Текст книги "О, мой принц!"
Автор книги: Мариэлла Вайз
сообщить о нарушении
Текущая страница: 3 (всего у книги 5 страниц)
Глава 11
13-й век, графство Корнегейское, поселение Деревейко.
Целый день рыл могилу для несчастной пришлой старый Евлампий. Холод сковал землю. После каждой лопаты приходилось жечь костер, чтобы прогреть следующий слой мёрзлой земли. Бабка помогала как могла, таскала ветки, падая и спотыкаясь, грела деду отвар всё на том же костерке на месте будущей могилы.
Дед копал глубоко, чтобы не разрыли могилу дикие звери, не растерзали тело несчастной, чтобы душа её была спокойна за гранью и чтобы не приходила она к деду, упрекая…
После притащили на санях тело несчастной, обмытое бабкой как положено и завернутое ею же в чистые белые тряпицы…
Вернулись домой ночью поздней. А раненько утром прибежал соседский мальчишка да сказывал, что каждый дом поселения обходили дознаватели из столицы. Про молодую женщину на сносях спрашивали, да ментальной атаке подвергали каждого. Хотели найти непременно ту женщину, живую или мертвую.
И к дедовой хате ходили, да не было хозяев и не знал никто, где они. Пусть знают дед с бабкой, придут и в их избу. Уж больно нужна была женщина эта, на сносях которая. Бабка погладила мальчишку по голове, кусочек сахара дала да домой отправила.
А дед достал из тайного места каменья изумрудные, на границе с измырями заработанные, батюшкой нынешних графов врученные за доблесть, Евлампием проявленную.
"Запомни, Евлампий, – сказал тогда граф, – каменья не простые эти. Они твой разум от мага любой силы защитят. Береги их, не продавай ни при какой нужде."
Евлампий не понял тогда, кому может быть нужен разум его, но каменья берёг, не продавал. Не потому, что нужды не было, а в память о графе и о доблести своей, когда-то проявленной…
Один камень Евлампий бабке дал, а другой в своей одёже спрятал. Пускай приходят. Не знают ничего дед с бабкой и не ведают.
Старики долго смотрели друг на друга выцветшими слезящимися глазами. Но видел перед собой Евлампий чистые яркие глаза озорницы и хохотушки Глафиры, что так долго не соглашалась в храм с ним пойти, а потом вдруг поцеловала первая… А Глафира не могла насмотреться на молодого бравого парня, героя, при взгляде на которого у неё с первой встречи голова кружилась и петь хотелось…
Глава 12
Элеонора.
Двадцать пять годочков, значит. Прекрасный возраст, прекрасный. Я сладко потянулась. Слаааденько так. Всё же быть молодой и относительно красивой очень и очень неплохо, да. Но вот что не до конца мне понятно…
– Слышишь, Гальяна, а как же, её светлость всё же на грани была, чтобы в грани не уйти, а, мм, ближайшие как бы родственники где же в это время были? – особенно один из них. – Разве в таких случаях вся семья не молится рядом гм… Создателю о гм… благополучном разрешении родов-то? Тем более первый всё же раз, не десятый…
– Его сиятельство Ратмир был, конечно, как не быть. Но он сколько мог, магии её светлости передал. А дальше всё одно, помочь уже нечем, а слушать, как роженица кричит, ни один мужчина не захочет. Вот и отбыл, видать. Это ведь законный муж может сколько хочешь магии при родах передавать. Некоторые роженицы из знатных и боль-то могут не ощутить вовсе. А посторонний-то, скажи спасибо, что хоть чуть передаст, роженице уже полегче.
Наш-то граф, его сиятельство Ратмир, чуть не весь свой резерв опустошил, говорят. Ещё, конечно, было бы всё ладно, и матушка ихняя прибыла бы, куды бы делася. Да больно нелады у ей с её светлостью Нэймэри, говорят, бывали, ещё когда его светлость Эдуард здеся жил, – как всегда при обсуждении пикантных подробностей перешла на жаркий шёпоток Гальяна.
– В смысле, ихняя? Чья матушка конкретно, его сиятельства Эдуарда или её светлости Нэймэри?
– Его сиятельства Эдуарда, конечно. Что ты, Эли, матушке её светлости сюды хода нету…
– ???
– Ну как же, – Гальянка перешла на совсем еле слышный шёпот, – её светлость Нэймэри знатностью-то пониже наших господ будут, и матушка наших супротив была свадьбы-то. А его сиятельство Эдуард упёрся. На ентой девице, говорит, женюсь и ни на какой другой.
Ну, делать нечего, стали свадьбу-то играть, а её сиятельство Рогнеда, матушка графов наших, возьми да и скажи матушке её светлости Нэймэри, что, мол, ваш-то род гордиться должон таперича, что с графами породнились.
Ну а матушка её светлости Нэймэри так отчесала её сиятельство Рогнеду-то, да при всех гостях-то, всё припомнила, чего было и чего не было, начиная с времен давних, когда обе они ещё в девицах ходили. Но это я повторять не стану, Эли, и не проси.
Да только с того времени матушке её светлости Нэймэри в наш замок ходу-то и нету, потому как сам его сиятельство Эдуард запретил. Сказал, что ему, мол, свадьбы вполне хватило.
– Да, гм, у нас, Гальян, аналогичный случай в родне был. Тётка моя сына женила. Я уж не помню сейчас, кто кому там что на свадьбе ляпнул, да только по итогу они так сцепились с матерью невесты-то, что чуть, в натуре, не подрались. Ой, мой брат со своей невестой их еле разняли, чтобы совсем свадьбу не испортили.
– И потом твой брат тоже матушку жены в свой дворец допуска лишил?
– Ха-ха, Гальян, скажешь тоже, как же он её допуска-то лишил бы, если кварти… дворец-то, ну в смысле, первое время они во дворце жены пожили. Немного, несколько ле… дней, ну а потом, да, гм, конечно.
Да уж. Везде одно и тоже. А его сиятельство Эдуард, как я посмотрю, не промах, избавился от тёщи, так сказать, на берегу.
Глава 13
13-й век, город Центград.
Ничего не ладилось с утра у господина Бажена Подникольского. И солнце светило не так, и недавно выпавший снег замёл дороги слишком сильно, хотя на дороге от дома господина Бажена можно гостей привечать да за стол сажать, так чисто да гладко катится эта дорога прямиком до столицы, славного города Мариенграда, за богатство и процветание которого каждый житель великой империи воздаёт молитву Создателю при всяком посещении храма, наперёд воздав молитву за здоровье и благополучие императора всея империи Славена Мариенградского и всей его семьи и всех его домочадцев.
Но не радовала сегодня господина Бажена дорога, к ровности и гладкости которой он лично прикладывает немалые усилия каждый год, не жалея на это благое дело ни средств из казны города Центграда, коя императорской милостью в полнейшем его распоряжении, ни личного внимания и участия.
Не радовал сегодня господина Бажена и великий дом его, на дворец схожий, полный добра всякого, не перечтёшь которое. Не радовал изысканный завтрак, вышколенными слугами поданный. Швырнул господин Бажен куском пирога с рыбой редкой, заморской, в слугу своего верного, осерчав от нерасторопности слуги верного, хотя слуга быстрее птицы летал, стремясь угодить господину своему, не с той ноги вставшему.
И только любимая жена господина Бажена, госпожа Мирослава, радовала взор его, да детки милые, у батюшки своего на шее повисшие да как райские птички щебечущие. Но отослал господин Бажен семейство своё в парк свой, больше на лес размерами схожий. Пусть погуляют по морозцу да побегают наперегонки со щенками породы дорогой, редкой, как няньки для деток выведенной.
А раздражение своё обоснованное господин Бажен лучше на слугах сорвёт, они для того и предназначены, чтобы господину угождать да настроение ему своим смирением поднимать. Но нет того, что может сегодня поднять настроение господину Бажену. Так же как и ничто не может отсрочить отъезд его в столицу, благословенный город Мариенград.
По приказу самого императора, его величества Славена, господин Бажен в столицу направляется. Направляется и не знает, вернётся ли в свой дом, на дворец похожий, увидит ли снова семью свою милую…
А ведь всё для семьи господин Бажен радеет, всё для семьи. Ему-то самому много не надо, был бы кров над головой, да миска каши на столе. Но семья-то, семья! Доченька подрастёт, её замуж надо отдать. Да не за виконта какого-нибудь завалящего, а не меньше, чем за графа, а то и на герцога замахнуться не грех. А приданое какое нужно при таком раскладе? Вот то-то и оно-то.
Чтобы не было, как у сестры, Дубравы. Когда отдавала она дочку свою, Нэймэри, девку красоты неписаной, за самого графа Корнегейского, попрекнула её мамаша графская, что, мол, не ровня вы нам. Ну, Дубрава, конечно, за словом в подол не полезла, так эту графиню отчехвостила при всём честном народе, что та до конца свадьбы успокоительные соли нюхала.
А почему графиня рот-то раскрыла? Правильно, потому что приданого за Нэймэркой сестра дала кот наплакал. Оно-то, с одной стороны, и правильно. Граф Нэймэрку и без приданого взял бы, дело-то молодое, любовь там и всё такое прочее. Но сам факт попрёка-то, сам факт! Да при всём народе! Нет, чтобы один на один, ну, сказала бы и сказала, Дубравка всё едино на эту графиню плевать с высокой колокольни хотела. А вот деньги бы великие любой рот заткнули бы.
Вот и приходится крутиться да вертеться. Да делу-то от этого только польза! Ну и что, что каменья, коими стараниями господина Бажена центральная площадь Центграда выложена, господин Бажен не у старого императорского поставщика закупил, а у малоизвестного каменщика из приграничья? По цене в пять раз меньшей, и разница в цене господином Баженом в казну не возвращена до сих пор.
Каменья-то лучше! И обтёсаны так, что любо-дорого глядеть, и по цвету подобраны так, что площадь самому императору показать не стыдно, вон, из других городов приезжают, любуются. Господин Бажен уж не говорит о том, что лично ездил в приграничье каменья-то выбирать, а там-то измыри рукой подать. Можно сказать, господин Бажен жизнью своей рисковал, коя один раз Создателем даётся, а не десять или, к примеру, двадцать.
А рынок? А рынок-то! Где ещё, в каком городе на рынке чистота-то такая? А ни в каком, потому что таких очищающих артефактов, кои господин Бажен всё в том же приграничье достал и кои разницу в цене с имперскими тоже имели немалую, нигде нет и быть не может. Потому что артефакты эти приграничники у самих измырей-то и выменяли, и выменяли на что?
Правильно, на коренья травы лечебной, что мужскую силу в разы увеличивает, и коя растёт только в империи и нигде более. А коренья-то эти господин Бажен из личных запасов выделил, и куплены коренья эти были на личные средства господина Бажена, кои остались от закупки зелий в городскую лекарню.
В общем, много всего, всего и сам господин Бажен не враз припомнит. Не по этим ли, часом, случаям господин Бажен в императорский дворец вызван?
Делать нечего, помолился господин Бажен в часовенке своей домашней Создателю, покаялся лишний раз в грехах своих, да и отбыл в столицу империи в карете устойчивой с сиденьями бархатными, вороными конями породистыми да гладкими запряжённой…
Глава 14
Мариенград.
Императорский дворец.
Император всея империи Славен Мариенградский пребывал в состоянии крайнего бешенства, что есть практически беспрецедентный случай в многолетней истории его правления. Все действия, все указы императора тщательно продуманы, сотню раз просчитаны. Сетью осведомителей опутана вся великая империя, вплоть до самого дальнего поселения.
Департамент имперской безопасности создавался долго и тщательно, руководящий состав назначен самим Славеном. В империи создана специальная высшая школа имперской безопасности, куда отбор ведётся строже, чем в любое другое учебное заведение империи, и где сам император всея империи Славен читает курс спецмагии для выпускного курса.
Не хвалясь, император может со всей уверенностью утверждать, что что-что, а имперская служба безопасности работает как часы. Тем не менее, стратегически важный объект, охрана которого велась лучшими силами, исчез без следа…
Глава 15
Мариенград.
Департамент имперской безопасности.
Начальник департамента имперской безопасности его сиятельство граф Лучезар Всесвятский в сотый раз просмотрел доклады своих подчинённых касательно охраны объекта под кодовым названием Зоряна. Сами подчинённые сидели здесь же, за большим овальным столом, в народе называемом эшафот.
– Итак, – обманчиво мягким голосом негромко произнёс его сиятельство Лучезар, – начнём с Вас, Бронеслав.
Когда его сиятельство переходил с подчинёнными на Вы, да ещё и переходил-то тихим мягким голосом готовившейся к броску кобры, подчинённые, чьей заветной мечтой в своё время было попасть в департамент на любую, пусть и самую низшую, должность, в такие моменты отчаянно желали не служить в наипрестижнейшем департаменте империи, а тихо-мирно заниматься в своих замках разведением да хотя бы рогатого скота для нужд империи, мелкого или крупного.
Молодой герцог, пятый сын в семье, под началом его сиятельства служил третий год и успел привыкнуть, что герцог он где угодно, но только не в стенах родного департамента. Здесь Лучезар вполне мог позволить себе не только повысить голос на его милость, герцога Бронеслава Авилленского, но и послать его по матери со всеми причитающимися подробностями, что и происходило неоднократно, особенно в первый год службы.
Но сейчас Бронеславу стыдиться нечего. Свою часть задания он выполнил на ура и готов доложиться хоть самому императору, приходящемуся ему, кстати, родным дядей, отчего служба Бронеслава на благо империи была не только не легче, но и во сто крат тяжелее, чем если бы Бронеслав вообще никакого титула не имел бы и ни в каких родственных связях с правящей семьёй не состоял бы.
– Магический контур вокруг места проживания объекта оставался нерушим всё время пребывания объекта, – начал, откашлявшись, Бронеслав, – сие утверждение подтверждено записывающими артефактами третьего, пятого и седьмого уровней, а также контрольным артефактом номер пятьсот двадцать восемь.
– Ваша версия, дорогой Бронеслав? Как в таком случае магически одарённый объект мог покинуть место пребывания?
– Исключительно немагическим путём, Ваше сиятельство.
– Мы понимаем, что она не на магметле оттуда улетела и магконтур не прорывала, уважаемый Бронеслав, Вашу мать!
– Гм, также было установлено визуальное наблюдение за всем периметром ограждения места пребывания объекта. Через каждые десять метров по внешнему периметру были поставлены наши сотрудники, сменяющие друг друга каждый час.
Также каждый сотрудник имел дублёра, наблюдающего не только за вверенным десятиметровым участком территории, но и за самим наблюдающим сотрудником во избежание возможного сговора между, гм, объектом и кем-либо из сотрудников службы безопасности.
Все сотрудники, поставленные на наблюдение за внешним периметром, менялись исключительно в случайном порядке, заранее неизвестным даже, гм, мне, так как номер каждого последующего наблюдателя определялся непосредственно перед назначением лотерейным методом.
Всё вышесказанное также документально подтверждено записывающими артефактами за номерами от двухсотого до двухсот тридцатого соответственно. Из сего следует, что немагическим путём объект покинуть место пребывания также, гм, не мог…
Глава 16
Управление межгалактического равновесия номер 232.323.azq9.
Для внутреннего пользования.
Совершенно секретно.
Главе отдела наблюдения за сектором планеты Z973.
Выдержки из докладной записки высочайшего лорда Эмберта фон Краузена.
«… таким образом удалось безмагически вывести объект из поля зрения наблюдающих органов планеты Z973/3, являющейся параллельным миром исходной секторообразующей планеты Z973…»
«…ввиду неблагоприятных погодных условий на планете, а также общей физической и моральной истощённости объекта пришлось применить резервное использование портала S12…»
«…ввиду того, что портал S12 обладает рандомным принципом действия, объясняемым необходимостью сохранения повышенной безопасности объекта, в настоящее время местонахождение объекта временно неизвестно…»
Выдержки из устного ответа главы отдела наблюдения за сектором планеты Z973.
Для внутреннего пользования.
Совершенно секретно.
«…То есть, …непечатные труднопереводимые выражения…, Вы, достопочтимый лорд, … непечатные труднопереводимые выражения…, ввиду допущенной Вашим ведомством халатности, …непечатные труднопереводимые выражения…, попросту упустили, …непечатные труднопереводимые выражения…, объект из вида?!…»
Глава 17
Элеонора.
Так, вахту к девулькам на ближайшие пять часов я организовала. Чувствую себя прямо бригадиром, совсем как в стройотряде прошлым летом. А что, я тогда работу нашей бригады подсобных работниц по строительству коровника так организовала, что нам потом даже грамоту дали.
Так, ну и чего мы сидим-то, чаи гоняем, надо бы наружу наконец-то выйти, места присмотреть, где с маленькими девульками гулять. Гальянку я, кстати, своим заместителем по девулькам сделала. Правда, Нэймэрка её сначала вообще брать не хотела. Видимо, вспомнила, как Гальянка её молочко перегрела. Но я поручилась за Гальянкину расторопность, можно сказать, головой, почтила Гальянку своим доверием.
Так что теперь Гальянка, преисполненная важностью и собственной значимостью, старается моё доверие всемерно оправдать.
Первое, что Гальянка сделала для своего новоявленного начальства, для меня то есть, это договорилась со старшей, которая всей прислугой и заправляет, слово-то какое ужасное, прислуга, неужели это про меня тоже, прямо аж всё настроение испортилось, что жить я буду в Гальянкиной светёлке, там и просторнее мне будет, и к кухне ближе.
Ну что, разумно, а сама Гальянка к начальству ближе. Ещё разумнее. Так что переезжать мне никуда не пришлось.
Второе полезное дело это снабжение меня местной зимней одёжкой. Гальянка из моих невнятных ответов сделала безошибочный вывод, что разложенную мной на просушку одежду по ошибке забрала некая Ядвига, которая вечно всё путает и уже всю местную братию этим достала. А сейчас все вздохнули с облегчением, потому что Ядвига отпущена графом на неопределённый срок по просьбе её матушки, служившей ранее в этом замке ещё родителям нынешнего графа.
Ядвигина матушка обосновала просьбу своим плохим самочувствием, Ядвигу и отпустили сразу. Хотя все знают, что Ядвигина матушка, дай ей Создатель здоровья, кого хочешь за пояс своим отличным самочувствием заткнёт, просто Ядвиге отдохнуть захотелось, и все дела.
Ну здесь-то я как раз Ядвигу понимаю. У нас в универе как захочет кто прогулять, так сразу справку из студенческой поликлиники тащит, что, вот, мол, ОРЗ. А справку как народ берёт? Правильно, градусники натирают. Иногда проходишь по коридору мимо кабинета терапевта, а там сидит человек пять – шесть гавриков и все градусники трут.
Тут главное не перетереть, а то у нас однажды Алиек увлёкся, да и под сорок градусов себе и натёр. В поликлиннике, конечно, сразу шороху навели, хотели скорую для Алиека вызывать. Ну а он вместо того, чтобы ляпнуть что-нибудь, типа так и было, взял да и признался как дурак.
Врач декану докладную, и, если бы за Алиека за два семестра вперёд проплачено не было, покатился бы наш Алиек колбаской по Малой Спасской из универа. Скандал тогда, конечно, был знатный. Первое время после этого случая за измерением температуры отдельная медсестра следила, поэтому планы у многих были нарушены. Некоторые Алиеку даже морду начистить хотели. Потом, конечно, всё опять вернулось на круги своя. Через некоторое время.
Под приятные воспоминания о позоре бестолкового Алиека мы перебираем одёжку, притащенную Гальянкой с помощью одной из свободных на данный момент нянек. Вот что меня искренне удивляет в этом приятном во всех отношениях месте, так это, не побоюсь этого слова, просто изобилие всяческих материальных благ. Коммунизм у них тут, что ли?
Вот взять хотя бы притащенную для меня зимнюю одёжку. Фасоны, конечно, прикольные, под старину, но! Не знаю, как называется здесь норка, но лично я выбрала себе шубку из серого аналога местной норки. Всегда мечтала о шубке из серой норки. И всегда понимала, что в ближайшие ооочень долгие годы мне такая роскошь не светит. И вот, вуаля, я кручусь в шикарнейшей шубейке и она полностью моя!
Правда, Гальянка не очень одобрила мой шикарный выбор. У них тут, оказывается, больше ценится что-то типа нашей лисы. Ну, это дело вкуса.
Вообще, вот всё же странно как-то. Ну я понимаю, другой мир, это ладно, но время-то, время! Время года, я имею в виду. У нас ещё сентябрь, а здесь, судя по одёжке, как минимум январь. Прикольно, что сказать. Ну ладно, посмотрим, что здесь за зима такая, снег-то хоть, интересно, здесь есть?
Наконец-то увижу, что здесь снаружи, аутсайд, так сказать. Вообще, вопросов у меня, конечно, к этому миру ещё воз и маленькая тележка, но вываливать их все на Гальянку даже в завуалированном виде пока опасаюсь.
Очень интересует меня наличие магии, очень. Но для местных, чувствуется, это что-то типа как для нас, например, компьютер. Всё же странно было бы, если бы какой-нибудь мой новый знакомый в нашем мире стал спрашивать, что такое компьютер и с чем его едят. Я бы точно решила, что он немного ку-ку. Поэтому своё неуёмное любопытство мне приходится несколько сдерживать и узнавать всякое интересное в час по чайной ложке, по мааленькой такой ложечке, да-с.
Хорошо ещё, что и Гальянка, и весь служивый народец в лице девчонок разного ранга прислуги, тьфу, слово какое противное, находятся в предвкушении обучения в секции водных фей. Поэтому их внимание занято более важным делом, чем несостыковки в моих знаниях местного мира.
Девчонки полностью поглощены изготовлением местного аналога плавательной доски. Суть я им объяснила, среди них тут же споры разгорелись просто бурные. Кто-то предложил надувать кишки коровы и связывать их. Кто-то загорелся идеей связать пустые закрытые бутылочки для кормления девулек, потому что к девулькам нагнали кучу кормилиц после проведённой мною короткой, но эмоциональной лекции о пользе грудного вскармливания.
Оказалось, до моего триумфального здесь появления грудное вскармливание среди высшей знати практиковалось только первые две недели, а потом всякими кашками малашками. Простые-то люди кормили, конечно, подольше, но тоже не намного. Это меня просто возмутило. Молока, что ли, для девулек жалко. Короче, бесхозных бутылочек теперь куча.
Девчонки вообще с похвальнейшим энтузиазмом начали проводить эксперименты по выявлению плавучести всего, на что только падали их взбудораженные предвкушением превращения в водных фей взгляды. Недавно кто-то предположил, что какое-то местное дерево может не тонуть, структура у него пористая, что ли. Воодушевлённая часть будущих водных фей помчалась в поселение, где в чьём-то дворе такое дерево видели.
Ну а мы с Гальянкой идём мне территорию показывать и свежим воздухом дышать.
Болтая о том о сём и ни о чём, вываливаемся с Гальянкой на свежий, наконец-то, воздух.
Оу… Понимаю теперь, что значит выражение «воздух хоть ложкой ешь». Не то, чтобы я не знаю, что такое чистый воздух, но вот это… Дышишь как пьёшь. Синее-синее небо. Солнце. Такое же, как у нас. Белый пушистый снег. Ничем не отличается от нашего.
Ну, в общем, ничего особенного. Зима как зима. За городом где-нибудь. Как там, в песне, «было лето вчера, а сегодня зима…», точно про меня. Вчера я неслась в универ почти по лету, а сейчас стою в прекрасной шубке из серенькой норки по ощущениям как минимум в декабре. Белого коня здесь только не хватает для полной аналогии.
Стоим с Гальянкой, наслаждаемся. Тихо падают серебряные снежинки, кружатся в волшебном танце. Очень тихо. На обеде все, что ли…
Ожидаемо огромный ухоженный двор, какие-то хозпостройки из крепкого жёлтого бруса. Классно смотрится. Спокойно здесь. Так стояла бы и стояла…
– Эли! Кланяйся скорее! Ты что стоишь! Да глаза-то опусти, не смотри!
Эээ. Не поняла.
– Да Эли же! Спину-то согни! Эли!
Да, блин, Гальянка сама на колени валится и меня за руку дёргает. Я правда не понимаю, что за ё?
Со стороны огромных ворот слышу характерный стук копыт! Оу! Что это? Ворота медленно и солидно начинают распахиваться, сами собой. Гальянка уже на коленках, в тихой истерике всё же пытается присоединить и меня к своей коленопреклонённой компании.
– Элиии! – тихо подвывает Гальянка. Но её голос проходит для меня лишь фоном, потому что в самооткрывшиеся ворота галопом влетает. Великолепный. Белый. Конь! Нет, не так. На. Великолепном. Белом. Коне. Прямо на нас с Гальянкой вылетает Он!
Вообще-то он нас сейчас снесёт. Я уже готовлюсь схватить конягу за уздцы, потому что я-то отскочу, а вот Гальянка застыла соляным столбом. Но этот нахал поворачивает жеребца ровно в метре от нас и уже шагом спокойно въезжает в очередные самораспахнувшиеся ворота, видимо, конюшни. Это что за ёлки-палки? А?
И. При. Этом. Он даже не удостоил взглядом ни меня, ни Гальянку.
Как будто мы два куля с мукой, на которые просто наезжать не хотелось, чтобы коня не запачкать. Белого. Или даже не с мукой. Блин. И ещё раз блин. Это всё, что я могу сказать.
