неслучайная случайность"

Автор книги: Марина Колесова

сообщить о нарушении

Текущая страница: 2 (всего у книги 5 страниц)

– Нет, что ты! – Павел смутился. – Просто к слову пришлось. Ты же сама ничего не спрашиваешь, вот я за двоих вопросы и придумываю.

– У меня много вопросов, но ты отказался на них отвечать.

– Когда?

– В самом начале, ты сказал, что все девушки очень любят секреты, и ты поэтому не собираешься отвечать на мои вопросы.

– Я пошутил. Хотя в отношении работы это действительно так. Я работаю в закрытой организации, и у нас не приветствуется распространение любой информации. А на все остальные вопросы я готов ответить. Зовут меня Павел Александрович Соколов. Мне 29 лет. Я холост. Женат не был. Иногда курю, но редко. Напиваюсь тоже редко. Других вредных привычек не имею. Живу один. Что тебя еще интересует?

– Так ты шпион, что ли?

– Нет, не волнуйся, я не шпион. Я работаю в российских государственных структурах.

– Ты разведчик, я угадала?

– Нет, не разведчик. Но дальше не гадай. Я тебе все равно не отвечу.

– А зачем ты приходил в наш институт?

– Мне нужна была консультация опытного специалиста, но кого, я тебе не скажу...

– Ничего себе... сплошные тайны.

– Почему тайны? Я рассказал тебе про себя все, кроме работы. А ты мне рассказала лишь о работе.

– Ты не о чем больше не спрашивал.

– Я стараюсь быть тактичным и жду, вдруг очаровательная девушка мне все расскажет сама?

– Пожалуйста, тайн тут никаких нет. Зовут меня Вера Анатольевна Краснова. Как я сказала, мне 23. Живу я с родителями. Была замужем. Разведена. Детей нет. Тебя это не шокирует?

– Пожалуй, нет. Было бы странно, если бы подобная девушка до сих пор не побывала ни разу замужем. А то, что ты уже свободна, так это просто замечательно. Я втайне очень надеялся на это.

– Почему?

– Потому, что у меня появился шанс... Я бы не смог встречаться с замужней... – Павел замолчал, было видно, что он подыскивает подходящее слово.

– Женщиной, так и говори, – закончила вместо него Вера.

– Не люблю эти слова: мужчина, женщина. Мужчина, прокомпостируйте талончик! Женщина, передайте за проезд. Ужас какой-то. Не обращение, а деление по половому признаку.

– Согласна, но другие обращения пока еще тоже смешно звучат. Госпожа, Вы в кассу последняя? В официальных бумагах звучит естественно, а на улице пока нет.

– Мне больше нравится "девушка".

– Но словосочетания "замужняя девушка" просто быть не может.

– Справедливо замечено, поэтому я и пытался подобрать что-то другое.

– Что-то вроде "замужняя дама". Не ассоциируется с огромной матроной и тремя детьми?

– Может быть...– Павел улыбнулся, а потом вдруг спросил, – Расскажи, а что ты любишь?

– В каком смысле?

– В прямом. Я, например, люблю, когда за окном стучит дождь, а ты сидишь в теплом и уютном кресле, пьешь чай и знаешь, что тебе никуда не надо идти.

– Нет, дождь я не люблю, я люблю: тепло, лето, солнце, где-то градусов 25-28, рядом бассейн, мартини с соком и льдом и интересная книжка в руках.

– Завораживающая картинка. От такого бы никто не отказался, – рассмеялся Павел, и разговор как-то сразу принял непринужденный характер и потек сам собой.

Два часа пролетели незаметно. Павел взглянул на часы и сразу посерьезнел.

– К сожалению, мне пора. Ты дашь мне свой телефон?

– Конечно, – Вера продиктовала номер.

– Я позвоню тебе вечером. А сейчас можно мне проводить тебя до метро?

– Разумеется, – Вера улыбнулась и поднялась со скамейки, – Пойдем.

Не доходя до метро, Павел вдруг резко остановился у цветочного магазина и попросил:

– Можешь здесь пять минут подождать? Я сейчас вернусь.

– Могу.

– Тогда подожди, – и Павел скрылся за дверьми магазина.

Вышел он минут через пять, держа в руках шикарный букет. Верочка знала, сколько мог стоить такой букет. Она замерла и с удивлением посмотрела на Павла: ездит в метро, костюм явно не от Версаче или Валентино, хотя и очень хороший, ботинки тоже не из дорогого бутика, и вдруг такой букет... Ну ладно бы одну или три розы, а здесь... Стоимость букета по ее оценке примерно соизмерялась с ее месячной зарплатой. Конечно, зарплата ее была мизерной, ее хватало лишь на проезд и обеды в кафе. Но по ее первоначальной оценке, и Павел получал не особо много. Букет с этим выводом никак не вязался.

– Это тебе! – Павел торжественно вручил цветы Вере.

– Спасибо, какой красивый букет... – Вера зарылась носом в цветы, и ощутила их нежный аромат, – а запах какой чудесный... Павел, спасибо!

– Да не за что. Мне просто захотелось сделать тебе что-то приятное. Ну а теперь пойдем к метро.

– Нет, – Верочка отрицательно замотала головой.

Павел с удивлением взглянул на нее, – Что-то не так?

– Все так. Но такой букет я в метро не довезу, – Верочка рассмеялась, – В метро мне из него сделают веник. Я на такси поеду. А тут ловить их удобнее. Если ты торопишься, то иди. Позвони, когда сможешь.

– Я не настолько тороплюсь, чтобы не поймать тебе машину, – Павел подошел к обочине и поднял руку.

Тут же рядом с ним притормозила синяя девятка. Павел открыл дверцу, о чем-то поговорил с водителем достал из кармана бумажник и передал деньги. Потом повернулся к Вере.

– Тебя согласились доставить в любую точку Москвы. Так что, располагайся, – и помог Вере сесть в машину.

– Еще раз спасибо. – Вера улыбнулась.

– Счастливо.

Домой Верочка влетела, словно на крыльях. Под удивленным взглядом мамы, с букетом в руках она покружилась в коридоре, а потом повалилась на диван.

– Веруша, ты никак влюбилась? – с улыбкой произнесла мама.

–Да! Я без памяти влюблена, мамочка. Только папе не говори.

– Почему?

– Он не одобрит этого. Я познакомилась с ним на улице. И я не знаю кто он. Вернее, я знаю, что зовут его Павел, что ему 29 лет, что он не женат, но не знаю, кем он работает. Он сказал, что это тайна.

– Веруша, это действительно как-то подозрительно. Ну, какая тут может быть тайна? Если, например, человек работает в разведке, он бы тебе с три короба наплел, что он какой-нибудь менеджер или еще кто-то.

– Мама, он сказал, что он не шпион и не разведчик, а работает в российских государственных структурах.

– Тем более, люди, работающие там, из этого секрета не делают.

– Мама, а может быть, он на секретном задании?

– Тогда бы он тебе рассказал какую-нибудь сказку, но не стал бы говорить, что работает в российских государственных структурах.

– Мамочка, а может, он не хотел мне врать?

– Ну, допустим. Хотя это очень маловероятно, – мать покачала головой. – А откуда ты знаешь, что он не женат?

– Он сказал.

– И ты поверила?

– А почему я должна не верить?

– Да потому что по улицам ходят тысячи воров, убийц и насильников.

– Мама, он меня не ограбил, не убил и не изнасиловал. Он подарил мне цветы, посадил в такси и заплатил шоферу.

– Правильно, что бы узнать твой адрес.

– Да не спрашивал он мой адрес, он договорился с шофером, что тот отвезет меня туда, куда я скажу.

– Тем более странно. Любой нормальный человек спросил бы.

– Мама, на тебя не угодишь. И так не хорошо, и эдак плохо. Я влюбилась впервые в жизни. А ты вместо того, чтобы порадоваться за меня, говоришь мне всякие гадости.

– Веруша, это не гадости, это – правда жизни. К тому же почему впервые? Ты что, замуж выходила не по любви?

– Нет, мама, замуж я выходила по дури.

– А тогда говорила, что по любви. Вот и сделай вывод. Не надо бросаться сразу в омут головой. Подумай. Проанализируй все. Ты же у меня умница. И папе расскажи. Он тебе никогда плохого не посоветует.

– Мама, вы меня держите как яйцо в инкубаторе. Мне хорошо, тепло и уютно. Но пока жизнь сам не попробуешь, вкуса ее не узнаешь. Я хочу любить! Хочу! Мне скоро 24! Могу я принимать самостоятельные решения?

– Поступай, как хочешь! Дело твое, – мама махнула рукой и ушла в спальню.

Верочка осталась сидеть на диване, любовно сжимая букет в руках, но в голову ее стали закрадываться некоторые сомнения.

Все сомнения были рассеяны вечером, когда раздался телефонный звонок и Павел пригласил ее в пятницу вечером в театр. Вера приняла предложение.

Отец пришел поздно, когда Вера уже спала. Утром, собираясь на работу, Верочка увидела отца. Он завтракал в гостиной.

– Привет, папа.

– Доброе утро, котенок.

Отец ее ни о чем не спрашивал и на цветы даже не смотрел. Это было явным признаком того, что мама ему все рассказала, но просила ей ничего не говорить.

– Папа, ты тоже осуждаешь меня?

– О чем ты?

– Да ладно... Что я не вижу, что мама тебе все сказала...

– Нет, Вера, я с тобой согласен, что в жизни надо все пробовать самому. И я уважаю тебя за то, что ты стараешься жить самостоятельно, не прибегая к моей помощи. Однако иногда бывают моменты, когда не помешает подстраховка. Если ты скажешь мне его данные, я постараюсь все о нем узнать. Чтобы у тебя не возникало никаких сомнений. Вот и все.

– Папа, но это получается, что я не верю ему. Как я потом смогу смотреть ему в глаза?

– Ну что ж, каждый предпочитает учиться на своих ошибках. Дерзай! – отец встал и ласково похлопал Веру по спине. – Надеюсь, все у тебя будет хорошо. Я пошел, а то опоздаю.

К походу в театр Верочка готовилась больше двух часов. Она перемерила все платья и наконец остановилась на темно-вишневом, шелковом платье, под которое надела такого же цвета кружевное белье. Платье было куплено к свадьбе Лики, на которой Вера должна была быть свидетельницей. Но свадьба расстроилась. Буквально за два дня до торжественного события к Лике вернулась ее прежняя любовь – Борис, который до этого вроде бы окончательно порвал с Ликой, и вернулся в семью, к жене. И Лика, не долго думая, все отменила. Свадьба не состоялась, а платье осталось. Верочка выглядела в нем безупречно. Причесавшись и сделав макияж, она набросила на плечи легкий плащ и поехала к театру. От предложенной отцом машины она отказалась из опасений, что шофер будет следить за ней.

Спектакль был хороший, играли замечательные актеры, но никакого удовольствия Вера не получила. Во-первых, актеры играли без антракта, а во-вторых, ну разве можно смотреть любую постановку, полностью не погружаясь в происходящее на сцене? А как можно погрузиться в происходящее, если рядом сидит мужчина твоей мечты, его рука лежит рядом с твоей, и он все время смотрит не на сцену, а только на тебя? Верочка промучилась весь спектакль. Она делала вид, что заинтересованно наблюдает за игрой актеров, при этом внимательно отслеживая мимику своего лица, свои движения и свою реакцию на те или иные их реплики. Когда занавес опустился, у Верочки было полное ощущение, что она тоже проиграла очень длинный спектакль. Самое поразительное было то, что за все время спектакля Павел ни разу не попытался обнять ее или положить ей руку на колени. На протяжении всего действия он лишь наблюдал за ней и все.

Выйдя на улицу, Павел спросил, – Тебе понравилось?

– У меня двойственное впечатление. Уж больно по-современному поставлена пьеса, – потом улыбнулась. – Тебе этот вопрос задавать не буду. И так понятно, что тебе спектакль не понравился, так как ты ни разу на сцену даже и не взглянул.

– Разве можно смотреть на сцену, когда рядом с тобой сидит девушка невиданной красоты. Тебе очень идет это платье.

– Спасибо. Приятно слышать. Какие будут предложения относительно дальнейшего времяпровождения?

– Уже поздно. Я провожу тебя домой, если ты не возражаешь.

– Возражаю. – Вера разозлилась. Ее начала бесить эта двойственность ситуации. С одной стороны комплименты, цветы, предельная вежливость, а с другой – ни единой попытки обнять ее или поцеловать. Может, он действительно женат, а ей все наврал? Только тогда зачем все это? Сейчас она все проверит и выяснит.

– У тебя есть другое предложение?

– Да, есть. Пригласи меня в гости. – Верочка понимала, что с ее стороны это выходит за всякие рамки приличий. Но, в конце концов, за любовь надо бороться. Вон Алешина Ирина проявляла инициативу, и ничего, Алексею это даже нравится. К тому же сейчас все выяснится. Вера твердо взглянула Павлу в глаза.

– Если тебя не смутит беспорядок, я не ждал гостей, и абсолютно пустой холодильник, то с удовольствием. – Павел понял, что это своеобразная проверка и если он откажется, Вера больше встречаться с ним не будет.

– Не смутит, а продукты можно купить по дороге.

– Тогда так и сделаем, вон видишь какой-то магазин, пошли.

И они отправились за покупками.

Павел жил в большой однокомнатной квартире недалеко от центра. Они вошли в достаточно просторный коридор, и Павел, поставив пакеты, снял ботинки и надел тапочки.

– Сейчас что-нибудь соображу для тебя... – сказал он и открыл небольшую тумбочку для обуви.

– Я бы хотела остаться в туфлях. Могу их вымыть в ванной, если надо...

Вера не любила тапочки. Она была не очень высокого роста и поэтому практически всегда ходила в туфлях на высоком каблуке. Даже дома в качестве домашних тапочек она использовала такие туфли, но без задников.

– Да не надо ничего мыть... Я предложил, потому что думал у тебя ноги устали на каблуках... – Павел растерянно взглянул на нее.

– Нет не устали, я привыкла... А куда плащ можно повесить?

– Извини, я сейчас... – Павел подошел, помог ей снять плащ и, аккуратно повесив его на плечики, убрал в шкаф, – Ты проходи. Вон те две двери – это туалет и ванная, а дальше кухня и комната.

Вера пошла вымыть руки. Когда она вышла, то увидела, что Павел уже на кухне и возится с продуктами.

– Давай я помогу тебе...

– Не надо. Сегодня ты моя гостья. Проходи в комнату, включи музыку, отдохни. А я сейчас все принесу. Все, что мы с тобой купили, не требует долгого приготовления.

Вера кивнула и пошла в комнату. Войдя, она в изумлении застыла. Если это называется беспорядком то, как же назвать то, что обычно происходит в ее комнате, особенно по утрам. Кровать была идеально застелена, а все вещи стояли на местах, как видимо раз и навсегда закрепленных за ними. Причем было видно сразу, что убирает здесь не женщина. Ни одна женщина не расставила бы так вещи. Они стояли не слишком эстетично, но практично и удобно для их хозяина. Вера подошла к шкафу, где стоял музыкальный центр.

– Интересно, – подумала она, – везде лежит пыль равномерным слоем, будто вещи никогда не передвигаются, хотя заметно, что многими пользуются постоянно...

Вера приподняла лежащий мобильник и пальчиком провела по поверхности шкафа под ним. За этим занятием ее и застал вошедший Павел.

– Я предупреждал, что давно не убирал квартиру, – сказал он.

– Нет, я не из-за этого, – Вера улыбнулась. – Как тебе удается все вещи класть всегда в одно и тоже место?

– Их же так легче искать, – искренне удивился Павел.

– Искать, конечно, легче, но вот положить, чтоб не искать – трудно. А для меня, например, вообще невозможно.

– Это дело привычки. Кто к чему привык. Ты привыкла искать. А я привык сразу класть на место... А тебе это не нравится?

– Даже не знаю... Я ощущаю себя здесь как в музее. Не хватает только табличек: "Экспонаты руками не трогать".

Павел повернулся, подошел к письменному столу и одним взмахом руки смахнул с него все журналы, книги и какие-то бумаги. Потом открыл шкаф, и на пол полетели несколько свитеров, рубашек и брюк.

– Что ты делаешь? – с ужасом спросила Вера.

– Создаю для тебя более комфортную атмосферу. Так тебе уютнее?

– Не думаю... – Вера подняла с пола одежду, – Вот это убери обратно. Я думаю, журналов и книг для создания необходимой атмосферы будет более чем достаточно...

– Подождешь еще минут десять? – спросил Павел, убирая одежду. Затем он раздвинул стол и накрыл его скатертью.

– Могу даже двадцать.

– Двадцать не надо, мне хватит десяти, – Павел снова вышел на кухню.

Вера подняла и сложила все упавшие с письменного стола вещи на него горкой. Потом достала свой мобильный и позвонила маме, предупредить, что ночевать домой она не придет.

– Спасибо, что предупредила, – сказала мама и положила трубку.

Ужин получился на славу. Они ели, пили и шутили. Павел впервые попробовал ее любимое «Мартини Бьянка» с соком грейпфрута и оценил этот коктейль как очень приятный напиток. А потом Павел поставил диск, и зазвучала любимая Верина мелодия, и он пригласил ее танцевать.

– Откуда ты знаешь? – тихо прошептала она ему на ухо.

– Что?

– Что это моя самая любимая мелодия...

– Я не знал. Просто она мне самому нравится...

Павел обнял ее сильнее, прижал к себе, и поцеловал. Вера не сопротивлялась, она, наоборот, уже весь долгий вечер только этого и ждала. Ее губы жадно ответили на его поцелуй, а потом он вдруг резко подхватил ее на руки и отнес на диван. Через несколько минут ее платье и его брюки с рубашкой уже валялись на полу. А потом вслед за ними полетело ее кружевное белье.

Павел сжимал ее в объятьях, когда Вера вдруг почувствовала достаточно сильную и резкую боль. Она вздрогнула и напряглась. Павел замер, потом удивленно на нее посмотрел.

– Вера, ты что, девственница? Ты же была замужем...

И тут у Веры то ли от боли, то ли от нелепости ситуации потекли слезы. Она отвернула голову.

– Вера, ну не плачь, не плачь, пожалуйста... Ты можешь объяснить, что случилось? – Павел крепче обнял и начал нежно целовать Веру.

– Мой первый муж, – всхлипывая сказала Вера, – он не мог... в общем, он был...

– Я понял, он был импотент, и из-за этого вы разошлись, – подвел итог Павел.

– Не-е-ет, – отчаянно замотала головой Вера, – из-за этого я бы с ним не разошлась...

– Тогда из-за чего?

– Он... он... – Вера окончательно залилась слезами.

– Что он сделал? Да успокойся ты, хочешь, я водички тебе принесу?

– Не хочу, – Вера испуганно схватила Павла за руку. Ей вдруг показалось, что если он уйдет, то обратно к ней, такой заплаканной и жалкой, уже никогда не возвратится. У нее даже слезы высохли.

– Вот и молодец, – Павел нежно гладил ее по спине, – и что же он сделал?

– Он бил меня, – собравшись с духом, произнесла Вера.

– Бил тебя? – Павел даже привстал на кровати.

– Да.

– Значит, он тебя избил, и вы разошлись. Так?

– Нет. Он меня избил пять раз, прежде чем мы разошлись...

– Вера, и ты что, просто так все это терпела?

– Я не могу в двух словах рассказать... Это очень длинная история...

– А мы с тобой разве куда-нибудь торопимся? – Павел нежно поцеловал Веру. – Расскажи, тебе самой легче станет.

И сама не зная почему, Вера рассказала все...

Когда она закончила, Павел нежно обнял и сильно прижал к себе.

– Бедная моя малышка, с таким добрым сердечком... Сколько же тебе пришлось пережить.

– Ты намекаешь на мой маленький рост?

– У тебя замечательный рост, когда ты на каблуках, то ты чуть-чуть ниже меня, а если б ты была выше, это было бы ужасно... – Павел тихо рассмеялся, – а малышка потому, что беззащитная и доверчивая. И еще потому, что мне очень хочется тебя защитить. Ну как, согласна быть моей малышкой?

Ответить Вера не смогла, она лишь попыталась кивнуть, потому что их губы снова слились в долгом поцелуе. А потом их тела сплелись в едином порыве страсти, и Вера испытала такое сильнейшее наслаждение, которого не испытывала никогда.

Утром Вера проснулась от телефонного звонка. Она потянулась и, сев на кровати, поискала глазами Павла. Павел был уже одет и, стоя в коридоре, с кем-то разговаривал по телефону. Потом он зашел в комнату.

– Вера, мне надо уехать. Меня вызывают на работу. Ключи на столе. Чувствуй себя как дома. В холодильнике оставшаяся еда. Я приготовил тебе кофе, он стоит на кухне. Хотел разбудить тебя и принести в постель. Но не судьба... – Павел ласково улыбнулся и протянул ей листок бумаги. – Вот номер моего мобильного телефона. Если что не так, звони.

Полусонная Вера согласно кивнула и взяла бумажку. Павел ласково поцеловал ее в щеку и вышел. Потом в коридоре хлопнула дверь.

Верочка спустила ноги с кровати и тут с ужасом обнаружила, что не видит на полу своей одежды.

Она пошарила взглядом по комнате и увидела что все ее вещи аккуратно сложены в кресле, стоящим в изголовье кровати, а платье перекинуто через его спинку. Вообще в комнате ничего не напоминало о вчерашнем вечере. Посуды на столе не было, а на письменном столе вновь царил идеальный порядок.

Верочка оделась, застелила кровать и прошла на кухню. На столе стоял горячий кофе, а рядом лежал бутерброд с сыром. Верочке показалось, что вкуснее этого бутерброда она в жизни ничего не ела и лучшего кофе не пила. На стене висел календарь с передвижным окошком. Посмотрев на выделенную дату, Верочка произнесла вслух:

Пятница, одиннадцатое, нет сегодня уже суббота, – и передвинула окошко, – двенадцатое.

И тут ее словно молния ударила: как она могла забыть? Двенадцатого в одиннадцать часов у нее экзамен в автошколе. Еще неделю назад, когда Верочка сдала теорию, ей сказали, что вождение она сдает двенадцатого в одиннадцать часов. Водить машину Верочка уже умела, отец давно научил ее, поэтому она не волновалась. Двенадцатого так двенадцатого. И вот двенадцатое это сегодня! Вера взглянула на часы, было десять минут одиннадцатого. Вернуться домой, чтобы переодеться, она никак не успевала. Придется ехать так, решила она и пошла в ванную подправить макияж.

На улице было жарко, поэтому Вере пришлось снять плащ и перебросить его через руку. Сотрудник ГИБДД, в форме капитана, принимающий экзамены просто ошалело уставился на нее, когда она подошла и протянула ему документы.

– Вы в таком виде собираетесь вести машину? – спросил он.

– А что, женщинам в таком виде запрещается садиться за руль? Не напомните, это в каком пункте ПДД написано? – с милой улыбкой вопросом на вопрос ответила Вера.

– И Вы сможете вести машину на таких каблуках?

– Давайте проверим. Вы сразу все узнаете.

– Садитесь, – проигнорировав всех собравшихся ранее, капитан распахнул перед ней дверь машины. В его глазах читалось желание проучить эту зарвавшуюся особу.

– Вырядилась, как на бал, – проворчал он себе под нос.

– Куда я могу положить сумку и плащ? – поинтересовалась Вера.

Капитан молча распахнул заднюю дверь. Вера положила на заднее сиденье свои вещи, а потом грациозно села за руль. Поправив зеркала, сиденье и пристегнувшись ремнем безопасности, она спросила у севшего рядом капитана:

– Можно трогаться?

– Да.

Вера завела мотор и плавно тронула машину с места. Она объехала все положенные препятствия, развернулась, загнала машину на эстакаду, а потом задом припарковала машину в обозначенном шестами "гараже".

– Я могу быть свободна? – заглушив двигатель и поставив машину на ручник, улыбнулась Вера, – или Вы, господин капитан, хотите, чтобы я еще что-то сделала?

– В город, – скомандовал он. Это было не по правилам. Сначала вся группа должна была сдать часть экзамена на площадке, что фиксировалось в бумагах и лишь потом те, кто сдал, выезжали в город. Капитан явно не хотел проставлять ей первую часть экзамена, как сданную.

Вся группа, включая второго инспектора, принимающего экзамены, который от неожиданности даже вышел из машины, недоуменными взглядами проводила, плавно выезжающий за ворота школы, автомобиль.

Вера ехала довольно уверенно, соблюдая все требования знаков.

– На перекрестке налево, – сказал капитан.

– С удовольствием, но не могу, здесь левого поворота нет.

– Тогда направо.

– Вы очень поздно сказали, я не успею перестроиться в правый ряд.

Капитан около двадцати минут мотал ее по улицам и переулкам. Наконец он сказал:

– Все, хорошо. Припаркуйтесь здесь.

– Не могу, здесь знак "Остановка, стоянка запрещена".

– Я сказал, припаркуйтесь!

– Я могу припарковать машину после следующего перекрестка, – Вера побледнела.

– Я сказал, здесь! – капитан уже просто кричал.

– Когда Вы сами будете за рулем, вот тогда и командуйте! А пока за рулем я, я несу ответственность и за себя и за Вас, господин капитан! – Вера утопила педаль газа и, доехав до места разрешенной парковки, остановилась.

– А Вы отчаянная, госпожа... – капитан посмотрел в документы, – Краснова. Вас опасно выпускать на дорогу...

– Можете не выпускать! – Вере было уже все равно. Ее довел этот тупой женоненавистник, как она его про себя окрестила. Не хочет, пусть не ставит отметку о приеме экзамена. Она придет сдавать еще один раз, не переломится.

Постойте, так Вы – Краснова? – тон капитана вдруг резко изменился, – Почему же Вы сразу об этом не сказали?

– А почему я должна была это говорить? – Вера в упор посмотрела на капитана.

– Да нет, не должны, Вы же отдали мне документы. Я должен был сам сразу прочесть. Не обращайте внимания. Все отлично, госпожа Краснова, Вы все сдали. За правами придете через неделю. Всего хорошего. Хотя нет, постойте, я довезу Вас до ближайшего метро.

– Не надо. Я лучше прогуляюсь, – ответила Вера мрачным тоном и вышла из машины.

Выскочивший за ней капитан подал ей сумку и плащ, и еще раз пожелав: "Всего хорошего", уехал.

Вера чувствовала себя разбитой.

Отец сразу, после ее переезда к ним, предложил ей сдать экзамены на права без всякой автошколы. Но она уперлась:

– Я хочу сама. Я самостоятельная. Не хочу, чтобы ты кому-то звонил и что-то просил. Я все смогу сама.

– Вольному воля, – улыбнулся тогда папа, – Дерзай! Получишь права, куплю тебе машину. От машины ты не откажешься?

– От машины? Конечно, нет!

– Тогда договорились.

Значит, папа все-таки подстраховал ее. Неужели он не верит, что она хорошо может водить машину? Глупости! Он ей сам не раз говорил, что из нее выйдет классный водитель. Тогда почему? Хотя, глупый вопрос. Он хотел подстраховать ее именно от такой ситуации, которая сегодня произошла.

– Папа, как всегда, оказался прав... – подвела невеселый итог Вера.

Ее грустные размышления прервал звонок мобильного телефона.

– Алло, Верка, ты где? – Вера узнала голос Лики.

– У черта на куличках, сама не знаю, где... Я сдавала экзамен на права, и теперь стою, как идиотка, посреди незнакомого района. Даже не знаю, где здесь ближайшее метро.

– Так ты сдала?

– Сдала. Смогу получить права через неделю.

– Поздравляю.

– Лика, а что у тебя голос такой, а? У тебя что-то случилось?

– Вера, он ушел! Представляешь, он опять ушел к этой ... кикиморе. Говорит, что перед ней несет ответственность ... и поэтому не может ее бросить. То есть любит он ... меня, а жить будет ... с ней, – было слышно, что Лика захлебывается слезами.

– Лика, солнышко, не плачь! Я сейчас приеду. Вот только разберусь, где я. Хотя ладно, это не важно, сейчас поймаю машину и приеду... жди и не плачь.

Шофер подвез Веру прямо к огромному супермаркету, рядом с которым жила Лика. Ее дом находился в трех минутах ходьбы. Конечно же, шофер мог подвезти ее и к Ликиному подъезду. Но Верочка, справедливо рассудив, что в таком состоянии у ее подруги скорее всего пустой холодильник, вначале решила заглянуть в супермаркет.

Набрав полную тележку, Верочка остановилась у стойки с винами. Она нашла их любимый "Мартини Бьянка" и призадумалась: одну или две бутылки взять. Для вывода Лики из состояния депрессии одной бутылки может не хватить. Однако, прикинув наличные финансы, Вера решила ограничиться именно одной.

Лику она застала в плачевном состоянии: опухшие глаза, хлюпающий нос, взлохмаченная прическа. От обычной Ликиной жизнерадостности не осталось и следа. Было видно, что подруга проревела всю ночь.

– Верочка, он такая скотина, – это были первые слова, которые Вера услышала на пороге. И тут Лика заметила ее наряд.

– Вера, ты в таком виде сдавала экзамен в ГАИ? – слезы ее мгновенно высохли, а глаза округлились.

– Круто, да? Они все отпали. Правда, мне пришлось их по городу целый час возить, но в результате они сдались. – Верочка специально взяла такой стиль общения. Надо было не давать Лике зациклиться на своих проблемах.

– Это как – целый час?

– А ты умойся, причешись, мы сядем с тобой за стол, выпьем, поговорим, и я тебе все подробно расскажу... – Вера легонько подтолкнула подругу к ванне.

– А у меня, Вера, ничего нет...

– Я все принесла, не беспокойся. Ты иди, умойся, глазки накрась, губки подмажь. А я пока на кухне похозяйничаю.

– Вера, я не хочу глаза красить, я ведь знаю, ты мне все время твердить будешь: "не плачь, а то тушь потечет".

– Лика, плакать из-за мужиков – последнее дело. К тому же ты уже свою норму выплакала. Так что не разговаривай, а иди приводить себя в достойный вид. Ты самая очаровательная женщина на свете, тебе нельзя так распускаться.

Они проговорили до вечера. Лика уже не плакала. Они весело хохотали, рассматривая фотографии и подкалывая друг друга. Тут раздался звонок Вериного мобильника. Звонил отец. Вера включила телефон.

– Ну как? Тебя можно поздравить со сдачей экзамена? – спросил он.

– Да, папа. Извини, что сразу не позвонила...

– Я понимаю у тебя сейчас другие интересы, – в тоне отца послышалась добрая шутка.

– Нет, папа. Я сейчас у Лики.

– Так тебя можно ждать к ужину?

– К ужину? – переспросила Вера и посмотрела на часы.

Услышав эту фразу, Лика отчаянно замотала головой, – Нет, нет, нет, Верусик, останься у меня на ночь. Иначе я опять прореву всю ночь.

– Папа, Лика просит остаться у нее...

– Я так понимаю, у нее опять очередной крах любви.

– Ну, что-то в этом роде...

– Хорошо, но на завтра-то у тебя планов нет?

– Никаких, – радостно сообщила Вера.

– Тогда завтра в семь вечера я вас с мамой приглашаю в ресторан. Права надо обмыть.

– Но я их еще не получила...

– Это вопрос времени. Приходи до семи домой, и я вас отвезу. Договорились?

– Договорились.

Неожиданно Вера вспомнила, что ушла от Павла, не оставив даже записки. И позвонить она ему не могла, в спешке она забыла взять листочек бумаги с номером его телефона. Правда, в ее сумочке лежали ключи от его квартиры. Но сможет ли она туда придти без приглашения? А вдруг он там ее уже больше и не ждет?

– О чем задумалась, Верунь? – голос Лики вернул ее к действительности.

– Понимаешь, Лика. Я должна была позвонить сегодня одному человеку, но потеряла номер его телефона. Получается неудобно.

– А у него номер твоего мобильника есть?

– Есть.

– Ну вот, если ему надо, он сам тебе позвонит. Так что расслабься.

– Ты думаешь?

– Уверена. Пойду, заварю нам чай.

Лика вышла из комнаты.

Вера задумалась: рассказать Лике или нет про Павла? С одной стороны Лика абсолютно независтливая. Она с радостью всегда воспринимала любые достижения и победы окружающих. У нее был легкий характер. Единственной ее слабостью был Борис. Высокий зеленоглазый брюнет с очень аристократическим профилем. Вере он не нравился, уж очень он был эгоистичен и озабочен лишь собственным комфортом. Лика все это замечать не желала, и была без ума от своего красавца. Первое время Вера пыталась открыть подруге глаза на очевидные факты, а потом поняла: Лика и сама все это видит, но ничего поделать с собой не может. Она смирилась и полностью перестала критиковать Бориса.

Даже сегодня, она не высказала в адрес Бориса ни одного критического замечания, а просто попыталась переключить Лику на что-нибудь другое. Говорила, что мужчинам нравятся только веселые, энергичные женщины, а не рыдающие в подушку. Что Лика – самая замечательная, и любой рано или поздно поймет это. Говорить то, что Лика, может встретить и полюбить кого-нибудь другого, было опасно. Уже не раз после подобных слов Лика заливалась слезами и билась в истерике, уверяя ее, что, кроме Бориса, она не полюбит никого.