Текст книги "Федералист"
Автор книги: Марик (Ма Н Лернер) Лернер
сообщить о нарушении
Текущая страница: 10 (всего у книги 22 страниц)
Самое странное, что им в принципе удалось договориться в первый раз и создать Конституцию страны. Может, она и не права, но временами при общении со всеми этими депутатами создавалось впечатление, что их страшно заботят суждения потомков. Не сегодняшних соотечественников, а что скажут в будущем. В итоге многие поступали с благородством и величием, никак не ожидаемыми по их прошлой жизни.
Правда, сейчас нападки на Конституцию все нарастают, и хотя прошло немало времени, ее ратифицировали только Альбион с Батавией. Даже Новая Галлия выдвигает массу оговорок. А уж Каледония с Канадой и вовсе возмущаются торжеством монархических принципов в тексте. И на этом фоне популярность альбионской газеты выросла чрезвычайно. Там регулярно появлялись статьи, разъясняющие не только отдельные пункты Конституции, но и в достаточно простом виде многие принципы.
«Правительство становится хорошим не в результате консолидации или концентрации власти, – отметила уже вчера прочитанное, – а в результате ее распределения… Если бы указания о том, как сеять и когда жать, поступали к нам из Конгресса, то мы вскоре остались бы без хлеба. Именно благодаря последовательному разделению ответственности, нисходящей от общей к частной, можно наилучшим образом обеспечить руководство исполнением массы людских дел для всеобщего блага и процветания».
И с этим нельзя не согласиться. Как и с другими словами.
«Есть, конечно, люди, которых нельзя ни нажимом, ни подачками склонить к отказу от выполнения своего долга, однако добродетели – достояние очень немногих, и потому в разумном государственном устройстве меньше доверяют высшим моральным качествам лидеров, а больше самой системе, при которой сталкиваются соперничающие эгоистические страсти руководителей. Именно для контроля и создания противовесов, чтобы не допустить всевластия, и существует разделение властей на законодательную и исполнительную, а также высший, не избираемый суд».
Звучало вполне практично, хотя всегда найдется возможность прицепиться к отдельным вещам. Ну это было бы желание, а повод поспорить найти несложно.
Она насторожилась, услышав в коридоре тяжелые шаги. Дверь без стука распахнулась, и в обычной манере почти ворвался Жюль.
– Срочно домой!
– Что-то случилось? – невольно вспомнив об оставшейся дома лишь с одной служанкой, наверняка занятой другими делами и плохо следящей за нею, Роберте, воскликнула с заколотившимся сердцем, поднимаясь.
– Нет, – отмахнулся супруг. – Ты ведь закончила здесь, нам нужно собираться на прием. Ты же не хочешь выглядеть плохо, Дениз?
Захотелось ударить чем-то тяжелым, стерев с лица это удивленное выражение. Иногда он был поразительно туп и не видел простейших вещей.
– Что за срочность? – старательно сделав вдох и проглотив напрашивающееся ругательство, потребовала она.
– В связи с возвращением генерала Эймса он сегодня будет у банкира Виссера… Тебе нехорошо?
– Все замечательно, – выдавила она из себя, криво улыбнувшись.
Рано или поздно это должно было случиться. Мсье Гайтнер, ее муж – депутат Первого и Второго Конгресса от Батавии. Этим можно было бы гордиться, но вот встреча с хорошо знакомым человеком в ее планы не входила. Всегда можно было отговориться занятостью в школе и дома, а мужчины любили встречаться в тавернах, обсуждая срочные вопросы повестки дня. В гости их заносило редко, тем более что от Нового Амстердама приходится ехать и не слишком удобно.
К сожалению, после создания Континентальной армии и назначения Дика ее командующим возможность случайной встречи серьезно возросла. Очень уж много народу стремилось выразить почтение и восхищение. Уклоняться становилось все сложнее. Могли обратить внимание. А если кто-то памятливый сопоставит имена, обязательно возникнут вопросы.
– Вот и славно, – вскричал Жюль. – Семейный прием, никакой политики. Будут многие известные люди. А генерал полезный человек. Он хоть и не имеет прямого отношения к созданию федеральной Конституции, встал публично на ее защиту. А это много значит сегодня. После победы над ирокезами его авторитет очень высок. Минимум с дюжину депутатов и Парламент Альбиона благодаря его позиции у нас в кармане!
Наверное, причина в отсутствии лучшего в сложившихся обстоятельствах, подумала женщина. Она не забыла кое-чего из высказываний Ричарда и не верила его доверию к депутатам Конгресса. Видимо, тоже сознает: если выработанный документ будет отвергнут колониями, мы скатимся к разброду и анархии.
Глава 9
Старые знакомства
– Соль должна быть государственной!
– Только частные лица способны организовать производство в достаточном количестве. У Конгресса нет денег.
– Зато он может дотировать.
– Установить правильную цену.
– Брать налог с продаж!
– Фиксированный.
Сижу, помалкиваю, отдавая должное жаркому с подливкой. Давно так вкусно не угощали. Вечно из солдатского костра или в таверне. Не то чтобы плохо, вполне сытно, однако профессиональный повар – совсем другое дело.
В прошлом году в «Новостях врачевания и науки» опубликована методика производства выпаривания «заливной» соли. Импортная соль из метрополии была много дешевле и доступнее местной до революции. С началом беспорядков ввоз пришел в упадок. Требовалась здешняя, пусть и дороже. Сразу после публикации статьи и назначения премии для новых коммерсантов солеварни заработали вдоль всего Атлантического побережья. В Альбионе изначально собирались строить государственную, но желающих заработать оказалось столько, что идея тихо умерла за ненадобностью. Даже небольшие начальные вложения в солеварни быстро обеспечивали тридцатипроцентную прибыль, причем ничего сложного. Обычные чаны, в которых выпаривали морскую воду.
Девственные пляжи и дюны, которые до сих пор считались бесполезными пустошами, теперь изуродованы ветряными мельницами, трубами и огромными чанами с раздвижными крышками. Методика позволяла эффективно выпаривать морскую воду не только в летние месяцы, но и с марта по ноябрь. Пока светило солнце, котлы стояли открытыми, но после заката или в дождливую погоду на них можно быстро надвинуть крышки. Только в военную пору такое примитивное производство могло быть прибыльным. Излишки соли, которые были не нужны местным рыбакам, отправляли морем на Север. Но и это не могло удовлетворить потребности колоний.
Споры о возможностях увеличить количество жизненно важного продукта вспыхивали моментально, как сейчас. Меня это занимало меньше всего. Концерн из десятка банкиров и промышленников получил от Конгресса лицензию на разработку соляных источников в долине Онондага. Там зачищали от остатков индейцев в первую очередь, сделав исключение немногим полезным с моего прямого разрешения. Соответственно и моя доля в предприятии имеется. Полагаю, двадцать пять тысяч бушелей в первый год не особо тяжкая задача, а расходы уже отобьются. В дальнейшем – чистая прибыль.
На землях племени кайюги уже столбики стоят, отмечая участки для солдат и офицеров, участвовавших в походе. Инженеры утверждают, что при наличии достаточного количества рук за год в тех местах можно выпарить не меньше миллиона бушелей соли. Сами собственники не станут заниматься, так сдадут в аренду – и постоянный доход обеспечен. Уже не зря служили. Приятный пример для мечтающих о добыче.
– А вы как думаете? – обращается ко мне сосед.
Еще один депутат от Канады, плохо знакомый. Зато одет по последней парижской моде. В смысле совсем недавней. Прежний регламент запрещал представителям низших классов иную одежду, кроме костюмов из черного сукна. На головах у депутатов третьего сословия одинаковые черные шляпы, единственным украшением которых служила одноцветная лента, завязанная, согласно давней традиции, одним узлом. Теперь шелковые ткани неудивительны на многих обеспеченных людях. Кстати, благодаря моей компании в том числе. Жаловаться на изменение привычного, когда получаешь прибыль с таких вещей, было бы глупо. Но глаз стабильно режет.
Новое учение о равенстве никому не нравилось больше, чем людям, которые по богатству, воспитанию и представлениям о жизни были настоящими благородными дамами и господами, но какой-нибудь граф, распутник и банкрот, унижал их, сажал за «второй стол» или специально обращался с ними грубо. Мечта стать вровень с высшим классом всегда теплилась у буржуа в груди.
А то, что требуется мнение… Иногда у меня ощущения зверя в клетке. Экзотического и всем интересного. Люди приходят посмотреть и потыкать палкой. Ага, вот ее обычный заменитель – якобы глубокомысленные вопросы. Вечно проверяют позицию и мысли, будто ждут откровения. Не так много на свете людей, которым честно озвучиваю мнение. Обычно существует несколько шаблонов, а в дискуссии предпочитаю не лезть, оставаясь на заднем плане. Оратора из меня не вышло. Писать могу, исправляя и оттачивая идеи, а вот с ходу вступать в спор даже не пытаюсь. В сравнении с большинством депутатов образование минимально, а дубарем смотреться не мечтаю.
– Нашей единственно возможной политикой, – вежливо отвечаю, – является признание национальных интересов EUA[28]28
Etats Unis d’Amerique – Соединенные Штаты Америки, только на французском. По аналогии с Соединенными Королевствами.
[Закрыть] как высшей ценности.
Забавно, но в первый раз это название услышал от рыжего пришельца из другого мира. Ну и подсунул при первом удобном случае. Без особого смысла, чисто в виде подходящего сокращения и названия. На удивление понравилось многим. Штат – это же государство. Объединение стран, получилось. Удовлетворяет самых взыскательных. Но все же больше распространено Федерация.
– Нашим естественным партнером должна быть Франция! – возбужденно заявляет очередной депутат, проверяя реакцию. Видать, из республиканцев.
– Пока Париж не проявляет особой заинтересованности в налаживании связей.
И это плохо. Тамошняя Директория зря времени не теряет. Фландрию с Бургундией подмяла, теперь нацелилась на Италию. Точнее, на некогда принадлежащие Соединенным Королевствам земли Пьемонта и Венеции. Кому-то в Директории явно мечталось ограбить богатые торговые республики Сан-Джорджо[29]29
Генуэзская республика.
[Закрыть] и Сан-Марко. Достаточно долго они существовали лишь по причине заинтересованности всех сторон, в отсутствие над ними власти чужой империи. Поэтому и османы предоставляли привилегии в торговле. Теперь прежний баланс интересов рухнул, а собственных сил у торговцев не имелось.
Такие действия всерьез бьют по интересам Испании, тем более что и в германские дела франки норовят вмешаться, а там прежде было поле австрийских родичей испанских монархов. Англия пытается отнять морские пути, благо флот республику не поддержал и ушел на остров почти весь. В Шотландии и Ирландии восстания. Если в первой аристократы во главе и готовы договориться на определенных условиях, то во второй просто массово убивают людей не той веры. И католики, и протестанты оказались хороши, моментально забыв прежнее добрососедство. Жуть.
В Европе вообще весело. Россия сцепилась с Османской империей. Прежде Париж поддерживал султана и не позволял русским действовать на юге Черного моря. Теперь франкам не до тех территорий, у них масса иных забот. Польша тоже осталась без поддержки, и испанцы усиленно вмешиваются в выборы короля, подсовывая своего кандидата. Уже третий мятеж, и каждый раз другой на трон громоздится, чтобы через несколько месяцев исчезнуть.
– Нам нужно отправить посла в Париж!
А также Лондон, Мадрид, Стамбул и как там называется российская столица… Денег только на все это нет. И ясной картины, чего должен добиваться посланник. Мы свои просьбы и предложения высказали всем заинтересованным сторонам. В ответ смутные обещания когда-нибудь рассмотреть. Наиболее приличным на этом фоне смотрится бывший вице-, а ныне просто король Франсуа, бывший герцог Мельбурн. Он практически на все согласился, но хочет поддержки. Любой. Военной, флотской, экономической. А Конгресс до сих пор не разобрался, кого предпочитает, но, главное, – не имеет такой возможности. Мы бы сами с удовольствием от кого-нибудь получили, да приходится крутиться самостоятельно.
– Посол, – говорит достаточно громко банкир Виссер, откликаясь на шепот жены, – это такой удивительный человек, отобранный за честность, которого посылают за границу лгать для блага своей родины.
Кое-кто из присутствующих невольно засмеялся.
– Выгоднее всего, – в сто первый раз разъясняю прежнюю позицию, – нейтралитет по отношению к войнам в Европе, и чтобы сохранить его, нам следует воздерживаться от вступления в любые союзы. Предпочтительней торговать со всеми. Тем более что, – с нажимом произношу, – сегодня Континентальная армия включает в себя около трех тысяч альбионцев, полторы тысячи галлийцев, три с половиной батавцев, пять сотен мичиганцев…
Полковник Жирар удовлетворенно кивает, довольный упоминанием заслуг. Он фактически сохранил свой полк, опираясь на Мичиган и поселенцев у озера Эри. Чуть не первый из остальных вояк подошел на помощь во время войны с ирокезами. Сам зря не высунется и солдат под пули не подставит. А его люди кровно заинтересованы проследить, чтобы договор был выполнен в полной мере и остатки племен убрались в Дакоту. Не зря с готовностью мичиганцы снабжали продовольствием и скотом уходящих. Не бесплатно, но хоть шкуру не драли, как это обычно случается.
– …И очень незначительные контингенты остальных. Вы понимаете? – спрашиваю настойчиво. – У меня не наберется и девяти тысяч человек, а война с Коалицией индейцев отнюдь не закончилась.
На самом деле счет несколько иной. Есть милиции колоний и не меньше пяти тысяч призывников из Альбиона в компании с тремя тысячами добровольцев из Новой Галлии, которые сейчас сражаются в Охайо, Кентукки и Теннесси. Добрых пять из Мичигана, Батавии, Канады, Каледонии на бывшей территории ирокезов. Формально они мне не подчиняются и чаще всего неизвестно чем занимаются. И все же прямых приказов не нарушали. В случае необходимости не прошу, а требую и получаю поддержку.
– Пока мы тут сидим за столом, – провозглашаю патетически, – идут бои и льется кровь наших соседей! И кого мы можем отрядить в Европу, даже если удастся договориться? Все необходимы здесь в данный момент. Я уж не говорю про флот. Его вообще нет. Конгресс выделил хоть что-то? Естественно, нет!
– Затраты на боевые действия велики, – сообщает депутат Клеман, надувшись.
Очень полезный человек. На людях всегда возражает, но голосует четко по договоренности. А куда ему деваться, если весь в долгах, а закладная на его плантацию третий год у меня в кармане. Никогда не пытался напоминать о процентах, но хватит и основного долга упечь в долговую тюрьму.
– Кстати! – радостно вскричал Виссер. – Вы уже видели юнайты? – и он передал по кругу бумажную купюру.
Одним из важнейших последствий Второго Конгресса стало введение общих для всех колоний стандартов. Это удобно, и после трехмесячной ругани согласовали эталоны. Но чтобы окончательно всех добить, вводилась новая денежная единица. Название родилось от надписи на банкноте: Faciam eos ingentem unam.[30]30
Сделаю их единым народом (лат.).
[Закрыть]
Отныне официальный вексельный курс равнялся четырем шиллингам шести пенсам за один юнайт, что составляло традиционную ценность выпускаемых для испанских колоний серебряных песо. То есть с Южной Америкой обмен один к одному. Для изготовления купюр открылся Континентальный банк, имеющий право печатать деньги. Самое забавное, что будто по заказу Глэна новая единица делится на сотню сантимов. Не как прежде в дюжинах. Пора извлекать на свет бухгалтерские счеты в его изложении. Должно быть удобно при подсчетах.
Основная разница в том, подумал я, разглядывая изображения греческой богини, орла и на другой стороне корабля с орлом, – что эти бумажные. Слишком мало в Северной Америке собственных драгоценных металлов.
– Посмотрите, – возбужденно говорил счастливый всеобщим вниманием к его достижению банкир, – ни один фальшивомонетчик не сумеет правдоподобно воспроизвести одну часть изображения на банкноте, не промахнувшись с другой. Даже если бы ему удались изображения, он бы не справился с поперечной штриховкой и наоборот. Тут требуется и художник, и штриховщик, причем очень высокого класса.
Можно подумать, он лично занимался всем, а не пришел с улицы некий мало кому известный месье Франсон с образцами. Суть даже не в новом виде, всякое уже было в колониях, а в изобретении печатной формы из более твердого материала. Прежде использовали медь. Она мягкая, и гравировку пуансонов требовалось подновлять после малого количества применения. Или смириться с отличием новых купюр от старых. Он нашел такой способ смягчения и закалки стали, который позволил бы граверу с ней работать, а затем вновь осуществить «поверхностную закалку» без повреждения гравировки.
С печатной формы можно было снять тридцать тысяч оттисков. Затем, при необходимости, ее легко заменить на новую, абсолютно идентичную пластину. При необходимости позволительно менять пуансоны местами, чтобы изменить дизайн, или добавить новые элементы: фальшивомонетчики замучились бы поспевать за этими изменениями. Это был реальный прорыв на денежном фронте. Наверняка опытом воспользуются и в других странах. Господин Франсон имеет хорошие шансы стать очень богатым человеком с новым методом. Эта технология годится и для других ценных бумаг.
Слава господу, основное представление в виде меня в качестве почетного гостя уже закончилось, можно уйти от стола, не опасаясь обид. Про юнайты и так в курсе, правда, в руках держать еще не приходилось. Полагаю, первую порцию отгрузят для оплаты военнослужащим. Еще налюбуюсь. Особенно по части всучивания сначала солдатам и офицерам, а затем трактирщикам и прочим купцам. Наверняка будут бояться брать новые бумажки (хотя материал не вполне бумага, скорее хлопок). Пока привыкнут, будет мне дополнительная забота.
– И как? – спрашиваю Игнациуса, когда он тоже изъявил желание покурить и подошел.
– Солидные люди крайне заинтересовались вашими экономическими выкладками, – ответил он негромко. – Причем допуская не девяносто пять процентов сокращения от использования канала, а хотя бы пятьдесят, транспортные расходы настолько уменьшатся, что рост перевозок гарантирован, а любой вкладчик немало заработает…
– Я гарантирую реальное семидесятипятипроцентное снижение стоимости за тонну и сокращение продолжительности поездки в район Великих озер с двадцати до восьми дней. В ближайшие годы капитал вернется, и дальше начнутся сплошные радости.
– Лично я вам верю. И расчетам тоже. Иначе бы и не подключился к проекту, – твердо заверил Игнациус. – Но мы живем не в идеальном мире. Идея акционерного общества под эгидой Батавии льстит местному патриотизму и позволяет отхватить немалый кусок новообретенных территорий. Поэтому их совершенно не интересует на данном этапе ответвление канала к озеру Чэмплейн, чтобы наладить судоходство на реке Святого Лаврентия. Это земля других колоний, пусть они и чешутся.
Ну всего получить невозможно, а прежде чем иметь отдачу, надо вложиться. Канада с Каледонией интереса не проявили: уж очень большие суммы требуются. Там народ всяко беднее торговцев из Нового Амстердама.
– Губернатор Батавии?
– О, – пренебрежительно протянул я. – Он ест у Виссера с руки, и в этом направлении никаких проблем не предвидится. Но вы же должны понимать, Новый Амстердам богатый город, однако стоимость проекта даже по его меркам огромна. Про водный путь думали и прежде, пусть не так детально и без прокладки трассы, но кроме ирокезов еще и стоимость останавливала. По смете до полутора миллионов фунтов стерлингов!
И это предварительная оценка. Чтобы преодолеть перепады высот между озером Эри и рекой Гудзон, потребуются десятки шлюзов. Не меньше тридцати пяти для подъема и спуска грузовых барж и пассажирских пакетботов.
Зря, что ли, я тащил с армией картографов с географами. Они почти год занимались подробной съемкой маршрута, причем за деньги Конгресса. То есть не только этим, а вообще описанием и зарисовкой местностей, через которые следовали. Дорог, переправ, населенных пунктов, а также рельефа насколько возможно подробно. Куча материалов, необходимо их свести вместе. Но будущую трассу канала они фиксировали вплоть до деревьев и валунов. Причины я даже не скрывал. Все имеющие отношение к проекту получат участок в удобном приятном месте. Захотят – сами поселятся. Пожелают – продадут со временем. Тут полезно заинтересованность создать. Могу позволить себе маленькие слабости – все же принципиально не ворую и даже денег за генеральство не получал, пока числился за Альбионом.
– Кстати, ширина и глубина не должны измениться, как требуют особо «умные». Потом придется расширяться и заново тратиться, причем крайне серьезно.
– Все зависит от количества собранных на реализацию денег, Боюсь, – а вот сейчас прозвучало искренне, – даже бегущие толпами в Новый Свет ирландцы с шотландцами предпочтут получить землю, а не махать за мизерную плату кайлом на прокладывании вашего канала.
– Попробуйте подкинуть депутатам идею закона о натурализации, – советую я. – Гражданство через три года, к примеру. Естественно, никакой участок чужаку не положен.
– Сквоттеров это не остановит, но неплохо. Не хотите, чтобы исходило от вас? Еще с первого знакомства подозревал: в душе вы жулик почище меня. Пост главы комиссии по общественным землям – очень хорошая должность. Фактически глава огромной территории, освобожденной от индейцев. Законы колоний на них не распространялись, а Конгресс с указаниями далеко и малоэффективен в управлении. Не просто военный комендант, но получил возможность решать, кому и по какой цене выделять и продавать участки. Если не очень наглеть, можно озолотиться.
– Люди благородные за такие слова вызывают на дуэль, – задумчиво говорю, – но промышленнику и коммерсанту нельзя не быть немножечко ловкачом. Так что приму за комплимент, но только с глазу на глаз.
И мы поулыбались друг другу. Конечно, Игнациус далеко не ангел, но всяко не хуже любого другого банкира и страховщика в Новом Амстердаме. При сделке себя не забудет, зато букву договора выполняет от и до. Этика. Кто же станет иметь с ним дело, если примется внаглую обманывать. Надо только внимательно смотреть текст соглашения, чтобы не прохлопать хитрого пункта. Ну так это с каждым важно. Учет и контроль, как завещал в одной из лекций по экономике Глэн-Бэзил.
Тут в комнате добавилось народу, желающих покурить и поговорить свободно без дам. Почти сразу извинившись, я отступил через стеклянную дверь на веранду, а затем в сад. Никто не удивился. Моя нелюбовь к табачному дыму широко известна. Многие считают ее придурью и зазнайством. Запретить табак даже на совещаниях, когда всем известно, насколько успокаивает и помогает при болезнях, улучшает пищеварение и цвет кожи! Врачи даже беременным рекомендуют.
А мне по-настоящему приятно оказаться на свежем воздухе после душного накуренного помещения. Вечером пропала жара и повеяло свежестью. В воздухе запахи. Подхожу к оплетенной зеленью беседке и почтительно кланяюсь, снимая шляпу.
– Мадам Гайтнер.
Прямого приглашения или взгляда за весь вечер не удостоился, однако уход в сад принял за приглашение побеседовать наедине. Кажется, не ошибся.
– Я очень постарела? – неожиданно дрогнувшим голосом спросила Дениз.
– Годы идут, но вы по-прежнему прекрасны, – почти честно заявил я.
Безусловно, появились морщинки под глазами, но и фигура, и лицо ничуть не испортились. По крайней мере, в здешнем полумраке не особо заметно. Как бы не по этой причине место и выбрала. Невысокая женщина одета в строгий серый костюм, подчеркивающий ее хрупкость. И хотя с виду спокойна, от напряжения у нее на лбу, как всегда, проступила глубокая складка. Прекрасно помню, только в пиковые моменты от душевных переживаний проявлялось.
– Могу поклясться чем угодно, – торжественно продолжил, – сколько бы лет ни прошло, я всегда вас узнаю.
На ее лице мелькнула тень. Нет, не стану предаваться сомнительным воспоминаниям. Я в городе часто бываю последнее время. Захотела бы – нашла возможность позвать.
– Вы не пожалели для меня когда-то времени, дав очень много, и помогли встать на путь, по которому иду.
– Наверное, не одна.
– О да, – согласился я. – Были и иные учителя и советники. Не очень много, однако первый шанс получил в Де-Труа. И некоторые мысли родились именно там во время моих занятий. Я это помню. Никто не знает, что нас ждет впереди, жизнь бывает жестока…
Вот это было сознательно, и вряд ли она этого не помнит. При муже я вел себя исключительно вежливо. А вот наедине мы частенько говорили достаточно свободно и даже спорили.
– Как заяц с волком? – подтвердила.
Когда-то я ей сказал приблизительно следующее: на жизнь жаловаться бессмысленно. И не по причине предопределенности и божественной воли. Так уж повелось, что хищник пожирает травоядного, а сильный правит слабым. Не нужно питать иллюзии по отношению к людям. Практически всегда они поведут себя самым худшим из возможных образом. Когда на это рассчитываешь изначально, и жить проще. Ведь не бывает жизни плохой или хорошей, жестокой или ласковой. Она такая, какую мы построим, частенько вынужденно. И принимать ее нужно без ругани в чужой адрес, а стремиться исправить. Насколько это возможно.
Почему-то качества, восхваляемые в церквах – доброта, щедрость, открытость, прямодушие, – не способствуют процветанию. А вот лукавство, алчность, эгоизм и даже подлость гарантируют успех. Люди вслух восхищаются добродетелями первых, но на практике пользуются не ими, а вторым набором – грехами.
– Все верно. Поэтому, если будет какая нужда у вас или дочери, – с нажимом, – всегда к вашим услугам. Любая. Денежная, юридическая, совет или просто дружеская рука. Не нужно стесняться или оглядываться, что и кто скажет.
– Спасибо, – сказала она помолчав. – Не думаю, что понадобится, но спасибо.
– Всегда рад буду помочь вам или дочери, – опять подчеркнул тоном.
Не догадаться о смысле – надо быть ну очень большой идиоткой, а Дениз таковой сроду не являлась.
– Болит? – спросила, коснувшись пальцем в перчатке щеки и тут же отдернув, словно испугавшись, руку.
– Уже зажило. К счастью, я не женщина и не очень обеспокоен по поводу уродства.
– Шрамами, полученными не в драке, а на службе родине в бою, надо гордиться, – сказала очень серьезно.
– Никому не говорите, – произношу театральным шепотом, – но я бы предпочел вовсе не ловить пулю рожей, а находиться далеко в тылу. Просто в тот момент отсутствовал выбор.
– Неправда, – возмутилась Дениз, – никто не мешал умчаться в тыл, якобы подгонять войска. Ты так и не стал подлецом и эгоистом вопреки высказанной философии.
Выходит, помнит тот давний разговор, и достаточно хорошо. Куда важнее, что это первая самостоятельная кампания и вся ответственность за принятые решения ложилась на меня. Ей-богу, плевать на мысли других и тем более на славу. Но от меня зависели жизни тысяч людей. Стоило авангарду побежать – и ирокезы вклинились бы меж колонн, нанеся удар по флангам. Это было бы не поражение, а разгром.
– Глупо было бы самому себя очернять, – развожу руками. – Стараюсь все же не заступать черты. Но иногда это так тяжело… Конгресс – натуральное сборище эгоистов, чтобы не сказать грубее, а политика в принципе очень напоминает потасовку в баре. Все дерутся со всеми, без видимых причин меняют стороны, судьи отсутствуют, и мордобой продолжается либо бесконечно, либо пока силы не оставят окончательно. Главное – настоять на своем, пусть речь идет о самом существовании Союза, безопасности и благополучии колоний. Могу понять, почему часть офицеров недовольна мною…
Ну вот, мы перешли от личных интересов к общественным. Полагаю, и к лучшему. Совершенно не хочется смущать и пугать. Сказать про дочь был обязан, хотя вряд ли когда обратится.
– Потому что я не продвигаю их на более высокие посты. Если у человека потолок командира роты или взвода, он не может вести за собою полк. Офицерские должности предназначены только тем, кто умеет воевать. Не отдавать приказы, а вести за собой людей… И плевать на происхождение. Меня волнует результат… А вот политики не имеют высшего командования, не желают подчиняться и каждый считает себя самым умным.
– Это правда, что на вашем заводе сделали механическую жатку? – спросила она чересчур громко, и взгляд через плечо за мою спину очень красноречив.
– О, мадам! – незамедлительно подхватил я тему. – Я уверен – огромный прорыв в сельском хозяйстве. Основная американская проблема – отсутствие достаточного количества рук. Поэтому исключительно выгодно пользоваться механизмами. Скажем, изобретение механической рядовой сеялки, с помощью которой семена стали выкладывать параллельными рядами, облегчая как прополку с помощью мотыги, так и сбор урожая, показало безусловную выгоду для поместья. Потом появилась молотилка. Теперь жатка. Пока спрос не очень велик, тем более что мы все больше по части ружей стараемся. Время такое, не до деревенских радостей. Вот недавно мне сообщили про создание паровой пушки.
– Вместо станка будет стрелять? – изумилась Дениз.
К шутке это не имеет отношения. Дэвид Хеннесси сильно возбудился на почве военных действий и создал очередной агрегат. Испытания прошли успешно, но уж больно тяжел и неудобен. На кораблях такая штука в самый раз, но не в поле.
– Месье Гайтнер, – обернулся я на шаги.
За его спиной виднелся Игнациус с озабоченной рожей. Свидетель? Заревновал, что ли, супруг и на дуэль вызовет? Так причин не имеется. Себя на посмешище выставит в первую очередь. Да и нет причин считать этого подслеповатого типа опасным.
– Боюсь, генерал, – произнес депутат, – очень вероятно, скоро потребуется и паровая пушка. Буквально сейчас прибыл посыльный шлюп в порт. Испанские войска вторглись в Новую Галлию.
Черт побери, почему сейчас, а не весной, как нормальные люди?! Я не успею до холодов, и это мощный удар по Союзу. Может, на это и рассчитано?
– Прошу простить, – поклонился я в сторону Дениз, – и вас, господа. Срочно отбываю в войска.
