Текст книги "Федералист"
Автор книги: Марик (Ма Н Лернер) Лернер
сообщить о нарушении
Текущая страница: 13 (всего у книги 22 страниц)
Так что мы сидели прямо на главной улице, на веранде солидного заведения, где когда-то впервые я увидел Элизабет. Женщина пыталась не показывать голода, чинно орудуя ножом и вилкой над блюдами, заполнившими столик. Воспитание у нее не чета моему, чем разрезают камбалу в соусе из омаров, а каким прибором нарезается цыпленок, и во сне не перепутает. Лично мне в здешнем заведении нравились так называемые чайные лепешки. Их употребляли с ароматным напитком вечером, откуда и название. Фактически домашний хлеб на дрожжах. Мягкие, в хрустящей корочке, разрезались пополам и либо намазывались топленым салом или мясным паштетом, либо прокладывались куском холодного мяса с маринадом. Это было очень сытное угощение к чаю.
– В моем первом юридическом контракте, – сообщил я, складывая бумаги, просматриваемые попутно с разговором и едой, – было написано: «Мсье Ричард Эймс представляет чертежи механизма», – чтобы никто, не дай бог, не выяснил до времени подробностей про гвоздарный станок.
Мадам Савойская замерла, глядя с глубоким подозрением. Что бумага для обертки парафинированная, я вытянул первым делом. Подробностей она не дала, но не так уж и тяжело, имея направление, поставить пару сотен опытов. Уж люди у меня найдутся, готовые на труды. Только какой смысл? Я люблю честную игру, обычно она окупается. Каждый получит свой кусок. Она – небольшой, я – основную часть.
– У вас-то вариантов нет, – подвигая к ней бумаги, поставил я ее в известность. – Как мне кажется, желающие пойти навстречу в очередь пока не выстроились. Причем их и в Париже не имелось.
– Там, – она принуждено рассмеялось, – у меня отсутствовала необходимость добиваться расположения малознакомых мужчин. Это была скорее игра ума.
Она действительно прежде не нуждалась в деньгах. То есть они требуется всем, но отец ее был достаточно богат, чтобы, не утруждая себя службой, проводить бесконечные эксперименты. Причем не только химические в роскошно оборудованной лаборатории, но и на принадлежащих ему землях. Обычно внимание хозяина к крестьянским заботам и арендаторам достаточно быстро превращается в контроль и вытягивание дополнительных средств. Она утверждает – напротив, отменил многие старые феодальные правила совсем или заменив их твердым денежным выражением. Люди якобы его любили, потому и ее не тронули, когда бежала из бушующего Парижа. Где-то там, тут она становилась невнятной, пропал муж – герцог Савойский. Или казнен, или эмигрировал, почему-то оставив ее одну.
Только когда из столицы приехали солдаты, она вновь скрылась, прихватив немногие драгоценности, позволившие попасть на уходящий корабль. Причем в тот момент было без разницы – куда идет: плаха не манила совсем. Аристократам частенько рубили головы, не разбираясь в вине и возрасте. Не берусь заочно судить про любовь народа к графу де Лавалю. Может, дочь преувеличивает про обожание, но в принципе и не так важно. До своего двухлетнего замужества она была первой помощницей отца и получила неплохое образование. А время и возможности имелись.
Отсюда и идея завернуть конфету (развлекалась), и потраченный в поисках подходящего материала или пропитки год с лишним. Своего она достигла. Как и с машиной, изготавливающей пакеты. В Америке впервые задумалась о шансе получить за счет прежнего баловства денег. Тем более что работа продавщицей в магазине, видимо, дает много времени на раздумья.
– Давайте так, – подвел я итог. – Про Брольи забудьте. Он мешать не станет, уж это обеспечу. Я вам стану платить, ну, скажем, в пять раз больше сегодняшнего и сниму нормальную квартиру. Вы получите карт-бланш на опыты с конфетами и постройку механизма для изготовления пакетов. Станок будет принадлежать мне. А вот по результатам побеседуем предметно. Если действительно продажи будут серьезные, получите либо процент, либо фиксированную сумму. Сегодня об этом говорить… ну… беспредметно. Вы меня убедили, но покупателей – еще предстоит. К тому же у нас война и многим не до забав. Идет?
Она кивнула, явно подавив вздох, уж не знаю – облегчения или негодования. Год жизни в приличных условиях я дарю. По собственному опыту наладки станков знаю: придется повозиться даже в благоприятных условиях. Но мне нужен итог, а не бесконечная возня с оправданиями.
Точнее срок выйдет ближе к двум. Судить сразу было бы глупо. Да и неизвестно, смогу ли, занятый. Кстати, не забыть вписать в договор условие: окончательное решение принимаю сам. Не адвокаты и уж тем более не Брольи как главный агент. Все остальное уже зависит от бога. Остается надеяться на собственную правоту и ждать результата.
– Вот и хорошо. Сходим к юристам, все оформим, прочитаете, укажете, с чем не согласны или хотите добавить. Обсудим.
В смысле – соглашаться за ее красивые глазки не собираюсь. Ричард Эймс никому просто так денег не кидает.
– А заодно у меня будет просьба.
Она ощутимо напряглась. Нет, мадам, ваше тело меня не интересует. Не за это собираюсь платить или слушаю.
– Подумайте, как сделать коробки из твердого картона с плоским дном машинным способом. Желательно, – уточнил, – квадратные. Такие меньше станут занимать места на складе и при перевозке, их можно ставить друг на друга, так что должны быть достаточно прочными, и чтобы внутрь вкладывать несколько пакетов или бутылок, банок. Главное – принцип, а размеры уже можно варьировать, понимаете?
Судя по горящим глазам, вполне. Вот пусть и подумает. А мне имеет смысл пошерстить этих аристократочек. Надо Льюису Филду поручить. Второй алмаз вряд ли в угле удастся выкопать, однако справки навести имеет смысл. Элизабет требуется некто образованный и хорошо воспитанный в качестве гувернантки. Почему не поискать среди нуждающихся? Как-то раньше о таких вещах не задумывался, разыскивая профессионалов, мастеров и специалистов со знаниями. А ведь эти тоже могут кой-чего. Учить детей в школах, например.
Глава 3
Переговорный процесс
– У мадам очень плохое настроение, – сообщила Стелла еле слышным шепотом, стоило войти в дом. – Нет, с Франки все в порядке, – заверила, правильно определив взгляд.
Вот так в последнее время постоянно. Сразу хорошее настроение пропало. Извлек из кармана бумагу и, подмигивая, вручил.
«Настоящее заявление дано в подтверждение того, что я, Элизабет Харрингтон, проживающая нынче… даю свободу Стелле Хемингс, дочери Бетти Хемингс. Впредь она будет свободна распоряжаться собой и всем своим движимым и недвижимым имуществом. Ни я, ни мои наследники не будут вправе требовать от нее каких бы то ни было трудов… Этот документ об освобождении засвидетельствован…» – имена, печати, дата, все положенное.
Она подняла на меня взгляд и, рухнув на колени, принялась целовать руку.
– Прекрати, – с досадой сказал, выдирая руку силой. Не люблю унижений, даже добровольных. Мы все же в Новом Свете живем, и здесь такое не особо принято. – Ступай вещи собирай и уматывай быстро.
– Это что, папа? – дергая меня за вторую руку, с подозрением спросила Вики.
– Я… для вас… что угодно, – задыхаясь, бормотала ее няня, норовя вновь лобызать конечность.
Спасибо, но мне и так хватает Арлет с Элизабет, чтобы искать дополнительных радостей.
– Я должен с тобой серьезно поговорить, – сообщил я дочери, беря ее за пальчики и увлекая за собой. Подальше от ползающей на коленях в слезах и соплях Стеллы. Вики послушно пошла, постоянно оглядываясь. Происходило нечто непонятное и потому вдвойне любопытное.
Устроилась в кресле, ладошки на коленях, и воззрилась на меня. А мне не сиделось. Хотелось бегать по стенам. Вроде бы это лучший из возможных вариантов, но достаточно неприятный для всех.
– Послушай… – Присаживаясь на корточки, так чтобы наши глаза были на одном уровне, сказал: – Ты уже большая девочка и достаточно умная.
Второе уж точно истина. Да и первое вполне. Дети бывают только у аристократов. У всех прочих в ее возрасте полно обязанностей по хозяйству. Где-нибудь в деревне и вовсе маленькие взрослые и рабочие руки. Даже специальная формула для находящихся в неволе существует, сколько им положено трудиться.
– Мама про тебя вспоминает лишь время от времени и для того, чтобы выразить недовольство поведением.
Глазки у нее хитро блеснули. Уж Вики такая ситуация очень устраивала. Никто за ней, кроме Стеллы, не следил, а та зря не придиралась, давая возможность заниматься своими делами. В последнее время еще возила к своему шварцвальдцу. Пока они миловались или просто общались, Вики с удовольствием слушала объяснения ученика про часы, их изготовление и даже что-то мастерила. Как ни удивительно, нечто получалось. В основном внешний вид. То есть она рисовала оформление и посильно участвовала в изготовлении. Откуда и терпение бралось.
Узнал я об этом совершенно случайно. В очередной раз образовалось немного свободного времени – и не обнаружил дочки. Пропала вместе с няней. Справки навести несложно. В домах со множеством слуг непременно кто-то в курсе – с кем, когда и где. Ничего ужасного, в отличие от Элизабет, я в том не обнаружил. Ребенку неплохо иметь новые впечатления и посмотреть, как живут простые люди. Тем более все же не нищие. Но чем закончатся подобные походы и какой визг поднимет супруга, с непременным утверждением о принесенном тифе, холере или еще какой гадости, я представлял. Надо было что-то делать. Причем так, чтобы не вызвать у Элизабет подозрения. А то и наоборот сделала бы, чисто из вредности.
– Нельзя тебе болтаться просто так.
– Учителей пригласишь? – без особого испуга спросила дочка.
– В поместье неудобно, а я опять отбываю в армию…
– Ты главное будь осторожнее, – озабоченно сказала она.
– Вики, я генерал! Я всегда сзади, руковожу и координирую действия. С высокого холма, не приближаясь к врагам.
– Ага, – сказала она, – а это что, – и ткнула пальцем в рубец на щеке. – Не надо врать, сам говоришь, уже взрослая, – и посмотрела торжествующе.
– Я буду беречься, – смиренно пообещал я. – Но ты не перебивай.
– Хорошо.
О чем это я начал? Ага.
– И проконтролировать толком ни обучение, ни тебя… – Опять это хитрый взгляд. Интересно, я в детстве тоже так смотрел? – Не смогу. Поэтому все хорошо обдумал и нашел всех устраивающий выход. А именно: в Новом Амстердаме есть замечательная школа для девочек.
Она замерла, как испуганный зверек. С одной стороны, дорога, новые впечатления, с другой – привычная жизнь исчезнет, неизвестно что впереди.
– Там у тебя будут и хорошие учителя, и подружки. Никто не станет мучить религиозными правилами. – Это один из основных законов школы: каждый имеет право молиться как ему вздумается.
А главное, подальше от Элизабет, малярии и очень вероятной войны. Столкновение неизбежно, и если у меня на уме рейды в захваченные земли, кто пообещает отсутствие обратного? Да и индейцев окончательно не добили. Пришлось оттянуть подразделения на юг, дав возможность коалиции племен оправиться. Они уже не способны на крупные выступления, часть подписала мир, уступив многие территории. И все же мелкие группы продолжают нападать на поселения и фермы по всей протяженности периметра границы, частенько заходя глубоко на земли колоний. Война отнюдь не закончилась.
– И самое главное, только никому не говори, с тобой Пьер с Питером и Хенрик поедут. Они тоже должны получить надлежащее образование. Там есть обучение и для мальчиков, так что одна не останешься. А на лето будешь приезжать домой.
– Нельзя там говорить, что они мне братья? – очень трезво спросила.
Вряд ли это долго останется тайной. Преподаватели достаточно быстро узнают, но вякать никто не станет. Я ведь с недавних пор числюсь тамошним попечителем, крупную сумму вручил, а заодно подарил почти всю свою библиотеку. Чем книги валяются без дела и пылятся, пусть кто-то читает.
– Рассказывать самой не надо. Отрицать, если спросят, тоже. Ничего ужасного в вашем родстве нет.
По всем законам они белые, и это четко зафиксировано в документах. И имя отца указано, хотя церковь не благословила. А Арлет в некотором роде особа достаточно известная. Про ее статьи с описанием теории заразных болезней, необходимости стерилизации медицинских инструментов и мытья рук сейчас только полный дурень среди образованных людей не слышал. Вот про двухтомник «Полевая хирургия, или Простое и практичное руководство по лечению ран и переломов» не все в курсе, хотя распространяется среди профессиональных хирургов широко. Там вместо авторов указан Орден бегинок. От лица организации издано, и писали совместно.
– А Стелла? – подумав, спросила.
– Понимаешь, там нет служанок, хотя дети все не бедные.
Между прочим, очень даже богатые родители у большинства, за редким исключением. Годовой взнос достаточно весомый – с улицы туда не попадают. Зато и образование дают серьезное. Всем. Девочкам тоже. У меня на этот счет очень хороший консультант. Отнюдь не Дениз, а ее муж. Хотя кто там пишет письма в реальности – достаточно сомнительный вопрос. Иногда интонации в тексте были довольно странными.
– Было бы жестоко послать ее с тобой, когда она хочет замуж. Это ведь надолго. И оставить в доме тоже не очень хорошо. Поэтому мы с мамой дали ей вольную. Без денег, за все, что она сделала для Элизабет, тебя и вообще.
Выбить свободу для личной служанки хозяйки было достаточно сложно. Элизабет и в голову не могло прийти отпустить. Стелла была при ней слишком долго, превратившись в часть пейзажа. Или любимой мебели. Нет, она служанку никогда не обижала и частенько дарила ей старые платья и вещи, могла выслушать совет, но все же рабыня не воспринималась в полной мере человеком со своими потребностями и мечтами. Ее желания хороши, пока не входят в противоречие с требованиями хозяйки. Например, выдать ее замуж за свободного абсолютно немыслимо. Ей положено жить рядом, а не создавать собственную семью.
– Понимаешь?
Вики уверенно кивнула. Вот и ладно.
Пришлось устроить целую интригу. От преувеличенного восхищения работой Стеллы до вроде бы случайных намеков на схожесть между Элизабет и ее рабыней. Причем от постороннего человека. Всплыло письмо от отца, в котором тот хотел отпустить девушку перед смертью. Причем письмо настоящее, даже подделывать не требовалось. Давно лежало, еще с тех пор, когда разбирал бумаги на плантации, оставшиеся от него. Тогда мне это было неинтересно, но сохранил в архиве. А теперь предложил выполнить его волю, но за выкуп. Тем более что Вики уезжает и в няне больше не нуждается. Элизабет аж взвилась. Что значит взять деньги, да еще и такую сумму?! Она что, нищая?! И вообще – это не мое дело лезть в ее отношения с личными рабами. Захочет и бесплатно отпустит!
Некоторые реакции у нее достаточно предсказуемые, несмотря на заметное ухудшение характера. Подловить оказалось довольно легко, главное было – не перегнуть, а то заподозрила бы нечто. Капать на мозги пришлось медленно, но постоянно. Итог вышел правильный. Чтобы она повела себя подобно какому-то нищеброду? Чтобы ей давали указания? Чтобы про нее соседи сказали, что не выполнила воли отца? Никогда такому не бывать! Разоралась и поехала к юристу. Между прочим, у нее имелся свой отдельный. Доверие у нас опирается в супружеской жизни на твердый фундамент подписанных договоров, проверенных профессиональным адвокатом. Потому угрызений совести от лишения жены ее живого имущества я не испытывал. Сама решила. Стеллу мне гораздо больше жалко. Так бы и терпела до самой смерти. Пусть строит свою жизнь как хочет. Может, и не лучше выйдет, однако ее судьба и собственные решения.
– Я думаю, ей будет лучше.
– Я тоже надеюсь. Рабы ведь разные. В поле тяжело, но домашним иногда во сто крат хуже. И иногда лучше. Они хорошо едят, в сравнении с иными свободными людьми неплохо живут. Но одновременно полностью зависят от хозяев. Люди часто привыкают жить по приказам и теряются, не имея начальника. Ведь часть из них ничему за жизнь не научилась помимо подай-отнеси. Смилостивится, бросит кусок хлеба – будет жить. А нет – так и подохнет. И нет никакой разницы, сильный или слабый, умный или глупый. Все и вся зависит от господ. Теперь сама себе станет госпожа, и винить некого. А тебе имеет смысл помолиться за ее счастье перед сном. Пусть Стеллу не оставит удача и любовь. Да! – крикнул я после стука в дверь.
В осторожно приоткрывшуюся створку заглянула голова горничной Элизабет.
– Господин генерал, – пробормотала она потупясь, – вас мадам кличет.
Судя по виду посланницы, ничего хорошего меня не ждет.
– Перед сном зайду, – поднимаясь, пообещал Вики, – будут вопросы – задавай. А пока подумай, что с собой взять хочешь. Это далеко и почти на год. Кроме вещей много не унести, исключительно важное для тебя.
– У тебя новая любовница? – с ходу ошарашила Элизабет.
– Чего? – поразился я.
– Не ври мне, – с высокомерным видом провозгласила жена, – тебя видели в ресторане с ней.
И успели доложить. Кто же это у нас такой шустрый?
– Это была деловая встреча.
– Совсем меня за дуру принимаешь? – Она вскочила со стула.
– Можешь спросить Брольи, когда в следующий раз поедешь за покупками.
Нет, положительно мой якобы отдых в семейном кругу затянулся. Отправить Вики в школу – и срочно в войска. Подальше от здешнего сумасшествия.
На этой стороне реки с недавних пор существовал целый городок из сотен каркасных домов, возведенных в кратчайшие сроки. Пригодился прежний опыт организации полка и создания жилья, а также складов на пути к основной базе для регулярного снабжения. Это не означало, что все были перекормлены или в новеньком обмундировании. Как всегда, денег выделялось недостаточно, а многие местные фермеры вопреки пламенному патриотизму на словах норовили отправить продовольствие на юг. Испанцы платили настоящим серебром, а не сомнительными бумажками. Пришлось организовать целую систему патрулирования и заворачивать груженые фургоны, конфисковывая крайне необходимые продукты в пользу Континентальной армии.
Прежняя любовь и радость от нашего появления в Новой Галлии при подобных действиях исчезла достаточно быстро. Хорошо пока в спину не стреляют. В основном по причине успешного взятия под контроль основных центров на севере колонии. Ополченцев по большей части собрал в этом и соседнем лагере, оставив своих выборных офицеров, но поставив под командование проверенных кадров. В каждом батальоне нынче по роте местных. Я бы предпочел раскидать людей по разным подразделениям, однако прямой мятеж для всех не лучший выход. Они согласились идти под начало континенталов на определенных условиях и на волне первоначального энтузиазма, не представляя, что и зимой можно подвергаться муштре.
А что делать? Две-три тысячи человек в грядущем столкновении совсем не лишние. При этом они должны не разбежаться в панике при первом выстреле, а продержаться под обстрелом достаточно. Чем ближе находятся ополченцы к родному дому, тем лучше они сражаются, ведь бьются не за чужую, а за свою землю. Одновременно близость к родным местам действовала расслабляюще, ибо далеко не каждый рвался в бой, где его, возможно, поджидала смерть, в двух шагах от жены и безопасной крыши.
Вот и приходилось использовать по мере необходимости, постоянно имея в виду ненадежность и неудобство применения. Потому что перестроение крупными подразделениями для них все равно что для меня высшая математика. Даже пытаться бесполезно. На сегодня их лучше использовать в виде застрельщиков в первых рядах. Без строя, зато позволив показать меткость. Пусть хоть немного пользы принесут. Только прямо говорить об этом в лицо категорически не рекомендуется.
– Проходите, – сказал, изображая лицом неиспытываемое радушие, делая широкий жест в сторону входа под вопли сержантов на плацу.
Специально отправил курьера вперед, предупреждая о приезде. Как раз обычно старался нагрянуть в очередной полк внезапно, но сейчас требовалось произвести благоприятное впечатление на приезжих. Дополнительный призыв в Альбионе, переход на новую систему в Батавии дали пополнение, но их еще требовалось обучить, а на западе в уже отвоеванных землях и на огромных незамиренных территориях продолжалась малая война. Частенько она доставляла кучу неприятностей и потери. По чуть-чуть, однако постоянно. И мне не разорваться. Приоритетно направление на юге. А там пусть справляются бригадные генералы Брэддок и Рюффен. Чины я им выбил, а дожимать краснокожих придется самим.
Хватает и с Континентальной армией проблем. Господи, если бы кто знал, чего вообще мне стоило создать из этих людей нечто напоминающее нормальные войска. К счастью, опыт двух кампаний не дал заплакать. Но начинать пришлось с элементарщины. Не «раз-два». В первую очередь дал ориентир офицерам, выпустив серию приказов, касающихся питания, снабжения, санитарии и мытья. Большинство вроде бы понимают основную мысль – чистота залог здоровья. На практике даже командиров приходилось заставлять пользоваться отхожими ямами, не мусорить и не кидать объедки где попало. А кое-кого силой отправлять купаться. И уж точно, не спрашивая мнения, любого прежде не болевшего подвергали оспопрививанию.
Большинство, включая ополченцев, подписавших контракт на службу на три года, набрали из бедных и неимущих. Они пошли на войну вместо богатых соседей и в надежде на новую землю. Изначально Конгресс мечтал собрать восемьдесят, затем пятьдесят полков, сегодня едва половина в штатном составе. А те, что имеются, одеты во что попало и частенько недоедают. Пока мы стоим на месте, снабжение более или менее нормальное, стоит тронуться – и повторится осенняя история. А тут еще власти на местах, включая каждую колонию, норовят не отпускать ополченцев, придерживая для собственных нужд. Отбирают из представленного народа в Канаде или Каледонии лучших в стоящие на границе подразделения, откровенно плюя на общие нужды. Своя рубаха ближе к телу.
Адъютант вскочил со стула, по-армейски выпучив глаза, принялся докладывать об отсутствии происшествий и прочей белиберде.
Герцог Жозеф Поль Ив Рош де Молье ничего из вроде бы случайно увиденного не ожидал и был заметно озадачен. Для того и старался, вбивая в головы правильное поведение. Хотелось для начала посмотреть на реакцию. Уж больно напрашивалось предвзятое мнение у прибывшего аж из Нового Амстердама англичанина. При первом же случайном столкновении с франкскими посланниками последовали открытые оскорбления и вызов на дуэль, от которой парижский гость и почти посол Луи де Жима демонстративно уклонился. Что и неудивительно. Он находился в Северной Америке с дипломатической миссией, а не глупостями занимался.
Сильно горячего сэра де Молье его начальник срочно отправил с инспекцией в Континентальную армию. То есть это называлось дружеским визитом, но пятеро офицеров не позднее вечера примутся строчить подробные донесения о профессиональном уровне. Вряд ли они сумеют обнаружить нечто оригинальное, для сражений на полях Европы мы не подходим категорически. Ни по численности, ни по вооружению и опыту. Там нынче сталкиваются десятки, если не сотни тысяч в сражениях. У меня до сих пор четырнадцать и едва способен прокормить, одеть и вооружить.
Собственно, могло быть и больше, но после сверхудачного рейда Адама народ предпочел записываться во флот. Буквально толпами бежали, учуяв запах серьезных денег. Только на последнем транспорте он взял огромный груз кофе, пряностей и серебра. Не зря шел с охраной. Захваченный фрегат вызвал взрыв энтузиазма. Чуть не каждый капитан самого завалящего корыта норовил получить каперский патент. Двадцать три разномастных вымпела составили эскадру, которая с весной выйдет в море под руководством настоящего профессионала.
По мне, не самый плохой результат. Если бы еще можно было перекрыть водные коммуникации… К сожалению, прямого столкновения с испанской эскадрой даже общей флотилии колоний не выдержать. Два линкора и несколько военных кораблей рангом ниже не оставляли ни малейших шансов на победу. На земле проще. Мои союзники-индейцы всерьез взялись за снабжение находящихся в Эшли войск. Мелкие отряды уже не рискуют высунуть нос наружу. С приходом весны они просто обязаны двинуться. И тогда наступит момент истины. Прав был, готовясь к решительному сражению, или не надо было бы драться, а продолжать кусать за пятки. Нет до сих пор уверенности в победе, а пропустить на север нельзя. Это полный провал идеи федерации. Она до сих пор жива исключительно из-за общих интересов.
– Это было… впечатляюще, – сказал герцог, когда мы остались наедине. – Особенно моральный подъем. Они действительно готовы сражаться, даже полураздетые и не слишком накормленные.
– За свою свободу и вольности.
– Лично мне кажется странным, – сказал он серьезно, – что люди вместо одного монарха мечтают заполучить множество, получаемых к тому же благодаря имущественному цензу.
Голосовать, избирая представителей в Ассамблею колонии или депутатов на Конгресс, по новой Конституции по-прежнему имели право лишь платящие налоги с имущества. Представитель народа должен был иметь не меньше пятисот акров земли или иной равный по стоимости аналог. Выборщикам достаточно пятидесяти акров. Фактически, кроме сервов или совсем уж нищих, почти любой соответствовал последнему правилу. Достаточно иметь обычный дом – и с лихвой перекрываешь необходимые границы. Понятно, при условии уплаты налогов и проживания в округе не меньше трех лет. Так что он преувеличивает.
– Уж лучше я буду рабом одного хозяина, – убежденно заявил герцог, – ведь если я его знаю, возможно, сумею угодить, чем сотни или больше депутатов, когда неизвестно, кто они и где их искать. А законы они станут принимать для своей пользы, а не моей.
– Ну на этот счет можно бы и поспорить. В благословленных Соединенных Королевствах дворянство как-то не очень стремилось платить в казну.
– Не отрицаю, и все же…
А чего стесняться? Могу и в глаза высказать.
– Благополучие государства зависит в первую очередь от рук производящих. Рабочих, крестьян и буржуазии. Именно они создают продукт и платят за все.
– Вы действительно написали ту статью в последнем номере «Новостей врачевания и науки» об экономике и богатстве? – быстро спросил он.
– Естественно, нет, – не особо удивленный, ответил я. – Просто участвовал в обсуждении тезисов.
Почему-то заочно меня представляли либо солдафоном, либо необразованным плантатором, случайно получившим свое добро через женитьбу. Про Асарко за пределами Северной Америки мало кто слышал. Как и про торговый дом. Мы всегда находились в тени англичан и не стремились шуметь об оборотах в Европе. И так имелась масса недовольных выходом из долговой петли здешних производителей табака через мою помощь и посредничество. Недоброжелателей хватало, и создавать новых я не стремился, тщательно скрывая многие предприятия.
А статью написал Мутон после очередного спора. Для него идеалом было нечто вроде Древней Греции, где сельское хозяйство и всеобщее голосование. В наших условиях это работать не может. Достаточно посмотреть на количество необходимого железа и стоимость изделий в сравнении с обычными продуктами. Кто имеет больше производства и соответственно торговли, к тому и перетекают денежки.
По сути, все сводилось к вечному: откуда берется богатство и как его справедливо распределить.
Вокруг первого вопроса крутятся все размышления о производстве и торговле, о благе частной собственности, о пользе или вреде таможенных тарифов, о золоте и серебре, о деньгах и ценах, о банках, о затратах и доходах и т. д. А размышления о потреблении, о благотворительности, о «справедливой цене» и «справедливой зарплате», налогах сводятся ко второму. Отсюда следовал вывод про пересекающиеся сферы практики: частное и государственное хозяйство. В первом типе господствует личный, во втором – общественный интерес, основанный на принципе принудительности. Неизбежные злоупотребления должны регулироваться вмешательством государства и нравственными нормами.
Вот последнее было уже лично его мыслями, выросшими из размышлений по поводу сказанного. Опять же возникала занимательная идея о необходимости сильного государственного управления.
– И возвращаясь к нашей теме, избиратели имеют право влиять на законы через своих представителей. Если закон не соответствует нуждам, можно ведь проголосовать и за другого.
– Оставьте, – отмахнулся герцог. – Это хорошо для публичных речей. Мы же не дети, ничуть не лучше будет и другой.
– Прежде среди купцов бытовал девиз «не обманешь – не продашь», а теперь купцы-протестанты говорят: «Обман затрудняет торговлю». Невыгодно. И не случайно в числе добродетелей поддержка бедных или пострадавших.
Он открыл рот и тут же захлопнул. Не иначе хотел нечто неприятное насчет сектантов высказать, как нормальный правоверный католик. Взгляды у него, судя по нашей беседе, достаточно широкие, однако в иных отношениях человека не переделать. Но ведь удержался!
Происходящее было более чем занимательно. Выходит, при желании замечательно умеет держать себя в руках. Как бы вся история с руганью и дуэлью не затеяна сознательно. Я ему нужен? Или Континентальная армия? Повлиять на решения Конгресса мы не можем издалека, но от итога противостояния с испанцами могут зависеть решения депутатов и влияние военных.
Не так давно республиканская армия вторглась в Германию, и еще одна готовилась для наступления в самое сердце империи, на Пиренейский полуостров. Назревал союз Лондона и Мадрида. Из Италии и Австрии зарвавшихся франков вышибли. Англия не хочет встревать, торгуясь. Если мы добавим удобных аргументов здесь, Испания станет намного уступчивей. Сейчас бывший вице-король Мельбурн, а нынче просто монарх Великобритании готов на многочисленные уступки в нашу пользу. Неизвестно, что будет через полгода. К счастью, и в Конгрессе это понимают.
– Люди не одинаковые, – сказал я, продолжая разговор, – бедные и богатые, здоровые и больные, сильные и слабые. Всегда общество делится на большинство и меньшинство. Богатые и знатные вечно будут вторыми. Но как раз они и определяют настроения, будучи образованными и думающими. Глас народа называют гласом Божьим, однако, как бы часто это положение ни повторялось и сколько бы людей в него ни верило, оно не соответствует действительности. Народ в целом не имеет цели, разве хорошо есть и пить. Не от глупости, а по нужде. Поэтому и нужны представители, не думающие о добывании хлеба и свободные для длительных обсуждений и дискуссий по важнейшим проблемам. А чтобы они не зарывались, и прописана высшая судебная власть. Мне кажется, система противовесов очень неплохо задумана.
– Вы ведь знакомы с предложениями правительства Великобритании? – спросил он после паузы.
